Пенитенциарная система дореволюционной России

Пенитенциарная система дореволюционной России § 1. Правовые Российская тюремная система вступила в XX век, основы системы имея в своей основе достаточно серьезную пра-исполнения вовую базу, разработка которой осуществлялась, уголовных главным образом, в течение 30-90-х годов преды-наказаний дущего столетия. Два основных правовых доку­мента определяли содержание деятельности системы исполнения уголовных наказаний: Устав о содержащихся под стражею (1890 г. с изменениями 1906, 1908 и 1909 гг.) и Устав о ссыльных (1909 г.)'.
Основные нормы этих уставов базировались на положениях Свода учреждений и уставов о содержащихся под стражею и ссыль­ных 1832 г., который в свою очередь вобрал в себя нормы отдельных частных инструкций (Московской 1804 г., Петербургской 1819 г.), рег­ламентировавших некоторые вопросы организации тюремного быта, и Общей тюремной инструкции 1831 г., впервые в истории Россий­ского государства объемно и всесторонне определившей деятель­ность системы мест заключения, порядок и условия отбывания арес­тантами наказания, формы и методы пенитенциарно-карательного воздействия на них. Общеизвестно, что изменения общественно-политических и со­циально-экономических отношений, внутренняя криминогенная об­становка в государстве вызывают потребность в совершенствова­нии видов уголовных наказаний, в том числе связанных с лишени­ем свободы, что неизбежно приводит к корректировке системы их исполнения. Российское государство с такой ситуацией столкну­лось на рубеже XIX-XX столетий. В Законе от 11 декабря 1879 г. были определены основные нача­ла преобразования карательной системы государства, в основу ко­торой были положены следующие виды уголовных наказаний: 1) смертная казнь; 2) каторга, назначаемая бессрочно или на срок с последующим переводом на поселение; 3) ссылка на поселение без срока; 1 4) заключение в исправительном доме; | 5) заключение в крепости; \ 6) заключение в тюрьме; ' 7) арест; .8) денежная пеня'. Уголовное уложение 1903 г. практически без изменения вклю­чило в перечень уголовных наказаний виды наказаний, определен­ных Законом от 11 декабря 1879 г., заменив лишь денежную пеню на денежный штраф2. В рассматриваемых уставах о содержащихся под стражею с учетом изменения системы видов уголовных наказаний и основ­ных направлений реформы тюремной системы 1877-1879 гг., а так­же изменения ее ведомственной принадлежности - передачи в 1895 г. из подчинения Министерства внутренних дел в подчинение Министерства юстиции, раскрывается понятие содержания под стражею. Содержание под стражею понимается: 1) как мера пресечения в отношении лиц, обвиняемых в совер­шении преступлений и проступков; 2) как мера исправления и наказания; 3) как мера, применяемая к неисправным должникам; 4) как мера, применяемая в отношении пересыльных арестан­тов. Для обеспечения реализации указанных целей в гражданском ведомстве создается система учреждений, имеющих свой особый правовой статус, которая включает: 1) помещения для подвергае­мых аресту; 2) арестантские помещения при полиции; 3) тюрьмы губернские, областные и уездные тюремные замки; Санкт-Петер­бургская тюрьма, Московская исправительная тюрьма; 4) исправи­тельные арестантские отделения; 5) тюрьмы для содержания осу­жденных к каторжным работам; 6) пересыльные тюрьмы. Что касается изменения ведомственной принадлежности тюрем­ной системы, то этот шаг был воспринят неоднозначно, в основном с негативных позиций. Выражая последнюю точку зрения, видный государственный деятель и ученый-правовед А. Ф. Кони писал, имея в виду министра юстиции: « . мерзавец Муравьев, вовремя ушед­ший в кусты, совершенно исказил М(инистерст)во юстиции, раз­вратив его состав и присоединив к нему тюремное ведомство (для получения 6 т(ысяч) добавочных и шашки на перевязи), лишенное средств, людей, системы»'. Для определения состояния положения в учреждениях тюрем­ного ведомства на рубеже веков очень важна его оценка: « .лишен­ное средств, людей, системы .» Следовательно, перед организаторами реформы мест заключе­ния одной из основных задач была задача создания системы в ши­роком смысле этого слова, неотъемлемой частью которой являлось правовое обеспечение всех сфер карательно-исполнительной дея­тельности. Прежде всего было обращено внимание на формирование управ­ленческих структур и разработку их функций. В центре Мини­стерство юстиции и Главное тюремное управление с широкими пол­номочиями; на среднем управленческом уровне губернаторы и губернские правления с тюремными отделениями в составе губерн­ского тюремного инспектора, его помощника и определенного шта­та служащих, наделенных довольно большими правами, в низовом звене тюремная администрация во главе с начальниками тюрем и их помощниками, священники, дьяконы и псаломщики при местах заключения, врачи и фельдшеры - составляли единую систему управления организацией исполнения уголовных наказаний. В ни­зовом звене особое место занимала тюремная стража - старшие и младшие надзиратели, в обязанности которой входило обеспечение надзора за лицами, отбывающими наказания в виде тюремного за­ключения. Примечательно, что из вышеописанной системы управления местами заключения закон выделял отдельные места заключения, расположенные в городах Санкт-Петербурге, Царском Селе и Мо­скве, соподчиненность и порядок регулирования деятельности ко­торых отличались от общего правила: они находились в ведении санкт-петербургского и московского губернаторов по принадлеж­ности. Для наблюдения за местами заключения в этих городах уч­реждались особые наблюдательные комиссии в составе представи­телей, избираемых городскими думами, лиц прокурорского надзо­ра, членов благотворительных тюремных комитетов, а также чле­нов, назначаемых Министром юстиции. Сложность комплектова­ния и закрепления кадров надзора вызывала необходимость ус­тановления законом ряда льгот, которые обеспечивали мораль­ный и материальный интерес продолжения службы в тюремной системе. Тюремные надзиратели освобождались от призыва из за­паса в армию и в действующие команды флота, а также службы в государственном ополчении. При условии безупречной службы в тюремной страже в течение пяти лет назначенный им оклад со­держания увеличивался на одну треть; прослужившим десять лет к окладу добавлялась еще одна треть; прослужившим пят-надцать лет назначался за дальнейшую службу двойной оклад со­держания. К числу органов управления тюремной системой государства Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею относит также Общество Попечительное о тюрьмах, учрежденное импера­тором Александром I в 1819 г. по образу и подобию Британского библейского общества. Перед Обществом была поставлена задача нравственного исправления преступников. Достижение этой цели обеспечивалось указанными в его уставе средствами: ближайшим и постоянным надзором над заключенными; размещением их по роду преступлений и обвинений; наставлением их в правилах хри­стианского благочестия и доброй нравственности; занятием их при­личными упражнениями и заключением провинившихся или буй­ствующих из них в уединенное место'.
Устав Общества Попечительного о тюрьмах, в редакции 1890 г., с изменениями и дополнениями, внесенными в него до 1909 г., ста­вил перед Обществом задачи улучшения нравственного и физиче­ского здоровья арестантов, для решения которых оно в свое распо­ряжение получало из казны деньги, отпускаемые на содержание заключенных и тюрем.
Согласно уставу Общество Попечительное о тюрьмах находи­лось под непосредственным покровительством Императора и учре­ждалось при Министерстве юстиции. Устав определял организаци­онно-управленческие структуры Общества, обязанности его коми­тетов, отделений и их директоров, а также условия и порядок их работы. Уставы о содержащихся под стражею, выделенные в рассмат­риваемом Своде в отдельный раздел, в соответствующих главах детально регламентируют порядок и условия организации испол­нения уголовных наказаний в помещениях для подвергаемых аре­сту; при содержании под стражею при полиции в тюрьмах; при содержании приговоренных к заключению в тюрьме за преступле­ния и проступки; при содержании неисправных должников; при содержании в исправительных арестантских отделениях. Характерной особенностью российского законодательства в сфере уголовного наказания и его исполнения являлось наличие ряда правовых актов, нормы которых нередко имели в своей основе один и тот же предмет регулирования, а именно организацию ис­полнения мер уголовного наказания. Пример тому - Устав о ссыль­ных издания 1909 г., который, являясь самостоятельным правовым актом, в то же время весьма тесно был связан с уставами о содер­жащихся под стражею, особенно в части регулирования деятель­ности мест лишения свободы ссыльно-каторжных. Для этих право­вых документов характерным является отсутствие четкого поня-тийного аппарата. По этой причине деятельность одних и тех же учреждений, в которых содержались различные категории осуж­денных, регулировалась одновременно двумя указанными выше пра­вовыми документами. Имеется в виду содержание ссыльно-катор-жных в тюрьмах. Уместно заметить, что подобная практика регу­лирования порядка и условий исполнения уголовных наказаний в виде лишения свободы использовалась в России в 30-е годы и в нача­ле 90-х годов нынешнего столетия. Устав о ссыльных устанавливает два вида исполнения уголов­ных наказаний в виде ссылки за преступные деяния: 1) ссылку в каторжные работы и 2) ссылку на поселение в местности, опреде­ляемые судебными приговорами и административными органами по месту ссылки. В этой связи ссыльные подразделялись на ссыль-но-каторжных и ссыльно-поселенцев. Кроме того, в законе особо выделялась категория арестантов, к которой относились бродяги, в отношении их принимались крайне суровые меры. После отбытия наказания в исправительных арестантских отделениях или тюрь­мах они направлялись на водворение в Якутскую область. Ссылка в каторжные работы рассматривалась как наиболее су­ровый вид уголовного наказания. В перечне уголовных наказаний по тяжести она занимала второе место после смертной казни. Ссыль-но-каторжные по месту отбывания каторжных работ находились в ведении тюремного начальства, в то время как решение вопросов в отношении ссыльно-поселенцев возлагалось на губернские и обла­стные управления. Общее руководство системой исполнения нака­заний в отношении ссыльно-каторжных и ссыльно-поселенцев осу­ществляли Министерство юстиции в лице Главного тюремного управ­ления и Совет по тюремным делам. Труд ссыльно-каторжных использовался в рудниках, на заво­дах, фабриках и производстве других работ в Сибири, часть из них размещалась в тюрьмах, приспособленных для содержания этой категории преступников. Ссыльно-каторжные подразделялись в зависимости от тяжести совершенных ими преступлений и определенных в приговорах сро­ков наказания на три разряда. К первому разряду относились осуж­денные к каторжным работам без срока или на сроки свыше двадца­ти лет; ко второму разряду - осужденные к каторжным работам на сроки от восьми до двадцати лет и к третьему разряду - осужден­ные к каторжным работам на сроки от четырех до восьми лет. Что касается исполнения уголовного наказания в отношении ссыльно-поселенцев, то оно могло быть организовано либо присе-лением их к деревням старожилов в отдаленнейших местах Сиби­ри, либо в новых селениях, создаваемых для этих целей за счет казны. Непременным условием организации исполнения уголовного наказания в отношении ссыльно-каторжных, независимо от разря­да, было причисление их к отряду испытуемых и содержание их в остроге в течение определенного времени, срок которого зависел от принадлежности к разрядам и поведения в остроге. Для каторжных первого разряда время испытания определя­лось следующими сроками: 1) бессрочных - восемь лет; 2) осуж­денных к каторге на сроки свыше двадцати лет - пять лет. Для каторжных второго разряда: 1) осужденных к каторге на срок от пятнадцати лет - два года; 2) осужденных к каторге на срок от десяти до двенадцати лет и свыше восьми до десяти лет - полтора года. Время испытания каторжным третьего разряда определялось: 1) осужденным к каторжным работам на срок от шести до восьми лет - полтора года; 2) осужденным к каторге на срок от четырех до шести лет - один год. В законе подробно регламентировался порядок и условия орга­низации каторжных работ на Нерчинских и Петровском заводах Кабинета Его Императорского Величества, в то время как органи­зация использования каторжного труда на других производствах регулировалась лишь в общих чертах. В начале XX в. в России с особой остротой встали вопросы пра­вового регулирования порядка и условий исполнения уголовного наказания в отношении подростков, совершивших различного рода преступления. Следует обратить внимание на то обстоятельство, что на протяжении довольно длительного исторического периода времени в России отсутствовали не только правовые нормы, но и специальные исправительные учреждения для содержания подро­стков-правонарушителей. Подростки и взрослые содержались в одних и тех же тюремных заведениях, наравне со взрослыми вхо-, дили в этапные партии, испытывали при этом неимоверные стра­дания и лишения. ' Впервые в общегосударственном масштабе особая тревога и оза­боченность о судьбе подростков-правонарушителей была высказа­на на первом съезде представителей воспитательно-исправитель­ных приютов, который состоялся в 1881 г. в г. Москве по инициати­ве попечителя Московского городского исправительного приюта для малолетних Руковишникова". Съезд обратился к правительству с предложениями определить особый правовой статус исправительных учреждений для малолет­них, правовое положение подростков и персонала, источники со­держания этих учреждений, роль родителей в деле воспитания малолетних. Результатом настойчивой работы благотворительных организа­ций, государственных органов в лице педагогических коллективов исправительных учреждений для несовершеннолетних и предста­вителей Главного тюремного управления явилось Положение о вос-питательно-исправительных заведениях для несовершеннолетних издания 1909 г., подготовленное на основе отдельных уставов кон­кретных воспитательно-исправительных приютов, включающих в свою систему на первом этапе всего лишь 11 таких заведений.
