«Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и легко ходил в походах, как пардус, и много воевал. В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел. Не имел он и шатра, но спал, подстелив потник, с седлом в головах, такими же были и все прочие его воины. И посылал в иные земли со словами: «Иду на вы!»— такими словами нарисовал образ легендарного князя Святослава русский летописец.
И этот образ не потускнел с годами. Академик Б. А. Рыбаков так писал о походах князя Святослава: «Походы Святослава 965— 968 гг. представляют собой как бы единый сабельный удар, прочертивший на карте Европы широкий полукруг от Среднего Поволжья до Каспия и далее по Северному Кавказу и Причерноморью до балканских земель Византии. Побеждена была Волжская Болгария, полностью разгромлена Хазария, ослаблена и напугана Византия, бросившая все свои силы на борьбу с могучим и стремительным полководцем. Замки, запиравшие торговые пути русов, были сбиты. Русь получила возможность вести широкую торговлю с Востоком. В двух концах Русского моря (Черного моря) возникли военно-торговые форпосты — Тмутаракань на востоке у Керченского пролива и Преславец на западе близ устья Дуная. Святослав стремился приблизить свою столицу к жизненно важным центрам X в. и придвинул ее вплотную к границе одного из крупнейших государств тогдашнего мира — Византии. Во всех этих действиях мы видим руку полководца и государственного деятеля, заинтересованного в возвышении Руси и упрочении ее международного положения. Серия походов Святослава была мудро задумана и блестяще осуществлена».
Военная биография молодого князя начинается в 964 году с похода на вятичей, которые еще платили дань Хазарскому каганату. Освободить вятичей от власти хазар и включить их, как и другие славянские племена, в состав единого государства русов — вот в чем заключалась непосредственная цель похода. Но эта цель была лишь этапом подготовки разгрома Хазарии, воинственного государства кочевников-хазар на Нижней Волге, которое перекрывало пути торговли с Востоком. Святослав подбирался к границам Хазарии исподволь, собирая союзников, закрепляя каждый пройденный шаг, чтобы еще до войны окружить Хазарию кольцом враждебных ей племен и народов. За походом в землю вятичей последовали поход в Волжскую Болгарию, антихазарский союз с печенегами...
Летописец сообщает о походе предельно кратко: «...пошел Святослав на Оку-реку и на Волгу, и встретил вятичей, и сказал им: «Кому дань даете?» Они же ответили: «Хазарам...»
Земля вятичей была огромна и покрыта дремучими лесами, сами вятичи — многочисленны и воинственны. Немалые военные и дипломатические усилия потребовались, чтобы убедить местных старейшин подчиниться Киеву, обеспечить надежный тыл для хазарского похода. Недаром князь Святослав провел в земле вятичей всю зиму, и только весной следующего, 965 года отправил хазарскому кагану свое знаменитое послание: «Иду на вы!»
Главная битва с хазарами произошла в низовьях Волги, поблизости от столицы Хазарии — города Итиль. Хазарский каган успел собрать войско и, по словам летописца, сам «изыдоша противу» князю Святославу. Хазары были серьезным противником. Кочевые беки привели многочисленные отряды конных лучников — «черных xaзар», быстрых наездников, пастухов и табунщиков. «Каpa-хазары» («черные хазары») не носили доспехов, чтобы не стеснять движений, и были вооружены луками и легкими метательными копьями-дротиками. Они начинали битву первыми, осыпали противника стрелами, расстраивали ряды стремительными нападениями. Конных лучников подпирали сзади «белые хазары» — кочевая знать и их постоянные военные дружины, состоящие из тяжеловооруженных всадников, одетых в железные нагрудники, кольчуги, нарядные шлемы. Длинные копья, мечи, сабли, палицы, боевые топоры составляли их вооружение. Тяжелая конница обрушивалась на врага в тот момент, когда он дрогнет под ливнем стрел конных лучников. Особую опасность представляла гвардия хазарского царя — профессиональные воины, одетые в блестящую броню. Они вмешивались в решительный момент, чтобы переломить ход сражения, сокрушить и преследовать противника до полного уничтожения. Наконец, многолюдный и богатый город Итиль мог выставить пешее ополчение, тоже хорошо вооруженное: в купеческих амбарах и караван-сараях хазарской столицы было достаточно оружия, чтобы снабдить всех способных носить его.
Русское войско наступало клином, прикрываясь большими, почти в рост человека, щитами, выставив вперед длинные копья. Для рукопашного боя у воинов Святослава были прямые длинные мечи и боевые топоры. Кольчуги и железные шлемы защищали их от ударов... И не устояли хазары, обратились в бегство, открыв дорогу к своей столице. Князь Святослав одержал победу, «одолел хазар», как скромно записал летописец. Уцелевшие хазарские воины и жители Итиля искали спасения в бегстве, уплывали на пустынные острова Хвалынского моря (Каспийского моря), а дружины русов вошли в покинутый город. На острове, посередине реки Итиль (реки Волги), где стояли дворцы знати, и в «Желтом городе», месте обитания купцов и ремесленников, они захватили богатейшую добычу. Главная цель похода была достигнута: войско хазар разгромлено, столица Хазарского каганата пала.
