Александр Невский – великий полководец древнерусского государства

ТАГАНРОГСКИЙ
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

КАФЕДРА ИСТОРИИ
ОТЕЧЕСТВА И ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

_____________________

_____________________

АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ – ВЕЛИКИЙ ПОЛКОВОДЕЦ
ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА

Научный руководитель

____________________

____________________

Таганрог, 2001

У каждого народа есть заветные имена, которые никогда не
забываются, напротив — чем дальше развивается историческая жизнь народа, тем
ярче, светлее становится в памяти потомства нравственный облик тех деятелей,
которые, отдав все силы на служение своему народу, успели оказать ему
существенные услуги. Такие деятели становятся излюбленными народными героями,
со­ставляют его национальную славу, их подвиги прославляются в позднейших
сказаниях и песнях. Это как бы звезды на историческом горизонте, освещающие
весь дальнейший исторический путь народа. Еще выше значение тех деятелей, жизнь
которых озаряется ореолом святости, которые умели совершать дело служения
своему народу в угождение Богу. Тогда они становятся ангелами-хранителями
своего народа, предстателями за него пред Богом, к ним в тяжелые годины
обращается народ с молитвою о помощи, их небесной защите приписывает счастливые
события и случаи избавления от разных бедствий.

Имя Александра Невского — одно из самых славных в
истории нашей страны. И не только славных, но что, пожалуй, еще значительнее,—
одно из самых светлых и любимых русским наро­дом. Героев наша история дала
немало, но почти никого из чих не вспоминают потомки с таким теплым чувством,
как Алексан­дра. Он много потрудился для Русской земли и мечом и головой —
вклад его в строительство Российского государства бесценен.

Как полководец он по праву может почитаться великим,
ибо за всю свою жизнь не проиграл ни одного сражения, с малыми силами побеждал
сильнейших и в действиях своих сочетал военную гениальность с личной отвагой.
Но есть нечто, что делает ему особую честь: в ту мрачную эпоху беспрестанных
междоусобных войн меч его ни разу не обагрился русской кровью, и имя его не
запятнано участием ни в одной усобице. Может быть, именно это, подсоз­нательно
запечатлевшись в народной памяти, и создало ему такую добрую славу.

Как государственный муж он велик не менее, ибо сумел
пра­вильно ориентироваться в чрезвычайно трудной и сложной обста­новке,
созданной татарским нашествием, и первым стать на тот единственно верный путь,
идя по которому его преемники и потомки — князья московские пришли к
единодержавию и к победе над Ордой. А для того чтобы пойти против течения и
созна­тельно избрать именно этот путь,— тогда казавшийся таким неблагодарным,—
нужно было обладать исключительными каче­ствами ума и духа.

Четыре с небольшим десятка лет жизни Александра
Невского — это сгусток исключительных по важности для Руси событий, в которых
многое определи­лось его талантом полководца, администра­тора и дипломата.
Сложность трудов тяжких, выпавших на долю этого человека, переплеталась с дра­мами
личной жизни. Его отца, великого князя владимирского, слуги привезут мерт­вым
из Каракорума. Туда отец был вы­зван для утверждения на княжение, там ханша
Туракина, мать монгольского хана Гуюка, в знак высочайшей милости покор­мила
князя из своей руки, а в еде была отрава. Внезапно умрет в день свадьбы старший
брат Федор. Рано князь потеряет свою умную советчицу мать Феодосию Иго­ревну.
Это она отсоветовала ехать в Каракорум, где Александру обещали ярлык ве­ликого
князя Руси,— материнское сердце чувствовало, что постигнет сына отцовская
участь...

