Государственная власть и идеология

СОДЕРЖАНИЕ 1. Понятие и содержание идеологии 2. Государственная власть и идеология 2.1 Идеократическое государство 2.2 Идеология Платона и Аристотеля 3. I века в России 4. Идеология, как национальная идея (США) 5. Идеология нового времени 5.1 Идеология тоталитаризма

Аренд Ханны 5.2 Идеологии как детерминанта политики в эпоху модерна (У. Матц) 6. Современные представления о роли идеологии в государстве (на примере России) 6.1 Цинизм как идеология нашего времени 6.2 Русский патриотизм как идеология 21 века 6.3 Нужна ли идеология современной России? 31 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 1. Понятие и содержание идеологии

Что такое идеология? Теория государства не дает развернутого определения. В зарубежной научной литературе она, по существу, идентифицируется с понятием "социально-политическая доктрина". Идеология – система политических, правовых, нравственных, религиозных, эстетических и философских взглядов и идей, в которых осознаются и оцениваются отношения людей к действительности.1 Наиболее распространенное понятие идеологии в нашей стране - это система социальных идей, оценок, требований

конкретного класса, cоциально значимых групп, опирающихся на определенные теоретические установки, выражающие общественное положение интересы и программные цели данного класса, социальной группы, играющие практическую роль в функционировании политической системы. С точки зрения философии, идеология (греч. учение об идеях) – это согласно направлению во французской философии периода Великой революции, метод установления практических правил воспитания, этики и политики посредством точного

познания физиологической и психической организации человека и физического мира.2 «В понятии «идеология» отражается одно открытие, сделанное в ходе политической борьбы, а именно: мышление правящих групп может быть настолько тесно связано с определенной ситуацией, что эти группы просто не в состоянии увидеть ряд фактов, которые могли бы подорвать их уверенность в своем господстве. В слове «идеология» имплицитно содержится понимание того, что в определенных ситуациях коллективное

бессознательное определенных групп скрывает действительное состояние общества как от себя, так и от других и тем самым стабилизирует его».3 Слово «идеология» не имело вначале онтологического оттенка, ибо первоначально означало лишь учение об идеях. Идеологами называли, как известно, сторонников одной философской школы во Франции, которые вслед за Кондильяком отвергли метафизику и пытались обосновать науки о духе с антропологических и психологических позиций.

Понятие идеологии в современном его значении зародилось в тот момент, когда Наполеон пренебрежительно назвал этих философов (выступавших против его цезаристских притязаний) «идеологами». Тем самым это слово впервые получило уничижительное значение, которое оно – так же как слово «доктринерский» – сохранилось по сей день. Однако если исследовать это «пренебрежение» в его принципиальном значении, то окажется, что речь идет об уничижении гносеологического и онтологического характера, ибо объектом

его является мышление противника. Можно более точно определить направленность этой уничижительной оценки: она носит онтологический и гносеологический характер, ибо утверждает ирреальность мышления противника. Но можно задать еще и следующий вопрос: ирреально по отношению к чему? Ответ будет гласить: по отношению к практике, практике политического деятеля. С этого момента термин «идеология» обретает дополнительный смысл, согласно которому каждая мысль, определенная

как идеология, не может иметь практического значения; единственный же доступ к действительности открывает практическая деятельность, и в сопоставлении с ней мышление вообще – или в каком – либо частном случае определенное мышление – оказывается несостоятельным. Тем самым становится очевидным как на формирование нового значения слова накладывает отпечаток позиция его создателя, т.е. политического деятеля. Новое слово санкционирует специфическое восприятие действительности,

присущее политику, как бы пропагандирует его практический иррационализм, весьма далекий от того, чтобы воспринимать мышление как орудие познания действительности. Слово «идеология» утвердилось в этом понимании в течение XIX в. А это означает, что мироощущение политического деятеля и его представления о действительности все более вытесняют схоластически-созерцательное восприятие и мышление; и с этого момента звучащий в

слове «идеология» вопрос – что же действительно есть действительное? – более не исчезает. Однако это надо понимать правильно: вопрос о природе действительности сам по себе не нов; решительным сдвигом следует считать то, что этот вопрос все настойчивее ставится в сфере общественного мышления (а не в замкнутой академической сфере) в том направлении, как того требует слово «идеология», т.е. отправляясь от восприятия политика. Необозримая на первый взгляд многозначность понятия «идеологии» создает видимость

единства, в котором совершенно различные стадии в истории значения этого понятия предстают перед нами в некоем взаимопереплетении. Помочь, на мой взгляд, может в данном случае лишь анализ, освобождающий отдельные, находящиеся во взаимопереплетении элементы этой видимости единства и последовательно выявляющий в истории и совокупности событий каждый раз именно ту область, где из постоянно меняющейся структуры выступает тот или иной компонент анализируемого значения понятия.

Другими словами, я попытаюсь провести социологический анализ этого значения на основе работы Мангейма К. «Идеология или утопия», чтобы тем самым осветить проблемы в рамках исторической реальности. Возможность исторического и социального анализа создается прежде всего посредством точного фиксирования колебаний значения в «готовом», т.е. уже сложившемся и воспринимаемом нами понятии. Подобный анализ, по мнению Мангейма, показывает нам, что в общем можно различать два значения понятия

«идеология». Первое он называет частичным, второе тотальным. О понятии частичной идеологии мы говорим в тех случаях, когда это слово должно означать, что мы не верим определенным «идеям» и «представлениям» противника, ибо считаем их более или менее осознанным искажением действительных фактов, подлинное воспроизведение которых не соответствует его интересам. Здесь речь может идти о целой шкале определений – от сознательной лжи до полуосознанного инстинктивного

сокрытия истины, от обмана до самообмана. Подобное понятие идеологии, которое лишь постепенно обособилось от простого понятия лжи, может быть по ряду причин названо частичным. Его частичный характер сразу бросается в глаза, если противопоставить ему понятие радикальной тотальной идеологии. Можно говорить об идеологии эпохи или конкретной исторической и социальной группы (например, класса), имея в виду своеобразие и характер всей структуры сознания этой эпохи или этих групп.

