Воспитание и образование в РОССИИ (Х-ХVII ВЕКА)

Содержание 1.Введение 2. Обучение в Киевском государстве 3. Обучение на Руси в XIII—ХVвв. 4. Просвещение и школы в русском государстве XVI—XVII вв.
5. Заключение 6. Список литературы Введение В истории народа каждый ее период имеет характерные чер­ты, которые делают его неповторимым и особенным. Историчны и специфичны не только события, влияющие на общество в це­лом, но также и события обыденной, семейной жизни. Печать вре­мени лежит и на воспитании детей. Оно осуществлялось в раз­ные периоды истории по-разному: в нем в те или иные годы наиболее или наименее значимыми были различные факторы: семья, церковь, школа, среда, государство. Но из века в век перехо­дили и его "вечные" истины, приемы, средства. Особенность рассматриваемого периода (X —XVII вв.) за­ключалась в том, что специально организованное воспитание в это время еще не доминировало. Школа еще только нарождалась. Чем и кем же определялись тогда особенности воспитания? В самый ранний период, пожалуй, как никогда позже, духов­ный мир человека определялся той средой, в которой жили люди. Взаимоотношения окружающей природы и человека, его место в природном мире многое объясняют в психологии людей и помо­гают увидеть истоки некоторых черт характера даже современ­ного человека. В широкое понятие "среда" входили такие более конкретные реалии, как культура, мир народного искусства, особенно устного творчества (фольклор), игравшие в жизни человека исключитель­ную роль, определявшие его нравственные и эстетические идеалы. Семья — самая важная, самая значимая единица общества, в которой пример родителей, их взгляды на мир, активность самого ребенка служили школой жизни для маленького человека. Мир большинства людей в старину замыкался местностью, в которой они жили и которую редко покидали. Поэтому так важ­ны были взаимоотношения людей в деревне, они были пита­тельной средой для духовной жизни. Характерной чертой жизни деревни была ее открытость миру. Все, что происходило тут зна­чительного, было известно всем жителям. Постоянное общение соседей и родных, совместные работы, помощь друг другу, празд: ники — всем этим жила любая деревня. Дети были свидетелями и активными участниками всех дел и событий. Они с самого раннего возраста вместе со взрос­лыми трудились, помогая домашним и соседям. Ни одна свадь­ба, ни одни похороны, ни один обряд, обычай не обходился без них. Часто они не только наблюдали, но и сами включались в действо наравне со взрослыми. У детей не было каких-то осо­бых детских праздников, но они были в общей праздничной массе вместе со своими односельчанами и веселились все вместе — и старшее, и младшее поколение. Все это определен­ным образом влияло на развитие, воспитание детей, на самооп­ределение в мире. - В те далекие времена, когда образованность почти не каса­лась огромного большинства народа, существовали все-таки свои понятия и убеждения о воспитании, и довольно сложные. Правда, эти понятия не формулировались, не обобщались, даже чаще всего не осознавались родителями и всеми теми, кто имел дело с детьми. Но они существовали, о чем можно судить как по произведениям народного творчества, так и по поступ­кам известных личностей, память о которых долго хранилась народом и которые как бы являли собою положительный ре­зультат воспитания. ОБУЧЕНИЕ В КИЕВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ Воспитание и обучение у древних восточных славян. С древнейших времен на территории Поднепровья жили племена, занимавшиеся земле­делием и скотоводством (скифы, сарматы). Археологические раскопки свидетельствуют о значительном развитии материальной культуры у этих племен, о тесной связи племен, как населявших Поднепровье, так и жив­ших на западе и востоке от него, от Карпат до Дона. В VI—VII вв. н. э. уже имеются элементы оригинальной восточно­славянской антской, или русской, культуры. С этого времени восточные славяне в письменных памятниках называются «антами», а один из си­рийских писателей называет их «рос». Восточное славянство прошло период родового бесклассового строя, сменившегося общинно-сельским строем, иначе говоря, господством сельской общины. В VIII—IX вв. родовой строй сохранился только в пе­режитках; древнейшие памятники русской письменности свидетельствуют о сложившемся уже к тому времени классовом обществе. Города стали появляться на огромной территории восточных славя» только в классовом обществе в VII—XI вв. Византийские источники, характеризуя антов, отмечают, что эта был трудолюбивый, талантливый и смелый народ, умевший отстаивать от врагов свои поселения и земли. Отдельные анты занимали выдаю­щиеся военные посты в Византийской империи. Уже в этот ранний пе­риод завязались, а впоследствии окрепли политические, хозяйственные и культурные связи наших далеких предков — антов с Византией и Во­стоком. В древнеславянском роде, а затем при распадении родового бесклас­сового общества и при начальном формировании классов воспитанию членов рода, а после — семьи, придавалось огромное значение; надо было воспитать сильного и умелого работника, хорошего пахаря, ловкого охот­ника, человека, отличающегося и военной доблестью, могущего, в случае нужды, с оружием в руках защищать родные поселения. Народная педа­гогика складывалась в недрах народных масс в результате длительного и настойчивого народного творчества. Так вырабатывались такие памятники народной педагогики, как пословицы, поговорки, сказания. В этих памятниках рассказывалось о героях, которым следует подражать, при­бились те или иные моральные требования и нормы поведения. Эта народная педагогика воспитывала у молодого поколения такие черты, как трудолюбие (что было необходимо для хозяйствования в те времена природных условиях), отвагу и стойкость в борьбе •о было необходимо для борьбы с кочевниками и для охоты в дрему-чих лесах того времени). Эти черты, взращенные в течение многих столетий, помогли русскому народу стать народом-богатырем, успешно боровшимся с многочисленными сильными врагами. Народна» педагогика требовала уважения к человеку, честности, правдивости, скромности. Семья, бывшая хозяйственной и в то же время воспитательной ячейкой, была построена на строгих патриархальных началах. Глава семьи вал указания членам семьи, которые обязаны были выполнять «урок» . е. то, что назначено для работы в определенный отрезок времени), процессе труда под руководством старших дети приучались к тому или другому виду хозяйственной деятельности. Занятиями большинства восточных славян, было земледелие (что шло себе отражение в былинном образе Микулы Селяниновича), охота. IV в. возникло русское ремесло; оно интенсивно развивалось в последующие столетия и в VII—VIII вв. способствовало превращению большого поселка в город. Ремесло передавалось, как правило, от отца к сыну, к членам семьи. В семье таким образом развивалось ремесленное ученичество. Появились замечательные мастера, славившиеся далеко за пре­делами своей родины. Памятники поднепровского художественного ремесла VI—VII вв. свидетельствуют о выдающемся художественном чутье 1 уменье русских ремесленников. В X—XI вв. Киевская Русь заняла одно из первых мест среди стран Европы и Азии по выделке оружия, металнических и стеклянных украшений, зеркал и посуды. Ремесленные навы­ки передавались не только членам семьи, но и принятым в семью для обучения ученикам.
