Инквизиционный процесс. Формальная система доказательств

БАЛТИЙСКИЙ РУССКИЙ ИНСТИТУТ Реферат По дисциплине История государства и права зарубежных стран На тему Инквизиционный процесс. Формальная система доказательств Выполнила студентка 1 курса юридического факультета заочного отделения Христич Элина студ. билет N 1103035 Преподаватель Т.

М.Кузьмина Рига 2001 г. Сотни тысяч жертв, среди которых выдающиеся ученые, ху-дожники, политические и общественные деятели своего времени, на-считывает мрачное порождение католической церкви инквизиция. Любое бесстрастное и непредубежденное исследование инкви-зиции может вынести ей только один приговор Виновна в пре-ступлениях против человечества У каждого из многочисленных адвокатов инквизиции свои аргументы в ее защиту. Такие аргументы можно встретить в работе итальянского апологета инквизиции

Агостино Чеккарони. За деяния испанской инквизиции ответственность несет только королевская власть, что же касается папской инквизиции, то она якобы никогда не соверша-ла подобного рода эксцессов, и это факт, что жертвы испанской инквизиции искали у нее защиты, и не без успеха. Разумеется, что Чеккарони не приводит никаких доказательств, но их отсутсвие ни-когда не смущало поборников инквизиции. Они делают вид, что им ничего не известно о преступлениях папской инквизиции.

Кардинал Альфредо Оттавиани, последний из инквизиторов, утверждал, что католическая церковь, верная христианской заповеди всеобщей любви, никогда не пользовалась правом меча, никогда не проливала кровь своих противников, это де делала гражданская власть, влиять на действия которой церковь была лишена возмож-ности. Церковь всего лишь, заявлял Оттавиани, отлучала еретиков от церкви. Неверно и другое утверждение кардинала Оттавиани, что церковь лишена была возможности влиять на гражданскую

власть ведь сожжение еретика совершалось гражданскими властями на основе церковного отлучения, с согласия, одобрения и по требова-нию церкви, которая до сих пор не сняла, не отменила ни одного отлучения из вынесенных трибуналами инквизиции, за исключением приговора Жанне дАрк. Папский престол, хотя и вынужден был под напором общест-венного мнения прикрыть в своих владениях трибуналы инквизи-ции, продолжал до самых последних дней существования папского государства 1870

отстаивать свое право на преследование еретиков и применение к ним принудительных мер, т.е. продолжал отстаи-вать право на существование инквизиции. И совсем необоснованной и нелепой является попытка дока-зать, что инквизиция была своеобразной формой проявления демо-кратии в Испании ХV XVIII вв но ведь она силой, террором была навязана испанскому народу церковью и королевской властью. Инквизиция всегда преследовала и осуждала плебейских ере-тиков, свободомыслящих, поборников

социальной справедливости, противников колониального гнета, ученых, опровергавших своими открытиями религиозные догматы, борцов за общественный про-гресс. Если под инквизицией понимать осуждение и преследование господствующей церковью инакомыслящих вероотступников, то хронологические рамки инквизиции следует расширить на всю исто-рию христианской церкви от ее возникновения по настоящее время. Первым, кто сформулировал широкую точку зрения на ис-торию инквизиции, был сицилийский

инквизитор испанец Луис Па-рамо, опубликовавший в 1598 г. в Мадриде книгу на латинском язы-ке О происхождении и развитии святой инквизиции. Трактат Па-рамо считается первым трудом по истории инквизиции написанным с точки зрения официальной доктрины католической церкви. Даже Иисус Христос, согласно Парамо, был первым инквизитором Ново-го завета. Подобного рода ссылки на

Библию позволяли церковникам, с одной стороны, доказать законное, божественное происхожде-ние священного трибунала, а с другой стороны его якобы извеч-ный характер. Первый период истории инквизиции Е.Вакандар относит к IV-V в. н. э когда епископы, следуя примеру мифических Петра и Пав-ла, отлучали от церкви и предавали анафеме христиан, отклонив-шихся, по их мнению, от официальных

доктрин. Действительно, только в IV в когда господствующей религией в Римской империи стало христианство, церковь переходит от слов отлучений к де-лу насилию. Священное судилище являлось тайным трибуналом. Его служители торжественно присягали держать в строгом секрете все, относящееся к их деятельности. Такую же присягу давали и его жертвы. За разглашение секретов инквизиции виновным грозили столь суровые наказания, как и еретикам.