Были, конечно, и радости. Может быть, в тревожной и
трудной жизни, как это ни покажется странным, их больше, чем в жизни ровной и
вялой,— солнышко за­метнее рядом с грозовой тучей.  Девятна­дцати лет — не но
расчету, а по любви — Александр женился на Александре, дочери полоцкого князя
Брячислава. На Полоцко-Минское княжество, не разграбленное монголо-татарами,
зарились рыцари-кресто­носцы и особенно литовские князья. Так что Александр
получил в приданое за не­вестой обязанность защищать от врагов и земли новой
родни.    Недолги были свадебные торжества. Александр занялся устройством
укрепле­ний по реке Шелони, на пути, ведущем в Новгород с запада. Подновили
прежние городки, поставили новую крепость Городец, окружили ее рвом, валом и
бревенча­той оградой. В том же году, 1239-м, Алек­сандр выставил охрану у
впадения реки Невы в Финский залив. В тех болотистых краях жило языческое племя
ижорян, его старейшина Пелгусий был назначен на­чальником стражи.

         
Была середина 1240 года. Северо-восточ­ная Русь исстреляна стрелами, иссечена
саблями. Теперь монголо-татары жгут и убивают в южной части Руси. Взяты и раз­граблены
Чернигов, Переяславль... Скоро заскрипят повозки, заревут верблюды у Киева,
многотысячные отряды всадников окружат его, день и ночь будут бить в сте­ны
осадные машины, полетят в город бочки и горшки с горючей жидкостью. Продер­жавшись
десять недель, Киев надет под напором огромного войска Батыя.   А в
северо-западном краю Русской земли своя беда. Шведы задумали завладеть финскими
и соседними новгородскими землями, чтобы, по желаю папы, распространить здесь
римско-католическую веру. Зять короля, Биргер, сам принял начальство над
шведским ополчением и послал Александру надменный вызов: «Если можешь,
сопротивляйся, но знай, что я уже здесь и пленю землю твою». В 1240 году
шведские корабли с большим войском под начальством Биргера вошли в устье Невы и
стали на якорь при впадении в нее речки Ижоры. Шведы, видно, рассчитывали 
подняться по Неве, плыть через озеро и врасплох напасть на Ладогу затем по
Волхову идти на Новгород. Но Александр тоже не медлил. Помолился он у Св. Софии,
получил благословение от владыки, наскоро собрал сколько мог рати. Невелика
была она, но он бодро пошел с нею к устью Волхова. «Не в силе Бог, а в правде!»
— говорил он.

     Шведы, утомившись морским пере­ходом, устроили
себе отдых. Простые вои­ны отдыхали на судах. Начальникам и рыцарям слуги
поставили шатры на берегу. У леса выгуливались сведенные с судов рыцарские
кони. Биргер был уверен, что новгородцы не смогут собрать такую силу, как у
него. Знал он, что Александру не поможет и родное Вла­димирское княжество, оно
само в бедствен­ном состоянии. Ведь и трех лет не прошло после разорения
княжества монголо-татарами.

     Новгород до приезда шведских послов был уже на
ногах. Боярский совет одобрил решение князя — немедля идти к Неве и, пока враги
пребывают в самоуверенной беспечности, ударить на них. Александр располагал
только своей небольшой дружиной и отрядом воинов-новгородцев. Heдостаток сил
нужно было возместить внезапным нападением на шведский лагерь.

      Спешно шли русские войска вдоль Волхова к
Ладоге. Пополнились отрядом ладожан. Затем при­соединились воины-ижоряне. И
успели как раз. Надменные рыцари
даже не выста­вили постов на подходах к
лагерю.

        
Итак, внезапность достигнута. Биргер, пируя в шатре, шитом золотыми нитями, не
догадывается, что противник скрыт ле­сом всего лишь на расстоянии полета
стрелы. Но это только часть того, что готовит шведам гибель. Недаром Александр
читал о походах другого Александра - Македонского, еще мальчи­ком участвовал в
походах отцовской дру­жины, слушал рассуждения воевод перед боем. Таясь, он
осмотрел место скорой те­перь битвы и, что свойственно выдающим­ся полководцам,
сразу увидел слабость шведской позиции. Слабость состояла в том, что часть
войска была на берегу, а часть на судах: суда же соединялись с кру­тым берегом
сходнями. Если в начальный момент боя сбить сходни, то враг потеряет свое
преимущество в численности.