В качестве учредителей воспитательно-исправительных учре­ждений, согласно Положению, могли выступать Правительство, земства, города, духовные установления, общественные организа­ции и частные лица. Положение о воспитательно-исправительных заведениях для несовершеннолетних в качестве основной цели этих учреждений утвердило нравственное исправление лиц, в них помещаемых, под­готовку их к честной и трудовой жизни. Эта цель достигается орга­низацией их религиозно-нравственного, умственного и физическо­го развития на основе первоначального общего образования, а так­же обучения практическим профессиям, дающим им возможность добывать средства к существованию собственным трудом. Возраст несовершеннолетних, которые могли быть направлены в воспита­тельно-исправительные учреждения, был установлен в пределах от десяти до семнадцати лет.
Программа обучения несовершеннолетних в воспитательно-ис­правительных заведениях включала: 1) Закон Божий по правилам того вероисповедания, к которому каждый из обучаемых принад­лежал; 2) чтение, письмо и арифметика в пределах программы од­ноклассного начального училища Министерства народного образования. При наличии условий и возможностей учащиеся могли получить элементарные знания и по другим научным предметам; 3) обучение по усмотрению учредителей, ремеслу, земледелию и т. д. Положение предоставило право, с разрешения министра юсти­ции, проведения съездов представителей воспитательно-исправи­тельных заведений и создания их постоянного бюро. Таким образом, постепенно создавалась правовая основа дея­тельности исправительных заведений для несовершеннолетних и в соответствии с ней формировалась и расширялась их сеть. К нача­лу 1917 г. в системе Главного тюремного управления функциониро­вали 57 колоний и приютов, в которых содержались 2570 воспитан­ников'. В числе основных структурных звеньев тюремной системы служ­ба охраны занимает первостепенное место. Охранная функция обес­печивает главное требование исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы - надежность изоляции заключенных. В условиях царской тюремной системы эту функцию выполняли две службы: тюремная стража, в составе старших и младших надзира­телей, обеспечивающая внутренний надзор и внешнее окараулива-ние мест заключения, и конвойная стража, правовое положениекоторой, условия и порядок организации и несения службы регла­ментировались Уставом конвойной службы, утвержденным царским указом в июне 1878 г. с последующими изменениями в редакции 1907 г.' В организационном плане конвойная стража состояла из кон­войных команд, которые в свою очередь, в зависимости от внутрен­ней организации, подразделялись на следующие категории: 1) команды, имеющие особых начальников из штаб- и обер-офицеров, пользующихся правами командиров отдельных ба­тальонов; ' . . . 2) команды, не имеющие особых начальников из офицеров и в этой связи подчиненных: а) в местностях, где имелись уездные во­енные начальники, - этим должностным лицам и б) в местностях, где не было уездных военных начальников, - начальникам мест­ных команд, расположенных в одном пункте с конвойными коман­дами. В строевом и хозяйственном отношении конвойные команды находились в ведении начальников местных бригад и подчинялись на общем для войск основании начальникам гарнизонов и комен­дантам. Организация и общее руководство пересыльной частью арестан­тов возлагались на Начальника Главного тюремного управления. Что касается организации конкретной работы по обеспечению вы­полнения функций конвойной службы, то все конвойные команды находились в подчинении Главного инспектора по пересылке аре­стантов, в обязанности которого вменялись: контроль за несением конвойной службы конвойными командами; личное инспектирова­ние и ревизия делопроизводства конвойных команд в части закон­ного их использования. При Главном инспекторе по пересылке аре­стантов в качестве его порученцев состояли старший и младший штаб-офицеры и обер-офицер. Во время несения службы по сопровождению и окарауливанию арестантов конвойные воинские чины приравнивались к чинам во­енного караула. Согласно Уставу конвойной службы в обязанности службы кон­войных команд входило: а) сопровождение арестантов всех ведомств по железным доро­гам, водным путям сообщения и пешим трактом; б) сопровождение лиц, пересылаемых при этапных партиях; в) сопровождение арестантов при следовании от мест заключе­ния гражданского ведомства к станциям железных дорог, пароход­ным пристаням и обратно; г) сопровождение арестантов в районе городов из мест заклю­чения гражданского ведомства в судебные учреждения, к судебным и военным следователям, к должностным лицам, производящим расследование по уголовным делам, и в другие присутственные места; д) сопровождение отдельно от других арестантов лиц, содержа­щихся под стражей штаб- и обер-офицеров и гражданских чинов военного ведомства, состоящих на действительной службе; содер­жащихся под стражей отставных или состоящих в запасе офице­ров, не лишенных по суду этого звания; приговоренных к заключе­нию в крепости; душевнобольных арестантов; е) сопровождение арестантов гражданского ведомства при выводе их на работы вне тюремной ограды; ж) содействие тюремному начальству при производстве обы­сков в местах заключения гражданского ведомства; з) содействие тюремному начальству при прекращении беспо­рядков среди арестантов в местах заключения гражданского ве­домства; и) наружная охрана мест заключения гражданского ведомства: в виде постоянной меры при условии увеличения штатной числен­ности соответствующих конвойных команд и в исключительных случаях, в виде временной меры, с разрешения командующих вой­сками в округах. Непременным условием этапирования заключенных было нало­жение на отдельные из них категории кандалов и наручников. Со­гласно Уставу конвойной службы обязательному заковыванию в кандалы ножные и ручные подлежали осужденные к каторжным работам без срока мужчины и женщины; в ножные - все осужден­ные к срочной каторге мужчины. В наручниках конвоировались осужденные в ссылку на поселение и бродяги. Наряду с законами в пенитенциарной сфере деятельность мест заключения регулировалась также ведомственными нормативны­ми актами, в числе которых особого внимания заслуживает Общая тюремная Инструкция, утвержденная министром юстиции, сенато­ром А. Хвостовым 28 декабря 1915 г. Действие инструкции рас­пространялось на места заключения гражданского ведомства: а) каторжные тюрьмы; б) исправительные арестантские отделения; в) тюрьмы прочих наименований - губернские и областные, уезд­ные и окружные, следственные, срочные и пересыльные, Петро­градскую одиночную тюрьму, Дом предварительного заключения, Петроградскую женскую тюрьму, Петроградскую временную тюрь­му, Московскую исправительную тюрьму; г) гминные, полицейские, судебно-полицейские и соединенные аресты Привисленского края; д) все арестные дома и помещения, в которых содержались арес­танты тюремного разряда.
Инструкция определяла общие обязанности службы чинов тю­ремной стражи, организацию службы тюремных надзирателей, внут­ренний тюремный распорядок, порядок и условия содержания арес­тантов, порядок их освобождения из мест заключения. § 2. Система, Тюремная система царской России представ-условия и порядок ляла собой сложный комплекс государствен-исполнения но-правовых учреждений с определенным уголовных правовым статусом и организационно-управ-наказаний в виде ленческими структурами, установленными лишения свободы законодательными и ведомственными норма­тивными актами. Результатом реформы тю­ремной системы конца XIX столетия стало образование централи­зованного тюремного ведомства во главе с Главным тюремным управлением, входящего на первых порах в состав Министерства внутренних дел, а с 1895 г. подведомственного Министерству юсти­ции. Главное тюремное управление как орган центрального управ­ления определяло основные направления и содержание реформы тюремной системы, в свою очередь приспосабливаясь к новым ус­ловиям жизнедеятельности государства и общества.
Совершенно новым структурным звеном, не имеющим аналогов в зарубежной пенитенциарной практике, было образование в его составе Тюремной инспекции, на которую возлагались обязанности разработки проектов законодательных актов, проведение ревизий местных тюремных учреждений, руководство их деятельностью. Объем функций и порядок работы тюремной инспекции был регламентирован Временными правилами для первоначального руководства тюремным инспекторам во время командировок с це­лью осмотра и ревизии учреждений, входящих в состав каратель­ной системы'. Эта своеобразная инструкция представляет интерес и для современной деятельности системы мест лишения свободы. В обязанности тюремных инспекторов было вменено: сбор на местах как в отдельных тюремных учреждениях гражданского ве­домства, так и в губернских правлениях и иных присутственных местах, имеющих отношение к тюремной части, различных сведе­ний, необходимых для всестороннего ознакомления с существую­щим положением тюремных учреждений, а также для разработки различных законодательных и административных мероприятий по работе мест заключения; проведение ревизий тюремного хозяйст­ва, делопроизводства в канцеляриях мест заключения и ссылки, а также проверка условий и порядка содержания в тюрьмах лиц, подвергнутых в той или иной форме лишению свободы. Основанием для инспектирования являлся ордер Начальника Главного тюремного управления, в котором определялся объем ра­боты, а также предусматривалась проверка путем личного озна­комления достоверности данных, которые местные карательные учреждения направляли в Главное тюремное управление. Временные правила в деталях определили содержание и мето­дику работы тюремных инспекторов в период их командировок для проверки деятельности мест заключения и их управленческих струк­тур. В процессе проверки тюремные инспектора обязаны были про­верить и отразить в актах ревизии: 1) состояние тюремных зданий, размеры и вместимость поме­щений, предназначенных или приспособленных для содержания заключенных; все условия, касающиеся тюремных зданий, которые могли бы иметь значение при обсуждении вопроса о расширении, перестройке, приспособлении и улучшении мест заключения; 2) состав лиц, содержащихся в каждом месте заключения по категориям: арестанты следственные, пересыльные, подвергнутые лишению свободы вследствие состоявшихся о высылке их пригово­ров крестьянских и мещанских обществ; содержащиеся по отбытии наказания ввиду непринятия их обществами; семейства (жены и дети), следующие за лицами, направляемыми в ссылку; отбывающие наказание, определенное судебным приговором; арестанты-военные, содержащиеся за неимением помещений в местах заключения во­енного ведомства; 3) личный состав администрации каждого места заключения с указанием оклада содержания, получаемого каждым, и кратким указанием на порядок распределения между ними служебных за­нятий, а также на степень подготовленности и пригодности отдель­ных лиц администрации и надзора к успешному исполнению слу­жебных обязанностей; 4) порядок продовольствия заключенных, с обязательной про­веркой практикуемого в каждом месте заключения способа контро­ля за правильностью расходования продуктов питания и точным обозначением суммы, израсходованной в течение предшествующе­го периода (года) на приобретение продовольствия; 5) порядок снабжения арестантов одеждой и отчетности по это­му предмету, с указанием на самый способ заготовки материала для одежды и изготовления последней; 6) порядок освещения и отопления каждого места заключения с обозначением количества светильников и очагов и израсходован­ных на эту статью в течение последнего года материалов и денег; 7) состояние тюремного капитала, имеющегося в губернском тюремном комитете и его отделениях в уездах; 8) организацию работ, введенных в каждом месте заключения или могущих быть введенными по условиям местной промышлен­ности с наименьшими затруднениями в каждой тюрьме, имея при этом в виду, что все потребности собственно тюремного хозяйства должны по возможности удовлетворяться трудом заключенных. Сбор, обобщение и анализ материалов инспектирования обеспе­чивался путем проверки всех частей тюремного хозяйства и дело­производства; всех имеющихся в местах заключения книг как ка­зенного, так и собственного арестантского имущества, всей денеж­ной и кассовой отчетности, наличности всего тюремного имущест­ва, одежды, предметов продовольствия, отопления и освещения; приема заявлений лиц тюремной администрации и надзора, жалоб заключенных в отношении порядка их содержания; законности со­держания заключенных, наличия среди заключенных лиц, срок наказания которых уже истек и для дальнейшего содержания ко­торых под стражею не представляется законом оснований. Что касается полномочий, предоставленных тюремным инспек­торам, то они имели право «беспрепятственного входа во все части мест заключения, личного сношения с содержащимися в означен­ных местах и обозрения всех дел и документов, имеющих какое-либо отношение к тюремному делопроизводству», и в то же время они были не вправе, кроме случаев, когда это поручалось Началь­ником Главного тюремного управления, «делать в местах заключе­ния собственной властью распоряжения». Одновременно с созданием института тюремных инспекторов, в целях обеспечения реализации карательной политики государства, усиления контрольных функций, совершенствования управления местами заключения, учреждается новый коллегиальный орган - Совет по тюремным делам. В состав Совета царским указом вводи­лись лица высшего эшелона власти, представляющие различные ведомства. По замыслу учредителей Совета по тюремным делам, на его обсуждение, по усмотрению Министра юстиции, могли выноситься проекты смет доходов и расходов; вопросы тюремного устройства, пересылки арестантов, исправления заключенных, управления и отчетности и другие, имеющие важное значение для системы мест заключения.
