Применение физиологических характеристик для оценки агрессивных состояний в криминалистике

ПРИМЕНЕНИЕ ФИЗИОЛОГИЧЕСКИХ ХАРАКТЕРИСТИК ДЛЯ ОЦЕНКИ АГРЕССИВНЫХ СОСТОЯНИЙ В КРИМИНАЛИСТИКЕ Курсовая работа 2005 СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ 1.Неспецифические иммунные белки, их клиническое и экологическое значение 1. Лизоцим 2. Бета-лизины 3. Бактерицидная активность сыворотки крови 2. Характеристика несовершеннолетних лиц с девиантным поведением 13 2.1.

Факторы, влияющие на формирование противоправного поведения 15 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 24 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 26 ВВЕДЕНИЕ Нарушения поведения, его отклонения от общепринятых норм встречаются среди подростков довольно часто. На формирование девиантного поведения влияет ряд факторов, таких как социальные, психологические, биологические. Среди социальных факторов, влияющих на формирование личности подростка-правонарушителя, главную роль

играют семья и неформальная группа сверстников. К психологическим факторам следует прежде всего отнести особенности характера, его крайние варианты нормы. К биологическим факторам – наследственность, а также пол, возраст, функции внутренних органов, особенности нейродинамических процессов, наконец, здоровье и болезнь (Кондрашенко В. Т 1988). Биологические особенности личности неспецифичны и сами по себе не порождают преступности,

но влияют на динамику поведения человека, являясь условием, морфологической и психофизиологической базой восприятия человеком социальной природы. Выявленная исследованиями связь некоторых хромосомных аномалий с агрессивным поведением является отражением скорее недостаточного умственного развития, нежели врождённой склонности к совершению преступлений с применением насилия. Из всех гормонов значительное влияние на возникновение агрессивного поведения оказывает стероид – тестостерон,

концентрация которого значительно увеличивается, а также серотонин, концентрация которого снижена. Учитывая многочисленные сообщения в научной прессе об иммунодепрессивном влиянии стероиднов на иммунный статус, можно предположить , что у лиц с девиантным поведением будут наблюдаться функциональные расстройства в иммунной системе. Попытки найти ответ на этот вопрос в научных публикациях, к сожалению, не увенчались успехом. В связи с чем, нами исследована функциональная активность неспецифического гуморального иммунитета

в группе лиц в возрасте от 13 до 21, характеризующихся девиантным поведением и находящихся в местах ограничения свободы (заключение в СИЗО), что явилось целью моей работы. Задачи исследования: 1. Отработка метода определения бактерицидной активности сыворотки крови. 2. Получение результатов бактерицидной активности сыворотки крови у обследуемых лиц. 1.Неспецифические иммунные белки, их клиническое и экологическое значение

Бактерицидная активность цельной сыворотки крови (БАСК) определяется комплексом неспецифических факторов защиты, действие которых взаимосвязано, но вместе с тем направлено на определенные виды микроорганизмов и формы их диссоциации. Исследование бактерицидных свойств сыворотки крови показывает, что они обусловлены не только антителами, но и благодаря достаточному содержанию таких неспецифических иммунных белков, как, комплемент, бета-лизины, лизоцим (Ермольева, 1968) и пропердин (Багдасаров,

1961). Большинством исследователей экспериментально установлено сочетанное действие указанных факторов в бактерицидном эффекте цельной сыворотки крови, проявляющееся в определенной последовательности (Земсков М. В Журавлёва Н. В 1972). Макрофаги и лейкоциты являются центральным звеном, от деятельности которых зависит реакция фагоцитоза и продукция гуморальных неспецифических факторов защиты - лизоцима, комплемента, интерферона, которые являются составной частью БАСК.

К тому же, в реакциях неспецифической резистентности участвуют и гуморальные факторы тромбоцитов, оказывающие бактерицидное действие, по своим свойствам напоминающие лизоцим. Эта термостабильная фракция получила название бета-лизинов. Гуморальные факторы неспецифической резистентности принадлежат к числу соединений с сильным мембранотропным действием. В силу этого им, как правило, присущи антимикробные свойства (Кузник

Б. И. и др 1989). 1. Лизоцим Лизоцим - фермент, относящийся к классу гидролаз, избирательно гидролизующий гликозидные связи в муреине - сложном биополимере, из которого построены стенки бактерий (Степанов В. М 1996). Молекулярная масса лизоцима 14000 – 15000 кД. Это стойкий белок, не теряющий литической способности при нагревании до 100 С. Способность лизоцима лизировать микроорганизмы на столько высока, что это свойство сохраняется в

разведении 1:10. Его молекула состоит из 129 аминокислотных остатков, представлена одной полипептидной цепью, содержащей 8 половинок цистина, попарное соединение которых образует четыре дисульфидные связи. Они замыкают спиральные участки полипептидной цепи лизоцима. Молекула лизоцима окружена гидрофобными группами боковых цепей остатков аминокислот. Главная роль в образовании активного центра принадлежит, по - видимому, триптофану.

