Мебель стиля Людовика XV

План 1. Введение. 2. Людовик XV Французский. Человек, личность, характер. 3. Мебель стиля Людовика XV. 4. Рококо континентальной Европы. 5. Заключение. 6. Список литературы. 7. Приложения. Введение Рококо стало блестящим завершением стиля барокко. В наследство от предыдущего столетия XVIII век получает особое эстетическое сознание, в котором высокоразвитый

художественный вкус становится важнее многих других человеческих качеств. Вкус предполагал умение не только отличить прекрасное и знать, как его воссоздать, но и умение глубоко наслаждаться творением. Если для барокко необходима вся гамма эмоций – от радости до трагедии, то для наслаждающихся рококо – лишь изысканно тонких, изящных. "Изящный" – ключевое слово данной эпохи. Именно тогда наблюдается уход от жизни в мир фантазии,

театрализованной игры, мифических и пасторальных сюжетов с обязательным налётом эротизма. Поэтому даже у выдающихся мастеров изделия хотя и декоративны, грациозны, но несколько поверхностны. Не случайно именно в эту эпоху приходит мода на "китайщину" или шинуазри (chinoiserie). В интерьерах появляются передвижные ширмы, зрительно изменяющие пространство; гобелены с изображениями цветов, пагод, людей в китайской одежде; знаменитый китайский фарфор, изысканные орхидеи, тонкоствольные

деревья, аквариумные рыбки, а также изящная лакированная мебель китайских мастеров, будто созданная для рококо. Хотя этот стиль называют "стилем Людовика XV", но, в отличие, от барокко он не был чисто придворным искусством. Большинство построек рококо – это частные дома французской знати и загородные дворцы. Комнаты в них не располагались анфиладой (как в XVII в.), а образовывали ассиметричные композиции.

В центре обычно располагался парадный зал (салон). Углы комнат закругляются, все стены украшаются резными панелями, позолоченными орнаментами и зеркалами, которые словно расширяют пространство, придавая ему неопределённость. Комнаты становятся поменьше и пониже, создавая атмосферу интимности, характерную для будуаров. Людовик XV Французский. Человек, личность, характер (15.2.1710 – 10.5.1774)

В 1710г когда Людовик (получивший при рождении титул герцога Анжуйского) появился на свет, ничего не предвещало, что он станет когда-либо королем, — он был всего лишь вторым сыном старшего внука правившего короля Людовика XIV и занимал в порядке наследников четвертое место. Но страшное несчастье, разразившееся над династией

Бурбонов в 1711—1712 гг неожиданно расчистило ему дорогу к трону. В эти годы один за другим умерли дофин Людовик, его сын, герцог Бургундский, и старший брат Людовика, герцог Бретанский. Так двухлетний герцог Анжуйский сделался наследником своего прадеда, семидесятитрехлетнего Людовика XIV, а после его смерти в 1715 г. был объявлен королем

Людовиком XV. Регентом при нем стал двоюродный дед, герцог Орлеанский. С шести лет Людовик был отдан на воспитание аббату Флери, которого он любил нежно, как отца. Король учился прилежно и знал много; особенно он любил математику и географию. Кроме обычных предметов, его приучали к государственным делам: регент заставлял его присутствовать на важных совещаниях и подробно объяснял дипломатические дела.

С 1723 г. король считался совершеннолетним. В 1725 он женился на польской принцессе Марии. Современники, а также сохранившиеся портреты свидетельствуют, что Людовик XV был красивым, хорошо сложенным, крепким мужчиной. Представительная внешность, гармоничные черты лица делали его очень привлекательным. Говорили, что он «красивейший мужчина в своем королевстве».

Он особенно любил верховую езду и охоту и имел крепкое здоровье. Впрочем, у него была склонность к воспалению слизистой оболочки носа и ларингиту, отчего голос делался хриплым. Вообще его голос не соответствовал импозантной внешности. Это мешало ему выступать, добиваться признания своими речами, представительствовать, руководить Советом, усмирять строптивые парламентские советы и править своим двором.