Кроме того, определенные функции по формированию тюрем­ной системы были возложены на Государственный Совет. В его со­ставе выделялось должностное лицо, которому поручалось высшее руководство всей тюремной частью гражданского ведомства с пре­доставлением ему в этом отношении лично и в виде временной меры:
а) прав и обязанностей Министра внутренних дел, как по званию Президента Попечительного о тюрьмах общества, так и по руковод­ству Главным тюремным управлением и б) права голоса при уча­стии в обсуждении вопросов о тюремных делах в высших государ­ственных инстанциях и право заменять Министра внутренних дел в Правительствующем Сенате и в сношениях со всеми местными лицами по означенным делам'. Следует заметить, что эта мера не оказала существенного влия­ния на деятельность Главного тюремного управления. Оно посте­пенно набирало силу, увеличивало объем функций путем присое­динения центральных и местных органов тюремного управления, распространяя власть на новые категории тюремных учреждений. В 1902 г. в его структуре образуется новое делопроизводство по организации арестантских работ, в этом же году - бухгалтерия. В 1904 г. упраздняется Тюменский приказ о ссыльных, его функции по распределению ссыльных по Сибири передаются Главному тю­ремному управлению, причем в то же время в его составе учрежда­ется особый архив для хранения дел о ссыльных. В 1906 г. при Главном тюремном управлении учреждается Центральное дакти­лоскопическое бюро. В связи с изданием в 1908 г. Нормального ус­тава обществ патроната контроль за деятельностью указанных обществ возлагается на особого чиновника, непосредственно подчи­нявшегося Начальнику Главного тюремного управления. В составе Главного тюремного управления в 1908 г. выделяется особое дело­производство, в функции которого вменяется разработка законода­тельных и других принципиально важных для тюремной части во­просов. С 1893 г. Главным тюремным управлением начинает издаваться ежемесячный журнал «Тюремный Вестник». Первоначальный объ­ем журнала 3-5 печатных листов, в 1909 г. этот объем увеличива­ется до 8 печатных листов, в 1909 г. - до 12, а с 1912 г. - до 20 печатных листов. Журнал являлся источником официальных дан­ных, имеющих безусловно руководящее значение для работников тюремного ведомства. На его страницах публиковались важнейшие материалы по тюрьмоведению, исследовались проблемы тюремной практики. Кроме журнала «Тюремный Вестник» Главное тюремное управление выпускало и другие издания в качестве справочных материалов, пособий для местной тюремной администрации'. Организационная структура Главного тюремного управления включала 15 делопроизводств. Его штат состоял из 56 классных чинов. Кроме того, в управлении на канцелярских должностях ра­ботали немногим более 40 человек. Классными чинами комплекто­вались должности начальника Главного тюремного управления, его помощников, инспекторов, правителя канцелярии, старших дело­производителей, делопроизводителей, помощников делопроизводи­телей, заведующего статистической частью (он же архивариус), бухгалтера, помощника бухгалтера, секретаря при начальнике Глав­ного тюремного управления, экзекутора, журналиста, инспектора по медицинской части, архитектора, помощника архитектора, кан­дидатов на тюремные должности. Расширение объема функций аппарата управления, усложне­ние задач, решаемых им в новых условиях, требовало совершенст­вования его организационных структур. В 1912 г. Министр юстиции разграничивает все делопроизводство Главного тюремного управ­ления на обособленные отделы, «поставив во главе каждого из них особое должностное лицо и присвоив ему более или менее само­стоятельное положение по заведованию соответствующим отделом». Всего, не считая Главной инспекции по пересылке арестантов, было девять отделов со следующим характером деятельности: 1) личный состав служащих по тюремному ведомству - по час­ти назначения, перемещения и увольнения их, предания суду, на­граждения и т. п.; 2) оклады содержания классных чинов тюремного ведомства, пенсии и пособия, канцелярские и хозяйственные средства мест заключения и тюремная стража; 3) распорядительная часть (внутренний распорядок в местах заключения) и размещение арестантов; 4) строительная часть; 5) хозяйственная часть (продовольствие, лечение и вещевое до­вольствие арестантов, отопление и освещение мест заключения); 6) арестантские работы; 7) счетная часть, составление смет и бухгалтерии; 8) законодательная и статистическая часть (составление зако­нопроектов, а также годовых отчетов по Главному тюремному управ­лению, различных справочных изданий и проч.); 9) воспитательно-исправительные заведения и общества патро­ната. На содержание чинов Главного тюремного управления в 1912 г. было затребовано 152 450 руб.1 Осуществляя ведомственную реформу, центральный орган тю­ремного управления внимательно изучает практику исполнения наказания в зарубежных государствах, формы и методы управлен­ческой деятельности, систему и структуры пенитенциарных учре­ждений. Многие элементы организации работы зарубежных управ­ленческих аппаратов Главное тюремное управление заимствовало и с учетом своей специфики внедрило в практическую деятель­ность. В частности, по примеру местного управления тюрьмами Парижа в составе Главного тюремного управления было учрежде­но постоянное совещание и разработано положение о порядке его работы. Совещание работало под председательством Начальника Главного тюремного управления, в его состав входили помощник начальника, главный инспектор пересылки арестантов, тюремные инспекторы, старшие и младшие делопроизводители2. На содержание реформы тюремной системы серьезное влияние оказали решения и рекомендации международных тюремных кон­грессов, постоянным участником которых являлось Российское го­сударство. Международные тюремные конгрессы, зародившиеся по инициативе частных прогрессивных деятелей, поставивших своей целью совершенствование на гуманистических началах деятельно­сти мест заключения, защиту личности преступника от произвола и бесчеловечного отношения, внесли весомый вклад в тюремное строительство многих государств международного сообщества, в том числе и России. По инициативе частных лиц такие конгрессы были проведены в 1846 г. во Франкфурте, в 1847 г. в Брюсселе, в 1857 г. опять во Франкфурте. С 1872 г. тюремные конгрессы приобретают характер межгосу­дарственного сотрудничества в вопросах совершенствования пени­тенциарных систем, начало которому положил Первый междуна­родный тюремный конгресс, состоявшийся в этом году в Лондоне. На Втором международном тюремном конгрессе в 1878 г. в Сток­гольме было принято решение об образовании постоянной Между­народной пенитенциарной комиссии из числа делегатов тех прави­тельств, которые пожелают принять участие в ее работе. Россия выразила согласие участвовать в работе комиссии, для чего было принято решение ежегодно ассигновать восемьсот рублей, из при­нятого расчета от 25 до 50 франков с каждого миллиона населения.
В 1890 г. Россия в Петербурге принимала участников третьего Международного тюремного конгресса и в дальнейшем в дореволю­ционный период участвовала в конгрессах, проходивших: в 1895 г. в Париже, в 1900 г. в Брюсселе, в 1905 г. в Будапеште, в 1905 г. в Вашингтоне. Безусловно, решения международных тюремных кон­грессов наложили определенный отпечаток на развитие тюремной системы Российского государства. В этой связи вести разговор об ис­ключительно российском характере и содержании тюремной систе­мы России представляется весьма сомнительным. Хотя особенности российского характера в тюремной системе проявляли себя постоян­но, особенно в вопросах организационно-управленческих.
