Опозиционные движения петровских реформ

Содержание Введение Глава I. Заговор Цыклера-Соковнина Глава II. Стрелецкий бунт 1698 г Астраханское восстание
Глава III. Восстание Кондратия Булавина Глава IV. Оппозиция в верхах. Дело царевича Алексея Заключение Список использованной литературы Введение Рубеж XVII-XVIII вв. является важным периодом в истории феодальной России. Его по-своему отмечали дворянские и буржуазные историки. Они противопоставляли «московский» период «петербургскому», или «царский» – «императорскому». Преобразования первой четверти XVIII в. охватили своим влиянием все стороны жизни каждого подданного и государства в целом: они внесли новшества в экономику страны, в социальную структуру общества, во внешнюю политику, в культурную жизнь, в быт населения, в систему управления государством, в строительство вооруженных сил. Тяготы, связанные с преобразованиями, легли не только на плечи трудового населения – все слои общества царь обязан вносить свою лепту в победу над сильным противником и нести бремя повинностей, которых ранее не было. За дворянством была окончательно закреплена роль служилого сословия, обязанного пожизненной и обязательной службе на театре военных действий, в казармах и канцеляриях, а также необходимостью учиться. В результате произвола властей, перенапряжения хозяйственных ресурсов населения, грубых форм введения новшеств в стране возникли социальные катаклизмы: стрелецкие бунты (1697, 1705-1706 гг.) и выступления казаков на Дону (1707-1708 гг.). Цель данной курсовой работы – изучить оппозиционные движения реформам Петра. Таким образом, в данной работе решаются следующие задачи: – Изучить причины возникновения движений; – Выяснить социальный состав участников; – Проследить за последствиями движений. Глубина познания любой исторической проблемы зависит от количества источников. Один из источников – записки видного дипломата и администратора окольничего Ивана Афанасьевича Желябужского. «Записки» содержат богатый фактический материал (которым благодаря своим связям и неиссякающему любопытству располагал автор) и является для нас бесценным свидетельством эпохи преобразований. Хронологические рамки «записок» – от Московского восстания 1682 г. до Полтавской баталии 1709 г. Из «записок» И.Я. Желябужского в курсовой работе использован материал, рассказывающий о заговоре Цыклера-Соковнина (1697 г.) и о Стрелецком бунте (1698 г.). Повинная грамота астраханцев раскрывает причины начавшегося летом 1705 г. восстания в Астрахани (произвол и поборы воеводы Ржевского, «начальных людей» и откупщиков). Была составлена частью восставших астраханцев в январе 1706 г. и отправлена с выборными к Петру I. Указ Петра I о сыске беглых людей от 6 июля 1707 г. ярко характеризует положение крестьянства и крепостное право при Петре I. Именно этот указ послужил поводом для начала Булавинского восстания. В «прелестном письме» Кондратия Булавина (предводителя восстания) ясно прослеживается антикретический характер этого массового движения, наряду с его ограниченной царистской идеологией. В курсовой работе использован фундаментальный труд известного историка Павленко Н.И. Петр Великий, основанный на источниках специалистов. Книга повествует о преобразователе России Петре Великом – о его деяниях и личности, талантах и неутомимой энергии, успехах и неудачах на фоне событий того времени. Он подчеркивает огромную общенациональную значимость преобразований Петра. Именно они вывели Россию на путь ускоренного экономического, политического и культурного развития и вписали имя Петра в плеяду выдающихся государственных деятелей нашей страны. В труде Соловьева С.М. «Об истории Новой России», «связное и стройное представление народной жизни» противопоставляется «отрывочному ряду биографий занимательных для воображений людей» как характерной особенности дворянской историографии. При описании событий Соловьев С.М. настолько увлекается цитированием источников, что теряется основная сюжетная линия повествования. Астраханскому восстанию посвящена книга Голиковой Н.Б. Астраханское восстание 1705-1706 гг. Благодаря ее исследованию можно считать бесспорно доказанными два положения: в Астрахани существовал заговор, цель которого состояла в том, чтобы «воеводу и начальных людей побить»; инициаторами и руководителями заговора являлись стрельцы. Монография Подъяпольской Е.П. Восстание Булавина. 1707-1709 гг. посвящена восстанию, охватившему Дон, с прилегающими к нему районами, Поволжье, часть Украины и центральные уезды государства. В своем исследовании она охарактеризовала восстание Булавина как крестьянскую войну, крестьянско-казацкое восстание, которое после восстания Разина было одним из сильнейших в феодальной России и по своему значению стоит в ряду крестьянских войн позднефеодальной поры. В книге Мэтью Андерсона «Петр Великий», автор исследует судьбу Петра, его воздействие на Россию, сложные отношения с сыном, цели и достижения Петра в их полном контексте внутри страны и за границей. В книге Черкасова П.П. и Чернышевского Д.В. «История императорской России» рассматриваются внутренне – и внешнеполитические реформы Петра I и их влияние на все сферы жизни общества. В книге «Иоанн Грозный. Петр Великий. А.Д. Меньшиков. Г.А. Потемкин», подробно рассказано о трагичных отношениях царя с сыном. Наша работа имеет следующие структуру. Глава I посвящена заговору Цыклера-Соковнина; глава II рассказывает о стрелецком бунте 1698 г. и об Астраханском восстании 1705-1706 гг.; глава III рассматривает казацкое восстание Кондратия Булавина 1707-1708 гг.; глава IV рассказывает об оппозиции в верхах; о деле царевича Алексея. В заключении приведены итоги курсовой работы. Глава I. Заговор Цыклера-Соковнина Новой, дотоле неведомой повинностью были охвачены служилые люди по отечеству – им надлежало учиться. 22 ноября 1696 года с Постельного крыльца был объявлен указ об отправке за рубеж 61 стольника, 23 из них носили княжеские титулы. Отпрыски Куракиных, Голицыных, Долгоруких, Черкасских, Репиных и других знатных фамилий России должны были покинуть отчий дом, чтобы постигать кораблестроение и навигацию в Италии или в Англии и Голландии. Расставание с домашним очагом вызвало и у отъезжающих, и в их семьях немало тягостных переживаний – все совершалось вопреки традициям и обычаям: ни отдаленные предки, ни отцы не были в чужих краях и относились к «богомерзкому Западу». Все тревожно навигаторов: и незнание языка, и чуждые нравы и обычаи людей, серди которых им предстояло жить, и премудрости науки, которыми они должны были овладеть. Одержимый идеей государственности, царь не щадил и великородных людей, вызывая недовольство даже в их среде. Благородные отпрыски Рюриковичей и Гедиминовичей беспечную жизнь при дворе и обычное для знати продвижение по числам принуждены были сменить на полное неизвестности путешествие в неведомые края. Но за море ехали не только княжеские отпрыски. Туда отправлялся и сам царь в составе великого посольства.1