Допрос свидетелей, согласно Шпренгеру, должен проходить следующим образом вначале ему задавались следующие вопросы Такой-то свидетель из такого-то города, будучи вызван, приведен к присяге и спрошен о том, знает ли он такого-то при этом называет-ся имя обвиняемого, ответил утвердительно. Будучи спрошен о причинах знакомства, он ответил, что видел его и часто с ним разго-варивал. При этом учитываются обстоятельства знакомства и время его возникновения. и т.д затем

Свидетелю было предписано дер-жать свою денунциацию в тайне. Показания сняты там-то и тогда-то в присутствии таких-то лиц. И заканчивался такой допрос следую-щим образом Ежели судья из этих показаний заключает о наличии преступного деяния или сильного подозрения в совершении подоб-ного деяния, то при наличии опасности бегства судья дает распоря-жение о взятии обвиняемого под стражу, а перед тем об обыске в доме обвиняемого, причем

просматриваются все лари и конфискует-ся все оружие и инструменты. Затем судья собирает воедино все об-винения и показания свидетелей и вызывает самого обвиняемого на допрос. Обвиняемый приводится к присяге, как и свидетели, а затем ему задают вопросы. Правда, церковники саморазоблачались, рекламируя такие кровожадные произведения, как Молот ведьм инквизиторов Я. Шпренгера и Г. Инститориса.

Это сочинение, служившее руковод-ством инквизиторам по истреблению ведьм, впервые было опубли-ковано в 80-х годах XV в. и неоднократно переиздавалось в католи-ческих странах. Папа счел необходимым даже дать в помощь обоим инквизи-торам своего излюбленного сына магистра Иоанна Гремпера из Констанцкой епархии. Отныне никто не мог оспаривать у Инстито-риса и Шпренгера их права самым жестоким образом преследовать всяких еретиков, а в первую очередь

заподозренных в колдовстве, и преследования эти должны были беспрепятственно происходить почти во всей Германской империи. Особенно опасными еретиками Шпренгер считает ведьм, кото-рые заключили союз с адом и договор со смертью, и именно про-тив них должен был быть направлен главный удар молота, причем под ударом следует разуметь, поскольку это касается книги, скорее нечто теоретическое, чем практическое, хотя теория и практика, ра-зумеется, сливаются в глазах инквизитора воедино.

Молот ведьм состоит из трех частей. Первая теоретичес-кая часть она заключает в себе 18 головоломных вопросов, на кото-рые, однако, следуют очень незамысловатые ответы. Вторая часть посвящена двум коренным вопросам кому не приносит вреда колдовство и какими средствами можно устранить колдовство Третья часть по преимуществу юридическая и в 35 вопросах рассматривается, как следует начинать процесс против ведьм, как его вести и как закончить попутно разрешаются разные

побочные юридические казусы, причем, со ссылкой на авторитетных писате-лей, устанавливается, что позорное пятно ереси так велико, что к разбору этого преступления допускаются даже крепостные для сви-детельства против своих господ, а также всяческие преступники и люди лишенные прав. По этому поводу Шпренгер пишет Отлученные, а также участники колдовских преступлений, лишенные прав, преступники и крепостные против своих владетелей могут допускаться к свидете-льству во всех религиозных

процессах. Еретики могут свидетель-ствовать против еретиков, а ведьмы против ведьм. Допустимы к сви-детельству также супруга, сыновья, домочадцы. Теперь рассмотрим вопрос о том, кто же был судьями Верховным главой инквизиции являлся папа римский. Именно ему наместнику бога на земле служила и подчинялась эта маши-на. Даже в тех странах, где, как в Испании и

Португалии, инквизи-ция непосредственно зависела от королевской власти, ее преступные действия были бы немыслимы без одобрения папского престола. Инквизиторов поставляли главным образом два монашеских ордена доминиканцы и францисканцы, но среди них имелись пред-ставители других монашеских орденов, священники и даже попада-лись люди, не имевшие духовного сана. Как правило, это были энер-гичные, коварные, жестокие, беспощадные, тщеславные и жадные до мирских

благ фанатики и карьеристы. Инквизиторы были наделены неограниченными правами. Ни-кто, кроме папы, не мог отлучить их от церкви за преступления по службе. Все это ставило инквизиторов на голову выше епископов, хотя и среди последних имелось немало ревностных гонителей ере-си. Инквизитор также имел право назначать в другие города свое-го округа уполномоченных комиссариев, или викариев, которые вели слежку и осуществляли аресты подозреваемых в ереси лиц, до-прашивали,