Наиболее отчетливо это прослеживается в централизации управ­ленческой функции в Главном тюремном управлении, являвшейся следствием изменения социально-экономических условий, роста классовых противоречий, настойчивости российского правительст­ва в постоянном поиске путей приспособления тюремной практики к изменяющейся обстановке. Эволюция социально-экономической системы царской России, вызванная неизбежными классовыми конфликтами и противоречи­ями, попытками их разрешения частными, второстепенными ре­формами, накладывала свой отпечаток и на содержание исполне­ния наказания в виде тюремного заключения. В борьбе с общеуго­ловной преступностью самодержавие делало ставку в основном на тюремную изоляцию заключенных. А это, в свою очередь, требова­ло единообразия в проведении карательной политики. Обосновы­вая необходимость совершенствования системы управления мес­тами заключения, главное тюремное ведомство обращало внима­ние на следующее обстоятельство: « . деятельность Губернских Правлений проявлялась в крайне неопределенных формах и была по преимуществу направлена на арестантов разряда пересыль­ных, а тюремные комитеты Общества Попечительного о тюрьмах там, где они действовали, являлись со значительно более широкими прерогативами, нежели может быть целесообразным с точки зре­ния благоустроенной тюремной системы. Центральный орган Уп-равления местами заключения и общегубернская администрация не считали даже обязанными проявлять свою власть в форме реви­зии и контроля .»'. Исследования свидетельствуют, что функционирующие в гу­берниях тюремные комитеты Общества Попечительного о тюрьмах лишь номинально относились к системе управления местами за­ключения. На деле же их роль была крайне ничтожна. Поэтому реформа тюремной системы, не упраздняя эти комитеты, преду­сматривала создание управленческого звена тюремной системы на губернском и областном уровнях с определенными правомо­чиями. На этом уровне управления местами заключения граждан­ского ведомства высшая власть принадлежала губернаторам, на­чальникам областей и градоначальникам. Им вменялось в обязан­ность наблюдение за благоустройством мест заключения, а также контроль за исполнением всех постановлений правительства и по­рядком содержания заключенных. Губернаторам предоставлялось право назначения, перемещения и увольнения от должности на­чальников тюрем и их помощников, состоящих в должностях от XIV до VII класса включительно. Законом от 31 марта 1890 г. для местного заведования тюремной частью были учреждены в некото­рых местностях губернские тюремные инспекции. В течение 1890- 1896 гг. такие инспекции были созданы в 24 губерниях2. Процесс становления их затянулся на долгие годы. Достаточно сказать, что в течение 1909 и 1910 гг. новых инспекций было учреждено только 193. К началу 1913 г. численность губернских тюремных ин­спекторов составляла 35 человек и исполняющих эти должности - 21 человек4. В то время как на территории 64 губерний размещалось 507 тюрем и 54 тюрьмы - на территории 15 областей6. Порядок образования губернских тюремных инспекций преду­сматривал рассмотрение проектов документов по этим вопросам в Государственном Совете, решение которого утверждалось царским указом. Губернские тюремные инспектора и их помощники назна­чались Главным тюремным управлением. Причем согласия губер­наторов на такое назначение не требовалось. С введением должности губернского тюремного инспектора он становится фактически главою местного тюремного управления. Его служебные функции можно условно подразделить на четыре основных направления: 1) контроль и надзор за деятельностью ме­стных карательных учреждений; 2) руководство местной тюремной администрацией; 3) возбуждение ходатайств перед Главным тю-ремным управлением об удовлетворении нужд местных тюрем; 4) обобщение тюремной практики и представление отчетов в Глав­ное тюремное управление. Для осуществления своих функций ин­спектор наделялся определенной дисциплинарной властью. Комплектование должностей губернских тюремных инспекто­ров и их помощников осуществлялось из числа чинов Главного тю­ремного управления, а также чинов судебного ведомства и проку­рорского надзора. Устанавливался обмен служащими между мест­ными и центральными органами тюремного ведомства'. На примере Оренбургской губернской инспекции можно судить о структуре, объеме функций и качественном составе губернского звена тюремного ведомства. В ее состав входили губернский тю­ремный инспектор, помощник тюремного инспектора, секретарь при тюремном инспекторе, старший делопроизводитель, делопроизво­дитель, два помощника делопроизводителя. Кроме штатных чинов в канцелярии работало 10 канцелярских чиновников и писцов. Текущая работа в губернской тюремной ин­спекции концентрировалась в трех делопроизводствах: 1-е делопроизводство (административное). В его обязанности входило исполнение приговоров судебных и сельских обществ о выдворении порочных лиц из губерний; распределение в своей гу­бернии лиц принудительно удаленных из других местностей; раз­решение вопросов о переводе арестантов из одного места заключе­ния в другое; переписка по прошениям и жалобам арестантов, ка­сающихся исполнения судебных приговоров о принудительно уда­ленных; изготовление одежды для арестантов; обмундирование и вооружение надзирателей; 2-е делопроизводство (хозяйственное). На него возлагалось со­ставление годовой сметы по казенным кредитам; распределение, расходование и вообще вся переписка по казенным кредитам; веде­ние дел о залогах надзирателей; разработка табеля на содержание арестантов и переписка по представлению их; ведение дел по най­му зданий по тюремному ведомству; капитальный и текущий ремонт; содержание служащих; ведение бухгалтерских книг; делопроизвод­ство по канцелярии попечительства над Илецким исправительным отделением и по канцелярии комитета с представлением смет и отче­тов органов Общества Попечительного о тюрьмах. 3-е делопроизводство (секретарское). В нем концентрировались личная переписка инспектора; все распоряжения по местам заклю­чения; личные дела служащих; производство в чины, испрошение наград служащим, а также директорам тюремных комитетов и от­делений; дела по жалобам на действия тюремной администрации и стражи; информация по побегам и происшествиям в тюрьмах; све­дения о малолетних и несовершеннолетних преступниках; делопро-изводство по сборному тюремному капиталу, взысканию поручи­тельских сумм; дела о заразных заболеваниях в местах заключе­ния; отчетность по ведению арестантских работ; отчетность по раз­личным предприятиям, ведущимся в местах заключения (ткацкое, алебастровое, пимокатное, гончарное, кирпичное и ассенизацион­ный обоз), рассылка книг.
Общая численность служащих инспекции составляла 17 чело­век. На их содержание, за исключением тюремного инспектора и его помощника, выделялось в год 3283 руб. 98 коп.1 Главное тюремное управление рассматривало Тюремную ин­спекцию в качестве основного руководящего звена в системе управ­ления местами заключения. По мнению Начальника Главного тю­ремного управления А. П. Соломона, « .эти обстоятельства побуж­дают с особой тщательностью относиться к выбору лиц, назначае­мых на должности губернской инспекции. Помимо нравственных качеств от этих лиц следует требовать: знание законоположений, относящихся по тюремной части, достаточного опыта в делопроиз­водстве, знакомства с внутренними тюремными порядками и с тю­ремным хозяйством. Сверх этого весьма важным условием являет­ся личная, возможно близкая известность Главного тюремного управ­ления и отсюда уверенность, что чинам инспекции будет вполне усвоено направление, даваемое делу из центра»2.
Вместе с тем подбор кадров на должности губернской инспек­ции на практике вызывал серьезные затруднения. Служащим это­го звена, как и в целом аппарату государственной власти, были . присущи мздоимство, взятки, злоупотребления по службе. В течение 1896-1900 гг. восемь тюремных инспекторов и один помощник ин­спектора были уволены из тюремного ведомства «вследствие обна­руженных предосудительных поступков. Одно лицо было отдано под суд и приговорено к ссылке на житье»3. Качественный состав кадров губернских тюремных инспекций не отличался высокой общей и профессиональной подготовкой. Среди губернских тюремных инспекторов и их помощников всего лишь около 25% имели высшее образование; из состоящих при губерн­ских тюремных инспекторах секретарей дипломы об окончании высших учебных заведений имели только 20%4. Губернской тюремной инспекции в управленческой иерархии отводится особое место. Она выступает в качестве главного организующего звена реализации требований законодательства в сфере исполнения наказания, а также ведомственных инструкций, регламентирующих порядок и условия отбывания тюремного на­казания. Основу тюремной системы составляли места заключения, виды которых были закреплены в Уставах о содержащихся под стражею и Уставе о ссыльных. К ним относились помещения для подвергае­мых аресту, тюрьмы различных наименований и исправительные арестантские отделения. Помещения для подвергаемых аресту, или арестные дома, явля­лись в системе мест заключения довольно распространенным видом исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы. На 1 ян­варя 1917 г. в арестных домах и помещениях при полиции, волостных правлениях содержались 21 550 заключенных под стражу'. Право­вые и организационные основы деятельности помещений для под­вергаемых аресту были определены Законом от 4 июля 1866 г.; пос­ледующие изменения и дополнения в правовом и организационном регулировании исполнения ареста нашли свое закрепление в уста­вах о содержащихся под стражею. Закон определил основные условия организации исполнения наказания в виде ареста, а именно: устройство и содержание аре­стных домов, а также нормы жилой площади на каждого аресто­ванного; порядок размещения арестантов по полу, возрасту и со­словию; раздельное содержание подсудимых от приговоренных к аресту; снабжение заключенных одеждой и бельем; довольствие пищею; полезную занятость их и вознаграждение за выполненные работы; лечение больных арестантов; порядок подачи заключенны­ми просьб и жалоб и способ их решения; способы препровождения пересылаемых заключенных; порядок и условия изъятия денег, ценных вещей и других предметов, представляющих опасность во время отбывания наказания; порядок и условия разрешения прогу­лок, свиданий; запреты на различного вида увеселения, игры; виды наказаний за нарушения требований дисциплины и т. д. В развитие закона издается Руководство для попечителей и смотрителей арестных домов, включающее в себя Правила о по­мещениях для подвергаемых аресту, Инструкцию об устройстве аре­стных помещений, Инструкцию Попечителям и Смотрителям арест­ных домов в развитие правил о помещениях для подвергаемых аре­сту по приговорам Мировых Судей. В указанных правовых докумен­тах довольно детально на основе действующего законодательства из­ложены основные принципы и требования к организации исполнения ареста, порядок и условия содержания арестантов2. В Инструкции об устройстве арестных помещений изложены общие требования к строительству, оборудованию и обеспечению бытовых условий содержания арестантов. В частности, обращалось внимание на выбор места строительства арестных домов: жилые помещения должны были находиться на сухой почве; окна должны быть обращены на солнечную сторону; вблизи не должны нахо­диться ни стоячая вода, ни болотистое место. При размещении заклю­ченных рекомендовалось помещать в одну комнату не более 10 человек. При этом для лиц, распространяющих от себя тяжелый неприятный запах ввиду различных заболеваний, должны были выделяться отдельные комнаты или камеры с увеличением куби­ческого содержания воздуха на одного человека в два раза по срав­нению с обычным содержанием, предусматривающим эту нор­му, - не менее 54 куб. аршин с учетом наличия кроватей и другой мебели. Площадь, отводимая для каждого заключенного, с размещением на ней кровати и других вещей должна быть не менее 12 квадратных аршин. Высота жилой комнаты должна быть от 4 до 5 аршин. В Инструкцию Попечителям и Смотрителям арестных домов в развитие правил о помещениях для подвергаемых аресту включе­на специальная глава, определяющая порядок содержания аресто­ванных. По поступлении в арестный дом каждому заключенному отводится спальное место с постельными принадлежностями. Ему также вручается особый билет с указанием звания, фамилии и имени, характера совершенного им проступка и срока заключения. Билет находится на постоянном хранении у арестованного и предъ­является им по требованию начальства. Казенная одежда выдается арестованному только в тех случаях, если он доставлен в ветхом и грязном платье. Мужчины должны содержаться отдельно от жен­щин, несовершеннолетние от взрослых. Для арестованных из при­вилегированных сословий отводились особые комнаты. Установленный в арестном доме внутренний распорядок пре­дусматривает время утреннего подъема, уборку помещений, поверки арестованных, утренние и вечерние молитвы. Арестованные из про­стого звания по распоряжению смотрителей могли привлекаться в порядке очередности к работам по хозяйственному обслуживанию арестного дома. На работах вне арестного дома заключенные могли быть использованы при соблюдении следующих условий: а) по их желанию; б) с разрешения попечителей; в) только на обществен­ные, но не частные; г) только в месте нахождения арестного дома. Допускались ремесленные работы в камерах на нужды или в поль­зу заключенных. Порядок организации питания арестованных и размер кормо­вых денег определялись уездными земскими собраниями или ко­митетом Общества Попечительного о тюрьмах. Арестованные име­ли право питаться из общего котла или получать деньги на питание из кормовых.
Лица, отбывающие срочный арест, имели право на переписку без ограничения и на свидание один раз в неделю. Обвиняемым, содержащимся под предварительным арестом, такая возможность предоставлялась только с разрешения соответствующей власти, по гтг-птйновлениго которой он задержан. Арестованным, отбывающимсрочный арест, при соблюдении определенных условий могли быть разрешены отлучки из мест заключения.