Поэтому министрам часто приходилось вместо него читать его заявления. Важнейшей отличительной чертой короля была его высокая интеллигентность. Он наряду с Генрихом IV был интеллигентнейшим из Бурбонов, быстро схватывал суть и был проницателен. Французский министр иностранных дел маркиз д’Агресон писал: «Король думает быстро». И подчеркивал: «Ход его мысли быстрее молнии с быстрыми и резкими суждениями».

Людовик относился к наиболее хорошо информированным и высокообразованным властителям своего времени. Монарх всегда стремился расширить и обогатить свои знания и для этой цели собрал великолепную, постоянно пополнявшуюся новыми книгами личную библиотеку. Наряду с историей, правом и теологией его интересовали естественные науки и вопросы общественного здравоохранения. Он лично способствовал основанию «Академии хирургии» и поощрял естественно научные проекты.

Как подчеркивал современник Крой, «король особенно хорошо разбирался в астрономии, физике и ботанике». Людовик XV, высокоинтеллектуальный и образованный человек, имел «крайне сложный и загадочный характер». Герцог де Люйни описывали его как непроницаемого и недоступного. У него были слабые нервы, он робел перед людьми, часто впадал в меланхолию и депрессию. Люйни пишет по этому поводу: «Приступы меланхолии иногда проявлялись спонтанно, иногда обусловливались

обстоятельствами». Боявшемуся людей Людовику XV сильно действовали на нервы постоянные придворные интриги, споры из-за ранга, злобная болтовня и клевета, нескрываемые зависть и гордыня. С детства приученный к скрытности, монарх видел только одну возможность отгородиться от всего этого: проявлять сдержанное, загадочное, молчаливое, всегда таинственное и недоступное внешним влияниям отношение. Как многие застенчивые люди, он не показывал своих чувства и стал мастером притворства и скрытности.

Весьма замечателен в этом плане совет, который он в 1771 г. дал своему внуку Фердинанду: «Прежде всего успокойтесь и не позволяйте видеть ваши чувства». Людовик XV скрывал, что он планировал, что делал и над чем работал. Из-за этого у общественности сложилось ложное впечатление, что он не интересуется делами государства, ленив; потому что никто не знал его подлинных мыслей, намерений, трудолюбия, дальновидности.

В отличие от Людовика XIV, чья жизнь с утра до вечера протекала публично, обставленная множеством церемоний, вплоть до присутствия особо привилегированных во время туалета, Людовик XV испытывал ужас перед всем этим, пытался избежать придворной жизни, старался отгородить себе свободное пространство. Он построил себе в Версале маленькие апартаменты, где спал и работал и куда не каждый имел доступ, как в «большие апартаменты».

Кроме того, как только предоставлялась возможность, он бежал из Версаля в маленькие охотничьи замки. Установлено, что в некоторые годы он проводил в Версале менее 100 ночей. Королевский церемониал был для Людовика XV только суровой обязанностью и тяжким грузом, фасадом, за которым он прятал свой подлинный образ жизни. Людовик, несмотря на свою робость перед людьми и страх перед толпой и чужими лицами, не

пытался избежать выполнения представительских обязанностей. Но он не любил театрализованных выходов. Отправляясь в действующую армию, он в отличие от своих предшественников избегал больших церемоний, а просто уезжал. Время от времени он пропускал практиковавшиеся его прадедом ежедневные публичные подъемы или отходы ко сну со всеми придворными церемониями в больших королевских апартаментах. Людовик XV ночевал в своих маленьких апартаментах, вставал рано и успевал поработать несколько

часов за письменным столом, прежде чем отправиться в большие апартаменты. Точно так же Людовик удалялся вечером после охоты в свои маленькие покои поработать, поужинать с несколькими доверенными людьми и лишь затем переходил в парадную комнату, чтобы публично продемонстрировать отход ко сну. Но как только полог кровати задергивался и придворные удалялись, он отправлялся спать в свою комнату. По свидетельству современников, в личной жизни он был «скромный и добросердечный человек».