Общность этих двух понятий идеологии, а также их различия очевидны. Общность их состоит для нас, по-видимому, в том, что они позволяют нам постигнуть содержание мышления («идеи» противника) не посредством прямого понимания, погружения в сказанное (в этом случае мы говорим об имманентной интерпретации ), а обходным путем, посредством понимания коллективного или индивидуального субъекта, высказывающего эти «идеи», которые мы рассматриваем как функции его социального бытия.

А это означает, что наше понимание упомянутых идей как определенных мнений, утверждений, объективаций, идей в самом широком смысле этого слова основано не на их имманентной сущности, а на социальном положении субъекта, что мы интерпретируем их как функции его социального бытия. Таким образом, оба понятия идеологии превращают «идеи» в функции их носителя и его конкретного положения в социальной сфере. Если в этом заключается их общность, то между ними существуют и серьезные различия.

Мангейм называет следующие из них: 1. Если понятие частичной идеологии рассматривает как идеологию лишь часть высказываний противника (и только в аспекте содержания), то понятие тотальной идеологии ставит под вопрос все мировоззрение противника (в том числе и его категориальный аппарат), стремясь понять и эти категории, отправляясь от коллективного субъекта. 2. Понятие частичной идеологии производит функционализацию лишь на психологическом уровне.

Так, например, если говорят, что то или иное высказывание противника – ложь, что он скрывает от себя или других действительное положение дел, то при этом еще исходят из наличия некоей общей основы – в той мере, в какой речь идет о ноологическом (теоретическом) уровне. Функционализация, совершаемая понятием частичной идеологии, происходит только на психологическом уровне. Здесь ложь еще может быть раскрыта, источники обмана устранены, подозрение в идеологии еще не носит

по существу радикальный характер. Совершенно иначе обстоит дело, когда речь идет о понятии тотальной идеологии. Так, если говорится, что определенная эпоха живет в одном мире идей, мы – в другом, что некий конкретный исторический социальный слой мыслит в других категориях, чем мы, то имеется в виду не только содержание отдельных мыслей, а совершенно определенная система мыслей, определенный вид переживания и интерпретации. Там, где с социальным бытием субъекта соотносят не только содержание и аспект его мышления,

но и форму этого мышления, в конечном итоге весь его категориальный аппарат, функционализируется и область ноологии. В первом случае функционализация происходит только на психологическом, во втором – на ноологическом уровне . 3. В соответствии с этим различием понятие частичной идеологии связано обычно с психологией интереса, понятие тотальной идеологии использует в первую очередь формализованное понятие функции, направленное на постижение объективных структурных связей.

Понятие частичной идеологии исходит из того, что тот или иной интерес служит причиной лжи и сокрытия истины, Понятие тотальной идеологии основано на мнении, что определенному социальному положению соответствуют определенные точки зрения, методы наблюдения, аспекты. Здесь также часто применяется анализ интересов, но не для выявления каузальных детерминант, а для характеристики структуры социального бытия. Следовательно, здесь господствует тенденция заменить психологию интереса

структурно – аналитическим или морфологическим соответствием между социальным бытием и формой познания. Поскольку частичное понятие идеологии по существу никогда не выходит за пределы психологизации, здесь субъектом, с которым в конечном счете все соотносится, является индивид. Он остается им и тогда, когда речь идет о группах, ибо психические процессы происходят только в отдельном человеке, в индивидуальной психике. Что касается словоупотребления, то часто, правда, пользуются выражением

«групповая идеология»; однако групповое существование может здесь означать только то, что пребывающие в одной группе индивиды обычно реагируют однородно – это может быть непосредственной реакцией людей одного и того же социального положения или следствием прямого духовного взаимовлияния. И если это предначертано их социальным положением, они оказываются во власти одних и тех же иллюзий и заблуждений. Полагая, что идеология формируется только в акте переживания, мы отказываемся от возможности

трансцендировать индивида в сторону какой – либо коллективности. Индивид как таковой может быть трансцендирован в сторону коллективного субъекта лишь на ноологическом уровне. Каждое исследование идеологии (частичной), которое проводится на психологическом уровне, постигает в лучшем случае слой коллективной психологии. Напротив, тот, кто работает с понятием тотальной идеологии и, следовательно, функционализирует связи в ноологической сфере, проводит эту функционализацию применительно

не к психологическому, реальному субъекту, а к «субъекту причисления». Здесь достаточно указать на это различие, не входя в связанную с этим вопросом сложную методологическую проблематику. Одно время казалось, что выявление идеологического аспекта в мышлении противника является исключительной привилегией борющегося пролетариата. Общество быстро забыло об исторических корнях этого слова, и не без основания, ибо только в марксистском

учении этот тип мышления получил последовательно методическую разработку. Только здесь сливается понятие частичной и тотальной идеологии, все более последовательно разрабатывается учение о классовых интересах, только в марксизме в силу его гегельянской основы преодолевается чисто психологический подход и проблема перемещается в сферу философии сознания; только в марксизме учение о возможности «ложного сознания» обретает новый смысл, а политическая практика становится наряду с экономикой