     Новгородцы приготовились к атаке. Было утро 15
июля 1240 года. Протрубил рог. Конный отряд Гаврилы Олексича выско­чил из леса
и ринулся вдоль реки, сбивая сходни. Шведы, находившиеся на кораб­лях. не могли
прийти на помощь тем, кто был  на берегу. Неприятель оказался разъ­единенным на
две части. Дружина во гла­ве с самим Александром нанесла но шве­дам главный
удар. Навязался жестокий бой.

         
Александр находился в самой гуще сра­жавшихся. Он распоряжался как полководец и
бился как воин. Летописец сообщает, что князь самому Биргеру «возложи печать на
лице острым своим копнем». Отважно сражались и другие. Гаврило Олексич действовал
у самой во­ды, не пуская неприятеля с берега на суда и с судов на берег. Когда
он увидел, что шведы уводят на судно королевича, то на коне ринулся за ним.
Шведы столкнули храбреца вместе с конем в воду. Дружин­ник выбрался на берег и
оказался поблизо­сти от шведского военачальника, сразил­ся с ним, убил его,
затем рубился с епи­скопом и тоже убил.

Пеший отряд новгородцев разрушал су­да. Командовал им
Миша (кроме имени, летописец ничего не сообщает об этом че­ловеке). Рубили
топорами борта ниже ватерлинии и потопили три судна.

Дружинник Сава на
коне пробился через ряды слуг и
оруженосцев к шатру Биргера. Топором срубил шатерный столб, дорогое полотнище
упало на землю, как выбитое из рук врага знамя.

         
Вечером сражение окончилось. Шведы, бежавшие на суда, подняли паруса.
Неприятельский флот пошел в сторону Фин­ского залива. А те, кто остался на
берегу, были мертвы. Ими нагрузили два захва­ченных судна, пустили с поднятыми
пару­сами вдогонку за живыми. Не всем хвати­ло места на скорбных судах. Новгородцы
«исконаше яму, вметаша их в ню бещисла». В войске Александра потери были
удивительно малы: погибло около двадцати воинов.

       Обычно к имени князя прибавляли на­звание
города, в котором он княжил. К име­ни Александра народ прибавил название реки,
на которой была одержана очень важная для всей Руси победа. Александр Невский —
так и мы зовем знаменитого полководца.

        Новгородцы любили Александра, но все-таки он
не смог долго ужиться с ними: он хотел большей власти и не выносил вечевых
беспорядков. Вскоре после невской победы он выехал из Новгорода. А между тем
Новгороду очень нужен был в это время такой именно князь, как Александр.
Большая опасность грозила Новгородской области со стороны немцев.

Немцы завладели  несколькими русскими городами,
настроили новых на месте русских поселений. Первым они взяли пограничный
городок Изборск. От него до Пскова всего 30 километров. Псковичи спешно собрали
пятитысячное ополчение, вооружились тем, что было, и пошли выручать соседа.
Потеряв в кровопролитной сече  больше полутысячи ратников, не освободив
Изборска, ополчение едва пробилось назад к Пскову. Рыцари намеревались
ворваться в город вслед за отступавшими. Но стража вовремя затворила ворота.
После недельного стояния у города рыцари принялись грабить и жечь окрестности.
Одновременно действовали послы ордена. Среди предателей ордена нашлись
предатели. Они уговорили горожан примириться с немцами и впустить их в город.
Так невзятый город оказался в руках врага.  Неприятельские отряды доходи­ли уже
до окрестностей Новгорода, стояли в тридцати верстах от него, пе­рехватывали
купеческие обозы и наносили большой ущерб новгородской торговле. Тогда
новгородцы стали просить Александра выручить их из беды; сам владыка
новгородский отправился просить об этом Александра. Дело ка­салось не одного
Новгорода, а всей Русской земли. Александр согласился и прибыл в Новгород.

