1. Роль политической власти в России
Особенностьцивилизационного развития России состоит в том, что доминантной формойсоциальной интеграции в ней выступает государственность, задающая единый дляроссийского общества нормативно-ценностный порядок. Этот порядок представляетсобой генерируемые государственной властью духовные основы национальногоединства или то, что в политической лексике получило название«национально-государственной идеи».
Государственнаявласть в России постоянно стремилась к трансформации исторического сознания именталитета, пытаясь создать соответствующие структуры, оправдывающие еедеятельность. Такими доминирующими структурами стали прежде всего этатизм ипатернализм, которые являются в известной степени универсальными в массовомсознании евразийского суперэтноса.
Этатизм:а) термин, употребляемый для характеристики государства как высшего результатаи цели общественного развития; б) процесс усиления роли государства вэкономической и политической жизни общества.
Патернализм– отеческая забота со стороны государства по отношению к своим гражданам.
Отношениек государственной власти в России обусловливается этатистским представлением онеобходимости сохранения политического единства и социального порядка вкачестве антитезы локализму и хаосу. И этот «этатистско-патерналистский»порядок является реальным основанием соединения разнородных национальныхтрадиций и культур. Поэтому дуализм общественного бытия в России имеет инуюприроду, чем на Западе. Он выражается в первую очередь в таких конфликтныхтенденциях, где одной из сторон всегда выступает универсальная и автономнаягосударственность. Это — конфликт между государственностью и регионализмом,государственностью и национальными культурными традициями, государственностью исоциальными общностями.
Сэтой точки зрения характер российского общества в отличие отзападноевропейского определяется не столько соглашением подданных игосударственной власти об обоюдном соблюдении законов, а молчаливым сговором обобоюдной безнаказанности при их нарушении. Поэтому в российской цивилизации,где стороны перманентно нарушали законы, государство выступало не«примиряющим», а «усмиряющим» началом, а подданные — «безмолвствующимбольшинством» или «бунтарями».
Начинаяс преобразований Петра I, в Россиискладывается особый тип «всепоглощающего государства», символом которого стало«отеческое», бюрократическое попечительство «вождя-государя» и государственнойвласти о «благе народа», общественной и личной пользе своих подданных –патернализм.
Крометого, следует учитывать и своеобразие сложившегося еще в эпоху Московскогоцарства «вотчинного государства», основу которого составляет принципцентрализованной редистрибуции. Московские князья, русские цари, а затемсоветские вожди, обладавшие огромной властью и престижем, были убеждены в том,что вся страна является их «собственностью», ибо создавалась она, строилась иперестраивалась по их повелению.
Ещев Московском государстве сложилось особое представление о том, что именновласть рождает собственность и что все живущие в России являются государевымислугами, находящимися в прямой и безусловной от царя зависимости и не имеющимивозможности претендовать ни на собственность, ни на какие-либо неотъемлемыеличные «права». Это представление, пронизав все институты государственнойвласти, придало им характер «вотчинного государства», аналоги которого можнобыло найти на Востоке, но подобия его было не сыскать во всей Европе.
Однимиз центральных моментов в процессе формирования Московской субцивилизации, ееполитической культуры и национально-государственной идеи былсоциально-экологический кризис XIV в.,спровоцированный демографическим ростом, неблагоприятными климатическимиусловиями, чрезмерной антропогенизацией ландшафта, что привело к резкомусокращению технико-экономических возможностей подсечно-огневого земледелия.
Этоткризис заставил русских людей выйти из леса, превратив их в сельских идеревенских. Они оказались вовлеченными и хозяйственно, и культурно в составсоседской общины, а через церковь и государство — в жизнь всего российскогосоциума. Постепенно стала преодолеваться «разорванность» общества и культуры надве части — мира крестьян-полуязычников (жителей лесов), хозяйствовавших потехнологии подсечно-огневого земледелия, и христианско-православного миракнязей, церкви, горожан, крестьян, территорий пашенного земледелия.
Вусловиях кризиса сработало универсальное правило: если сами люди не могутостановить падение уровня и качества жизни, то общество передает государствуправо на проведение радикальных реформ. При этом предполагается «пересмотр»если не всей системы культурных ценностей, то по крайней мере некоторых базовыхее элементов.
Этопозволило московским князьям присвоить неограниченные права по отношению кобществу и предопределило перевод его в мобилизационное состояние. Его основусоставили внеэкономические факторы государственного хозяйствования,экстенсивное использование природных ресурсов, ставка на принудительный труд,внешнеполитическая экспансия и народная колонизация.
Российскаяцивилизации перешла на иной, чем Западная Европа, генотип социального развития.Если западноевропейская цивилизация в это время сменила эволюционный путьразвития на инновационный, то Россия перешла от эволюционного кмобилизационному, который осуществлялся за счет сознательного и насильственноговмешательства государственной власти в механизмы функционирования общества.
Мобилизационныйтип развития представляет собой один из способов адаптациисоциально-экономической системы к реальностям изменяющегося мира и заключаетсяв систематическом обращении в условиях стагнации или кризиса к чрезвычайныммерам для достижения экстраординарных целей, представляющих собой выраженные вкрайних формах условия выживания общества и его институтов.
Испытываяпостоянное «давление» с Запада и Востока, Россия ощущала непрерывнуюпотребность в обороне. Поэтому Московское государство с самого началаформировалось как «военно-национальное», основной движущей силой развитиякоторого была постоянная потребность в обороне и безопасности, сопровождавшаясяусилением политики внутренней централизации и внешней экспансии.
Такаяполитика обеспечивала территориально-государственную целостность российскогообщества и блокировала тенденции к дезинтеграции. Осуществлялось это в первуюочередь с помощью насилия со стороны государственной власти, принуждавшейнаселение принимать любые лишения при решении задач мобилизационного развития.Отсюда проистекали деспотические черты государственной власти, опиравшейся восновном на военную силу и военные методы управления.
Врезультате включались такие механизмы социально-экономической и политическойорганизации российского общества, которые непрерывно превращали страну в некоеподобие военизированного лагеря. Причем это было не следствием широкомасштабнойкампании или политической истерии (хотя они постоянно имели место в историиРоссии), а результатом постоянного воспроизводства даже в условиях «мирного»времени тех ее институциональных структур, которые создавались в соответствии спотребностями мобилизационного развития. Это — жесткая централизация ибюрократизация управления, строгая социальная иерархия и дисциплина поведения,тотальный контроль за различными сферами жизни и деятельности людей,«государственное» единомыслие.
Поэтомуодной из особенностей мобилизационного развития России было доминирование в ееистории политических факторов и, как следствие, гипертрофированная рольгосударства в лице центральной власти. Это нашло выражение в том, чтоправительство, ставя определенные цели и решая проблемы развития, постояннобрало инициативу на себя, систематически используя при этом различные мерыпринуждения, опеки, контроля и прочих регламентации.
Спецификасостояла также в том, что особая роль внешних факторов вынуждала правительствовыбирать такие цели развития, которые постоянно опережалисоциально-экономические возможности страны. Поскольку эти цели не вырасталиорганическим образом из внутренних тенденций ее развития, то государство,действуя в рамках старых общественно-экономических укладов, для достижения«прогрессивных» результатов прибегало в институциональной сфере к политике«насаждения нового сверху» и к методам форсированного развития экономического ивоенного потенциала.
Государственнаявласть в России играла в ее истории не только выдающуюся, но и парадоксальнуюроль – двойственность власти. С одной стороны, опираясь на целесообразную волю,власть выступала в качестве необходимого нормативно-регулятивного механизмауправления обществом и в конечном счете превратила Россию в великую державу. Сдругой, — опираясь на злую силу, она перманентно прибегала к антигуманнымсредствам управления, приводившим к таким эксцессам в обществе, в ходе которыхзачастую от имени народа уничтожались многие тысячи и даже миллионы людей.
Другойпарадокс состоял в том, что в России сама государственная власть, охваченная«демоном державности», становилась непосредственной причиной кризисагосударственности и даже развала государства. За четыре столетия российскаяцивилизация пережила три национально-государственные катастрофы: в ходе первой«смуты» 1603—1613 гг. прекратили существование и династия Рюриковичей, и российскаягосударственность; вторая «смута» 1917—1921 гг. покончила с монархическимгосударством и династией Романовых; результатом третьей «смуты» 1990-х гг. сталкрах идео-партократической государственности и развал СССР.
Основойлюбой «державности» является ставка на силу и экспансию, при этом часто«державный» аппетит превосходит реальные возможности государства, что, в концеконцов, подрывает силы нации и вызывает кризис государственности.
Сутьроссийской автократии, охваченной «демоном державности», проявлялась в первуюочередь в личности монархов и вождей.
Автократическаяформа власти сильно зависит от случайных черт личности и поэтому легчеразрушается. Опричные «беснования» и «юродство» Ивана Грозного, «мертвящий»консерватизм Николая I, иезуитство и«сатанинская» воля И. Сталина обозначили высшие точки развития российскойдеспотической державности и одновременно предопределили три великие катастрофыроссийской государственности.