решающим критерием того, что во всей совокупности идей является идеологией и что имеет реальную значимость. Поэтому нет ничего удивительного в том, что понятие идеологии связывали прежде всего с марксистско-пролетарской системой мышления, более того, даже отождествляли с ней. Однако в ходе развития истории идей и социальной истории эта стадия была преодолена. Оценка «буржуазного мышления» с точки зрения его идеологичности не является более исключительной привилегией

социалистических мыслителей; теперь этим методом пользуются повсеместно, и тем самым мы оказываемся на новой стадии развития. Все более подтверждаются слова Макса Вебера: «Материалистическое понимание истории – не останавливающийся по желанию пассажиров фиакр; он не повинуется и носителям революции» . Проблема идеологии носит слишком общий и принципиальный характер, чтобы она могла длительное время оставаться привилегией одной партии; никто не мог воспрепятствовать

противникам марксизма подвергнуть анализу, направленному на выявление идеологичности, и это учение. Понятие идеологии (и утопии) связано с пониманием того, что помимо обычных источников заблуждений существуют ложные структуры сознания; здесь принимается во внимание тот факт, что «действительность», постигнуть которую нам не удается, может быть динамичной, что в одной и той же историко-социальной сфере могут существовать различные структуры ложного сознания, – одни из них опережают «современное» им бытие, другие

отстают от него. В обоих случаях эти структуры сознания маскируют бытие, вследствие чего понятие идеологии исходит из той «действительности», которая постигается только практикой. Является ли идеология неотъемлемой частью общественной структуры и обязательным элементом функционирования государства? Несомненно. Мировой опыт показывает, что от идеологической работы не отказывалось ни одно государство, потому что для созидания, осуществления преобразований в стране всегда нужны люди, приверженные

выдвигаемой концепции, идеалу, воззрению. В чем ценностный смысл государственной идеологии? Во-первых, она дает представление населению о направлении движения общества и государства, о смысле государства, так как предполагает формирование общих принципов существования государства, его политики, разделяемым большинством данного общества. Для населения это может звучать как ответы на вопросы: кто мы? зачем мы? куда держим путь? Только имея ответы, может быть сформулирован конкретный образ ближайшего

и отдаленного будущего - не только желаемого, но и, коль скоро это реалистический идеал, практически осуществимого. Таким образом, идеология становится движущей силой общественного развития, выступает как инструмент политической мобилизации общества. В этом ее ключевой прикладной аспект. Примеров, когда те или иные ценности на достаточно длительный период становились и мобилизационным, и интегрирующим началом национальной жизни много.

Скажем, такие части идеологии, как свобода и равенство в революционной Франции, идея национального единства в Германии XIX в идея коммунизма при жизни нашего поколения. Насколько они разделялись всей нацией - вопрос другой. Но их мобилизующая сила доказана исторически. Во-вторых, государственная идеология связана с легальностью власти. Идеи, находящие поддержку у населения повышают ее легитимность и легитимацию, усиливают государственную

власть и, соответственно, увеличивают эффективность общественных и государственных преобразований. Поэтому государство не было бы государством, если бы не владело той или иной пропагандистской машиной, тем или иным орудием воздействия на массы и массовое сознание для укрепления выбранной им идеологии. Идеология - это мощное объединяющее средство, без которого любое государство разваливается, теряет свою монолитность, поэтому никакое государство не может быть неидеологическим длительный период.

В-третьих, идеология нужна не только государству, но и населению. Идеология не просто совокупность определенных идей. Это система воззрений на мир, общество и человека, государство и человека, система, определяющая ту или иную ценностную ориентацию (это - хорошо, это - плохо) и линию поведения. Ее отсутствие ведет к утрате координат, позволяющих человеку ориентироваться в обществе, и, как следствие,

социальная реальность для некоторых оказывается лишенной смысла, а будущее выглядит неопределенно. Но, как и в любом явлении, в идеологии наряду с положительными имеются и отрицательные моменты. Идеология, какой бы социальный и нравственный заряд она изначально ни несла, став государственной, развивается по законам государственной идеологии - она должна обслуживать интересы данного государства. Но интересы государства и общества, как правило, не совпадают.

Далее, государственная идеология, стремясь к самосохранению, имеет тенденцию к закостенению, но, останавливаясь в развитии, она, в конечном итоге, готовит почву для застоя всего общества. 2. Государственная власть и идеология 2.1 Идеократическое государство Любой страной управляют или люди богатые, или люди сильные. Точнее, в государстве есть и те и другие, вопрос в том, кому принадлежит владычество в данный период.

И те и другие нужны любому обществу, построенному на разделении функций. Государственная власть принадлежит одному из сословий, но никогда - всему обществу. Разумеется, правящая элита всеми силами маскирует этот факт, объявляя себя "всенародно избранной", "выражающей интересы неси нации" и т.п. На самом деле правящее сословие думает и печется главным образом и прежде всего только о своих интересах.