    Немедленно принялся он очищать Новгородскую
область от врагов, разо­гнал их отряды, взял Копорье, где было утвердились
немцы. С пленными обходился он очень милостиво, но изменников беспощадно вешал.
Затем он дошел до Пскова, освободил его от немцев, двух немецких наместников
Пскова отправил в оковах в Новгород. После этого Александр вошел в чуд­скую
землю, во владения ордена.

      
От Пскова на север лежит Псковское озеро, еще севернее — озеро Чудское. Они
соединяются широкой протокой. Кресто­носцы находятся на западе от озер. 
Александр решил отойти назад и по­строить свои полки у восточного берега
протоки, между озерами. В те времена не сражались на пересеченной местности,
сходились на месте ровном и открытом. Здесь, на заснеженном льду, крестоносцы
должны принять вызов Александра. Бое­вое построение немецких рыцарей назы­вается
«кабанья голова». Все войско строит­ся в виде клина: его острие — одетые в латы
рыцари, их кони тоже покрыты же­лезом и по бокам клина рыцари, а внутри этой
подвижной брони — пехота. Неудер­жимо и грозно движется клин — «кабанья голова»
— на противника, рассекает его строй, проходит сквозь шеренги, дробит затем на
части и уничтожает сопротивляю­щихся и бегущих. Много побед одержали таким
образом рыцари над пешими войска­ми разных стран. У Александра войско в
основном пешее. Крестоносцы, имея под собой ровную местность, а противником —
пехоту, несомненно, начнут сражение в излюбленной, проверенной манере.

      Александру и его воеводам прийти к та­кому
выводу было нетрудно, они хорошо знали тактику крестоносцев. А вот что
противопоставить такой тактике? Одной храбростью победы не добьешься.

      В традиционном боевом построении рус­ских самым
сильным был срединный полк. Полк левой руки и полк правой руки, что по обе
стороны от срединного, слабее. Это известно военачальникам крестоносцев. И
Александр решил: срединный полк бу­дет состоять из ополченцев — горожан и
селян, вооруженных копьями, топора­ми, засапожными ножами; опытные же во­ины,
закаленные, хорошо вооруженные, встанут на флангах, там же разместятся конные
дружины.

    Что же произойдет благодаря такому нововведению?
«Кабанья голова» легко прошибет срединный полк. Рыцари посчи­тают, что главное
дело уже сделано, но в это время с флангов навалятся на них

могучие
бойцы. Придется рыцарям вести бой в непривычных условиях.

    Что придумать, чтобы острие застряло позади
пробитого им срединного полка? Позади срединного полка Александр рас­порядился
поставить сани, на которых вез­ли оружие, доспехи и продовольствие. За санями,
за этой искусственной прегра­дой, начинался берег, усеянный большими валунами —
преграда естественная. Меж­ду саней, между камней не очень-то поска­чешь на лошади,
отягощенной железом. Зато ополченец, одетый в легкие доспехи, будет действовать
среди преград ловко, он сразу получит преимущество перед медлительным рыцарем.

     Так, Александр Невский готовил побе­ду своему
войску.

     Перед срединным полком стояли стрел­ки-лучники.
Они первыми вступили в сражение.

      Войско крестоносцев-рыцарей в шле­мах с рогами,
когтистыми лапами и ины­ми устрашениями, в белых с черными кре­стами плащах, с
длинными копьями, при­жатыми к бедру, прикрывшись щитами, двигалось как таран.
Железные намордни­ки, надетые на лошадей, превратили при­вычных животных в
чудовищ. В середине клина, стараясь не отставать от всадников, бежали с
секирами и короткими мечами рыцарские слуги и пехота.

       Подпустив «кабанью голову» на не­сколько сот
метров, русские лучники на­чали осыпать ее стрелами. Шесть прицель­ных стрел в
минуту может выпустить хороший стрелок. Под свистящим градом стрел немецкий
клин несколько сузился, на какую-то долю потерял свою разруши­тельную силу. Но
все равно его удар по срединному полку был неудержимо мощ­ным. Полк распался на
две половины — как березовый чурак под ударом колуна... Русские называли
рыцарский строй менее

почтительно,
чем сами германцы, - не «кабаньей головой», а «свиньей». Лето­писец писал:
«Наехаша на полк немци и чудь и нрошибошася свиньею сквозь полк...»

