/>Реферат: Развитиедемократических институтов в Иордании
Долгие годы иорданский король Хусейн мечтал о том,что когда–нибудь он создаст на Ближнем Востоке общество, основанное на тех жепринципах, что и западное, ценности которого молодой монарх воспринял и оценилеще во время учебы в Великобритании в начале 50–х годов. Реалии, в которые емупришлось вернуться и окунуться с головой, надолго отодвинули его мечту. Он даженеоднократно признавал, что устои западной демократии не подходят дляближневосточных государств.
Не будучи жестоким от природы человеком, корольХусейн все же правил жесткой рукой, прибегая, если было необходимо и к крайниммерам. Вспомним хотя бы события «черного сентября» 1970 г. и ихпродолжение в 1971 г. В то же время борьба с оппозицией и политическимипротивниками никогда не принимала формы физической ликвидации всех неугодныхили ненадежных элементов. Большую часть арестованных осужденных в итогеамнистировали. Смертные приговоры были заменены тюремными сроками. Кого–то,как, например, Сулеймана Набулси, оставили под домашним арестом. Это заметноотличается от того, как в подобных случаях поступали лидеры соседних и другихарабских государств, особенно тех, где принцип демократии, казалось бы,провозглашался как часть официальной политики режима. Однако, так ли ужнеобычны шаги иорданского короля в контексте арабской и мусульманской государственнойтрадиции. Думается, что ответом должно стать – абсолютно нет. Авторитаризм, кактрадиционная форма правления, имеет различные степени жесткости, и в данномслучае мы имеем дело с одним из самых умеренных его видов.
В 1989 г., когда страна оказалась в глубокомэкономическом и социальном кризисе, вызванным целым рядом внешних и внутреннихпричин, монарх для выправления сложившейся ситуации начал новую политику –постепенную демократизацию общественной жизни. В ноябре 1989 г. прошли первые сапреля 1967 г. всеобщие парламентские выборы (в 1984 г., когда король вернул кжизни распущенный в 1974 г. парламент, состоялись лишь довыборы на ряд мест,освободившихся в связи со смертью депутатов). Эти выборы настолько показательныдля понимания того, как функционирует иорданское общество, что остановимся наних подробнее.
Для обеспечения свободного духа состязательности впредвыборной борьбе в том же 1989 г. были сделаны заметные послабления вцензуре и приостановлено действие чрезвычайного положения, введенного более 20лет назад в связи с нестабильностью, вызванной поражением Иордании в войне 1967г. Кандидаты получили возможность практически свободно излагать свои взгляды ипрограммы, вести агитацию.
Поскольку политические партии в Иордании продолжалинаходиться под запретом, формально введенном в апреле 1957 г., выборы проходилина непартийной основе. Однако в стране была одна организация, котораядействовала легально как благотворительная, хотя всем было всегда известно, чтоона прежде всего политическая – движение «братья–мусульмане». Мудрыйкороль посчитал в свое время, что можно запретить и посадить в тюрьмы любыхоппозиционеров и любителей партийной деятельности, кроме«братьев–мусульман», которых преследования никогда не страшили икоторым они особого ущерба не приносили. Он предпочел иметь их как легальнуюсилу, что позволило бы избежать экстремизма с их стороны и дало бы возможностьконтролировать эту организацию.
Действуя сплоченно «братья» фактическивыиграли выборы получив 24 депутатских мандата из 80, а если учесть шестьнезависимых исламистов, то число сторонников исламского пути оставило 30человек. Для сравнения, депутатов, вошедших в либеральный Национальный блок,набралось всего 18, в консервативный Конституционный блок – 12, Демократическийальянс – 9.
Впервые в выборах принимали участие лица, которымисполнилось 19 и женщины, которым избирательное право было предоставлено в 1974г. и которое они не могли реализовать на всеобщих парламентских выборах из–задлительного отсутствия таковых.
В атмосфере демократизации король решился наэксперимент – формирование кабинета министров напарламентской основе и с последующим вынесением вотума доверияправительству. В сформированные премьер–министром МодаромБадраном 6 декабря1989 г. и 1 января 1991 г. правительства вошли 10 и 11 депутатов Нижней палатыиз 24 и 25 министров соответственно. Все шло относительно гладко, покавнешнеполитическая линия дворца не пришла в противоречие с позицией депутатов–исламистови движения «братьев–мусульман» в целом. Особенно резко разногласияпроявились на стадии подготовки к Мадридской мирной конференции.
