Педагогическая концепция В.В. Розанова

ВОРОНЕЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
КАФЕДРА педагогики
Курсовая работа по педагогике
 
Педагогическая концепция В.В. Розанова

 
 ВЫПОЛНИЛА: студентка II курса
I группы факультета
 русского языка и литературы
 Шишова О. А.
 НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ:
 доцент кафедры педагогики
 кандидат педагогических наук
 Л. Э. Заварзина
Воронеж 2006

Оглавление
Введение…………………………………………………………………....2
Актуальность, цель. …………………………………………………...…..3
Задачи:
·    изучитьлитературу;
·     познакомиться сжизнью и деятельностью В. В. Розанова; его взглядами;
·    познакомиться собразовательной политикой России в 60- 90 годы XIX века;
·    узнать отношениеВ. В. Розанова к системе образования конца XIX в.;
·    изучить идеи,определяющие направление и характер преобразований в педагогике.
Глава I. «Самыйинтересный человек русской современности» ………..6
1.Основные этапы жизни идеятельности В. В. Розанова… …….………6
2.Основные направления философскоймысли В. В. Розанова……… .13
Глава II. Педагогическиевзгляды В. В. Розанова…………………...… 17
1. Отношение В. В.Розанова к системе образования конца XIX — начала XX вв………………………………………………………………………...……17
2. Принципы образования…………………………………………..…….21
3. Воспитание человекакультурного........................................................24
Глава III. Актуализацияидей В.В. Розанова в современной педагогике……………………………………………………………………..…31
Заключение……………..…………………………………………………33
Список использованнойлитературы…………………………………….34

Содержание обученияпредставляет единство его содержательной и процессуальной сторон. Передоваяпрактика и современные исследования показывают, что учебно-познавательнаядеятельность оказывается эффективной, когда органически сочетается с другими — общением, игрой, экономической и технической практикой. Многообразие линийобщения участников учебного процесса имеет принципиальное значение дляличностной ориентации образования. Способ учебной работы не задан толькопедагогом. Он — результат взаимодействия обучения и личного опыта учащегося.Для реализации методологии требуются совершенно иные формы учебной работы,нежели те, которые используются в знаниево -ориентированном обучении (опрос,объяснение, закрепление материала). В самом общем виде можно представитьсистему методов ЛОО, состоящую из типов прямого и контекстного обучения,диалогового и инструктивного, информирующего и исследовательского,индивидуального и коллективного, внешне регулируемого и самообразовательного.Главное место в ней занимают проектные, дискуссионные, исследовательскиеспособы организации учебной деятельности. Обучение по своей организации должнобыть разнообразно, как то, чему учат, т. е. личностный опыт индивида. Речь идето последовательном расширении границ общения, ориентировки, выбора — от форм иметодов к содержанию и целям обучения.
 Настоящее времяхарактеризуется поисками духовного обновления человека, закономерным становитсяобращение к духовно-нравственному опыту прошлого, являющегося условиемсозидания многих нравственных ценностей. Для современной отечественнойпедагогической мысли особенно важно аккумулировать наследие российскойфилософско-педагогической традиции и тем самым ликвидировать перерыв в ееразвитии.
 В последнее времянаследие Василия Васильевича Розанова (1856-1919) — талантливого русскогофилософа, педагога, публициста, писателя, литературного критика вызываетвозрастающий интерес. После долгих десятилетий искусственного забвения, аточнее сказать — запрещения, Розанов вновь становится органической частьюрусской культуры.
 В раздумьях о новойшколе и новой педагогической науке В. В. Розанова мы находим идеи и разработки,которые словно отражают проблемы сегодняшних дней и предлагают нам свежий,оригинальный взгляд на вопросы современной педагогики. Желание научить детейтворчески мыслить, формировать их духовные потребности и нравственные качества- все это заставляло В. В. Розанова задуматься о путях реформированияобразовательной системы и искать новые подходы, методы.
 Педагогическая мудростьчеканно выразилась в розановском философско-художественном своеобразном стиле,далеком от скучной псевдонаукообразности, одолевающей нас теперь. Размышляя осостоянии положения русской средней и высшей школ, о проблемах формирования ивоспитания подрастающего поколения, отвечая на важнейший практический вопрос,что есть педагогика: ремесло ли, искусство ли, — он четко сформулировалпринципиальные дидактические требования к искусству воспитания личностичеловека, которые и сегодня для ученых-педагогов являются актуальными.
 Однако воспитательноевоздействие выдающегося мыслителя не определяется и не ограничивается толькостепенью актуальности его педагогических воззрений. Мы убеждены, что важнееосознать глубинную природу этого воздействия, исходя из пониманиямировоззренческих целей самого В. В. Розанова.
 В. В. Розанов настолькоиндивидуален, что, сообразуясь с общечеловеческими идеалами, во многомвыстраданными тысячелетней русской историей, искал пути нравственного идуховного оздоровления всег Исходя из своего педагогического опыта, В. В.Розанов впервые, может быть, в разработки философии образования и воспитания.
 Известно, что в то времявелись педагогические поиски реформ и преобразований русской школы. И В. В.Розанову принадлежит заслуга в том, что он одним из первых заметилпринципиальные причины застоя в развитии отечественной школы: еенесамостоятельность, подражательность, копирование ложных европейских традицийи, главное, непомерное давление на нее российских государственных указов.
Цель данной работы:
·     изучитьлитературу;
·     познакомиться сжизнью и деятельностью В. В. Розанова; его
·    взглядами;
·    познакомиться собразовательной политикой России в 60- 90 годы XIX века;
·    узнать отношениеВ. В. Розанова к системе образования конца XIX в.;
·    изучить идеи,определяющие направление и характер преобразований в педагогике.

Глава I.«Самый интересный человек русской современности»
1.1. Основные этапы жизни и деятельности В. В. Розанова
Василий Васильевич Розанов родился в 1856 году в Ветлуге Кост­ромскойгубернии в семье чиновника лесного ведомства. Отец его умер вскоре послепереезда семьи в Кострому, когда мальчику было три года. На руках материоставалось семеро детей. После ее смерти с 14-летнего возраста будущий писательвоспитывался в семье старшего брата Нико­лая, преподававшего в гимназиях Симбирскаи Нижнего Новгорода.
В 1878 году Розанов определяется на историко-филологический фа­культетМосковского университета, становится стипендиатом А. С. Хо­мякова. Особеннозапомнились ему лекции В. О. Ключевского, который после смерти в 1879 году С.М. Соловьева стал читать курс русской истории. Юного Розанова очень впечатлялословесное мастерство исто­рика. «Ничего подобного я не слыхал ни прежде, нипотом...— вспоминал он.— Речь, им произнесенную, без поправок, без корректуры,без «про­смотра автора» — можно было помещать куда угодно: все было конче­но изавершено, отделано последнею отделкой».
 В университетские годы — в результате «вечной задумчиво­сти», мечты,переходящей в безотчетное «внутреннее счастье»,— в душе юноши произошелперелом. В автобиографии он писал: «Уже с I курса университета я перестал быть безбожником и, непреувеличивая, скажу: Бог поселился во мне. С того времени и до этого, каковыбы ни были мои отношения к церкви (изменившиеся совершенно с 1896—97 гг.), чтобы я ни делал, что бы ни говорил или писал, прямо или в особенности косвен­ноя говорил и думал, собственно, только о Боге: так что он занял всего меня, безкакого-либо остатка, в то же время как-то оставив мысль сво­бодною и энергичноюв отношении других тем».