Время с ноября 1696 по февраль 1697 г. прошло в подготовке великого посольства к отъезду. Но 24 февраля Гордон назначил прощальный ужин, но Петр против обыкновения не приехал. Накануне ужина два офицера Стремянного стрелецкого полка, пятисотский Ларион Елизарьев и пятидесятник Григорий Силин2 великому государю извещали словескно; Ивашка де Цыклер умышляет ево, великого государя, убить, на пожаре или на Москве стрельцом ножами изрезать.1
Полковник Иван Елисеевич Цыклер – честолюбивый иноземец, впрочем вполне обрусевший. Он начал службу в России еще в 1671 г., в мае 1682 г. принимали деятельное участие в стрелецком бунте на стороне Софьи и Милославских, но в 1689 г., когда они попытались произвести дворцовый переворот, Цыклер переметнулся на строну Петра. Однако продвижение по службе происходило не с той быстротой, на какую рассчитывал карьерист. Он был полковником Стремяного (при стремени царя) полка, получил чин думного дворянина, затем его отправили воевода в далекое Верхотурье. После возвращения в Москву Цыклер получил новое назначение, опять связанное с выездом из столицы, – в завоеванный Азов и на постройку гавани в Таганроге. Виновником своих злоключений Цыклер считал Петра и решил убрать его, посадив на его место Софью. На решимость покончить с царем, видимо, повлияли воспоминание о том, как Софья накануне первого Крымского похода подговаривала его вместе с Шакловитым убить Петра.2 Стремления кормового иноземца Цыклера разделяли двое родовитых русских вельмож – Алексей Прокофьевич Соковнин и Федор Матвеевич Пушкин. Соковнин был известный старовер, родной брат знаменитых в царствование Алексея Михайловича раскольниц, Федосьи Морозовой и Авдотьи Урусовой. Понятно, как тяжело было ему видеть петровские новшества, посылку детей своих в еретические страны.3 А.П. Соковнин был близок к намерениям Цыклера:4 «Мочно де им (стрельцом) ево, государя, убить, что ездит государь один, и на пожаре бывает малолюдством, и около Посольского двора ездит одиночеством. Соковнин не раз высказывал Цыклеру недовольство пассивным поведением стрельцов: «Где они передевались?! Знать де спят! Ведь де они пропали же».5 Заговорщики вели разговор и о возможном преемнике Петра: назывались имена боярина Алексея Семеновича Шеина, Василия Петровича Шереметьева, царевны Софьи. Третьим участником разговоров был Федор Матвеевич Пушкин – зять Соковина и свойственник Цыклера, женатого на его двоюродной сестре, дочери Якова Степановича Пушкина. Федор Пушкин гневался на царя за своего отца, боярина Матвея Степановича, назначенного воеводой в Азов. Для боярина такое назначение было знаком немилости и воспринималось как поруха чести. Скорбел Ф.М. Пушкин и по поводу отправки за границу сыновей Соковнина: «Государь погубил нас всех, гневаться на отца. И за тот гнев, и за то, что за моря их посылает, надо его, государя убить». Заговор, как видим, еще находимся на стадии размышлений вслух, дело ограничилось выражением недовольства и намерением убить царя. Осуществлению планов помешал извет Елизарьева и Силина. Узнав от них о готовившемся убийстве, Петр принял живейшее участие в расследовании дела и принял при этом крайнюю жестокость, подогревшую, видимо, причастностью к заговору ненавистных ему стрельцов, точнее расчетами заговорщиков на них.1 И того же числа в г. ц. и в. кн. Петр Алексеевич со всеми бояры, слушав дела воров и изменников Ивашкин Цыклера с товарищи, указал: казнить смертью. И на Красной площади по указу великого государя зачат строить столб каменной. И марта в 4 день тот столб каменной доделан, и на том столбу пять рожков железных вделаны в камень. И того числа казнены ведомы изменники, которые умышляли на государское здравие, в Преображенском: бывшей окольничей Алешка Соковнин; бывший думной дворянин Ивашка Цыклер; да бывший стольник Федька Пушкин; да два стрелецких пятидесятника. И в то время к казни из могилы выкопан мертвой Иван Михайлович Милославской и привезен в Преображенское на свиньях. И горб ево поставлен был у плах изменничьх, и как головы им секли – и руду (кровь) точили на нево, Ивана Милославского. Головы изменничьи были воткнуты на рожны столба, который был построен на Красной площади. Как и всегда в подобных случаях, опале подверглись родственники казенных.1 Беспрецедентное решение в 1696 г. посылать молодую знать и дворянство за границу для военно-морского обучения пробудило всего лишь ворчание и неэффективные жалобы. И хотя члены двух дворянских семей Соковниных и Пушкиных, были вовлечены в секретный заговор 1697 г., это отразило скорее их личные чувства, чем какое-либо общее отношение российской знати.
Глава II. Стрелецкий бунт 1698 года. Астраханское восстание Стрельцы участвовали в обоих Азовских походах, в первый из них Петр призвал 12 полков, во второй –13. В походах стрельцы участвовали и раньше, но тогда дело ограничивалось летними месяцами, на зиму они возвращались в Москву и возобновляли привычное занятия торговлей и промыслами. После взятия Азова в крепости были оставлены шесть солдатских и четыре стрелецких полка, именовавшиеся по фамилиям полковников: Федора Колзакова, Ивана Черного, Афанасия Чубарова и Тихона Гундертмарка. На них возлагались обязанности не только парировать возможные попытки османов вернуть крепость, но и восстановить ее бастионы, построить новые. «Все лето азовское расчистив, и по наряду город земляной новой изделали и в совершенстве учинили», – писали стрельцы в челобитной о проделанной работе.1 Летом 1697 г. стрельцам, зимовавшим в Азове, было велено идти к Москве; но вдруг указ – передвинуть четыре стрелецких полка – Чубарова, Колзакова, Черного и Гундертмарка из Азова к литовской границе, в войско князя Михайлы Григорьевича Ромодановского, который с полками дворянскими, рейтарскими и солдатскими стоял в ожидании, как разыграется борьба саксонской и французской партии в Польше. Стрельцы пришли из Азова в Великие Луки.2 В марте 1698 г. больше полутра человек «своим самовольством, без указу великого государя идут к Москве для волнения и смуты и прелести всего Московского государства».3 На спрос правительства, зачем ушли из полков, отвечали, что «их братья стрельцы с службы от бескормицы идут многие». Им назначили срок – 3 апреля, к которому они должны были оставить Москву, причем велено им выдавать из Стрелецкого приказа кормовые месячные деньги сполна.1 В срочный день, 3 апреля, толпа стрельцов пришла к дому начальника Стрелецкого приказа, князя Ивана Борисовича Троекурова, и просила, чтоб боярин выслушал их.2 Троекуров предложил стрельцам выбрать из своей среды «начальных людей четыре человека», с которыми он пожалел вести переговоры. Они закончились безрезультатно. Более того, боярин потребовал, чтобы стрельца немедленно вернулись в полк, а их уполномоченных вели взять под стражу. Но только арестованных вывели из покоев Троекурова, как их тут же освободили стрельцы, толпившиеся у двора боярина. Получив жалование, стрельцы отказались вернуться в полки и потребовали новой встречи с Троекуровым. Лишь на следующий день, к вечеру 4 апреля, усилиями солдат и посадских людей стрельцов удавалось выдворить из столицы.
