Страх в экзистенциальном измерении.
Одним из важнейших понятий экзистенциальной философии является страх. Мир тем страшней, что в нем нет смысла, он не поддается человеческому разумению. Неожиданности поджидают человека на каждом шагу. Под маской доброжелательности люди действуют друг против друга. Экзистенциализм уделяет большое внимание эмоциональной жизни человека, так как на все, что его окружает, человек реагирует не только теоретически, или интеллектуально, но в первую очередь эмоционально.
Страх - это возможность свободы, только такой страх абсолютно воспитывает силой веры, поскольку он пожирает все конечное и обнаруживает его обманчивость.
В контексте проблематики веры и знания, Кьеркегор уделяет внимание страху в книге «Страх и трепет». Сюжетная линия этого произведения посвящена ветхозаветной повести об Аврааме. "Бог искушал Авраама . Бог сказал: возьми сына твоего единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я тебе скажу " (см. Бытие 22.1-2) .
В этой истории сокрыт глубокий парадокс веры и Кьеркегор пытается показать те "нужду и страх", которые преследовали Авраама, и которые должны присутствовать в душе любого истинно верующего человека. Кьеркегор определяет Авраама как рыцаря веры. Рыцарь веры проделывает движение бесконечного самоотречения, посредством которого он выражает свое желание духовно и, тем самым, достигает бесконечности. Однако, с помощью веры, а именно, веры силой абсурда рыцарь веры получает конечное. По сути дела, посредством веры происходит примирение конечности человека с отчаянием перед лицом бесконечности. "Он испытал боль отказа от всего самого любимого, что бывает только у человека в этом мире, и все же конечное для него так же хорошо на вкус, как и для того, кто не знает ничего более высокого . "[1, с. 28]
Кьеркегор отрицает необходимость аскезы: в вере чувственные наслаждения являются уже чем-то безразличным. И все-таки, стать монахом - величайшее движение самоотречения, считает Кьеркегор. В этом движении человек постигает всю тоску одиночества, пристально вглядывается в свою душу, и вытаскивает на поверхность не только хорошие, но и самые темные влечения. В этом состоит великий страх и ужас существования в одиночестве. Однако, как считает Кьеркегор, уход в монастырь - это, все же, только движение самоотречения. Истинное движение - движение веры, монаху нужно еще осуществить силой абсурда.
В своем творчестве Кьеркегор пытается дать психологическое объяснение страха, присутствующего в каждом человеке, с точки зрения христианства. Этому посвящена одна из книг Кьеркегора - "Понятие страха". Эта книга была написана через год после публикации "Страха и трепета", и посвящена проблеме первородного греха, лежащего в основе страха.
Через грех Адама грех вошел в мир, а через грех каждого человека страх входит в сознание каждого индивида. Но страх также является состоянием, предшествующим всякому греху. Самый первый грех, грех Адама, открыл, вместе со страхом, дорогу смерти. Пониманию того, как грех вошел в первого человека, и как он продолжает входить в каждого последующего человека, посвящено "Понятие страха".
В рассмотрении понятия страха и греха Кьеркегор сразу же усматривает некоторые трудности. Если понятие страха принадлежит психологии, то "понятие греха, по сути, не принадлежит никакой науке". Это рассмотрение "ориентируется на догматику, вместе с тем принадлежит сфере психологии", так как понятие греха ближе всего находится к догматике. Тождественно ли понятие первородного греха понятию первого греха в последующем человеке? Если тождественно, то объяснив грех Адама, можно таким образом объяснить как грех "поселяется" в душе каждого человека и, следовательно, как возникает страх.
В невинности человек еще не определен как дух, но определен душевно. "Дух в людях грезит. " Так как невинность - это неведение, то в невинности отсутствуют понятия добра и зла. "В этом состоянии царствуют мир и покой; однако в то же самое время здесь пребывает и нечто иное, что, однако же, не является ни миром, ни борьбой; ибо тут ведь нет ничего, с чем можно было бы бороться. "[1, c. 112] И это - Ничто.
Это Ничто порождает страх. Однако этот страх не является чем-то, он отличен от боязни, которая страшиться чего-то конкретного. Здесь объектом страха является Ничто. Этот страх есть "действительность свободы", которая отражает возможность для возможности. И однако здесь нет объекта для этой возможности. Дух боится самой возможности, по сути дела, объекта для этой возможности нет, это - Ничто.
Животные и бездуховные люди не подвержены этому страху, потому что они по определению духовны. И чем более духовен человек, тем более подвержен он страху.
Страх по Кьеркегору - это симпатическая антипатия и антипатическая симпатия. С одной стороны человек боится возможности, которая заложена в страхе, но с другой стороны он как раз и стремится реализовать эту возможность, поскольку она является запретной. В этом заложена двусмысленность страха.