Катастрофическиесрывы российской автократии свидетельствовали о том, что она, во-первых, несправлялась с историческими задачами, стоявшими перед Россией, и не находилаадекватных ответов на вызовы истории; во-вторых, выбирала неверные внутренние ивнешние политические цели и средства их достижения.
Общностьполитики государственной власти при Иване Грозном, Николае I и И. Сталине состояла в милитаризации государства,изоляционизме, недоверчивости и враждебности прежде всего к Западу, поиске«врагов», духовном и физическом терроре, резком ухудшении жизни основной массынаселения — крестьянства.
Гипертрофия«державности», деспотизма и насилия по отношению ко всем слоям общества былиодинаковыми как при Иване IV, Николае I, так и при Сталине. «Державная» сила трех этих«самодержцев», с презрением относившихся к людям, не только подавляла личностьи ее гражданское достоинство, но и приводила к социопсихическому надломуобщества, сокращению его духовного и творческого потенциала, падениюнравственности в народных низах. Изнемогая от произвола, народ озлоблялся иподнимался на кровавые бунты, сопровождаемые страшной жестокостью.
Давноуже замечено, что крах государств во многом предваряется падениемнравственности. Так и в российской истории социально-политическое оцепенение,потеря духовности, снижение морали в обществе, военные поражения, массоваяоппозиционность к государственной власти, — все это приводило в конечном счетек катастрофе российской государственности.
«Наследники»тиранов на престоле, продолжая линию на укрепление государственной власти и«державности», вместе с тем не решались, да и не могли уже это делать прежнимиметодами. В России наступало время «мягкой» либерализации и «оттепели». В этихусловиях одни «великодержавные наследники» (Б. Годунов, Александр II, Николай II, Н. Хрущев, Ю. Андропов, М. Горбачев) искренне стремились к«обновлению» страны, к улучшению условий жизни населения, но делали это напрежних основаниях, обрекая все свои благие намерения на неудачу. Другие (ФедорИоаннович, Василий Шуйский, Александр III, Л.Брежнев, К. Черненко), «чувствуя» опасность перемен, возвращали страну назад,демонстрируя в лучшем случае социальный консерватизм, а в худшем — политическоебезволие и бессилие.
Параличгосударственной власти сопровождался коррупцией, падением нравственности навсех этажах социальной иерархии, маразмом «державности», связанным снепомерными внешнеполитическими амбициями, дискредитацией самой власти. Нетолько общество в целом отказывало ей в поддержке, но и те социальные группы,интересы которых, как казалось власти, она выражает: в 1603—1613 гг. — служилоесословие; в 1917 г. — дворянство и буржуазия; в 1991 г. — рабочий класс.
Отчужденностьобщества и государственной власти, достигающая своего предела накануне кризисароссийской государственности, во многом объясняет и то равнодушие, с которымроссийское общество воспринимает падение политических режимов, и ту способностьрусских людей отвернуться от власти в трудную для нее минуту, и ту ихготовность проявить себя самым неожиданным и радикальным образом на крутыхповоротах истории. Так было и в начале XVII века, и во время свержения самодержавия в России, и в периодкрушения коммунистического режима в СССР.
Какпоказывает исторический опыт, в тех странах, где государство контролировалосьгражданским обществом, развитие шло по наиболее эффективному пути, иполитические режимы оказывались наиболее стабильными, потому что при всехкризисах государственная власть могла надежно опереться на социальный фундаментв виде этого общества.
Ещеодин парадокс государственной власти связан с проведением в России реформ«сверху». Суть его выражена в расхожем современном афоризме: «Хотели как лучше,получилось как всегда».
ИсторияРоссии — это непрерывный процесс реформ, революций и перестроек, неизменносопровождавшихся контрреформами и контрреволюциями. Эту «вечную стройку» вРоссии, как правило, объясняют теорией «догоняющего развития», идеалы иориентиры которого или задавались ушедшими вперед в технико-технологическомотношении странами Запада, или идеально сконструированными моделями желаемого устройстваобщества. Провал же очередных реформаторских усилий обычно связывали сдеятельностью реакционеров, консерваторов или догматиков.
Вэпоху реформации всегда есть открытые противники преобразований, однакорезультаты реформ зависят, прежде всего, от реакции на них со стороныуправляемых, до поры до времени «безмолвствующего» большинства.
Реформыв России задумывались и проводились «сверху» в специфических условиях, которыев современной литературе получили название социокультурного раскола. Реформаторскаяэлита с инновационным типом культуры, в основе которого — критическийцелерациональный, технократический стиль мышления, была больше озабочена целямиразвития и его организационными формами, чем ценностными ориентациями людей. Ейказалось, что посредством административного воздействия на сложившуюся ситуациюдостаточно человека поставить в особые организационные условия, чтобы онвынужденно или с сознанием необходимости, изменив свои жизненные установки,стал решать новые задачи.
Большинствурусских людей присущ ценностно-рациональный стиль мышления и поведения, для нихважны не столько цели и результаты, сколько смысл преобразований. В иерархииценностей русского человека ведущее место отводится справедливости, трактуемойв нравственно-уравнительном смысле: спокойной совести и душевной гармонии;свободе, понимаемой как возможность быть хозяином самому себе. В этой иерархиидалеко не первое место принадлежит труду, который в производственной этикечеловека рассматривается как обязанность и повинность.
Поэтомупопытки трансформировать основы экономической, социальной и политической жизниРоссии без изменения культуры как духовного кода жизнедеятельности подавляющегобольшинства ее населения приводили к социокультурному отторжению реформ, помере того как они создавали ситуацию фрустрации или дискомфорта. Этосопровождалось кризисом государственной власти и заканчивалось контрреформами«сверху» или революциями «снизу».
Контрреформыбыли реакцией правительства в условиях пассивного общественного противодействияна результаты преобразований и попыткой, чаще всего стихийной, привести их целии средства в соответствие с социокультурной средой. Превращение реформ впредставлении субъектов в негативную ценность и активное сопротивление этойсреды всяким инновациям приводило к иному варианту развития: реформы —революция; революция — контрреволюция.
Ощущениевнутреннего «нелада», смутная тоска о лучшей доли России постоянно толкалигосударственную власть, охваченную «демоном» державности и порывом политическойволи, к реформаторству, замешанному на насилии и утопии. Реформаторский«безудерж», отсутствие чувства меры и формы преобразований губили самыеразумные начинания.
Опытреформ в России и других странах свидетельствует о том, что для успешного ихпроведения требуется соблюдение по крайней мере двух условий.
Во-первых,реформы должны соответствовать социокультурному пространству, в котором ониосуществляются, то есть быть санкционированы ментальностью различных социальныхгрупп и культурными архетипами индивидов. Если инновации не воспринимаются какнеобходимое и конструктивное, не вызывают положительных эмоций, а, наоборот,провоцируют массовое дискомфортное состояние, то это может вызвать всплесксоциальной агрессивности у определенной части населения, стремлениевозвратиться к привычному порядку вещей или, наоборот, все «разрушить дооснования, а затем...».
Во-вторых,реформы могут успешно проводиться только легитимной государственной властью,которая в состоянии согласовать ценностные ориентации различных групп населенияпо поводу целей и средств преобразований и не допустить перерастаниясоциокультурных противоречий раскола в необратимый процесссоциально-политической дезорганизации.
Этидва условия проведения реформ тесно связаны между собой, поскольку речь идетпрежде всего о ценностном обосновании социальных инноваций и реформаторскойдеятельности самой государственной власти.
2. Легитимность политической власти
2.1. Понятие легитимности политическойвласти.
Однимиз основных специфических свойств политической власти является легитимность.Она представляет собой форму поддержки, оправдания правомерности применениявласти и осуществления (конкретной формы) правления либо государством в целом,либо его отдельными структурами и институтами.
Этимологическислово «легитимность» ведет свое начало от латинского legalis — законность. Однако легитимность и законность не являютсясинонимами. Поскольку политическая власть не всегда основывается на праве изаконах, но всегда пользуется той или иной поддержкой хотя бы части населения,легитимность, характеризующая опору и поддержку власти реальными субъектамиполитики, отличается от легальности, свидетельствующей о юридическом,законодательно обоснованном типе правления, т.е. о признании его правомочностивсем населением в целом. В одних политических системах власть может бытьлегальной и нелегитимной, как, например, при правлении метрополий вколониальных государствах, в других — легитимной, но нелегальной, как, скажем,после свершения революционного переворота, поддержанного большинствомнаселения, в-третьих — и легальной, и легитимной, как, к примеру, после победыопределенных сил на выборах.
Вистории политической мысли высказывалось немало разноречивых взглядовотносительно самой возможности легитимации власти. Так, ученые, стоящие наантропологических позициях и платформе естественного права, исходят из того,что легитимность возможна и реальна, поскольку в человеческом общественаличествуют некие абсолютные, общие для всех ценности и идеалы. Это и даетгражданам возможность поддерживать власть.