Неуверенные действия правительства, возглавляемого Тихоном Никитичем Стремневым и Федором Юрьевичем Ромодановским, объяснялись длительным отсутствием вестей от Петра. В Москве поползли слухи о гибели царя. Отвечая Ромодановскому, царь писал из Амстердама 9 мая: «В том же письме объявлен бунт от стрельцов и что вашем правительством и службою солдат усмирен. Зело радуемся». Но далее царь упрекал «князя-кесаря» за то, что тот поддался панике и что эта паника помешала ему произвести розыск: «Для чего ты сего дела в розыск не вступил? Не так было говорено на загородном дворе в сенях». Иными словами, еще до отъезда царь допускал возможность стрелецкого бунта и обговаривал средства его усмирения. «А буде думаете, что мы пропали (для того, что почты задержались), – и для того, боясь, и в дела не вступать… Я не знаю, откуда на вас такой страх бабей!»3
Правительство полагало, что выпроводив стрельцов их Москвы, оно погасило конфликт, но царь ожидал развития событий, ибо подозревал, что Софья не утратила честолюбивых помыслов и вступила в контакт с мятежниками. Прямыми свидетельствами причастности ее к бунту историки не располагают, но она конечно же понимала, что это был последний шанс воплотить мечту о власти в жизнь.1 Стрелецкий розыск, о котором будет рассказано позже, обнаружил, что Софья не осталась безучастной к приходу в Мосву 175 стрельцов. Как только дезертиры появились в слободах, царевна Марфа (сестра Софьи) через кормилицу Авдотью направила в стряаие записку Софье: «Стрельцы к Москве пришли». Софья поинтересовалась: «Что будет им?» «Велено рубить», – последовал ответ. «Жаль их, бедных», – сказала Софья своим постельницам, а те передали ее сочувственные слова стрельчихам. Розыском было установлено, что Тума (главарь бунта) передал Софье через стрельчиху Артарскую письмо, сказав при этом: «То-де наша челобитная о стрелецких нуждах». В чем они выражались, осталось неизвестным. Дней через пять царевна Марфа отослала Туме ответ своей сестры. Но о его содержании можно лишь строить полков стать табором у Новодевичья монастыря и бить челом Софье, чтобы она вступила на царство. Прибыв в свои полки, вожаки обратились к стрельцам с призывом двинуться всеми полками на столицу. На такой шаг стрельцов воодушевляла не только поддержка их замыслов Софьей, но и слухи о том, что Петр за границей погиб, а его сына Алексея бояре хотят удушить. Этот прием, как мы помним, принес Софья желаемые результаты в 1682 г.2 В конце мая 1698 г. четыре стрелецких полка были переведены из Великих Лук в Торопец. Стрельцы надеялись, что наконец отзовут в Москву, но 2 июня Разряд вызвал в столицу лишь боярина и воевода князя М.И. Ромодановского, а стрельцы должны были остаться до указа в городах Вязьме, Белой, Ржеве Владимировой и Дорогобуже; бежавших в Москву стрельцов велено было сослать в Малороссийские города – Чернигов, Переславль, Новобогородицкой на вечное житье с женами и детьми.3 Стрельцы не подчинились указу Разряда. Князь М.Г. Ромодановский во главе Новгородского стрелецкого полка вышел из Тропца, расположился лагерем и велел выдать организаторов бунта. Стрельцы не повиновались. Боярин вновь приказал стрельцам, не подлежавшим ссылке, отправиться во главе со своими полковниками в увазанные им места. На этот раз они поддались уговорам командиров и двинулись в путь, правда ими медленно, совершая переходы верст по пять в день. Во время продолжительных остановок пред ними выступали Тума, Проскуряков, Зорин и другие стрельцы. На Дфине полки вновь соединились, и брожжением вспызнуло с новой силой. Полковники, подполковники и капитаны были отставлены. Их обязанности восставшие возложили на выборах, по четыре человека в каждом полку, и решили идти на Москву: «Умрем друг за друга; бояр перебъем, Кокуй вырубили, а как будем на Москве нас и чернь не выдаст».1 Сам факт, что представления о хорошем царе ассоциировались у стрельцов с именем Софьи, свидетельствуют не только об их царистской идеологии, но и об авторитетности Софьи на стрельцов проявилось и в эволюции их среде. Влияние Софьи на стрельцов проявилось и в эволюции характера выдвигаемых ими требований. Представители 175 стрельцов, появившихся в Москве в марте 1698 г., требовали удовлетворения жалоб, вызванных тяготами службы и испытаниями, выпавшими на их долю в связи с повышением цены на хлеб, для приобретения которого жалованья не доставало. После возвращения 175 стрельцов в полки их сослуживцы настолько «прозрели», что стали домогаться смены правительства. Ясно, что такое «прозрение» наступило не без постороннего влияния. Известие о бунте в Москве получили 10 июня. Боярская дума решила отправить против взбунтовавшихся стрельцов боярина и воеводу Алексея Семеновича Шеина, поручив ему не пропускать стрельцов в Москву и добиться их возвращения в «указные места». В помощники к Шеину Дума определила генерал — поручика Петра Ивановича Гордона и князя Ивана Михайловича Кольцова-Мосольского.2 17 июня царское войско встретило стрельцов под Воскресенским монастырем при переправке через реку Истру. Стрельцы прислали к Шеину письмо, в котором жаловались, что в Азове терпели всякую нужду, зимою и летом трудились над городовыми крепостями, потом из Азова перешли в полк к князю Ромодановскому, голод, холод и всякую нужду терпели: человек по полтораста их стояло на одном дворе, месячных кормовых денег не ставало и на две недели. Из Торопца Ромодановский велел вывесть их на разные дороги по полку, отобрать ружье, знамена и велел коннице, обступил их вокруг, рубить. Испугавшись этого, они идут к Москве, чтоб напрасно не умереть, а не для бунта; пусть дадут им хотя немножко повидаться с женами и детьми, а там, как представиться случай, и они опять рады идти на службу.1 Сражение 18 июня под Воскресенским монастырем еще одно свидетельство архаичности стрелецкого войска и полной неспособности решать стоявшие перед страной внешнеполитические задачи. Итак, стрельцы «знамена преклонили, и ружье покинули, и били челом государю виною своего». Шеин распорядился взять под стражу активных участников бунта «до его, великого государя, указу». Указ последовал через два дня: выборных в полках «казнить смертью при всех стрельцах». Шеин в течение недели, с 22 по 28 июня, провел следствие и сразу же велел казнить 122 человека и 140 бить кнутом.2 И после того были великие и пытки им, стрельцом жестокия. И по тем розыскам много казнены и повешены.3 Когда в Москве появился Петр, розыск давно закончился. Царь не удовлетворился рассказами о бунте и сам изучал материалы розыска. Петр считал, что следователи до конца не выяснили целей выступления стрельцов и степени причастности к нему сил, которых он называл «семенем Милославского». А стрельцы понесли чрезмерно мягкое наказание. Петр решил возобновить розыск, причем все руководство им он взял в свои руки. Судьба всех стрельцов была предрешена царем еще до завершения следствия: «А смерти они достойны и за одну противность, что забунтовали и бились против Большого полка».1 И по розыску та стрельцы казнены розными казньми. И по всем договорам те стрельцы кладены на колесы тела их по десяти человек. А ныне повышены были по всему Земляному городу у всех ворот по обе стороны. А ныне вешены на Девичьем поле перед монастырем и в руки воткнуты им челобитная, где написано против их новинки… А пущие из них воры и заводчики, – и у них, за их воровство, ломаны руки и ноги колесами.2
В истории со стрельцами Петр предстает перед нами неистово жестокими. Но таков был век. Новое прибивало себе дорогу так же свирепо и беспощадно, как цеплялось за жизнь отжившее старое. Стрелецкий бунт 1698 г. был третьей попыткой стрельцов преградить Петру путь к власти. Ясно, что у него были свои основания ненавидеть их и вкладывать в борьбу с ними весь свой темперамент.