Но поход продолжался. Князь Святослав повел свое войско дальше на юг, к древней столице Хазарии — городу Семендеру. Там был свой царь, который подчинялся хазарам, но имел собственное войско и крепости. Хазары не входили в его владения, довольствуясь данью и признанием своей верховной власти. Семендерское войско Святослав разгромил в коротком бою, рассеяв его по укрепленным поселкам. Город Семендер сдался на милость победителей. Сам царь, его вельможи и богатые горожане бежали в горы. Поход продолжался. Впереди были земли аланов и косогов, жителей кавказских предгорий. Река Егорлык, Сальские степи, Маныч...
Штурмом взята сильная хазарская крепость Семикара, построенная для защиты сухопутной дороги к устью реки Дона...
Близился край хазарских владений, ночные ветры уже приносили с запада соленый запах Сурожского моря (Азовского моря).
Правда, на побережье стояли сильные крепости Тмутаракань и Корчев (Керчь), но жители их не хотели сржаться с русами. Они лишь вынужденно терпели власть хазар, гарнизоны которых сидели в цитаделях, окруженные морем ненависти. В князе Святославе горожане видели освободителя от хазарского ига и были готовы подняться с оружием в руках против своих угнетателей. В Тмутаракани вспыхнул мятеж, испуганный хазарский тадун (наместник) спешно покинул цитадель и вместе со своими воинами на судах переправился на другую сторону пролива, в Корчев, где тоже была цитадель и тоже сидел хазарский тадун. Но вскоре пал и Корчев. Вместе с русскими воинами на стены цитадели взошли вооруженные горожане.
Хазарский поход закончился. Но еще не была сокрушена главная хазарская крепость на Дону, угрожавшая русским рубежам,—Саркел.
Князь Святослав уходил из Тмутаракани, оставляя позади себя не кровь, дым пожаров и проклятия, но благодарную память жителей. Добрые семена доверия и дружбы, посеянные им в тмутараканской земле, скоро прорастут щедрой нивой. Поднимется на берегу Сурожского моря еще одно русское княжество, и будут править там князья русского рода, пока не сметет их черное половецкое половодье...
Саркел в переводе с хазарского означает «Белый дом». Свое название он перенял у старой крепости, которая была построена когда-то на берегу Дона из белоснежного камня-известняка. Старая крепость давно разрушилась, но название «Белый дом» осталось в памяти людей, и когда на другом берегу реки построили крепость из красно-бурых больших кирпичей, название осталось ей как бы в наследство. Шесть квадратных мощных башен поднялись над степью, еще две башни, самые высокие, стояли за внутренней стеной, в цитадели. С трех сторон мыс, на котором находился Саркел, омывался волнами Дона, а с четвертой — восточной — были прорыты два глубоких рва, заполненные водой. Неприступная твердыня, построенная опытными византийскими градостроителями!
Князь Святослав взял Саркел штурмом, разрушив ходячее представление о русах как о «варварах», не умевших брать укрепленных городов.
Хазарский поход закончился. Войско князя Святослава возвращалось в Киев.
Огромной была захваченная добыча, оглушительна и торжественна слава победителя хазар, асов и других народов, населявших земли между Хвалынским и Сурожским морями.
Предстояло трудное противоборство с Византийской империей, которая с опаской смотрела на усиление державы русов. Победа князя Святослава над Хазарией поставила под угрозу всю систему господства византийских императоров над народами Северного Причерноморья.
Византия того времени — самое сильное государство Восточной Европы: император мог вывести в поход сто двадцать тысяч хорошо вооруженных воинов! Византия была единственной страной, где сохраняли традиции римского военного искусства, продолжали изучать теорию военного дела, стратегию и тактику, умели «воевать по правилам». Византийские полководцы отличались опытностью и изощренностью в военных хитростях. Ядро армии составляли катафракты — тяжеловооруженные профессиональные конные воины, одетые в панцири. Пехотные «таксиархии», численность которых достигала тысячи человек, формировались из «оплитов» — тяжеловооруженных воинов, копейщиков и стрелков из лука. Многочисленный отряд императорских телохранителей — «гетерия» — в основном состоял из иностранных наемников. Во время войны к постоянному гвардейскому войску - «тагмам» — присоединялись войска из отдельных областей империи — «фем». В константинопольском Манганском арсенале хранились огромные запасы оружия, осадной техники, различных военных припасов. Военный флот Византии составляли как большие корабли «дромоны», вмещавшие более двухсот гребцов и семьдесят воинов, вооруженных «греческим огнем», так и быстроходные «тахидромы» для разведки и перевозки гонцов. Огромное их количество позволяло быстро перевозить войска в любой район Причерноморья.
Были у византийского войска и свои слабости, которыми блестяще воспользуется князь Святослав. Искусство боя, которым в совершенстве владели полководцы империи, в то же время связывало им руки. Следуя жестким правилам, до мелочей регламентирующим движение войска и взаимодействие его частей, можно избежать случайных поражений, но можно и упустить победу, если для ее достижения требуется самостоятельность и риск. Правила войны постепенно превратились в систему догм, сковывающую инициативу подлинных полководцев и позволяющую посредственностям скрывать свою несостоятельность. Византийские полководцы предпочитали медлительную войну, в которой все было предусмотрено заранее и не оставалось места для неожиданностей. В «правильной войне» византийское войско было неодолимо, как искусный фехтовальщик. Но для такой войны требовалось одно условие: противник тоже должен воевать «по правилам». Святослав же правила войны устанавливал для себя сам...