Вто же время немало ученых полагает, что как раз отсутствие таких общих для всехидей в сегментированном обществе является причиной невозможности возникновениялегитимности. Так, по мнению австрийского ученого Г. Кельсена, человеческоезнание и интересы крайне релятивны, а потому все свободны и в конструированиисвоей жизни, и в отношении к власти. Вместе с тем сторонники договорных теорийутверждают, что поддержка власти возможна до тех пор, пока существуетсовместная договоренность граждан относительно ее целей и ценностей. Поэтому«любой тип легитимности предполагает существование минимального социальногоконсенсуса относительно тех ценностей, которые приемлет большинство общества икоторые лежат в основе функционирования политического режима».
Инойподход еще в XVIII в. предложил английский мыслитель Э.Берк, который разделил теоретические и практические аспекты легитимности.Легитимность он анализировал не саму по себе, а связывал ее только с конкретнымрежимом, с конкретными гражданами. По его мнению, только положительный опыт ипривычка населения могут привести к построению такой модели власти, при которойона удовлетворяла бы интересы граждан и, следовательно, могла бы пользоватьсяих поддержкой. Причем этот опыт и соответствующие условия должны формироваться,накапливаться эволюционно, препятствуя сознательному конструированиюлегитимности.
2.2. Источники легитимности.
Внастоящее время в политической науке принято более конкретно подходить кпонятию легитимности, фиксируя значительно более широкий круг ее источников иформ. Так, в качестве основных источников легитимности, как правило,рассматриваются три субъекта: население, правительство и внешнеполитическиеструктуры.
Население.Легитимность, которая означает поддержку власти со стороны широких слоевнаселения, является самой заветной целью всех политических режимов. Именно онав первую очередь обеспечивает стабильность и устойчивость власти. Положительноеотношение населения к политике властей и признание им правомочности правящейэлиты формируются по любым проблемам, оказывающимся в фокусе общественногомнения. Одобрение и поддержка населением властей связаны с разнообразнымиполитическими и гражданскими традициями, механизмами распространения идеологий,процессами формирования авторитета разделяемых «верхами» и «низами» ценностей,определенной организацией государства и общества. Это заставляет относиться клегитимности как к политико-культурной характеристике властных отношений.
Население,как уже отмечалось, может поддерживать правителей и тогда, когда они плохоуправляют государством. В силу этого такая легитимность может формироватьсядаже в условиях снижения эффективности правления. Поэтому при такой формелегитимности во главу угла ставится не зависящая от формально-правовыхустановлений реальная расположенность и комплиментарность граждан ксуществующему режиму.
Правительство.В то же время легитимность может инициироваться и формироваться не населением,а самим государством (правительством) и пoлитическими структурами (проправительственными партиями),побуждающими массовое сознание воспроизводить положительные оценкидеятельности правящего режима. Такая легитимность базируется уже на правеграждан выполнять свои обязанности по поддержанию определенного порядка иотношений с государством. Она непосредственно зависит от способности властей,элитарных структур создавать и поддерживать убеждения людей в справедливости иоптимальности сложившихся политических институтов и проводимой ими линииповедения.
Дляформирования такой легитимности громадное значение приобретаютинституциональные и коммуникативные ресурсы государства. Правда, подобные формылегитимности нередко оборачиваются излишней юридизацией, позволяющей в конечномсчете считать любое институционально и законодательно оформленное правлениеузаконенным правом властей на применение принуждения. Таким образомлегитимность по сути отождествляется с легальностью, законностью, юридическойобоснованностью государственной власти и закрепленностью ее существования вобществе.
Внешниефакторы. Легитимность может формироваться и внешними политическими центрами —дружественными государствами, международными организациями. Такая разновидностьполитической поддержки часто используется при выборах руководителейгосударства, в условиях международных конфликтов.
Категориялегитимности применима и для характеристики самих политиков, различныхинститутов, норм и отдельных органов государства.
Т.е.и внутри государства различные политические субъекты могут обладать разнымхарактером и иметь разный уровень поддержки общественным или международныммнением. Например, институт президента в Югославии пользовался широкойподдержкой внутри страны, но решительно осуждался на международной арене, гдемногие страны признают Милошевича военным преступником. Или наоборот, отдельныеполитики или партии на родине могут подвергаться остракизму, а за рубежомпользоваться поддержкой как представители демократического движения. Так,население может поддерживать парламент и протестовать против деятельностиправительства, а может поддерживать президента и негативно относиться кдеятельности представительных органов. Таким образом, легитимность может обладатьразличной интенсивностью, давая возможность устанавливать иерархические связимежду отдельными политиками и органами власти.
2.3. Типы легитимности.
Многообразиевозможностей различных политических субъектов поддерживать систему правленияпредполагает столь же разнообразные типы легитимности. В политической наукенаиболее популярна классификация, составленная М. Вебером, который с точкизрения мотивации подчинения выделял следующие ее типы:
—традиционная легитимность, формирующаяся на основе веры людей в необходимость инеизбежность подчинения власти, которая получает в обществе (группе) статустрадиции, обычая, привычки к повиновению тем или иным лицам или политическиминститутам. Данная разновидность легитимности особенно часто встречается при наследственномтипе правления, в частности, в монархических государствах. Длительная привычкак оправданию той или иной формы правления создает эффект ее справедливости изаконности, что придает власти высокую стабильность и устойчивость;
—рациональная (демократическая) легитимность, возникающая в результате признаниялюдьми справедливости тех рациональных и демократических процедур, на основекоторых формируется система власти. Данный тип поддержки складывается благодаряпониманию человеком наличия сторонних интересов, что предполагает необходимостьвыработки правил общего поведения, следование которым и создает возможность дляреализации его собственных целей. Иначе говоря, рациональный тип легитимностиимеет по сути дела нормативную основу, характерную для организации власти всложно организованных обществах. Люди здесь подчиняются не столькоолицетворяющим власть личностям, сколько правилам, законам, процедурам, а,следовательно, и сформированным на их основе политическим структурам иинститутам. При этом содержание правил и институтов может динамично меняться взависимости от изменения взаимных интересов и условий жизни;
—харизматическая легитимность, складывающаяся в результате веры людей впризнаваемые ими выдающимися качества политического лидера. Этот образнепогрешимого, наделенного исключительными качествами человека (харизма)переносится общественным мнением на всю систему власти. Безоговорочно веря всемдействиям и замыслам харизматического лидера, люди некритически воспринимаютстиль и методы его правления. Эмоциональный восторг населения, формирующий этотвысший авторитет, чаще всего возникает в период революционных перемен, когдарушатся привычные для человека социальные порядки и идеалы и люди не могутопереться ни на бывшие нормы и ценности, ни на только еще формирующиеся правилаполитической игры. Поэтому харизма лидера воплощает веру и надежду людей налучшее будущее в смутное время. Но такая безоговорочная поддержка властителянаселением нередко оборачивается цезаризмом, вождизмом и культом личности.
Помимоуказанных способов поддержки власти ряд ученых выделяют и другие, придаваялегитимности более универсальный и динамичный характер. Так, английскийисследователь Д. Хелд наряду с уже известными нам типами легитимностипредлагает говорить о таких ее видах, как: «согласие под угрозой насилия»,когда люди поддерживают власть, опасаясь угроз с ее стороны вплоть до угрозы ихбезопасности; легитимность, основанная на апатии населения, свидетельствующей оего безразличии к сложившемуся стилю и формам правления; прагматическая(инструментальная) поддержка, при которой оказываемое властям довериеосуществляется в обмен на данные ею обещания тех или иных социальных благ;нормативная поддержка, предполагающая совпадение политических принципов, разделяемыхнаселением и властью; и наконец, высшая нормативная поддержка, означающаяполное совпадение такого рода принципов.
Некоторыеученые выделяют также идеологический тип легитимности, провоцирующий поддержкувластей со стороны общественного мнения в результате активныхагитационно-пропагандистских мероприятий, осуществляемых правящими кругами.Выделяют и патриотический тип легитимности, при котором высшим критериемподдержки властей признается гордость человека за свою страну, за проводимую еювнутреннюю и внешнюю политику.
2.4. Кризисы легитимности и способы ихурегулирования.
Легитимностьобладает свойством изменять свою интенсивность, т.е. характер и степеньподдержки власти (и ее институтов), поэтому можно говорить о кризисахлегитимности. Под кризисами понимается такое падение реальной поддержки органовгосударственной власти или правящего режима в целом, которое влияет накачественное изменение их ролей и функций.
Внастоящее время не существует однозначного ответа на вопрос: есть ли абсолютныепоказатели кризиса легитимности или это сугубо ситуативная характеристикаполитических процессов? Так, ученые, связывающие кризис легитимности режима сдестабилизацией политической власти и правления, называют в качестве такихкритериев следующие факторы:
—невозможность органов власти осуществлять свои функции или присутствие вполитическом пространстве нелегитимного насилия (Ф. Били);
—наличие военных конфликтов и гражданских войн (Д. Яворски);
—невозможность правительства адаптироваться к изменяющимся условиям (Э.Циммерман);
—разрушение конституционного порядка (С. Хантингтон);
—отсутствие серьезных структурных изменений или снижение эффективностивыполнения правительством своих главных задач — составления бюджета ираспределения политических функций среди элиты. Американский ученый Д. Сирингсчитает: чем выше уровень политического участия в стране, тем сильнее поддержкаполитических структур и лидеров обществом; указывает он и на поддержаниесоциально-экономического статус-кво. Широко распространены и расчетысоциально-экономических показателей, достижение которых свидетельствует овыходе системы власти за рамки ее критических значений.
