Глава 1. Писательская звезда Аркадия Аверченко взошла стремительно. В 1905 году он ещё никому не известный служащий в Харькове, а три года спустя- редактор и ведущий автор наиболее популярного в России юмористического журнала “Сатириконъ”. C 1910 года один за другим выходят сборники его веселых, и, простите за неуместность, прикольных рассказов, некоторые из которых менее чем за десятилетие выдержали
более 20 изданий. В театрах ставятся многие его пьесы и юмористические скетчи, его острых, на злобу дня написанных фельетонов побаивается правая и левая печать. Такое быстрое признание невозможно объяснить только лишь литературным талантом Аверченко. Зачастую в самой российской действительности 1907-1917 годов имелись все предпосылки для того, чтобы его остроумный, иногда беззлобный смех вызывал восторг у тогдашней читающей публики.
Биографические сведения об Аверченко скудны. Родился он в1881 году в небогатой купеческой семье в городе Севастополе. Отец его, коммерсант-неудачник умер ,так и не добившись материального благополучия. Детство Аркадия было малообеспеченным, и в 15 лет Аверченко пошел работать младшим писцом в транспортной конторе по перевозке клади. В 1897 году он уезжает на станцию Алмазная , где работает счетоводом на
Брянских рудниках. Он видит темную и безрадостную жизнь шахтеров. Писатель делится с нами подробностями захолустного и дикого быта: “То конторщик запьет и в пьяном виде получит выговор от директора, то штейгерова корова взбесится, то свиньи съедят сына кухарки чертежника, то пьяный рудничный врач отрежет рабочему не совсем ту ногу, которую следовало ” Не потому ли Аверченко так мало вспоминает о своей юности, что была она безотрадна
Крупным событием его юности был переезд в Харьков, на службу в правлении рудников. С этим переездом, переменой обстановки, знакомством с харьковскими литературными кругами связано начало его писательской деятельности. В автобиографии, предпосланной книге “Веселые устрицы” , Аверченко датирует своё появление в печати 1905 годом. На самом же деле ещё 31 октября 1903 года в харьковской газете “Южный край” появился его рассказ “Как
мне пришлось застраховать жизнь” - первый вариант позднейшего рассказа “Рыцарь индустрии”. Однако самоопределиться как профессиональному журналисту Аркадию Аверченко помогла первая русская революция, и отрицать этого нельзя. Он стал редактировать журнал “Штык”, имевший в Харькове большой успех, и совершенно забросил службу. Аркадия захватил этот короткий праздник русской сатирической периодики.
Как только в Харькове стал выходить “Штык”, он принимает в его работе самое деятельное участие, а с 5-го номера становится редактором. “Штык” был во многих отношениях совершенно заурядным журналом, но он интересен нам как первая постоянная трибуна Аверченко. По мнению людей, читавших последние номера “Штыка”, а также его продолжение “Меч”, создавалось впечатление, что почти все в них создано одним лицом. В этом убеждали подписи и прозрачные псевдонимы под политическими передовицами, маленькими фельетонами,
злободневными карикатурами, сатирическими виньетками и т.п. Аверченко искал свой жанр. Оба журнальчика и были для него единственной практической школы писательства. Он получил исключительно благоприятную возможность перепробовать себя в разнообразных формах, включая и графические; авторская и редакторская работа в Харькове оказалась как бы репетицией последующего успешного издания “Сатирикона”. “Лихорадочно писал я, рисовал карикатуры, редактировал и корректировал c улыбкой
вспоминал Аверченко, -и на девятом номере дорисовался до того, что генерал-губернатор Пешков оштрафовал меня на 500 рублей, мечтая, очевидно, что я немедленно заплачу их из карманных денег я уехал, успев все-таки до отъезда выпустить три номера журнала “Меч” ” В 1907 году Аверченко, полный планов и надежд, отправляется завоевывать Петербург. Глава 2. В столице ему пришлось начинать сотрудничество во второстепенных изданиях, в том
числе и в плохоньком, терявшем подписчиков журнальчике “Стрекоза”, который, кажется уже нигде и не читали, кроме как в пивных. В 1908 году группа молодых сотрудников решила издавать новый журнал юмора и сатиры. Назвали его “Сатириконъ”. “Сатириконъ” был не только важной вехой в творческой биографии Аверченко, но неотъемлемой и едва ли не самой важной её частью. Создавая с художниками Н. Ремизовым и А. Радаковым “Сатириконъ” ,