Памятники народной педагогики Киевской Руси.Песни, сказки, бы­лины, сказания бытовали на Руси уже в отдаленные времена. Великий русский педагог К. Д. Ушинский писал, что сказки — «это — первые и блестящие попытки русской народной педагогики, и я не думаю, чтобы кто-нибудь был в состоянии состязаться в этом случае с педагогическим тением народа» . Моральные качества, которые составляют идейную сторону многих сказок и, очевидно, идеал нравственного воспитания у сточных славян, — это правдивость, доброта и отзывчивость к людям, скромность, вежливость, почтение к родителям, отвага, настойчивость |в достижении цели и др.
Огромно было воспитательное значение былин о русских богатырях: Илье Муромце, Добрыне Никитиче и других. Борьба за правое дело, Защита своей родной земли от внешнего врага — вот историческая осно­ва русского былинного эпоса, сложившегося в борьбе русских с кочев­никами. Илья Муромец был богатырь общерусский, глава других богатырей. Илья — защитник трудового народа, вдов и сирот, идеальный воин-пат­риот, непоколебимый страж границ русской земли, блюститель ее единства и мощи. В этом замечательном образе русский народ поэтически обобщил и художественно воссоздал свои лучшие духовные и физические черты. Подобно образу Ильи Муромца, народ создал и величественный |образ богатыря-крестьянина, пахаря Микулы Селяниновича, обобщенно отразив созидательную мощь народа, его мечты о радостном труде. На былинах киевского периода, которые пелись и поются на севере! нашей Родины, в Сибири, в волжском понизовье и на Дону, воспитыва­лись многие тысячи детей на протяжении столетий. Русский народ создал уже в то время много колыбельных песен. Как в этих песнях, так и в по­словицах и поговорках были выражены меткие народные наблюдения, замечательная народная мудрость. Появление письменности и принятие христианства. Письменность у славян появилась еще до принятия христианства. Ряд исторических свидетельств говорит о том, что уже в VIII в. восточные славяне поль­зовались записью на родном языке; среди славян встречались люди, знающие латинский и греческий языки. Христианство (принятие хри­стианства князем Владимиром в 988 г.) способствовало распространению в Киевской Руси азбуки, усовершенствованной Кириллом и Мефодием на основе греческого алфавита с учетом звуков славянского языка. По­явились книги на близком к родному древнеболгарском языке, собствен­ные русские книги. Вместе с христианством в Киевскую Русь проникли и некоторые элементы более высокой византийской культуры. Принятие христианской религии в качестве государственной было связано с большими изменениями в жизни киевского общества. Византий­ское православие было сильным идеологическим оружием в борьбе за утверждение формировавшегося феодального строя и упрочение склады­вавшейся государственной власти господствующего класса.Усиленно насаждаемое в интересах этого класса среди народных масс христианство своеобразно сочеталось с прежними языческими верованиями этих на­родных масс. Первыми духовными лицами на Руси были греки. Это ставило рус­скую церковь в зависимое положение от Византии. Поэтому русские князья, начиная с «крестившего Русь» Владимира уже очень рано стали заботиться о том, чтобы поставить Русь в возможно более незави­симое от Византии положение в религиозном отношении, что в тот период имело большое политическое значение. Для этого прежде всего нужно было подготовить свое, русское, духовенство, а для этой подготовки нужны были школы. Следует отметить, что у западноевропейских народов, восприняв­ших христианство из Рима, языком письменности был непонятный народ­ным массам латинский язык, а в Киевском государстве языком письмен­ности сделался не греческий, а славянский язык. С греческого на славянский язык переводились сборники поучений и другие книги. Таковы «Изборник Святослава», Златоуст, Измарагд (Изумруд) и др. Составлялись Патерики, т. е. «Жития святых». Форма и стиль их были заимствованы из Византии, но содержание представ­ляет уже продукт русского творчества. Были переведены с греческого и проникли к нам через Болгарию «Физиолог» и «Шестоднев» — рукописи, в которых, наряду с баснословными, имелось немало ценных сведений по естествознанию. Важнейшие памятники педагогической литературы. Поучение Вла­димира Мономаха. В упомянутых выше сборниках поучений нередко встречаются статьи о воспитании детей. Так, в «Изборнике Святослава» помещено наставление к детям одного греческого придворного и его жены. Широко использовались в этих сборниках рассказы из библии (преиму­щественно из Ветхого завета), а также отрывки из произведений визан­тийского христианского писателя и проповедника Иоанна Златоуста. Педагогическая литература того времени имела религиозно-нравственный характер, причем в ней сочетались христианские советы о любви к детям с ветхозаветными требованиями крайне суровой дисциплины и телесных наказаний. Эта переводная литература требовала от детей любви к богу. «страха божьего», строгого выполнения религиозных обрядов, почитания духовенства и властей. В значительной степени от этой религиозно-нравственной перевод­ной с греческого педагогической литературы отличается первое ориги­нальное русское, имеющее светский характер педагогическое сочинение — «Поучение Владимира Мономаха детям», равного которому по воспита­нию моральных качеств и хозяйственности и по уважению к культуре в те времена не было в педагогической литературе Западной Европы. Владимир Мономах, умный государственный деятель, правильно учиты­вающий интересы страны, дает советы своим детям, как им жить. Поуче­ние пронизано патриотическими мыслями. Мономах отстаивает единство всей страны, призывает своих детей защищать родину, быть деятельными, трудолюбивыми, храбрыми. Он указывает на необходимость воспитывать в детях мужество и отвагу, — они не должны бояться смерти за правое дело. Мономах призывает своих детей угождать богу не отшельничеством, не монашеством, а добрыми, правильными, пусть малыми, делами. В По­учении рекомендуется помогать сиротам, вдовам, не давать сильным погубить человека. Мономах требует почтительного отношения к стар­шим, вежливого отношения к равным. Владимир Мономах советует детям учиться, причем под «учением» он понимает не только чтение религиоз­но-нравственных книг, как понимала учение вся религиозно-нравственная педагогическая литература того времени, но и вполне светские знания; он, например, указывает в назидание детям, что его отец Всеволод знал пять (иностранных) языков (из других источников известно, что он знал греческий, латинский, немецкий, венгерский и польский языки). В этом древнем поучении поражает ясность мысли и красота стиля, четкость изложения и широта поставленных вопросов. Князь, государст­венный деятель, хочет видеть в своих детях также образованных государ­ственных деятелей, отстаивающих интересы всей земли русской. В проти­воположность церковным житиям средневековья и отвлеченным поуче­ниям того времени, произведение Мономаха давало жизненный идеал князя-политика, государственного мужа, культурного человека и забот­ливого хозяина, отвечало на непосредственные запросы русской жизни.