Ферментативная активность лизоцима проявляется в гидролизе β- 1,4- гликозидной связи полиаминосахаров клеточной стенки преимущественно грамположительных микроорганизмов. Абсорбируясь мукопептидом клеточной стенки, лизоцим расщепляет его с освобождением N- ацетилмурамовой кислоты и N- ацетилглюкозамина (Комов В. П 2004). Искажение структуры субстрата, поляризация гликозидной связи, образование водородной связи

с кислородом последней приводят совместно к разрыву гликозидной связи, а окружающая вода завершает акт гидролиза. Скорость реакции расщепления субстрата у разных лизоцимов различна. Это, вероятно, связано с различием первичной структуры разных лизоцимов. Лизоцим (мурамидаза) содержится в различных тканях (слизистая рта и носовой полости, просвет толстого и тонкого отделов кишечника, печень, селезенка) и биологических жидкостях (слезы, слюна, пищеварительный

секрет, сыворотка крови, молоко). Максимальное количество его содержится в лейкоцитах, затем в слюне и слезах, минимальное - в сыворотке крови. Почки денатурируют и разрушают плазменный лизоцим. В плазму крови лизоцим поступает при распаде лейкоцитов и тканей. Концентрация его зависит от соотношения между основными продуцентами - нейтрофилами и моноцитами, и функцией почек. Макрофаги высвобождают лизоцим постоянно, гранулоциты - только при дегрануляции, поэтому

сывороточный лизоцим может служить индикатором макрофагальной функции организма (Емельяненко П. А 1987). Биологическое назначение лизоцима, основываясь на его антибактериальных свойствах, большинство исследователей склонно рассматривать как фактор неспецифического иммунитета. Кроме основного антибактериального действия, лизоцим стимулирует естественную резистентность животного организма, что играет большую роль в предупреждении заболеваний и в благоприятном исходе инфекционного

процесса (Бухарин О. В Васильев Н. В 1974). В медицинской практике применяют лизоцим, выделенный из белка куриного яйца - самого богатого источника данного фермента (Бухарин О. В 1979). Схожесть физико-химических свойств и антигенных структур экзогенного и эндогенного (человеческого) лизоцимов определяет единые механизмы регуляции их уровня в организме, а также минимизирует побочное действие данного «идеального» природного иммуномодулятора.

Лизоцим стабилен при воздействии высоких температур и кислот – фермент сохраняет активность в кислых растворах в течение 45 минут. В щелочных растворах он выдерживает нагревание значительно хуже, чем в подкисленных - при рН = 9 при нагревании до 100°С он разрушается через 5 мин (Бритвина Е. И 1976). Хорошо известно литическое действие лизоцима в отношении грамположительных бактерий: M. lysodeikticus, B. megatherium, S. flava (Бритвина

Е. И 1976). Избирательное действие лизоцима на клеточные оболочки преимущественно грамположительных бактерий связано, по-видимому, со следующими различиями в составе клеточных оболочек грамположительных и грамотрицательных микроорганизмов: грамположительные микроорганизмы, в отличие от грамотрицательных бактерий, не содержат ароматических аминокислот пролина, гистидина, аргинина. В оболочке грамотрицательных бактерий содержится больше липополисахаридов.

Имеются сведения, что дополнительная обработка усиливает чувствительность грамотрицательных бактерий к лизоциму. Escherichia coli, Pseudomonas aeruginosa , Azotobacter vinelandii и некоторые другие виды лизируются лизоцимом в присутствии версена (этилендиаминотетрауксусная кислота). Бактерии кишечной группы лизируются лизоцимом в сочетании с таурохолевокислым натрием. Лизис некоторых микроорганизмов, не чувствительных или малочувствительных к лизоциму, может быть достигнут

при сочетанном применении лизоцима и трипсина (Бритвина Е. И 1976). Описаны функции лизоцима – разрушение клеточной стенки грамположительных бактерий, регуляция воспалительных реакций (снижение воспаления), неспецифической иммуномодуляции (при расщеплении клеточной стенки бактерий, лизоцим высвобождает мурамилдипептид, который является мощным стимулятором иммунитета, а также активатора фагоцитоза (Бухарин О. В 1974).

Мурамилдипептид (МДП) входит в состав пептидогликана клеточной стенки практически всех известных грамположительных и грамотрицательных бактерий. Его успешно применяют в современной иммунобиотехнологии (производство иммунотропных лекарственных средств). Выявлено дополнительное свойство МДП – нейтрализации эндогенных сенсибилизирующих агентов (гистамина и гистаминоподобных веществ). 1.2. Бета-лизины Бета-лизины - катионные сывороточные белки, обладающие бактерицидной активностью к

аэробным спорообразующим бактериям, особенно В. subtilis и В. anthracis. Бета-лизины слабочувствительны к УФЛ, термостабильны, не диализуются, адсорбируются на бентоните, имеют М. м. около 6 тыс. кД. Бета-лизины находятся в крови и тканях человека и животных, особенно кроликов. Продуцентами их являются тромбоциты, хотя корреляция между активностью бета-лизинов и количеством тромбоцитов наблюдается не всегда. Уровень бета-лизинов колеблется в зависимости от возраста