В начале 1881 года Розанов обвенчался с Аполлинарией Сусловой,эмансипированной женщиной, известной в писательской среде.
Полина, будучи на 16 лет старше мужа, создала ему в Брянске, где онпреподавал в прогимназии после университета, жизнь «мучительную, невыносимую».
Зачетыре года жизни в Брянске Розанов написал книгу «О понима­нии. Опытисследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания»,в основе которой лежит идея «живого роста». Она писалась на едином дыхании, безпоправок. «Обыкновенно это бывало так,— вспоминал он через 30 лет.— Утром, в«ясность», глотнув чаю, я открывал толстую рукопись, где кончил вчера. Вид ее ичто «вот сколько уже сделано» — приводил меня в радость. Эту радость я и«поддевал на иголку» писа­тельства».
 Этуработу Розанов считал определяющей для всего своего миросозерцания, каквыражение «предназначения» и «цели жизни.
 Переехав после разрыва с А. П. Сусловой в Елец, Розанов сосени 1887 года стал преподавать в местной гимназии и вместе с учителем гре­ческогоязыка П. Д. Первовым взялся за перевод «Метафизики» Аристо­теля. Печальнасудьба этого перевода, первые пять книг которого пе­чатались в «ЖурналеМинистерства народного просвещения» в течение 1890—1895 годов. Четверть векаспустя Розанов вспоминал: «Вдруг два учителя в Ельце переводят первые пять книг«Метафизики». По естественному следовало бы ожидать, что министр просвещенияпишет собственноручное и ободряющее письмо переводчикам, говоря — «про­должайте!не уставайте!». Профессора философии из Казани, из Москвы, из Одессы и Киевазапрашивают: «Как? что? далеко ли перевели?» Глазунов и Карбасниковприсылают агентов в Елец, которые стараются перекупить друг у друга право 1-гоиздания… Вот как было бы в Испании при Аверроэсе. Но не то в России приТроицком, Георгиевском и Делянове. «Это вообще никому не нужно»,— и журнал лишьс стес­нением и, очевидно, из любезности к Страхову, как к члену УченогоКомитета министерства, берет «неудобный и скучный рукописный материал» и, всеоттягивая и затягивая печатание, заготовляет «для удовольствиячудаков-переводчиков» официально штампуемые 25 экземп­ляров!»
Что такое «25» для России, где четыре духовные академии ивосемь университетов? Но спорить с министром народного просвещения И. Д. Деляновым,вице-министром А. И. Георгиевским, заслуженным профессо­ром Московскогоуниверситета М. М. Троицким, спорить с «глупостью министерства» былобесполезно.
На протяжении всей жизни писателя им владела идея «несообраз­ности»дел, творимых на Руси. И как результат этого, считал он, явился нигилизм. Поего мнению, началось это с Петра Великого, нужнейшие реформы которогосодержали, однако, тот общий смысл, что «мы сами ничего не можем» и «все надопривезти из-чужа», а окончились «шестидесятниками» и их «потомками»,приложившими немало усилий, чтобы осмеять реформы 1860-х годов и провозгласить:«К топору зовите Русь!»
В Ельце В. В. Розанов встретил «друга» — Варвару ДмитриевнуБутягину (в девичестве Рудневу). В мае 1891 года состоялось тайное венчаниеВасилия Васильевича и Варвары Дмитриевны, поскольку его первый брак с А.Сусловой не был расторгнут, а на гражданский брак Варвара Дмитриевна несоглашалась. Молодые спешили покинуть Елец, что было оговорено заранее какусловие брака, и обосновались в городе Белый Смоленской губернии, где Розановстал преподавать в про­гимназии. Провинциальный городок Белый с тремя тысячамижителей, вспоминал Розанов,— один из тех, где происходит действие рассказовЧехова.
Еще в Ельце им была написана «Легенда о Великом инквизитореФ. М. Достоевского». Опубликованная в начале 1891 года в «Русском вестнике»,она обратила на себя внимание читателей, выдержав три издания. Теперь в Белом«вольнодумный учитель» взялся за критику ру­тины гимназического обучения и сталс января 1893 года публиковать в «Русском вестнике» главы своей книги «Сумеркипросвещения» (назва­ние по аналогии с «Сумерками кумиров» Ф. Ницше), чтовосстановило против него весь Московский учебный округ, а министр просвещениясделал владельцу «Русского вестника» Ф. Н. Бергу внушение, которое последнийспокойно отклонил. Такова была независимость обычного рус­ского журнала ещезадолго до Манифеста 17 октября 1905 года, про­возгласившего свободу печати.
Может, и остался бы Василий Васильевич провинциальным учите­лем,пописывающим в столичных журналах, если бы стараниями Н. Н. Страхова и ботаникаС. А. Рачинского, с которыми Розанов перепи­сывался, он не получил местачиновника Государственного контроля в Петербурге. В апреле 1893 года ВасилийВасильевич с женой и только что родившейся дочерью Надей (умершей осенью тогоже года) переехал в Петербург.
Шесть лет службы Розанова в Государственном контроле оставили у неготяжелое воспоминание о «крайней материальной стесненности», натянутыхотношениях с новым начальством. (Государственный конт­роль возглавлял тогдаславянофил Т. И. Филиппов.) Все это привело к жизненному и творческому кризису,который писатель пережил в 1896—1898 годах.
Пятнадцать лет спустя он напишет об этом в «Опавших листьях»:«Контроль, чванливо-ненавидяще-надутый Т. И. Ф., редакции «своих изданий»(консервативных), не платящие за статьи… дети и жена и весь «юридическийнепорядок» около них, в душе — какая-то темная мгла, прорезаемая блескамигнева: и я, «заворотив пушки», начал пальбу «по своему лагерю» — всех этихскупых (не денежно) душ, всех этих ленивых душ, всех этих бездарных душ».Вспоминая те первые годы жизни в столице и своего начальника, Розанов писал:«Петербург меня только измучил и, может быть, развратил. Сперва (отталкиваниеот высокопоставленного либерал-просветителя и мошенника) безумный консерватизм,потом столь же необузданное революционерство, особенно/> религиозное, антицерковность, антихристианство даже.К нему я был приведен семейным положением».
В 1899 году Розанов уходит со службы в Государственном контроле истановится постоянным сотрудником газеты «Новое время», издавав­шейся А. С.Сувориным. Доход его резко увеличивается. Из скромной квартиры на Петербургскойстороне семья писателя, в которой было уже три дочери (Таня, Вера и Варя) и сынВасилий, переезжает на Шпа­лерную (ныне ул. Воинова). Здесь осенью 1900 годародилась младшая дочь Розанова — Надя.
Широкая лестница вела в просторную квартиру из пяти комнат с видом наНеву. Здесь у Розанова в первые годы XX века собирались выдающиеся деятели русской культуры, проводилисьрозановские «воскресенья», на которых обсуждались проблемы религии, философии,литературы, искусства. Здесь бывали Д. Мережковский, Н. Бердяев, 3. Гиппиус, А.Ремизов, Вяч. Иванов, А. Белый, Ф. Сологуб, С. Дягилев и другие.