Школа и домашнее обучение в Киевском государстве. Первое упо­минание об организации обучения детей помечено в летописи 988 годом, т. е. годом крещения Руси: князь Владимир «послав нача поимати у на­рочитая чади дети и даяти нача на учение книжное», т. е. стал брать у знатных людей детей и отдавать их в учение книжное. Под 1028 г. лето­пись указывает, что сын Владимира Ярослав в Новгороде «собра от ста­рост и поповых детей 300 учити книгам», т. е. собрал 300 детей знатных людей и священников для обучения чтению. И в том и в другом случае речь идет, очевидно, о школах.
300 детей в Новгороде одновременно обучать грамоте в индивидуаль­ном порядке в то время было невозможно; кроме того, летопись ясно говорит, Ярослав собрал. 300 детей для обучения. Акад. Б. Д. Греков считал, что школа, организованная князем Владимиром,, была даже не начальной школой, дававшей лишь уменье читать, писать, считать и петь и сведения по закону божьему, но школой повышенной, дававшей систематическое, серьезное образование. Есть сведения, что в конце XI в. сестра Владимира Мономаха, княж­на Анна Всеволодовна организовала в Киеве при Андреевском мона­стыре женскую школу с большим числом учениц. Были школы на Волыни, в Галицком, Полоцком и других княжествах, в крупных городах и при некоторых монастырях. Князья открывали школы не для широких народных масс, а во-пер­вых, для подготовки духовенства (князья при этом стремились, как уже сказано, сделать Русь возможно более независимой от Византии в церковном отношении и поэтому проявляли совместно с церковью заботу о подготовке духовенства из русских людей) и, во-вторых, для подготовки; образованных государственных деятелей, могущих поддерживать общение с Византией и другими крупными странами. Церковь, открывая школы, ставила главной задачей этих школ подготовку необходимого ей духо­венства. Школы, однако, не имели замкнутого характера; в них могли учиться и мальчики других сословий—дети более или менее зажиточных людей. Наряду со школами существовало индивидуальное обучение, для чего дети посылались к одному из учителей, сделавших обучение детей источником своего заработка, или же овладевали грамотой и в некото­рых семьях (например, князей, знатных дружинников) и другими зна­ниями в порядке домашнего обучения. Детей начинали учить с 7-летнего возраста. Прямых указаний, чему и как учили в то время в школах и в поряд­ке индивидуального, домашнего обучения, в дошедших до нас источни­ках нет, но по некоторым косвенным данным можно судить, что детей обучали чтению, письму и церковному пению. Так, в древнерусской бы­лине о буйном молодце Василии Буслаеве говорится, что мать «Дала его учить грамоте, грамота ему в наук пошла, , посадила его пером писать — письмо Василию в наук пошло; отдала она петью его учить — петье Василию в наук пошло». В некоторых же школах крупных городов, а также при княжеских дворах и епископских кафедрах небольшому кругу лиц давалось повы­шенное образование, стоявшее на уровне схоластической науки того времени; изучались иностранные языки. Об этом, как увидим далее при характеристике уровня культуры Киевского государства, свидетельствует существование в этом государстве ряда высокообразованных князей и представителей высшего духовенства, знавших греческий и латинский языки и изучивших (как, например, изучил у «единого от учитель» в Кур­ске Феодосии Печерекий) грамматику на основе, вероятно, «осмичастного учения» о 8 частях речи, составленного греческим писателем Иоанном Дамаскиным. Происходивший в середине XVI в. Стоглавый собор отметил в своих постановлениях, что в старину в разных городах «многия училища бы­вали, грамоте, и писати, и пети и чести (т. е. считать) учили». Культура Киевского государства. В Киевской Руси появились свои философы (Илларион), свои писатели и историки (летописец Нестор и др.). Выработался простой и яркий стиль изложения, окреп русский язык.» Древнейший русский язык в «Русской правде» приобрел богат­ство изобразительных средств. Это был ясный и четкий язык, выработав­ший твердый грамматический строй. Язык подлинных болгарских книг или переводов, насыщенных болгаризмами, находил, конечно, известное отражение в русском языке, но не изменял его русской сущности. Появились признанные поэты, например, при Ярославе Боян, кото­рого называет неизвестный нам автор «Слова о полку Игореве». Гени­альным художником слова был и сам автор этого блестящего произве­дения XII в., разительного по силе патриотического чувства. Язык этого величайшего русского произведения древности своими корнями уходит в устную народную поэзию, откуда автор черпает свои удивительные образы, сравнения, эпитеты. Многие русские князья любили книгу, некоторые из них обладали высоким образованием. Так, летопись отмечает, что «Ярослав книгам прилежа и почитая е часто в нощи и в дне». Он же организовал перевод многих книг с греческого на русский язык и основал первую библиотеку. Святослав Ярославич Черниговский был образованнейшим человеком своего времени; с его именем связан «Изборник Святослава» — сборник произведений философского, исторического и религиозного содержания. Отец Владимира Мономаха — Всеволод Ярославич знал, как сказано выше, пять языков (не считая родного). Дочь Ярослава Анна, вышедшая замуж за французского короля, читала и писала как на русском, так и на латинском языках, тогда как ее муж был неграмотен. Высококультурным человеком был и сын Всеволода — Владимир Мономах. Можно указать еще много князей (Романа Смоленского, княжну Евфросинию Полоцкую и др.), многих деятелей церкви (первого митрополита из русских — Илла­риона, Кирилла Туровского, игумена