и других физиологических факторов. У здоровых новорожденных активность бета-лизинов около 24%, к трехлетнему возрасту она достигает 52%, а затем снижается до 32% и на таком уровне держится до 60 лет. Выявлено изменение активности бета-лизинов при разных заболеваниях. При хроническом лимфолейкозе и остром лейкозе уровень бета-лизинов снижается, в острой фазе воспалительных и аутоиммунных процессов повышается, при выздоровлении и переходе в хроническую форму приближается к

норме. В связи с этим бета-лизины используют для оценки как состояния естественного иммунитета, так и остроты воспалительного процесса. Механизм бактерицидного действия бета-лизинов не вполне ясен. Предполагается, что бета-лизины нарушают проницаемость мембраны бактерий. Для определения активности бета-лизинов по методике В. М. Супоницкой из основного разведения сыворотки 1:5 (0,6 мл сыворотки и 2,4 мл бульона) готовят ряд

последовательных двукратных разведений (1 мл бульона и 1 мл предыдущего разведения сыворотки) от 1:10 до 1:640. Во все разведения вносят по 1 капле взвеси суточной агаровой культуры сенной палочки № 83 ГКИ плотностью 100 тыс. м.т./мл. К опыту ставят контроль культуры (1 капля культуры на 1 мл бульона, без сыворотки). Инкубируют 1 сутки при 37°С и результат учитывают сравнением опытных пробирок с контрольными. За титр бета-лизинов принимают максимальное разведение сыворотки, в котором имеется полное просветление

взвеси (4+). Для определения активности бета-лизинов по О. В. Бухарину с соавтором (1970) в 1-ю пробирку (опытную) с 5,4 мл МПБ вносят 0,4 мл исследуемой сыворотки и 0,2 мл культуры бацилл; во 2-ю пробирку с 5,4 мл МПБ (контрольную) добавляют 0,2 мл взвеси бацилл и 0,4 мл прогретой, длительно хранившейся (свободной от бета-лизинов) сыворотки. Оптическую плотность опытной и контрольной смесей замеряют сразу после смешивания,

а затем после 18 часов инкубации при 37°С на ФЭК-М с зеленым светофильтром № 2. Результаты сравнивают со стерильным МПБ той же серии. Активность бета-лизинов выражают в процентах ингибирующего действия исследуемой сыворотки на рост бактериальной взвеси в отношении контроля по формуле: 100 - (ДО2-ДО1)/(ДК2-ДК1) * 100, где ДО1, ДО2 - показатели оптической плотности в опытной пробе соответственно до и после инкубации;

ДК1, ДК2 - показатели оптической плотности в контрольной пробе соответственно до и после инкубации. 1.3. Бактерицидная активность сыворотки крови Бактерицидная активность сыворотки к1.3. Бактерицидная активность сыворотки крови (БАСК) - свойство свежей сыворотки крови вызывать гибель проникших или внесенных в нее бактерий. Обусловливается раздельным или совокупным действием антител (Ат), комплемента (С), лизоцима, бета-лизинов и других менее идентифицированных факторов.

Изучение соотносительного значения перечисленных факторов показало, что инактивация С существенным образом снижает БАСК, добавление антител резко повышает ее, отсутствие лизоцима и 3-лизина приводит к более или менее выраженному снижению БАСК в зависимости от чувствительности к ним бактерий. Механизм кооперативного действия представляется так: система Ат-С разрушает клеточную стенку и цитоплазматическую мембрану; лизоцим - пептидогликан клеточной стенки;

бета-лизины - цитоплазматическую мембрану. Следовательно, уровень БАСК является интегральным показателем антимикробных свойств сыворотки крови. Падение его указывает на глубокие нарушения в иммунитете и служит неблагоприятным прогностическим признаком, повышение уровня БАСК оценивается положительно, но только на условно-потенциальные паразиты. При существующих методах определения БАСК в качестве объекта обычно используют не возбудителя 6олезни,

а штаммы кишечной палочки, относительно устойчивые к лизоциму. В результате они отражают главным образом уровень С и нормальных антител против микроба. Тем не менее БАСК - самостоятельный показатель активности естественного иммунитета, так как прямой связи между БАСК и активностью С нет. При практическом использовании также следует иметь в виду, что показатель

БАСК колеблется в зависимости от пола, возраста, времени года и других факторов. Для определения БАСК существуют две группы методик. Методики первой группы основаны на нефелометрическом установлении степени задержки роста стандартной бактериальной суспензии под влиянием бактерицидных факторов исследуемой сыворотки по отношению к контролю, содержащему бактериальную взвесь без сыворотки. Среди этой группы чаще используют методику