пытали их и даже выносили им приговоры. В XIV в. в помощь инквизиторам стали назначаться эксперты-юристы квалификаторы, как правило тоже церковники, в задачу которых входило формулирование обвинений и приговоров таким образом, чтобы они не противоречили гражданскому законодатель-ству. По существу квалификаторы служили ширмой для беззаконий, чинимых инквизицией. Они определяли, являются ли высказывания, приписываемые обвиняемым, еретическими, или от них пахнет

ересью, или они могут привести к ереси. От заключения квалифика-торов зависела судьба подследственного. В действительности они являлись не чем иным, как служащими трибунала инквизиции. Инквизиторов с самого начала их деятельности обвиняли в том, что они, пользуясь отсутствием какого-либо контроля фальси-фицировали показания арестованных и свиделей. В ответ на эти обвинения папы римские ввели в систему ин-квизиции новых персонажей нотариуса и понятых,

должных якобы способствовать беспристрастности следствия. Нотариус скреплял своей подписью показания обвиняемых и свидетелей, что делали и понятые, присутствовавшие при допросах. Это придавало следствию видимость законности и беспристрастия. Другими важными чинами в аппарате инквизиции были про-курор, врач и палач. Прокурор один из монахов на службе инкви-зиции выступал в роли обвинителя.

Врач следил за тем, чтобы об-виняемый не скончался преждевременно под пыткой. Врач пол-ностью зависел от инквизиции и по существу был помощником па-лача, от искусства которого часто зависели результаты следствия. Роль палача вряд ли нуждается в комментариях. Кроме этого, так сказать, руководящего аппарата трибунала имелся подсобный, состоящий из родственников инквизиции тайных доносчиков, тюремщиков, слуг и другого обслуживающего персонала.

Родственники, как и все служители инквизиции, поль-зовались безнаказанностью. Для того, чтобы привлечь кого-либо к ответственности, разу-меется, требовались основания. Таким основанием в делах веры слу-жило обвинение одним лицом другого в принадлежности к ереси, в сочувствии или помощи еретикам. За утайку сведений об еретиках, за нежелание сотрудничать с инквизицией верующий автоматически отлучался от церкви снять же такое отлучение имел право только инквизитор, которому, ес-

тественно, виновный должен был оказать за это немало услуг. Наоборот, тот, кто откликался на призыв инквизитора и сооб-щал ему сведения о еретиках, получал награду в виде индульгенции сроком на три года. Приходские священники и монахи в свою очередь были обяза-ны доносить инквизиции о всех подозреваемых в ереси. Исповедаль-ня служила неисчерпаемым источником для такого рода доносов. Подобного же рода рвение должны были проявлять и светские влас-ти.

Инквизиция делила доносчиков на две категории на тех, кто выдвигал конкретные обвинения в ереси, и тех, кто указывал на подозреваемых в ереси. Разница между ними заключается в том, что первые должны были доказать обвинение, в противном случае им угрожало как лжесвидетелям наказание вторым это не угрожало, ибо они, выполняя свой долг правоверных сынов церкви, сообщали всего лишь свои подозрения, не вдаваясь в их оценку. Самым ценным, самым желанным способом заполучить ерети-ка считалось не обнаружить его с

помощью третьих лиц, а заставить его самого добровольно явиться в инквизицию и покаяться, отречься от своих заблуждений, осудить их и в доказательство своей искрен-ности выдать всех ему известных единоверцев, сторонников и дру-зей. Но как добиться такого чуда Инквизиция всегда находила слабых и трусов, готовых добровольно каяться не только в своих собственных грехах, но и возводить напраслину на своих родствен-ников, друзей и знакомых.

Основанием для начала следствия служил донос или показа-ния подследственного, выдвинутые против третьего лица. Инквизи-тор на основании одного из таких документов начинал предвари-тельное следствие, вызывая на допрос свидетелей, могущих под-твердить обвинение, собирал дополнительные сведения о преступ-ной деятельности подозреваемого и его высказываниях, направлял запросы в другие инквизиционные трибуналы на предмет выявления дополнительных улик. Затем собранный материал передавался ква-лификаторам.