Примечательно, что расходы на содержание арестных домов правительство переложило на счет земских средств. В системе мест заключения самодержавной России преимуще­ство составляли тюрьмы, в стенах которых содержались самые разнообразные по правовому положению заключенные под стражу: 1) состоящие под следствием и судом, обвиняемые в преступлениях и проступках, для пресечения им способов уклонения от следствия и суда; 2) осужденные на временное заключение в тюрьме; 3) лица, определенные на кратковременный арест по приговорам общих су­дов, принадлежащие к сословиям, не подвергавшимся телесным наказаниям до издания Манифеста от 11 августа 1904 г., отменив­шего телесные наказания; 4) неисправные должники в тех местно­стях, где отсутствуют специальные заведения для содержания ука­занной категории заключенных. Кроме того, в тюрьмах содержа­лись пересыльные арестанты, ссыльные всех разрядов, впредь до их высылки, и военные арестанты в случаях, законом установ­ленных. Численность заключенных в тюрьмах России составляла: в 1898 г. - 83 209 человек, в 1909 - 180 206, в 1913 - 124 418, на 1 января 1917 г. - 152 052 человека'. В Европейской части России и Сибири функционировало до 1917 г. 13 каторжных тюрем, в которых в первой половине этого года содержалось в среднем 5009 ссыльно-каторжных, в то время как общая численность осужденных к каторжным работам составляла 36337 человек2. Из каторжных тюрем печальной славой пользовались Шлиссельбургская, Александровская, Владимирская, Орловская. Особое место в системе мест заключения занимала Нерчинская каторга, находящаяся в ведении Кабинета Его Императорского Ве­личества. Организация деятельности Нерчинской каторги регули­ровалась специальными Правилами об управлении Нерчинской каторгой. Управление каторгой возлагалось на Военного губернато­ра Забайкальской области с предоставлением ему права опреде­лять штатную численность надзирателей и размеры денежного со­держания в пределах отпускаемых казной сумм. Начальник Нер­чинской каторги при наложении на ссыльно-каторжных и ссыльно­поселенцев взысканий и наказаний наделялся правами тюремного инспектора. Уставы о содержащихся под стражею предусматривали раз­дельное содержание: лиц мужского пола от лиц женского пола; малолетних и несовершеннолетних от взрослых; дворян, чиновни-ков и лиц иных привилегированных сословий от людей низшего состояния. Следует заметить, что установленный законом порядок раздель­ного содержания не всегда соблюдался, особенно относительно мало­летних и несовершеннолетних. По данным профессора С. В. Позны-шева, совместно со взрослыми в общих камерах содержалось: в 1905 г. - 11 малолетних в возрасте от 10 до 14 лет и 445 несовер­шеннолетних в возрасте от 14 до 17 лет; в 1908 - соответственно 93 и 1424; в 1912 г. - 246 и 2803'. Согласно уставам о содержащихся под стражею к системе мест заключения были отнесены исправительные арестантские отде­ления. К концу XIX в. функционировало 32 таких учреждения с численностью арестантов 13 770 человек2, в начале 1917 г. числен­ность содержащихся в исправительных арестантских отделениях составляла 26 737 арестантов3. Исправительные арестантские отделения предназначались для содержания в них по приговорам суда заключенных мужского пола в возрасте не моложе 17 и не старше 60 лет, способных к выполне­нию работ, требующих физического здоровья. Как правило, в эти учреждения направлялись по распоряжению губернаторов арестан­ты по приговорам тех губерний, на территории которых исправи­тельные арестантские отделения находились. В случаях, когда от­сутствовали такие учреждения на территориях отдельных губер­ний и областей, осужденные к наказаниям с содержанием в испра­вительных арестантских отделениях, по согласованию с соответст­вующими властями, направлялись в ближайшие к их месту жи­тельства арестантские отделения. При наличии условий исправительным арестантским отделени­ям разрешалось заводить огороды, продукты с которых частично шли на продовольствие отделения, но лишь в самой необходимой мере, остальные на продажу. Вырученные при этом деньги пере­числялись на счет экономического капитала отделения. В учреждении заключенные разделялись на отделения с уче­том возраста, при этом не рекомендовалось направлять в одно от­деление лиц со слишком большой разницей в возрасте. Численный состав отделений и размещение арестантов в зависимости от сте­пени их исправления определялись начальником исправительного арестантского отделения. \ • Реальная сущность карательной политики государства, ее цели, пути их реализации проявляются не только в системе учреждений •для исполнения наказаний, но, главным образом, в содержании и условиях отбывания наказания. И это прежде всего относится кбыту заключенных, ибо в тюремном быте отражается степень забо­ты государства о человеке, преступившем закон, создании ему ус­ловий отбывания наказания, препятствующих разрушению здоро­вья, деградации его как члена общества. В этом отношении, как свидетельствуют материалы инспекти­рования тюремных учреждений, докладные записки губернаторов и других должностных лиц, жалобы арестантов, заключения по результатам проверок, условия и порядок содержания заключен­ных, безусловно, нельзя было признать благополучными. Постоян­ным спутником тюремного быта являлось чрезмерное переполне­ние тюремных помещений. В ряде губерний и областей при норме 2 куб. сажени на одно тюремное место на нем размещалось от трех до пяти человек'. Переполнение порождало эпидемические болезни среди арестан­тов, нередко угрожая заразою и свободному населению. Минский вице-губернатор доносил в Главное тюремное управление о положении в Бобруйской тюрьме следующее: «Построенная на 40 мест тюрьма вмещает иногда до 260 человек. При подобной скучен­ности в 1908 и 1909 году между заключенными развился тиф - выразившийся в 250 заболеваниях. Ничто не гарантирует, что заболевания эпидемическими болезнями могут появиться еже­минутно и выразиться в более острой форме .»2. В заключении прокурора Тамбовского окружного суда по про­верке жалобы заключенного Краппа на произвол и антисанитар­ные условия содержания в Козловскои тюрьме признается, что ука­занная тюрьма « .вообще неудовлетворительная в санитарном от­ношении, имеет как снаружи так и внутри довольно грязный и неприглядный вид. Крайняя сырость в некоторые камерах, сопро­вождаемая специфическим запахом затхлости, и испорченная в них вследствие этого атмосфера, в связи с многочисленными заявле­ниями арестантов об испытываемой ими головной боли вынудили прокурорский надзор еще годом раньше обратить на это явление внимание местного Тюремного отделения»3.
Наряду с переполнением тюрем существовала еще более ост­рая проблема, связанная с состоянием их зданий и помещений, ус­ловиями содержания заключенных. В информационных справках по результатам инспектирования, отчетах губернских Попечитель­ных о тюрьмах комитетов специально выделяется эта проблема как одна из наиболее злободневных, требующих незамедлительного ре­шения. Описание состояния Можайской тюрьмы служит наглядным примером отсутствия элементарных условий для сколько-нибудь че­ловеческого существования. Камеры тюрьмы «до того сыры, что при входе, несмотря на открытые окна, отдает сыростью и совер-шенно затхлым воздухом; все стены покрыты плесенью, пол и на­кат над потолком сгнили и местами даже провалились; оконные решетки не держатся на местах от промозглости кирпича и гнило­сти кол од »1.
Не лучшим образом отличалось состояние тюрем на окраинах. «Сахалинская тюрьма, - писал А. Ф. Кони, - пропитанная запа­хом гнили и разложения, переполненная не только людьми, но и отвратительными насекомыми - с разбитыми стеклами в окнах, невыносимой вонью в камерах и традиционной «парашей» - и с надзирательской комнатой, где непривычному посетителю ночевать совершенно невозможно .»2. Таково было повсеместно реальное по­ложение тюремного дела в России. Тюремный быт и состояние здоровья арестантов - одна из на­иболее острых проблем, решение которой требовало принятия не­отложных мер. Общеизвестно, что наиболее важным условием обес­печения сохранения здоровья заключенных является организация их питания. Этот вопрос в течение довольно длительного периода времени решался исключительно местными тюремными властями. Общий порядок продовольствия арестантов был установлен Уста­вами о содержащихся под стражею 1908 г., в мае 1912 г. циркуля­ром Главного тюремного управления определены суточные нормы питания на человека. Расходы по пищевому довольствию арестан­тов относились на счет казенных ассигнований. Устанавливалась единообразная пищевая табель для всех мест заключения и для арестантов всех категорий с учетом содержания главных питатель­ных веществ: белков, жиров и углеводов. Местной администрации разрешалось разнообразить питание арестантов в пределах сумм, предусмотренных пищевою табелью. Пищевая табель устанавливала нормы питания в день на одно­го арестанта в следующих размерах. Обыкновенная порция: печеного хлеба - 2,5 фунта (мука пола­галась ржаная, но она могла заменяться пшеничною, если послед­няя по местным ценам дешевле ржаной); крупы - 40 золотников (крупа бралась гречневая, при отсутствии ее в местной продаже допускалась замена пшеничной, ячневой, пшенной, рисовой и др., которые подешевле); мяса (2-го сорта) - 24 золотника в будничные дни и 30 золотников по воскресным и праздничным дням; сала (фи­лейного или свиного, которое дешевле) - 7 золотников, соли - 7 золотников. На приварок - 1,25 коп. Улучшенная порция: мяса, сала, соли и приварочных денег в тех же размерах, как в обыкновенной порции; хлеба - 2 фунта, белого пшеничного; молока - полбутылки или полтора чайного ста­кана.Усиленная порция (для усиленно работающих): в обыкновенной порции увеличивается хлеба на 1/2 фунта; круп или муки на 8 золотников; сала на 3,5 золотника1. Главное тюремное управление, признавая необходимость и на­стоятельную потребность в переустройстве, расширении и улуч­шении тюремных зданий во всех местностях России, создания нор­мальных условий быта заключенных, обращало внимание прави­тельства на отсутствие необходимых средств для проведения этой работы. Хотя расходы на содержание тюремного ведомства посто­янно росли (в начале реформы системы мест заключения в 1879 г. они исчислялись в сумме около 9 млн. руб., в 1906 г. они удвоились, в 1912 г. превысили 34 млн. руб.), они не покрывали заявлен­ных требований по обеспечению нормального функционирования системы2. В числе лиц, содержащихся в тюрьмах России, выделялась осо­бая категория - государственные преступники, в отношении кото­рых закон и ведомственные инструкции предписывали соблюдать неукоснительный порядок и чрезмерно суровые условия их содер­жания. (^Политические преступники, как по роду, так и по важно­сти преступления их, - говорилось в одном из секретных циркуля­ров департамента полиции, - составляют совершенно особую ка-, тегорию, а поэтому и должны быть содержимы отдельно от прочих заключенных»3. К этой категории арестантов требования излагают­ся однозначно: «должны быть с большою строгостью и неупусти-тельностью соблюдаемы правила надзора за содержащимися под стражей»4. Обеспечивая строжайшую изоляцию политических преступни­ков не только от внешнего мира, но и от общей массы заключенных, правительство, не выражая этого открыто, нередко ставило их на грань между жизнью и смертью, не говоря уже о нравственной стороне дела. На это была направлена вся система надзора, усло­вий их содержания и обращения с ними. Выбирая место для строительства тюрем для этой категории заключенных, лишая фамилии и имени, оно нередко заранее обре­кало их на медленную, мучительную смерть, преследуя цель вы­звать страх у будущих своих противников, внушить мысль о своем всесилии и незыблемости власти. В истории царской тюремной сис­темы особенно мрачную картину представляет Шлиссельбургская каторжная тюрьма. Подробное описание ее расположения изложе­но в отчете старшего врача Шлиссельбурге кого жандармского управ­ления Заркевича: «Открытое положение крепостного островка со стороны озера, следовательно, незащищенность от холодных севе­ро-восточных ветров и частых бурь и обилие в окружности острова воды - делают климатические условия не особенно выгодными для здоровья, так как воздух делается влажным, а влажность или сырость воздуха в связи с холодными ветрами несомненно вредно действует на здоровье»1. /Физическая изоляция политических заключенных от общества, тяжелые и вредные для здоровья условия отбывания наказания ,-' дополнялись лишением их духовной связи с внешним миром. Уста-1 навливались запреты на получение ими газет, периодических из-\ даний. В специальном циркуляре Министра внутренних дел в ад­рес губернаторов излагалась позиции Министерства по этому во­просу. «Имея же в виду, что статьи, печатаемые в газетах и других периодических изданиях, нередко затрагивают вопросы и рассуж­дения несогласные с требованиями приведенного закона, допускаю­щего чтение арестантами лишь книг духовного, нравственного и исторического содержания, и что ознакомление политических аре­стантов с оглашенными в газетах сведениями о совершенных госу­дарственных преступлениях и о лицах, заподозренных в сих пре­ступлениях, может иметь вредное влияние на ход производимых по делам этого рода следствий, я нахожу вовсе не дозволять лицам, содержащимся под стражей по обвинению в государственных пре­ступлениях - независимо от того, ссылаются ли они в администра­тивном порядке, или же осуждены - чтения газет, журналов и других периодических изданий»2. В 1900 г. Главное тюремное управление разрабатывает Прави­ла о порядке чтения содержащимися в предварительном заключе­нии по делам политического свойства, утвержденные министром юстиции. Не исключая, в принципе, возможности чтения ими книг и других изданий, выдаваемых из тюремной библиотеки, а также приобретаемых ими на собственные средства или же поставляемых лицами, с которыми им разрешалось иметь свидания, этот цирку­ляр устанавливал порядок получения литературы, требования к администрации по обеспечению контроля за содержанием посту­пающих изданий. Ограничения на поступление книг и других изда­ний могли быть установлены чинами прокурорского надзора или департамента полиции. Безусловно запрещалось этой категории арестантов знакомство с периодической печатью, вышедшей в те­чение года до дня выдачи заключенному каждого издания. Иная литература, доставляемая извне, передавалась арестанту по мере предварительного ее осмотра. Определение содержания книг и дру­гих изданий, которые могли быть выданы арестанту для чтения, было отнесено, в зависимости от подследственности, на усмотрение чинов прокурорского надзора либо отдельного корпуса жандармов. В их обязанности входил также контроль за тем, чтобы при про­смотре книг не допускалось необоснованное лишение арестантов возможности чтения-
В случае установления попыток арестантов тайным образом общаться между собой или с посторонними посредством использо­вания литературы, они лишались права чтения на сроки, которые определяли чины прокурорского надзора по согласованию с лица­ми, производящими дознание. При этом собственные книги аре­стантов или доставленные извне подлежали уничтожению, о чем их владелец ставился в известность.