Аверченко тем самым создавал себя как писателя-юмориста, продолжая и завершая начатые в Харькове успешные поиски собственных тем, стиля, жанра. Говорить об Аверченко- значит говорить и о “Сатириконе”. В полосу общественной реакции “Сатириконъ” остался единственным в России журналом юмора и сатиры. В “Сатириконе” сотрудничали художники
Ре-ми, Радаков, Юнгер, Бенуа. На его страницах выступили такие мастера юмористического рассказа как Тэффи, Дымов; поэты- Саша Черный, С. Городецкий, позднее О. Мандельштам, и молодой ещё Маяковский. Время от времени из ведущих прозаиков той поры в “Сатириконе” печатались А. Куприн, Л. Андреев, и приобретающие известность А. Толстой, А. Грин. Но “гвоздем” каждого номера были произведения
Аверченко, который устраивал на страницах “Сатирикона” веселый карнавал масок. Под псевдонимами Медуза Горгона, Фальстаф, Фома Опискин Аверченко выступал с передовицами и злободневными фельетонами. Волк(он же Аверченко) давал юмористическую “мелочь”. Ave(все тот же Аверченко) писал о театрах, вернисажах, музыкальных вечерах и остроумно вел знаменитый
“Почтовый ящик”. И лишь рассказы он подписывал своей фамилией. Сразу скажу, что “Сатириконъ” сильно отличался от того типа сатирического журнала, который сложился в годы первой русской революции. Но хотя он был не в пример умеренней своих старших собратьев, читатели нередко натыкались на пустые страницы с пояснением: “По независящим от редакции журнала обстоятельствам настоящий номер не может быть выпущен в том виде, как редакция предполагала”.
Почти все, кто встречал Аверченко в пору его славы, вспоминают его как крупного, дородного мужчину в преувеличенно модном костюме, с брильянтом в сногсшибательном галстуке прекрасно выбритого, немножко полного, красивого и ленивого. Недавнего писаря из мелкой провинциальной конторы окружает особая атмосфера удачливости и успеха. Он заполняет своими произведениями чуть ли не половину каждого номера “Сатирикона” и издает ежегодно 2-3 сборника рассказов. Критика обвиняет его в торопливости, излишней плодовитости,
на что Аверченко отвечает предисловием к своей книге “Зайчики на стене”: “Упрек в многописании- если в него вдуматься- упрек, не имеющий под собой никакой солидной почвы. И вот почему: я пишу только в тех случаях, когда мне весело. Мне очень часто весело. Значит, я часто пишу.” Глава 3. Быт города- вот главный герой Аркадия Аверченко. И не просто города, а города-гиганта.
В Петербурге-Петрограде стократ убыстрен ритм жизни, без бытия: “Кажется, будто позавчера повстречался на Невском со знакомым господином. А он за это время или уже Европу успел объехать и женился на вдове из Иркутска, или полгода как застрелился, или уже десятый месяц сидит в тюрьме.” (“Черным по белому”). Здесь каждая мелочь, каждая новинка быта становится для Аверченко источником неиссякаемой изобретательности и юмора.
Граммофон? Извольте- рассказ “Дорогой подарок” - весьма ценный совет, как избавиться от невыносимо шумного приобретения. Телефон? Пожалуйста- “Магнит” - о бытовых мучениях, причиняемых техническим новшеством. Автомобиль? Из рассказа “Клусачев и Туркин” следует, какие трудности ожидали много лет назад желавшего приобрести новый верх для легковой машины. С легкостью фокусника извлекает молодой писатель остроумные сюжеты, он готов, кажется создавать рассказы из ничего и напоминает своей богатой фантазией сотрудника
“Стрекозы” и “Будильника” Антошу Чехонте. Аверченко- юморист, по преимуществу видящий лишь смешное в жизни своих героев- писателей, городовых, коммивояжеров, горничных и т.д. Сам столичный быт предопределил тематику большинства рассказов Аверченко, давая готовые сюжеты. В любимой его героями “Петербургской газете” можно было подчас встретить такие объявления: “ЧУДНУЮ БЛОНДИНКУ с обручальным колечком, в голубом лифчике и маленькими в ушах бриллиантами
сидевшую в театре “Буфф” , кажется кресло 155 8-го ряда просит откликнуться сидевший сзади правее в 9-м ряду. Очень жалеет, что при выходе из театра потерял из виду и т.д.”. Самовлюбленный поэтишка принес в журнал свои вирши. Редактор отвергает их. О чем тут рассказывать ? Но Аверченко создает яркий рассказ и на этом крохотном пятачке.