Астраханское восстание Восстание произошло в наиболее сложный период правления Петра I. Хотя перелом в войне со Швецией уже начался, военные успехи России осуществлялись при максимальном напряжении сил страны. Война, постройка заводов, реформа армии и другие мероприятия Петра тербовали огромных средств и большого количества рабочих рук. Рост бюджета порождал новые налоги, реформа армии сопровождалась не только наборами рекрутов, но и сложной перестройкой военного аппарата, приводившей к изменениям в условиях службы стрельцов и солдат жилых полков. По всей стране резко ухудшилось положение народных масс. Оно усугубилось ростом помещичьей эксплуатации в деревне и типично феодальным произволом администрации в городах.3 Вспыхнув в Астрахани, восстание 1705-1706 гг. быстро распространилось на соседние города: Черный и Красный Яры, Гурьев, Терки и их округу с пестрым как по социальному, так и по национальному составу населением. Оно продолжалось более 6 месяцев и вызвало сильнейшую тревогу правительства. Обстановка, сложившаяся в начале 18 века в Австрахани и ближайших к ней городах, вызвала сильнейшее недовольство всех слоев местного населения. Особенно сильно оно охватывало служилых людей, стрельцов и солдат, которые ощущая тяжесть общего роста налогов и повинностей не меньше, чем посадские люди, кроме того, остро реагировали на изменения в своем положении, а также на произвол полкового начальства и городовых воевод.1 Но положение стрельцов и солдат определилось не столько выполнением работ в пользу воеводы, сколько общим увеличением их повинностей: помимо караульной и гарнизонной службы они выполняли многочисленные казенные работы в качестве гребцов, кормильцев, грузчиков и т. д. Самым обременительными работами считались сооружение селитряного завода, варка селитры и особенно заготовка дров, на которой одновременно работало по 600-700 человек.2 В начале 1705 г. был дан указ о снижении хлебного жалованья стрельцам. Поскольку спекулируя хлебом, Ржевский систематически затягивал выдачу хлеба служилым людям и приписным ремесленникам, указ правительства был воспринят как новая «обида» воеводы. В городе и за его пределами стал упорно передаваться слух, что «воевода хотел у них убивать и денежного жалования». Ему приписывали также инициативу введения некоторых новых налогов, в частности больно задевшего астраханцев указа о взыскании причальных и отвальных пошлин. «Худо де в Астрахани делается от воеводы и начальных людей стали велики обиды, завели де причальные да отвальные, хотя де хворосту на 6 денег в лотке привези, а привального дай гривну. Быть де тамошне, а даром не пройдет!» – возмущался один из стрельцов Конного полка.1 «А воевода Ржевский велел брать крепостных дел подьячим сверх указу лишних денег, и те деньги брал себе, и о тех поборах к Москве и в Казань посылали челобитчиков, а указу о том не учинено, а о вышеписанных всех обидах хотели они для челобитья из Астрахании послать, и их не пустили».2 Волнующие слухи ходили по городу всю весну и особенно усилились в начале лета, когда Ржевский начал проводить в жизнь указы о немецком платье и брадобритии, которые из-за его тактики оказались последней каплей, переполнившей чашу терпения населения Астрахани.3 «Воевода не дал срока в деле немецком платья для своей корысти, посылал по многие праздники и воскресные дни капитана Глазунова да астраханца Евреинова к церквам и по большим улицам и у мужика и у женска полу русское платье обрезывали не по подобию и обнажали перед народом, и усы и бороды, ругаючи обрезывали с мясом.4 Не отставали от воевода стрелецкие и солдатские полковники. Рассуждали они так: «Воевода – де сидит в городе, хочет с города сыт быть, а я – де полку полковник, завсегда хочу с полка сыть быть и напредки, покуда поживу в полку, буду сыт и стану брать».5 Так, «Чижевский у стрельцов ружья обобрал, хлебного жалованья давать им не велел, с бань брал по рублю и по 5 алтын, с погребов по гривне, подымных по 2 деньги с дыму, …, от точенья топоров по 4, с варенья пив и браг с конных по 5 алтын, с солдат и пеших стрельцов по гривне, с малолетних, со вдов и которые в Свейском походе, и женам их и детям платить было нечем, и тех сажал на караул и бил на правеже, и многие дворишки продавали и детей закладывали…»6 Итак, причин для недовольства разных слоев населения Астрахани было больше чем достаточно. Инициаторами движения было больше чем достаточно. Инициаторами движения в четвертый раз выступили стрельцы.1 Одним из первых ста думать о восстании стрелец «Московского» полка г. Артемьев, признавшийся на следствии, что «учал умышлять до зачину бунта за месяц, собою». Те же мысли появились у стрельца полка Д. Галачалова, И. Шелудяка, который «учал умышлять до бунта недели за две, собою», и «перед Ильиным днем незадолго» у пушкаря Тысячного полка Г. Агеева. Они начали искать единомышленников и повели среди однополчан и знакомых разговоры о тяжелой жизни, бесправии, возмутительном поведении воеводы. Жестокости полковников, ненужных новшествах и «своего братью к бунту призывали». 2 Заговор стрельцов в Астрахани закончился полным успехом. 30 июля было казнено свыше 300 человек, среди них командиры полков и офицеры, иноземцы представители царской администрации. Стрельцы долго разыскивали укрывшегося воеводу, наконец обнаружили его в курятнике, приволокли на круг и здесь же предали смерти. Перед восставшими сразу же встали две неотложные задачи, при решении которых они достигли далеко не равнозначных результатов: первая из них касалась организации внутренней жизни города; вторая относилась к установлению контактов восставшего города с внешним миром и попыткам расширить регион восстания и привлечь на свою сторону новые силы. Если в первом случае астраханцы добились успехов, то во втором – их постигла серьезная неудача.3 Петр I получил депешу об Астраханском восстании от Б.Я. Голицына 9 или 10 сентября. Новость оказалась настолько неожиданной и ошеломляющей, учитывая, что восставшие могли продвинуться далеко вперед, Петр со свойственной ему оперативностью послал распоряжение фельдмаршалу Б.П. Шереметьеву взять полки из действующей армии и двинуться на подавление восстания. Назначение Б.П. Шереметьева – одного из лучших полководцев русской армии, показывает, что восстание вызвало у Петра серьезную тревогу. Он опасался, что оно не только отвлечет значительных военные силы, но и нарушит нормальную хозяйственную и финансовую деятельность страны, распространиться по Волге, Дону и станет опаснейшей угрозой существованию правительства. Петр допускал даже возможность взятия восставшими Москвы. В тот же день он отправил письмо в Воронеж к Ф.М. Апраксину, где писал; «Извольте охранять Азов, также и Таганрог и донских казаков ведать, как вас бог вразумит».1 Вместе с тем Петр параллельно предпринимал попытки уладить конфликт мирным путем. Делегация астраханцев во главе с конным стрельцом И.Г. Кисельниковым встретилась с царем в Гродно 24 ноября. Царь вручал Кисельникову грамоту. Вместе с рассказом Кисельникова и встрече и разговоре с царем грамота произвела на астраханцев сильное впечатление, и те решили отправить в Москву повинную.