То были самые светлые годы в жизни Василия Васильевича и его семьи. Обэтом времени он, затем скажет в «Опавших листьях»: «Лучшее в моей литературнойдеятельности — что десять человек кормились около нее. Это определенное итвердое».
В последние годы жизни (1917—1919) Василий Ва­сильевич удалился с семьейв Сергиев Посад, рядом с Троице-Сергиевой лаврой под Москвой, где издавал своюлебединую песню- «Апокалипсис нашего време­ни» — несправедливый и горький упрек«мерзкой», с его точки зрения, русской литературе как главной виновнице«рассыпанного» царства. «После Гоголя, Некрасова и Щед­рина совершенноневозможен никакой энтузиазм в Рос­сии,— с сожалением писал он.— Мог бытьтолько энтузиазм к разрушению России». Розанов не принял Революцию, она егопотрясла, в ней он видел только разрушение нацио­нальной жизни («Русь слиняла вдва дня!»). Вспомним, разве одинок был Розанов в своем потрясении теми револю­ционнымисобытиями? Разве чуть позже И. Бунин не на­писал «Окаянные дни», в чем-тонапоминающие розановский «Апокалипсис нашего времени»?
На другой день после Октябрьской революции решениемВоенно-революционного комитета Петроградского Совета «Новое время» было закрыто.Розанов остался без средств к существованию. С 15 нояб­ря 1917 года он началпечатать в Сергиевом Посаде ежемесячные вы­пуски «Апокалипсиса нашего времени»,в которых отразилась растерян­ность, боль и непонимание революции,представлявшейся автору всеоб­щим Апокалипсисом: «Нет сомнения, что глубокийфундамент всего теперь происходящего заключается в том, что в европейском(всем, и в том числе русском) человечестве образовались колоссальные пусто­тыот былого христианства; и в эти пустоты проваливается все: троны, классы,сословия, труд, богатство. Все потрясено, все потрясены. Все гибнут, всегибнет».
Бегство Розанова в Сергиев Посад объясняли малодушным жела­нием«скрыться с горизонта». Э. Голлербах, близко знавший Роза­нова в те годы,говорил: «В. В. пережил состояние отчаянной паники. «Время такое, что надоскорей складывать чемодан и — куда глаза глядят»,— говорил он. Но вовсе не былон трусом… Осенью 1918 года, бродя по Москве с С. Н. Дурылиным, он громкоговорил, обращаясь ко всем встречным: «Покажите мне какого-нибудь настоящегоболь­шевика, мне очень интересно». Придя в Московский Совет, он заявил:«Покажите мне главу большевиков — Ленина или Троцкого. Ужасно интересуюсь. Я —монархист Розанов». С. Н. Дурылин, смущенный его неосторожной откровенностью,упрашивал его замолчать, но тщетно».
 Русский философ и писатель Василий Васильевич Розановразмышлял о России и ее судьбах до последних дней своей жизни. «Безумноежелание кончить «Апокалипсис»,— писал он в конце 1918 года Д. С. Ме­режковскому.Ему оставалось жить несколько месяцев. Последняя издан­ная при его жизни книга— «Апокалипсис нашего времени» — оборва­лась на десятом выпуске. Времена былитрудные, голодные. Печататься становилось все сложнее и сложнее. А тут ещесдвоенный шестой-седьмой номер «Апокалипсиса» был конфискован тотчас по выходев свет. Как жить и работать дальше, как прокормить семью?
Последняя надежда — Максим Горький, с которым Розановкогда-то переписывался, доставал и слал ему на Капри нужные книги. И вот онсадится писать письмо Горькому — моление о помоши: «Максимушка, спаси меня отпоследнего отчаяния. Квартира не топлена и дров нету; дочки смотрят напоследний кусочек сахару около холодного самовара; жена лежитполупарализованная и смотрит тускло на меня. Испуганные детские глаза, 10, и яглупый… Максимушка, родной, как быть? Это уже многие письма я пишу тебе, носейчас пошлю, кажется, а то все рвал. У меня же 20 книг, но «не идут», какая-тозабастовка книготорговцев. Максимушка, что же делать, чтобы «шли». Вот, отчего тыменя не принял в «Знание»? Максимушка, я хватаюсь за твои руки. Ты знаешь, чтозначит хвататься за руки? Я не понимаю, ни как жить, ни как быть. Гибну, гибну,гибну...»
Чтобы помочь Розанову выжить, Горький обратился за деньгами кФ. Шаляпину. Шаляпин деньги прислал, однако было уже поздно. «Спасибо заденьги,— писал ему Горький,— но В. В. Розанов умер...» 2
Он умерв Сергиевом Посаде близ Троице-Сергиевой лавры 23 января 1919 года (по новомустилю это было 5 февраля). В Сергиев Посад Розанов с семьей переехал изПетрограда, после того как в сентябре 1917 го­да его друг философ П. А.Флоренский подыскал им квартиру в доме священника Беляева.
Дочь Розанова Татьяна так описывает кончину отца в холодном, не­топленомдоме, где писатель все время мерз: «В ночь с 22-го на 23 янва­ря 1919 годастарого стиля отцу стало совсем плохо… Рано утром в четверг пришли П. А.Флоренский, Софья Владимировна Олсуфьева
 Мама, Надя и я, а также все остальные стояли у папи­ной постели. СофьяВладимировна принесла от раки преподобного Сер­гия (Радонежского) плат иположила ему на голову. Он тихо стал отхо­дить, не метался, не стонал. СофьяВладимировна стала на колени и на­чала читать отходную молитву, в это времяотец как-то зажмурился и горько улыбнулся — точно увидел смерть и испыталчто-то горь­кое, а затем трижды спокойно вздохнул, по лицу разлилась удиви­тельнаяулыбка, какое-то прямо сияние, и он испустил дух. Было около двенадцати часовдня, четверг, 23 января с. стиля. Павел Алек­сандрович Флоренский вторичнопрочитал отходную молитву, в третий раз — я» .
На дровнях, покрытых елочками, гроб, после отпевания в приходской церквиМихаила Архангела, отвезли на кладбище Черниговского скита; похоронили Розановарядом с могилой К. Н. Леонтьева (1831 —1891), близкого по духу ему человека, скоторым он много переписывался в последний год жизни Леонтьева. В 1923 годукладбище при Черниговском ските было срыто и, несмотря на официальнуюохранительную грамоту от Реставрационных мастерских Москвы, могилы К. Н.Леонтьева и В. В. Розанова уничтожены. Черный гранитный памятник Леонтьевуразбит в куски, а крест на могиле Розанова сожжен. На нем была надпись,выбранная из Псалтири П. А. Флоренским: «Праведны и истинны пути Твои,Господи!»
«Много вообще антиномий кроется в странной душе человека»,— писал В. В.Розанов в статье к 100-летию со дня рождения философа А. С. Хомякова. И неслучайно свои воспоминания о Розанове его юный друг Э. Голлербах озаглавил в1919 году «О двуликом».