В дополнение к военной силе у византийского императора было еще одно, почти невидимое для непосвященных, гибкое и коварное оружие — дипломатия. Основы византийской дипломатии заложил император Юстиниан еще в VI веке. Знаменитое римское правило «Разделяй и властвуй!» стало правилом византийских дипломатов. Империю со всех сторон окружали разрозненные, находящиеся в постоянных передвижениях народы, которых греки презрительно называли «варварами». Заставить «варваров» служить империи, натравить вождей друг на друга, расправиться с непокорными чужими руками - вот чего добивались византийцы, и долгое время это им удавалось. Двадцать народов держали в своих сетях византийские дипломаты! Но на рубеже I и II тысячелетий отлаженная система начала давать сбои. Болгарский царь Симеон, чудом вырвавшийся из византийского плена, начал войну за независимость своей страны и добился крупных успехов. Его сын Петр Короткий, хоть и не воевал с Византией, но на подчинение тоже не соглашался. Независимая позиция Болгарии очень беспокоила византийских дипломатов.
Беспокоила Византию и продолжавшая усиливаться Русь.
Взаимоотношения с кочевыми народами, населявшими причерноморские степи и предгорья Кавказа,— печенегами, хазарами, торками, аланами — представляли собой сложную систему, звенья которой переплетались между собой, удерживая в равновесии соседние страны. Как фигурам на шахматной доске, каждому из кочевых народов была уготована своя роль в политической игре византийских дипломатов.
Печенегов толкали на войны с русами, потому что знали: русы не могут начать дальний поход, если нет мира с ближайшими соседями. Можно было направить печенегов и на дунайских болгар, чтобы сделать последних сговорчивее. Самих же печенегов держали в страхе конными тысячами хазарского царя, которые вторгались в степи, угоняя стада и захватывая пленников. Если же чаша весов начинала колебаться, уместно было кинуть на нее торков, которые боялись печенегов, но при удобном случае могли и сами нанести им немалый урон. Если же хазары поворачивали коней в сторону, не выгодную императору, то на них можно было двинуть гузов, воинственный кочевой народ из-за Волги. Да и аланы, хотя и считались подданными хазарского царя, были способны причинить большой ущерб Хазарии, если подарками и лестью пробудить честолюбие аланских вождей.
Все народы Причерноморья оказывались завязанными в один клубок, а кончик нити находился в византийских руках...
Однако неожиданный и дерзкий поход князя Святослава, сокрушивший Хазарию, разрубил важнейшее звено в той цепи, которой византийская дипломатия долго и старательно опутывала кочевые народы. Под угрозой оказались византийские владения в Крыму. Труднее стало натравливать кочевников на Болгарию. Тогда император Никифор II Фока задумал сложную дипломатическую операцию: толкнуть князя Святослава на Болгарию, а печенегов — на Русь. Это была хитрая тройная игра. Император надеялся увести князя Святослава подальше от херсонской фемы, жемчужины византийской короны, на Дунай, столкнуть лбами две самые опасные для Византии державы — Русь и Болгарию, чтобы они взаимно обессилели в войне, затем направить печенегов на Русь, заставив Святослава поспешно увести войско с Дуная, а самому тем временем прибрать к рукам ослабленную войной Болгарию.
В Киев поехал с посольством Калокир. В дубовом сундуке с секретными замками он вез киевскому князю пятнадцать центинариев золота — малую часть будущего вознаграждения за согласие на дунайский поход. Разгадал ли князь Святослав хитрую игру императора? Вероятно, да. Но поход на Дунай как нельзя лучше соответствовал его собственным стратегическим планам. Он сам хотел утвердиться на Дунае, чтобы приблизить свои владения к культурным и экономическим центрам тогдашней, Европы. Князь Святослав хотел также предотвратить поглощение Византийской империей единокровной славянской Болгарии, чтобы избежать тем самым непосредственного опасного соседства с империей. По далеко идущим замыслам Святослава дунайская Болгария должна была стать дружественным вассальным царством, союзником в борьбе с византийской экспансией. Но этих замыслов не знал император Никифор II Фока, презиравший «варваров», и торжествовал, получив согласие киевского князя.
Летописцы не сообщили, как готовился киевский князь к будущей войне, но, видимо, подготовка была обстоятельной и хорошо продуманной. На Руси знали о военной силе Византийской империи. Знали от купцов, ежегодно ездивших с товарами в Константинополь и подолгу живших там, от наемников-варягов, служивших в императорской гвардии, от своих соплеменников, проданных печенегами в рабство греческим рабовладельцам и бежавших из плена, еще живы были и старые дружинники князя Игоря, воевавшие с византийцами. По этим сведениям наибольшую опасность представляли катафракты, способные в сомкнутом строю разорвать любые боевые порядки противника. Что противопоставить сокрушительным атакам катафрактов?
Решение было найдено.
Сомкнутый строй русской тяжеловооруженной пехоты, прикрытый длинными щитами! Как крепостная стена! Глубокий несокрушимый строй, о который разобьются волны конных атак!
На Руси знали, что византийские полководцы предпочитают фланговые удары, хитроумные обходы, неожиданные нападения из засад. И против этих опасных приемов было найдено противоядие — многочисленная конница, способная оградить войско от внезапных нападений, обрубить железные клинья катафракторных полков, нацеленные во фланг и в тыл пешему строю. Своей конницы было недостаточно, и опытные в переговорах со степняками бояре отправились к печенегам и венграм, чтобы позвать их на помощь. Печенежские и венгерские вожди дали согласие выступить в поход.
В 967 году князь Святослав двинулся к Дунаю. В степях к нему присоединились печенеги. Венгры готовились к вторжению в византийские владения.