13 января 1706 г. астраханцы отслужили торжественный мобилен и «целовали крест, что им служить ему, великому государю, верно, по-прежнему, и положили, что, буде от кого впредь с того числа какая будет шаткость, и их, имая приводить в приказ и чинить им указ по его, государеву указу и по Соборному уложению». Повинная, доставленная в Москву 12 февраля, содержала самый полный перечень обид и притеснений астраханцев со стороны воевода и полковых командиров. Петр выдал выборным от астраханцев грамоту с отпуском вин и велел отправить их в Астрахань «в почтении», не как колодников, правда лишив их возможности общаться с населением.2
Однако фельдмаршал Б.П. Шереметьев предпринял штурм Астрахани. Под следствием оказалось более 500 человек, в том числе 227 астраханских стрельцов, 174-из других городов Нижневолжья и 120 солдат. Казнено было 314 человек, а 45 умерли под пытками. Значение, которое придавало правительство подавлению восстания, лучше всего выразил сам Петр, который еще в феврале 1706 г., узнав о принесении повинной и отмечая это событие салютом, писал: «Сие дело лутчей виктории равнятися может».3 Астраханское восстание свидетельствует о большой остроте классовых противоречий: ожесточенном сопротивлении народных масс наступлению эксплуатации и насилия, а также упорной и жестокой борьбе государства за сохранение существующих порядков.




















Глава III. Восстание Кондратия Булавина В конце XVII и начале XVIII столетия продолжались одновременно два процесса в России: с одной стороны – усиливалось крепостное право, укреплялось феодальное государство, превращаясь в абсолютную монархию, росла хищническая феодальная эксплуатация крестьянского населения, увеличивались государственные налоги и повышенности и все нетерпимее становился безудержный произвол царской администрации. С другой стороны, в социально-экономической жизни стороны намечаются признаки новых буржуазных отношений, вызванных увеличением производительных сил, развитием товарного производства, возникновением мануфактурной промышленности, складыванием всероссийского рынка. Оба процесса в разной степени коснулись Дона и прилегающих к нему районов. Усиление крепостного гнета вызвало массовое бегство крестьян и представителей других угнетенных слоев населения на донские земли. Беглые искали здесь облегчения своей участи и свободы. По пятам беглецов или помощники за новыми землями для своих вотчин и предприниматели – за разработкой природных богатств края. В это время на Дону из казацкой старины формировались свои помещики, предприниматели и торговцы. Всем им нужны были рабочие руки. Получился сложный клубок противоречий.1 Социальная природа казачества позволяет выделить его в особую категорию населения феодальной России. Казаки были близки к крестьянам, ибо в хозяйственной деятельности тех и других определенное место занимал производительный труд. Однако, для крестьянина хозяйство было единственным источником существования, оно обеспечивало благополучие его семьи, а у казака имелись и иные источники пополнения его экономических ресурсов. Крестьяне являлись земледельцами, основными занятиями казаков были скотоводство и рыбные промыслы (до XVIII века). Главное отличие казака от крестьянина состояло в том, что последний является объектом эксплуатации помещиком и государством, в то время как в районах расселения казаков феодальное землевладение отсутствовало, как отсутствовали и постоянные представители правительственной администрации. Крестьяне платили налог, в то время как казаки получали из казны хлебное и денежное жалованье, а также порох и прочие воинские припасы. У казаков был еще один источник существования – разбои. Походы за «зипунами», ежегодно совершаемые под Азов, в Крым и на города Южного побережья Черного моря, равно как на Волгу и Каспий, приносили его участником немалые доходы. Донское казачество пользовались существенными привилегиями, придавшими Донской земле черты автономии. Одна из привилегий состояла в праве не выдавать беглых крестьян помещикам, выразительно и лаконично сформулированном фразой: «С Дона выдачи нет». Но правительство мирилось с этим нарушением феодального правопорядка, ибо того требовали нужды обороны южных границ государства. По этой же причине правительство терпело и вторую привилегию донских казаков наступил после Азовских походов Петра Великого. С овладением Азовом, расположенным южнее Донской земли, эта крепость превращалась в форпост борьбы с крымско-османской агрессии, а Донская земля из окрашенной территории превращалась во внутреннюю область России. Отсюда – наступление правительства на привилегии донских казаков: лишение их права не выдавать беглых и права на внешние сношения. Правительство желало иметь дело с послушными исполнителями своих предписаний, а казаки нередко своевольно вступили в отношения, которые были выданы им, но противоречий стратегическим замыслам русской дипломатии. Наступление правительства на привилегии казачества вызвало с его стороны ожесточенное сопротивление.1 Поводом для их возникновения послужил указ Петра князю Юрию Владимировичу Долгорукому от 6 июля 1707 г. «О сыске беглых людей». Уках обязывал Долгорукого всех «беглых людей и крестьян с женами и с детьми и с их животы отвозить к прежним помещикам и вотчинникам, откуда кто бежал».1 На первый взгляд непонятно, как мог Петр в напряженной обстановке 1707 г., когда страна переживала тяжелые испытания, спровоцировать новый социальный конфликт? (Если бы царь не посягнул на стародавнее право-привилегию донских казаков – «С Дона выдачи нет», у донского казачества не было повода браться за оружия). Ответ может быть только один: Петр верил, что донские казаки, только недавно продемонстрировавшие преданность трону выдачей правительству депутации астраханских, повстанцев, безропотно стерпят нарушение правительством одной из основных привилегий.2 Об уверенности царя, что все обойдется без эксцессов свидетельствует состав экспедиции Ю.В. Долгорукого: 17 офицеров, 40 солдат, 20 денщиков, 15 подьячих и 80 конных казаков из Азова и Таганрога с их начальными людьми.3 Долгорукий появился в столице Войска Донского-Черкасске в начале сентября. Свирепые действия карательного отряда восстановили против него массу пришлого населения Дона. Современник движения о жестокости Долгорукого писал так: «… они, князь со старшинами, будучи в городах, многие станицы огнем выжгли и многих старожилых казаков кнутом били, губы и носы резали и младенцев по деревьям вешали». Из верховых городков было возвращено около 2000 беглых.4 В ночь на 9 октября бахмутский атаман Кондратий Афанасьевич Булавин в Шульгмнском городке Долгорукого и истребил весь отряд вместе с предводителем.5 Булавин вместе с небольшой группой надежных соратников укрылся в к Кодаке, что близ Запорожской Сечи, где в течении зимы накапливал силы. 4 апреля булавинцы двинулись на Дон, причем по мере продвижения отряд, поначалу немногочисленный, пополнялся новыми повстанщиками.