1.2. Основные направления философской мысли В.В.Розанова
 Серьезный интерес Розанова к философии, пробудившийся в университетскиегоды, столкнулся с рутиной установившейся системы препо­давания. Он писал:«Все-таки к философии именно я почему-то питал особенное благоговение: «прочие— в сюртуках, а этот в хламиде». Вдруг, по какому-то торжественному случаю, яувидел нашего Матвея Ми­хайловича (Троицкого), до того расшитого в золото(позументы парад­ного мундира) и со столькими орденами на груди… что мойтуман спал.
 Ах, вототчего… университет не дает никакой идеи о науке: все они зани­мают должностьV-ro класса, дослуживаются, к 40-летию службы, до тай­ногосоветника и мирно прилагаются «к отцам» на Дорогомиловском или Ваганьковскомкладбище».
Настановление Розанова — мыслителя и писателя значительное влияние оказали тривидных представителя русской культуры: Н. Н. Страхов, К. Н. Леонтьев и С. А.Рачинский, с которыми будущий философ стал переписываться еще в годыучительства. Философ, пуб­лицист, критик Страхов тесно сотрудничал сДостоевским, дружил с Толстым; другой философ — Леонтьев писал Розанову изОптиной пустыни, где находился под духовным влиянием знаменитого, оченьуважаемого старца Амвросия; Рачинский, хотя и учительствовал в собственнойдеревенской школе, но эта церковная школа бывшего профессора Московскогоуниверситета была известна всей России.
Книга Розанова «О понимании" направлена противпозитивизма большинства тогдаш­них профессоров философии Московскогоуниверситета. Автор видел и серьезные недостатки своего труда, о которыхпозднее говорил: «Мне надо было вышибить из рук, из речи, из «умозаключений»своих против­ников те аргументы, которыми они фехтовали. Отсюда — элементар­ность,плоскость суждений, доказательств. «Надо было полемизировать не с Парменидом, ас Михайловским». Конечно — это слабая сторона книги».
Ныне рецептивная эстетика утверждает, что важно не литературноепроизведение само по себе, а его восприятие читателем, и это не вызываетпротеста.
 Науковедческий аспект книги не заинтересовал современников. В рецензиина нее, опубликованной в одном из круп­нейших журналов, ядовито сказано, что«автор разумеет под «понима­нием» совсем не то, что принято разуметь под этимсловом: для него это не психологический процесс, а какая-то новая всеобъемлющаянаука, призванная восполнить собою недостатки и пробелы существующих зна­ний.Для нас этот «полный орган разума», выдуманный г. Розановым, остаетсянеразрешимою загадкою. Понимание, как нечто независимое от науки и философии,стоящее вне и выше их, более несомненное и обшир­ное, чем они,— это простологический абсурд». И лишь в сочувственно написанной рецензии Н. Н. Страхова накнигу Розанова признавалась «законность задачи, которой она посвящена».
Провалпервой книги (часть ее тиража была возвращена автору, а другая часть продана наСухаревке на обертку для «серии современ­ных романов») изменил всю судьбуРозанова. Много лет спустя он писал: «Встреть книга какой-нибудь привет — я бына всю жизнь остался «философом». Но книга ничего не вызвала (она, однако,написана легко). Тогда я перешел к критике, публицистике: но все это было «нето». То есть это не настоящее мое».
Вслед за книгой «О понимании» Розанов собирался писать такую же повеличине работу под названием «О потенциальности и роли ее в мире физическом ичеловеческом». Потенция, считал он, это незримая, не­осуществленная форма околозримой, реальной. Мир — лишь частица «потенциального мира», который и естьнастоящий предмет философии и науки. «Изучение переходов изпотенциального мира в реальный, за­конов этого перехода и условий этогоперехода, вообще всего, что в стадии перехода проявляется, наполняло мою мысльи воображение». Замыслу, однако, не суждено было осуществиться — он остался «впо­тенции».
После «О понимании» — книги в 738 страниц — трудно было писать кратко.Все написанное получалось торжественно, философично и прост­ранно. Пришлось«перестраивать мозги», учиться писать (как советовал Страхов) сначалажурнальную статью на три книжки журнала, хотя «музыку» мог продолжать сколькоугодно. Писатель радовался, если удавалось написать статью только на однукнижку. Наконец он пере­ходит в газету писать статьи в 700 строк. И так,сокращаясь «в форме», Розанов дошел до своих знаменитых «мимолетных» записей в«Уединен­ном» и в других зрелых произведениях.
Литературнымнаставником, «дядькой» молодого Розанова стал Н. Н. Страхов, которого он назвалкак-то «тихим писателем», ибо он «не шумел, не кричал, не агитировал, необличал, а сидел тихо и тихо писал книги». Переписка между ними началась вянваре 1888 года, когда Розанов размышлял над книгой «О потенциальности», авесной следую­щего года состоялась их первая встреча. «великим течением неска­занныхприродных сил»; оно явилось для него первым памятником оте­чественнойсловесности, заговорившим о русской земле.
Тема жеэта — одна из постоянных и наиважнейших во всех его сочинения! И другая, теснос нею связанная,— о семье, о том, как складывается семейная жизнь русского человека.Дайте мне только любящую семью, возгласил Розанов в книге «Семейный вопрос вРоссии»
краеугольным камнем философского и художественного мышления
Розанова.
 Основныетемы философских рассуждений В. В. Розанова — религия, пол, семья, образование.Проблемам воспитания и обра­зования посвящена не только отдельная книга«Сумерки просвещения», но и ряд статей («Три главные принципаобразования», «Афоризмы и наблюдения», «Педагогическиетрафаретки», «О гимназической реформе 70-х годов», «Город ишкола», «Семья как истинная школа», «Беспочвенность русскойшколы» и др.), а также размышления на педагогические темы в книгах«Уединенное», «Опавшие листья», «Русский Нил».

Глава 2. Педагогические взгляды В. В. Розанова
2.1.Отношение В. В. Розанова к системе образования конца XIX — начала XX вв.
 
В. В.Розанов выясняет, почему современное образование недавая ни совершеннойтени, ни совершенного света, порождает томительные сумерки.
Причиныэтого педагог и философ В. В. Розанов видит в том, что церковь, семья, другие,столь же живые и конкретные, устранены от воспитания, им занимается в основномгосударство".
Государство,заботясь о наибольшем для всех, установило» соб -коллективного обучения.«Все индивидуальное, что было в одном и в другом и заботливо пряталось,люди соприкасались здесь только общим сторонами своего существа. Всегдасоединенные, они были, в сущности, все уединены, и то, в чем они были уединеныстоль постоянно, было как бы не признано. Эта непризнанная сторона их существабыла в то же время самая главная, потому что в отличие от животного человекименно в индивидуальное.
Государственноевоспитание имеет в основном книжный характер, ученики верят на слово учителю,воспитателю. Все реальные ощущения, качества, идеи для него (воспитанника)заменят свою задачу.
Притаком воспитании обременяется память, а сильные, стра­стные и деятельныестороны души остаются пассивными. Поэтому действительность теряет интерес длявоспитываемых, „они сохра­няют способность переживать ее лишь книжно —природу как пред­мет для поэзии, как напоминание о ней, жизнь как предмет дляразмышлений, для теоретических выкладок. В них утрачивается вкус к самойжизни...“. Поколение молодых людей, получивших, такое воспитание,безынициативно, бездеятельно, вяло.