Начало дунайского похода оказалось неожиданным для византийского императора. Он надеялся, что Болгария и Русь завязнут в войне, оставляя свободу маневра для византийских дипломатов. Но войско царя Петра было разбито в первом же сражении. Восемьдесят крепостей построил когда-то римский император Юстиниан, чтобы обезопасить свою дунайскую провинцию Мизию. Поднялись эти крепости вдоль всей реки и в отдалении от нее, на перекрестках больших дорог. Стояли они почти половину тысячелетия, устрашая врагов. И все эти восемьдесят крепостей были взяты князем Святославом только за лето и осень 968 года. Победное шествие по болгарской земле не сопровождалось убийствами и разорениями городов: князь Святослав не считал болгар врагами. Обосновавшись в Переяславце на Дунае, он готов был принять вассальные обязательства болгарских феодалов, оставить в неприкосновенности внутренние порядки, с тем, чтобы совместно продолжить борьбу с Византийской империей. Появилась реальная возможность русско-болгарского союза.
Однако такой оборот дела меньше всего устраивал Никифора II Фоку. Император, полагая, что теперь главное — удалить князя Святослава из Болгарии, постарался сделать это чужими руками. Тайные византийские посольства отправились в причерноморские степи, к печенежским вождям, золотом и щедрыми обещаниями склоняя их напасть на Русь. Весной 969 года печенежские орды осадили Киев. Так был зажжен пожар за спиной князя Святослава, который вынудил его остановить победное шествие в Дунайской Болгарии и поспешить на помощь собственной столице.
Стремительный бросок через степи был подвигом, на который способно лишь закаленное в дальних походах войско. Святослава торопили переданные ему слова киевских «вечников»: «Ты, княже, ищешь чужой земли, а свою землю покинул. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут нас печенеги!»
Святослав успел вовремя.
Кочевники-печенеги мало опасались нападений. Их хранили от врагов немерянные просторы степей и быстрота коней, привыкших к дальним переходам. У печенегов не было городов, а становища из войлочных юрт могли в случае опасности рассеяться по степи, раствориться в оврагах и балках, в зарослях и камышах, окружавших озера. Печенеги слыли неуловимыми.
Но избежать возмездия печенежские вожди не сумели. Конница князя Святослава шла по степям облавой, загоняя печенежские кочевья к обрывистым берегам рек, а по воде к условленным местам спешили на ладьях пешие воины. Спасения не было. Многочисленные стада и табуны коней, главное богатство и источник силы кочевников, стали добычей победителя.
Князь Святослав возвратился в Киев, овеянный славой избавителя и победоносного полководца. Но разгром печенегов не радовал его, война в степях воспринималась только как досадная помеха главному делу — противоборству с Византией на Дунае.
А из Болгарии приходили тревожные вести. 30 января 969 года неожиданно умер царь Петр. Византийцы поспешили возвести на болгарский престол его сына Бориса, который воспитывался в Константинополе. Новый царь сразу объявил о мире и союзе с императором. Но болгарский народ ненавидел византийцев, царя Бориса не поддержали даже феодалы, которые предпочитали подчиниться могучему киевскому князю Святославу, не покушавшемуся на права болгар. Царь Борис оказался в полной изоляции. Феодалы заперлись со своими дружинами в укрепленных замках. В Македонии вспыхнуло восстание против царя Бориса. Когда князь Святослав в августе 969 года вернулся в Болгарию, он нашел много сторонников. Болгарские дружины присоединились к русскому войску. Печенеги и венгры прислали легкую конницу. Почти не встречая сопротивления, Святослав двигался к Преславу, столице страны. Византийские советники царя бежали, сам он склонил голову перед киевским князем, приняв на себя обязанности вассала. Только такой ценой он сумел сохранить царскую корону, казну и придворных. Последняя карта императора Фоки оказалась битой, он остался лицом к лицу с князем Святославом, за которым стояла дружественная Болгария.
Неудачи погубили императора Никифора II Фоку: он был убит заговорщиками, а на византийский престол возвели известного полководца Иоанна Цимисхия. Византийское войско получило в лице нового императора достойного предводителя, прославившегося победами в Малой Азии, а князь Святослав — опаснейшего врага.
Император Иоанн Цимисхий отличался не только храбростью и решительностью, но и осторожностью. Чтобы выиграть время для подготовки войска, он начал переговоры с князем Святославом. Но тот отклонил условия мира — уходить из Болгарии он не собирался.
Империя готовилась к большой войне. Император отобрал из всего войска храбрейших молодых воинов, одел в блестящую броню и повелел впредь называть их «бессмертными». С полком «бессмертных» Иоанн Цимисхий собирался лично выступить в поход. Прославленному византийскому полководцу Варде Склиру и не менее прославленному победителю арабов патрицию Петру было приказано отправиться с полками в пограничные с Болгарией области и там зимовать. Через границу поползли опытные лазутчики, одетые в «скифское платье» и знающие язык русов. Ждали только весны, когда перевалы Гимейских гор (Родопских гор) освободятся от снега, чтобы вторгнуться в Болгарию.
И она пришла, грозная весна 970 года.
Князь Святослав не стал ждать вторжения византийского войска и сам перешел в наступление. Такого еще не было в русской истории — открытого наступления на коренные византийские земли!