В конце марта 1708 г. на казачьем кругу, собиравшемся в Пристанском городке, было принято постановление о походе на Черкесск. Среди населения Дона распространились «прелестные письма».1 От Кондратия Булавина и всего войска походного Донского в русские города начальным добрым людям челобитья; ведомо им чинят, что они всем войском единодушно вкупе в том, стоять им со всяким раденьем за Дон пресвятой богородицы и за истинную веру христианскую и за благочестивого царя и за свои души и головы. Сын за отца , брат за брата, друг за друга, и умирать за одно; а им великим начальным добрым людям и всяким черным людям всем также с ним стоять вкупе за одно и от них обиды никакой ни в чем не опасались бы, а которым худым людям, и князем, и боярам, и прибыльщиком, и немцем за их злое дело отнюдь бы не молчать и не спущать… ради того, что они вводят всех в еллинскую веру и от истинной веры христианской отвратили своими знаменьями и чудесы прелестными…»2
На полпути к Черкасску, близ Пашшина городка, Булавин встретился с казаками, мобилизованными атаманом Лукьяном Максимовым для борьбы с восставшими. Сражение не состоялось, так как казаки вступили в братание. В самом Черкасске в связи с приближением булавинцев началось восстание: старшины и войсковой атаман были выданы Булавину. Вместо казненного Максимова войсковой круг избрал атаманом Булавина. В Черкесске повстанческая армия разделилась на несколько отрядов, из которых один отправился навстречу царским войскам, два других были посланы в Поволжье, а основные силы во главе с Булавиным пошли на Азов. Раздробление сил создало благоприятные условия для карательных операций царских войск. После неудачной попытки булавинцев овладеть Азовом зажиточное казачество, примкнувшее к восстанию после прихода Булавина в Черкасск, организовало заговор. Предводитель восстание был убит, по другой версии, буду окруженным, застрелился. Царская армия медленно двигалась к Черкасску. Разгромив стоявшие на пути отряда атамана Дромого, каратели подошли к Черкасску. Казацкая старшина явилась с повинной и выдала активных участников восстания. Началась невиданная дотоле на Дону вакханалия расправ с повстанцами. Для устрашения восставших каратели пустили вниз по Дону плоты с казненными булавинцами. Рассмотрим движущие силы восстания на Дону и разберемся в его характере. Устремления восставших имели в виду решение внутренних вопросов, волновавших прежде всего не крестьян, а донских казаков. Одни из них были порождены давними социальными противоречиями на Дону, наличием там домовитых и голутвенных наказов; отсюда – стремление овладеть Черксском и истребить ненавистных атамана и старшин. Другая цель – ликвидировать оплот правительства на юге: недавно завоеванный Азов и вновь построенный Таганрог. Тем самым восстание рассчитывали восстановить старинные права и привилегии «казачества», из чего следует, что восстание пеклись о казачьих, а не о крестьянских интересах. Восстание было ликвидировано преимуществом территорий Дона, где не было помещичьего землевладения. Отсюда – отсутствие призывов к ликвидации помещиков, феодального землевладения и крепостного права. Главная цель движения – восстановление сословных привилегий казаков. Из сказанного не следует, что крестьяне не участвовали в восстании на Дону, но их влияние на ход событий не проявилось в той мере, в какой оно прослеживается в крестьянских войнах.1 Восстание на Дону было направлено против феодального гнета и распространения крепостничества на новые территории. Хотя восстание было подавлено, оно на время приостановило рост феодальной эксплуатации.
Глава IV. Оппозиция в верхах.
Дело царевича Алексея Время, нами описываемое, есть время тяжелой и кровавой борьбы, какая обыкновенно знаменует великие перевороты в жизни народов. Во время этих переворотов рушатся самые крепкие; борьба не ограничивается жизнью общественного, площадью она проникает в заповедную внутренность домов, вносит вражду в семейства. Известна каждому по школьным воспитанием смерть сыновей Брута, принесенных отцом в жертву новому порядку вещей. Константин Великий казнил родного сына Криспа. Во времена новейшие прусский король Фридрих Вильгельм I едва не казнил сына, знаменитого Фридриха II. Недовольные настоящим живут надеждою лучшего для них будущего и потому обращаются к представителю этого будущего для народов, к наследнику престола и стараются развить и укрепить в нем несходство с отцом, выставить это несходство в выгодном свете, освятить его общим благом и желанием народа. Всего обильнее последствиями подобные отношения бывают во времена сильных переворотов в народной жизни, когда одно начало сменяет в господстве другое. Царствование Петра было именно таким временем для России, и понятно, почему в это время вопрос, сын и наследник преобразователя похож ли на отца, был вопросом первой важности.1 Рожденный в феврале 1690 г. царевич Алексей был единственным выжившим сыном Петра от Евдокии Лопуиной (его младший брат Александр умер в младенчестве). В возрасте чуть больше 8 лет он был навсегда отдален от своей матери (факт, который мог весьма глубоко повлиять на всю его трагическую жизнь) и воспитан любимой сестрой Петра I, Натальей. С самого начала царь решил, что его сын должен играть активную роль в большой работе по переменам и модернизации, которую вел в России. В 1698-1699 гг. он решил послать ребенка к одному из немецких дворов для получения образования, хотя идея эта по причинам, которые остаются все еще неясными, была скоро остановлена. С лета 1701 г., немецкие наставники – Мартин, Нойгебауэр и Генрих Хьюссен – подвергли Алексея обширному кругу наставления в языках, географии, математике и других предметах. Царевич, даже в этом раннем возрасте, находил время для занятия такого рода весьма неподходящими. Раннее влияние матери его очень, его очень ограниченный контакт со своим отцом сделали Алексея полностью равнодушным к амбициям Петра. Его глубоко привлекали церковь и традиционные обряды. Иконы одеяния, проявления благочестия имели для всех русских, глубокое значение. С детства он был усерден в отправлении церковной службы и скрупулезен в соблюдении постов, а иметь священников у себя или в пределах легкой досягаемости стало для него почти потребностью.1 Окружение царевича сложность из лиц, причастных к его воспитанию. Подражая отцу, Алексей тоже называл круг свои приближенных «компанией». «Компания» сына существенно отличалась от «компании» отца. И дело было не только в разной степени одаренности лиц, входивших в ту и другую «компании», и их причастности к современным событиям, но и в принципиально ином отношении к этим событиям. Члены «компании» Петра являлись активными участниками преобразований, каждый из них в меру сил и способностей вносил лепту в дело, требовавшее от них полной отдачи. Члены «компании» царевича Алексея были всего на всего созерцателями происходившего, причем созерцателями не только пассивными, но и враждебными.