Было еще и другое, что мешало ему полностью занять позицию «абсолютного» монарха наподобие его прадеда: его от природы очень сильная и увеличившаяся в годы детства и юности застенчивость, боязнь людей и страх перед публичными выступлениями. На них «король всегда был как парализованный» и не мог, как подчеркивает современник Берни, из-за своей робости «прочесть далее четырех предложений». Так, он редко мог перебороть себя и публично произнести речь, обратиться к посланнику на приеме, перекинуться

парой фраз с кем-нибудь из придворных или выразить министру или чиновнику свою похвалу или недовольство. Казавшийся на публике скованным, холодным и одеревеневшим король в узком кругу мог быть «веселым, непринужденным» и «вообще больше не застенчивым, а совершенно естественным». Он был бюрократом, который много писал, это отвечало его интровертной природе. В отличие от Людовика XIV, охотно и со знанием дела использовавшего в своем правлении устное слово

и мало писавшего, его правнук руководил теми же перешедшими от предшественников институтами письменно. Хотя ему часто приходилось председательствовать на заседаниях Государственного совета и регулярно совещаться с министрами в узком кругу, он все же предпочитал переписку. Поскольку он хорошо владел пером, то чувствовал себя в письменной сфере значительно увереннее. Он все писал сам и не имел личного секретаря. Маркиз д’Аргесон замечает по этому поводу: «Король много

пишет своей рукой, письма, памятные записки, много отрывков из того, что он читает » Таким образом, монарх старался по возможности больше управлять письменно, требовал того или другого, делал пометки в документах своих министров и чиновников, критиковал или одобрял, давал указания и т. п. Таким образом, он мог полностью выполнять свои обязанности по управлению и держать все под контролем, хотя часто отсутствовал в Версале и переезжал из одного охотничьего замка в другой.

У него был складной письменный стол с запирающимся выдвижным ящиком, заполненным письмами и досье, который всегда был при нем, и важнейшим министрам иногда приходилось пускаться в путешествие, чтобы побеседовать со своим королем. Этот интеллигентный, проницательный монарх постоянно сомневался в себе. Недостаток уверенности сковывал его ценные качества. Он очень быстро схватывал существенное и необходимое, а также значение и последствия событий.

Но если его окружение или министры высказывали другое мнение, он терялся, становился нерешительным и тратил много времени на принятие решения. Современник герцог Крой, хорошо знавший короля, замечает по этому поводу: « скромность была качеством, которое превратилось у него в недостаток. Хотя он разбирался в делах гораздо лучше, чем другие, он всегда считал себя неправым». Немузыкальный, но тонко чувствующий искусство, глубоко верующий, набожный человек и верный сын церкви

и папы, он не позволил многим дворянам отвлечь себя от веры, хотя они усердно и пытались это сделать. После того как самое позднее с 1737 г. он больше не был близок с королевой, то подолгу жил с официальными любовницами, к которым иногда добавлялись мимолетные фаворитки более низкого происхождения. Хотя тогда содержание любовниц было обычным почти для всех монархов, эти постоянные нарушения церковной морали вызывали у французского короля угрызения совести и депрессию.