Магистра Варду Склира, которому император доверил оборону византийско-болгарской границы, не покидало ощущение, что на него давит, обрекая на неудачу все его усилия, чья-то чужая непреодолимая воля. Казалось бы, он сделал все необходимое: занял пехотой горные проходы через Гимеи, расставил в теснинах копьеносцев и щитоносных ратников, посадил на склонах стрелков из луков, стража охраняла даже боковые тропы, чтобы «варвары» не обошли заставы. Но все предосторожности оказались напрасными. Болгарские проводники-горцы вели русов по таким тропам, о которых не знали византийцы, и окруженные воины Варды Склира погибали, не успевая даже подать вести об опасности. Так же неожиданно болгарская и русская пехота, конные дружины князя Святослава, печенежские и венгерские всадники ворвались в византийскую провинцию Фракию. Начало войны было проиграно Бардом Склиром.
Бесполезным оказался и такой испытанный тактический прием, как внезапные нападения тяжелой катафракторной конницы из засады на походные колонны противоборцев. Обычно «варвары» не выдерживали внезапных ударов, поспешно отступали, продвижение их замедлялось, а потери подрывали боевой дух. Князь же Святослав посылал впереди основных полков, двигавшихся по большим дорогам, отряды быстрых печенежских и венгерских всадников. Стремительно перемещаясь на своих короткохвостых конях, они осматривали рощи, сады, овраги, селения, обнаруживали засады, посылали гонцов к воеводам, а сами, как рой жалящих пчел, кружились вокруг катафрактов, пока на помощь не приходили конные дружины Святослава или вооруженная длинными копьями пехота. А тем временем остальные полки князя в полной безопасности продолжали свое движение.
Потеряв несколько засадных отрядов, Варда Склир вынужден был отозвать катафрактов. Предварительная стадия войны, имевшая цель ослабить неприятеля до решающего сражения, была проиграна начисто, и Варда Склир сознавал это. Князь русов оказался предусмотрительнее, чем опытный византийский полководец, покоритель многих земель Востока. Если лазутчики херсонского стратега, следившие за победами князя в хазарском походе, доносили правильно, если действительно он жаждал решительного сражения, не отвлекаясь на мелкие стычки и осады крепостей, то приходилось признавать, что Святослав достиг желаемого. Варда Склир теперь был вынужден принять сражение.
Подобного еще не бывало, к этому не привыкли ни сам магистр Склир, ни патриций Петр, ни другие византийские военачальники — воевать, подчиняясь чужой воле.
Последним сигналом тревоги явилось взятие русами и болгарами Адрианополя, города, откуда византийцы сами привыкли начинать походы, чтобы потом перенести войну на чужие земли. К Варде Склиру, стоявшему, под стенами крепости Аркадиополь, прискакал Иоанн Ала-кас, начальник передового отряда, и сообщил, что противник совсем близко. Двенадцатитысячное отборное войско магистра поспешно укрылось за крепостными стенами, а воинство Святослава расположилось станом на обширной поляне, примыкавшей к крепости. С двух сторон поляну окаймляли густые заросли. Лучшего места для сражения трудно пожелать. Варда Склир считал, что на флангах войска Святослава, в зарослях, можно незаметно поставить две сильные заставы. Затем остальными силами ударить в «чело», перебить их сколько удастся, притворным отступлением заманить между засадами и разгромить. Все казалось византийскому полководцу ясным и предопределенным. Вот оно, поле будущей победы!
Варда Склир помедлил несколько дней, чтобы неприятель от бездействия потерял бдительность. Наконец, глухой ночью два полка тяжелой конницы вышли из ворот Аркадиополя и тихо втянулись в заросли. В стане русов не было слышно тревоги, и Варда решил, что маневр удался. Многоопытный магистр не догадывался, что это вполне устраивало князя Святослава. Главная цель войны не захват обширных областей и взятие крепостей, а разгром неприятельского войска. Надо было выманить хитрого грека из крепости, заставить увязнуть в сражении, иначе он опять отступит и придется русам делать самое кровопролитное и бесполезное дело на войне — грудью пробивать каменные стены, обороняемые многочисленным гарнизоном.
Начало боя обнадежило Варду Склира. Как и предполагалось, русская и болгарская конница выдержала лобовой удар, сама перешла в наступление. Вовремя ударили и засадные отряды. Но русский строй подпирала сзади глубокая фаланга русской и болгарской пехоты, а легкая печенежская и венгерская конница собралась на флангах для новой атаки. Катафракты погибали в бесполезных атаках, русы и болгары стояли, прикрываясь большими щитами, и в их рядах не видно было брешей. Варда Склир запоздало догадался, что именно к такому исходу стремился князь: истребить в упорном и кровопролитном сражении отборное византийское войско, чтобы потом идти прямо на Константинополь. Нужно было спасать уцелевших воинов. Искусными маневрами Варда Склир вывел войско из-под ударов конницы Святослава, еще раз доказав свое полководческое дарование. Об этом отступлении, почти безнадежном, будут потом с восхищением писать знатоки военного дела. Но трагедия все-таки произошла. В Аркадиополь вернулась с поля битвы лишь малая часть воинов. Дорогу на столицу больше некому было защищать...
Константинополь переживал тревожные дни. С запада приближались страшные своей многочисленностью и отчаянной храбростью полчища князя Святослава. В его полках рядом сражались русы и болгары, печенежские и венгерские всадники охраняли станы. Произошло самое страшное из всего, что могло произойти: объединение «варваров» против империи! Тем более, что эти «варвары» стали беспредельно дерзкими. Они перешли в Македонию, разгромили магистра Иоанна Куркуаса, предводителя войск македонской фемы, и разорили всю страну!