Это особенно наглядно проявляется в тот момент, когда одно государство завоевывает другое. Обычно рядовые граждане оказывают отчаянное сопротивление агрессору. Но правящее сословие, стоит только завоевателям пообещать, что его привилегии сохранятся и при новой власти, сразу же становится на их сторону. Представление о разделении функций в обществе известно давно. В наиболее четком виде оно было реализовано в Древней

Индии, при установлении кастового строя. Все население делилось на четыре варны (сословия): варна брахманов, жрецов (говоря современным языком, интеллектуалов), варна кшатриев, воинов (людей, находящихся на службе чиновников, солдат и т. д.), варна вайшьев, свободных людей - торговцев, земледельцев, ремесленников (буржуазия), и низшая варна - шудр, которым поручались самые тяжелые и грязные виды физического труда. Французский ученый Жорж Дюмезиль обнаружил отголоски этих представлений в фольклоре многих индоевропейских

народов, считая их присущим только их предкам. Но, при внимательном рассмотрении, оказывается, что такой же взгляд на устройство общества присутствует в фольклоре и многих других народов. Древнегреческий философ Платон изложил в своем труде "Республика" свой взгляд на идеальный строй, основанный на разделении людей на три сословия - философов, которые управляют, воинов, которые сражаются, и земледельцев и ремесленников, которые создают богатство

(вне остаются рабы). Сословие, находящееся у власти, выдвигает из своей среды правящую элиту - своего рода мафию. Обычно под словом мафия понимают группу уголовных преступников, занятых разными нехорошими делами - грабежами, убийствами, вымогательством, торговлей наркотиками и т. д. Но при чем здесь государство? В. И. Ленин очень точно определил государство как аппарат насилия, подавления. Здесь и кроется тайна сути государства - это власть одного сословия над всем обществом, осуществляемая

на основе силы. Правящее сословие сосредоточивает в своих руках все три вида власти - экономическую, политическую, идеологическую. И поскольку в борьбе за власть законы нравственности только создают помехи, постольку участники этой борьбы, объединяясь в организации, создают, по сути дела, мафии и пользуются теми же правилами. Можно сказать, что мафией является любая организация, которая борется за власть она неизбежно, будет пользоваться обманом, демагогией, террором - одним словом, всеми видами насилия - любая

партия, общественно-политическое движение и т. п. Почему? Потому что иначе оно проиграет. Борьба за власть - не рыцарский турнир, и тот, кто хочет добиться успеха в ней, должен быть готов на все. "Политика - грязное дело". «Сильные» (администраторы, военные и прочие) правят с помощью силы, установленного порядка, опираясь на армию и штат чиновников, а также на одно сословие (например, дворян). Но, если богатые, воздействуют на общество с помощью материальных

средств – кого-то стимулировать, кому-то, как говорится, "перекрыть кислород", а сильные регулируют общество с помощью власти в ее чистом виде – административно-военной и основателем такого строя является палач, то с идеологом дело обстоит иначе. И первые, и вторые, в общем-то, требуют внешнего подчинения, в душе ты можешь с ними не соглашаться. Но идеолог требует именно подчинения и внутреннего, и внешнего, он желает подчинить мысли человека – "думай и поступай как велит единственно верная идея"

, а хранителями и стражами этой идеи идеологи объявляют себя. Основателем идеократии является фанатик. Конечно, все типы власти были всегда и всегда совмещались, с преобладанием одной из них. Государствами, в которых идеология превалировала, считают СССР и Германию периода фашизма, полагая, что это были последние государства в истории, в которых все и вся было подчинено идеологии. На самом деле, конечно, они не были последними в этом ряду, а как раз

наоборот; возможно, эра идеократических государств по-настоящему только разворачивается. Усиление влияния науки делает идеократические тенденции еще более явными. Везде проводятся конференции и симпозиумы, на которых анализируются вопросы о правомочности вмешательства в генный код (генная инженерия), о методах, с помощью которых можно определять социальное будущее людей, то есть на "научной" основе формировать элиту, которая будет регулировать жизнь общества,

превращенного в немыслящее бессловесное и потому "счастливое" стадо, потребности которого будет определять та же самая элита. Средства, массовой информации и их бурное развитие, а тем более появление психотропного оружия делают угрозу такой перспективы вполне реальной. Примеры правления идеологов в той или иной стране – Древний Египет, период правления маздакитов в Иране в раннем средневековье, время инквизиции в

Европе и т. п. Разумеется, нельзя определять формы правления каждого из этих сословий как однозначно отрицательные. "Нет худа без добра и добра без худа". Идеального строя нет, поскольку нет идеальных людей. Буржуа строит государство-рынок, чиновник – государство-учреждение или государство-казарму, идеолог – государство-лабораторию. Но у идеократических образований есть одна особенность – они эфемерны и кратковременны.

Дело в том, что люди живут не в безвоздушном пространстве, им нужно пить, есть, одеваться и т. п то есть иметь налаженную экономику, а здесь идеолог бессилен. Поэтому правящая каста быстро теряет свою власть, которая переходит к чиновникам или к буржуа. Это случилось, например, в СССР, где уже через десять-двадцать лет власть перешла в руки номенклатуры, а прежние твердокаменные большевики попали в разряд лишних и закончили свою жизнь в

Гулаге. Идеология долго еще влияла на процессы в государстве, но уже в качестве средства, а не цели. 2.2 Идеология Платона и Аристотеля Кризис мифологического мировоззрения и развитие философии заставили идеологов аристократической верхушки пересмотреть свои устаревшие взгляды, создать философские доктрины, способные противостоять идеям демократического лагеря. Своего наивысшего развития идеология древнегреческой аристократии достигает в философии

Платона и Аристотеля. Платон (427–347 гг. до н.э.) – родоначальник философии объективного идеализма. Его взгляды сложились под влиянием Сократа, знаменитого мудреца, проводившего жизнь в беседах и спорах на афинских площадях. Содержание этих бесед нашло отражение в ранних произведениях Платона, которые обычно выделяют в особую группу так называемых сократических диалогов. Сердцевину платоновской философии составляет теория идей.