Кульминацией демократических преобразований сталипринятие 9 июня 1991 г. Национальной хартии и Закона о политических партиях от5 июля 1992 г. Первый документ фактически открыл дорогу появлению открытогоплюрализма мнений и таким образом возникновению оппозиции. Аналитики определилихартию как контракт между режимом и иорданским народом, в котором первый гарантируетвторому плюралистическую систему, а второй – полную лояльность первому,независимо от спектра политических взглядов. То есть, оппозиция получила правона существование исключительно в отношении правительства, не подвергая сомнениюлегитимность режима. Для современного арабского мира – это, вне всякогосомнения, большое новшество.
Национальная хартия имеет еще одну важную сторону сточки зрения общественного согласия в стране. Еще до недавнего времениподпольные и полуподпольные иорданские политические группы называли хашемитскуюмонархию не иначе как «британской креатурой» и призывали к созданию«национального демократического режима в Иордании». Серьезныеизменения произошли в их настроениях после событий 1970–71 годов. Однако левыеи панарабские силы все равно старались представить короля и его правительствокак часть проамериканской партии в арабском мире, неспособную отстаиватьнациональные интересы. В хартии король Хусейн обеспечил признание того, о чемон все время говорил: иорданская монархия – наследница панарабского движения,которое возглавлял его прадед мекканский шерифХусейн Бен Али и которое получило название «Великая арабская революция». Таким образом легитимность иорданского хашемитскоготрона проистекает из его приверженности общеарабской национальной(националистической) традиции, а не зависимости от Запада, в чем его постояннообвиняла оппозиция.
В апреле 1992 г. король Хусейн объявил о снятиирежима чрезвычайного положения. "В целяхпродолжения процесса либерализации в Иордании… и подтверждения нашей глубокойприверженности защите прав и достоинства человека среди наших граждан… мыобъявляем чрезвычайные постановления отмененными".
В июле 1992 г. были законодательно легализованыполитические партии. 29 марта 1993 король ввел в действие новый Закон о прессеи печати. Оба закона внесли неоценимый вклад в дело демократизацииобщественно–политической жизни в стране, вовлекли самые широкие слои населенияв обсуждение насущных проблем и задач. Выборы 8 ноября 1993 г. уже состоялисьна многопартийной основе и при самом активном участии прессы, которая тожеприобрела многопартийный характер.
Выборы совпали с переходом режима в наступление.Основную угрозу он увидел в нарастающем использовании исламистами,объединившимися в политическую партию Фронт исламского действия (ФИД), тойтрибуны, которую им предоставили демократические преобразования.
В мае 1993 г. премьер–министром король назначилглаву иорданской делегации на мирных переговорах с Израилем Абдель Салямааль–Маджали. Сформированное им правительство не включало ни одного депутата,хотя сам премьер впоследствии жаловался, что это не было его личным решением.Так или иначе, отношения его технократическо–кланового правительства спарламентом не сложились. Положительный же эффект от участия в реорганизованном7 июня 1994 г. правительстве аль–Маджали ряда депутатов перечеркнул конфликтпремьера со своим заместителем – видным государственным деятелем, кореннымиорданцем Зуканом аль–Хиндауи.
Таким образом, борьбу с исламистами и инойпотенциальной оппозицией режим перенес в сферу, где пока (и возможно еще оченьнадолго) у монархии самые твердые позиции – кланово–племенные отношения.
Для этого правительство приняло в августе 1993 г.закон о внесении поправок в основной Закон о выборах. Был введен принятый вовсех западных демократических обществах избирательный принцип «одинчеловек – один голос». В то же время сохранили систему закреплениядепутатских мест за меньшинствами: шесть мест бедуинам, три места черкесам ичеченцам, девять мест христианам. Зачем это сделали? Дело в том, чтораспределение избирательных округов и количество депутатов от каждого из нихпозволяли конкретному выборщику голосовать занескольких человек одновременно.При такой системе он мог соблюсти баланс своих взглядов и интересов ипроголосовать и за кандидата от собственного рода, клана или племени и закого–то из не племенных, а партийных выдвиженцев. Преобладание же в глубинкеисламских настроений вело к тому, что выбор делался в пользу«братьев–мусульман» и близких к ним людей. Меньшинства же историческиориентировались на дворец как гаранта их прав и интересов. Как показываетанализ, в период с 1946 г. по 1986 г. 73% парламентских мест гарантированноимели около 29 иорданских и палестинских кланов.