Сторонникиситуативного рассмотрения причин кризисов легитимности чаще всего связывают ихс характеристикой социокультурных черт населения, ролью стереотипов и традиций,действующих как среди элиты, так и среди населения, попытками установленияколичественной границы легитимной поддержки (оперируя при этом цифрами в 20—25%электората). Возможно, такие подходы в определенной степени опираются на идеиЛ. С. Франка, который писал: «Всякий строй возникает из веры в него и держитсядо тех пор, пока хотя бы в меньшинстве его участников сохраняется эта вера,пока есть хотя бы относительно небольшое число «праведников» (в субъективномсмысле этого слова), которые бескорыстно в него веруют и самоотверженно емуслужат».
Обобщаянаиболее значимые подходы, можно сказать, что в качестве основных источниковкризиса легитимности правящего режима, как такового, можно назвать уровень политическогопротеста населения, направленного на свержение режима, а такжесвидетельствующие о недоверии режиму результаты выборов, референдумов,плебисцитов. Эти показатели свидетельствуют о «нижней» границе легитимности, закоторой следует распад действующего режима и даже полной смены конституционногопорядка. К факторам, определяющим ее «верхнюю» границу, т.е. текущее,динамичное изменение симпатий и антипатий к властям, можно отнести:функциональную перегруженность государства и ограниченность ресурсов властей,резкое усиление деятельности оппозиционных сил, постоянное нарушение режимомустановленных правил политической игры, неумение властей объяснить населениюсуть проводимой им политики, широкое распространение таких социальных болезней,как рост преступности, падение уровня жизни и т.д.
Вцелом же урегулирование кризисов легитимности должно строиться с учетомконкретных причин снижения поддержки политического режима в целом или егоконкретного института, а также типа и источника поддержки. В качестве основныхпутей и средств выхода из кризисных ситуаций для государства, где ценитсямнение общественности, можно назвать следующие:
—поддержание постоянных контактов с населением;
—проведение разъяснительной работы относительно своих целей;
—усиление роли правовых методов достижения целей и постоянного обновлениязаконодательства;
—уравновешенность ветвей власти;
—соблюдение правил политической игры без ущемления интересов участвующих в нейсил;
—организация контроля со стороны организованной общественности за различнымиуровнями государственной власти;
—укрепление демократических ценностей в обществе;
—преодоление правового нигилизма населения и т.д.
2.5. Легитимность и делегитимациягосударственной власти в России.
Государственнуювласть можно рассматривать как способ управления общественными процессами спомощью общеобязательных средств регламентации правил и норм социальноговзаимодействия и поведения. Существует две модели государственной власти: 1)авторитарно-властного господства и 2) авторитетно-властного полномочия. Впервой модели доминируют механизмы принуждения и насилия, во второй — убежденияи влияния.
Государственнаявласть в выполнении своих функций может основываться на силе или легитимности.В первом случае «управляющие» стремятся реализовать принятые решения вопрекижеланию «управляемых», во втором, наоборот, — опираясь на их добровольноесогласие или даже солидарность. Государственная власть не может долгое времяопираться на силу: «штыки хороши всем, кроме одного, — на них нельзя сидеть»(Ш. Талейран). Такая власть не может быть в длительной перспективесоциально-эффективной, ибо «управляемые» внутренне не расположены к реализациипринятых властью решений.
Поэтомугосударственная власть, чтобы быть успешной, должна быть, прежде всего,легитимной Легитимность государственной власти часто отождествляют с ееюридически-правовой законностью. Однако это свидетельствует не о легитимности,а о ее легальности. Власть легитимна в том случае, если «управляемые» признаютза ней право управлять вообще, и именно так, как это делается в данный момент.
Легитимациягосударственной власти представляет собой взаимообусловленный процесс, с однойстороны, «самооправдания» и рационального обоснования собственной власти состороны «управляющих», с другой — «оправдания» и признания этой власти состороны «управляемых».
Государственнаявласть, обладая символическим капиталом, может формировать внормативно-ценностном пространстве общества такие конструкты когнитивного иценностного содержания, усвоение которых изменяет внутренний мир людей и задаетопределенные стереотипы восприятия социальной действительности. Государственнаявласть тем самым обеспечивает в обществе необходимый уровень «логического иморального конформизма» и создает легитимизирующие структуры массовогосознания, которые П.Бурдье называет «духами государства».
Однакоэти конструкты значимы лишь для тех, кто предрасположен к их восприятию, а этапредрасположенность заключена не только в рефлексирующем сознании, но и вкультурных архетипах. Поэтому в процессе легитимации происходитнепосредственное согласование между внедренными извне ментальными структурами инеосознаваемыми духовными «кодами» жизнедеятельности людей.
Эти«коды» представляют собой социокультурные доминанты поведения людей в любыхобстоятельствах, в том числе и катастрофических, и являются своеобразнымвыражением «на уровне культуры народа исторических судеб страны, как некоеединство характера исторических задач и способов их решения, закрепившихся внародном сознании, в культурных стереотипах» (И. Пантин).
Легитимностьгосударственной власти не может носить всеобщего характера, поскольку вобществе всегда есть социальные группы, которые негативно относятся к ней и ееполитике.
Кризислегитимности государственной власти начинается тогда, когда происходит резкоесокращение легитимирующего ее бытие социокультурного пространства. Этопроисходит тогда, когда нарушаются когнитивные и ценностные механизмы«самооправдания» государственной власти и ее «оправдания» со стороныбольшинства «управляемых».
Кризислегитимности государственной власти в России, с одной стороны, связан с тем,что происходила или утрата национально-государственной идеи, или эта идеяпереставала выполнять присущие ей функции: 1) быть социально-интегрирующимфактором, задавая единое нормативно-ценностное пространство бытия российскогосоциума; 2) служить апологией существующего политического режима и социальногопорядка; 3) формулировать консолидирующие цели «общего дела».
Сдругой стороны, кризис обусловливался падением социальной эффективностигосударственной политики, которая переставала соответствовать ожиданиям инадеждам различных социальных групп российского общества.
3. Легитимность государственной власти вСССР
Послесвержения самодержавия в феврале 1917 г. в России к власти пришел Центристскийблок, объединявший кадетов, октябристов и примыкавшие к ним другие политическиесилы. Однако, придя к власти под лозунгом честной политики, эти силы не смоглиудержать ее, оказавшись неспособными к «наведению законности и порядка» встране. Не было у них и соответствующего лидера общенационального масштаба,решительного и бескомпромиссного в политической борьбе.
Посленепродолжительной эйфории, связанной с приходом к власти Временногоправительства, общество неожиданно обнаружило, что желанного порядка нет,социально-экономическая ситуация не улучшается, сохраняется ненавистная война,продолжается вакханалия казнокрадства и воровства, нарастает «возмутительностьжизни». И все это наблюдалось в условиях острейшей социальной поляризации,давно уже воспринимавшейся «массами» и демократической интеллигенцией в странекак «грабеж богатыми бедных» на фоне воины, принесшей неисчислимые страданиянароду и бешеные барыши буржуазии.
ДниВременного правительства были сочтены. Сплав недовольства жизнью субежденностью, что причиной всех бед служит безнравственность и негодяйствогосударственной власти, привел к ликвидации политического режима,сопровождаемый национальным катаклизмом.
Приходк власти большевиков был во многом обусловлен тем, что в то время они стояли натакой великой опоре, как нравственность в политике. Центральным моментом ихсоциалистической «проповеди» были честность и справедливость как основа жизни.
Послеприхода в 1917 г. к власти большевики развернули яростную теоретическую ипрактическую борьбу против «буржуазно-помещичьей» государственности. Однако,формируя собственную национально-государственную идею, они синтезировали, содной стороны, традиционный для российского общества «административно-бюрократическийполицеизм», а с другой, — марксистскую рациональную «научность» в управлении иполитике. Уже в 1918 г. П.Струве отмечал, что «советская власть есть, посуществу, николаевский городничий, возведенный в верховную власть великогогосударства».
Однакодля «победы нового, социалистического строя» «полицеизма» и «научности» былонедостаточно, ибо «социализм, — как пророчествовал Ф. Ницше, — естьфантастический младший брат почти отжившего деспотизма, которому он хочетнаследовать… Он жаждет такой полноты государственной власти, какою обладалтолько самый крайний деспотизм, и он даже превосходит все прошлое тем, чтостремится к формальному уничтожению личности; последняя представляется емунеправомерной роскошью природы, и он хочет реформировать ее, превратив ее вцелесообразный орган коллектива».