        Теперь, по опыту прежних сражений, рыцарям
надлежало дробить боевой по­рядок русских на части, сечь бегущих мечами. Но
картина оказалась иной. Опол­ченцы откатились за обозные сани и не побежали
дальше. Рыцари, выскочив на

берег
со льда, медленно кружили среди камней и саней, получая со всех сторон удары.

        Александр не искал встречи с предво­дителем
крестоносцев, как было принято в те времена и как поступил сам на Неве, а
следил за развитием обстановки. Сейчас действовали друг против друга большие
человеческие массы. В этом сражении по­лезнее, чем личный пример, был своевре­менный
приказ полководца. Александр дал знак вступить в сражение полкам правой и левой
руки. Новгородцы, ладожане, ижоряне, карелы с одной стороны, суздальцы - с
другой навалились на рыцарскую «свинью»...

      «...Труск от копий ломления и звук от сечения
мечного...» -- так скажет лето­писец о том моменте сражения.

         
Конные дружинники напали на против­ника с тыла. «Свинья» была окружена.
Сбившихся в кучу рыцарей, перемешав­шихся со своими кнехтами-пехотинцами,
русские воины стаскивали с коней крюка­ми, пропарывали животы лошадей ножа­ми.
Спешенный рыцарь был уже не такой грозный, как сидевший на коне. Весенний лед
ломался под тяжестью борющихся, рыцари тонули в полыньях и проломах. «Немци ту
падоша, а чудь даша плеща». Подневольные пешие воины-эсты «дата плеща» -
показали плечи, искали спасе­ние в бегстве. Вскоре и рыцари, нарушив обет быть
до конца стойкими, начали про­рываться из кольца. Части крестоносцев удалось
это. Александр приказал пресле­довать беглецов. До противоположного бе­рега
протоки — на многие версты - лед был усеян телами врагов.

      Так закончилось сражение. Было 5 апре­ля 1242
года.

      Много русских воинов в тот великий день «кровь
свою прольяша». Но враг по­нес потери еще большие. Только рыцарей было убито
полтысячи. Полсотни рыцарей попало в плен.

     Полки Александра под звуки труб и буб­нов
подходили к Пскову. Ликующие люди высыпали из города встречать победите­лей.
Смотрели, как ведут крестоносцев подле их коней; рыцарь, идущий около ко­ня с
непокрытой головой, терял, но прави­лам ордена, рыцарское достоинство.

       Потрясающий урок получили германцы. Летом в
Новгород приехали послы из ордена и просили у Александра вечного мира. Мир был
заключен. Говорят, что то­гда-то Александр произнес слова, став­шие на Русской
земле пророческими: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет!»

      Несколько веков германцы вытесняли с исконных
земель славян и прибалтов. Мало — вытесняли. Истребляли под ко­рень. И вот
впервые захватчики получили сокрушительный удар. Эта победа па многие-многие
годы — на полтора века — оста­новила германцев у западных границ Руси.

       Эхом взятия Копорья было восстание эстов на
острове Сарема, Эхом Ледового побоища стало восстание против кресто­носцев
племени куршей на Налтийском побережье; к ним на помощь с многоты­сячным
войском пришел литовский вели­кий князь Миндовг. Восстали пруссы — тоже
поморское племя; им помог войском польский князь Святополк. Рыцари — на этот
раз Тевтонский орден   были раз­громлены у Рейзенского озера.

       Князь Александр Ярославич отчетливо понимал,
что сохранить в неприкосновен­ности северо-западные границы Руси, а также держать
открытым выход в Балтийское море можно лишь при условии мирных отношений с
Золотой Ордой, вое­вать против двух могучих врагов у Руси тогда не было сил.
Вторая половина жиз-ни знаменитого полководца будет славна не военными
победами, а дипломатиче­скими, не менее нужными, чем военные.

