Титульный лист

1. Тегеранская конференция

Тегеранская
конференция, на которой впервые встретились за одним столом главы правительств
СССР, США и Англии — И. В. Сталин,

Ф. Рузвельт и У. Черчилль, состоялась 28 ноября—1 декабря 1943 г. Одной из
труднейших проблем, для решения которой был необходим контакт и выяснение
главными государствами позиции своих партнеров, был германский вопрос. В
декларации трех держав, опубликованной после конференции в Тегеране, имеется
следующее заявление по этому вопросу:

“Что касается войны,
представители наших военных штабов участвовали в наших переговорах... и мы
согласовывали наши планы уничтожения германских вооруженных сил. Мы пришли к
полному соглашению относительно масштаба и сроков операций, которые будут
предприняты с востока, запада и юга”.

Далее в тегеранской
декларации говорится:

“Никакая сила в мире не сможет помешать нам уничтожать
германские армии на суше, их подводные лодки на море и разрушать их военные
заводы с воздуха. Наше наступление будет беспощадным и нарастающим”.

Как видим, по вопросу
ведения войны с Германией здесь сказано очень много и в самом категорическом
тоне. Но что будет с этой страной после войны? На такой вопрос тегеранская
декларация ответа не дает. В речи  Рузвельта от 24 декабря 1943 года можно
найти некоторые указания по этому вопросу. Их стоит процитировать хотя бы для
того, чтобы познакомиться с обязательством, которое Соединенные Штаты вместе с
другими участниками Тегеранской конференции приняли на себя в отношении
будущего Германии. Итак, в упомянутой речи Рузвельт сделал следующее весьма
знаменательное заявление:

«Мы единодушно решили, что Германия должна быть лишена
своей военной силы и что в обозримом будущем она не будет иметь возможности
восстановить эту силу. Объединенные Нации не имеют намерения поработить
немецкий народ. Мы желаем немцам, чтобы они получили нормальные условия для
мирного развития в качестве полезных и уважаемых членов европейской семьи.
Однако мы со всей силой подчеркиваем слово «уважаемых», так как мы намерены раз
навсегда освободить их от нацизма и прусского милитаризма, а также от фантастического
и пагубного убеждения в том, что они являются «расой господ»».

Остается выяснить, каким
образом Тегеранская конференция или отдельные её участники намеревались
осуществить эту демократическую и прогрессивную программу в германском вопросе.
Незадолго перед этим, на Московской конференции, министры иностранных дел
весьма детально определили, в чем должна заключаться и каким образом должна
быть осуществлена демократизация и де фашизация Италии. В отношении Германии
таких постановлений опубликовано не было, и тегеранская декларация тоже не
содержит их. Рузвельт же, касаясь конференции в Тегеране, сказал: “Мы обсуждали
международные отношения скорее с точки зрения больших и широких целей, чем
деталей. Однако на основе этого обсуждения  я даже сегодня могу сказать, что не
предвижу каких-либо разногласий между Россией, Великобританией и Соединенными
Штатами, которые нельзя было бы урегулировать”.  Сказанное Рузвельтом ни в чем
не изменяет того факта, что этими, как он говорит, “деталями” предстояло
заняться, так как именно от них в большой мере зависело осуществление “больших
и широких целей”, которые провозглашались в германском вопросе.

Что же касается “деталей”
германской проблемы, то на Тегеранской конференции возникли серьезные расхождения.
Даже из короткой дискуссии, о которой сообщается в воспоминаниях участников
конференции, вытекало, что германский вопрос требовал дальнейших переговоров.
Американская сторона выступила с предложением расчленить Германию на пять следующих
государств: Пруссия; Ганновер и Северо-Запад; Саксония; Гессен-Дармштадт, 
Гессен-Кассель и район к югу от Рейна; Бавария, Баден и Вюртемберг. Кильский
канал и Гамбург,  а также бассейны Рура и Саара должны были в соответствии с
американским планом перейти под контроль Объединенных Наций. Английский проект
заключался в разделе Германии на северную и южную части, с тем чтобы Южная
Германия была включена в проектируемую Великобританией Дунайскую  конфедерацию.
СССР обращал внимание на опасность возрождения немецкого национализма.
Представитель СССР заявил, что “Германия имеет все возможности восстановить
свои силы после этой войны и через сравнительно непродолжительное время начать
новую”. Великобритания же ставила вопрос следующим образом: “Наш долг
обеспечить безопасность в мире по крайней мере на 50 лет путем разоружения
Германии, предотвращения перевооружения, установления контроля над германскими
предприятиями, запрещения военной и гражданской авиации и путем далеко идущих
территориальных изменений. Все зависит от того, смогут ли Великобритания,
Соединенные Штаты и СССР сохранить тесную дружбу и контролировать Германию в
своих общих интересах. Нам не следует бояться отдавать приказы, как только мы
увидим опасность”. Английская программа в том виде, как она была представлена
на Тегеранской конференции, состояла из многих и притом весьма различных
элементов. Наряду с “далеко идущими территориальными изменениями”,
направленными на раздел Германии и включение ее южной части в Дунайскую
конфедерацию, в ней были и весьма актуальные положения. Примером этих последних
является утверждение, что  благоприятное решение германского вопроса зависит от
сотрудничества Большой тройки.

Как уже указывалось выше, расхождения во взглядах
на различные аспекты германского вопроса помешали принятию конкретных
постановлений о будущей судьбе этой страны.

Другим вопросом, в
отношении которого Тегеранская конференция не пришла к окончательному мнению и
который  требовал дальнейших переговоров, был вопрос о создании новой
международной организации. Московская конференция  заложила соответствующий
фундамент в виде решений, содержавшихся в декларации четырех государств о
необходимости создания “в возможно короткий срок” новой международной
организации. Поэтому понятно, что, когда через месяц после опубликования этого
решения встретились главы правительств, они начали обсуждать вопросы, связанные
с созданием такой организации. В декларацию трех государств, опубликованную
после Тегеранской конференции, включены некоторые общие положения относительно
будущих международных отношений, логически связанные с проблематикой новой
международной организации. Так, в упомянутой декларации говорится:

“Что касается мирного времени, то мы
уверены, что существующее между нами согласие обеспечит прочный мир. Мы
полностью признаем высокую ответственность, лежащую на нас и на всех
Объединенных Нациях, за осуществление такого мира, который получит одобрение
подавляющей массы народов земного шара и который устранит бедствия и ужасы
войны на многие поколения.