Через страх человек становится виновным, и одновременно он является невинным, так как страх - это сила, которую он не любил, которая чужда для него. "Так, кто через страх становится насквозь виновным, все же является невинным, ибо он же сам стал таким, но страх, чуждая сила, подтолкнула его к этому, сила, которую он не любил, нет, сила, которую он страшился; и все же он виновен, ибо он погрузился в страх, который он все же любил, хотя и боялся"[1, c. 185].
За словами запрета следует наказание. И это наказание - смерть. Вместе с грехом человек стал смертен. "Только плодов дерева, которые среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть" (Бытие, 3.3) . Адам, будучи невинным, конечно же, не знает, что значит умереть. Однако он чувствует, что это нечто ужасное, и поэтому, он пребывает в страхе перед Ничто.
Кьеркегор разделяет два понятия: объективный страх и субъективный страх. Объективный страх - это страх, присутствующий в роде, а субъективный страх это страх, присутствующий в каждом субъекте. В каждом последующем роду полагается больше чувственности, чем в предыдущем. Поэтому, страх в последующем индивиде более рефлективен, чем в предыдущем.
Следовательно, в каждом последующем индивиде увеличивается некая предрасположенность к греху. Но при переходе от рода к роду страх, заложенный в роду, количественно увеличивается и Ничто страха постепенно переходит в некое Нечто. Однако, в строгом смысле слова, это Нечто не является грехом - это, опять-таки, Ничто, просто Ничто страха "превращается здесь в переплетение предчувствий, которые, отражаясь друг в друге, все ближе и ближе подходят к индивиду, хотя, опять-таки, будучи рассмотренными по существу, в страхе они снова обозначают Ничто, надо лишь заметить, что это не такое Ничто, к которому индивид не имеет никакого отношения, но Ничто, поддерживающее живой союз с неведением невинности. " [1, c 198]
В заключительной главе "Страх как спасение силой веры" Кьеркегор объясняет, что, будучи "возможностью свободы", страх обладает "абсолютной воспитательной ценностью". Он "пожирает все конечное" и учит индивида вверять себя Провидению, и тогда вера делает его способным увидеть все в новом свете, а значит, "получить все обратно - как никто другой в действительности" [1, c. 205].
Хайдеггер обращается к понятию страха в «Бытии и времени» в контексте фундаментальной онтологии. Анализируя в § 30 феномен страха, Хайдеггер выделяет общую структуру настроенности. Страх, согласно Хайдеггеру, может быть рассмотрен в трех взаимопринадлежащих аспектах: "перед-чем" страха, "устрашенность" и "о-чем" страха[2, c. 140].
"Перед-чем" страшится страх — это всякий раз какое-либо внутримирное сущее, страшное в его страшности. Это "страшное в его страшности" как раз указывает на предметность страха [там же].
"О-чем" страшится страх — это само человеческое Dasein, самость. В страхе мы всегда страшимся за себя, за свое бытие. Ежели мы говорим, что страшимся "за другого", то это не означает, что мы принимаем на себя его страх и страшимся угрожаемого ему, это значит, что мы страшимся за свое со-бытие с ним, т.е. в конечном счете опять-таки за себя.
В экзистенциальной аналитике Хайдеггера страх не является "самостоятельным" феноменом. Страх как "модус расположенности" фундирован в ужасе — одном из основорасположений, которое играет роль "отличительного" в экзистенциальной аналитике[2, с. 140 - 142].
"Основорасположение" (основонастроение) Dasein — это структурная категория, указывающая на фундамент настроенности человеческого бытия, а не на конкретное настроение (например, ужас). Помимо ужаса Хайдеггер исследовал такие основорасположения, как скука, тоска, сдержанность и т.д.
В отличие от страха, "перед-чем" ужаса не есть какое-либо внутримирное сущее. Ужас настигает как раз тогда, когда ужасное подступило "вплотную", но остается неопределенным в своем "что" и "где". То, от чего ужасается ужас, есть ничто из сущего.
Однако, это "ничто из сущего" само есть нечто, а именно: мир в своей мирности. Мирность же мира принадлежит к бытию Dasein, укоренена в целостном бытии-в-мире. Одновременно "за-что" ужаса есть само это Dasein, его бытие-в-мире. В ужасе человеческое бытие (как бытие-в-мире) ужасается за свою возможность быть-в-мире. В основонастроении ужаса "перед-чем" и "за-что" совпадают, причем не в силу "самонаправленности", а в силу исходной неразделенности: "перед-чем и за-что — это вот-бытие". Этот момент самосовпадения следует считать сущностной чертой не только ужаса, но и всякого возможного основонастроения, настроенности как таковой [2, с. 114 – 130, 140 - 142].
Настроение есть не что иное, как изначальный опыт человеческого бытия как бытия-в-мире. Хайдеггер отмечает: "То, что вот-бытие “есть”, а не “не есть”, это не просто некоторое его свойство: этот факт может быть испытан им самим в изначальном опыте, и это есть не что иное, как расположенность ужаса (Angst)"[2, с. 142].