Даниила, основателя Киево-Печер-ской Лавры — Феодосия и др.), которых следует назвать высокообразо­ванными людьми своего времени. Грамотные люди были не только среди социальной верхушки, но и среди зажиточных горожан — купцов и ремесленников. В монастырях и при крупных соборах (в Киеве и в Новгороде) по­явились библиотеки; духовные лица и отдельные «книжники» занимались перепиской книг, что считалось важным и богоугодным делом. В мона­стырях велись летописи, записи исторических событий, пронизанные глубоким патриотическим чувством. Древняя Русь отличалась своим глубоким почтением к книге. В ле­тописях книги сравниваются с реками, «напояющими вселенную». В рас­пространенном сборнике «Пчела» значение книг для образования опре­деляется так: «Ум без книг, аки птица опешена, якожь она взлетети не мо­жет, также и ум не домыслится совершенна разума без книг. Свет днев­ной слово книжное». В ряде источников указывается, как человек, овладевший грамотой, должен читать книги. В «Изборнике Святослава» есть специальная глава о «книжном почитании». Каждый приступающий к чтению должен со­средоточиться. «Когда читаешь книги, то не спеши к другой главе, а трижды повто­ряй прочитанное. Книгу надо почитать, содержанием ее надо руководить­ся в жизни, ибо как для коня правитель и воздержание есть узда, так и для праведника книга; как не составится корабль без гвоздей, так и праведник без почитания книжного; как пленник думает о своих роди­телях, так праведник о почитании книжном; красота воину — оружие, а кораблю паруса, так и праведнику почитание книжное». Любовь к кни­гам следует внушать с раннего детства, «измлада», ибо чтение «двигает» на добрые дела.
Наши предки любили читать книжную премудрость не только для себя, а и вслух, для других. Сравним этот высокий уровень культуры Киевского государства с современным ему состоянием культуры и просвещения в Западной Ев­ропе. Западноевропейские герцоги и императоры не заботились о насаж­дении школы, о развитии просвещения. Император Конрад II (на­чало XI в.) был неграмотным. Грамотные среди рыцарей встречались редко. Католическая церковь препятствовала распространению грамот­ности среди народа. Она боялась, что чтение даже религиозных книг может развить «свободомыслие», рост числа «еретиков». В средневековой Европе книга для людей, не принадлежавших к духовенству, стала за­претной вещью.
Уровень культуры Киевской Руси был выше уровня крупнейших государств Европы. Русь в то время в героической борьбе остановила степняков-печенегов и половцев и защитила от них Западную Европу «В докиевской и в Киевской Руси великорус, украинец и белорус ясно видят корни, откуда пошел их народ с присущим всем трем ветвям Руси благородными свойствами: умом, самоотверженностью, широким размахом натуры. Только такой народ мог освоить неизмеримые пространств, на двух материках и в постоянных встречах с народами нерусскими находить с ними общий дружественный язык. Блестящая и глубокая культура Киевской Руси есть итог многовековой жизни великого и творческого рода», писал акад. Б. Д. Греков . ОБУЧЕНИЕ НА РУСИ В XIII—ХVвв. Культура и просвещение на Руси в XIII—XVвв. Развитие культуры, так высоко стоявшей в Киевском государстве, в XIII—XV вв. в ряде княжеств Руси несколько затормозилось, вследствие падения политиче­ской роли Киева после взятия его татарами, нараставшей феодальной] раздробленности русских земель и покорения монголо-татарами многих русских княжеств. Горели города и села. Монастыри, служившие культурными центрами, местом переписки и хранения книг, выполняя в то' время роль крепостей, подвергались осаде, пожарам, разрушению. Куль­турные ценности уничтожались. Однако даже в этих тяжелых условиях русская культура продолжала развиваться, в особенности в тех княжествах, которые или вовсе не подвергались татарскому нашествию или были разорены сравнительно не очень сильно. Такой прежде всего была обширная и богатая Новго­родская земля. Сравнительно мало были разорены Тверское и Владимир­ское княжества и начавшее постепенно крепнуть и возвышаться Москов­ское княжество. В этих княжествах татарское иго очень рано вызвало отпор народных масс, отразившийся и в народном творчестве. Народ сложил целый ряд рассказов и повестей о разорении русских земель. Эти произведения при­зывали к объединению земель для борьбы со страшным врагом. Особой популярностью пользовалось написанное в начале XIV в. на основе устного творчества замечательное по силе патриотического чув­ства «Житие Александра Невского», прославлявшее героическую борьбу русского народа со всеми теми, кто хотел посягнуть на Русскую землю. На устном народном творчестве, на летописях и книгах, содержащих это творчество, воспитывались те люди, которые бились затем за низвер­жение монголо-татарского ига на Куликовом поле и в других местах страны. Новгород был экономически сильным и политически самостоятель­ным торговым городом-государством. В этом северном русском центре торговли и просвещения письменное дело было широко развито. В городе насчитывалось большое количество «книжных писцов». Это были не толь­ ко представители духовенства, но и светские люди, которых, например, в половине XIV в. новгородский архиепископ нанимал для переписыва­ния книг. Профессия «книжников» была зарегистрирована в писцовых книгах как одна из многочисленных профессий новгородских ремесленников. Профессиональную подготовку эти «книжники» получали, как правило, в своих семьях. Обучали их отцы — профессиональные писцы; изредка в такую семью «на ученье» допускались за плату и посторонние. Книги, переписанные писцами, находили себе сбыт не только