Получив положительное мнение квалификатора, ин-квизитор отдавал приказ об аресте подозреваемого. Арестованного помещали в секретную тюрьму инквизиции, где он содержался в полной изоляции от внешнего мира. Смерть об-виняемого не приостанавливала следствия, так же как и его умопо-мешательство. Даже подозрение служило достаточным основанием для арес-та. Донос и тем более самообвинение служил для инквизиции доказательством виновности обвиняемого.

Хотя инквизиция и счи-тала каждого попадавшего в ее сети виновным, она вынуждена была обосновывать свое обвинение. Во-первых, для того, чтобы убедить обвиняемого признать себя виновным и раскаяться. Во-вторых, ули-ки нужны были для того, чтобы хотя бы внешне, чисто формально соблюсти декорум и лишить обвиняемого всяческой надежды на спасение другим путем, кроме как через чистосердечное раскаяние и примирение с церковью. Очные ставки свидетелей обвинения с арестованными запре-щались.

Единственной причиной для отвода свидетелей считалась личная вражда. Однако арестованному инквизиторы не сообщали, утеряли ли в результате его отвода силу показания доносчиков и свидетелей. Инквизиторы продолжали настаивать на обвинениях да-же в тех случаях, когда выяснялось, что они являются клеветой или вымыслом доносчиков. Все свидетели были по существу свидетелями обвинения.

Об-виняемый не мог выставить свидетелей в свою защиту потому, что инквизиция могла бы обвинить их в потворстве и сочувствии ереси. Никаких ограничительных сроков для проведения следствия не существовало. Инквизиторы могли при желании держать обви-няемого в тюрьме до вынесения приговора и год, и два, и десять лет, и всю его жизнь. Следующим этапом в инквизиционной процедуре являлся до-прос обвиняемого, основная цель которого заключалась в том, чтобы добиться от него признания.

Инквизитор тщательно готовился к допросу арестованного. Он предварительно знакомился с его биографией, выискивая в ней мес-та, ухватившись за которые он мог бы сломить свою жертву, заста-вить жертву беспрекословно повиноваться своей воле. Однако, было бы ошибочным считать, что свою главную зада-чу инквизитор видел прежде всего в отправке еретика на костер. Ин-квизитор в первую очередь добивался превращения еретика из слу-ги дьявола в раба

господня. Допрос начинался с того, что обвиняемого заставляли под присягой дать обязятельство повиноваться церкви и правдиво отве-чать на вопросы инквизиторов, выдать все, что знает о еретиках и ереси, и выполнить любое наложенное на него наказание. После та-кой присяги любой ответ обвиняемого, не удовлетворявший инкви-зитора, давал повод последнему обвинить свою жертву в лжесвиде-тельстве, в отступничестве, в ереси и, следовательно, угрожать ей костром. При допросе инквизитор избегал выдвигать конкретные обвинения.

Он задавал десятки разнообразных и часто не имеющих к делу никакого отношения вопросов с целью сбить с толку допра-шиваемого, заставить его впасть в противоречия, наговорить с пере-пугу нелепостей, признать за собой мелкие грехи и пороки. Умение вести допрос считалось главным достоинством инквизитора. Но все же добиться признаний только путем хитроумно и ко-варно построенного допроса инквизиторам далеко не всегда удава-лось. Тогда пускались в ход другие, не менее действенные средства ложь, обман, запугивание,

рассчитанные на то, чтобы подавить лич-ность обвиняемого. У инквизиторов было множество и других гуманных средств для того, чтобы сломить волю своей жертвы. Они могли держать уз-ника годами в тюрьме без следствия и суда, создавая у него впечат-ление, что он заживо погребен. Они могли симулировать суд в на-дежде, что после вынесения ложного смертного приговора жертва в порыве отчаяния заговорит. Они могли морить узника голодом, мучить его жаждой, держать в сыром,

темном и зловонном подзе-мелье, где крысы и насекомые превращали его жизнь в ад. Все эти многочисленные средства гуманного воздействия приносили свой результат, и многие узники признавали не только действительные но и вымышленные преступления против веры. Когда инквизиторы приходили к заключению, что уговорами, угрозами, хитростью невозможно сломить обвиняемого, они прибе-гали к насилию, к пыткам, исходя из посылки, что физические муки просвещают разум значительно

эффективнее, чем муки моральные. Шпренгер по этому поводу пишет Если судья безуспешно ждал некоторое время признаний обвиняемой, которая была неодно-кратно увещеваема, то, имея уверенность в том, что обвиняемая про-должает запираться в правде, он приступает к умеренным пыткам, не прибегая к кровопролитию. Ведь известно, что допросы под пыт-кою обманчивы и, на что уже раньше указывалось, зачастую остают-ся без результата.