      Между тем многим соотечественникам Александра
его политика мира с Ордой ка­залась ошибкой. Даже самые близкие лю­ди -  брат
Андрей и сын Василий   перейдут в ряды сторонников неотложной войны против
монголо-татар.

     Александр всеми средствами старался ублажить хана
и его сановников чтобы избавить Русскую землю от новых бед.  Только в 1252 году
хан признал Александра великим князем и дал ему Владимир. С этого времени
пришлось ему взять на себя тяжелое дело. Нелегко было ему раньше отбиваться от
западных врагов, но зато блестящие победы, воинская слава, чувства народной
радости и благодарности были тогда наградою ему за тяжелые воинские труды.
Теперь ему приходилось унижаться перед ханом, заискивать расположения сановников
его, одаривать их, чтобы спасти родную землю от новых бед; приходилось
уговаривать свой народ не противиться татарам, уплатить требуемую дань. Даже
иной раз приходилось ему самому, в случае сопротивления, силою заставлять свой
народ исполнять требования татар. Конечно, болезненно сжималось сердце

    Александра, когда ему приходилось наказывать своих
людей за непослушание татарам. Многие в то время думали, что Александр не жалел
своего народа, действовал сообща с татарами, и злобились на него. Немногие понимали
тогда, что тяжелая необходимость заставляла Александра так действовать, что,
поступи он иначе, новый страшный погром татарский обрушился бы на несчастную
Русскую землю.

       В 1256 году новый хан (Берке) приказал сделать
вторую перепись на Руси. (первая перепись была сделана при Ярославе
Всеволодовиче.) В земли рязанскую, муромскую и суздальскую явились татарские
численники, ставили своих десятников, сотников, тысячников; всех жителей,
исключая духовных лиц, переписывали, чтобы обложить поголовною данью. Новый хан
пожелал, чтобы перепись была сделана и в Новгороде. Когда весть об этом дошла до Новгорода, поднялся здесь
мятеж. Новгород не был, подо­бно другим русским городам, покорен татарским
оружием, и новгородцы не думали, чтобы им пришлось добровольно платить
постыдную дань. Чувствовал Александр, что быть беде, но не мог ничего сделать в
пользу Новгорода. Прибыл он сюда с татарскими послами, которые требовали
десятины. Новгородцы наотрез отказались уплатить дань; однако ханских по­слов
не только не обидели, но даже одарили и с честью отпустили до­мой. Народ
волновался. Многие злобились на Александра за то, что он держал сторону татар.
Новгородский князь Василий, сын Александра, был на стороне недовольных
новгородцев. Тяжело было его положение; не по­нимал и он, как большинство
новгородцев, какая беда может постигнуть ослушников хана: стать на сторону
отца, по мнению князя Василия, зна­чило — изменить Новгороду, а противиться
отцу было ему тяжело. Кон­чил он тем, что бежал во Псков. Александр на этот раз
сильно озлобил­ся, выгнал сына своего из Пскова, а некоторых новгородских бояр,
глав­ных зачинщиков мятежа, жестоко казнил.

      Сильно волновались новгородцы. Напрасно более
благоразумные уговари­вали народ покориться тяжкой необходимости.

— Умрем честно за Св. Софию и дома ангельские,— кричал
народ,— сложим головы наши у Св. Софии!

Однако
страшная весть о том, что ханские полки идут на Новгород, и увещания некоторых
благоразумных бояр наконец подействовали. Волнение улеглось. Татарские
численники ездили по новгородским улицам, переписали дворы и удалились. Хотя
после этого татарские чиновники не приезжали в Новгород собирать дань, но
новгородцы должны были участвовать в платеже дани татарам — отдавать свою долю
дани великим князьям. Только что успокоился Новгород, в других городах
поднялась смута. Татарские сборщики собирали дань самым бесчеловечным способом.
Брали дань с лихвою, забирали пожитки в случае недоимок, а из бедных семей
уводили людей в неволю. Притом они грубо обращались с народом. Невмоготу стало
терпеть. В Суздале, Ростове, Ярославле, Владимире и в других городах
заволновался народ, и сборщики
дани были перебиты.