Поэтомуполицеизм как платформа, с которой стартовала новая советскаягосударственность, вскоре превратился в «партийную теократию», а затемтоталитаризм. Его основу составляли, с одной стороны, «партийное государство»,с другой, — вера, облаченная в форму марксистской квазирелигии.
Национально-государственнаяидея советской государственности носила во многом сакральный и эзотерическийхарактер. Сакральный характер этой идее придавала вера в то, что социализмявляется необходимой и неизбежной стадией развития человеческого общества, иэта истина уже доказана марксистско-ленинской наукой и исторической практикой.
Строительствосоциализма в СССР на научной основе требовало создания интеллектуального механизмасамопознания советского общества. Однако в 30—50-х гг. познавательный потенциалмарксисткой теории был заблокирован сталинизмом как теорией и практикойгосударственного, уравнительно-казарменного социализма, базировавшегося надогматизме, волюнтаризме, фальсификации и демагогии. Расплата за все это былахотя и постепенной, но неотвратимой: доведенное идеологией до абсурда советскоеобщество, отравленное ядом самодовольства, великодержавности, ложнымипредставлениями о нашей социалистической исключительности, утратилодинамичность, способность к переменам, к адекватным ответам на вызовы времени.Это привело к Кризису легитимности государственной власти в СССР, а затем иразвалу советской государственности.
Основунационально-государственной идеи советской эпохи формально составлял принцип,согласно которому «руководящей и направляющей силой советского обществаявляется Коммунистическая партия», которой отводилась роль «демиурга» советскойистории. Партия разрабатывала грандиозные социальные проекты и технологии: приИ. Сталине — построения «социализма в отдельно взятой стране»; при Н. Хрущеве —строительства «коммунизма в основном»; при Л Брежневе — «развитого социализма»;при М. Горбачеве — «социализма с человеческим лицом».
Приэтом высшим принципом провозглашалось «служение народу», а священным долгом —«защита социалистического Отечества». Другим важным компонентом этойнационально-государственной идеи советской эпохи были идеологемы: «Торжестводела социализма и коммунизма во всем мире — неизбежно», «СССР — оплот мира исоциального прогресса».
Вместес тем эта национально-государственная идея имела и эзотерический смысл, которыйсостоял в том, что марксизм-ленинизм, лежащий в ее основе, обладал всейквазирелигиозной символикой:, идеал — коммунистическое общество («царствиеземное», «град коммунистический»); боги — «учителя», классикимарксизма-ленинизма (Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин); апостолы — «ученики»,партийные вожди; мученики — партийные товарищи, «павшие от рук враговреволюции»; духовные академии и семинарии — Академия общественных наук, высшиепартийные школы, университеты марксизма-ленинизма, где готовились «попымарксистского прихода»; духовная литература — партийная пресса, «ленинскийуниверситет миллионов»; храмы и приходы — дома политпроса, «красные уголки» соспецифической культовой атрибутикой.
Центральноеместо в национально-государственной идее отводилось культу вождя («генсека»),который одновременно был и духовным и светским властителем народа. Именно вождьобладал монополией на истину «для нашей страны и для всего мира».
Этаидея содержала идеальный образ советского социалистического государства:«идеальный правитель» — ныне правящий генсек, «мудрый и последовательный ученикВ. И. Ленина», восстановивший «ленинские нормы коллективного руководства»,непримиримый борец за чистоту марксизма-ленинизма, творчески развивающий«единственно научное учение» в современных условиях; «идеальная государственнаявласть» — власть народа, «нерушимого блока коммунистов и беспартийных»,последовательно идущего под мудрым руководством Коммунистической партии(«партгосхозноменхлатуры») от «победы к победе», «идеальный гражданин» — «слуганарода», «боец партии», у которого нет иного желания, кроме как «служитьРодине, партии, государству», «принадлежать братской семье советских народов»(человек, у которого коллективное сознание вытеснило все индивидуальное).
Используявесь свой пропагандистский аппарат, всю мощь тоталитарной, а затем авторитарнойвласти, «идео-партократическое» государство в СССР последовательно внедряло вмассовое сознание постулаты («духи государства») этойнационально-государственной идеи. Эти постулаты, налагаясь на культурныеархетипы и социалистическую ментальность советских людей, на традиционную верув возможность построения «града Китежа» (коммунизма, общества справедливости идостатка) на земле, выливались в поток солидарности общества с«партией-государством».
Культвождя-генсека, руководство Коммунистической партией всеми сторонами жизнисоциалистического общества воспринимались многими советскими людьми долгоевремя как вполне нормальное явление. Во-первых, культ вождя и партии позволялперсонифицировать общественные достижения и чаяния, связывать ихнепосредственно с мудрым руководством «направляющей» силы общества. Во-вторых,советским людям в социоцентристском социалистическом обществе это доставлялоопределенный социальный и моральный комфорт.
«Полицеизм»,мощный пропагандистский «пресс» и конформизм значительной части советскихлюдей, с одной стороны, создавали иллюзию непосредственной сопричастности«великим свершениям». Это позволяло простому человеку идентифицировать себя с«партией-государством», возбуждало у него чувство солидарности с ней. И эточувство усиливалось благодаря тому, что «партийно-государственная власть» вСССР всегда стремится декларировать популярные и понятные для людей цели. Сдругой стороны, советский человек, попадая в сферу государственногопатернализма, «с чувством глубокого удовлетворения» вручал свою судьбусоциалистическому государству, а вместе с этим перекладывал на него и всюответственность за происходящее в стране. В советскую эпоху это служило мощнымфактором легитимации партийно-государственной власти.
Большуюроль в ее легитимизации играла также ассоциация власти с национальными символами,признание ее вначале «рабоче-крестьянской», а затем «народной», убеждениебольшинства советских людей в том, что именно эта власть наилучшим способомучитывает их интересы и чаяния. В результате советским людям долгое времяказалось, что в нашей стране может существовать только такая власть и никакаядругая.
Любойвласти, особенно если она социально неэффективна и к тому же репрессивна, важнозаручиться «одобрением» со стороны народа на осуществление конкретнойвнутренней и внешней политики. Легче всего добиться согласия народа с властьютогда, когда люди ощущают угрозу обществу со стороны «внутренних» или «внешних»сил.
ПриИ.Сталине широкое распространение получили идеологические клише о «враждебномимпериалистическом окружении» и прямо ставилась задача «выживания любой ценой».Много говорилось в то время о неизбежности новой войны, похода объединенногоЗапада против первого в мире социалистического государства. Мы должны, говорилИ Сталин, ликвидировать отставание от Запада в 10 лет, иначе нас сомнут, и этоделало форсированные программы индустриализации и коллективизации вполнеобоснованными и легитимными.
Идеологема«осажденной крепости» в массовом сознании вполне оправдывала и репрессии против«врагов народа», и помощь коммунистам Запада, и «сговор» с фашистскойГерманией.
Послевторой мировой войны, когда в целях сдерживания ком-м> нистической экспансиивозник военный блок НАТО и началась « голодная война», в СССР коалиции Западастала вновь восприниматься как повторная реализация марксистско-сталинскогопрогноза о неизбежности войны между капитализмом и социализмом в мировоммасштабе. Подготовкой к третьей мировой и «последней для капитализма» войнесталинизм стал «оправдывать» и чрезмерную милитаризацию советской экономики, инизкую ее социальную эффективность «Затянуть пояса» в ответ на проьскиимпериалистов, раскрутивших гонку вооружений, — этот лозунг стал привычным длямитингового протестующего сознания 50-х гг.
Ссылкамина «происки империалистов», действительно стремившихся ослабить СССР и весьсоциалистический лагерь, оправдывалось военное вмешательство в события вВенгрии (1956 г ), Восточной Германии (1960 г), Чехословакии (1968 г ),Афганистане (1978 г).
Впроцессе легитимации особое значение приобретает выдвижение хилиастических целей,весьма неопределенных, но, по сути своей, мессианских. В частности, на всемпротяжении советской истории людям внушали, — а они верили в это, — что первомув мире социалистическому государству предначертано выполнитьвсемирно-историческую миссию — привести человечество к светлому будущему.
Легитимациячерез будущее делала неизбежным инструментальном подход к реалиям сегодняшнегодня, ибо современность — это только трамплин для пути в завтра Поэтому неважно,эффективна ли власть в обеспечении достойного уровня жизни народа, главное втом, насколько ее деятельность соответствует целям этой миссии, как далеко онапродвинулась в их достижении. При этом именно власть определяла критерии«успешного» продвижения к цели, благодаря чему она располагала мощным символическимкапиталом, способным обеспечить максимальное согласие народа с властью, азначит и ее легитимацию.