в богатых боярских домах, но и у простого люда, в селах и деревнях Новгородской земли. Это говорит о широком распространении, грамотности. Новгородские и псковские писцы любили делать всяческие приписки от себя к тексту. Эти приписки и свидетельствуют о том, что писцы XIV в. были хорошо знакомы с былинами Киевского цикла, знали «Слово о полку Игореве». Многочисленные бытовые сцены новгородских и псковских памятников живописи говорят о том, что книга была распространена в быту. Многие ремесленники ставили свои подписи на тех предметах, которые они из­готовляли в своих мастерских. Археологические раскопки, предпринятые Академией Наук СССР в г. Новгороде, обнаружили в 1951—1953 гг. большое количество написан­ных на бересте грамот, писем и других письменных источников, относя­щихся к XII—XVI вв. Большинство из найденных грамот — это частная переписка рядовых новгородских граждан. Письма процарапаны костяной острой палочкой — «писалом» на бересте. Письма эти с очевидностью свидетельствуют о значительном распространении грамотности не только в городах, но и в селениях Новгородской земли и притом не только среди мужчин, но и среди женщин. До нашего времени дошли рукописи наиболее древних азбуковников, словарей энциклопедического типа, составленных в Новгороде в XV в. Один из них содержит толкование 350 «неудобьпознаваемых» встречаю­щихся в писаниях слов, взятых с греческого, болгарского и других язы­ков. Эти новгородские словари дают основание полагать, что имелось значительное число читателей, нуждавшихся в подобного рода справоч­никах при самостоятельном чтении книг. Характерной чертой этих «еретиков» была высокая грамотность и начитанность. В довольно значительной литературе новгородских «ере­тиков» было много книг по астрономии, естествознанию, по философско-метафизическим вопросам и т. п. В годы наибольшего развития еретических учений в Новгород был назначен архиепископом Геннадий. Его послание (конец XV в.) к мо­сковскому митрополиту ставит вопрос о необходимости открытия школ. В этом письме, написанном около 1500 г., Геннадий указывает на недос­таток грамотных людей, которых можно было бы сделать священниками. Он красочно рисует, как к нему являются претенденты на место священника и он, архиепископ, начинает испытывать пришедшего в грамотности: «Яз велю ему апостол дати чести, и он не умеет ни студити, и ему велю псалтырь дати, и он и по тому едва бредет». Убедившись в почти полной неграмотности таких «претендентов», архиепископ отказывает рукоположить их в священники, а они в свое оправдание лгут («извет творят»), заявляя: «земля, господине, такова, не можем добыта, кто бы горазд грамоте». В училищах, которые рекомендовал открывать архиепископ Геннадий, нужно было, по его мнению, сначала обучить азбуке-границе (так называлось нравоучительное стихотворение, каждый стих которого начинался с очередной буквы славянской азбуки), затем чтению «подтительных слов» (т. е. слов, написанных сокращенно, со значком, указывающим на сокращение некоторых букв в середине слова); далее следовало чтение псалтыри (собрания псалмов). Только после этого, по мнения Геннадия, можно было переходить к чтению других книг. Сам Геннадий при своем архиепископском доме организовал школу.
Московское княжество постепенно укреплялось в хозяйственном политическом и культурном отношениях. Уже в XIV в. оно сплотило во - круг себя настолько значительные силы, что смогло разгромить на Куликовом поле татарские полчища. Центрами культуры в этот период были как старые, так и вновь открываемые монастыри. Они становились средоточием грамотных лю­дей, в некоторых из них велись летописи, переписывались книги, под­готовлялись опытные переписчики, учились грамоте дети. Таким местом распространения книг и просвещения явился основанный в XIV в. Троице-Сергиевский монастырь (в 65 километрах от Москвы). На северо-вос­токе нашей страны организовались церковные и монастырские библио­теки. Так, в конце XV в. славилась соловецкая библиотека, возникли крупные библиотеки — Троице-Сергиевская, Кирилло-Белозерская, Рос­товская и др.
«Мастера грамоты». В XIII—XV вв. при монастырях и некоторых церквах существовали школы грамоты (так, сохранилась даже миниа­тюра, изображающая ,школу в Троице-Сергиевском монастыре), но ни го­сударственная власть, ни церковь не открывали достаточного количества школ, не удовлетворяли нараставшей потребности в подготовке грамотных людей, и русский народ сам проявил инициативу для удовлетворения этой потребности. Уже в Киевском государстве в XII в. появились «мастера грамоты" которые за плату у себя «в жилье» или «на стороне» в домах родителей обучали детей чтению, письму, молитвам. В XIII—XV вв. обучение у «мастеров грамоты» стало в связи с недостатком школ более частым, очень заметным явлением. Группы обучаю­щихся у одного «мастера грамоты» мальчиков стали более многочислен­ными, доходя иногда до 8—12 человек, т. е. составляя уже целую школу. Ряд исторических источников подтверждает факт обучения многих будущих церковных деятелей у таких «мастеров грамоты» везде — и под Москвой и у Белого моря. «Мастерами грамоты» были дьячки и «мирские» люди, занимав­шиеся обучением детей в качестве дополнительной (например, к какому-либо ремеслу) или даже основной профессии. У некоторых «мастеров грамоты» профессией было, как сказано в одном «житии», — «книги писати и учити ученики грамотные хитрости». Такие «мастера грамоты» многому научить не могли, но во всяком случае читать и писать они обучали. Они восполняли пробел обществен­ной жизни — недостаток школ. Государство и церковь не открывали необходимых народу школ, и