О. В. Смирновой и Т. А. Кузьминой (1966). Для ее выполнения берут 2 пробирки с 4,5 мл МПБ, в одну (опытную) добавляют каплю суточной бульонной культуры кишечной палочки и 1 мл свежей нативной исследуемой сыворотки, в другую - каплю культуры без сыворотки. После перемешивания из обеих пробирок отливают по 2 мл взвеси и замеряют оптическую плотность (ДО и ДК) на ФЭК-Н с зеленым светофильтром №10. В контрольной кювете

ФЭК должна быть дистиллированная вода. Пробирки с оставшейся смесью инкубируют при 37°С 3 часа и повторно замеряют оптическую плотность (ДО2, ДК2). БАСК рассчитывают в процентах угнетения размножения культуры по формуле: % БАСК = 100 - (ДО2 - ДО1)/(ДК2 - ДК2) * 100. О. В. Бухарин и А. П. Луда (1972) предложили вариант описанной методики с расчетом показателей БАСК при помощи таблиц и меньшего объема сыворотки.

Методика второй группы основана на установлении количества выживших бактерий после воздействия свежей исследуемой сывороткой. В одном варианте определяют титр сыворотки крови, задерживающий размножение стандартного количества бактерий, в другом - вычисляют отношение КОЕ контроля к КОЕ опыта и выражают его в виде десятичного логарифма, называемого бактерицидным индексом (БИ). На практике чаще используют второй вариант. Для установления

БАСК по этому способу в стерильные пробирки вносят по 0,4 мл неразведенных исследуемых сывороток крови и добавляют к ним 0,1 мл суточной бульонной культуры штамма кишечной палочки № 675 плотностью 250 млн. кл./ мл. В контрольную пробирку вместо сыворотки доливают 0,4 мл физраствора с 0,1% желатины. Пробирки выдерживают на водяной бане при 37°С 2 часа, после чего готовят разведения: из опытных пробирок - 10-1 и 10-2, из контрольной - 10-1, 10-2, 10-3, 10-4 и 10-5.

Микропипеткой высевают по 0,1 мл на чашки с МПА из опытных пробирок цельную и разведенную в 10 и 100 раз смесь, из контроля - разведения 10-3, 10-4, 10-5. Культуру распределяют по чашке с помощью стеклянных бус. Посевы инкубируют при 37°С сутки, после чего подсчитывают число КОЕ в 1 мл опытных и контрольных проб. БАСК выражают либо бактерицидным индексом (БИ) - частное от логарифма

количества бактерий в опыте (lg No) к количеству бактерий в контроле (lg Nk), либо в процентах по формуле: % БАС = 100 - No/Nk * 100. Между уровнем БАСК и показателем БИ имеется прямая связь, между уровнем БАСК и %БАСК - обратная. В методике А. П. Красильникова и Л. П. Титова (1981) способы приготовления смеси сыворотки и бактерий, разведении из смесей после их

инкубации, время и условия инкубации аналогичны описанным выше. Высев проводится с помощью 50-штифтового штампа-репликатора, учет роста - по наиболее вероятному числу выживших бактерий (НВЧ). Для этого разведения смеси переливают в лунки основания штампа-репликатора, штыри крышки репликатора окунают в смесь, находящуюся в лунках, и делают посев-отпечаток на 5 чашек с МПА. После суточной инкубации при 37°С учитывают количество отпечатков с ростом тест-микроба для каждого

разведения на всех 5 чашках и по таблицам Тейлора (1962) находят НВЧ бактерий, содержащихся в 0,003 мл (объем, засеваемый штифтом репликатора) наиболее концентрированной из взятых разведений смеси. Бактерицидный эффект выражают либо в БИ, либо в процентах активности. Описанные характеристики БАСК, а также исследования показывают, что несмотря на разновозрастные исследуемые контингенты,

БАСК не изучена в группах лиц, характеризующихся экстремальными видами поведения. К их числу относятся лица с девиантным поведением, имеющих агрессивную направленность. 2. Характеристика несовершеннолетних лиц с девиантным поведением Подросткам в возрасте от 14 до 16 лет (подростково - малолетняя группа) присущи два основных вида криминальной мотивации: корыстная и насильственно-эгоистическая.

Корыстные мотивы носят незавершенный, «детский», характер. Большинство правонарушений совершается из-за озорства или любопытства, желания «развлечься», показать силу, ловкость и смелость, утвердить себя в глазах сверстников, получить их признание (Кондрашенко В. Т 1988). Иногда играет роль стремление к чему-то необычному, желание приключений и острых ощущений. На незрелость мотиваций указывает и тот факт, что большая часть правонарушений носит групповой характер

и совершается в ситуативно-импульсивной форме. Мотивация в этом возрасте обычно имеет предметную определенность. Подростков интересуют в основном предметы молодежной моды, радиоаппаратура, музыкальные инструменты, спортивные принадлежности, сладости, вино, табачные изделия, небольшие суммы денег и т. п. Насильственно-эгоистическая мотивация у подростков характеризуется высокой эмоциональностью и ситуативностью. Главное в структуре побуждений этой мотивации — потребность к самоутверждению.