Объявляясоциализм и коммунизм исторической неизбежностью и легитимируя своюдеятельность, партийно-государственная власть в СССР в качестве аргументаиспользовала ссылку на объективные законы общественного развития инеобходимость революции как средства достижения конечной цели. Характерно, чтоаргументы «революционной легитимации» широко использовались не только в 20—50-х гг., «революционная фразеология» сохранилась до самого последнего времени.Так, М. Горбачев при «самооправдании» курса перестройки выдвинул лозунг:«Революция продолжается». Б. Ельцин квалифицировал действия ГКЧП в августе 1991года как «контрреволюционные».
Использование«революционной легитимации» объясняется тем, что этот способ подспудно содержитпосылку: «Цель оправдывает средства», включая насилие, нарушение законности,ограничение прав и свобод человека, деятельности партий, функционированияполитических элит.
Всоветское время в качестве аргументов легитимации широко использоваласьакцептация внимания на успехах социалистического строительства какдоказательстве эффективности партийно-государственной власти и способности ее круководству. Прейскурант достижений занимал значительное место в выступленияхпартийной номенклатуры всех уровней, в пропагандистской литературе и средствахмассовой информации. Постоянно сравнивались достижения СССР с дореволюционнойРоссией на фоне показа «язв» и «пороков» «гнилого Запада».
Однакотакой способ легитимации был достаточно эффективен в условиях временнойсамоизоляции советского государства и фальсификации дореволюционной истории. Помере того как советские люди получали все большие возможности для расширенияконтактов с Западом, а советские историки — для более объективного освещенияпрошлого, легитимация через успех превращалась в фактор делегитимациипартийно-государственной власти.
Всередине 80-х гг., когда был взят курс на перестройку, легитимностьпартийно-государственной власти в СССР усилилась, благодаря прежде всего тому,что советский народ ждал перемен «сверху», и поэтому решимость нового генсекаМ. Горбачева приступить к обновлению страны встретила поддержку со сторонынаселения.
Советскимлюдям, «истосковавшимся» по настоящему «общему делу», оно было предложено ввиде концепции перестройки как «завершения» дела революции, начатого ВеликимОктябрем, путем ускорения социально-экономического развития советского обществана основе использования новейших достижений НТП, приобщения его кобщечеловеческим ценностям, перехода к демократическому «социализму счеловеческим лицом».
Однакок концу 80-х гг. начался кризис легитимации курса перестройки, посколькуэйфория от «захватывающих дух» глобальных замыслов быстро прошла, а результатыпреобразований оказались явно не соответствующими ожиданиям советских людей.Непродуманные попытки добиться подъема экономики в рамках старой системыпровалились. На фоне ухудшающейся экономической ситуации в стране был впервыепоставлен вопрос о необходимости реформирования политической системы советскогообщества. Политика гласности обнажила все пороки, накопившиеся за весь периодстроительства социализма. «Открытая» информация привела в шок определеннуючасть населения и пробудила общественное сознание другой его части.
Вконце 1989 г. «перестроечное» руководство столкнулось с кризисом доверия: намноголюдных митингах выражалось открытое недовольство ходом перестройки,политической нестабильностью, ростом преступности, пустыми прилавками магазинов,нерешительностью самого М. Горбачева. После отмены шестой статьи КонституцииСССР, закреплявшей монополию КПСС на власть, по стране прокатилась волнапровозглашения суверенитетов союзных республик. В Прибалтике начался распадСССР. К лету 1991 г. ситуация, сложившаяся во всех областях жизни страны,воспринималась и руководством, и людьми как кризисная. Стремление Президента М.Горбачева встать над «схваткой», его постоянное лавирование в русле «центризма»рассматривались «партократами» как предательство государственных интересов, а«демократами» как нерешительность и слабость.
Провалэкономической политики правительства В. Павлова, явившейся последней иотчаянной попыткой консервативных сил легальным путем спасти положение,подтолкнул наименее гибкую и недальновидную их часть к идее силового решенияпроблем наведения «порядка» в стране.
Августовскиесобытия 1991 г. изменили страну: ушла в прошлое перестройка как «революциясверху» в рамках социалистического выбора; перестала существовать КПСС какправящая государственная структура власти; развален СССР; в России был объявленпереход к рыночной экономике, демократическому обществу и правовому государствуна путях проведения либеральных реформ.
4. Легитимность государственной власти всовременной России
Вначале 90-х гг. перспектива «стать собственником», в кратчайшие сроки «повыситьжизненный уровень», обрести «долгожданную свободу и справедливость» быланастолько заманчивой, что выбранный путь шоковой терапии большинством населениявоспринимался как неприятный, но необходимый шаг. Легитимность государственнойвласти и авторитет Президента Б Ельцина был настолько высок, что ему ВерховныйСовет Российской Федерации предоставил даже дополнительные полномочия на времяпроведения «болезненных» реформ. Согласно опросам общественного мнения осенью1991 г. около половины россиян готовы были ради будущего процветания страны иизобилия потребительских товаров терпеть на начальном этапе преобразований ирост цен, и безработицу, и «временное» снижение уровня жизни. Лишь пятая частьопрошенных была настроена решительно против реформ правительства Е. Гайдара.
Однакопо мере «размораживания» всех цен и стремительного их роста, проведения жесткойбюджетной и денежно-кредитной политики и сворачивания социальных программ, приватизации,«обвального» сокращения производства, роста безработицы, резкого паденияжизненного уровня значительной части населения легитимность государственнойвласти падала, а в конце 1993 г. ее охватил системный кризис.
Кризислегитимности государственной власти в современной России вызван несколькимифакторами. В историко-культурном аспекте нынешние реформаторы в определеннойстепени повторяют опыт «вестернизаторов» прошлого, (1) используя такую модельмодернизации, которая ориентируется на положительные примеры других стран, безвыяснения того, какие ценностные ориентации, духовные интенциижизнедеятельности людей скрываются за их достижениями. К тему же (2) реформы вРоссии проводятся на основе нормативистского, программно-целевого подхода вуправлении, слабо учитывающего социокультурные возможности управляемой системыи (3) исходящего из иллюзии о том, что «власть всесильна».
Такаягосударственно-управленческая патология унаследована современнойгосударственной властью в России от СССР, где она сформировалась на основеутвердившегося за годы советской власти тотального политического отчуждениячеловека. В связи с чем эволюция российского общества в постперестроечныйпериод представляет собой «восьмерку» блужданий между реформацией иреставрацией. Очередные витки этой «восьмерки» представляют собой областиналожения и доминирования циклов реформ, для которых характерно движение попути демократии и законности, и контрреформ, связанных с восстановлением в тойили иной форме начал авторитаризма и вседозволенности, мотивированнойсоображениями практической целесообразности.
Первыйтакой виток российское общество совершило в 1989— 1991 гг., когда подвоздействием демократических сил оно начало двигаться по пути радикальнойреформации, но уже в первой половине 1991 г. стало «соскальзывать» на орбитусоциальной реставрации, завершившейся распадом СССР.
Второйвиток реформации начался в 1992 г., когда легитимная государственная властьсуверенной России, располагая максимальным доверием населения, пустила странупо пути «шоковой терапии», результаты которой в социально-психологическом планепротивопоставили власть «демократов» народу, дискредитировав идею «демократии»в политическом менталитете россиян. Более того, «демократическая»государственная власть осенью 1993 г., расстреляв Белый дом под предлогомполитически-целесообразной вседозволенности, сама подтолкнула эволюциюроссийского общества на орбиту реставрационного цикла.
Спринятием Конституции Российской Федерации и выборами в Государственную Думу(декабрь 1993 г.) начался третий виток «блужданий между реформацией иреставрацией»: реформаторские «потуги» первой половины 1994 г. плавнозавершились усилением авторитаристских тенденций политической вседозволенности,достигшей своего пика во время чеченского кризиса зимой 1994/1995 гг. В начале1996 т. рейтинг Президента Российской Федерации, ассоциированный в сознаниироссиян с выбранным политическим и социально-экономическим курсом, достигкритически низкой отметки, что свидетельствовало о кризисе легитимностигосударственной власти в стране.
Выборсоциальных приоритетов экономического развития, «заверения» в верности курсудемократических реформ, кадровые перестановки в верхних эшелонахгосударственной власти, осуществленные в ходе предвыборной президентскойкампании 1996 г., и в значительной степени антикоммунистический настройзначительной части российского электората позволил реформаторам совместно сцентристами-государственниками удержаться у власти, но будет ли это возвратомна реформационную орбиту или эволюция России будет продолжаться вреставрационном цикле — покажет время. По крайней мере, выздоровевший Президенти сформированный им новый состав Правительства В. Черномырдина, а с апреля 1998г. обновленный состав правительства С. В. Кириенко, свидетельствуют онамерениях власти продолжать курс рыночных реформ.
Сцивилизационной точки зрения кризис легитимности государственной власти вРоссии вызван кризисом этатизма и патернализма, как основных принциповнормативно-ценностного порядка, сливающегося в российской цивилизации сгосударственностью. Для этатистского сознания, отождествляющего государственнуювласть и авторитет, характерны две крайности безудержный государственныйпиетет, преклонение, «обожествление» государственной власти, которая соответствуетсоциокультурному идеалу, и беспощадная критика, готовность на «бессмысленные»бунты, когда власть перестает соответствовать наиболее значимым ценностям,составляющим систему этого идеала Причем речь здесь идет не столько о том, чтогосударство в современной России проводит «антинародную» политику и неудовлетворяет интересов социальных «низов», а о том, что в этатистском сознаниироссийское государство утратило смысл и не реализует более определенныхсоциально признанных ценностей.