Именно из–за этого ФИД и ряд поддержавших егополитических сил сначала всячески противились введению указанного изменения вЗакон о выборах, а затем обрушились на него с мощнейшей критикой. Их гнев былоправдан: поправка забрала у них большую часть избирательной базы. Это показалии сами выборы. В ноябре 1993 г. ФИД получил всего 17 мест и 5 получилинезависимые исламисты, из которых тоже далеко не все были настроеныоппозиционно. Вспомним, что в предыдущий состав парламента только«братьев–мусульман» избрали 24 человека.
Правительство аль–Маджали приложило огромные усилиядля ослабления позиций исламистов. Их прием на ответственные постыгосударственной службы был ограничен. При создании нового правительства вначале января 1995 г. назначенный премьером шериф Зейд Бен Шакер даже непроводил консультаций с ФИД о возможности участия в кабинете. Он сохранил напосту министра внутренних дел СалямуХаммада, известного своей жесткой линией вотношении исламской и иной оппозиции, и показал всем, что на этом фронтепослаблений не будет.
Можно сказать, что с точки зрения времени борьба соппозицией усилилась с подписанием в октябре 1994 г. мирного договора сИзраилем. На первых порах реакция иорданцев, среди которых, по разным данным,35–50% составляют люди, имеющие не коренное иорданское, а палестинскоепроисхождение, была достаточно позитивной. Объясняется это тем, что слишкоммного было им обещано, если страна подпишет, а народ поддержит заключение мирас давнишним противником. В Аммане царили эйфорические настроения, государствожило в ожидании скорого экономического процветания. Когда мечты не сбылись (вомногом из–за завышенности пожеланий, но в немалой степени и из–за недобросовестностирегиональных и внерегиональных партнеров по мирному процессу), критика режиманеобычайно усилилась. Эксцессы нетрудно было предвидеть, и в августе 1996 г.возникшее напряжение прорвалось в «хлебных бунтах», на подавлениекоторых бросили регулярную армию. Фактически вопрос встал о том, какиорданскому руководству удастся бороться с оппозицией и сохранять при этомпродекларированные общественные свободы, включая право оппозиции выступать ипроводить мероприятия против политики правительства.
Местом главного удара был вновь избран избирательныйзакон и сами выборы, взята линия на патронирование лояльных слоев и структур имаргинализацию традиционно и потенциально оппозиционных элементов.
Принятие основного Закон о выборах от 1986 г. вцелом имело ту же цель. Так, в частности, лагеря палестинских беженцевприравнивались к округам Западного берега и могли иметь одного депутатанезависимо от размеров. Было ограничено количество депутатов от тех районовВосточного берега, где преобладает палестинское население (Зарка, ВосточныйАмман). Сохранены щедрые привилегии меньшинств – кавказцев, христиан, бедуинов.Сельские районы, где плотность населения низка, получили возможность избиратьстолько же представителей, что и плотно населенные города. При такомраспределении избирательных округов на выборах 1989 г. 40% населения – коренныеиорданцы и меньшинства – получили 82,5% мест, в то же время крупные города –Амман, Зарка, Ирбид, – в которых проживает около 70% населения получили всего45% мест. То есть в южной провинции Ма'ан одного депутата избирали 3,8 тыс.чел. (речь идет лишь об избирателях), в Кераке – чуть более 9 тыс. чел., Зарке– 50 тыс., во втором амманском округе, в котором находится огромныйпалестинский лагерь аль–Вахдат, – 76 тыс. Не сильно изменилась картина в 1993г. Второй амманский округ продолжал иметь трех депутатов на 228 тыс.избирателей, Северный бедуинский округ – двух на 28 тыс.
Появление новых провинций – Акаба, Джераш, Аджлун,Мадаба – потребовало изменение карты избирательных округов. В то же времякланово–племенная структура иорданского общества объективно способствуетусилению влияния отдельных семей и родов при уменьшении административныхединиц, при том, что северные и центральные иорданские города традиционнонаходятся под меньшим воздействием племен.