Совместно с нашими
дипломатическими советниками мы рассмотрели проблемы будущего. Мы будем
стремиться к сотрудничеству и активному участию всех стран, больших и малых,
народы которых сердцем и разумом посвятили себя, подобно нашим народам, задаче
устранения тирании, рабства, угнетения и нетерпимости. Мы будем приветствовать
их вступление в мировую семью демократических стран, когда они пожелают это
сделать”.

Однако в тексте
тегеранской декларации нет никаких указаний относительно структуры и способа
функционирования будущей международной организации.

Тем не менее эти вопросы,
как уже говорилось выше, обсуждались в Тегеране. В документах Гопкинса
обнаружена составленная Рузвельтом во время Тегеранской конференции (30 ноября
1943 года) первая схема структуры новой международной организации. Это были три
окружности. В первой было написано “40 UN”, что должно было означать орган, охватывающий всех
членов новой организации, которых Рузвельт
насчитывал около 40. Другая окружность была снабжена надписью: “Executive”,
то есть “Исполнительный комитет”. Рузвельт предлагал, чтобы этот комитет был “в
составе СССР, США, Соединенного Королевства и
Китая, двух представителей от европейских стран, одного—от Южной Америки,
одного—от Среднего Востока, одного—от Дальнего Востока и одного—от английских
доминионов”. Что касается компетенции “Исполнительного комитета”, то Рузвельт
предлагал передать ему все невоенные вопросы,—такие, как экономика,
продовольствие, здравоохранение и т. д. В ходе дискуссии “Сталин спросил, будет
ли этот комитет иметь право принимать решения, обязательные для всех наций.
Рузвельт не дал четкого ответа на этот вопрос. Он не был уверен, что конгресс
согласится, чтобы Соединенные Штаты были связаны решениями такого рода. Он
сказал, что комитет будет делать рекомендации для разрешения споров...”
Наконец, третья окружность в схеме Рузвельта имела надпись “Четыре
полицейских”. Это должен был быть орган, располагающий военной силой л имеющий
право немедленного вмешательства в случае какой-либо опасности или угрозы миру.
Этими “Четырьмя полицейскими”, по предложению Рузвельта, должны были стать
четыре государства, которые во время Московской конференции опубликовали декларацию
по вопросу о всеобщей безопасности, то есть Китай, Соединенные Штаты Америки,
Великобритания и СССР. Как видим, в новых проектах учитывается особая роль этих
государств, причем с американской стороны, несмотря на некоторую уступку в
направлении признания Франции великой державой, сделанную на Московской
конференции продолжает проявляться тенденция к устранению Франции из числа
великих держав. По поводу органа, названного “Четыре полицейских”, завязалась
дискуссия. “Сталин заявил, что предложение о создании “Четырех полицейских”
будет неблагоприятно воспринято малыми странами Европы”. На фоне этой дискуссии
по поводу предлагаемого органа под названием “Четыре полицейских” также можно
обнаружить существенные изменения в американской политике, о которых уже шла
речь. Прежняя концепция 1941 года относительно создания американо-английской
“международной полиции” превратилась в систему “Четырех полицейских”. Уже было
указано на причины, способствовавшие тому, что концепция американо-английской
полиции в результате событий 1941—1943 годов должна была быть расширена за счет
Советского Союза, а также Китая. Что касается Китая, то следует привести весьма
характерное мнение, относящееся к тому периоду, о котором идет речь. Его
автором является адмирал Леги, военный советник Рузвельта, а позднее Трумэна, 
принимавший участие в конференции в Тегеране.

“Англичане, - писал Леги,
- не имели такой глубокой заинтересованности в Китае, как мы. Создавалось
впечатление, что они не учитывают того, что поражение Японии будет стоить
гораздо больше кораблей, человеческих жизней, не говоря уже о долларах, если
плохо вооруженные, плохо питающиеся армии не будут удержаны на поле
боя... Американские руководители штабов были убеждены, что поддержка Китая
имела принципиальное значение для нашей собственной безопасности и для успеха союзников”.

В связи с этим становится
понятным, почему американские политики соглашались на включение Китая в группу
“Четырех полицейских”. Ведь в происходившей войне с Японией была необходима
помощь китайского народа, и поэтому американская сторона считала уместным
осуществить некоторые мероприятия, направленные на повышение престижа Китая.

Реализация концепции
“великих держав” в предложенной Рузвельтом форме не могла получить необходимой
поддержки со стороны других государств. Роль великих держав, предусмотренная
предложением, известным под названием “Четыре полицейских”, была несовместима с
принятым принципом суверенности. По сути дела, предлагаемый орган должен был
решать вопрос о санкциях, а участвующие в нем государства— осуществлять их при
помощи своих войск. Располагая столь широкой компетенцией, он не предусматривал
соучастия других государств, кроме государств Большой четверки. Государства, не
относящиеся к Большой четверке, не имели никакого представительства в этом
органе и, таким образом, не оказывали какого-либо влияния на существенные для
мира и безопасности решения.      На практике это означало верховенство Большой
четверки, совершенно не считающееся с мнением других государств. Поэтому данный
проект оказался неприемлемым. Хотя окончательного решения по вопросу структуры
будущей международной организации принято не было, однако сам факт начала
дискуссии и обмен мнениями способствовали прогрессу в решении этого вопроса.