В то же время Правила содержали, с нашей точки зрения, весь­ма важное положение, дававшее возможность политическим аре­стантам формировать книжный фонд тюремных библиотек опре­деленной направленности, который впоследствии могли использо­вать другие для своего самообразования. Все собственные книги и другие издания, принадлежащие арестанту, возвращались ему или его родственникам лишь по освобождении его из-под стражи, причем арестантам, достигшим совершеннолетия, согласно Пра­вилам, не возбранялось жертвовать свои книги в тюремную биб­лиотеку'. Настойчивость и стремление тюремной администрации создать своеобразный информационный вакуум вокруг лиц, привлеченных к уголовной ответственности за совершение государственных пре­ступлений, имели под собой серьезную правовую основу- Ограниче­ние гласности во всех сферах государственной и общественно-по­литической жизни страны, исключающая публичность высказыва­ния суждений, противоречащих взглядам и политике правящих классов, являлась общегосударственной генеральной линией цар­ской России. В циркулярном письме, подписанном Столыпиным, так излагалась на этот счет точка зрения правительства: «Совет Ми­нистров признал необходимым поручить Министрам и Главноуп­равляющим отдельными частями озаботиться категорическим под­тверждением подчиненным им должностым лицам о недопустимос­ти с их стороны каких-либо, без ведома и разрешения Главного начальника ведомства, бесед по вопросам управления с сотрудни­ками газет и вообще с посторонними лицами, через которые озна­ченные беседы могут получить нежелательную огласку»2. В своем стремлении ограничить внешние контакты заключен­ных, обвиняемых в совершении государственных преступлений, руководители тюремного ведомства доходили до того, что открыто выражали недоверие представителям собственного же класса, ко­торые по своему положению должны осуществлять надзор за дея-тельностыо мест лишения свободы - директорам и членам тюрем­ных комитетов- В секретной директиве губернаторам Министра юстиции Муравьева № 1 от 7 марта 1899 г- на этот счет говорилось следующее' «Что же касается политических заключенных, то вви­ду особого положения последних, вытекающего из свойства совер­шенных ими преступлений, беспрепятственное посещение их во всякое время членами учреждений Общества Попечительного о тюрьмах представляется неудобным. А потому я признаю необхо­димым установить, чтобы члены тюремных благотворительных ко­митетов и директора губернских тюремных комитетов и уездных отделений, при своих посещениях мест заключения, имели доступ к политическим заключенным не иначе, как по особым на то каж­дый раз разрешениям Вашего Превосходительства - в отношении политических заключенных, отбывающих наказание, и с разреше­ния чинов прокурорского надзора или местных начальников жан­дармских управлений - в отношении тех политических заключен­ных, дела о коих еще не окончены производством»'. В отношении политических противников на стадии исполнения наказания, несмотря на различие форм процессуального принятия решения о наказании - судебную или административную, - нахо­дила выражение единая целевая установка карательной политики правительства: преступник должен быть надежно изолирован. § 3. Цели и задачи На протяжении не одного столетия содержа-тюремной системы, ние деятельности тюремной системы Россий-Основные средства ского государства определялось произволом обращения местной власти в лице ее представителей - с заключенными смотрителей и начальников тюрем- В офи­циальных документах Комиссии по тюрем­ному преобразованию прямо говорится о цели уголовных наказа­ний в виде лишения свободы: «Правительство имело в виду воз­мездие за сделанное зло и ограждение общества от новых преступ­лений»2. «Тюрьма старого времени, - писал С. В, Познышев, - не пре­следовала, да и не могла преследовать никаких исправительных целей. Она должна была сохранять в своих стенах преступника впредь до востребования его властью, а иногда и всю жизнь; она должна была являться достаточным средством устрашения других, дабы им было «неповадно» подражать преступнику. Вот те неслож­ные цели, достижение которых требовалось от тюрьмы и которые она могла достичь, оставаясь в самом ужасном положении- На воротах старой тюрьмы с полным правом можно было бы напи-сать дантовские слова: «О, вы сюда входящие, оставьте надежды навсегда»'. По поводу произвола тюремной администрации и несносных условий содержания арестантов в российских тюрьмах секретарь Говардского общества (Великобритания) Виллиам Таллаки напра­вил начальнику Главного тюремного управления письмо, в котором писал: «Позвольте мне . выразить надежду, что Русское Прави­тельство примет какие-либо меры к тому, чтобы его тюремная сис­тема не навлекла бы как ныне на Ваше Государство стыд и позор перед всем цивилизованным миром .»2. Постоянный рост общественной напряженности, превращение тюрем в рассадник преступности, а с увеличением численности политических заключенных - в своеобразную школу политичес­кого воспитания, заставили правительство пересмотреть свою по­зицию по отношению к определению целей исполнения уголовного наказания в виде тюремного заключения, его содержания. В XX столетие места заключения вошли с качественно новой концеп­цией об исполнении уголовных наказаний. «Явилось убеждение, что наказание не достигает своей цели, если преследует только возмездие и не содержит в способах исполнения элементов испра­вительных, возбуждающих в преступнике желание достигнуть лучшей участи хорошим поведением и отучающих его от празд­ности»3, - к такому выводу пришли члены Комиссии по тюремно­му преобразованию, определяя основные цели и содержание тю­ремной реформы. /^&то принципиальное положение нашло свое правовое закрепле-/ние в Уставе о содержащихся под стражею 1890 г. Перед тюремны-; ми комитетами и отделениями в качестве главной была поставле--чщ задача исправления нравственности заключенных. В отноше­нии задач исправительных арестантских отделений было сказано, что начальникам этих учреждений вменяется в обязанность «ста­раться о нравственном исправлении арестантов». Надзор за испол­нением арестантами «священных обязанностей веры», постоянный контроль за их поведением и внушение им надежды, что с нравст­венным их исправлением они будут постепенно получать облегче­ние в части исполнения наказания - главнейшие, согласно Уставу, средства воздействия на арестантов. Комитетам и отделениям Общества Попечительного о тюрьмах вменялось содействовать тюремной администрации в том, чтобы «заключение вело к нравственному исправлению, а не служило к ожесточению»; духовенство же обязывалось подготавливать арес­тантов «к перенесению заслуженного наказания с христианскою покорностию и раскаянием».Общая тюремная инструкция 1915 г., определяя задачи тюрем­ного персонала, раскрывает содержание работы по нравственному исправлению заключенных. Персонал должен «внушать им пра­вильные понятия о религии, об общих гражданских обязанностях, требующих преданности престолу и отечеству и подчинения суще­ствующим законам и властям». С арестантами чины тюремной стра­жи обязаны обходиться человеколюбиво, спокойно и справедливо, строго требуя от них соблюдения установленного порядка'.