Развернувшаяся вокруг поправок в Закон о выборахдискуссия и борьба показала, что режим бескомпромиссен в этом вопросе иоппозиции следует попытаться найти свежие ответы на его политику. Со своейстороны проправительственные силы (можно использовать такой термин в отношениипрорежимных деятелей, поскольку в правительстве обычно работает на ротационнойоснове практически один и тот же состав людей) провели консолидацию сил,выразившуюся, в частности, в создании крупного политического альянса, в которуюобъединились восемь партий – Национальной конституционной партии (НКП).
Свежим решением стал бойкот парламентских выборов 4ноября 1997 г. со стороны ФИД и девяти других оппозиционных партий. ФИД объявилоб этом еще 24 июля 1997 г. Чуть ранее это сделали четыре партии, а 30 июляоставшиеся пять. К бойкоту присоединились и такие видные деятели как бывшиепремьер–министры А. Обейдат и Т. аль–Масри и бывшийвице–премьер С. Аррар. 17 августа еще 80 известных политических фигур заявили онамерении бойкотировать выборы.
Дворец и кабинет министров, который с марта 1997 г.вновь возглавляет А.С. аль–Маджали, весь предвыборный период проводилидвойственную политику, которая уже никого не могла обмануть: маргинализацииоппозиции альтернативы не намечалось. Так, в мае 1997 г. были приняты поправкик Закону о прессе и публикациях, которые по сути означали конец оппозиционнойдеятельности в средствах массовой информации. До этого, поступали сведения оединичных задержаниях и «проработках» отдельных журналистов и главныхредакторов спецслужбами. Теперь с принятием Временного закона об изменениях взаконе о прессе и печати от 1993 г. капитал ежедневной газеты должен составлятьне 50 тыс. иорд. дин., а 600 тыс. (ст. 24/А), а еженедельной 300 тыс. вместо 15тыс. (ст. 24/В). Сделать это газетам предлагалось в течение трех месяцев. Пост. 13/В главный редактор газеты должен иметь 10–летний опыт редакторскойработы. Статья о постепенном сокращении государственного участия в газетномделе (в основном в ежедневных газетах "ар–Рай",«Джордан Таймс»,«ад–Дустур») была отменена. Согласно ст.40 указанного закона запрещена публикация новостей, взглядов, анализов,информаций, репортажей, статей, фотографий, карикатур и всего того, что:оскорбляет достоинство короля и королевской семьи; распространяет информацию обиорданских вооруженных силах, службах безопасности без разрешения соответствующего органа или правительственногочиновника; оскорбляет религию, признанную конституцией; подрывает национальноеединство, поощряет раскол, ненависть, вносит разногласия и дисгармонию средичленов общества; предает огласке правительственные документы конфиденциального характера; раскрывает ход закрытыхпарламентских заседаний; содержит личные выпады в адрес глав арабских,исламских и дружественных стран или может нанести ущерб отношениям Иордании сдругими странами и т.п.
Хотя по новому временному закону за его нарушенияболее не предусматривается тюремного заключения, ст. 50/Н позволяет судуприостанавливать издание газеты, признанной виновной в нарушении ст. 40 и 42(публикация материалов о ходе судебных заседаний). Министр информации можетразрешать возобновление издания после уплаты штрафов, которые теперь повышены ссумм, не превышавших 6 тыс. иорд. дин.до 15–25 тыс.
Основной удар закон нанес по малоформатнымеженедельным газетам – органам оппозиционных партий и бульварным изданиям,слишком увлекшимся в последнее время публикацией скандальной информации. Суммыв 300 тыс. дин. (около 425 тыс. долл. США) многим практически недоступны, какнедоступно иметь главного редактора с 10–летним опытом. Крайне размытыеформулировки относительно того, что оскорбляет или наносит ущерб обществу илитем или иным лицам, не оставляет практически никаких шансов критикам кабинета иполитики официального Аммана. Трактовка вышеуказанных запретов становится такимобразом прерогативой судов, которые всегда стояли и стоят на страже режима.
Уже в сентябре правительство закрыло 13оппозиционных газет, прекратив таким образом пропаганду и агитациюнежелательных для него взглядов.