Пригосударственном воспитании воспитанники предстают огромной массой, государствослепо к лицам, именам, прошедшему и будущему индивида.
Причинысумерек просвещения кроются и в положении учите­ля и ученика.
Есть внашей стране, пишет Розанов, общества покровительства животным, благодетельныепопечители о тюрьмах. Но нет никого и ничего, кто бы заботился об учителе.Проработав лет 15 на педаго­гическом поприще, учитель ощущает усталость,постоянную нара­стающую невротичность, психическое изнеможение.
Хотяучитель во времена Розанова имел право на пенсию после 25 лет работы в школе(чиновник другого ведомства должен был служить 35 лет), все равно присуществующих условиях работы учитель был обречен на нездоровье и общественнуюизоляцию Выражение лица, движения, манеры держать себя и говорить вы­давалиучителя в обществе. Его все узнают, он для всех странен, всегда и для всехчужд. „Живой, беззаботный смех — вот чего ни­когда, ни в каком состояниивы не услышите от учителя… Он все может изложить, но никогда — рассказатьанекдот. Никогда и никого он не заразит весельем и даже не оживит, разве-займет несколько… По-видимому, он может только научать или вы­слушивать, ивсе остальные его способности, умения атрофированы. И вовсе не атрофированы,однако, другие стремления, вкусы, по­зывы“.
Проживмного лет среди учителей разных гимназий, Розанов, внимательно наблюдавший заих бытом, образом мыслей, особен­ностями характеров, подчеркивает, что»это в огромном большин­стве люди с чрезвычайно тонким душевным развитием,с задатка­ми, с позывами к научному мышлению и изучению и, что несрав­ненноважнее этого, — душевно чистые. Вы здесь найдете истинное уважение к бедности,истинное презрение ко всякому виду шалопайства, физического или духовного.
 И вотэти люди, таковые порознь внутри в своей деятельности совокупной являются втаких чертах, ненавидимы учениками, ненавидимы городом; вредны семье.
Почемуже так происходит, где, в каких обстоятельствах, особенностях труда, в чемспецифическом и незамеченном кроется причина этого поразительного явления.
Учительдолжен не только изложить учебный материал, но и; уметьзаинтересовать им, направить внимание учеников на нужноe. Излагая из года в год один и тот же материал, учительдолжен каждый раз находить новую манеру, новый способ изложения, что­бы его синтересом воспринимали ученики, чтобы не показаться смешным или неуместным,учителю необходимо приспосабливать­ся к слушателям, знать их возрастныеособенности.
Однако«урок, даваемый в классе, — это не единственная его забота и даже не самаянастоятельная: если этот урок прошел совершенно дурно, и даже формально дурно,это не ведет за собою никакого немедленного, болящего результата. Но несоставленнаяк совету „ведомость“ — это уже неприятность… это про­сто нужно исполнитьво что бы то ни стало.
»Учительстал почти синонимом неврастеника, и это около учеников-детей, на которых егонервность отражается почти зара­жающим образом". В нашем обществепредставление об учителе чисто языческое, грубо римское: «учитель» —это немножко «раб», конечно, «ученый» раб и все-таки несмеющий возвыситься до срав­нения в положении с отцом детей, к которым онприставлен, и кото­рый есть для него немножко «господин».
Этопроисходит потому, объясняет Розанов, что нет госу­дарственной заботы опросвещении, «свет знания… представляется таким делом, нужда в которомвсегда может быть отложена, „ого­ворена“ и в конце концовзабыта».
Огромнозначение личности в деле воспитания, однако этого не понимают руководителипросвещения: для них важно только наличие диплома. Учителя «нигде иникогда к преподаванию не готовились и их преподавательских способностей… никто не испы­тывал. Наблюдение, которому учитель потом подвергается, естьболее административное, чем педагогическое». Важно, чтобы он не пропускалуроки и не являлся в школу в нетрезвом виде, а если «он не умеетпреподавать, не имеет такта с учениками: но ведь этого и не искалось внем».
 Учительнуждается в улучшении своих материальных условий, низкая заработная платаотгоняет от школ активных, сильных людей.
Учителязахлебываются в уроках, бесконечных тетрадях. Учебная нагрузка учителя должнабыть три часа в день, заключает Розанов. Количество учащихся в классах такжедолжно быть сокращено.
Надонемедленно принимать меры в отношении учителя: энтузиасты, работающие впросвещении, не вечны.
Хорошиеучителя будут в школах, если она будет само наполняться ими: «учитель —местный житель, любимый питомец школы, ею высмотренный, с детства наблюденный,испытанный.
Учительи ученик — фигуры, осуществляющие процесс образования-[нет учителя нетобразования и без ученика его тоже нет. И тот и другой нуждаются в заботе,внимании, помощи и со стороны царства, и со стороны науки, и общества. Работаучителя была далеко не творческой. Циркуляры, инс рукции, отчеты переполнялиучительскую жизнь. Полюбить так работу Розанов не смог: „Форма, а ябесформен. Долг: каждодневный долг казался в тайне души комичным“.
Однакопроблемы образования не были безразличны Розанову. Он стремился ему доступнымспособом их решить. После успешной публикации „Легенды о Великоминквизиторе Ф. Достоевского“ (»Русский вестник", 1891) — Розановвзялся за крутины гимназического образования. С января 1893 г. в «Рус­ломвестнике» публикуется основное педагогическое произведе­те мыслителя — «Сумерки просвещения» (названные по аналогии «Сумеркамикумиров» Ф. Ницше). Среди появившихся рецензий отметим статью П. Б. Струве«Романтика против казенщины», в которой книга Розанова называетсязамечательной и рекомендуется для внимательного чтения, ибо читатель найдет вней «в редком обилии мысль, сильную оригинальностью и глубиной, облеченнуювсегда в оригинальную и нередко — в блестящую форму».
 (Струве0, Б. Романтика против казенщины // Розанов В. В.:. СПб., 1995. — С. 377).
Сам В.В. Розанов высоко ценил «Сумерки просвещения», счи­тал эту книгуполезной и подчеркивал, что в ней каждая страница полна любви.
 
2.2 Принципыобразования
 Опорные постулаты системы образованияВ. В. Розанова изложены в статье «Три главные принципа образования»,в которой он предлагает свой вариант более эффективной работы школьной системы.Обратимся к ней.
 Прежде всего — этопринцип индивидуальности. Причем индивидуальность должна быть сохранена какв ученике, так и в учебном материале. «Где она не сохранена, подавлена илив пренебрежении, там образования совершенно не происходит».
 Здесь Розановпротивопоставляет человека животному, потому что человек есть всегда особенное,не просто род, вид, разновидность. «Личность» — вот его высшееглубочайшее определение; и отвечая этому определению, каков бы ни был типшколы, система образования только та будет образовательною, где не будетнарушен этот принцип индивидуальности"
 Он предлагает сохранитьребенка как можно дольше в семье, поставить его как можно ближе к церкви,потому что они индивидуальны в способах своего воздействия, в своем воззрениина человека, знают не только род, но и его лицо. Поэтому «менее всегодоверяйте большим, строго организованным, хорошо дисциплинированнымшколам». Школа является органом государства, которое не видит лиц, незнает их имени, их прошедшего, их надежд на будущее. Это строгая внешнеабстрактная форма, чувствующая лишь группы людей. Семья же вникает в лица,вспоминает прошлое, надеется на будущее. Отсюда — таящийся всюду антагонизммежду семьей и школой, несмотря на видимый союз между собою.