Миру чувственных предметов и явлений Платон противопоставил особый мир идей, или общих понятий, которые якобы существуют где-то за пределами неба. Бестелесные идеи вечны и неизменны, им присуще истинное бытие. Наш мир, пояснял Платон, занимает как бы среднее положение между “подлинным бытием” и миром небытия. Точно так же и человек: до того как вселиться в телесную оболочку, его душа пребывала в царстве идей. Знания человека об окружающей природе, согласно Платону, не могут быть истинными.

Достоверное знание дают только воспоминания души о том, что она созерцала, находясь в мире истинно сущего. Объективный идеализм Платона смыкался с религией и мистикой. Философия в его трудах, особенно поздних, приобретала черты теологии. Возражая софистам как представителям наивного материализма, Платон без обиняков писал: “Пусть у нас мерой всех вещей будет главным образом бог, гораздо более,

чем какой-либо человек, вопреки утверждению некоторых”. В диалоге “Государство” идеальный государственный строй Платон рассматривал по аналогии с космосом и человеческой душой. Подобно тому как в душе человека есть три начала, так и в государстве должно быть три сословия. Разумному началу души в идеальном государстве соответствуют правители-философы, яростному началу –

воины, вожделеющему – земледельцы и ремесленники. Сословное деление общества Платон объявил условием прочности государства как совместного поселения граждан. Самовольный переход из низшего сословия в высшее недопустим и является величайшим преступлением, ибо каждый человек должен заниматься тем делом, к которому он предназначен от природы. “Заниматься своим делом и не вмешиваться в чужие – это и есть справедливость”.

Платоновское определение справедливости было призвано оправдать общественное неравенство, деление людей на высших и низших от рождения. В подкрепление своего аристократического идеала Платон предлагал внушать гражданам мифы о том, как бог примешал в души людей частицы металлов: в души тех из них, что способны править и потому наиболее ценны, он примешал золота, в души их помощников – серебра, а в души земледельцев и ремесленников – железа и меди.

Если же у последних родится ребенок с примесью благородных металлов, то его перевод в высшие разряды возможен только по инициативе правителей. Во главе государства, утверждал Платон, необходимо поставить философов, причастных к вечному благу и способных воплотить небесный мир идей в земной жизни. «Пока в государствах не будут царствовать философы либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать до тех пор государствам не избавиться

от зол». В проекте идеальной организации власти Платон отходит от принципов «аристократии крови» и заменяет ее «аристократией духа». Обосновывая эту идею, он наделил философов-правителей качествами духовной элиты – интеллектуальной исключительностью, нравственным совершенством и т.п. Механизму осуществления власти (ее устройству, роли закона) Платон не придавал в диалоге «Государство» особого значения.

В частности, по поводу формы правления в образцовом государстве сказано лишь то, что оно может быть либо монархией, если править будет один философ, либо аристократией, если правителей будет несколько. Основное внимание здесь уделяется проблемам воспитания и образа жизни граждан. Чтобы достигнуть единомыслия и сплоченности двух высших сословий, образующих вместе класс стражей государства, Платон устанавливает для них общность имущества и быта. “Прежде всего никто не должен обладать никакой

частной собственностью, если в том нет крайней необходимости. Затем ни у кого не должно быть такого жилища или кладовой, куда не имел бы доступа всякий желающий”. Продовольственные запасы стражи получают от третьего сословия в виде натуральных поставок. Денег у стражей нет. Жить и питаться они должны сообща, как во время военных походов. Стражам запрещается иметь семью, для них вводится общность жен и детей.

Образ жизни третьего сословия Платон освещал под углом зрения многообразия общественных потребностей и разделения труда. Гражданам третьего сословия разрешалось иметь частную собственность, деньги, торговать на рынках и т.п. Гениально предугадав значение разделения труда в экономической жизни общества, Платон тем не менее выступал за ограничение хозяйственной активности и сохранение аграрно замкнутого, самодостаточного государства. Производственную деятельность земледельцев и ремесленников предполагалось

поддерживать на уровне, который позволил бы обеспечить средний достаток для всех членов общества и в то же время исключить возможность возвышения богатых над стражами. Преодоление в обществе имущественного расслоения – важнейшая социально-экономическая особенность идеального строя, отличающая его от всех остальных, порочных, государств. В последних “заключены два враждующих между собой государства: одно – бедняков, другое – богачей”.

Прообразом идеального государственного строя для Платона послужила аристократическая Спарта, точнее, сохранявшиеся там патриархальные отношения – организация жизни господствующего класса по образцу военного лагеря, пережитки общинной собственности, группового брака и др. Характеризуя извращенные формы государства, Платон располагал их в порядке возрастающей деградации по сравнению с идеалом. Вырождение аристократии мудрых, по его словам, влечет за собой утверждение частной

собственности и обращение в рабов свободных земледельцев из третьего сословия. Так возникает критско-спартанский тип государства, или тимократия (от «тиме» – честь), господство сильнейших воинов. Государство с тимократическим правлением будет вечно воевать. Следующий вид государственного устройства – олигархия – появляется в результате скопления богатства у частных лиц. Этот строй основан на имущественном цензе.

Власть захватывают немногие богатые, тогда как бедняки не участвуют в управлении. Олигархическое государство, раздираемое враждой богачей и бедняков, будет постоянно воевать само с собой. Победа бедняков приводит к установлению демократии – власти народа. Общественные должности при демократии замещаются по жребию, вследствие чего государство опьяняется свободой в неразбавленном виде, сверх всякой меры.