Чтобы надлежащим образом оценить
значение Тегеранской конференции для дела будущего мира, нельзя ограничиться
только ее решениями или же материалами дискуссии. Необходимо обратить внимание
на последствия, которые имела эта конференция для сотрудничества великих
держав. В приказе верховного главнокомандующего
Красной Армии, изданном вскоре после Тегеранской конференции (23 февраля 1944
года), нашла выражение позиция советского правительства. В нем говорилось:

“...в основе антигитлеровской коалиции
лежат жизненно важные интересы союзников, поставивших задачу разгромить
гитлеровскую Германию и ее сообщников в Европе. Именно эта общность коренных интересов
ведет к укреплению боевого союза СССР, Англии и США
в ходе войны”.

Черчилль, выступая в
палате общин 22 февраля 1944 года с обширным отчетом
о текущем военном положении, возвратился к вопросу
о конференции в Тегеране.

“Личные контакты, которые
мы установили,—сказал он тогда,—были—и я глубоко убежден, будут—полезными для
нашего общего дела. Было бы очень немного разногласий между великими державами,
если бы их главные представители могли встречаться раз в месяц. Во время таких
встреч, как официальных, так и частных, могли бы быть свободно и откровенно
поставлены все трудные вопросы, а наиболее деликатные из них рассмотрены без риска, раздоров и недоразумений, которые имеют
место, когда единственным средством контакта является переписка”.

С другой стороны,
Черчилль остановился на том, соответствовал ли ход событий соглашениям,
достигнутым в Тегеране. “Я слышал, что задают вопрос,—сказал Черчилль,— оказались
ли хорошие отношения, установленные в Москве и в
Тегеране, прочными или же в течение истекших недель они обманули ожидания?
Спрашивают, означают ли, например, заявления в “Правде” или же статьи,
появляющиеся в различных печатных органах Советского Союза, охлаждение
англо-русской и американо-русской дружбы и возрождение подозрений в отношении
западных союзников со стороны России. С какой бы то
ни было стороны. Я считаю, что имею полное право заверить палату в этом столь
важном вопросе. Ничто из того, что было достигнуто в Москве и Тегеране, не
утрачено. Три великие державы абсолютно едины в действии против общего врага”.

Укрепление отношений
между государствами Большой тройки ухудшало положение агрессора и предвещало
его скорое поражение. Вот почему атмосфера, которая возникла в результате
совещаний глав правительств главных государств антигитлеровской коалиции, и их
близкий непосредственный контакт, равно как и принятые на Тегеранской
конференции решения, явились серьезным шагом в направлении нанесения
государствам “оси” окончательного поражения.

2.
Крымская конференция

Крымская (Ялтинская)
конференция, состоявшаяся 4—11 февра­ля 1945
года, вошла в историю как убедительный пример возмож­ности эффективного военного и политического
сотрудничества государств с различными общественными системами. Принятые
ею решения о послевоенном устройстве
выдержали проверку вре­менем. Они во
многом способствовали тому, что на Европейском континенте уже два новых
поколения пользуются плодами мирной жизни.

К февралю 1945 года война вступила в завершающий
период. Победы Советских Вооруженных Сил, а также войск союзников после их
высадки во Франции привели к тому, что Германия оказалась зажатой между двумя
фронтами. Ее близкое поражение стало неизбежным. Поэтому участники ялтинской
встречи удели­ли особое внимание комплексу вопросов, связанных с заверше­нием
войны в Европе и с общей политикой трех держав при осуществлении условий
безоговорочной капитуляции Германии. Был также рассмотрен вопрос об
установлении верховной влас­ти СССР, США и Великобритании в отношении Германии,
вклю­чая право ее полного разоружения и демилитаризации, о репара­циях и других
мерах, необходимых для обеспечения в будущем мира и безопасности.

Что касается проблем послевоенного устройства, то на Крым­ской
конференции был рассмотрен вопрос о создании Организа­ции Объединенных Наций,
включая те разделы Устава ООН, по которым
стороны не смогли договориться осенью 1944 года в Думбартон-Оксе.

Наиболее трудной и
потребовавшей значительного времени оказалась
польская проблема. Затем обсуждался югославский вопрос. Участники ялтинской
встречи рассмотрели проблемы Дальнего Востока и условия вступления
Советского Союза в вой­ну против Японии. Были также обсуждены различные аспекты
сотрудничества трех держав как в ведении войны, так и в органи­зации
послевоенного мира и подписана Декларация об освобож­денной Европе.

2.1
Англо-Американские планы расчленения Германии

Ко времени открытия Ялтинской конференции Красная Армия находилась
в 60 км от Берлина и захватила ряд плацдармов на реке Одер. Восточнопрусская
группировка противника оказалась отрезанной. Советские войска в основном
завершили освобожде­ние Польши и значительной части Чехословакии. Хотя па
западе союзники все еще находились в 500 км от столицы рейха, поло­жение и там
складывалось в пользу антигитлеровской коалиции. Благодаря стремительному наступлению Красной Армии, развер­нутому
после драматического обращения Вашингтона и Лондона с просьбой о помощи, прорыв
немцами фронта в Арденнах был ликвидирован и англо-американские войска перешли
в контрна­ступление. Еще предстояли тяжелые бои, но ни у кого не остава­лось
сомнения, что гитлеровская Германия обречена.

Сближение восточного и западного фронтов требовало более тесной
координации операций. Эта задача была поручена воен­ным штабам, сопровождавшим
каждую из делегаций. Достигну­тая
договорённость способствовала ускорению разгрома общего врага.

Главы правительств — И. В. Сталин, Франклин
Рузвельт и Уинстон Черчилль — сосредоточили свое основное внимание на политических проблемах, вытекавших из предстоявшей
безогово­рочной капитуляции Германии.
Соответствующие планы пред­варительно
разрабатывались представителями СССР, США и Ве­ликобритании в Европейской консультативной комиссии. Они включали
соглашения о зонах оккупации Германии, об управле­нии Большим Берлином, причем
предусматривалось разделение Германии на три зоны и выделение особого района
Берлина, оккупируемого совместно тремя
державами. В последующем соответствующая зона оккупации была отведена
также и Фран­ции.