Самоутверждение через насилие — типично подростковая мотивация. Нередко такая мотивация сочетается с жестокостью поведения. Л. Б. Филонов (1981) на большом материале показал, что самое большое число случаев жестокости падает на подростков 11—16 лет и лиц в возрасте 41 года — 50 лет. Истоки жестокости автор усматривает во внутренних конфликтах личности, обусловленных неадекватными

объективным обстоятельствам притязаниями. В противоправном поведении подростков более старшего возраста (16—18 лет) имеются и отличительные черты. В этом возрасте повышается интенсивность преступных проявлений и меняется их структура. По данным В. В. Лунеева (1986), примерно 80% всех подростков, привлеченных к уголовной ответственности, находится в возрасте 16—18 лет. Это объясняется тем, что, во-первых, лица этого возраста несут уголовную ответственность в полном объеме

и, во-вторых, мотивация противоправного поведения их становится шире и разнообразнее. В мотивации противоправного поведения подростков в отличие от взрослых преобладают мотивы импульсивного и ситуационного характера, ложного самоутверждения, группового поведения, а также мотивы, обусловленные внушением и подражанием. С возрастом ситуативно-импульсивное поведение уступает место «рациональному», заранее спланированному, преднамеренному. Уменьшается удельный вес насильственно-эгоистической мотивации,

а на первое место выходит мотивация корысти, выгоды, пользы, зависти. Меняется структура насильственно-эгоистической мотивации: на смену хулиганству, браваде, самоутверждению приходят озлобленность, месть, ревность. 2.1. Факторы, влияющие на формирование противоправного поведения По мнению И. Стрэкинару (1969), на формирование противоправного поведения у детей и подростков в первую очередь влияют неблагоприятные социальные воздействия (55% случаев), затем органическое поражение головного

мозга (30%) и, наконец, генетический фактор (15%). В. Я. Семке и соавтор (1982) более приемлемой считают такую комбинацию патогенных факторов, где на первом месте стоят конституционально-биологические, экзогенно-органические и затем микросоциальные факторы. Вся история учения о природе правонарушений — это в основном история борьбы двух направлений. Сторонники одного из них считают правонарушения явлением социальным, сторонники второго — биологическим.

Родоначальник биологического направления в криминологии — итальянский психиатр Чезаре Ломброзо (1835—1909). В своих работах «Преступный человек», «Преступление, его причины и средства лечения» он утверждал, что преступление — явление столь же естественное, как рождение, болезнь или смерть, и что существуют «врожденные» преступники, которые отличаются от обычных людей антропологическими, физиологическими и психологическими признаками. На основании этого

Ломброзо утверждал, что основными направлениями предупреждения преступности должны стать пожизненная изоляция, лечение или прямое физическое уничтожение «врожденных» преступников. Не случайно ученик и последователь Ч. Ломброзо Э. Ферри стал автором итальянского фашистского уголовного кодекса. Современные сторонники этого направления, формально отмежевываясь от крайней позиции

Ч. Ломброзо, тем не менее ведущими факторами, формирующими личность преступника, считают биологические. Живучесть биологических концепций в области изучения антиобщественного поведения объясняется многими причинами, к которым относятся недостаточное изучение мотивационной стороны поступков человека; иллюзорные надежды на то, что успехи биологических наук помогут преодолеть такие негативные явления, как преступность, пьянство, проституция; и главное заинтересованность правящих классов буржуазного общества в идее «биологической

обусловленности» антиобщественного поведения. «Поиски преступных качеств в самом человеке, — пишут Н. П. Дубинин и соавтор, — нередко приводят к делению людей на представителей «первого» и «второго» сорта, на «элиту» и массу, а в конечном счете — к расистским концепциям в обществоведении и евгеническим теориям в генетике и биологии» (Генетика…, 1982). Принципиальная точка зрения отечественных ученых заключается в том, что они рассматривают правонарушения как социальное явление, которое не может быть объяснено

с биологических позиций (Федосеев П. Н 1977; Морозов Г. В 1978; Дубинин Н. П. и соавтор, 1982; Кудрявцев В. Н. и соавтор, 1986). Такая точка зрения на природу преступлений основана прежде всего на мате¬риалистическом понимании закономерностей общественного развития. Однако понимание преступности как социального явления не исключает необходимости исследований соотношения социального и биологического в человеке.

Биологическое в человеке, безусловно, имеет огромное значение в его жизнедеятельности. Несомненно также и то, что биологически все люди неодинаковы, они обладают различными способностями, темпераментом, характером, по-разному воспринимают одни и те же общественные нормы и меры воспитательного воздействия. Однако это свидетельствует лишь о различных биологических возможностях людей. Что же касается личности с ее мировоззрением, мотивами поведения, то она формируется прежде всего под

воздействием социальных факторов. Среди социальных факторов, влияющих на формирование личности, в первую очередь следует отметить малые социальные группы (семья, группа сверстников), школу, производственный коллектив и в более широком плане нацию, класс и общество в целом, осуществляющие политическое, идеологическое, культурно-воспитательное и иное воздействие. В группе социальных факторов, влияющих на формирование личности подростка-правонарушителя, главную роль играют семья и неформальная группа сверстников.