Дискуссии и дебаты переместились в преддверии выборов в два оставшихся общественныхинститута – объединяющие иорданцев политические партии и профессиональныеассоциации. Но и их деятельность правительство сумело в значительной степениограничить. Основная характерная черта предвыборной кампании лета и осени 1997г. – запугивание в духе ситуации до 1989 г.
Демонстрации и шествия почти всегда не разрешалисьили запрещались, партиям намекали на проверку финансовой деятельности иисточников поступления денег, на возможный запрет деятельности той или инойпартии. То же самое применили к профассоциациям,играющим огромную роль в Иордании, поскольку практически только их члены могутзаниматься профессиональной деятельностью на территории страны.
В последнее время во многих ассоциациях круководству пришли исламисты и другие оппозиционеры (самый яркий пример –независимый исламист ЛейсШбейлат,который уже длительное время избирается главой Ассоциации инженеров, несмотряна неоднократные аресты и заключения за диссидентскую деятельность). Нередко ассоциации выступали с политическимизаявлениями, протестами, призывами, как, например, призыв бойкотироватьизраильскую промышленную выставку в Аммане.
Король Хусейн неоднократно выражал неудовольствиедеятельностью профассоциаций и их, по его мнению,неоправданным вмешательством в политическую жизнь. Возможно, что и в ихотношении будет принят законодательный акт, регламентирующий функции идеятельность профессиональных ассоциаций, о чем король упомянул в тронной речи29 ноября 1997 г.
Итоги ноябрьских выборов 1997 г. показывают, чтосвоей цели иорданское руководство добилось. Из 80 мест кланово–племенныекандидаты получили 62 места, 8 – получили независимые исламисты, 10 мест –представители панарабских и левых сил. Назначение нового сената, куда не вошелни один представитель оппозиции, подтвердило нежелание режима включать ее вовластные структуры. В то же время, на фоне слухов о том, что лидеры ФИД желалибы войти в сенат или каким–либо иным способом проявить сближение с дворцом,«народный вождь» движения «братьев–мусульман» Абдель Маджидаз–Занейбат объявил, что оно «не станет служитьдекорацией для демократии».
Бойкот выборов оппозицией в определенной степенипривел и к тому, что всего 54,6% избирателей пришли на участки, при том, что всельских и бедуинских районах этот показатель в среднем достигал 78–80%, а вгороде Зарке и ряде амманских округов – 20–29%. В североиорданском городеАджлуне кандидат был избран всего лишь двумя процентами от числазарегистрированных избирателей. Официальные круги утверждают, что на нынешнихвыборах активность была лишь на 3–4% ниже, чем в 1993 г., что свидетельствует опереоценке оппозицией своего влияния на население.
Как считает большинство иорданцев, когда делодоходит до выборов, все забывают о своих партийных пристрастиях и голосуют засвои кланы и племена. Для короля итог выборов – еще одно подтверждение того,что верные ему силы – это бедуины и жители южных районов страны, которыеблагодаря такой неизменной лояльности составляют доминирующую силу в армии ислужбах безопасности.
Таким образом во внутриполитической жизни Иорданиисоздалась любопытная ситуация – непрекращающееся провозглашение демократическихценностей в качестве приоритета официальной политики и проведение репрессивныхмер во имя этой демократии на деле.
Могло ли быть иначе?Думается, что при той структуре общества, которая сохраняется в стране,демократия может носить ограниченный характер, зажатый в пространстве,незанятом кланово–племенными интересами и связями.Имеющий в основном хорошее западное образование иорданский эстеблишментпризнает, что дворец никогда не упустит бразды правления и не допустит решенийили шагов, в которых он не заинтересован. Отчасти и этим можно объяснитьотмеченную пассивность на выборах: люди не верят, что от их выбора что–тоизменится в процессе принятия решений и отправления власти в стране.