Он осознавал свое греховное состояние, но не хотел его менять или же не имел для этого достаточно силы воли. Он надеялся, будучи всегда окруженным священниками, перед смертью покаянием решить проблему. Кардинал Берни подчеркивал: «Его любовь к женщинам победила его любовь к религии, но она никогда не могла причинить ущерб его почтению к ней» и «Король имеет религию он скорее воздержится от таинства причастия, чем будет его профанировать». Людовик в течение 38 лет своего правления не принимал причастия,

хотя в остальном ответственно выполнял свои религиозные обязанности и, как и его предшественник, каждый день с большим благоговением и всегда коленопреклоненный участвовал в мессе, постился в предписанные дни и участвовал в процессиях. Большой урон своей репутации Людовик XV нанес тем, что имел слишком много любовниц. Его считали «похотливым грешником». Этого «всехристианнейшему королю» не простили, хотя большинство

придворных жили не со своими женами, а с любовницами, и у высшей буржуазии дела обстояли не лучше. Особым поводом для скандала стала связь короля с Помпадур, которая вошла в историю как символ королевской метрессы. Она была очень красива и обворожительна, прекрасно музицировала, увлекалась живописью, была хорошо образована и остроумна. Сблизившись с королем, она вскоре стала больше чем фавориткой и приобрела такое большое влияние на Людовика, что на много лет сделалась настоящей некоронованной королевой

Франции. Влияние ее не всегда было положительно для страны, но она, несомненно, придала блеск царствованию Людовика. Поклонница наук и искусств, маркиза де Помпадур собрала вокруг себя артистов, писателей, философов и художников. Она стала законодательницей мод и целых направлений, которые потом носили ее имя. Власть ее, впрочем, заключалась не столько в ее очаровании, сколько в удивительном умении разгонять непреодолимую скуку короля. Она была неистощима на выдумки и первым делом постаралась изменить всю обстановку

его жизни. Она вывозила его в Белльвю — прекрасный павильон, возникший словно по волшебству. Здесь все было употреблено для развлечения короля. Всякий день давались новые празднества и театральные представления. Но более всего укрепляла кредит маркизы ее неоспоримая способность к делам и старание уменьшить их бремя для короля. Подобно всем ленивым людям, Людовик имел обыкновение привязываться к тем, кто нес

за него бремя обязанностей. Маркиза де Помпадур владела для этого совершеннейшим тактом: она старалась не утомлять короля пустяковыми делами, а проблемы самые затруднительные представляла ему коротко и ясно, уловив благоприятную минуту, так что работа становилась для Людовика приятной и легкой. Все это было далеко не простым делом. Людовик был законченный эгоист и, в сущности, никого не любил, кроме самого себя.

Когда наслаждения растлили его душу, он стал быстро насыщаться любым удовольствием, всякий раз ему нужны были новые ощущения. Он стал очень неровен в своих настроениях, подвержен припадкам черной меланхолии, от которых переходил к разгулу и ужинам, продолжавшимся до утра, к пьянству, игре и разврату. Начиная с 1751 г. Людовик стал опускаться до мимолетных связей с простыми наложницами. Его камердинер Лебель приводил на свою квартиру несчастных девушек, проданных их родителями.

Как умная женщина, маркиза понимала, что бесполезно требовать верности от ветреного короля, но она старалась предоставлять ему таких женщин, которые были бы для него лишь легким развлечением и не могли стать серьезными соперницами ее собственному влиянию. При ее содействии в 1755 г. в Оленьем Парке был куплен для короля дом, где могли помещаться одна-две содержанки с прислугой. Людовик навещал этот дом тайком под видом польского князя.

Здесь же находился родильный дом, кормилицы и целый штат для тайных наслаждений короля. Молодой король был вначале влюбленным, хорошим и верным мужем. Несмотря на большое количество красивых соблазнительных женщин, он долгое время хранил верность своей супруге. Первые годы их брака были безоблачными. Но, родив с 1727 по 1737 г. десять детей, Мария стала обнаруживать к королю усталость и холодность. «Что же это? — сказала она однажды. —

Все лежать, да быть беременной, да беспрестанно рожать!» Она начала отказывать мужу в исполнении супружеских обязанностей, сделалась холодна и очень набожна. Оскорбленный Людовик постепенно удалился от жены. Пишут, что однажды, обиженный упорным нежеланием королевы принять его у себя вечером, он поклялся никогда больше не требовать от нее исполнения ее долга. С тех пор их совместная жизнь ограничивалась только

церемониальными отношениями, а место Марии в сердце чувственного короля заняли другие женщины. Крой высказался по этому поводу так: «Наряду с преувеличенной скромностью у него был важнейший и единственный недостаток — страсть к женщинам». Однако с начала 1774 г. стали замечать сильную перемену в привычках и умонастроении короля. Он быстро постарел и одряхлел. Глубокая печаль не покидала его более ни на минуту.