По данным Н. И. Фелинской, В. А. Гурьевой (1975), каждый третий подросток-правонарушитель рос без отца, у каждого четвертого, воспитывавшегося в полной семье, отец страдал алкоголизмом. По результатам исследований авторов, 50,7 % подростков росли в неблагополучных семьях; у 25,9 % из них была неполная семья; 14,3 % отмечали алкоголизм родителей; 3,9 % — аморальный образ жизни родителей; 15,5%—систематические конфликты в семье;

2,6 % — систематическое избиение ребенка; 1,3%—преступность среди родителей; 10,4% — проживание с психически больными родителями. Примерно такие же данные получены и в более поздних исследованиях. В. Я. Семке и соавтор (1982) показали, что больше половины обследованных ими подростков-правонарушителей воспитывались в неполных семьях. Среди форм неправильного воспитания в равной мере играют роль как гипо

так и гиперопека. В большинстве обследованных авторами семей (75%) материально-бытовые условия были благополучными. Следовательно, на формирование отклонений в поведении подростка влияет не столько материальный статус, сколько отрицательный микроклимат в семье. По данным Н. П. Грабовской (1980), подавляющее большинство несовершеннолетних правонарушителей воспитывалось в семьях, где нормой поведения родителей были корысть, стяжательство, грубость, лживость, безответственность,

жестокость, пренебрежительное отношение к людям, разврат, пьянство. По мнению автора, несовершеннолетние правонарушители особенно часто встречаются там, где низкий уровень культуры и низменный характер потребностей родителей сочетаются с высокой материальной обеспеченностью семьи. Нередко подростки совершают правонарушения под непосредственным влиянием (или при участии) родственников. Показательны в этом отношении данные Н. П. Дубинина и соавтора (1982).

Под их руководством была обследована большая группа осужденных в 10 исправительно-трудовых колониях. Оказалось, что 9 % осужденных имели судимых родственников (60 % — родителей, 35 % — братьев и 5 % — детей). Влияние неформальной группы с антисоциальными тенденциями на противоправное поведение подростков изучено достаточно широко (Игошев К. Е 1971; Личко А. Е 1973; Рыбальская В. Я 1975; Копыт

Н. Я Скворцова Е. С 1984; Антонян Ю. М. и соавтор, 1986). Особенно часто под влияние асоциальной группы попадают подростки малодисциплинированные, плохоуспевающие, а потому не сумевшие установить правильных взаимоотношений с товарищами по классу и учителями. Роль неформальной асоциальной группы на формирование личности правонарушителя не ограничивается сказанным. Сложнейшие связи между личностью и группой предопределяют и столь же неоднозначный характер ее влияния

на мотивацию противоправного поведения. К психологическим факторам, влияющим на формирование поведения подростка-правонарушителя, следует отнести особенности характера, его крайние варианты нормы. А. А. Вдовиченко (1976) у 66 % подростков с делинквентным поведением отмечал акцентуации характера, А. А. Александров (1973) —у 25 %, А. Е. Личко (1983) — у 29 %. В. Г. Кузнецов (1981), обследовав группу подростков, находившихся в связи с правонарушениями в спортивном

трудовом лагере, выявил акцентуации характера в 94 % случаев (в контрольной группе — в 50 %). Почти все авторы указывают на трудность разграничения нормы и патологии характера, подчеркивая в то же время, что среди психопатов правонарушителей бывает больше, чем среди лиц с акцентуацией характера (Александров А. А 1973; Личко А. Е 1983). Многие исследователи отмечают определенную связь между типами акцентуации и характером правонарушений. В. Г. Кузнецов (1981) у правонарушителей уже указанной группы

(мелкое воровство и хулиганство, участие в драках со сверстниками) выделил два основных типа акцентуации: неустойчивый (54 %) и гипертимный (40 %). В группе несовершеннолетних правонарушителей, обследованных В. Ф. Десятниковым и соавтором (1981), преобладали лица с эпилептоидными (25 %), шизоидными (18%) и гипертимными (15,6%) чертами характера. По данным А. Е. Личко (1983), наиболее склонны к правонарушениям подростки с неустойчивым, эпилептоидным и истероидным,

а затем с шизоидным, гипертимным и эмоционально-лабильным типами акцентуации характера. Автор указывает на определенную зависимость между типами акцентуации и мотивами правонарушений. Так, кража для подростка с неустойчивым типом — это чаще всего путь раздобыть средства для развлечения; для гипертима — престиж; для эпилептоида — обогащение, риск, жажда острых ощущений; для шизоида — средство для пополнения коллекции, восстановления «социальной справедливости».