Всоциальном плане кризис легитимности политической власти в России обусловлен, содной стороны, скептицизмом и недовольством значительной части населениядеятельностью государственной власти, а также политических партий,представляющих конкретные группы интересов; с другой стороны, слабостью самойвласти, ее неспособностью эффективно решать актуальные проблемы современнойроссийской действительности. Сложилась ситуация, описанная в теориях«государственной перегрузки» (Бриттэн и Нордхауз), «узаконения кризиса»(Хабермас).
Этитеории объясняют падение легитимности политической власти двумяобстоятельствами: во-первых, тем, что государственная власть берет на себягораздо больше обязательств, чем способна выполнить; а во-вторых, тем, чтоправительство и партии, особенно в ходе предвыборных кампаний, дают гораздобольше обещаний, чем могут выполнить. Безответственность правительства, партий,политических лидеров ведет к разочарованию и скептицизму в массовом сознании,а, следовательно, и к утрате политической властью легитимности.
Кризислегитимности государственной власти в России связан также с нарушениемкогнитивных механизмов ее легитимации. В настоящее время резко обостриласьситуация «псевдоморфоза» (разрушающего влияния заимствованной культуры накультуру-реципиент), что обусловлено трудностями творческого освоенияприобретаемого западного духовного опыта. Ситуация «псевдоморфоза» оказываетглубокое влияние на современную социально-политическую лексику, в которой можнообнаружить три отдельных семантических пласта, механически соединенных друг сдругом в единое понятийное поле, но не составляющих непротиворечивогопонятийного континуума. Эти пласты соответствуют разным культурным типам,воздействующим на современную российскую культуру: архаический — древнерусскомународному типу; традиционалистский — православно-славянскому иобщественно-социалистическому; современный пласт — либерально-западному типукультуры.
Происходитпостоянное столкновение языческих, православно-христианских и современныхзападных политических идеалов (правды, благодати и закона; лада, соборности иконсенсуса; воли, преображения и контроля общества над государством).Взаимодействие этих пластов происходит зачастую неосознанно, что затрудняетфункционирование понятийного аппарата как целого в рамках не толькополитической ментальности, но и его развития в русле научнойтеоретико-методологической рефлексии. Наблюдается мифологизация одних понятий ипридание сверхценностного им значения, разрушение содержания и фальсификациядругих понятий.
Сегодняи политику, и ученому, и простому человеку приходится думать одновременно нанескольких языках, смыслы слов в которых часто отрицают друг друга. Ситуацияусугубляется еще и тем, что европейские политические понятия в русскомупотреблении отличаются «ложной ясностью», поверхностным их восприятием, безосознания тех духовных интенций и культурных традиций, которые скрываются какза достижениями либеральной демократии, так и ключевыми ее понятиями(гражданское общество, правовое государство, свобода, равенство, консенсус,толерантность и т. д ).
Внутренниепротиворечия, разрывающие понятийный континуум современной российскойполитической лексики; наличие многочисленных теоретических конструктов,представляющих собой идеологические интерпретации политической реальности, вконтексте которых формируются различные идеалы политической власти, порождаютмножественность символических универсумов. В рамках этих универсумов, служащихсистемами отсчета определенных секторов институциенализированного политическогоповедения, происходит соответственно процесс легитимации или делигитимацииполитической власти в современной России.
Кризислегитимности политической власти в современной России поэтому во многомобусловлен дискретностью нормативно-ценностного ее пространства, множественностьюсоставляющих его символических универсумов, в рамках которых идет постояннаяинтерпретация и переинтерпретация этой власти. Поэтому легитимность любойгосударственной власти в современной России может быть лишь «частичной». Ностепень этой легитимности зависит от того, насколько реальная властькоррелируется с образом власти в рамках того или иного символическогоуниверсума. Иными словами, государственная власть в России, чтобы бытьлегитимной, должна соответствовать в той или иной мере разным культурным типам,представленным в трех пластах семантического пространства: архаическом,традиционалистском и современном.
Вэтом плане интерес представляет та функция символического универсума, благодарякоторой упорядочивается история и политические события связываются в единоецелое, включающее прошлое, настоящее и будущее. По отношению к прошломусоздается историческая «память», объединяющая всех тех, кто социализирован вданной общности. По отношению к будущему — общая смысловая система отсчета длятого, чтобы индивид мог планировать свои действия.
Специальныеисследования исторической памяти россиян показывают, что единственным периодомроссийской истории, вызывающим у большинства из них чувство гордости иэмоциональной сопричастности, является царствование Петра I, которое в плане оценки его деятельности многократнопревышает любую другую историческую эпоху. При этом исследователи подчеркивают,что отношение к Петру I и его эпохе,особую «маркировку» этой эпохи в современном массовом сознании нельзя выводитьиз объективных реалий того времени. Перед нами не объективное отражение и дажене идеализация, а национальный исторический миф, существующий относительнонезависимо от самой истории и воплощающий в себе сущностные черты русскогонационального самосознания и культурного архетипа. Поэтомуструктурно-семантический анализ этого мифа имеет большую когнитивную ценность,поскольку он позволяет понять, что люди склонны принимать в политическойреальности, а что будут отвергать.
Властьв России может быть сильной, жестокой, но она должна быть прежде всего«настоящей» и «правильной». Стать такой она может лишь в том случае, когдаоказывается способной предложить «семье-нации» некое «общее дело» и статьисточником социально значимых ценностей и смыслов, задавая обществусимволическую матрицу единства и определенную перспективу развития. Образ такойлегитимной власти в России и олицетворяет Петр I, который не только задумал и осуществил это «общее дело»,открывшее перед Россией совершенно новые горизонты, но и участвовал в нем какбы «наравне со всеми». В общем деле, исполняемом народом вместе сгосударственной властью, русская культурная традиция выделяет не столькофакторы утилитарного, сколько ценностного характера.
Структурно-семантическийанализ петровского мифа обнаруживает связь между его парадигмой и реальнымполитическим поведением россиян сегодня. Причем этот миф в наибольшей степеникоррелируется с различными культурными типами и семантическими пластамивосприятия государственной власти. Это обусловлено тем, что в русле российскойформулы власти россияне испытывают глубокую потребность в появлении нового«отца-преобразователя», способного сплотить «семью-нацию», и их сознаниеактивно настроено именно на этот образ. Этими элементами мифологизации во многомобъясняется политический триумф А. Лебедя в ходе президентской избирательнойкампании 1996 г. и губернаторской 1998 г., свидетельствующий о том, что«демократические» лидеры первой волны уже не вписываются в оценочно-смысловыепарадигмы российского менталитета. Поскольку политическое мышление россиян ввысокой степени персонифицировано, это, с одной стороны, существенно подрываетуважение к самой идее демократии, а с другой, — подспудно подталкивает их квыбору такой государственной власти, которая более соответствует спецификеРоссии, олицетворяемой лидерами авторитарно-традиционалистского плана, болеесклонных к реформации, чем реставрации.
Мифологическоероссийское политическое сознание, безусловно, предрасположено к режиму личнойвласти. Но вместе с тем в качестве главной ценности и условия деятельностигосударственной власти россияне всех возрастов и социальных групп выдвигают неснятие ограничений с воли вождя, а, наоборот, подчинение всех закону.Характерно: почти 90 % респондентов считает, что страна может выйти из кризисалишь тогда, когда люди научатся уважать законность и правопорядок. Как полагаютисследователи, мера жесткости политической власти, на которую в целом согласносегодня население России, соответствует скорее умеренно авторитарномуправлению, чем тоталитаризму. При этом авторитаризм выступает, по существу, какальтернатива тоталитарному перерождению власти и общества, альтернатива,которая людям кажется более реальной, чем укрепление собственно демократическихинститутов.
Окризисе легитимности государственной власти в современной Россиисвидетельствует потребность в нравственной политике. В стране складываетсяситуация, когда в общественном мнении начинает преобладать представление о том,что все трудности, переживаемые страной, напрямую связаны с нечестностью,обманом, коррупцией и воровством на всех этажах социально-политическойиерархии. На волне массового нравственного негодования рождается мысль, чтостоит положить конец разворовыванию страны и грабежу народа, как все наладитсяи все проблемы разрешатся сами собой.
Всовременной России существует целый ряд обстоятельств, побуждающих людейрассматривать государственную власть только сквозь призму нравственного деяния.
Во-первых,это крайне неудовлетворительное положение значительной части населения,вызывающее дискомфорт, раздражение и озлобленность.
Во-вторых,уверенность в том, что политическая власть утратила способность что-либоизменить «сверху», и убежденность общества в собственной «праведности», в том,что само оно никоим образом неповинно в «бедах» и «неурядицах» в стране.