И снова, как часто бывало во времена военных неудач Византийской империи, полководцы уступили место дипломатам. К князю Святославу отправилось византийское посольство с просьбой о мире. Вопреки ожиданиям, переговоры с князем оказались непродолжительными и нетрудными. Видимо, князь русов не покушался на Константинополь и не думал о завоевании империи. Он удовлетворился возмещением военных расходов, дарами воинам и воеводам и обязательством императора не вмешиваться в болгарские дела. Последнее было неприемлемо для императора Цимисхия, но он вынужден был уступить: воевать дальше империя не могла.
Осенью 970 года русы, болгары, печенеги и венгры покинули Фракию и Македонию. Империя обрела мир... чтобы готовиться к новой войне. Это «варвары» верят договорам и клятвам. Верность обязательствам императора определяется только целесообразностью...
Вероломство и изощренная ложь уже давно были возведены Византийской империей в ранг государственной политики. Обман противника почитался за доблесть, которой гордились и которую ставили в пример потомкам. Широкие военные приготовления императора были встречены с одобрением.
Спешно снаряжался огненосный флот, которого русы, по рассказам опытных людей, боялись больше всего. В Адрианополе, покинутом русами после заключения мира, развернулись арсеналы и склады продовольствия. В столицу стягивались полки из Малой Азии и Палестины. На равнине у константинопольских стен с утра до вечера звенело оружие, раздавались повелительные команды, стройными рядами проносились катафракты, лучники метали стрелы в красные щиты — обучалось новое войско. Воинство учили мгновенно перестраиваться и поворачивать ряды, пропускать сквозь строй конницу и снова смыкаться непреодолимой фалангой. Многим хитростям войны успел обучить своих воинов император Цимисхий до наступления весны.
На исходе марта 971 года в заливе Босфор император произвел смотр огненосного флота. Более трехсот больших кораблей легко и слаженно передвигались в водах залива, изображая морское сражение. Император остался доволен. Флоту предназначалась большая роль в будущей войне — он должен закрыть устье Дуная, чтобы отрезать русам путь к отступлению.
Вскоре сам император с двумя тысячами «бессмертных» выступил в поход. В Адрианополе его ожидало полностью снаряженное войско: пятнадцать тысяч пехотинцев в доспехах и тринадцать тысяч катафрактов. К городу стягивались и остальные войска, осадные орудия и обозы. Все благоприятствовало успеху похода. Лазутчики, вернувшиеся с Гимейских гор, доносили, что князь русов, поверивший мирному договору, не закрыл перевалы своими засадами. Купцы, приезжавшие из Болгарии, сообщали, что Святослав не ждет войны, его воины стоят гарнизонами по разным городам, их можно истребить поодиночке.
И император Иоанн Цимисхий приказал выступать.
Стремительный бросок византийского войска через Гимейские горы подтвердил громкую славу полководца Иоанна Цимисхия. 12 апреля 971 года императорские полки неожиданно появились под стенами болгарской столицы города Преслава, который оборонял небольшой русский гарнизон воеводы Сфенкела и болгарские дружинники. Силы были неравными, но воевода Сфенкел вывел своих воинов в поле и дал императорским полкам упорное и кровопролитное сражение. Только бешеные ударь «бессмертных» на левый фланг заставили воеводу отступить. Русы отошли в город и успели закрыть за собой ворота. Началась осада Преслава.
Камнеметные машины паракимомена Василия обрушили на город каменные глыбы, горшки с «греческим огнем» Защитники крепости несли большие потери, но держались отбивая штурмы. Только через два дня византийцы ворвались в пылающий город. Жестокий бой разгорелся на центральной площади. Византийский историк так описал последние минуты защитников древней болгарской столицы: «Русы вышли из дворца и приготовились к сражению. Император послал против них Варду Склира с отборными воинами, которые окружили русов. Русы дрались храбро и ни один из них не просил пощады и не подавался назад. Однако греки одержали победу и всех перекололи. В этой битве весьма много погибло и болгар, которые находились в рядах русов и сражались с греками, как с виновниками нашествия на их страну...»
17 апреля Иоанн Цимисхий двинулся быстрыми маршами из Преслава к Доростолу, где, по сведениям лазутчиков, стоял князь Святослав. Города между Гимейскими горами и Дунаем, покинутые русскими гарнизонами, сдавались без боя, ничто не задерживало императора. 23 апреля византийские конные разъезды приблизились к Доростолу. Первая схватка закончилась трагически для византийцев. На малоазиатских всадников Феодора Мисфианина напали из засады русы и уничтожили всех. Не нарушая боевого строя, готовое к любым неожиданностям, византийское войско медленно подошло к Доростолу. Перед городом расстилалась обширная равнина, пересеченная ручьями и руслами речек, а дальше, позади Доростола, катил свои коричневые волны весенний полноводный Дунай. Издали стены крепости казались невысокими и совсем негрозными, но император знал, что толщина их достигает двенадцати локтей, а до зубчатого гребня способны дотянуться лишь самые длинные штурмовые лестницы. Двое ворот выходили в поле, а над ними торчали массивные каменные башни.
Русы опять не пожелали прятаться за крепостными стенами и вышли в поле, преградив дорогу к Доростолу сплошными линиями длинных красных щитов. Глубокая фаланга из спешенных тяжеловооруженных воинов — вот что противопоставил князь Святослав катафрактам. Двенадцать раз атаки катафрактов императора Иоанна Цимисхия откатывались назад, устилая поле нарядными панцирями, расколотыми щитами и шлемами с разноцветными перьями.