Он юмористически преувеличивает преследование графоманом редактора до размеров наваждения: строчки “Люблю я утром черный локон ” редактор находит в холодной курице, в ботинках и даже на обороте письма об уходе с работы, которое он, измучившись, пишет издателю. Аверченко избирает мишенью для насмешек вечные- от Адама до Евы-недостатки мужчины и женщины. При этом юмориста спасает в лучших рассказах физиологическое
здоровье его таланта, не допускавшего, как правило, двусмысленностей, тонкое ощущение меры. Аверченко остроумно, находчиво, изобретательно издевается над глупостью, нелепостью мещански обыденного, чего никто не замечает, с чем все свыклись. Особенно смешной в его рассказах эта обыденность предстает глазами ребенка. В сборниках “Шалуны и ротозеи”, “О маленьких для больших”, Аверченко выставляет напоказ скудоумие обывателя, тупизм “здоровой” мещанской семьи, бессмысленность
гимназической педагогики. Cмеясь над пошлостью, Аверченко выступал союзно с другими “сатириконовцами”- с Сашей Черным, Тэффи, Ре-ми. Так, программный для него рассказ “День человеческий”, герой которого дома, на улице, на вечеринке и даже перед лицом смерти старается протестовать против привычно-бессодержательного, что заполняет день среднего человека, был помещен в специальном номере журнала, тематически озаглавленного “О пошлости”. В коллективных усилиях редакции “Сатирикона” ощущаешь цельную программу, правда не политическую,
а эстетическую. По мысли сотрудников, их “Сатириконъ” “неустанно старался очищать и развивать вкус среднего русского читателя, привыкшего к полуграмотным распивочным местам”. Здесь заслуга “Сатирикона” и Аверченко в самом деле велика. На страницах журнала хлестко высмеивалась бездарность, её дешевые штампы. Показательный суд над все той же глупостью и пошлостью
Аверченко устраивает в разделе “Почтовый ящик” “Сатирикона”, где помещаются ответы за подписью Ave на присылаемые рукописи. Например: “Посылаю я стишки Куда конь с копытом, -пишет Леонардо- туда и рак с клешней. Не пригодятся ли?” -“С благодарностью жмем вашу клешню, но стишки не подойдут”. Или: “Идя с бала, Лидия Ивановна вспоминала обеих своих кавалеров ” -“Две кавалеры на одного
Лидию Ивановну”! Или: “Рудольфу: Вы пишете в рассказе: Она схватила ему за руку и неоднократно спросила: где ты девал деньги -“Иностранных произведений не печатаем”. Аверченко успевает ответить на редакционную почту, написать рассказ, а кроме того- побывать всюду: на состязании борцов в цирке Чинизелли, и на международной строительной выставке, в театре Комиссаржевской, на премьере “Франческа да Римини” и на концерте придворного оркестра в
Новом Петергофе, на фарсе “Скандал в Монте-Карло” и на очередной выставке “Союза русских художников”. И не только побывать, но и написать остроумную реляцию в номер “Сатирикона”. Аверченко выступает поборником не просто талантливого, но и жизненного, реалистического искусства. Исходя из здравого смысла, высмеивает он, например , оторванный от жизни романтизм (“Русалка”), однако смех его достигает звенящей сатирической силы и едкости, когда он обращается к упадническими течениям
современной ему литературы или живописи. И это у него отлично получалось. Да и не только у Аверченко. Многие художники, писатели “Сатирикона” повторяли аверченковские темы. Болезненно повышенная чувствительность и эротомания в произведениях некоторых символистов находят на страницах “Сатирикона” непритязательный, но едкий отклик. “Сатириконовцам” был не нужен сколько-нибудь обстоятельный анализ современной им живописи и поэзии.