 Еще одним важнымпринципом является принцип целости. «Он требует, чтобы всякое входящее в душу впечатлениене прерывалось до тех пор другим впечатлением, пока оно не внедрилось, неокончило своего взаимодействия с нею, потому что лишь успокоенный в себе,незанятый ум может начать воспринимать плодотворно новые сериивпечатлений». Только целостное впечатление эффективнее всего будетвоздействовать на художественное чувство, на волевое стремление, на разум.
Не менее важнымпредставляется Розанову сохранение целости, индивидуальности в учебномматериале: «не отряхайте с цветов махровости: сведите к minimum’у учебнуюпереработку памятников, доведите до maximum’a их непосредственное изучение…Урок, смешанная из разнородного программа, оголенный учебник — это сталонеотделимо от самой идеи образования» [2, С. 93]. Они удалили нового человекаот созерцания, медленного впитывания в себя всего, чем жила история и что былосвято в течение тысячелетий для людей. Не только нечем воспитывающимсяпривязаться к истории, к культуре за недостатком развития в нихиндивидуальности, но и не к чему в ней привязаться им за устранением в питающемматериале этого же индивидуального, особенного — за сокрытием истинной красотыв нем и истинного величия.
 Ребенок вынуждензапоминать лишь схемы всего действительного, плод нашей абстракции отсозерцания реального мира. Учебная переработка, изложение своими словамипамятников недопустимы. «Я хочу именно образов… читая»Синопсис", я знаю, что это мои предки умирали на Куликовом поле, чтоэто не были ни греки, ни римляне, ни персы, ни французы — чего я вовсе не знаюиз учебника".
 Розанов считает, чтолучшая школа — это та, которая суживает курсы и в то же время углубляет. Онпредлагает сделать в один день три получасовых урока (вместо 5-6 коротеньких),чтобы каждый был обильным по количеству сообщаемых сведений. Домашнее задание ктакому уроку тоже представляет собой достаточно объемный законченный материал.
Нужно долгое, вдумчивое кодному чему-нибудь отношение, чтобы это одно стало нам дорого, чтобы оноовладело нами после того, как мы им овладели. «Школа, где нарушен принципиндивидуальности, не воспитывает, не образует; где нарушен принцип целости — невлияет, не сообщает каких-либо убеждений, не дает веры во что-нибудь».
 Принцип единства типаесть третий и последний, на котором может быть построено истинное образование.У Розанова следующая характеристика этого принципа: «все образующиевпечатления, падающие на данную единичную душу, или, что-то же, исходящие изданной единичной школы, должны быть непременно одного типа, а не разнородныеили не противоположные. Они должны идти из источника одной какой-нибудьисторической культуры, где они развились (как факты, сведения, воззрения ит.д.) друг из друга, а не друг против друга или подле друга, как это было всмежных, сменявшихся во времени цивилизациях. Нужно оставить попытки соединитьхристианство с классической древностью, или жития святых с алгеброй» [2,С. 100]. Не стоит думать, что все это так же удобно совмещается в душе ребенка,как учебник алгебры и Катехизис в его сумке.
 Не следует смешивать тритипа образования: античную классику, христианство и позитивную науку. Эти типызнания разнородны: в их основе лежат различные мировоззрения. Каждый тип знанияимеет место в определенной школе: церковноприходские школы и епархиальныеучилища обращаются к христианству; реальные и коммерческие училища основойсвоего образования избрали позитивную науку; наконец, античная классика — фундамент классических гимназий. У этих трех типов образования разные исходныеоснования: античность, религиозное мышление, позитивная наука. Это долженучитывать учитель, чтобы помочь ученику разобраться во взаимоисключающих,созданных в процессе развития человечества картинах мира.
 Розанов утверждает, чтоэти принципы должны быть выражены по всем линиям образующей системы, они недолжны быть только случайным явлением в одном-двух предметах.
 
2.3. Воспитаниечеловека культурного
Задачашколы — воспитать человека культурного.
Бескультурныйчеловек подобен дикарю: у него одна потреб­ить, удовлетворить голод илизащититься от стужи. На все он смотрит равнодушным взглядом, перестаетизумляться, ни к чему не привязан, ничего не любит, для него нет никакихсвятынь, «для энного, и в этом именно заключается сущность егобескультурности».
 «Культурентот, кто не только носит в себе какой-нибудь культ, кто и сложен, т. е. непрост, не однообразен в идеях своих, в «чувствах, стремлениях, наконец, внавыках и всем складе жизни». Культура, культ есть внутреннее и особоевнимание к чему-нибудь.
«Культураначинается там, где начинается любовь, где возни­кает привязанность; где взглядчеловека, неопределенно блуждав­ший повсюду, на чем-нибудь останавливается…Тотчас, как произошло это, является и внешнее выраже­ние культуры, сложность:новые и особые чувства отличаются от прежних, обыкновенных. Они выделяются,образуют свежую и осо­бенную ветвь в духовном существе человека, рост которойобыкно­венно сосредоточивает в себе все его дальнейшее развитие, требует всехего сил».
 Культура — это синтезвсего желаемого в истории, в нее вхо­дит религия, государство, искусство,семья, одним словом, весь уклад личной и общественной жизни. Поэтому предметомкульта может быть все. «Им может быть земля, с любовью и вниманием возделы­ваемая,когда человек смотрит на нее как на „кормилицу“ свою, Детей своих,своих предков; и напротив, человек дик, бескультурен относительно земли.
Стимулы духовногоздоровья.
Что движет человеком вего стремлении больше узнать, возвы­ситься над прозой жизни? Как появляютсявыдающиеся люди — великие в характере и особенно в уме?
К этим вопросам В. В.Розанов возвращался неоднократно. Читая биографии выдающихся людей, наблюдая зазнаменитыми современниками он приходит к выводу, как бы ни бывали различныеусловия воспитания, две черты всегда в них отсутствовали.
Из одинокого интереса,возникшего в детстве, к зрелым годам, к старости возникает всеобъемлющийинтерес: новая поэзия, классический мир, точные науки и философия, библия иполитически страсти — все умещается в одной удивительной душе выдающегочеловека.
 Розанов делится и такимнаблюдением: „хорошо составлены диалогически дети неизменно не дают изсебя ничего, кроме посредственного...“. Ребенок, имеющий много книг,наглядных пособий, различных коллекций, не проявляет к ним никакого интереса.Напротив, дети какого-либо мещанина, ремес­ленника, бедной чиновницы, живущейна пенсию, очень любозна­тельны.
Неимущие классы даютвсюду лучший контингент учеников: они не боятся трудностей: строгой дисциплины,томительного вы­учивания правил, однообразия уроков. Дети же из богатых семейеле-еле тянутся за ними.
 Нужда и бодрый труд —вот лучшая атмосфера для воспитания, делает вывод В. В. Розанов.