Чем дальше, тем явственнее становилась отчужденность в отношениях отца с сыном. Поручения отца царевич считал тяжелой обузой – выполнял их, надлежало трудиться, а к труду он относился с нескрываемым отвращением. Когда наследник стал взрослым, то заменил комнатные игры с девчатами хмельным застольем.2
У Петра было немало оснований для недовольства поведением сына. Гресь вызывало не только тяготения Алексеяк монахам и кликушам, но главным образом безразличие к тому, чем жила страна. Первая приобщение царевича к делу состоялось в 1704 г., когда он находился в составе русских войск, осаждавших Нарву, а затем участвовал в торжествах, устроенных в Москве по случаю овладения этой крепостью. В 1707 г. царевич был послан в Смоленск для заготовки провианта и фуража; осенью того же 1707 г. ему был поручен надзор за укреплением Москвы на случай похода на столицу войск Карла XII. Н вскоре представился случай убедиться в том, что сын проявил к поручению полное равнодушие и был озабочен не столько его выполнением, сколько пьянством в кругу друзей. Царевич прислал в Преображенский полк, командиром которого являлся Петр, малопригодных рекрутов, чем вызвал гнев царя. Петр проявлял снисхождение к ошибкам, но никогда не прощал малодушия и промахов, порожденных отсутствием прилежания. «Я зело недоволен, – прочел сын в письме отца, – присылаю в наш полк рекрутов, которые и в другие полки не все годятся, из чего вижу, что ты больше за бездельем ходишь, нежели дела по сей так нужный час смотришь».1 В 1710 г. царевич находился в Дрездене, а в следующем году был занят устройством брачных дел. Алексею отец прочил в супруги вольфенбюттельскую принцессу Шарлотту Христину Софию, сестра которой была замужем за австрийским императором. Свадьба состоялась 14 октября 1711 г. в Торгау. Брак не внес существенных изменений в жизнь царевича. Высокая и худая, с лицом изуродованным оспой, Шарлотта не пользовалась любовью Алексея: «Жену мне на шею чертовку навязали; как к ней не приду, все сердитует и не хочет со мной говорить». Основания для «сердования» у европейски образованной и воспитанной Шарлотты были – супруг часто пербывал в пьяном разгуле, к тому же завел фаворитку. У его учителя Никифора Вяземского была крепостная Евфросинья Федорова. Она приглянулась царевичу и привязанность к ней и даже нежные чувства он сохранил до конца дней своих.1 Безмятежная жизнь царевича оборвалась для него совершенно неожиданно в один из осенних дней 1715 г. 27 октября хоронили супругу царевича Алексея, скончавшуюся после родов сына.2 Сразу же после похорон царь‑отец поставил в письме к сыну вопрос весьма круто: «Ибо за мое отечество и люди живота своего не жалел и не жалею, то как могу тебя, непотребного пожелать. Лучше будь чужой добрый, неже своей непотребный». Окружившие Алексея в Петербурге «компанейцы» посоветовали податься в монахи, а там видно будет: «клобук не гвоздем к голове прибит». Петр, будучи в Копенгагене, пригласил Алексея к себе, надеясь убедить сына переломить себя. Но окружение Алексея и прежде всего бывший интендант Адмиралтейства А.В. Кикин уговорили царевича использовать письменное приглашение в Копенгаген для бегства за рубеж (в Рим или Вену). Немалым стимулом к этому было желание Алексея сохранить любовную связь с Ефросиньей Федоровой. Кикин подготовил побег, и 10 ноября 1716 г. в дом вице-канцлера венского двора Шенбория вошел русский царевич и заявил, что «император должен спасти» его и что он хочет царствовать. Тем временем в Копенгагене Петр так и не дождался исчезнувшего сына. Начался долгий розыск, и только в марте 1717 г. порученцы Петра установили, что Алексей нахрдится в Эренберге. Предстояла сложная дипломатическая борьба с венским двором, который намеревался в защите Алексея объединиться с Англией. Убедившись в лояльном отношении к себе со стороны Франции и отчасти Англии, Петр посылает в Вену опытного дипломата Петра Андреевича Толстого и гвардии капитана Александра Ивановича Румянцева с жестоким приказом вернуть Алексея в Россию. В долгих многолетних переговорах Толстой проявил недюжинную изворотливость и настойчивость. Он пошатнул уверенность Алексея и прочности австрийской опеки, при этом, сумел склонить на свою сторону девицу Ефросинью. В итоге 4 октября 1717 г. Алексей объявил о согласии вернуться в Россию1 «… недостойному всем моем своевольном отъезде, будет, буде я возвращуся, прощение …И, наделся на милостивое обещание ваше, полагаю себя в волю вашу и с присланными от тебя, государя, поеду из Неаполя на сих днях к тебе, государство, в Санкт-Петербург. Всенижайшим и непотребный раб и недостойный назваться сыном Алексей».2 3 февраля 1718 г. царевич въехал в первопрестольную Москву. На первой встрече царя с беглым сыном царевич умолял о прощении и о даровании ему жизни. Царь же потребовал отречения, на что царевич тут же согласился и подписал присягу, на что царевич тут же согласился и подписал присягу новому наследнику (Петру Петровичу). Получив от сына сведения о сообщниках, Петр возглавил следствие. Сразу же было взято под стражу 50 человек. Среди них были А.В. Кикин, Иван Афанасьев, сенатор Михаил Самарин, брат адмирала Апраксина Петр Афанасьев, князь Василий Долгорукий и много других известных старине лиц. Тут же в Москве произведены были первые казни. А.В. Кикина колесовали. 18 марта весь двор отправился в Петербург. Там были продолжены следствие и суд. Причем, теперь уже все дело было передано в руки «вернолюбивых господ министров, Сената и стану воинскому и гражданскому». Поступая так Петр был предельно честным и проявил величайшее мужество: «Я с клятвою суда Божия письменно обещал одному своему сыну прощения и потом словесно подтвердил, ежели истину скажет, хотя он сие и нарушил утайкою наиважнейших дел, и особливо замыслу своего бунтовского против нас, яко родителя и государя своего». Обращаюсь к духовенству, Петр сказал: «Смотрите, как зачерствело его сердце… Соберитесь после моего ухода, вопросите совесть свою, право и справедливость, и представьте… ваше мнение о наказании… Я прошу вас не обращать внимания ни на личность, ни на общественное положение виновного… и произвести ваш приговор над ним по совести и законом». 14 июня 1718 г. царевича взяли под стражу и заключили в Петропавловскую крепость. Отныне он был на положении обычного колодника. Если в предшествующий период следствие в Москве и Петербурге Алексей жил на свободе и сам излагал ответы на поставленные вопросы, то теперь его стали подвергать пыткам. Отец присутствовал при пытках собственного сына. Царевич получил 25 ударов. Экзекуция длилась один час. Спустя 10 дней был объявлен приговор, скрепленный 127-ю подписаниями: царевич достоин смерти и как сын и как подданный. Церковные иерархи от категоричности уклонились. Однако, приговор не был приведен в исполнение. Согласно официальной версии, зарегистрированный в журнале Петербургской гарнизонной канцелярии под 26 июня, «в 7-м часу пополудни царевич Алексей Петрович в Санкт-Петербурхе скончался». Их этой лаконичной записи можно сделать заключение, что царевич скончался, не выдержав физических истязаний и нервного напряжения.1
Петр не сомневался, что все, им содеянное, чему он вместе с народом отдал таланты и энергию лучших лет своей жизни, с воцарением сына пойдет прахом и страна вновь превратиться в захолустье Европы. Судьба сына или страны – таков был у царя выбор, и он его сделал. Заключение
Итак, подведем итоги преобразования, как и всякое значительное событие, вызывали острую реакцию современников. Голос недовольных был слышен в застенках учреждений политического сыска – Преображенского приказа, а с 1718 г. – тайной канцелярии. Политика Петра пользовались поддержкой широких кругов дворянства. Но среди феодалов было немало недовольных. Осуществление преобразований влекло утрату аристократией главенствующей роли в государственном управлении. Часть боярства активно боролись за сохранение своего влияния, за старые активно боролись за сохранение своего влияния, за старые порядки против новых. Преображенский приказ раскрыл заговор, возглавляемый представителем боярской фамилии – окольничим Алексеем Соковниным. Он намеревался убить Петра и совершить дворцовый переворот при помощи стрельцов. В сообщниках у него полковник Иван Цыклер и стольник Федор Пушкин. Заговорщики поплатились жизнью. (Когда царь был в Вене). В 1698 г. стрельцы, недовольные тяготами походной жизни и отрывом от торговли и промыслов, которыми они занимались в Москве, восстание. Рядовых участников бунта разослали по городам, а зачинщиков казнили. Прибывший из Вены в Москву Петр подозревал, что действия стрельцов были инспирированы Софьей, находившейся в Новодевичьем монастыре. Новый розыск, сопровождавшийся страшными пытками возвращенных из ссылки стрельцов, вопрос о причастности Софьи к бунту оставил открытым. После этих событий, стрелецкое войско, не внушавшее доверия ни в военном, ни в политическом отношении начали расформировать. Астраханское восстание 1705-1707 гг. явилось следствием непомерного налогообложения, злоупотреблений произвола местной администрации. Восстание стрельцы, солдаты, рабочие люди расправились с воеводами и его окуржением. Был отменен ряд налогов, введена свободная торговля хлебом. Для подавления восстания Петра I направил войска под командованием Б.П. Шереметьева, полки которого весной 1706 г. осадили и захватили центр восстания – город Астрахань. После этого правительство жестоко расправилось с руководителями и участниками восстания. Казнено было 314 человек, а 45 умерли под попытками. Восстание на Дону 1707-1708 гг. было направлено против феодального гнета и распространения крепостничества на новые территории. Восстание вспыхнуло в связи с жестокими действиями отряда князя Юрия Долгорукого, направленного на Дон для сыска Кондратий Булавин. В октябре 1707 г. войско Булавина разбило отряд Долгорукого. Весной 1708 г. войска восставших заняли Царицын и подошли к Саратову. Навстречу «булавинцам» были высланы правительственные войска. Предводитель восстания был убит. Казацкая старшина явилась с повинной и выдала активных участников восстания. Начались казни. Враждебные преобразованиям настроения боярства и духовенства наиболее ярко проявились в деле царевича Алексея. Старший сын Петра I от первого брака Алексей, воспитывался в среде первой жены царя Евдокии Лопухиной. Безволие и нерешительность Алексея использовались политическими врагами Петра I. Еще в 1705-1706 гг. вокруг царевича сгруппировалась оппозиция, недовольная реформаторской деятельностью Петра I. Царь настойчиво пытался приобщить сына к делам государственным, но Алексей упорно уклонялся от этого. В 1716 г. Алексей бежал в Австрию к своему шурину, австрийскому императору Карлу И. В 1717 г. Алексей был насильственно возвращен в Россию. Петр заставил его отречься от прав на престол и выдать сообщников-оппозиционеров. Летом 1718 г. царевич Алексей был приговорен к смертной казни. Прочие активные участники заговора были казнены. С делом царевича Алексея тесно связано опубликование в 1722 г. Устава о наследии престола. Эпоха Петра I – это не только время смелых преобразований, но и период ожесточенного столкновения прогрессистской и традиционалистской концепции исторического развития России.