          
В сильную ярость пришел хан. В Орде собирались уже полчища: готовились татары
страшно наказать мятежников. Александр поспешил в Орду.

          Видно, нелегко ему было ублажить хана и его
приближенных, зиму и лето пришлось ему прожить в Орде. Зато ему удалось спасти
родную страну не только от нового погрома, но и выпросить для нее важную
льготу: по просьбе Александра хан освободил русских от обязанности поставлять
татарам  вспомогательное войско. Тяжело было бы русским биться за татар,
проливать свою кровь за злейших врагов своих!..

           
Из Орды Александр возвращался больным. Крепкое его здоровье было надорвано
постоянными тревогами и трудами. С трудом, еле перемогаясь, продолжал он свой
путь. Доехал он до Городца. Здесь окончательно слег. Когда почувствовал он
приближение смерти, принял схиму. Ночью 14 ноября 1263 г. его не стало. 

            
Скоро дошла до города Владимира скорбная весть о кончине Александра. Митрополит
Кирилл, служивший в это время обедню, обратился к народу со слезами на глазах и
сказал:                             — Дети мои милые, закатилось солнце земли
Русской! Народ долго оплакивал своего князя. Тело усопшего князя перевезли во
Владимир. Несмотря на зимнюю стужу, митрополит Кирилл с духовенством встретил
тело у Боголюбова, и от сюда со свечами и кадилами все духовенство провожало
его до Владимира. Огромная толпа теснилась около гроба: каждому хотелось
приложиться Многие громко плакали. 23 ноября тело Александра Невского погребли
во владимирском монастыре Рождества Богородицы.

            
Потрудился Александр для Русской земли. Мужественно и победоносно боролся он с
западными врагами, расчетливо, умно берег свой народ от хищных татар. Среди
трудных княжеских дел не забывал благочестивый князь и христианских
обязанностей: много серебра и золота передавал он в Орду, не мало несчастных
выкупил из тяжкой неволи татарской. Многие звали его своим
«ангелом-хранителем». Русская церковь причислила его к лику святых.

Источники:

1.  
Лаврентьевская летопись

2.  
Слово о погибели русской земли //
Изборник Древней Руси. – М., 1991

3.  
Жития князя Александра Невского //
Древнерусская литература. Хрестоматия. М., 1997

4.  
Хрестоматия по истории России.
т.1. – М., 1994, разд №3

Литература:

1.  
Борисов Н.С. Русские полководцы XII – XYI вв. – М., 1993.

2.  
Великие государственные деятели
России. – М., 1996

3.  
Гумилев Л. От Руси до России.
Очерки по русской истории. – М., 1996. Часть II, №2

4.  
Клепинин Н. Святой и благоверный
великий князь Александр Невский. – М., 1994.

5.  
Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших
деятелей. – М., 1993. Разд. YIII

6.   Карамзин Н.М. Иллюстративная история России. – Санкт-Петербург, 1993.
С. 93 – 95

7.   Ключевский В.О. Курс русской истории в 9-ти тт. – М., 1994 гл X.

8.   Рыбаков
Б.А. Мир истории. – М., 1984.  С. 273 – 292.

9.   Хитров М.
Святый  благоверный великий князь Александр Ярославович Невский. Репринтное
изд. 1893 г. – М., 1991.

Список использованной литературы

1. 
Синовский В.
Д.           «Родная старина»        Москва, 1992.

2. 
Великий князь
Александр Невский                  Москва,  1992.

3. 
Хрестоматия по
русской военной истории      Москва, 1947.

4. 
Очерки истории СССР 
(IX-XV в.в.)                Москва, 1953.

5. 
Митяев А.   
«Ветры Куликова поля»                Москва,
1984.