народ сам, по своей инициативе обучал грамоте некоторое количество детей в частном порядке, при посред­стве «мастеров грамоты». Было небольшое количество «мастеров гра­моты», так оказать, повышенного типа, обучавших отдельных учеников (вероятно, из более зажиточных семей) не только чтению и письму, но и грамматике. Детей как в школах, так и у «мастеров грамоты» начина­ли учить с семилетнего возраста, но не было редкостью, что к учителю ходили заниматься не только дети, но и юноши, а иногда и взрослые. Содержание и методика обучения грамоте в XIV—XV вв. Учитель в школе или «мастер грамоты» занимался с каждым учеником отдельно (хотя ученики в школе или группе сидели вместе), так как уроков как коллективных занятий учителя с целым классом или группой учащихся не было: каждый ученик, продвигаясь своим темпом, учил свое: один не усвоил еще букв, другой учил слоги, третий уже читал Часослов и т. д. Вызванный ученик кланялся учителю в ноги и, стоя, отвечал свой урок. Занятия продолжались до полудня. Затем наступал перерыв на два часа для обеда и отдыха, после чего занятия продолжались еще два часа. Определенного срока обучения не было. Каждый ученик приобретал навык чтения в зависимости от способностей и прилежания. Обучение велось по рукописным книгам. Сначала заучивали азбуку со славянскими названиями букв: аз, буки, веди, глагол и т. д.; затем заучивались «двоеписьмении» слоги: буки-аз — ба, буки-есть — бе, веди-аз — ва, веди-есть — ве и так далее до конца азбуки — сочетание каж­дой согласной со всеми гласными, кончая слогом «щу». После этого заучивались «троеписьмении» слоги (буки-веди-аз — бва, буки-веди-асть — бве и т. д.), состоящие из двух согласных и одной гласной. После усвоения слогов учились «по складам» читать отдельные слова, называя каждую букву, слог и все слово; далее читались сразу слова без называ­ния отдельных букв и слогов — это называлось чтением «по верхам». После этого учились читать «подтительные» слова, т. е. сокращенное на­писание слов, наиболее часто встречающихся в книгах того времени, большей частью религиозных, вверху которых ставился знак сокращения («титло»), например гдь (господь), бгь (бог) и т. п. Далее переходили к чтению молитв. Этим заканчивался первый этап обучения грамоте. Затем ученик читал богослужебную книгу Часослов (или часовник), — второй этап обучения; заканчивалось обучение третьим этапом — чтени­ем псалтыря (собрания религиозных ветхозаветных песен — псалмов). После каждого этапа родители подносили учителю горшок каши и грив­ну денег. Трудный, вследствие буквослагательного метода (да еще со славян­скими названиями букв), процесс усвоения грамоты осложнялся еще тем, что начертание букв в рукописях у различных писцов было неоди­наковым, каждую букву приходилось заучивать иногда в 5—6 наиболее часто встречающихся начертаниях. Кроме того, для выразительности чтения употреблялось много знаков (оксия, или острое ударение, — для ускорения; вария, или тяжелое ударение, — для тихого, «кроткого» произношения и т. д.). Часто книги были переписаны без соблюдения зна­ков препинания, без отделения одного предложения от другого, иногда даже без пропусков между словами. Выучившись читать одну книгу, на­писанную одним почерком, ребенок иногда не мог разобраться в другой. Письму обучались параллельно с чтением (в славянской азбуке особого начертания письменных букв не было).Выучиться писать гусиным пером на шероховатой бумаге того времени было трудно. Даже «чинка перьев» требовала большой сноровки. Счет ограничивался самыми элементар­ными сведениями (в пределах сотни или в лучшем случае тысячи); дети учились порядковому счету и обозначению чисел славянскими буквами. Все содержание материала для чтения и письма было в школах грамоты религиозным. Учащиеся учили наизусть молитвы. В некоторых школах грамоты к этому добавлялись еще краткие библейские рассказы. Уроков на дом не задавалось. Ученики все вытверживали, занимаясь у учителя. Каждый учил вслух то, что ему задано; один зубрил азбуку, другой часослов. Дисциплина была суровая, учитель мог применять и применял нака­зания (розги, стояние на коленях, в углу и т. д.) ПРОСВЕЩЕНИЕ И ШКОЛЫ В РУССКОМ ГОСУДАРСТВЕ В XVI—XVII вв. Рост культуры и просвещения в Русском государстве в XVI в. В на­чале XVI в. завершилось объединение русских земель под главенством Москвы. После присоединения Казани, Поволжья, Астрахани, Сибири Русское государство оформилось как государство многонациональное при ведущей роли русского народа. Значительно развились в XVI в. ре­месло и торговля. Русское государство превратилось в централизован­ную феодальную монархию.
Экономический и политический рост Русского государства обусловил (особенно во второй половине XVI в.) развитие общерусской культуры и просвещения. Появился ряд публицистических произведений, обсуж­давших вопросы управления государством, значительное развитие по­лучило историческое повествование, возникло книгопечатание. Большое распространение получили рукописные хрестоматии, патерики и поуче­ния. Стали появляться в значительном количестве «Азбуковники» — сло-зари, дающие толкование непонятных слов (как зародыш энциклопеди­ческих словарей) и «Азбуковники-хрестоматии». В 1596 г. православный священник Лаврентий Зизаний составил грамматику, которая полу­чила значительное распространение. В рукописных списках были рас­пространены грамматика Иоанна Дамаокина и его же «Шестоднев» в пе­реработке Иоанна, экзарха болгарского. Приглашенный в Москву для перевода и исправления богослужебных книг ученый греческий монах Максим Грек в первой половине XVI в. создал группу русских уче­ников.