Для решения задач по формированию личности, поведение и образ жизни которой отвечал бы указанным выше требованиям, государство всегда выбирало средства их достижения, в каждом случае приспосабливаясь к изменяющимся социально-экономиче­ским отношениям. Для обеспечения цели устрашения необходимы были средства, внушающие страх и опасения, для достижения цели исправления требовалась серьезная модернизация ранее использующихся средств и выбор совершенно новых, соответствующих гуманному содержа­нию этой цели. Однако как в первом, так и во втором случаях в
• качестве основного средства воздействия на арестантов выступа­ли условия и порядок организации исполнения уголовного нака-. зания, впоследствии получившего обобщенное научное определе­ние - режим отбывания наказания. Изменение условий и порядка отбывания наказания заклю­ченным в зависимости от их отношения к соблюдению установ­ленного, законом порядка в местах заключения признается одним из наиболее действенных стимулов, способствующих их исправ­лению. В законодательство, регламентирующее организацию тю­ремного быта, вводятся понятия отрядов испытуемых и исправля­ющихся. При отбывании наказания в виде содержания в исправи­тельных арестантских отделениях арестанты, зарекомендовавшие ,' себя в течение двухлетнего пребывания в этих учреждениях хоро­шим поведением, исполняющие добросовестно обязанности веры и показавшие прилежание в труде или освоении профессионального | мастерства, по совместному постановлению попечительства, ду-: ховного отца и начальника отделения, с последующим утвержде-, нием губернского правления или градоначальника, могли быть при-I числены к особому отряду исправляющихся. В этой связи они по­лучали отличную от других арестантов одежду. По истечении оп­ределенного времени нахождения в отряде они могли, по усмотре­нию начальника отделения, быть допущены к надзору за работой 1 других арестантов. Осужденные к каторжным работам всех без исключения разря-.' дов после обязательного пребывания в отдельных помещениях в | течение определенного времени, в период которого изучалась личность заключенного и проводилось медицинское освидетельствова- ние; направлялись в отряд испытуемых. При этом бессрочные ка­торжные содержались в ручных и ножных оковах, прочие каторж­ные - только в ножных. Вес кандалов составлял от 5 до 5,5 фунта. В ножных и ручных оковах меньшего веса содержались также жен­щины, осужденные к каторжным работам без срока. Время пребы­вания в отряде испытуемых определялось от одного года (в отно­шении каторжных третьего разряда, осужденных к каторге на сро­ки от четырех до шести лет) до восьми лет (для каторжных первого разряда, осужденных к каторге без срока). Для причисления каторжных к отряду исправляющихся они должны были соответствовать следующим требованиям: в течение времени пребывания на испытании должны подать надежду на ис­правление «доказательствами покорности начальству, воздержа­ния, опрятности и трудолюбия». -^ Перевод в отряд исправляющихся осуществлялся управления­ми, заведующими каторжными работами. В отряде исправляющих­ся каторжные содержались без оков. Высшему местному начальст­ву предоставлялось право использовать их на работах под надзо­ром мастеровых или заводской стражи. Особо отличившимся при­лежным поведением и трудолюбием местное начальство могло по­ручать надзор за другими арестантами, используя их в качестве десятников. По истечении определенного периода времени нахождения в отряде исправляющихся, каторжанам, в зависимости от принад­лежности к разрядам, могло быть разрешено проживание вне от­ряда в комнатах заводских мастеровых, а также постройка дома для себя на земле, принадлежащей заводу, и вступление в брак-История свидетельствует, что непременным атрибутом тюрем­ного быта царской России являлось широкое применение мер, уни­жающих человеческое достоинство, вызывающих физические и нравственные страдания. Для ссыльно-каторжных заключенных устанавливались позорящие знаки в виде двух четырехугольных ' лоскутков отличающегося от самой одежды цвета. В циркулярах центральных органов власти, направляемых на места, предписыва­лось губернаторам «сделать распоряжения и строжайше вменить в обязанность должностным лицам, при обращении приговоров к исполнению, арестантам каторжного разряда брить правую половину головы, а осужденным, ссылаемым на поселение, и бродягам - левую сторону головы»1. Предписывалось также обеспечить порядок, при котором нала­гать кандалы а) на арестантов, содержащихся под стражей по об­винению в тяжких преступлениях, б) на всех осужденных к ссылке в каторжные работы и на бродяг с момента обращения приговора о ,них к исполнению в течение всего времени заключения до отправ­ления в ссылку. Эта мера могла быть применена и ранее указанного в законе срока, и притом в отношении к арестантам всех категорий, пойманным после побега, а равно в том случае, если у них во время содержания под стражей обнаружены предметы или орудия, могу­щие быть использованы при совершении побега'. .' Для поддержания порядка и дисциплины в местах заключения в качестве средства воздействия на арестантов широко применя­лись меры наказания, определенные в Общей тюремной инструк­ции 1915 г. как исправительно-дисциплинарные меры. В тюрьме и исправительных арестантских отделениях к ним, согласно закону, относились: 1) выговор наедине или в присутствии других арестантов; 2) лишение права чтения, кроме книг духовного содержания, на срок не свыше одного месяца; 3) лишение права переписки на срок не свыше одного месяца; 4) лишение свиданий на срок не свыше одного месяца; 5) запрещение приобретать на собственные средства продукты питания и другие, разрешенные в местах заключения, предметы на срок не свыше одного месяца; 6) лишения права распоряжаться половиною заработанных денег на срок до одного месяца; 7) лишение заработка за прошедшее время не более одного месяца, а в более важных случаях - до двух меся­цев; 8) уменьшение пищи до оставления на хлебе и воде на срок не свыше трех дней; 9) арест в светлом карцере на срок не свыше одной недели; 10) арест в темном карцере на срок не свыше одной недели с переводом в светлый карцер и с разрешением прогулки через три дня на четвертый. На арестантов, буйствующих в карцере, разрешилось надевать смирительную рубашку, Арестанты, содержащиеся в исправительных арестантских от­делениях, допустившие тяжкие проступки, могли быть подвергну­ты аресту в светлом карцере на срок не свыше одного месяца, а также аресту в темном карцере на срок не свыше одного месяца, с переводом в светлый карцер и с разрешением прогулки через каж­дые три дня на четвертый день. В перечне видов дисциплинарных наказаний, определенном ус­тавами о содержащихся под стражею, отсутствует такой вид, как наказание розгами. Однако розга продолжает свирепствовать в мес­тах заключения повсеместно. В отчете Воронежского губернского инспектора за 1898 г. указывается, что арестантами допущено 19 маловажных проступков, за что 14 арестантов были заключены в карцер, а 5 наказаны розгами - менее 30 ударов. Более строгие взыскания были применены в трех случаях, когда арестанты были наказаны «закованием в ножные кандалы, из коих два за побег, а один за угрозу надзирателю»2. В тюрьмах Симбирской губернии в 1900 г. за неповиновение, грубость, кражу вещей у сотоварищей были подвергнуты наказанию от 5 до 20 ударов розгами семь чело­век'.
Розга была привычным инструментом для поддержания поряд­ка и дисциплины в местах ссылки. За маловажные преступления и проступки ссыльно-поселенцы согласно Уставу о ссыльных 1909 г. могли быть подвергнуты наказанию розгами до 100 ударов. Такая же участь была определена и для срочных ссыльно-каторжных.
Кроме этого в местах заключения действовали и неформаль­ные меры со стороны самих арестантов, которые нередко весьма эффективно способствовали формированию преступной среды и отвечающей ее требованиям личности заключенного. Эти меры ос­новывались на кулачном праве, жесткой и четкой иерархии в пре­ступном мире. Иногда этот гнет приобретал такие жестокие фор­мы, что не шел ни в какое сравнение с произволом администрации и тяжелыми условиями отбывания наказания, которые предусмат­ривались нормативными актами. Утвердиться в стенах тюрьмы в качестве представителя привилегированной «аристократической» касты - дело довольно трудное и сложное. Занять такое положе­ние можно только путем борьбы, борьбы жестокой. И здесь не по­следнюю роль играет «авторитет» личности, утверждающей свое положение в среде заключенных. На основе изучения характера взаимоотношений и иерархии в стенах тюрьмы А. И. Свирский пишет, что «только тот арестант может пользоваться известным почетом и уважением среди заключенных, который ознаменовал свою порочную деятельность какими-нибудь важными преступ­лениями, который находится в дружеских отношениях с выдаю­щимися знаменитостями тюремного мира; азартно и рискованно играет в карты, или тот, наконец, который обладает необыкновен­ной физической силой. Последнее качество - самое важное для арестанта: перед грубой силой бледнеют все прочие «доброде­тели»2. Внутри тюрьмы эти лица создавали некоторое подобие общин, под их непосредственным влиянием вырабатывался определенный, свой, тюремный кодекс жизни, устанавливались поборы с вновь прибывающих арестантов, так называемое «влазное», которое, не­смотря на официальное запрещение, имело широкое распростране­ние в тюремном быту3. Постоянный рост численности заключенных в условиях чрез­мерного переполнения тюрем, полнейшей бездеятельности арестан­тов являлся источником конфликтов и беспорядков, порождал проблемы не только изоляции преступников, но и исправления их в соответствии с требованиями правящего класса, выраженными в законах царского правительства. Это вынуждало искать новые под­ходы к организации тюремного дела. К тому же международные пенитенциарные конгрессы, непременными участниками которых были представители тюремного ведомства России, побуждали их к активным действиям в решении проблем, которые эти конгрессы ставили в повестку дня- Отмечая классовую сущность тюремной политики Российского государства, все же было бы ошибочно рассматривать ее односто­ронне, лишь с позиции «силового» давления на личность. Следует заметить, что теоретические исследования и обобщения в области тюрьмоведения прежде всего имели целью разработку и внедрение в тюремную практику новых средств, форм и методов воздействия на лиц, лишенных свободы. И, естественно, многие из этих средств были реализованы. С целью стимулирования правопослушного поведения отбываю­щих уголовное наказание, связанное с лишением свободы, законом было введено условное досрочное освобождение, которое могло быть предоставлено арестантам, содержащимся в тюрьмах и ис-: правительных арестантских отделениях, по отбытии ими не менее трех четвертей определенного приговором срока наказания, но не менее шести месяцев- В качестве основного критерия оценки воз­можности представления заключенных к условному досрочному освобождению Устав о содержащихся под стражею устанавливал их одобрительное поведение во время заключения, дающее основа­ния предполагать, что по освобождении из заключения они будут вести добропорядочный образ жизни. Было признано, что непременным элементом реформы тюрем­ной системы должен стать труд- В программах подготовки между­народных тюремных конгрессов неоднократно перед его участни­ками ставились вопросы, каким образом должен быть организован арестантский труд, чтобы по возможности избежать конкуренции, и следует ли отдавать предпочтение хозяйственному способу про­изводства работ в тюрьме или же ведущее место должен занять предпринимательский способ1. Частично ответ на эти вопросы мы находим в материалах Глав­ного тюремного управления, в которых говорится, что «наиболее предпочтительным родом арестантского труда должны быть при­знаваемы работы внутри тюремных помещений, в арестантских камерах или мастерских, как единственно вполне отвечающие по­нятию лишения свободы .» и что Главное тюремное управление «всегда рекомендовало обращать арестантов на внешние работы исключительно лишь ввиду повсеместного переполнения тюрем, отсутствия приспособленных мастерских и в устранение совершен­ной праздности арестантов»2. Признавая необходимость труда в местах заключения, Прави­тельство предпринимает попытки внести элементы организован­ности в это дело. Устанавливается обязательность работ для опре­деленных категорий арестантов, вводятся материальная заинте­ресованность их в результатах труда и порядок его оплаты. Обяза­тельному занятию трудом по назначению администрации подле­жали осужденные к ссылке в каторжные работы; к ссылке на по­селение и водворение; к отдаче в исправительные арестантские отделения; к ссылке на житье, равно и высылаемые по приговорам обществ в Сибирь; к заключению в тюрьме за кражу, мошенничес­тво, присвоение или растрату чужого имущества, прошение ми­лостыни. Виды работ, которыми могли заниматься арестанты как по на­значению тюремного начальства, так и по собственному желанию, определяло Главное тюремное управление. Начальникам, в веде­нии которых находились арестанты, запрещалось использование их на работах для собственной пользы. Арестанты, занятые на работах, в том числе и по хозяйственно­му обслуживанию, имели право на денежное вознаграждение за свой труд. За отчислением стоимости материала, использованного в процессе труда, им назначалось вознаграждение от полученного дохода в следующих размерах: 1) приговоренным к заключению в тюрьме - четыре десятых части; 2) приговоренным к отдаче в ис­правительные арестантские отделения - три десятых; 3) осужден­ным к ссылке в каторжные работы - одна десятая. Не подлежали обязательному занятию работами лица, отбы­вающие наказание в виде ареста; несостоятельные должники и под­вергаемые аресту и заключению в тюрьму взамен денежных взы­сканий; подследственные и подсудимые до обращения приговора к исполнению; добровольно следующие за ссыльными преступника­ми и высылаемые в административном порядке и некоторые Дру­гие категории. Однако в случае, когда арестанты этих категорий добровольно участвовали в выполнении производимых в тюрьмах работ, они получали шесть десятых от заработанных сумм, осталь­ные четыре десятых поступали полностью в доход тюрем'. Главное тюремное управление, рассматривая перспективу раз­вития своей системы, вынуждено было признать невозможность ре­шения вопросов трудового использования заключенных без серьез­ной поддержки государства. Высказывая свое отношение к рефор­ме в этой части, оно подчеркивало, что «обязательность работ в то же время .означает обязанность управлений мест заключения дос­тавить арестантам работы, обязанность же эта в высшей степени сложна и трудна . Поэтому, руководствуясь вышеприведенными соображениями, нельзя не пожелать отмены обязательности работ для присужденных как к заточению, так и к аресту, с предоставле- нием, однако же, управлениям мест заключения назначать на ра­боты тех и других по собственному их желанию»'.
Тем не менее, ясно осознавая пагубность безделья арестантов, Главное тюремное управление принимает определенные меры по обеспечению трудовой занятости заключенных. Постепенно изме­няется отношение к содержанию труда заключенных. Если раньше труд выступал в качестве дополнительного карательного элемента, что весьма наглядно проявлялось в исполнении каторжных работ, то при новом подходе в труде больше выделялись элементы испра­вительные. Основными формами частичного решения рассматри­ваемой проблемы можно назвать использование труда заключен­ных на строительстве Амурской железной дороги, развитие собст­венной производственной базы, аренду каменноугольных копей, по­ставку заключенных частным лицам на условиях подряда.