Да это и не входило в их задачи. Они видят и весело изобличают в “новаторах”,кичащихся своей “непонятностью” самых обычных шарлатанов. Здоровым демократизмом, простотой художественных вкусов Аверченко не мог быть непонятен массовому читателю. Глава 4. В 1913 году разногласия с издателем “Сатирикона” вынуждают основных сотрудников журнала выйти из него и основать “Новый Сатириконъ”. Вплоть до лета 1914 года он продолжает и развивает традиции прежнего
журнала, не потом ситуация меняется. В связи с войной с Германией журнал начинает публиковать патриотические призывы, которые нередко переходят в ура-патриотические. Аверченко, а соответственно и журнал сдали. Наступил кризис. На страницах журнала в 1914-1916 годах появляется ряд очерков, объективно показывающих состояние развала, в котором находилась Россия. В связи с кризисом, призраком голода, надвигающейся разрухи замолк веселый,
искрометный смех Аверченко. Как личную драму воспринимает он всё ухудшающийся петербургский быт, дорожание жизни. В дни революции Аверченко уезжает в Крым. Там он пишет не слишком удачные, по моему мнению, памфлеты на большевиков. Вместо того чтобы объективно оглядеть все их стороны , а потом обсмеять их же, он лепит, грубо говоря, чернуху и дешевку. После закрытия Врангелем газеты “Юг России”, которую Аверченко открыл по приезду в Крым, он уезжает в
Констанстинополь, а затем в Париж, где и поселяется. В 1921 году в Париже вышла его первая в эмиграции книжка “Дюжина ножей в спину революции”, где Аверченко облил грязью Советскую Россию, и причем совершенно заслуженно. Его персонажи- дворяне, купцы, военные, чиновники и даже рабочий- с тоской поминают прежнюю вольную жизнь. Позже Аверченко написал и опубликовал свое известное “Письмо
Ленину”, в котором подытоживал свой эмигрантский путь из петербургских “варяг” в константинопольские греки, начиная с запрещения большевиками летом 1918 года всех оппозиционных журналов, в том числе и “Нового Сатирикона” и проведения широких арестов. “Ты тогда же приказал Урицкому закрыть мой журнал , а меня доставить на Гороховую. Прости, голубчик, что я за два дня до этой предполагаемой доставки на
Гороховую уехал из Петрограда, даже не простившись с тобой. Захлопотался Я на тебя не сержусь, хотя ты гонял меня по всей стране, как серого зайца: Из Киева в Харьков, из Харькова в Ростов, потом Екатеринослав, Новороссийск, Севастополь, Мелитополь, опять Севастополь. Это письмо я пишу тебе из Константинополя, куда прибыл по личным делам”.
За гребнем великих потрясений , в новых произведениях Аверченко, которые писались в скитаниях- в Констанстинополе, или в Праге- зазвучал тот "смех сквозь слезы", который был столь характерен для отечественной литературы от Гоголя до Чехова, горькая сатира оттеснила добродушный юмор. Можно заметить, что в поздних рассказах Аверченко возникает трагическая нота, усиленная сознанием собственной
оторванности от родной почвы. Его мучает мысль, что вне родины, вне родного языка и быта нет места писателю. “Он был болен давно вспоминал об Аверченко журналист Лев Максим не только физически. Он болел смертной тоской по России. В последний раз, когда мы виделись Он жаловался мне: Тяжело как-то стало писать Не пишется. Как будто не на настоящем стою ” 12 марта 1925 в пражской городской
больнице Аверченко скончался от болезни сердца. Скончался на чужбине, далеко от родной земли. Но он оставил нам свои книги, которым уготована долгая жизнь. Конец. Санкт-Петербург,1997 Использованная литература: Виртуальные источники(SpinNet,FansNet(Sankt Peterburg)).
! |
Как писать рефераты Практические рекомендации по написанию студенческих рефератов. |
! | План реферата Краткий список разделов, отражающий структура и порядок работы над будующим рефератом. |
! | Введение реферата Вводная часть работы, в которой отражается цель и обозначается список задач. |
! | Заключение реферата В заключении подводятся итоги, описывается была ли достигнута поставленная цель, каковы результаты. |
! | Оформление рефератов Методические рекомендации по грамотному оформлению работы по ГОСТ. |
→ | Виды рефератов Какими бывают рефераты по своему назначению и структуре. |