На Крымской конференции три державы провозгласили, что их
«непреклонной целью является уничтожение германского ми­литаризма и нацизма и
создание гарантий в том, что Германия никогда
больше не будет в состоянии нарушить мир всего мира». Вместе с тем подчеркивалось, что в цели трех держав «не входит уничтожение
германского народа» и что «только тогда, когда нацизм и милитаризм будут
искоренены, будет надежда на до­стойное существование для германского народа и
место для него в сообществе наций».

Таким 
образом,  согласованная  политика  участников  ялтинской встречи в отношении Германии
базировалась на принципах  ее  демократизации   и   демилитаризации.   Однако  
оставался нерёшенным   вопрос   о 
расчленении   Германии,   ранее   внесенный Вашингтоном и Лондоном.

Именно западные державы выдвинули предложение о расчленении
Германии. Еще на Московской конференции трех министров иностранных дел в
октябре 1943 года в «Американском предложении об обращении с Германией»
говорилось о возможности создания «нескольких отдельных государств на
территории нынешнего рейха». В ходе
обсуждения этого документа министр иностранных дел Англии Антони Идеи заявил:
«Мы хотели бы разделения Германии на отдельные государства, в частности мы
хотели бы отделения Пруссии от остальной части Германии».

Государственный секретарь Корделл Хэлл высказался в том же смысле,
заявив, что в высших сферах США «склонны идти на расчленение Германии». Что
касается советской стороны, то она с самого начала отнеслась сдержанно к этой
идее

Свои предложения выработало и английское правительство. Они были
изложены У. Черчиллем во время его визита в Москву в октябре 1944 года.
Согласно британскому плану. Германия раз­бивалась на три части: Пруссию, зону
международного контроля в составе Рурской, Вестфальской и Саарской областей и
Австро-Баварское государство, с включением в
него южногерманских провинций. При
этом Черчилль и Идеи не скрывали, что установ­ление постоянного
«международного» контроля над промышлен­ностью наиболее развитых немецких
районов позволит Англии занять место
Германии по производству товаров для европейского рынка.

В ходе ялтинской встречи руководители США и
Англии про­должали муссировать вопрос о раздроблении рейха. На проис­ходившем
в Ливадийском дворце 5 февраля 1945 года заседании глав правительств И. В. Сталин поинтересовался, как обстоит дело
с предложениями о расчленении Германии. Напомнив об обмене мнениями и в Тегеране, и в Москве, он предложил внести ясность в
этот вопрос.

У. Черчилль подтвердил, что в принципе
согласен с расчлене­нием Германии. В дополнение к ранее изложенным им соображе­ниям британский премьер предложил создать еще одно
«большое германское государство на юге, столица
которого могла бы нахо­диться в Вене». Далее Черчилль принялся рассуждать о пробле­мах,
связанных с Рейнской долиной, границей между Францией и Германией, с владением промышленными районами Рура и Саара, а
также о том, следует ли эти районы передать Франции. Черчилль также поднял вопрос о возможном внутреннем раз­дроблении
Пруссии, после того как она будет изолирована от остальной Германии.
Вместе с тем британский премьер заявил, что
вопрос о расчленении Германии требует дополнительного изучения.

Президент Рузвельт в свою очередь высказался за раздробле­ние, предложив поручить трем министрам
иностранных дел в те­чение 24 часов
подготовить план соответствующей процедуры, чтобы затем составить подробный план расчленения Германии. На
последующем заседании главы правительств одобрили пред­ложения трех министров
иностранных дел о создании специаль­ной
комиссии из представителей США, Англии и СССР для изу­чения этого вопроса.

Обсуждение на Крымской конференции планов расчленения Германии
показало, что английская и американская делегации, проявившие в этом вопросе инициативу, стали отходить от своих прежних
позиций и маневрировать с целью затянуть решение. Чем это было вызвано?

Видя в Германии империалистического соперника, правящие

круги США и Англии стремились максимально ее ослабить как

опасного конкурента. Вместе с тем
преследовалась и другая цель:

расчленив Германию, поставить ее осколки в полную зависимость

от западных держав, использовать их в будущих антисоветских

авантюрах. Особенно ярко это проявилось в черчиллевской идее

создания реакционной балканской федерации.
Подобные замыслы

            были связаны и с планами возрождения Польши как активного

участника антисоветского «санитарного кордона». Когда же в Ва­шингтоне
и Лондоне поняли, что Польша возрождается на совер­шенно иной, дружественной
Советскому Союзу основе, началось переосмысливание идеи расчленения Германии.
Теперь она уже снова мыслилась некоторыми западными деятелями как «оплот против
большевизма».

После Крымской конференции, перед началом работы в Лон­доне
комиссии по расчленению Германии советскому представи­телю послу Ф. Т. Гусеву
было направлено из Москвы разъясне­ние следующего содержания: «Англичане и
американцы, кото­рые первыми поставили вопрос о расчленении Германии, хотят
теперь свалить на СССР ответственность за расчленение с целью очернить наше государство в глазах мирового
общественного мнения». Исходя из этого, советскому представителю
предписы­валось на заседании комиссии 26 марта 1945 года заявить, что
«Советское правительство понимает решение Крымской конфе­ренции о расчленении
Германии не как обязательный план рас­членения Германии, а как возможную
перспективу для нажима на Германию с целью обезопасить ее в случае, если другие
сред­ства окажутся недостаточными».

Поскольку Советское правительство этим заявлением ясно по­казало,
что не поддерживает программу расчленения Германии, весь вопрос был снят с
повестки дня. Вскоре после этого Москва с полной ясностью публично объявила о
своей принципиальной позиции, 9 мая 1945 года в День Победы над гитлеровской
Гер­манией глава правительства СССР в обращении к советскому на­роду сказал:
«Германия разбита наголову. Германские войска капитулируют. Советский Союз
торжествует победу, хотя он и не собирается ни расчленять, ни уничтожать
Германию».