Высокообразованными людьми XVI в. были Иван IV, князь Андрей Курбский, митрополит Макарий, Пересветов и др. Сохранились известия, что Иван IV собрал большую библиотеку, в которой было много книг не только на русском, но и на иностранных языках. Однако культура XVI в. охватывала лишь небольшой слой наиболее зажиточного населения (бояр, дворян и богатых купцов). «Домострой», рисующий хозяйство и быт зажиточной семьи того времени, говорит о главе такой семьи как о человеке грамотном. Между тем возросшее экономическое и политическое значение Рус­ского государства, освободившегося от татаро-монгольского ига, силь­но расширившего с присоединением Казани, Поволжья и Сибири свои владения, остро ставило вопрос о повышении культуры и, открытии школ. В 1453 г. Константинополь, считавшийся «вторым Римом», был взят тур­ками. Ставшая сильным централизованным государством, Москва взяла на себя роль «третьего Рима» — защитника и покровителя православия, преемника византийской культуры. Великое княжество Московское пре­вратилось в обширное, могучее Русское государство, в централизован­ную многонациональную монархию — царство. Все это предъявляло по­вышенные требования к грамотности и развитию культуры. Стоглавый собор (1551) признал необходимым открыть училища в домах священников и дьяконов при всех приходских церквах, обязав священников и дьяконов обучать детей грамоте (что, впрочем, они делали довольно неохотно, как тяжелую обязанность, отнимавшую у них еже­дневно много времени и оплачиваемую родителями невысоко). В поста­новлениях Стоглавого собора так же, как и в письме новгородского архиепископа Геннадия, указывается, что есть много желающих занять места священников и дьяконов, но среди этих претендентов имеются ма­лограмотные. Удовлетворить их просьбы нельзя, «а не поставить — и святые церкви без пения будут, а православные християны без покая­ния учнут умирати». Рост ремесла и торговли, рост городов, потребности церкви и управ­ления обширным государством, усилившиеся связи с Западной Европой и Востоком настоятельно ставили вопрос об открытии школ. Число их в XVI в., хотя медленно, но росло; однако темпы роста школ далеко не соответствовали в XVI в. быстро возраставшей потребности в грамотных людях, тем более, что церковь, в руках которой, как и в Западной Европе, находились тогда школы, заботилась о подготовке грамотных людей только для создания духовенства, но не для подготовки служилых лю­дей, ремесленников, купцов и т. п. К тому же, как уже стмечено, свя­щенники и дьяконы не проявляли достаточного усердия в открытии школ, Государство же в тот период школ ее открывало и не содержало. Недостаток школ русский народ сам восполнял в некоторой степени домашним обучением детей грамоте при помощи частных учителей — «мастеров грамоты». Грамотный человек обучал обычно группу детей (а в зажиточных семьях и индивидуально) чтению, письму, молитвам, иногда начаткам счета за плату, которую давали ему родители. Мно­гому научить такие «мастера грамоты», конечно, не могли, но нам важ­но отметить в данном случае инициативу самого народа. Задачи и направление воспитания детей в рассматриваемый период подробно изложены в «Домострое», XIX—XXII главы которого целиком посвящены вопросам семейного воспитания. «Домострой» требует воспи­тания детей «в страхе божьем», выполнения обрядов церкви, говорит о су­ровой дисциплине, советуя подвергать детей телесным наказаниям. В «Домострое» приводятся ветхозаветные тексты: «Любяй сына своего, сокруши ему ребро» и т. д. Однако не следует понимать эти тексты бук­вально. Телесные наказания детей (розга) в тот период, конечно, применя­лись как в Русском государстве, так и в Западной Европе, но не нужно думать, что они были часты и жестоки. Библейские слова «учащай рана­ми» детей, «сокруши ребро» сыну и т. п. — это больше образные выраже­ния, нежели действительность. «Жезл» как средство наказания в воспита­нии детей того времени больше играл роль символа и угрозы, нежели применялся на деле. Наряду с требованием строгости и суровости по отношению к де­тям, «Домострой» неоднократно говорит о любви к детям и заботе о них. Главное в «Домострое» как памятнике семейной жизни и домашнего воспитания детей — это идея режима, воспитание чувства долга и ответ­ственности перед государством, церковью, людьми и семьей. БРАТСКИЕ ШКОЛЫ, АКАДЕМИИ Вопрос о хорошо организованной школе рано или поздно Должен был возникнуть на Руси. С этим вопросом первая встретилась юго-западная Русь, которая, войдя в состав Литовского государства, в 1386 г. соединившегося с Польшей, встала лицом к лицу с западной культурой и школой. Возникла острая и напряженная борьба между просвещенными хорошо вышколенными представителями католицизма и грамотными православными пастырями. Волей-неволей приходилось подумать о просвещении, хороших, благоустроенных школах. За дело взялись западные православные братства2. Они учреждались при церквах или монастырях и от них получали свое название. Членами братств были люди разного звания, чина и положения: митрополиты, епископы, иноки, князья, паны, мещане; иногда вступали целыми приходами. От них требова­лась лишь дружная деятельность на пользу православной веры. Средствами они владели значительными. Самые старые брат­ства — львовское, виленское, киевское, могилевское, луцкое, пинское, оршанское. Братства активно взялись за обновление школьного дела. Школы должны были служить интересам православной веры и церкви; поэтому в них основательно изучались церковный устав, церковное чтение, пение, Священное писание, учение о добродете­лях и о праздниках. Все обучение велось в строгом православ­ном духе, а догматы веры служили основным предметом изуче­ния, составляли основу вместо учебного курса. Но религиозный характер обучения составлял одну только сторону организации братских школ. Они имели довольно ши­рокий курс образования, включающий научные светские предме­ты. Это были языки: греческий, славянский (старославянский), русский, латинский, польский. Кроме них преподавались грамма­тика, поэтика, риторика, философия, арифметика. Братские школы находились под значительным греческим влиянием, и первые учителя в них были греками. Поэтому и преобладающим языком был греческий; латинский знали слабее. Из методов обучения назовем такой (перешедший от иезуитов1), как разыгрывание ди­алогов, драматические представления на библейские темы.
В братские школы принимались дети всякого звания. Перед учителем все дети — богатые и бедные — были равны. Сидеть каждый ученик должен был на определенном месте, назначенном ему по успехам. Кто больше будет знать, будет выше и сидеть, хоть он и беден, а кто меньше знает — сидит на низшем месте.