Византийский историк писал: «Битва долго оставалась в совершенном равновесии. Русы сражались храбро и отчаянно. Они давно приобрели славу победителей над всеми соседственными народами и почитали величайшим несчастьем быть побежденными и лишиться этой славы. Греки тоже страшились быть побежденными. Они до сих пор побеждали всех своих неприятелей, а теперь настал день, когда они могли лишиться приобретенной славы... Русы, испуская яростные крики, бросались на греков. Уже пало весьма много воинов с обеих сторон, а победа все еще оставалась сомнительной».
Византийский историк напрасно писал так туманно: победы греков просто не было. В сумерках князь Святослав увел своих воинов в город. Императору пришлось перейти к осаде. Утром 24 апреля он приказал строить напротив Доростола укрепленный лагерь, готовить осадные машины.
Военная хроника последующих дней вместила больше драматических событий, чем иные недели или даже месяцы войны. 25 апреля, когда катафракты приблизились к крепостной стене, навстречу им выехали из ворот русские всадники. Катафракты атаковали их, но успеха не имели. После равного боя противники разъехались. В этот же день по Дунаю поднялся к Доростолу большой византийский флот, но русы сумели спасти свои легкие ладьи, перенесли их к крепостным стенам под защиту лучников. 26 апреля произошел второй большой бой. Русы снова вышли в пешем строю, и снова была равная битва. Они даже не ушли вечером в город, а простояли на равнине всю ночь и утро, и катафракты не решились идти в бой. Только к полудню 27 апреля, когда император выступил со всеми своими силами, русские воины неторопливо свернули свой стан и ушли в Доростол, оставив грекам лишь догорающие костры.
28 апреля к городу подошли обозы с осадными орудиями. Многочисленные баллисты и катапульты были поставлены возле византийского лагеря, мастера возились вокруг них, приводя в боевое состояние. Император хотел завтра же придвинуть осадную технику к стенам Доростола и начать обстрел. Но русы за одну ночь вырыли поодаль от стен глубокий и широкий ров, преградивший тяжелым осадным машинам путь к городу. Князь Святослав отыскал единственно возможное средство защиты от камнеметных машин, не применявшееся ранее полководцами. Весь день 29 апреля прошел в перестрелке русских и византийских лучников через ров, не причинившей ни той, ни другой стороне сколько-нибудь существенных потерь.
Ночью, воспользовавшись непогодой, русы на ладьях незаметно проплыли по мелководью между берегом и стоящими на якорях большими византийскими кораблями и неожиданно напали на византийские обозы. Много византийцев погибло в ночной резне, были уничтожены запасы продовольствия и оружия.
Осада явно затягивалась. Недели незаметно складывались в месяцы. Прошел июнь, на вторую половину покатился июль, а над воротными башнями Доростола по-прежнему развевались русские стяги.
Император Иоанн Цимисхий не мог уйти от Доростола, ибо это было равносильно поражению, которое могло стоить трона. А на что надеялся князь Святослав, крепко запертый в дунайской крепости? С военной точки зрения его положение было безнадежным — византийцы явно сильнее, в кольце окружения не видно слабых мест. Если бы Святослав был только полководцем, он бы давно завязал переговоры с императором о почетной капитуляции. Но Святослав был не только полководцем, но и правителем огромной державы, вручившей ему свою судьбу и свое войско. Общая картина войны просматривалась князем несколько по-иному, чем можно было ее представить с крепостной башни Доростола. У императора Иоанна Цимисхия был слабый тыл, каждый лишний день осады увеличивал опасность мятежа соперников императора, которых было не так уж мало в Византии. Святослав ждал, когда загорится земля под ногами императора, когда ему придется думать не о войне с русами, а о спасении собственного трона. Ждал — и дождался!
Верный человек, тайком пробравшийся через византийские заставы, принес в Доростол весть о мятеже Льва Куропалата, брата убитого императора Никифора II Фоки. Чтобы Иоанн Цимисхий сам предложил мир Святославу, нужно доказать, что русское войско еще сильно и что осада Доростола может затянуться до бесконечности. А для этого следует еще раз крепко побить византийцев...
Князь Святослав догадывался, что император возлагает особые надежды на метательные машины, которые уже приблизились к стенам города и были готовы начать свою разрушительную работу. Поэтому в полдень 19 июля, когда византийцы спали после обеда, русы неожиданно напали, изрубили и сожгли смертоносные орудия. На следующий день они снова вышли из города, теперь уже большими силами, и долго сражались на равных с катафрактами, нанеся им тяжелые потери.
Наконец наступило 22 июля, день последнего сражения под стенами Доростола. Все воины помнили призыв князя Святослава: «С храбростью предков наших и с тою мыслью, что русская сила была до сего времени непобедима, сразимся мужественно за жизнь нашу. У нас нет обычая бегством спасаться в отечество, но или жить победителями, или, совершивши знаменитые подвиги, умереть со славою!»
Войско вывел в поле сам князь Святослав. Он велел запереть городские ворота, чтобы никто из воинов не помышлял искать спасения в бегстве, а думал только о победе. Русы не стали ждать наступления неприятеля и ''сами устремились вперед. Византийцы начали отступать, и только прибытие императора Цимисхия с «бессмертными» выправило положение. Шла упорная сеча. Напрасны были фланговые рейды византийской конницы: русы несли потери, но стояли.