С величайшим благоговением он присутствовал на всех проповедях и строго соблюдал посты. Людовик словно предчувствовал свой близкий конец. В конце апреля 1774 г после интрижки с дочерью одного столяра, он неожиданно заболел. Вскоре на его теле показалась сыпь — через несколько дней уже не было сомнений, что это оспа. 10 мая Людовик умер, оставив своему наследнику огромные государственные долги, множество нерешенных

проблем и королевство, находившееся в затяжном кризисе. Мебель стиля Людовика XV Французы более обижаются, когда порицают их вкус, нежели ум. Ларошфуко. Длительная эпоха барокко завершается во второй четверти XVIII столетия искусством стиля рококо (от французского rocaille). Во Франции этот поздний этап барокко приходится на годы правления

Людовика XV, поэтому французское рококо иногда называют и стилем Людовика XV. Стиль рококо, затрагивающий главным образом орнаментально-декоративный строй предметов украшения, мебели и интерьеров, ассоциируется прежде всего с причудливыми формами орнаментики, состоящей из раковин, коралловидных образований, завитков, цветочных гирлянд, прихотливо извивающихся стеблей и т. д. В эпоху Людовика XV Франция вступает в полосу быстрого экономического развития.

С ростом богатства страны в придворных и аристократических кругах усиливается тяготение к роскошной, комфортабельной жизни. Эта тенденция отразилась и на характере искусства эпохи. Стиль рококо тоже является стилем искусства двора и аристократии. А противовес парадности и масштабности барокко в архитектуре рококо получают развитие постройки более интимного, камерного характера, с господствующим в их интерьере, обстановке культом уюта, изящества

и изнеженности. Появляются новые типы жилых помещений: будуары, интимные кабинеты. Стиль рококо наиболее ярко и последовательно проявился в оформлении интерьеров. В убранстве покоев на всем лежит печать доведенной до предела утонченности. Зеркала, позолота, буйно стелющиеся по стенам и потолкам лепные узоры деформируют пространственную структуру интерьеров. Архитектоническое начало с его колоннами, пилястрами, карнизами сменяется откровенно

декоративным; единственный элемент, служащий членению поверхности стен и потолков, – капризно изогнутая рамка. Изящная мебель, нарядные предметы украшения, уютные, обставленные с большим вниманием ко всем мелочам жилища, утонченные формы светской жизни, – все это становится неотделимой частью повседневного быта высших кругов общества. Никогда еще искусство оформления жилищ в столь полной мере не соответствовало характеру жизненного уклада. Беззаботная, уподобленная беспрерывному маскараду жизнь светских салонов

сосредоточена вокруг женщины. Тон во всем задают великосветские жеманницы; легкомысленный, поверхностный, по-театральному декоративный вкус эпохи диктуется капризами фавориток короля. В этот период продолжает усиливаться восточное, и прежде всего китайской, влияние. Изящные по формам, украшенные тонким, изысканным декором художественные изделия китайских мастеров отлично гармонировали со стилем, процветавшим при европейских абсолютистских дворах.

Первые китайские образцы были завезены в Европу торговыми судами восточно-индийских компаний еще в начале XVII века. Теперь, в середине XVIII столетия, увлечение «китайщиной» – коллекционирование фарфора и лаков, подражание китайским образцам – достигает апогея. Особенно в большом количестве завозился фарфор, привлекавший европейцев экзотичностью,