В демократии царят своеволие и безначалие. Наконец, чрезмерная свобода обращается в свою противоположность – чрезмерное рабство. Устанавливается тирания, наихудший вид государства. Власть тиранов держится на вероломстве и насилии. Тиранический строй – это самое тяжелое заболевание государства, полное отсутствие в нем каких бы то ни было добродетелей. Главной причиной смены всех форм государства

Платон считал порчу человеческих нравов. Выход из порочных состояний общества он связывал с возвратом к изначальному строю – правлению мудрых. Нарисованная философом картина перехода от одного государства к другому, по существу, являлась понятийно-логической схемой. Вместе с тем в ней отражены реальные процессы, имевшие место в древнегреческих государствах (закабаление илотов в Спарте, рост имущественного неравенства и др.), что придавало этой схеме вид исторической концепции.

Идеологически она была направлена против демократических учений о совершенствовании общественной жизни по мере развития знаний. Платон стремился опорочить любые изменения в обществе, отклоняющиеся от стародавних порядков, проводил идею циклического развития истории. Все выборные государственные органы и правители обязаны действовать в точном соответствии с законом. Что же касается мудрецов из «ночного собрания», то они причастны к божественной истине и в этом смысле

стоят над законом. Согласившись с тем, что общественную жизнь необходимо урегулировать нормами писаного права, Платон не мог по своим идейным соображениям допустить верховенство закона над религиозной моралью. «Ведь если бы по воле божественной судьбы появился когда-нибудь человек, достаточно способный по своей природе к усвоению этих взглядов, – писал Платон, – то он вовсе не нуждался бы в законах, которые бы им управляли. Ни закон, ни какой бы то ни было распорядок не стоят выше знания».

Рассматривая взгляды философа на закон, следует избегать их модернизации. Дело в том, что отдельные положения древних мыслителей, взятые вне своего контекста, могут использоваться при обосновании современных концепций государства и права. Так, в частности, произошло с высказываниями Платона о необходимости утверждения закона в общественной жизни, на которые нередко ссылаются сторонники теории правового государства.

В диалоге “Законы” Платон писал: “Я вижу близкую гибель того государства, где закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью. Там же, где закон – владыка над правителями, а они – его рабы, я усматриваю спасение государства и все блага, какие только могут даровать государствам боги”. Под законом здесь понимается не что иное, как совокупность религиозно-нравственных норм, установленных мудрыми людьми государства в качестве ориентира для остальных граждан.

В приведенном фрагменте речь идет о подчинении правителей божественным законам (точнее, установлениям легендарного Кроноса, правившего людьми в глубокой древности). Разработку идеологии полисной землевладельческой знати продолжил великий древнегреческий философ Аристотель. Свое политико-правовое учение Аристотель изложил в трактатах «Политика» и «Никомахова этика». К ним примыкает сочинение «Афинская полития», содержащее исторический очерк развития государственного

устройства Афин. Философские воззрения мыслителя сформировались в ходе полемики с Платоном. Аристотель считал, что Платон глубоко заблуждался, допустив существование особого мира идей, или понятий. Такое допущение приводит к удвоению мира, к отрыву сущности от явления. Порвав с наивным платоновским идеализмом, препятствовавшим развитию естественнонаучных знаний, Аристотель приступил к созданию системы идеалистической метафизики.

Согласно его взглядам, каждая вещь состоит из материи и формы. Например, в медном шаре медь является материей, тогда как форма шара придает данной вещи именно тот конкретный вид, который позволяет отличить ее от других предметов, а, следовательно, и познать. Форма – это сущность предмета, источник его существования как отдельной вещи, его целевое назначение. Материя пассивна и приобретает законченный вид только благодаря форме, благодаря действующей в природе

целесообразности. Изучение природных закономерностей у Аристотеля подменяется телеологией – учением о целесообразном строении мира. Положение о предустановленных в природе целях составило методологическую основу политико-правовой теории Аристотеля. Государство, частная собственность, рабство и другие социальные явления рассматривались им как естественные, существующие от природы. Уже самой методологией исследования государства и права

эта концепция была направлена против демократических учений о возникновении и совершенствовании общества. Государство, по Аристотелю, образуется вследствие природного влечения людей к общению. Первым видом общения, отчасти свойственным и животным, является семья; из нескольких семей возникает селение, или род; наконец, объединение нескольких селений составляет государство – высшую форму человеческого общежития. В государстве полностью реализуется изначально заложенное в людях влечение к совместной жизни.

Человек, гласит знаменитое изречение философа, «по природе своей есть существо политическое». В отличие от семьи и селения, основанных на стремлении к продолжению рода и на отцовской власти, государство образуется благодаря моральному общению между людьми. Политическое сообщество опирается на единомыслие граждан в отношении добродетели. Государство не есть общность местожительства, оно не создается для предотвращения взаимных обид или

ради удобств обмена. Конечно, все эти условия должны быть налицо для существования государства, но даже и при наличии всех их, вместе взятых, еще не будет государства; оно появляется лишь тогда, когда образуется общение между семьями и родами ради благой жизни. Как наиболее совершенная форма совместной жизни, государство предшествует телеологически семье и селению, т.е. является целью их существования. Подытоживая свои рассуждения по поводу различных видов общежития,

Аристотель дает государству следующее определение: государство – это «общение подобных друг другу людей ради достижения возможно лучшей жизни». Аристотель вкладывал в данное определение вполне конкретное содержание. Под людьми здесь подразумевались только свободные граждане греческих полисов. Варваров и рабов он просто не считал за людей, достойных общения с гражданами государства. Неразвитые в духовном отношении, варвары не способны к государственной жизни; их удел – быть рабами

у греков. “Варвар и раб по природе своей понятия тождественные”. Аристотель, таким образом, открыто защищал в политической теории интересы рабовладельцев. Государство представлялось ему объединением свободных граждан, совместно управляющих делами рабовладельческого общества. В обоснование рабства Аристотель приводит несколько доводов. Решающий среди них – естественные (природные) различия между людьми.