Что же делать богатой,образованной семье со своими детьми? „Ни в каком случае не давать имчувствовать этого богатства и также не внушать им, что они составляют предметизощренного, главного внимания семьи… они не счастье, не красота семьи: пустьэта тайна будет понята ими гораздо позже; пока в их сознании должно быть, чтоони трудны семье и за это трудное должны чем-нибудь вознаградить ее“. Впредставлении детей не должно быть мысли, что они — цель, ради которой семьявынесет все трудности. Да это и не так в действительности: каждая семья живетдля себя, для счастья текущего момента столько же, как и для всякогоожидаемого. Дети должны понять, что они уже принесли собою много за­бот семье,и теперь своим трудом следует вознаградить эти заботы. Время начинающегосяучения — время наступающих обязанностей, пробуждение сознания, ответственности,долга...»
В семьях, где не одинребенок, лучше отделить детей от взрослых. Дети живут в своем, особом, мире.«Это отвечает требования одинаково как нравственного воспитания, так иумственного развития.
 Все сказанное относитсяк нравственной стороне, но важна здесь и умственная сторона. Ребенок долженбыть всегда серьезен и вместе с тем свободен: окружающие его люди не должныподав­лять его своей властью, авторитетом. Ребенок должен сам заду­маться надвопросом, а не получать готового ответа. Если возле ребенка постоянно будетнаходиться слишком умный, опытный пе­дагог, на все дающий благоразумные ответы,все долго объясняю­щий, то ребенок сделается не только неразвитым, анеуверенным, неуклюжим, до крайности робким умственно. „Кант, Дидро, такжекажется, Локк имели около себя питомцев и, без сомнения, выпол­няли свою рольне менее успешно, чем древняя Минерва; но где же их ученики, что повествует оних история?“
 Действительнообразованный педагог должен обязательно на какое-то время оставлять ребенканаедине с нерешенными пробле­мами для того, чтобы последний не боялся искать, ошибаться,на­ходить пусть пока неправильное, но свое собственное решение про­блемы,задачи. Нельзя слишком опекать ребенка.
В. В. Розанов приходитк выводу: из бедных,необразованных семей вышли едва ли не все независимые умы и смелые характеры,которые в разных сферах становились реформаторами. К смелости, независимостиони приучались с самого детства: у них не было слишком заботливых учителей.
 »Таким образом,трудом и нуждою воспитывается духовно здо­ровое, сильное; гениальное же в уме или,особенно в характере вос­питывается бедствием, незаслуженным несчастьем,продолжитель­ным горем". Когда человек ощущает на себе несчастья жизни, онстановится более проницательным, взвешенным, духовно сильным. На индивидуальноеразвитие влияет и время, в которое живет Человек. В эпохи, «когда всеруководительные принципы ослабли для творческой работы. Он — человек с ранимойдушой, постоянно переживает за судьбу своих воспитанников, хотя, порой, людирастеряны, нерешительны», спасти человека может только личный труд,"… труд есть действительно последнее, на что может надеяться человек; он… не допускает… до индивидуума коснуться тем общим развращающим условиям,которые, как только человек не занят, свободен, открыт, заливают его собою иуносят туда же, ту же гибель, куда влекут и всю умирающую эпоху".
В. Розанову образованиене дает света, а только порождает томительные сумерки. Причины такого явления,прежде всего в том, что воспитанием занимается в основном государство. Оно,установив способ коллективного обучения, лишило его индивидуальности. Учительработает с классом, с толпой, подстраива­ется под некоего среднего ученика.Человек же именно своей индивидуальностью несет особый смысл. Государственноевоспитание имеет в основном книжный характер: ученики верят учителю на слово.Идет нагрузка на память, а другие стороны души остаются пассивными.
Учитель, ключевая фигураобразовательного процесса, замучен бесконечными отчетами, циркулярами,ведомостями. Нет государственной заботы об учителе, он нуждается в улучше­нии материальныхусловий. Трудно приходится и ученику: непродуманность расписания, большой объемдомашних заданий, стро­гие наказания делают жизнь гимназиста невыносимой.
Значительно прибавитсясвета в образовании, если строить его с учетом трех главных принципов. Принципиндивидуальности требует, чтобы и в ученике, и в учебном материале сохранялосьлицо, индивидуальность. К каждому ученику надо подходить как к особенному, какк личности. Каждая учебная тема должна выде­ляться своей спецификой, а не бытьоднообразным продолжением предыдущей.
Принцип целости требует, чтобы знания давались целымкуском, не были бы слишком раздробленными. Такие зна­ния не имеют культурного,образующего, воспитывающего значе­ния. Принцип целости выступает противмножественности предме­тов изучения, против чрезмерной краткости уроков, противих оби­лия в один день.
 Принцип единства типасостоит в требовании, чтобы все образующие впечатления были бы одного типа, т.е. ис­ходили бы из одного источника: либо античности, либо христиан­ства, либопозитивной науки.
Задача школы — воспитатьчеловека культурного. Культур­ный человек окружает предметом культа, почитаниявсе, с чем свя­зна его жизнь: родину, землю, семью, дом и т. д. Он чтит своюИсторию, знает свои обычаи, поклоняется героям прошлого. К со­жалению, школамало что делает для воспитания человека культурного. Не продуманы программы поистории и географии, мало внимания уделяется художественной литературе, языкучебников однообразен, не воссоздает колорит эпох, не дает живого представ­ленияпрочитанного.
Педагогическая опека недолжна быть чрезмерной. Ребенок должен сам находить выходы из сложившейсяситуации, уметь от­стаивать свое мнение, постоять за себя. Иначе он вырастетбезыни­циативным, робким, даже бесхарактерным. В бедных семьях, где за детьмименьше присмотра, вырастают смелые, независимые люди. Дети в таких семьях сдетства приучаются к труду. Главные составляющие духовного здоровья, считает В.В. Розанов, — труд, нужда. Труд помогает человеку выжить, не потерять своего человеческогооблика и в переломные эпохи, когда кажется, что все вокруг приходит в упадок.
Не устраивало Розанова и отсутствие индивидуального подхода вобразовании: казенный характер руководства школой передается и в системуобучения, где тор­жествует безличный стиль преподавания, при котором педагогникогда не обращает­ся к конкретному лицу, но всегда к толпе учащихся.«Эта непризнанная сторона их существа была в то же время самая глав­ная,потому что в отличие от животного человек именно в индивидуальности своей несетсвой существенный, особый смысл; в ней же лежит и родник всего духовно­готворчества. Почему-то, заме­чает Розанов, нами начисто забыт опыт той поры,когда превалировала вольная система образования, о которой поэт пи­сал:»Мы все учились понемногу. Чему-нибудь и как-нибудь" и которая, темне менее, дала России плеяду блестящих умов и талантов.
 Более того, согласно Розанову, «формаль­но-разрозненный»подход к образованию рождает у педагога установку, согласно которой предмет иесть воплощение под­линной науки, а у учащихся, овладевших«зубрежно-долбежным методом», появляется уверенность, что «внауку» можно войти легко. И действительно, перед всеми окон­чившимигимназию открывались двери университетов с их пресловутой автономи­ей. Ивчерашние гимназисты, став студен­тами, привычно «легко», междуполитиче­скими сходками, овладевали «премудростя­ми избранной иминауки», не внося в нее никаких крупиц нового знания. В ре­зультате«как люди, без труда в нее уг­лубляющиеся, не приносящие ей никакого дара,имеют только подобие просвещения, так и она сама, не принимающая более никакихжертв, стала лишь подобием ког­да-то строгой, уединенной, труднодоступ­нойнауки, и свет ее тускл и ложен».