Наиболее часто правонарушения совершают лица с эпилептоидным, эксплозивным, неустойчивым, гипертимным и шизоидным типами особенностей характера. Четкой связи типов особенностей характера с мотивами правонарушений выявить не удалось. Признание социальной природы правонарушений означает возможность борьбы с ними посредством общественных мер воздействия. Однако такой подход к проблеме не означает полного игнорирования влияния биологических факторов на формирование личности и поведение правонарушителя.

К биологическим факторам в первую очередь отно¬сится наследственность (но биологическое — это не обязательно только генетическое), а также пол, возраст, функции внутренних органов, особенности нейродинамических и эндокринных процессов, наконец, здоровье и болезнь, т. е. функциональное состояние иммунитета или развившиеся генерализованные нейропсихические заболевания. А. Е. Личко (1983) основными биологическими факторами, влияющими на формирование поведения у подростков,

считает: генетический фактор, резидуальное органическое поражение головного мозга, акселерацию и инфантилизм. Ведущие специалисты в области генетики и криминологии подчеркивают, что биологические особенности личности неспецифичны и сами по себе не порождают преступности, но влияют на динамику поведения человека, являясь условием, морфологической и психофизиологической базой восприятия человеком социальной природы (Дубинин Н. П. и соавтор, 1982). Сказанное в полной мере относится и к любой иной форме девиантного поведения

(пьянство, употребление наркотиков, проституция, тунеядство, суициды). Камнем преткновения в споре между сторонниками биологического и социального направлений в криминологии является генетический фактор. Подавляющее большинство отечественных ученых не находят прямой связи между наследственными свойствами человека и его антиобщественным, в том числе противоправным, поведением. «Специальных генов для наследования таких социальных признаков, как преступность, проституция — пишет

Г. А. Аванесов (1980),— не существует». «Преступность не биологическая категория»,— указывает Н. П. Бочков (1981). На этой же позиции стоят и наиболее прогрессивные зарубежные ученые. Исследования показывают, что наследоваться могут только биологические особенности нервной клетки. Генетически детерминированы особенности нейродинамических процессов, инстинкты, темперамент. Что же касается высших проявлений психики, их генетическая обусловленность не находит достаточно убедительных

подтверждений (Дубинин Н. П. и соавтор, 1976; Русалов В. М 1979). По мнению П. К Анохина (1975), генетически закрепленные «соотношения нервных структур» могут обеспечивать следующие поведенческие особенности: последовательность движений, спонтанность реакций, предрасположенность к определенным внешним стимулам. Но когда сигнальная значимость внешних факторов, обусловленных социальной средой, непостоянна, «приспособление,

— подчеркивает автор,— осуществляется наиболее подвижной частью головного мозга — корой». Генетическое разнообразие создает уникальность, неповторимость биологической индивидуальности каждого из людей. Однако эта биологическая уникальность и обусловленные ею динамические процессы в нервной системе неспецифичны в том смысле, что они в равной мере могут быть присущи как человеку, совершившему высоконравственный поступок, так и преступнику. Сторонники прямого влияния генетических факторов на преступность в качестве

аргументов, подтверждающих правильность их позиции, указывают на разный уровень состояния и структуры преступности мужчин и женщин, на большое сходство в поведении, в том числе и преступном, однояйцовых близнецов, на связь хромосомных отклонений с противоправным поведением. Усилия авторов подобных концепций сконцентрированы главным образом на том, чтобы возложить вину за антисоциальное поведение на «генетически ущербных индивидов», игнорируя влияние социальных факторов.

Мужчины, действительно, совершают больше правонарушений, чем женщины. Но это объясняется условиями общественного положения женщины, а не физиологическими особенностями ее организма. Против генетической теории свидетельствует и динамика женской преступности в некоторых странах. В США с 1900 по 1972 года число арестов среди женщин за различного рода правонарушения росло в 3 раза быстрее, чем среди мужчин. Даже в таком традиционно «мужском» преступлении, как грабеж, женская преступность

с 1965 по 1975 года увеличилась на 277 %, а мужская — на 169%. Естественно, указанная динамика женской преступности не может быть обусловлена только биологическими факторами. Особой популярностью среди сторонников биологического направления в криминологии пользуется «близнецовый метод». Выявление генетических и криминальных корреляций в группе близнецов, особенно однояйцовых, имеющих идентичный генотип, служит веским доказательством в пользу прямого наследования преступного

поведения. Конкордантность монозиготных близнецов-мужчин по антисоциальному поведению составляет 51,5 %, женщин — 35,3 %; у дизиготных мужских пар — 26,2 %, женских — 14,3 %. В. П. Эфроимсон (1971) на основании анализа данных литературы установил, что частота совпадения преступного поведения у однояйцовых близнецов в среднем равна 62,6 %, двуяйцовых — 25,4 %. Достоверность материала, добытого при исследовании групп близнецов с криминальной биографией, сомнений

не вызывает. Однако в подавляющем числе работ подобного рода отсутствует анализ социальных условий, в которых воспитывались близнецы. В то же время исследования как отечественных (Рович-Щербо И. В 1978), так и зарубежных ученых свидетельствуют о сложном характере взаимосвязи генотипа и среды. Анализ семей разлученных близнецов показывает, что в подавляющем большинстве эти пары близнецов попадали все же в мало различающиеся по социальным параметрам среды: оба воспитывались либо в городе,