На страницах “Политики” неоднократно подчеркивается, что рабство установлено природой, что варвары, обладая могучим телом и слабым умом, способны исключительно к физическому труду. Аристотель призывал порабощать варваров силой, охотиться на них, как на диких животных. «Такая война, – говорил он, – по природе своей справедлива». Аргументацию рабства “от природы” дополняют доводы экономического порядка. Рабство, с этой точки зрения, вызвано потребностями ведения хозяйства и производственной деятельности.

“Если бы ткацкие челноки сами ткали, а плектры сами играли на кифаре, тогда и зодчие не нуждались бы в работниках, а господам не нужны были бы рабы”. Частная собственность, подобно рабству, коренится в природе и является элементом семьи. Аристотель выступал решительным противником обобществления имущества, предлагаемого Платоном. «Трудно выразить словами, сколько наслаждения в сознании того, что нечто принадлежит тебе». Общность имущества он находил, кроме того, экономически несостоятельной, препятствующей развитию

в человеке хозяйственных наклонностей. «Люди заботятся всего более о том, что принадлежит лично им; менее заботятся они о том, что является общим». К этим аргументам в защиту частной собственности обращались впоследствии многие идеологи. Главную задачу политической теории Аристотель видел в том, чтобы отыскать совершенное государственное устройство. С этой целью он подробно разбирал существовавшие формы государства, их недостатки и причины государственных

переворотов. Классификация форм государства в «Политике» проводится по двум критериям: по числу правящих лиц и осуществляемой в государстве цели. В зависимости от числа властвующих Аристотель выделяет правление одного, немногих и большинства. По второму критерию выделяются правильные государства, где верховная власть преследует цели общего блага граждан, и неправильные, где правители руководствуются интересами личной выгоды.

Наложение этих классификаций друг на друга дает шесть видов государственного устройства. К правильным государствам относятся монархия, аристократия и полития; к неправильным – тирания, олигархия и демократия. Сам по себе этот перечень форм государства не оригинален. Примерно такую же классификацию, но проведенную по другим основаниям, можно найти в диалоге Платона «Политик». Новым в теории Аристотеля было то, что он попытался свести все многообразие государственных

форм к двум основным – олигархии и демократии. Их порождением или смешением являются все остальные разновидности власти. В олигархии власть принадлежит богатым, в демократии – неимущим. Говоря о демократии и олигархии, Аристотель отступает от формальных критериев их разграничения и выдвигает на первый план признак имущественного положения властвующих. Богатые и неимущие, указывал философ, составляют как бы два полюса, диаметрально противоположные части

любого государства, так что в зависимости от перевеса той или иной стороны устанавливается и соответствующая форма правления. Коренная причина политической неустойчивости, мятежей и смены форм государства заключается в отсутствии надлежащего равенства. Олигархия усугубляет существующее неравенство, а демократия чрезмерно уравнивает богатых и простой народ. В своих рассуждениях о демократии и олигархии Аристотель вплотную подходит к пониманию социальных противоречий, определявших развитие рабовладельческого

государства. Политические симпатии Аристотеля – на стороне политии, смешанной формы государства, возникающей из сочетания олигархии и демократии. Экономически полития представляет собой строй, при котором преобладает собственность средних размеров, что позволяет не только гарантировать самодостаточность семей, но и ослабить противоречия между богатством и бедностью. Экономику как умение правильно вести домохозяйство

Аристотель противопоставляет хрематистике, или искусству накопления ради наживы. Аристотель осуждает неуемную страсть к богатству, расширенную торговлю, ростовщичество и т.п. Помимо ограничения размеров собственности в совершенном государстве предусматриваются совместные трапезы и другие мероприятия, призванные обеспечить солидарность зажиточных граждан и свободной бедноты. «Лучше, чтобы собственность была частной, а пользование ею – общим», – утверждал

Аристотель. Социальной опорой власти в политии выступают собственники земли. Как и Платон в «Законах», Аристотель исключает из числа граждан лиц, занятых физическим трудом. Гражданская доблесть, заявлял он, подходит «только к тем, кто избавлен от работ, необходимых для насущного пропитания». Хотя землепашцы, ремесленники и поденщики нужны в государстве, однако важнейшими его частями являются воины и правители. При политии власть «сосредоточивается в руках воинов, которые вооружаются

на собственный счет». Они обладают гражданскими правами в полном объеме. Некоторые, весьма урезанные права граждан предоставляются также земледельческому демосу – крестьянам. Политически этот строй характеризуется сочетанием демократических и олигархических методов осуществления власти. Аристотель различает в связи с этим два вида справедливости: уравнивающую и распределяющую. Уравнивающая справедливость, принципом которой является «арифметическая пропорция», затрагивает отношения

обмена, возмещения ущерба, назначение наказаний за имущественные преступления и т.п. Закон при этом “обращает внимание лишь на различие ущерба, а с лицами обходится как с равными во всем”. Напротив, при распределяющей справедливости учитывается положение человека в обществе. Ее принципом служит «геометрическая пропорция» – воздаяние по достоинству и заслугам. Применяется распределяющая справедливость в политических отношениях, при выдвижении на должности, назначении