2.2 Польша и её границы.

Рассматривая проблему Польши, участники ялтинской встречи также
опирались на ранее происходившие переговоры. Два аспек­та стали предметом
особенно острых дискуссий: границы поль­ского государства и характер
правительства возрожденной Польши.

Западная пропаганда до сих
пор распространяет версию, будто на Крымской конференции Советский Союз навязал
Вашингтону и Лондону свое решение в польском вопросе. Поскольку, мол, советские
войска контролировали польскую территорию, очищен­ную от фашистских
захватчиков, Москва не считалась ни с какими   предложениями.   Подобные   домыслы  
совершенно   несостоя­тельны.

Еще на Тегеранской конференции не кто иной, как У. Чер­чилль, внес
следующее предложение: «В принципе было принято, что очаг польского государства
и народа должен быть расположен между так называемой линией Керзона и линией
реки Одер... Но окончательное проведение границы требует тщательного изу­чения и возможного расселения населения в
некоторых пунк­тах». После
этого происходили многократные обсуждения раз­личных вариантов решения
польского вопроса. Только на Крым­ской конференции было представлено и
обсуждено десять раз­личных проектов по польскому вопросу.

В период между Тегеранской и Крымской
конференциями проблема
Польши детально обсуждалась руководителями трех держав в их переписке, а также
во время визита в Москву бри­танского
премьера в октябре 1944 года. В обмене мнениями участвовал и премьер-министр находившегося в Лондоне польско­го
эмигрантского правительства С. Миколайчик.

В ходе этих переговоров Советский Союз неизменно выступал за
воссоздание Польши как сильного, независимого, демократи­ческого государства. Очистив польские земли от
нацистских оккупантов ценою огромных жертв, СССР ставил лишь два усло­вия:
установление границы по линии Керзона и сформирование правительства, которое было бы свободно от профашистских элементов
и проводило бы дружественную политику по отноше­нию к восточному соседу.

Предложив в Тегеране, чтобы восточная граница Польши про­ходила по
линии Керзона, Черчилль фактически признал грани­цу 1939 года. По существу с
этим согласился и президент Руз­вельт, хотя с некоторыми оговорками. «Я
согласен с маршалом Сталиным в том,— заявил он,— что
мы должны восстановить польское государство, и лично я не имею
возражений, чтобы гра­ницы Польши были передвинуты... но по политическим
соображе­ниям я не могу участвовать в настоящее время в решении этого вопроса».
Рузвельт пояснил, что ввиду предстоявших в США в 1944 году президентских
выборов для него могут возникнуть проблемы с избирателями польского
происхождения и что он, «будучи практичным человеком, не хотел бы потерять их
голо­са». Участники тегеранской
встречи согласились также в том, что Польша должна вести дружественную политику
по отношению к Советскому Союзу.

Несмотря на эту принципиальную договоренность, польская проблема
оставалась предметом дискуссий.

В ходе дальнейшего обмена мнениями правительства США и Англии
согласились с советской позицией. Были рассмотрены
различные проекты «формулы о Польше», каждая из делегаций внесла свои поправки,
и, в конечном счете, конференция достигла соглашения.
В соответствующем разделе итогового документа говорилось, что
«действующее ныне в Польше Временное Прави­тельство должно быть...
реорганизовано на более широкой демо­кратической
базе с включением демократических деятелей из самой Польши и поляков
из-за границы». В этом же документе указывалось,
что «восточная граница Польши должна пройти вдоль линии Керзона с отступлениями
от нее в некоторых райо­нах от пяти до
восьми километров в пользу Польши» и что «Польша должна получить
существенные приращения террито­рии на севере и на западе». Комиссии из
представителей трех держав было поручено проконсультироваться в Москве «в
первую очередь с членами теперешнего Временного Правительства и с другими
польскими демократическими лидерами как из самой Польши, так и из-за границы,
имея в виду реорганизацию тепе­решнего Правительства на указанных выше
основах». После сформирования новое польское правительство, переименованное в Польское временное правительство национального
единства, должно было провести свободные выборы. В документе указыва­лось,
что Советский Союз, США и Англия установят дипломати­ческие отношения с
Польским временным правительством нацио­нального единства.

Решения Крымской конференции полностью отвечали интере­сам
польского народа. Они обеспечили возможность дружествен­ных советско-польских
отношений, гарантировали мир и безопас­ность в Европе.

Берлинская конференция

Значение
потсдамских решений

Берлинская (Потсдамская) конференция руководителей трех союзных
держав — СССР, США и Великобритании — состоялась 17 июля — 2 августа 1945 года.
Иные политики на Западе делают попытки преуменьшить значение потсдамской
встречи, характе­ризуя ее как простое подтверждение ялтинских договоренностей.
Другие уверяют, будто Потсдам стал попросту ареной противо­борства победителей.
Все эти высказывания имеют целью дискре­дитировать Потсдамские решения, увести
в сторону от существа вопросов, затушевать тот факт, что в Потсдаме вновь
восторжест­вовал принцип взаимоприемлемой договоренности государств с различным
социальным строем.

Важнейшее значение Потсдамских решений в том, что они за­крепили историческую победу, одержанную народами
СССР и других стран антигитлеровской коалиции, наметили програм­му
справедливого и прочного мира. Буржуазная пропаганда стремится доказать, что
мирное со­существование различных социальных
систем невозможно. Со­трудничество военного времени было, дескать, исключением,
по­рожденным наличием общей угрозы со
стороны фашистской «оси».
Сторонники этого тезиса утверждают, что не сотрудни­чество, а конфронтация
присуща нашему «разделенному» миру.

Речь идет о новой попытке тем или иным способом добиться
ликвидации социалистического строя на европейском Востоке. Отсюда и наскоки на
Потсдамские решения, отразившие новое соотношение сил в Европе в пользу
прогресса и социализма. Эти решения убедительно свидетельствуют о том, что
представителям США и Англии пришлось тогда признать реальности, сложив­шиеся к
концу войны, и пойти на достижение взаимоприемлемой договоренности с Советским
Союзом. Об этом теперь кое-кто на Западе хотел бы забыть.