либо в селе; семьи имели нередко одинаковый социально-экономический статус, многие дети были усыновлены родственниками. Полученные данные дают веские основания считать, что «сходство психологических особенностей однояйцовых близнецов объясняется не столько одинаковым генотипом, сколько сочетанием этого генотипа с одинаковой или сходной социальной средой» (Дубинин Н. П. и соавтор, 1982). В. П. Эфроимсон (1968), изучавший этот вопрос много лет, пришел к выводу, что

«если одни социальные воздействия приводят человека данного генотипа к преступлению, то другие социальные же воздействия могут сделать его очень ценным человеком». Криминологическое значение хромосомных аномалий обычно приписывается двум из них, связанным с наличием добавочной, 47-й хромосомы типа X (кариотип ХХУ) или типа У (кариотип ХУУ). На основании обследования около ста подростков с хромосомными аномалиями установили,

что эти аномалии вызывают не само по себе преступное поведение, а повышенный уровень активности. Наряду с этим отмечается определенная связь между хромосомной аномалией и психическими нарушениями (Маринина Г. П. и соавтор, 1976; Тимофеев Н. Н. и соавтор, 1976). Н. П. Дубинин и соавтор (1982), обследовав большое количество людей (82755 человек), показали, что мутантный кариотип (ХХУ и ХУУ) среди психически больных составил 0,3%, умственно отсталых— 0,76%,

среди преступников — 0,35% (общая популяция — 0,1%). На основании полученных данных авторы сделали вполне обоснованный вывод, что «никакой фатальной связи между наличием у человека кариотипов ХХУ и ХУУ и социально опасным поведением не установлено». В то же время наличие хотя и малой, но определенной связи между хромосомной аномалией и нарушениями психики сказывается на склонности к правонарушениям.

Подавляющее большинство этих исследований были сосредоточены на слабоумных и психически неполноценных. Таким образом, убедительных данных, свидетельствующих о прямом влиянии генетических факторов на антиобщественное, в том числе преступное, поведение в настоящее время в науке не существует. С этим положением вынуждены согласиться и авторы обзоров, специально посвященных генетике поведения человека. Крайне сложным является вопрос о связи правонарушений с психическими заболеваниями.

Известен период, когда в некоторых странах все преступники расценивались как душевнобольные. Такое положение устраивало правящие классы, поскольку лишало человека, нарушившего закон, любых человеческих прав, оставляя в то же время в тени истинные причины преступности. В отечественной науке в настоящее время сформировалось четкое представление о том, что опасные для общества действия могут совершать как здоровые, так и больные в психическом отношении люди.

Правонарушение может быть совершено: 1) психически здоровым человеком (девиантная форма поведения); 2) человеком, имеющим психические расстройства, не исключающие вменяемость; 3) человеком, страдающим психическим заболеванием, исключающим вменяемость. В подтверждение влияния биологических факторов, определяющих природу девиантного поведения уместно привести исследования, проведенные за рубежом. Выявлено, что при изменении соотношения концентраций

ряда гормонов и медиаторов в 100% варианте формируется девиантное поведение, причем, зачастую «сильно» агрессивное поведение. К числу таких гормонов относятся серотонин и тестостерон. Заключение. Анализ опубликованных результатов свидетельствует о том, что в России практически не изучен вопрос о влиянии гормонального статуса на формирование агрессивного поведения. К настоящему времени за рубежом вышли работы Д. Нильсена,

Эванса, Хигли и Мелмана, которые свидетельствуют о том, что повышенный стероидный статус не только способствует развитию девиантного поведения, но и понижению функциональной активности иммунной системы, что отражается на показателях здоровья и ведет к формированию разной патологии. ЛИТЕРАТУРА 1. Биохимия: Учеб. Для вузов / В. П. Комов, В. Н. Шведова. -М.: Дрофа, 2004 640 с. 2. Бритвина

Е. И. Бета-лизины и лизоцим в секретах и тканях организма человека./Факторы естественного иммунитета при различных физиологических и патологических состояниях. Вып. 4, Омск, 1976 стр. 92-93 3. Бухарин О. В. Организм сопротивляется. –Челябинск, 1979 стр.111 4. Бухарин О. В Васильев Н. В. Лизоцим и его роль в биологии и медицине. –Томск, 1974 209 с. 5. Генетика, поведение, ответственность

М 1982 296 с. 6. Земсков М. В Журавлева Н. В. Современные представления о природе и механизмах неспецифической резистентности организма./Жур. Микробиологии, эпидемиологии и иммунологии, 1972 стр.112-119 7. Кондрашенко В. Т. Девиантное поведение у подростков. Мн.: Беларусь, 1988 207 с. 8. Кузник Б. И. и др. Иммуногенез, гемостаз и неспецифическая резистентность организма М. Мед 1989 320 с.