На строительстве Амурской железной дороги с мая 1910 г. по январь 1916 г. были заняты 2500-3000 заключенных. Ими за этот период времени заработано 4 269 305 руб. 10 коп-, из которых в доход тюремного ведомства было отчислено 289 603 руб. 23 коп. На покрытие издержек по ведению работ отнесено более 3 млн. руб. В 1916 г. были организованы работы по заготовке дров для северных железных дорог в пределах Архангельской и Вологодской губерний. Среднесуточная численность заключенных, используемых на этих работах, составляла немногим более 1500 человек. Валовой заработок определялся в сумме 259 195 руб. 40 коп., из которой в доход тюрем­ного ведомства поступило 67 720 руб. 30 коп и обращено на покрытие накладных издержек по ведению работ 191 475 руб. 10 коп. В течение 1916-1917 гг. на работы по перегрузке угля на стан­циях в Рыбинск поставлялось в среднем среднесуточно 2000-2500 заключенных. С 1909 г. Главное тюремное управление арендовало сроком на 10 лет у горного ведомства Бархатовские копи с обяза­тельством поставлять для Усольского солеваренного завода не ме­нее 1 000 000 пудов каменного угля в период зимней возки. На ка­менноугольных копях работали заключенные Александровской цен­тральной каторжной тюрьмы, среднесуточная численность которых составляла в 1912 г. - 2342 человека, в 1913 - 2166, в 1914 г. - 2306 человек. Из указанного числа заключенных каменноугольны­ми работами были заняты: в 1912 г. - 266 человек, в 1913 - 400, в 1914 г. - 412 человек- Ими добыто угля в 1912 г. - 1 828 940 пудов, в 1913 - 2 375 702, в 1914 г. - 2 535 130 пудов2. Рассматривая проблемы занятости заключенных трудом, сле­дует подчеркнуть, что, для того чтобы успешно решать их, госу­дарство должно не только провозглашать принцип обеспечения трудом одним из ведущих в системе мер воздействия, но и обеспечить его реализацию. А это, в свою очередь, зависит от его экономиче­ских возможностей. Россия эту задачу решить была не в состоянии. Определив на пороге нового XX столетия в качестве основной цели мест заключения исправление арестантов, государство, есте­ственно, было поставлено перед необходимостью выбора адекват­ных средств, форм и методов воздействия, обеспечивающих эф­фективность достижения поставленной цели, а также внесения со­ответствующих изменений в организационно-управленческие струк­туры мест заключения. На формирование правопослушной лично­сти был направлен целый комплекс мер воздействия, решающую роль в реализации которых играла церковь, выполняющая функ­ции духовно-нравственного воспитания и просвещения заключен­ных. Священники, диаконы и псаломщики, согласно закону от 15 июня 1887 г., были отнесены к аппарату управления отдельных мест заключения- При этом по должностному окладу священник приравнивался к смотрителю (начальнику) тюрьмы'. Функции священника по надзору за нравственным исправлени­ем арестантов и содержание его работы в местах заключения полу­чили более детальное развитие в уставах о содержащихся под стра­жею, а также в Общей тюремной инструкции 1915 г. В должност­ном отношении, конечно, кроме отправления богослужения и треб, он находился в подчинении губернатора, губернского тюремного инспектора и начальника места заключения. Священник обязан был постоянно общаться с заключенными, отправлять для них вечерни, утрени, исповедовать их «с увещева­нием о раскаянии и добровольном пред судом признании в преступ­лениях». Кто, когда и где именно был на исповеди из числа содержащихся по уголовным делам - священник должен был со­общать в срочных записках высшему начальству. На священника возлагались обязанности проведения занятий в тюремных школах по Закону Божию и, если это представлялось возможным, по отечествоведению, а также осуществление контро­ля за правильной постановкой преподавания в школе, заведование библиотекой. Ежегодно к 1 февраля он должен представлять под­робный отчет о своей деятельности по части духовно-нравственно­го и просветительного воздействия на заключенных. Считая, что «дело религиозно-нравственного воспитания арес­тантов составляет великую важность и не терпит отлагательства»2, губернские тюремные комитеты разрабатывают программы орга­низации этой работы, содержание которых включает меры к ис­правлению нравственности арестантов, состоящие в посещении за­ключенными православного исповедания тюремных церквей или особо устроенных для молитвословия часовен, в обучении арестан­тов грамоте, в занятии грамотных арестантов чтением назидатель­ных и полезных книг, и в преподавании заключенным изустных поучений местными священниками. В процессе реализации про­грамм предлагается уделять постоянное внимание использованию психологического воздействия на личность заключенного, особо учи­тывать человеческие слабости при формировании отношения к ре­альной деятельности. В местах заключения постепенно начинает формироваться аппа­рат идеологического воздействия на личность заключенного. Этот аппарат возглавляет священник, который выступает в качестве заве­дующего школой и библиотекой; в качестве учителя обычно использует­ся псаломщик; на диакона возлагаются функции библиотекаря К формам духовно-нравственного воздействия относятся школь­ная и внешкольная работа. Школьная работа включает: Закон Бо­жий, отечествоведение, церковное пение, чтение, письмо и счет. Внешкольную работу составляют: богослужение, церковные пропо­веди, духовно-нравственное чтение, библиотечная работа. Церковь взяла на себя роль также в подготовке, издании и рас­пространении специальной целевой религиозной литературы не­посредственно для заключенных. Директор Пермского губернского тюремного комитета протоиерей Попов подготовил и издал брошю­ру «Беседы с заключенными», а также молитвенник для заключен­ных. О цели, которую ставил перед собой протоиерей, можно сде­лать вывод, исходя из анализа содержания одной из молитв, а именно «Сокрушение и моление перед Богом ссыльного», посредством кото­рой осужденному внушались мысли об отказе от побега - «отвра­ти от меня помысел един, еже бежати ми отсюда», всепрощения и смирения, отказа от борьбы с насилием - «еще же даруй ми, Боже. не памятствовати злая на обидившие и обидящие мя, и еже прости им вся их противу меня вины и прегрешения .». В обоснование необходимости выпуска такой литературы приво­дится довод, что «человеку, нравственно и умственно малоразвитому, очень трудно самому общие, церковию установленные молитвы, при­менять к своим потребностям, называемым случайными, в общих молитвах не предусмотренными, обстоятельствами жизни »'.
Без внимания церкви не остается и проблема формирования книжного фонда тюремных библиотек. Перечень литературы, ре­комендованной для библиотек, составлял 122 наименования книг на сумму 33 руб. 45 коп., из них 28 - по Закону Божию, 31 - по словесности, 19 - по истории, 10 - по естествознанию, 16 - по сельскому хозяйству, 5 - по гигиене и медицине2.
Этот перечень дает основание сделать вывод о том, что тюрем­ная администрация и церковнослужители, проводя карательную линию Правительства, исключали доступ к осужденным литерату­ры. которая призывала к серьезным размышлениям о социально-политическом и экономическом развитии государства. В то же время было бы неправильно не замечать эволюции в использовании средств, форм и методов в процессе исполнения на­казания. К 1913 г. в местах заключения России сложилась опреде­ленная система и организационные структуры проведения духов­но-нравственной и просветительной работы. Эти функции в качес­тве штатных должностных лиц выполняли 153 тюремных священ­ника, диакона и псаломщика. Расходы на духовно-нравственное воздействие на заключенных составили: а) на содержание тюремных учителей и библиотекарей - 11 128 руб. 36 коп-; б) на содержание церквей, церковных причтов и отправление богослужения - 151 200 руб. 40 коп.; в) на содержание тюремных школ и библиотек - 14 112 руб. 18 коп. Общее количество церквей, школ и библиотек к этому периоду достигло 1411. Постепенно расширяется круг лиц, привлекаемых к работе с заключенными, более разнообразными становятся формы воздей­ствия на сознание преступников. С октября 1916 г. специально для заключенных, в качестве приложения к журналу «Тюремный Вест­ник», начал издаваться двухнедельный художественно-литератур­ный иллюстрированный журнал «Зерна». В тюрьмах Казанской губернии студентами Казанской духовной академии стали прово­диться чтения религиозно-нравственного и церковно-историческо-го содержания по особо составленным программам. Главным обра­зом эта работа велась в воскресные и праздничные дни. Для иллю­страции и большего усвоения прочитанного стали показываться «туманные картины посредством имеющегося в тюремном отделе­нии волшебного фонаря»2. Однако непременным условием проведения бесед и чтений среди заключенных были требования Общей тюремной инструкции 1915 г.: эти мероприятия не должны: а) отвлекать арестантов от работ; б) возбуждать чувственность и в) касаться событий текущей поли­тической и общественной жизни. Инструкцией подтверждался за­прет на выдачу периодических изданий для чтения арестантам не ранее одного года после выхода их в свет. Получил дальнейшее развитие патронаж как форма оказания общественной помощи заключенным в процессе отбывания ими на­казания, а также после освобождения из мест заключения. Оценивая в целом характер идеологического воздействия на заключенных, следует отметить его существенную особенность - стремление ограничить сознание личности узкими рамками рели­гиозного мышления. Этому способствовали и физическая изоляция заключенного от внешней среды, и духовная - от возможности использования богатств научной мысли и культуры. Глава 2. Пенитенциарная наука и тюремная система Временного правительства России § 1. Тюрьмоведение Пенитенциарная наука в России на рубеже как наука XIX-XX вв. не представляла особого инте-в сфере исполнения реса для общества. По мнению профессора уголовных с. В. Познышева, в России не было спроса на наказаний пенитенциарные знания, потому что вся слож­ность, психологическая глубина и громадное социальное значение пенитенциарного вопроса не осознавались. Тюрьма в России, лишь несколько изменяя свою внешность, по су­ществу, все время оставалась «мертвым домом», по образному вы­ражению Ф. М. Достоевского. «Для несложных целей и примитивной грубости этого мертвого дома, - писал С. В. Познышев, - особых пенитенциарных знаний не требуется. Строгий и распорядительный начальник, крепкие замки и решетки, наружная дисциплина и от­сутствие побегов - вот все, что, казалось, нужно нам для хорошей постановки пенитенциарного дела»'. Такое положение сохранялось практически до конца XIX в. Тюрьмоведение, по общему признанию большинства русских уче­ных конца XIX - начала XX в., зародилось и первоначально разви­валось в качестве составной части уголовного права. Эта позиция наи­более четко выражена в дореволюционных трудах С. В. Познышева, который писал, что Тюрьмоведение «не составляет особой науки, а есть особый и быстрорастущий отдел уголовного права. Он обнимает целый круг разнообразнейших вопросов, при решении которых - постоянно приходится обращаться к заимствованию к целому ряду наук (психологии, психиатрии, гигиены и т. д.)»2. Между тем следует заметить, что впоследствии Познышев одним из первых ученых-пенитенциаристов в работах послереволюционно­го периода стал использовать термин «пенитенциарная наука», относя ее к отрасли знаний, которые освещают «сделанные опыты общими научными идеями». Он видел ее назначение «в проверке этих идей, объяснении и оценке их, а также подготовке на этой основе предложений по улучшению работы пенитенциарных учреждений»3. Несколько иной подход к определению места тюрьмоведения в системе правовых наук был у профессора И. Я. Фойницкого. При­знавая относительную самостоятельность этой науки, зарождаю­щейся в России, он рассматривал ее как особую отрасль политико-юридических наук, получающую все большее развитие, основываю­щуюся на данном опыте и стремящуюся к философско-практиче-