Россия в твоpчестве С.Есенина

Россия в твоpчестве С.Есенина. Моя лиpика жива одной лишь любовью - любовью к pодине. Чyвство pодины основное в моемтвоpчестве. С. Есенин. Россия была не только самой сильной, может быть, единственно сильной любовью Есенина, Россия была тем цементирующим раствором,на котором Есенин замесил свою эстетику. ВнеРоссии не было ничего ни стихов, ни жизни, ни любви, ни славы.

В ней все, без нее - ничего. Женщины, дети, дом,друзья - все это можнобыло отдать другому . Всеми обычными человеческими привязанностями поступиться, от всего отказаться. Тольконе о т нее - тогда начнется хаос. Заэту великую любовь к родине его нередко обвиняли и в национализме,и в узости, в глухоте ко всему,что не свое, русское обвиняли несправедливо. Между тем, уверенность, чтоЕсенин хорошо писал лишь о своем - о российском не являетсяаксиомой.

Во всяком случае, он дерзко вплетал в словесные свои орнаменты кипарисы -олеандры, причем не только в персидские мотивы , но и врязанские узоры. Взять, к примеру, золотую и бревенчатую избу и кирпичное ее сердце - русскую печь. У Есенина ей ничего не стоит обернуться верблюдом кирпичным , которому долгимизимними рязанскими ночами снятся совсем не рязанские и совсем незимние сны Видно видел он дальниестраны, Сон другой и цветущей поры,

Золотые песни Афганистана И стеклянную хмарь Бухары. Словом, вне России Есенин не мыслил себя никогда, но сначала чувство родины было почти неосознанным, детским и безмятежным,счастливым врожденной причастностью к еекорням и истокам - к ее природе. Оно было почти животным в своей неизреченности Там где капустные грядки Красной водой поливаетвосход, Кленочек маленький матке

Зеленое вымя сосет. Кленовый шатер кажется его лирическому герою самой надежной защитой,под его раскидистой кроной он чувствует себя в безопастности,ничего вкусней кленового молока незнает. Но вот он раздвинул стены зеленой избы и шагнул. Не шагнул -побежал, подставляя лицо черемуховому снегу, яблоневой вьюге Сыпь ты, черемуха, снегом, Пойте вы, птахи, в лесу. По полю зыбистым бегом Пеной я цвет разнесу.И пошел, и повел нас по изумительной в своейпростоте земле,

и открылась ширь у земли, а в есенинской поэзии появился пейзаж. Типичный пейзаж у раннего Есенина словно подернут дымкой. Его трудно представить без охлопьев синих рес . Краскиприглушены, смягчены. На полыхающие зори мы смотрим сквозь курящиеся туманы.Сквозь синий туман видим и красныекрылья заката . Есенин вообще любит восходы и закаты, наверное, за

ихперламутровую нежность, выходя на натуру, будто на рыбалку либо на рассвете,либо ранним вечером - в сутемень , когда и синь, и полымя воздушней, и легкодымней пелена. Нописал Есенин, конечно, не одни лишь пейзажи, отражающие, как зеркальце, цветы и переливы неба и земли. Были у него и жанровые, сельские картинки Балаганы, пни и колья, Карусельный пересвист. От вихместого приволья Гнутся травы, мнется лист

Занеполные два года творческого неугомона 1917-1919гг. Сергей Есенин, почти перестав писать лирику,создал цикл революционных поэм Певущий зов , Отгарь , Октоих , Пришествие , Преображение , Сельский часослов , Иорданская голубка , Пантократор . Это книга из отдельных поэм -создание небывалое,дерзкое и

Новый завет новой мужицкой эры, и театрализированные игрища в честь Руси, и орнаментическаяэпопея , где тщательнейшим образом отреставрированы собранные по крохамнародные представления и о назначении человека, и об исходе мира Не губить пришли мы в мире А любить и верить. И вто же время эти поэмы - произведения остро злободневные, отражающие отношение Есенина к революционнымсобытиям - отливы и приливы его очарований и разочарований,

с незапрограммированной точностью дневника. Во всем цикле чувствуется какой-тоопределенный конфликт, который является отражением конфликта личного - тойвнутренней борьбы, которая происходит в душе самого Есенина, жаждующего принять и обожить новорожденный мир и не умеющегосовместить идеальные представления о революционном его преображении с реальной действительностью. Учусь постигнуть в каждоммиге Коммуной вздыбленную

Русь. Перестав понимать, куда несет нас рок событий , а непонимание для Есенина, с егоздравым крестьянским смыслом, с его проницательным умом, было мучительным,столь мучительным, что он, как за спасательный круг ухватился за начала , за ту крепь, над которой ещ так недавно иронизировал,за те кровные узы, какими был связан - и с русскойдеревней, и с русским равнинным мужиком . Не с мифологическим Отгарем, ас реальным, пропахшим самогонкой мужиком, озлобленнымпоборами и схватившимся

за нож и обрез Мужик если гневен не вслух, Тозавтра придет с ножом. . А вот то единственноестихотворение-манифест, какое он все-таки написал, несмотря на душевную смуту,в переломном 1920 году Я последний поэт деревни, Скромен в песнях дощатыймост. За прощальной стою обедней Кадящих листвою берез. Ноэто не пейзаж, а созданный средствами пейзажной живописи образ

Прощания и свымирающей деревянной деревней, и с ее древней земледельческой кустарной культурой, и с еепоследним поэтом - еще живым, но уже почувстствовашим, что времяего - миновало Не живые - чужие ладони, Этим песням при вас нежить! Только будут колосья-кони О хозяине старом тужить. Будет ветер сосать ихржанье, Панихидный справляя пляс.

Скоро-скоро часы деревянные Прохрипит мой двенадцатыйчас! 1994 год. Иван Александров. AKA Merlin.