В-третьих,наличие в обществе демагогических политических сил и деятелей, суровыхобличителей безнравственности «власть придержащих» и страстных «проповедников»честности в политики.
В-четвертых,перманентное появление в структуре государственной власти «козлов отпущения»,легко «подставляемых» самой властью, на которых возлагается ответственность завсе тяготы народной жизни.
Значительнаячасть населения в нашей стране начинает поворачиваться к идее «честности»власти как единственно возможному средству «выправить» жизнь и навести в стране«порядок». Суждения о современных реалиях упрощаются, оценки действительностиужесточаются Фанатичная «захваченность» общества идеей честной политики,превращающая остальные, не менее важные качества ее (цели, средства,результаты) во второстепенные, — свидетельство кризиса легитимностигосударственной власти
Кризислегитимности политической власти в современной России обусловлен также тем,что, участвуя в формировании символических универсумов, сама власть располагаетограниченными возможностями использования тех или иных факторов легитимации.
Российскаягосударственность не располагает вразумительной национально-государственнойидеей, мифы либеральной экономики и демократии не могут стать ее основанием,поскольку отторгаются и современной ментальностью значительной части населения,и культурными архетипами подавляющего его большинства. Государственная властьне может предложить обществу и «общее дело», кроме рассуждений о необходимости«выживания» в переходный период.
Современнаягосударственная власть в России не может задействовать такой наиболеесущественный из факторов легитимации, как время, в течение которого людипривыкают к определенному типу власти, к традиционным ритуалам и атрибутике. Неможет опереться современная власть и на такой фактор легитимации, как успех,ибо большинством россиян ее деятельность не признается социально эффективной.
Недействует и такой фактор легитимации, как ассоциация в повседневном сознаниивласти с национальными символами, признание ее народной, питающейся отисторических корней и учитывающей культурные и исторические традиции РоссииБольшинству россиян не кажется, что в их стране может существовать толькоданная власть и никакая другая.
Относительноесогласие достигнуто между властью и населением по поводу тех целей, во имядостижения которых совершаются те или иные, пусть и неодобряемые гражданами,действия Это согласие, правда, достигнуто благодаря тому, что в 1996 г 40% россиянощутили угрозу радикальной реставрации и увидели источник этой опасности в лицекоммунистической оппозиции.
Вбольшей мере легитимность политической власти в современной России приобретенаблагодаря правильному способу формирования властных институтов, каким явилисьпрезидентские выборы 1996 и 2000 гг., в ходе которых в известной мере произошлодистанцирование должности от ее носителя, личного авторитета от авторитетадолжности, ибо в сохранении должности Президента многим россиянам видитсягарантия успешной реформации России.
НынешняяАдминистрация Президента усвоила некоторые уроки прошедших 1993—1996 гг.выборов, в ходе которых немалая часть избирателей активно поддержала вначаледемагогические химеры ЛДПР, близкие по духу и простоте лозунги КПРФ социальнойсправедливости и равенства возможностей.
Урокивласти:
Первыйурок состоит в том, что нельзя пренебрегать национально-государственной идеей икак социально-консолидирующим фактором российского общества, и каклегитимизирующим высшую государственную власть. Это нашло выражение в«поручении» Президента лояльной интеллектуальной элите в кратчайшие срокиразработать «национальную идею». Эта идея, по замыслу команды Президента,должна выступить объединяющим фактором в аморфном и «разорванном» российскомсоциуме на основе сопереживания и сопричастности россиян к «общему делу»,великие цели которого выстраданы всем ходом исторического развития России иобусловлены особым предназначением ее в современном мире.
Второйурок состоит в том, что именно высшая власть в лице Президента должна бытьносителем этой идеи Государственная власть (прежде всего президентская) всовременной России развернула большую активность, используя символическийкапитал своей власти (другого она пока эффективно использовать не может) дляформирования в нормативно-ценностном пространстве российского обществалегитимирующих ее деятельность структур.
Третийурок, освоение которого пока с трудом удается государственной власти в России,состоит в том, что «старая Россия не сумела возвести государственную идею на тувысоту, которая представляет сочетание твердых национально-государственных ирелигиозных основ с идеями равенства и свободы» (П. Новгородцев).
Другоенаправление легитимации связано не столько с постановкой и обоснованием «великихцелей», сколько с поиском эффективных способов решения насущных проблемроссийского общества.
Еслисравнить три ветви государственной власти в современной России, то ихлегитимация имеет разные основания. Президентская власть как власть верховная легитимируетсяв основном культурным архетипом и соотносится прежде всего с нравственнымидеалом Правды, основанном на патриархальном этатизме, вере в «чудо» со стороныумеренно-авторитарного лидера, наделяемого в определенной мере харизматическимичертами. Президентская власть как власть верховная в русском культурномархетипе во многом деперсонифицирована: должность и «образ» Президента в немсинкретичны, поэтому о качествах Президента судят, исходя не из того, какимикачествами он реально обладает, а из того, какими должна обладать высшаявласть. В силу этого уровень легитимности президентской власти в России всегдабудет выше уровня легитимности других ветвей государственной власти.
Легитимностьисполнительной власти, правительства в России, наоборот, санкционируетсяменталитетом и носит сознательно-оценочный характер, соотносясь через понятиесоциальной эффективности. В настоящее время за этим понятием скрываетсяспособность правительства проводить политику, соответствующую ожиданиямразличных групп населения и поддерживать в обществе социальный Порядок.
Законодательнаявласть, российский парламент, в русской ментальности воспринимается как«говорильня», большинство населения не связывает с ним своих надежд.Легитимация представительных учреждений государственной власти в русскойментальности осуществляется через соотнесение их деятельности с принципомсоборности как «воли к согласию», а не «воли к власти».
Такимобразом, легитимность государственной власти в России обусловливалась, с однойстороны, символическим капиталом власти, формирующим в нормативно-ценностномпространстве «духи государства», прежде всего в виденационально-государственной идеи. Эта идея «оправдывала» существующий в стране«порядок» и задавала для «семьи-нации» «общее дело». Консолидируя на этойоснове общество, государственная власть тем самым на время обеспечивала себелегитимность, вплоть до солидарности значительной его части с российскимгосударством.
Легитимностьгосударственной власти во многом зависела от того, насколько эта власть и еедеятельность соответствовали «образу» идеальной власти, сформированному вконтексте культурных архетипов «безмолвствующего» большинства иактуализированному в его ментальности на том или ином этапе развитияроссийского общества.
Большуюроль в легитимации государственной власти играла рациональная интерпретация науровне ментальности результатов ее деятельности, степени соответствия ихожиданиям различных социальных групп и общества в целом.
Кризислегитимности государственной власти выражался в первую очередь в том, чтогосударственная власть утрачивала национально-государственную идею, переставаласоответствовать «образу» власти и оказывалась социально неэффективной.
Список литературы
АртамоновВ. Катастрофы в истории российской государственности // Общественные науки исовременность. 1994. № 3.
БушуевС. В., Миронов Г. Е. История государства Российского:Историко-библиографические очерки. Кн. первая. IX—XVI вв. М., 1991.
БушуевС. В… История государства Российского: Историко-библиографические очерки. Кн.вторая. XVII—XVIII вв.М., 1994.
ВертН. История советского государства. 1900—1991гг. М., 1992.
ВолковЮ. Г., Лубский А. В., Макаренко В. П., Харитонов Е. М. Легитимностьполитической власти: Методологические проблемы и российские реалии. М., 1996.
ЕфимовВ. И. Власть в России. М., 1996.
ИсторияОтечества: Люди, идеи, решения. Очерки истории России IX — начала XXв. М., 1991.
ИсторияОтечества: Люди, идеи, решения. Очерки истории советского государства. М,1991.
Кудаидет Россия?.. Альтернативы общественного развития. М., 1995.
КулъпинЭ. С. Истоки государства Российского: от церковного собора 1503 года доопричнины // Общественные науки и современность. 1997. № 2.
Лаппо-ДанилевскийА. С. Идея государственности и главнейшие моменты ее развития в России современи смуты и до эпохи преобразований // Полис. 1994. № 1.
МироновГ. Е. История государства Российского: Историко-библиографические очерки. XIX век. М., 1995.
ОболонскийА. В. Драма российской политической истории: Система против личности. М., 1994.
ЧернаяЛ. А. От идеи «служения государю» к идее «служения Отечеству» в русскойобщественной мысли второй половины XVII —начала XVIII в. // Общественная мысль: Исследования ипубликации. Выпуск 1. М., 1989.
СогринВ. Политическая история современной России. 1985—1994: От Горбачева до Ельцина.М., 1994.
ТихомировЛ. А. Монархическая государственность. СПб., 1992.
ФлиерА. Я. Об исторической типологии Российской цивилизации // Научный альманах«Цивилизации и культуры». Выпуск 1. М., 1995.
ЩербининА. И. Через полицеизм к тоталитаризму // Полис. 1994. № 1.
Эффективностьгосударственной власти и управления в современной России. Ростов н/Д, 1998.