Страх открывает перед экзистенцией её последнюю возможность - смерть. Если для Кьеркегора Angst — это страх Божий, внутренняя психологическая основа религиозной веры, то для Хайдеггера Angst — это тёмный страх перед космическими силами. У Кьеркегора — страх высшего, того, что должно освободить нас от страха перед низкими и темными силами; У Хайдеггера — страх низшего, самих этих низших и темных сил. У Хайдеггера нет Бога, есть только мир, и человеческое существование (здесь-бытие, Dasein) есть лишь бытие-в-мире (in-der-Welt-sein). Страх, Angst гонит Dasein в das Man — обыденность, заботу, т. е. в бытие, выброшенное (geworfen) в мир, в котором оно потеряно.
Das Man — неподлинное, призрачное бытие, в которое человеческое существование падает под страхом смерти. Dasein отпадает от самого себя в das Man и лишается подлинного бытия. Поэтому Ничто (Nichts) есть смысл и основа Dasein'а.
Человеческое существование зарождается в бездне Ничто и завершается смертью — другой бездной Ничто; само бытие Dasein'а есть лишь ожидание встречи со смертью и предвкушение её. Таков страшный мир человеческого существования, такова метафизика богооставленности, потерянности конечного здесь-бытия.
В качестве примера можно привести здесь известный роман У. Голдинга «Повелитель мух». “Повелитель мух” — роман о двойственной природе человека. Дети оказываются на необитаемом острове. Причина авиационной катастрофы — война, развязанная взрослыми.
Взрослые напомнят детям о своём существовании самым неожиданным образом. На вершину горы, где разожжён сигнальный костёр, опустится мёртвый парашютист с очередного подбитого самолёта.
Обезумевшая взрослая цивилизация прислала сюда, на необитаемый остров, этот жуткий труп, который впопыхах будет принят перепуганными разведчиками за страшного Зверя, который правит миром.
Роман характеризуют два плана: бытовой и философский . Второй план в романе — философский, обобщённый. Автора интересуют исторические пути человечества, судьбы мира, взаимоотношения личности и общества, несовершенство человеческой натуры, зло в самом человеке, проблемы воспитания молодого человека. Исследование природы “самого опасного из всех животных — человека” и составляет потаённый смысл “Повелителя мух”.
Можно соотнести отдельные высказывания Голдинга с его романом: “В человеке больше зла, чем можно объяснить одним только давлением социальных механизмов, — вот главный урок, что преподнесла война моему поколению”; “То, что творили нацисты, они творили потому, что какие-то определённые, заложенные в них, возможно, склонности, пороки — называйте это как хотите — оказались высвобожденными .”[3, с. 5]
В самом произведении выясняется, что у райской жизни на тропическом острове есть оборотная, “ночная” сторона. В чём сущность этой оборотной стороны? Есть некий таинственный Зверь, появляющийся ночью, внушающий “первобытный лесной ужас” и несущий зло; республика не справляется с “народом”; начинается борьба за власть; Ральф — воплощение логики и справедливости — теряет свои позиции, его побеждает “охотник”, который устанавливает кровавую диктатуру.
Смысл происходящего открывается Саймону, мальчику, наделённому интуицией. Выдуманный ребятами “зверь” (страх, навеянный ночными тропиками живущего своей жизнью острова) заключён в них самих: “Может, зверь этот и есть . Может . это мы сами” [3, c. 165]. Он один подозревает сатанинское начало, понимает смысл кабаньей головы, насаженной на кол (“повелителя мух”, или “Вельзевула, дьявола тьмы”), как символ тех сил, которые способствуют превращению “охотников” в убийц.
В одиночку Саймон бесстрашно “разоблачает” зверя. Он освобождает труп от верёвок, чтобы спасти детей от их страха. Но о героическом поступке Саймона узнаём только мы, читатели. Саймон трагически погибает.
Что такое Повелитель мух? Свиная голова, насаженная на кол посреди поляны Джеком и его охотниками в подношение “зверю”. Голова названа Повелителем, то есть получает свой чин, потому что обсижена слетевшимися на кровь мухами.
“Ты же знал, правда? Что я часть тебя самого?” — слышит Саймон голос Повелителя мух. Он не может отвести взгляда “от . издревле неотвратимо узнающих глаз”[3, с. 150].
Сюжет Голдинга представляет собой, по его собственному выражению, не сказку, а миф. Под сказкой он понимает придуманную вещь, лежащую на поверхности, в то время как миф для писателя - нечто выходящее из самой сути вещей в древнем смысле слова: ключ к существованию, смысл жизни, опыт как целое.
Литература.
1. Кьеркегор С. Страх и трепет. Понятие страха. Болезнь и смерть- М., Республика, 1993.
2. Хайдеггер М. Бытие и время. – М., Ad Marginem, 1997.
3. Голдинг У. Повелитель мух. М., Педагогика, 1990