Отдавая сына в школу, отец брал с собою несколько соседей и при них заключал договор о всем порядке учения. В обязанность же учителя входило посоветовать ученику в соответствии с его летами, наклонностями и способностями, какими науками ему следует заниматься. Забрать ученика можно было в присутствии тех же свидетелей, при которых его отдавали в школу. Это нуж­но было для того, чтобы не нанести оскорбления ни ученику, ни учителю. Дети членов братств, сироты обучались бесплатно, за счет братств. Вообще членам братств вменялось в обязанность проявлять заботу о тех детях, которые не имели средств, но же­лали учиться. Для беднейших учеников при братских монасты­рях устраивались специальные помещения для жилья. Распорядок школы. Приходили в школу и уходили из нее в определенное время, пропуски занятий воспрещались. Нельзя было во время урока переходить с места на место, разговаривать, нужно было слушать и замечать все, что читается и диктуется учителем. Для поддержания порядка в братских школах использовались сами учащиеся; для надзора на каждую неделю назначали не­сколько мальчиков — дежурных, — в обязанности которых входило: прийти пораньше в школу, подмести пол, затопить печ­ку и сидеть у дверей и замечать опаздывающих, а также уходя­щих рано с уроков, шалунов — в классе, в церкви и на улице. За непослушание учитель наказывал детей, но не тирански, а настав­нически, не сверх меры, а по силам. Если же сам учитель допус­кал проступки, то он не мог быть не только учителем, но и жить в братстве. Ученикам братских школ запрещалось посещать пирушки, знаться с безнравственными людьми. Предписывалось [оказывать почтение достойным, прилично вести себя в церкви, монастыре и на кладбище. Дети делились на три группы: на обуча­ющихся распознавать буквы и складывать; на читающих и выучивающих наизусть разные уроки; на умеющих объяснить прочитанное, рассуждать и понимать. Утром, сразу после молитвы, [каждый учащийся пересказывал учителю свой вчерашний урок, [показывая написанное дома; потом начиналось изучение Псалтыри или обучение грамматике с разборами, другим наукам по усмотрению учителя. После обеда каждый ученик списывал на |таблицу свои уроки, заданные на дом (для малолетних - сам учитель). Выученные трудные слова ученики должны были проверять друг у друга, идя из школы или в нее. Дома, выучив урок, должны были прочитать его своим родителям или хозяину квартиры. По субботам повторяли то, что учили в течение недели. Так как школы содержались на средства братств (т. е. были общественными), братства и были в них хозяевами. Школа находилась под надзором двух избранных братством депутатов, кото­рые должны были устранять всякие беспорядки. Хотя каждая школа жила по своему уставу, они имели много общего. Несмотря на многие преимущества братских школ, они все-таки не могли соперничать с католическими. Юношество, искав­шее лучшего образования, по-прежнему направлялось в иезуит­ские коллегии и там попадало под влияние католичества. Поэто­му появилась необходимость создания школы высшего порядка. Такой стала братская школа в Киеве — Киево-могилянская ака­демия. Крупную реформу братской школы произвел в 1633 г. Петр Могила (1596—1647). Сущность преобразований заключалась в превращении Киевской школы в коллегию по иезуитскому об­разцу. Обучение стало вестись на латинском языке; классов стало восемь: в низшем учили читать и писать, а дальше шли грамма­тика, синтаксис, поэзия, богословие и др. Все способы преподава­ния, а также западная схоластика были перенесены в Академию; большое значение придавалось диспутам. Потребность в хорошо организованной школе была осознана и в Московской Руси. Там появилась эллино-греческая академия (1687), преобразованная затем в Славяно-греко-латинскую акаде­мию. К ней присоединилась славяно-российская школа, нечто вроде приготовительных классов. В академии преподавались: богосло­вие, риторика, логика, физика, математика — все это составляло курс философии. В связи с этим было два класса: богословский и философ­ский. Богословы сочиняли проповеди и произносили их на па­мять по субботам в своем классе в присутствии философов, а философы в своем классе произносили составленные ими ла­тинские и русские речи. Учитель читал с учениками речи Цице­рона, преподавал всеобщую историю на латинском языке. Учитель по этике преподавал риторику и науку о составлении стихов, латинских и русских, читал с учениками Овидия и Вергилия. Там же изучались география с помощью карт и глобуса, синтак­сис, грамматика. Сверх этого ученики учили катехизис, славян­скую грамматику, греческий, еврейский, французский и немецкий языки и медицину. Математика была поставлена слабо, естество­ведения совсем не было. Впрочем, курс Московской, как и Киевской академии, постро­енный по образцу западных коллегиумов, мало чем отличался от них. И на Западе не было еще общего образования, светские на­уки и там ценились недостаточно. С течением времени Москов­ская академия преобразовалась в духовную школу (XVIII в.). Московская академия послужила рассадником образования; долгое время она была в России единственным более или менее организованным учебным заведением среднеобразовательного характера. Там, где была нужда в образованных людях, сейчас же вспоминали о Московской академии и ее выпускниках, они тре­бовались всюду. Число учеников в академии было от 200 до 600 самого различ­ного происхождения. Были дети священников, дворян (князья Обо­ленские, Голицыны, Долгорукие и др.), разночинцы — дети кан­целяристов, дьячков, солдат, конюхов, новокрещеные инородцы. Принимали учащихся от 12 до 20 лет, учились долго и не стесня­лись пребывания в одном классе по нескольку лет (известно, что были ученики, просидевшие в академии в одном классе по 7 — 10 лет, а в общей сложности — по 20 лет). Впрочем, многих исклю­чали, некоторых с особой "торжественностью". Так, например, "Да­ниловского, яко нерадивого и ленивого ученика, выключить, выгнав его из академии в присутствии учеников до ворот метлами". Первыми учителями академии были братья Лихуды — греки. И поэтому греческое влияние было велико, занятия велись на греческом языке, в начале XVIII в. введены "учения латинские". Московская академия стала многое заимствовать у Киевской. В XIX в. академия была перемещена из Москвы в Троицкую Лавру, в ней было восстановлено изучение греческого языка, уси­лено преподавание русского, введены новые предметы, таким об­разом, академия по праву называлась славяно-греко-латинской'. Заключение Вся история развития русского образования может быть представлена тремя периодами: I период — до XVIII в. — церковно-религиозная педагогика. II период — XVIII — до второй половины XIX в. — госу­дарственная педагогика.
III период — со второй половины XIX в. — общественная педагогика. Церковная педагогика характеризуется преобладающим положением церкви и ее мировоззрения в жизни народа и его образовании. Период государственной педагогики характеризуется тем, дело народного образования взяло в свои руки государство, оттеснив церковь. Образование теперь должно служить государственным интересам, готовить просвещенных людей для государственной службы, должно быть практичным, профессиональным, а для этого сословным. Образование не должно выводить учащихся их тех сословий, к которым они принадлежат рождению, но не стоит оставлять население и вовсе без "образования. Самое лучшее — давать образование в меру, каждому сословию — свой тип образования, свою школу, которая будет готовить его к будущей
деятельности. Государственность, профессиональность и сословность — вот самые характерные черты образования в этом периоде. Крепко держа образование в своих руках, государство боролось против старой дьячковской школы, с частными пансионами и школами, стремилось взять под контроль семейное воспитание. Нуждаясь в образованных людях, государство сначала покровительствовало образованию, но, как только увидело, что оно грозит существующему политическому и социальному укладу жизни, стало умерять, сдерживать его. Список литературы: 1.Д.И. Латышина История педагогики// «ФОРУМ» 1998г. 2.История педагогики /по ред. Н.А. Константинова, Е.Н. Медынского, М. Ф. Шабаевой// М. 1955г. 3.Б.Д. Греков Киевская Русь ,Госполитиздат, л. 1953г. 4. Каптерев П. Ф. История русской педагогики.