Смена вех в Вашингтоне.

Обстановка накануне Потсдамской конференции
во многом отлича­лась от той, которая сложилась перед предыдущей встречей руко­водителей трех союзных держав в Крыму. Главное
состояло в том, что завершились военные действия в Европе. СССР и его союзники одержали победу в тяжелейшей
из войн. В этой войне решалась судьба первого в мире социалистического
государства, решалось будущее мировой цивилизации, прогресса и демокра­тии.
Чтобы победить, советскому народу пришлось вынести на своих плечах основную
тяжесть боев, принести огромные жерт­вы. Теперь задача состояла в том, чтобы
закрепить добытую столь дорогой ценой победу, надежно оградить Советское
государство, все миролюбивые народы от новых посягательств реакционных сил,
создать условия для обеспечения прочного мира.

Советский Союз придерживался принципиальной миролюби­вой политики
на протяжении всей своей истории, не исключая периода войны. Исходя из этой
линии, СССР добивался совмест­ных действий союзных держав. Соглашения,
заключенные на конференциях стран — участниц антигитлеровской коалиции в
Москве, Тегеране, Ялте, отражали интересы всех сторон. Они воплощали принцип равенства, хотя западные
державы имели свои взгляды на конкретные проблемы ведения войны и после­военного устройства. Достижение соглашений было
нелегким делом. Оно требовало терпения, доброй воли, разумного компро­мисса,
желания добиться общего согласия. Важное значение имело то, что во главе
правительства США стоял такой реалисти­чески мыслящий политик, как Ф. Рузвельт.
Своей трезвой пози­цией он, не в пример Черчиллю, во многом способствовал
принятию, в конечном счете, взаимоприемлемых решений.

На Потсдамской конференции Рузвельта уже не было. Амери­канскую делегацию возглавлял новый президент — Г.
Трумэн. Британский премьер У. Черчилль принимал участие только в первой части конференции. После
его поражения на выборах Англию с 28 июля представлял К. Эттли — лидер
победившей 1ейбористской партии. Появление этих и других новых политических
фигур наложило отпечаток на ход конференции.

Важно подчеркнуть, что еще задолго до Потсдамской встречи, по
существу с момента прихода в Белый дом Трумэна, в Вашингтоне

началась смена вех. Происходил отход от
практиковавшего­ся Рузвельтом принципа равенства во
взаимоотношениях с Совет­ским Союзом. Рузвельтовские соратники заменялись
сторонника­ми «жесткого» курса.

Свой «жесткий» подход Трумэн
продемонстрировал, когда принимал в Белом доме наркома иностранных дел
В. М. Молото-18, прибывшего в США в апреле 1945 года для
участия в конференции Объединенных Наций в Сан-Франциско. Не
обладая внешнеполитическим опытом,  новый президент
решил предва­рительно проиграть сценарий беседы перед своими ближайшими советниками, На совещание в Белый дом были
приглашены госу­дарственный секретарь Э. Стеттиниус, военный министр Г. Стимсон, военно-морской министр Дж. Форрестол,
генерал армии Дж. Маршалл,
посол А. Гарриман и др. Трумэн заявил, что готов «дать бой русским» по
польскому вопросу, даже рискуя тем, что СССР
может отказаться от участия в ООН. Президент подчерк­нул, что намерен при всех
условиях продвигать американские планы в отношении новой международной
организации. То было намерение исключить
социалистическую державу из мирового сообщества. Отсутствие СССР
позволило бы Вашингтону стать полновластным
хозяином в ООН. Определенными силами дело велось к созданию Организации
Объединенных Наций без Совет­ского Союза, а, по существу — против него.

Когда Молотов вечером того же дня вошел в кабинет прези­дента,
Трумэн, как он сам позднее выразился, сразу «взял
быка за рога». Он высказал сожаление по поводу отсутствия прогресса в польском
вопросе, обвинив в этом советскую сторону. Далее президент заявил, что
американская политика должна пользо­ваться
«доверием и поддержкой общественности США» и что конгресс решает вопрос
о предоставлении денег для любой после­военной экономической помощи. Он, Трумэн,
не видит возмож­ности провести такие меры через Капитолий без общественной поддержки и добавил, что Советскому правительству
следует иметь это в виду.

Тут явно звучала угроза применения экономических санкций против
СССР. На это советский представитель ответил, что един­ственная приемлемая
основа для сотрудничества заключается в том, чтобы правительства трех держав
обращались друг с дру­гом как с равными: нельзя допустить, чтобы одно или два
из них пытались навязать свою волю третьему. Советское правительство не может
рассматриваться нарушителем соглашения из-за изме­нения позиции других
партнеров.

Вспоминая впоследствии эту сцену, Гарриман отметил; «Я со­жалел,
что Трумэн так жестко подошел к делу.
Его поведение давало Молотову основание сообщить Сталину, что от политики
Рузвельта отходят».

По сути дела, отход Трумэна от линии Рузвельта стал свер­шившимся
фактом. К этому времени политическая мысль в Ва­шингтоне уже вращалась вокруг
идеи столкновения с СССР. Исполняющий обязанности государственного секретаря
США Дж. Грю
составил 19 мая 1945 года меморандум, в котором уве­рял, что война с Советским Союзом неизбежна. На сцене оперно­го
театра в Сан-Франциско, где происходила конференция ООН, произносились речи о послевоенном сотрудничестве,
а Грю пред­лагал, чтобы, как только
конференция закончится, «американ­ская
политика по отношению к Советской России немедленно ужесточилась по всем линиям. Гораздо лучше и
надежнее,— утверждал он,—
иметь столкновение прежде, чем Россия сможет провести
восстановительные работы и развить свой огромный потенциал военной, экономической и территориальной мощи»'.