В сложившемся балансе сил, где дворец опирается накоренных иорданцев, организованных в многочисленные кланы, а массы палестинцеви активных сторонников «братьев–мусульман» могут рассчитывать лишь намелкие государственные посты и частный сектор, трудно рассчитывать на демонтажэтой системы сверху. Ждать, когда на это начнут претендовать низы, дворец тожене желает, поэтому искусная игра короля поконсолидации вокруг свой легитимной власти всехжителей Иордании на основе обеспечения демократических прав и свобод гражданпродолжится. Маятник должен качнуться обратно. Теперь, когда парламент избран,пришло время заигрывания с оппозицией, настала пора начать подобиеобщенационального диалога о том, как улучшить существующую систему. Хотя ужеупоминавшаяся тронная речь короля, произнесенная им на открытии первой сессиинового парламента 29 ноября 1997 г., говорит скорее о том, что продолжитсяпроцесс "закручивания гаек" в отношениинесколько осмелевшей за годы демократизации оппозиции. Это представляется оченьдаже вероятным, тем более, что за годы послаблений не было ни намека надемонтаж традиционных структур органов безопасности или какое–либо ихреформирование в соответствии с новыми реалиями (выход служббезопасности в Интернет, скорее дань моде,нежели свидетельство перемен), поэтому всем придется только подчиниться иначать играть по новым правилам.
Практика последних месяцев ясно показывает, чтокороль Иордании никогда не будет осуществлять политику демократии радидемократии. Императив его поведения – огромная ответственность перед собственной династией и иорданцами. Проблемы выживанияи благополучия первой напрямую связаны с выживанием и благополучием вторых, инаоборот.
Вопрос, который не может не задавать себе корольХусейн, – готово ли иорданское общество к реальной демократии и сможет ли оно втаком случае само стать ее гарантом, или налицо угроза использования демократиипропагандистами тоталитарного правления, которые придя к власти законным путем,попытаются затем навязать свою власть с помощью насилия. Король не скрывает оком идет речь. Это – исламские фундаменталисты.Никто не имеет такого влияния на иорданцев, как исламисты. Политические партии,которых в стране насчитывается 19 даже после трех слияний, без которых их былобы 31, в привычном плане не состоялись. Доминирующая в арабском миреполитическая атмосфера заметно снизила роль и вес панарабскихи левых партий. На первый план вышли общественно–религиозные и экономическиеинтересы. Невидимый раскол произошел именно в отношении людей к исламскимтрадициям и нормам. Одни считают, что клерикалы иих последователи не должны вмешиваться в политико–экономическую жизнь (так,король Хусейн неоднократно заявлял о том, что мечети – не место для политической пропаганды), другие проповедуютподчинение исламу всех сторон жизни мусульман. Отсюда и угроза более ясного раскола. В свете демократизации в Иорданиипоявились разговоры овозможности создания христианской партии. Правительство было вынуждено объявитьо том, что оно не будет регистрировать любую партию, созданную по религиозномупринципу. Что же касается ФИД, то оно объяснило ихсуществование как дань истории и традиции страны, в общественно–политическойжизни которой движение «братьев–мусульман» участвует с 40–х годов.
У дворца есть лекарство против фундаментализма, ибо он собирается лечить егопервопричину – неудовлетворенность людей своим материальным положением. Каксказал наследный принц, бедность ведет к приобщению к исламскому экстремизму.Поэтому иорданское руководство делает все, чтобы программы развития охватиливсе слои населения, чтобы неуклонно повышался уровень жизни граждан. Удастся лиэто, если высокий даже для Ближнего Востока рост населения в стране – 3,5–3,7%– ведет к оттоку населения в города (на селе возможности занять людейограничены природными условиями), где процесс создания рабочих мест сильноотстает. В этих условиях возрастает регулирующая роль государства, котороедолжно использовать все имеющиеся у него в арсенале средства ради обеспеченияинтересов страны и династии.
Отсюда напрашивается вывод о том, что нельзяговорить о провале или откате демократии в Иордании, которую почему–то многиерассматривают сквозь призму западных демократий. В традиционном обществе, коимявляется иорданское, возможна только племенная демократия, а это совсем другойинститут. Но только с этих позиций и можно анализировать происходящее в стране.Более важным на данном этапе представляется продолжение и завершение процессаформирования иорданского национального самосознания, который был сильнозамедлен из–за внешних и внутренних причин.
политическая партия иордания
Литература
политическаяпартия иордания
1.Компас.2009, № 214; MiddleEast, январь, 2009.
2.Глобус.2009, № 33.
3.Известия.03.04.2009.
4.Известия.07.10.2010.