Затем, прервав на время пытку обвиняемую сно-ва уговорами пытались заставить признаться в своих преступлениях. Далее, у него же Если умеренно пытаемый продолжает запира-ться, то перед ним раскладываются иные орудия пытки, и он пре-дупреждается, что они будут применены к нему, если он не скажет правды. Весь ход такого допроса записывался нотариусом в прото-кол. Чтобы спастись, подсудимый должен был сперва признать се-бя виновным в предъявляемом ему обвинении,

затем выдать подлин-ных или воображаемых сообщников, и только тогда ему разрешали отречься от ереси и примириться с церковью. Если все это он проде-лывал охотно и со рвением, то мог отделаться сравнительно легким наказанием если же инквизиторам удавалось его сломить только после длительной обработки, то его ждала более суровая кара. Итак, следствие закончено. Инквизиторы одержали победу или потерпели поражение.

В первом случае обвиняемый дал требуе-мые от него показания, во втором обвиняемый решительно настаи-вал на своей невиновности. Теперь трибуналу инквизиции предстоя-ло вынести приговор, который соответствующим образом покарал бы и того и другого. Создав инквизицию, церковь постоянно доказывала свое пра-во карать не только духовными, но и телесными карами провинив-шихся в вопросах веры овечек. Инквизитор отлучал нарушителей церковных законов от церк-ви и накладывал на них другие кары.

Отлучение, провозглашенное инквизитором, пахло костром, в лучшем же случае длительным тюремным заключением и потерей состояния, не говоря уж о мо-ральных и физических пытках. Хотя обвиняемый формально не был лишен нанять себе за-щитника, на практике это исключалось, ибо защитник еретика сам мог быть заподозрен в ереси, арестован и осужден инквизицией. В Испании защитник назначался самой инквизицией. Но по существу это был не защитник, а сотрудник инквизиции,

помогав-ший засудить обвиняемого. Невежество также не спасало обвиняемого от кары. Несколько смягчали участь жертвы умопомешательство или опьянение, но и в том и в другом случае обвиняемый был обязан признать себя винов-ным, если хотел избежать костра. Шпренгер пишет Относительно окончательного приговора надо сказать следующее по мнению Августина, приговор не может быть произнесен над тем, кто не сознался в содеянном преступле-нии.

Сознание же может быть двояким добровольным или под дав-лением доказательств. Приговор - троякий временный, окончатель-ный и предписанный. По объяснению Раймунда, промежуточным приговором называется такой, который относится не к главным пун-ктам обвинения, но к побочным, выявившимся в течение процесса, таким как отвод свидетеля, признание или отвержение отсрочки и т.п. Окончательным приговором называется такой, который заклю-чает главные

пункты обвинения, а предписанный такой, в котором старший по должности дает предписание младшему, как надлежит действовать против осужденного. Приговоры инквизиции, как правило, отличались суровостью и жестокостью. Трибунал инквизиции присуждал в первую очередь к епитимиям от легких до унизительных, затем к тюремному заключению, обычному или строгому, к галерам и, наконец, к отлу-чению от церкви и передаче осужденного светским властям для сож-жения на костре.

Почти всегда эти виды наказаний сопровождались бичеванием осужденных и конфискацией их имущества. В XIII в. довольно популярным наказанием было принуди-тельное участие в крестовых походах. Узник, разумеется, если располагал скрытыми от инквизиции средствами, подкупить тюремщиков и обеспечить себе таким обра-зом, некоторые поблажки и льготы. В XIII в. инквизиторы, осудив еретика, приказывали разру-шить и сравнять с землей его дом,

Однако со временем стремление завладеть имуществом осужденных взяло верх, и инквизиция отказа-лась от такого рода действий. В отличие от светских судов инквизиция судила и преследова-ла не только живых, но и мертвых. Вообще инквизиционный трибу-нал не признавал каких-либо смягчающих вину обстоятельств. Ни пол, ни возраст, ни давность совершенного проступка, ни, наконец, смерть не спасали еретика от осуждения. Того из вероотступников, кто упорствовал в своих ошибках инквизиция отлучала от церкви и отпускала