Ко времени открытия Потсдамской конференции произошел и ряд позитивных сдвигов: были претворены в жизнь
многие решения, совместно принятые союзниками, что подтверждало на
практике возможность плодотворного сотрудничества государств с различными общественными системами и в условиях
мира. 5 июня 1945 года в Берлине состоялось первое заседание Конт­рольного
совета. На следующий день была опубликована Декла­рация о поражении Германии и
взятии верховной власти в отно­шении Германии правительствами СССР, США,
Великобритании и Франции. В декларации
указывалось, что союзники примут такие меры, «включая полное разоружение
и демилитаризацию Германии, какие они сочтут необходимыми для будущего мира и безопасности». Одновременно оккупирующие
державы обнаро­довали краткое изложение соглашений о зонах оккупации и о
контрольном механизме в Германии. Несмотря на интриги Чер­чилля, была
достигнута договорённость о том, что правительства США и Англии выведут свои войска из занятой ими части
совет­ской оккупационной зоны. Поскольку Берлин становился местом пребывания Контрольного совета и других органов
союзного кон­троля в Германии, воинские части западных держав
допускались в определенные для них секторы
Большого Берлина. Однако Берлин
оставался при этом частью советской зоны оккупации Германии.

Вскоре был согласован вопрос о размещении войск по зонам в Австрии и вводе английских, американских и
французских войск в Вену. Удалось ускорить решение вопроса о создании Временного польского правительства национального
единства. Оно было сформировано 28 июня 1945 года. Его ядром осталось ранее признанное Советским Союзом Временное
правительство Польской Республики. 29 июня новое правительство Польши было
признано Францией, а 5 июля — Соединенными Штатами и Англией.

26 июня успешно завершила работу конференция
в Сан-Франциско. Единогласное принятие Устава ООН показало,
что мировое содружество поддерживает принцип единства великих
держав и одобряет главную цель организации - избавить гряду­щие поколении от бедствий
мировой войны.

Все это объективно создавало благоприятную обстановку для решения
вопросов, стоявших на повестке дня Берлинской конфе­ренции. Прежде всего, речь
шла о комплексе проблем, связанных с
безоговорочно капитулировавшей Германией. В соответствии с Ялтинским
соглашением предстояло выработать политические и экономические принципы
координированной политики союзни­ков. Далее следовало принять согласованное
решение о подготов­ке мирных договоров для Италии, Румынии, Болгарии, Венгрии и
Финляндии. Участникам конференции нужно было также решить вопросы, вытекавшие
ил создании Временного польского правительства в Лондоне, а также определить
западную границу Польши. Наконец, трем союзным державам предстояло согласо­вать
действия против милитаристской Японии.

У Советского правительства имелись сведения, что в ряде слу­чаев в
западных зонах оккупации, а также в других местах, в частности в Норвегии,
сохраняются крупные германские воин­ские соединения. Английские и американские
власти их не ра­зоружают вопреки имевшимся на этот счет решениям союзников. Советская сторона считала важным выяснить причины
этого. Были и другие вопросы,
подлежавшие обсуждению на конфе­ренции.

Решения конференции

При обсуждении вопроса о переустройстве Германии участники
конференции опирались на рекомендации, выработанные Евро­пейской
консультативной комиссией, созданной по решению Московской конференции
министров иностранных дел в 1943 го­ду, а также на документы Тегеранской и
Ялтинской конферен­ций. Однако дело не обошлось без трудностей. В правящей вер­хушке
западных держав к тому времени созрела идея использо­вания людского и
экономического потенциала Германии в анти­советских планах. Постановления о
полной демилитаризации и демократизации Германии больше не устраивали вашингтон­ских и лондонских политиков. Советской делегации
пришлось вести решительную борьбу за соблюдение достигнутых ранее договоренностей.
Это была борьба во имя безопасности Европы и в то же время за мирное будущее
Германии, за подлинные национальные интересы немецкого народа.

В утвержденном на Потсдамской конференции
соглашении о
политических и экономических принципах для руководства при обращении с Германией в начальный контрольный период были
поставлены следующие цели: полное разоружение и демилитари­зация Германии, и
ликвидация всей германской промышленности, которая может быть использована для военного
производства, или контроль над ней;
уничтожение национал-социалистской пар­тии и предотвращение нацистской и
милитаристской деятельно­сти или пропаганды; отмена всех нацистских законов;
наказание военных преступников; поощрение деятельности антифашистских партий и
подготовка к окончательной реконструкции германской политической жизни на
демократической основе и к возможному мирному сотрудничеству Германии в
международной жизни.

Принятые на конференции экономические принципы обраще­ния с
Германией были также направлены на искоренение мили­таризма, уничтожение
германского военного потенциала, устране­ние угрозы развязывания Германией
новой войны. В согласован­ном участниками Потсдамской конференции документе
подчер­кивалось, что «в период оккупации Германия должна рассматри­ваться как единое экономическое целое».
Предусматривалась общая политика союзников относительно производства и
распре­деления продукции горной и обрабатывающей промышленности; сельского
хозяйства, лесоводства и рыболовства; зарплаты, цен; программы импорта и
экспорта, денежной и банковской системы; репараций
и устранения военно-промышленного потенциала; транспорта и коммуникаций.

Делегаты США и Англии попытались уклониться от подтверждения ранее
принятого решения вопроса о границах Польши. Дискуссия приняла острый характер.
Упорство западных держав подкреплял только что полученный Трумэном подробный
отчет о разрушительной силе атомной бомбы,
испытанной в штате Нью-Мексико. Американский президент теперь осознал,
каким грозным оружием обладают США. Он решил использовать этот козырь.

Именно тогда Трумэн выдвинул возражения против передачи Польше ее
исконных западных земель. Он заявил, что не может дать согласия на предлагаемую западную польскую границу, «так
как для этого будет другое место, а именно — мирная конференция». Иными
словами, американская делегация попыталась вообще оставить вопрос открытым, ибо
к тому времени Трумэн уже пришел к выводу, что в обозримом будущем никакой
мирной конференции не будет.