Список использованной литературы 1. Записки Желябужского И.А. // Россия при царевне Софье и Петре I. М.: Современник, 1990. 2. Повинная грамота астраханцев. Хрестоматия по истории СССР (1682-1856 гг.). Т.2. М.: Учпедгиз, 1949. Сост С.С. Дмитриев, М.В. Нечкина. 3. «Прелестное письмо» Кондратия Булавина. // Хрестоматия по истории СССР (1682-1856 гг.). Т.2. М.: Учпедгиз, 1949. Сост С.С. Дмитриев, М.В. Нечкина. 4. Указ о сыске беглых людей. // Хрестоматия по истории СССР (1682-1856 гг.). Т.2. М.: Учпедгиз, 1949. Сост С.С. Дмитриев, М.В. Нечкина. 5. Андерсон М.С. Петр Великий. Ростов на Дону: Феникс; М.: Зевсе, 1997. 6. Голикова Н.Б. Астраханское восстание 1705-1706 гг. М.: МГУ, 1975. 7. Иоанн Грозный. Петр Великий. А.Д. Меньшиков, Г.А. Потемкин (Биографические очерки). М.: Республика, 1998. 8. Каштанов Ю.Е. Эпоха Петра: Нравы, обычаи, события, люди. Смоленск: Русич, 2000. 9. Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. 10. Павленко Н.И. Петр Великий:pro et contra // Наука и жизнь – 1992. №2. 11. Подъяпольская Е.П. Восстание Булавина. 1707-1709. М.: Ан СССР, 1962. 12. Соловьев С.И. Об истории Новой России. М.: Просвещение, 1993. 13. Черкасов П.П., Чернышевский Д.В. История императорской России. М.: Международные отношения, 1994. 1 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С. 58. 2 Павленко Н.И. Указ. соч. С. 61. 1 Желябужский И.А. Записки // Записки русских людей. С. 225. 2 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С. 61. 3 Соловьев С.М. Об истории Новой России. М.: Просвещение, 1993. С. 71. 4 Павленко Н.И. Указ. соч. С.62. 5 Желябужский И.А. Указ. соч. С. 255. 1 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С.62. 1 Желябужский И.А. Записки // Записки русских людей. С. 225. 1 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С.83. 2 Соловьев С.М. Об истории Новой России. М.: Просвещение, 1993. С. 74. 3 Желябужский И.А. Записки // Записки русских людей. С. 225. 1 Соловьев С.М. Об истории Новой России. М.: Просвещение, 1993. С. 74. 2 Соловьев С.М. Указ. соч. С. 75. 3 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С.83. 1 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С.84. 2 Павленко Н.И. Указ. соч. С.85. 3 Соловьев С.М. Об истории Новой России. М.: Просвещение, 1993. С. 76. 1 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С.85. 2 Павленко Н.И. Указ. соч. С.87. 1 Соловьев С.М. Об истории Новой России. М.: Просвещение, 1993. С. 77. 2 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С. 88. 3 Желябужский И.А. Записки. // Записки русских людей. С. 236. 1 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С.88. 2 Желябужский И.А. Записки // Записки русских людей. С. 265. 3 Голикова Н.Б. Астраханское восстание 1705-1706 гг. М.: МГУ, 1975. С. 3.
1 Голикова Н.Б. Астраханское восстание 1705-1706 гг. М.: МГУ, 1975. С. 3, 74. 2 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С.188. 1 Голикова Н.Б. Астраханское восстание 1705-1706 гг. М.: МГУ, 1975. С. 76. 2 Повинная грамота Астраханцев. 3 Голикова Н.Б. Астраханское восстание 1705-1706 гг. М.: МГУ, 1975. С. 77.
4 Повинная грамота Астраханцев. 5 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С. 188. 6 Повинная грамота Астраханцев. 1 Павленко Н.И. Указ. соч. С. 188. 2 Голикова Н.Б. Астраханское восстание 1705-1706 гг. М.: МГУ, 1975. С. 77. 3 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С. 190. 1 Голикова Н.Б. Астраханское восстание 1705-1706 гг. М.: МГУ, 1975. С. 174. 2 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С. 197. 3 Голикова Н.Б. Указ. соч. С. 308. 1 Подъпольская Е.П. Восстание Булавина. 1707-1709 гг. М.: АН СССР, 1962. С. 54. 1 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С. 236-237. 1 Указ о сыске беглых людей. 2 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С. 239. 3 Подъпольская Е.П. Восстание Булавина. 1707-1709 гг. М.: АН СССР, 1962. С. 123. 4 Павленко Н.И. Указ. соч. С. 239. 5 Соловьев С.М. Об истории Новой России. М.: Просвещение, 1993. С. 135. 1 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С. 242. 2 «Прелестное письмо» Кондратия Булавина. 1 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С. 242-246. 1 Соловьев С.М. Об истории Новой России. М.: Просвещение, 1993. С.202. 1 Мэтью Андерсон. Петр Великий. Ростов на Дону: Феникс, М.: Зевс, 1997. С.261. 2 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С. 383. 1 Черкасов Л.П., Чернышевский Д.В. История императорской России. М.: Межд. отнош., 1994. С. 105. 1 Мэтью Андерсон. Петр Великий. Ростов на Дону: Феникс, М.: Зевс, 1997. С.264. 2 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С. 388. 1 Мэтью Андерсон. Петр Великий. Ростов на Дону: Феникс, М.: Зевс, 1997. С.267. 2 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С. 395. 1 Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. С. 383.