То, чего не сумели добиться опытные византийские полководцы, сделали стихийные силы природы. С юга надвинулись на Доростол черные грозовые тучи. Шквальный ветер ударил в лицо русским воинам, пыль ослепила их, а потом хлынули потоки косого колющего дождя. Русские трубы протрубили отступление. Воины разом повернулись, закинули щиты за спину и неторопливо двинулись обратно к Доростолу. Греки не решились преследовать непобежденного противника и беспрепятственно пропустили пехотные фаланги русов обратно в город.
Казалось бы, неудача? Погибло пятнадцать тысяч воинов... Потеряно двадцать тысяч щитов... Многие ранены и теперь не способны сражаться в полную силу... Но Святослав так не думал. Иного исхода сражения он не ждал. Разгромить оставшимися силами многотысячное, сытое и отдохнувшее войско императора Иоанна Цимисхия было невозможно. Но византийцам нанесены тяжелые потери, рассеялись последние надежды императора на скорое завершение войны. Еще немного выдержки, и Цимисхий сам запросит мира...
Так и случилось. Византийцы начали мирные переговоры. Условия были почетными. Князь Святослав соглашался сдать Доростол, уйти из Болгарии, а император обязался не только пропустить на родину его войско с оружием и добычей, но даже снабдить хлебом на дорогу. Хартия о мире была написана, и князь Святослав отправился на свидание с императором, чтобы скрепить мирный договор личной встречей. Описание этой встречи, сохранившееся в «Истории Льва Диакона», столетиями кочует по страницам исторических сочинений, потому что является единственным в своем роде: только из него потомки могли узнать о внешности князя Святослава и его поведении. Не два облеченных властью правителя встретились на дунайском берегу, а два взаимоисключающих мира, силой обстоятельств вынужденные договариваться один с другим...
«Император Цимисхий в позлащенном вооружении, на коне, подъехал к берегу Дуная, сопровождаемый великим отрядом всадников, блестящих доспехами. Святослав приплыл по реке на скифской ладье и, сидя за веслом, греб наравне с прочими без всякого различия. Он был среднего роста, ни слишком высок, ни слишком мал; с густыми бровями, с голубыми глазами, с плоским носом; с бритою бородою и с длинными висячими усами. Голова у него была совсем голая, только на одной ее стороне висел локон волос, означающий знатность рода; шея толстая, плечи широкие и весь стан довольно стройный. Он казался мрачным и свирепым. В одном ухе у него висела золотая серьга, украшенная карбункулом, а по обеим сторонам от него — двумя жемчужинами. Одежда на нем была простая, ничем, кроме чистоты, от прочих не отличная. Поговорив немного с императором о мире, сидя на лавке, он отправился обратно. Таким образом закончилась война греков с русскими...»
Может быть, именно после этого свидания и зародилась у императора вероломная мысль расправиться со своим опасным противником, не допустить возвращения Святослава на Русь. Это могли сделать или огненосные триеры херсонского стратига, если русы будут возвращаться морем, или сабли подкупленных печенегов. Однако сразу этого сделать не удалось: чтобы ввести в заблуждение византийцев, Святослав отправил в Киев воеводу Свенельда с частью войска, а сам исчез неведомо куда. Позднее стало известно, что он остался зимовать в Белобережье, на одном из островов дунайской дельты. Не только забота о собственной безопасности руководила князем Святославом. Своим присутствием у границ Болгарии он хотел ободрить и поддержать болгар, с которыми расправлялся император Иоанн Цимисхий.
А для болгар действительно наступили тяжелые времена. Восточная Болгария потеряла свою независимость. Царь Борис был низложен, ему было приказано сложить с себя царские регалии: пурпуровую шапку, вышитую золотом и жемчугом, багряную мантию и красные сандалии. Взамен утраченного трона Бориса пожаловали скромным византийским титулом магистра. Спешно переименовывались на греческий лад болгарские города. Преслава становилась отныне Иоаннополисом (в честь императора Цимисхия), Доростол — Феодорополисом (в честь жены императора). Замерла Болгария, скованная железными обручами византийских гарнизонов. Немногие осмеливались продолжать открытую борьбу с завоевателями.
Воины князя Святослава провели в Белобережье всю зиму, терпя великие лишения и голод. За мерзлую конскую голову платили по полугривне, варили в котлах вместо мяса ремни от щитов. Ждали воеводу Свенельда с обозом и новыми воинами, но не дождались. Весной 972 года ладьи князя Святослава направились к днепровскому устью. Совсем близкой казалась отчизна, но на днепровских порогах подстерегал судовой караван Святослава печенежский хан Куря...
Неизвестны подробности последнего боя князя Святослава. Не сохранилось кургана над его останками. Однако память народная, вечная хранительница истинно ценного, бережно донесла до потомков славное имя князя-витязя, отважного воителя за землю Русскую.
| ! |
Как писать рефераты Практические рекомендации по написанию студенческих рефератов. |
| ! | План реферата Краткий список разделов, отражающий структура и порядок работы над будующим рефератом. |
| ! | Введение реферата Вводная часть работы, в которой отражается цель и обозначается список задач. |
| ! | Заключение реферата В заключении подводятся итоги, описывается была ли достигнута поставленная цель, каковы результаты. |
| ! | Оформление рефератов Методические рекомендации по грамотному оформлению работы по ГОСТ. |
| → | Виды рефератов Какими бывают рефераты по своему назначению и структуре. |