 Существенный недостаток системы обра­зования Розанов видел вразрыве между школой и семьей. Школа как учреждение, находящееся под эгидойгосударства, игно­рирует воспитательный потенциал семьи, которая, в своюочередь, не может при­знать неизменности школьных норм, по­стоянно критикуясухость, узость «фор­мально-всеобщего» подхода. Отсюда — таящийсявсюду антагонизм между ними, несмотря на их видимый союз.
 Говоря о воспитании, Розанов отмечал разобщенность культур —традиционно-православной, которая особенно близка народу, классической,ориентированной на античность и способствующей обособле­нию «чистойпублики» от народа, и со­временной, ориентированной на практиче­скоезнание. Делался вывод, что до тех пор, пока школа и общество не найдут пути длявзаимопроникновения этих куль­тур, воспитание подрастающего поколения будетоставаться втуне.

Глава 3. Актуализация идей В. В. Розанова в современнойпедагогике
 Что жеделать современному родителю, учителю, чтобы сохранить индивидуальностьребенка?
 1. Признатьиндивидуальность ребенка и перестать сравнивать с другими (любимое занятиевзрослых). Все дети талантливы. Только надо распознать: в чем, и поддержать.«Творит человек, т.е. приносит нечто новое в мир, всегда не общим, чтоесть у него с другими людьми, но исключительно, что принадлежит емусамому»
 2. Выбрать (по возможности)школу поменьше. Комфортность учащихся определяется в основном «духомшколы», но в большой школе ребенка приветить и защитить труднее, да и«школьная дедовщина» круче. Крупные школы непременно архитектурнодолжны быть расчленены на начальную и среднюю.
 «Менее всегодоверяйте большим, строго организованным, хорошо дисциплинированным школам: чтобы они ни дали вам, они отнимут у вас драгоценнейшее, чем то, что вы получитеот них» .
 «Берегите маленькиешколки, плодите их и недоверчиво смотрите на всякую огромную, в 2-3 этажа,педагогическую махину, со многими сотнями учеников, десятками учителей. Можнобыть уверенным, все недостатки школы здесь есть в увеличенном виде, „течениевсех болезней — дурно“.
 3. Стремиться к созданиютаких учебных программ, гибкость которых позволила бы ребенку заниматьсялюбимым предметом (где, возможно, раскроется его индивидуальность) без ущербадля его комфортности в деле обучения. Пусть у каждого ученика будет наставник,подобный лицейскому учителю математики, который, ставя очередной»ноль" будущему поэту, говорил: «Садитесь, Пушкин, и пишите своистихи». Страшно подумать, что было бы, обойдись он с Александром по всейстрогости школьных законов, иссушив его изучением полных курсов алгебры и геометрии,которых Пушкин совершенно не воспринимал.
 «Едва ученик ввозрасте 15-16 лет, ученик непременно даровитый, с огоньком, с искрой, начнетпривязываться к чему-нибудь, полюбит особенно какой-нибудь предмет вгимназическом преподавании — как его сперва предупреждают об опасном егоположении, а потом немедленно и выгоняют. Ибо кто же не понимает, чтопривязаться неформально, привязаться внутренне, мыслью, сердцем — этонепременно значит несколько отвязаться от других, ничего общего не имеющих слюбимым предметом»
 Ведь и по единственномупредмету чрезвычайно успеть — для этого требуется непременно ум, и даже вовсене меньший, даже, пожалуй, больший, чем «так себе», успевать подесятку наук; чтобы полюбить хоть один вид знания, полюбить его чрезвычайно,привязаться к нему всеми, пока детскими силенками, само собою разумеется, чтодля этого следует иметь в себе ту «искру Божию», какой вовсе ненужно, чтобы покорно-вяло «приготовлять» уроки из пяти предметов кчетвергу, из других четырех — к пятнице и снова из пяти — к субботе.
 4. Сохранитьиндивидуальность ученика можно лишь уважая посильные ритмы его работы,колеблющиеся по многим причинам. Нельзя травмировать ребенка, работающегомедленно, так же, как нельзя тормозить мысли и дела его одноклассника,двигающегося в высоком темпе. Взяв разумную сердцевину, лучше сдвинутьзафиксированные концы урока, дня, четвери или года, чем нарушить естественныйритм работы учащегося.
 Мысли В. В. Розанова оразвитии индивидуальности сегодня особенно актуальны. Как видим, все эти трипринципа должны помочь сформировать целостное мировоззрение у молодогопоколения, помочь ему в духовной и нравственной ориентации.
 Мы надеемся, чтоизучение педагогического наследия Розанова не только дополняет нашипредставления о русской философской и педагогической мысли, но и позволяетобогатить современную педагогику целым рядом идей и положений.

Заключение
 Застой в русской школе он связывал с нарушением трехпринципов: индивидуальности, требующего от учителя сохранения и развитияиндивидуальных особенностей учащегося; целостности дидактического процесса, предполагающегозавершенность определенной системы знания, чему про­тиворечит фрагментарностьшкольных про­грамм; идейного единства, согласно кото­рому весьпедагогический материал дол­жен освещаться в традициях единой исто­рическойкультуры. Но главное, школа в России, по Розанову, нуждается в осмыс­лениицелей образования и воспитания учащихся в контексте современного этапакультурно-исторического развития общества. Однако на практике «мы не имееми не имели того, что можно было бы назвать, философией воспитания иобразования,т.е. обсуждения самого образования, само­го воспитанияв ряду остальных культур­ных факторов. И сегодня данную постановку вопроса врядли мож­но считать устаревшей.
 Сейчас, спустя более 80 лет, отметим его пророческоезвучание и немалое бесстрашие автора.

Литература
1. Розанов В. В. Сумеркипросвещения. — М., 1990.
2. Розанов В. В.Уединённое.-М., 1990.
3. Белозерцев Е. П. и др.Школа и семья в философско-педагогической публицистике В. В. Розанова (1890-егг.). — Елец, 2002.
4. Голубева Л.»Смысл — не в Вечном; смысл — в Мгновении" // Высшее образование вРоссии. — 2001. — № 6.
5. Заварзина Л. Э.Технология личностно-ориентированного образо­вания в философско-педагогическомнаследии В. В. Розанова //Известия ВГПУ. — Том 250. — Воронеж, 2000.
6… Лагун В. Школарадости //Учительская газета. — 1994. — № 1.
7. Новикова Л. И.Повседневность и семья как воспитательное пространство //Педагогика. — 2003. — № 6.'
8. Новое о жизни ипедагогических взглядах В. В. Розанова /Публ. и Момент. А. Ф. Малышевского//Педагогика. — 1993. — № 2.
9. Осовский О. Е.«Некритические мысли» В. В. Розанова //Совы
10. Петров В. Елецкиегоды Василия Розанова. — Подъем. — 1999 №11.
11. Сукач В. ЖизньВасилия Васильевича Розанова «как она есть» Москва. — 1991. — № 10;1992. — № 7/8.
12. Щербаков В. Н. Второепришествие В. В. Розанова //Розанов В.] Сумерки просвещения.- М.,1990.