наказаний за преступления против чести и достоинства. Например, если ударит начальник, то ответный удар наносить не следует, если же ударят начальника, то следует не только ударить, но и подвергнуть каре. Большое значение Аристотель придавал размерам и географическому положению идеального государства. Его территория должна быть достаточной для удовлетворения потребностей населения и одновременно легко

обозримой. Число граждан следует ограничить так, чтобы они «знали друг друга». Политическим идеалом Аристотеля был самодостаточный экономически обособленный полис. Наилучшие условия для совершенного государства создает умеренный климат Эллады. Концепция Аристотеля служила теоретическим оправданием привилегий и власти землевладельческой аристократии. Несмотря на его заверения в том, что демократия и олигархия в политии смешаны «по половине»

и даже с «уклоном в сторону демократии», аристократические элементы в наилучшем государстве получили явное преобладание. Участие народа в управлении обставлено здесь такими оговорками, которые практически лишают его возможности решать государственные дела. Свободнорожденные, не обладающие богатством или добродетелью, не допускаются к занятию высших должностей. Аристотель соглашается предоставить им право участвовать в совещательной и судебной власти, но с условием,

что у народной массы не будет решающего голоса. В качестве примеров смешанного государственного строя в «Политике» названы аристократическая Спарта, Крит, а также “прародительская” демократия, введенная в Афинах реформами Солона. Правовая теория Аристотеля была подчинена тем же идеологическим целям, что и учение о государстве. Право он отождествляет с политической справедливостью, подчеркивая тем самым его связь с государством как моральным общением между свободными гражданами.

Вне политического общения права не существует. «Люди, не находящиеся в подобных отношениях, не могут и иметь относительно друг друга политической справедливости». Право отсутствует поэтому в отношениях господ и рабов, отцов и детей, при деспотической власти. Политическое право делится на естественное и условное (установленное). «Естественное право – то, которое везде имеет одинаковое значение и не зависит от признания или непризнания его.

Условное право то, которое первоначально могло быть без существенного различия таким или иным, но раз оно определено это безразличие прекращается». Предписания естественного права Аристотель нигде специально не перечисляет, но, по смыслу его концепции, к таковым относятся все общественные явления, существующие “от природы”: семья, рабство, частная собственность, война греков с варварами и др. Под условным правом он понимает законы, установленные в государстве, включая сюда как писаные

законы, так и неписаное обычное право. Естественное право стоит выше закона; среди законов важнее неписаные, основанные на обычае. Аристотель подчеркивал, что постановления народного собрания и правителей не являются законами в собственном смысле слова и не должны содержать предписаний общего характера. «Закон должен властвовать над всем; должностным же лицам и народному собранию следует предоставить обсуждение частных вопросов». Направленная против учений рабовладельческой демократии, аристотелевская концепция

была призвана умалить значение писаных законов, подчинить их нормам обычного права и предустановленной в природе справедливости. «Законы, основанные на обычае, имеют большее значение и касаются более важных дел, нежели законы писаные», – утверждал философ. Политико-правовая теория Аристотеля суммировала развитие взглядов землевладельческой аристократии в Древней Греции. По мере проникновения частной собственности и рабовладельческих отношений в земледелие

идеологи полисной знати последовательно перешли от традиционных воззрений к признанию экономической роли рабства, правовых методов регулирования общественной жизни («Законы» Платона), к апологии частной собственности и равенства граждан перед законом в сфере имущественных отношений (в «Этике» Аристотеля). 3. Основные идеологические явления XVI века в России XVI век — время окончательного складывания и укрепления

Русского централизованного государства. В этот период продолжает развиваться русская архитектура, живопись, возникает книгопечатание. Вместе с тем XVI век был временем жесткой централизации культуры и литературы — разнообразные летописные своды сменяет единая общерусская великокняжеская (потом царская) летопись, создается единый свод церковной и частично светской литературы — «Великие Минеи Четий» (т. е. месячные тома для чтения — материал для чтения, расположенный по месяцам).

Разгромленное в начале XVI в еретическое движение возникло снова в середине XVI в. — после крупных народных восстаний 40-х гг. И вновь ересь была жестоко подавлена. Один из еретиков XVI в. дворянин Матфей Башкин сделал из евангельской проповеди любви к ближнему смелый вывод, что никто не имеет права владеть «христовыми рабами», он отпустил на свободу всех своих холопов.

Еретик — холоп Феодосии Косой пошел еще дальше, заявив о том, что все люди равны, независимо от народности и вероисповедания: «всие людие едины суть у бога, и татарове, и немцы, и прочие языци». Феодосии Косой бежал из заключения в Литовскую Русь, где продолжал свою проповедь, сблизившись с наиболее смелыми польско-литовскими и западноевропейскими протестантами. Антифеодальным движениям противостоит официальная идеология.

Складывание этой идеологии можно проследить уже начиная с первых десятилетий XVI в. Примерно в одно время, в начале 20-х гг. этого века, появляются два важнейших идеологических памятника: «Послание о Мономаховом венце» Спиридона-Саввы и «Послание на звездочетцев» псковского старца Филофея. В «Послании о Мономаховом венце» Спиридона-

Саввы излагалась легенда, сыгравшая важнейшую роль в развитии официальной идеологии Русского самодержавного государства. Это легенда о происхождении правящей на Руси великокняжеской династии от римского императора — «Августа-кесаря» и о подтверждении ее династических прав «Мономаховым венцом», якобы полученным киевским князем Владимиром Мономахом от византийского императора. Основы этой легенды восхо