С советской стороны было заявлено, что такая позиция про­тиворечит
имеющейся договоренности. В решениях Ялтинской конференции, напомнил И. В.
Сталин, было сказано, что «Поль­ша должна получить существенные приращения
своей террито­рии на севере и на западе. Там дальше сказано: они, то есть три
правительства, считают, что по вопросу о размерах этих прираще­ний в надлежащее
время будет запрошено мнение нового Поль­ского правительства национального
единства, и что вслед за этим окончательное определение западной границы Польши
будет от­ложено до мирной конференции».

Поскольку созданное в Варшаве Временное - польское прави­тельство
национального единства уже было признано всеми тремя великими державами, отпали
основания к тому, чтобы участники конференции не высказали своего мнения
относительно пожела­ния польского правительства насчет западной границы. Однако
США продолжали уклоняться от рассмотрения этого вопроса. После того как 24 июля
Трумэн сообщил Сталину о том, что США создали оружие «необыкновенно
разрушительной силы», американцы решили еще раз оказать на СССР нажим, полагая,
что известие о появлении у них атомной бомбы вынудит совет­скую делегацию пойти
на уступки. Но советские представители держали себя спокойно и твердо, будто
ничего не произошло. Они продолжали поддерживать справедливые требования поля­ков.
Первая в истории попытка атомного шантажа потерпела неудачу.

Советский Союз настоял на приглашении в Потсдам предста­вителей
Временного польского правительства национального единства. Во время встречи с
главами правительств и министра­ми иностранных дел трех держав они дали
всестороннее обосно­вание своих требований на исконные польские земли на
Западе. Советская делегация поддержала эти требования.

После длительных дебатов американская и английская деле­гации
согласились на установление западной границы Польши в соответствии с
предложением советской делегации. Таким обра­зом, на Берлинской конференции
этот вопрос был решен оконча­тельно.

Решение же не усугублять конфронтацию по польскому во­просу и
пойти, в конечном счете, на договоренность было связано с заинтересованностью США в скорейшем вступлении СССР в войну на
Дальнем Востоке. Бытующее на Западе мнение, будто ко времени потсдамской
встречи Вашингтон уже не видел необ­ходимости в советском участии в военных
действиях против Япо­нии, не соответствует действительности. Из рассекреченных
в 1983 году частных писем президента Трумэна явствует, что, находясь в Берлине,
он по-прежнему считал главной задачей добиться твердого обещания СССР на этот
счет. 18 июля 1945 го­да президент писал своей жене: «Я получил без напряжения
то, ради чего сюда прибыл,— Сталин вступит в войну... Теперь мож­но сказать,
что мы закончим войну на год раньше, и я думаю о тех парнях, которые не будут
убиты»¹.

В связи с отмечавшимся в 1985 году 40-летием Потсдамской
конференции на Западе развернулась очередная пропагандист­ская кампания,
имеющая целью набросить тень на миролюбивую политику Советского Союза. Дело
преподносится так, будто Москва сразу же по окончании войны отошла от принципа
сотрудничества с западными державами и взяла курс на конфрон­тацию с
Вашингтоном.

Факты, однако, убедительно говорят о том, что СССР всегда проводил
линию на мирное сосуществование государств с различ­ными социальными системами. А США выступили против этого. Брался
курс на диктат, подкрепленный надеждами на американ­скую атомную монополию. Дж.
Бирнс информировал в апреле 1945 года президента Трумэна о том, что атомное
оружие «может оказаться столь  мощным, что будет потенциально в
состоянии стирать с лица земли целые города и уничтожать население в бес­прецедентном
масштабе». При этом он выразил веру в то, что «бомба
может дать прекрасные возможности диктовать паши собственные условия в
конце воины».

В Соединенных Штатах размышляли над тем, как использо­вать мощь
атомной бомбы против Советского Союза.

Эти идеи воплотились в воинственном антисоветском курсе. Когда в
сентябре 1945 года в Лондоне собралась предусмотрен­ная Потсдамскими решениями сессия Совета министров ино­странных
дел (СМИД), полный поворот западных держав завер­шился. На этой сессии США и
Англия пытались использовать переговоры о мирном урегулировании для открытого
вмешатель­ства во внутренние дела стран народной демократии. Цель амери­канской
политики состояла в том, чтобы свергнуть законные пра­вительства этих
государств. Советский Союз не допустил такого вмешательства. Тогда Вашингтон,
воспользовавшись чисто проце­дурным вопросом, сорвал работу лондонской сессии.

Участвовавший в лондонской сессии СМИД в качестве пред­ставителя
республиканцев Джон Фостер Даллес следующим обра­зом охарактеризовал царившую
там атмосферу: «В тот момент родилась наша послевоенная политика: никакого
умиротворения» (т. е. никакого сотрудничества с СССР). «В целом,— продолжал Даллес,— мы неизменно придерживались
ее... Наши действия на встрече в Лондоне имели важные последствия: они
ознаменовали конец целой эпохи — эпохи Тегерана, Ялты, Потсдама».

Так обстояло дело в действительности. Не Москва, а Вашинг­тон
несет ответственность за отказ от практики сотрудничества.

Что касается Советского Союза, то он хотел сохранять нор­мальные,
даже дружественные отношения с западными держава­ми. «Советское правительство
стремилось сделать мир, завоеван­ный дорогой ценой, действительно прочным. Оно
стремилось со­хранить тесное сотрудничество
со всеми союзниками — США, Англией и Францией — и провести мирное
урегулирование в тес­ном контакте с ними».

СПИСОК
ЛИТЕРАТУРЫ:

1.  
Валентин
Бережков «Ялта. Потсдам»

2.  
Г.
К. Жуков «Воспоминания и размышления»

3.  
Журнал
«Свободная мысль» 2001г. №2

4.  
Большая
энциклопедия Кирилла и Мефодия

5.  
Энциклопедия
для детей «История России 20 век»