на волю. Эта невинная на первый взгляд формулировка таила в себе смертный приговор обвиняемому. Осужденный отпускался на во-лю в том смысле, что церковь отказывалась впредь заботиться о его вечном спасении, что она отрекалась от него. Упорствующего еретика должна была поглотить не в фигу-ральном, а в буквальном смысле геена огненная. Но инквизиторы предпочитали, чтобы эту грязную работу за них выполняла граждан-ская власть. Зловещую привилегию официально выносить смертные приговоры, казнить и

оплачивать палача церковь предоставляла светским властям. Итак, если еретик не отрекался от своих убеждений, то цер-ковь передавала его гражданским властям с предписанием, наказать его по заслугам. В более поздние времена такого рода обращения со-провождались просьбами проявить к осужденному милосердие. Оно проявлялось в том, что раскаявшегося смертника душили перед каз-нью или надевали на его шею воротник начиненный порохом, что-бы сократить мучения несчастного.

Инквизиция была более заинтересована в отречении еретика от своих воззрений, чем в его героической смерти на костре. О том, как совершалась казнь еретика, сохранилось большое число описаний современников. Обычно казнь назначалась на празд-ничный день, население призывалось присутствовать на ней. Укло-нение, как и проявление симпатии или жалости к казнимому, могло навлечь подозрение в ереси. Костру предшествовало аутодафе, где в присутствии церковных и светских властей и народа совершалось

торжественное богослужение, а затем оглашался приговор инквизи-ции осужденным. Аутодафе устраивалось несколько раз в год. За месяц до его проведения приходские священники оповещали верующих о пред-стоящем аутодафе, приглашая участвовать в нем и обещая за это индульгенцию на 40 дней. На центральной площади воздвигался по-мост. Присутствие женщин и детей приветствовалось. Так как ауто-дафе длилось иногда весь день, то у помоста строились обществен-ные уборные.

Заключенных вели к кафедральному собору, где образовы-валась процессия. Процессия медленно направлялась к площади, где должно было состояться аутодафе. Горожане наблюдали за процес-сией из окон домов или с мостовой. Следуя указаниям церковников, многие из них осыпали заключенных бранью. Однако запрещалось бросать в еретиков какие-либо предметы.

Тем временем на месте аутодафе собирались светские и духов-ные власти и гости, а также горожане, заполнявшие площадь. С прибытием процессии заключенных усаживали на скамьях позора. Вслед за тем начиналась траурная месса, за ней следовала грозная проповедь инквизитора, которая кончалась оглашением при-говоров. Приговоры зачитывались по-латыни, были они длиннющи-ми, начинались цитатами из Библии и произведений отцов церкви, читались медленно.

Если осужденных было много, то на оглашение приговоров иногда уходило несколько часов. Аутодафе венчалось экзекуциями одних осужденных облека-ли в санбенито и шутовские колпаки, других стегали плетьми, тре-тьих стражники и монахи волокли на жаровню. Жаровня располагалась на соседней площади, куда вслед за смертниками переходили церковные и светские нотабли и рядовые горожане. Здесь накануне сооружался эшафот со столбом в центре, к которому привязывали

осужденного завозились дрова и хворост, которыми обкладывался эшафот. Сопровождавшие смертников мо-нахи и родственники пытались в эту последнюю минуту вырвать у своих жертв отречение. О желании раскаяться осужденный мог дать знать только знаком, так как, опасаясь, что он будет агитировать пе-ред народом в пользу ереси, его часто вели на казнь с кляпом во рту. Когда зажигался костер, особо уважаемым прихожанам пре-доставлялось почетное право подбрасывать в огонь

хворост, чем они приумножали перед церковью свои добродетели. Если осужденный на костер умирал до казни, то сжигали его труп. Сожжению подвергались и останки тех, кто был посмертно осужден. Костер использовался инквизицией и для другой цели унич-тожение сочинений вероотступников, иноверцев и неугодных церк- ви писателей. Деятельность инквизиционного трибунала наложила зловещий отпечаток на

теорию и практику гражданского судопроизводства, из которого исчезли под ее влиянием зачатки объективности и бесприс-трастности, свойственные еще римскому праву. В большей части Европы инквизиционное судопроизводство сделалось обычным ме-тодом, применявшимся в отношении всех обвиняемых. В глазах светского судьи обвиняемый был человеком, стоящим вне закона, виновность его всегда предполагалась, и из него надо было во что бы то ни стало, хитростью или силой, вырвать признание.

Такова была порожденная церковью машина инквизиции, о благотворном влиянии которой на судьбы общества все еще пи-шут некоторые церковные авторы.