Научный метод в естественной и гуманитарной культурах

Научный метод в естественной и гуманитарной культурах СОДЕРЖАНИЕ I. Введение 1.1 Естествознание: смысл слова и содержание понятия 2.1 Четыре стадии познания Природы 2.2 Природа (Вселенная, Жизнь и Разум) как единый многогранный объект естествознания 3.1 История и логика развития естествознания 3.2

Научная проблема и ее решение—главная структурная единица науки 3.3 Дискретно-непрерывная природа материи 3.4 Наука и философия IV. Заключение V. Библиографический список I. Введение Есте¬ствознание затрагивает вопросы не только собственно естественнонаучные, но и гуманитарные, потому что в нем освещаются пути познания Человеком Приро¬ды, т.е. пути развития науки.

А изучение этих путей составляет предмет философии (как науки о мышлении и познании) и социо¬логии (как науки о развитии человеческого общества) или психо¬логии (как науки о человеческом интеллекте). Есте¬ствознание является до известной степени основой всякого зна¬ния и естественнонаучного, и технического, и гуманитарного. Поэтому он имеет особое значение для меня, всту¬пающего а третье тысячелетие, ибо ведущей тенденцией развития современной цивилизации в ближайшем будущем становятся ингеграцнонные (объединительные)

процессы. Процессы, получив¬шие названия {{Великого единения}} или «Высокого соприкоснове¬ния» самых разнообразных научных и (философских идей в рам¬ках возрождающегося гуманизма. Человеческое общество вступило в век господства микроэлектроники, информатики и биотехнологии, которые в корне преобразуют промышленное и сельскохозяйственное производство 1.1 Естествознание: смысл слова и содержание понятия Слово «естествознание» представляет собой сочетание

двух слов — «естество» («природа») и «знание». Оно может быть заме¬нено менее употребительным словом-синонимом «природоведе¬ние», которое происходит от общеславянского термина «веды» или «веда» - наука, знание. Мы и до сих пор говорим «ведать»в смысле знать. Но в настоящее время под естествознанием понимается прежде всего так называемое точное естествознание, т.е. уже вполне оформленное - часто в математических формулах - «точное» знание о всем, что действительно

есть (или, по крайней мере, возможно) во Вселенной, а «природоведение» (подобно пресловутому «обществоведению» или «науковедению») обыч¬но невольно ассоциируется с какими-то еще аморфными пред¬ставлениями о предмете своего «ведения». Когда-то очень давно в русский язык в качестве синонима слова «природа» вошел крайне распространенный латинский тер¬мин «натура» (natura). Но только в европейских странах, напри¬мер в Германии,

Швеции и Голландии, на его основе образовался соответствующий термин «Naturwissenschaft»,т.е. буквально — наука о природе, или естествознание. Он стал основанием также по существу международного термина «натурфилософия» (фило¬софия природы). Проблемы устройства, происхождения, организации или самой органической природы всего, что есть во Вселенной (в Космосе), т.е. все проблемы естествознания, космологии и ко¬смогонии, первоначально относились к «физике» или «физио¬логии».

Во всяком случае, Аристотель (384—322 до н. э.) называл своих предшественников, занимавшихся этими проблемами, «физиками» или «физиологами», ибо древнегреческое слово «фи¬зис» или «фюсис», очень близкое к русскому слову «природа», первоначально означало «происхождение», «рождение», «созда¬ние». Отсюда—естественная (органическая, природная, изначальная) взаимосвязь всего естествознания (включая космологию и космогонию) с физикой, которая является как бы исходной основой науки о

Природе. Но если вопрос о происхождении слова «естествознание» решается легко, то вопрос о том, что такое само естествознание как наука, т. е. вопрос о содержании и определении этого понятия, простым назвать нельзя. Дело в том, что имеются два широко распространенных определения этого понятия: 1) «естествознание—это наука о Природе как единой целостности» и 2) «естествознание—это совокупность наук о Природе, взятая как единое целое». Как видно, эти два определения отличны друг от друга.

Первое из них говорит об одной единой науке о Природе, подчер¬кивая единство Природы самой по себе, ее нерасчлененность. Тогда как второе определение говорит о естествознании как о совокупности,т.е. о множестве наук, изучающих Природу, хотя в нем и содержится указание, что это множество надо рассматривать как единое целое. Однако далее мы увидим, что между этими двумя определени¬ями уж очень большого различия нет. Ибо «совокупность наук о

Природе, взятая как единое целое», т. е. не просто как сумма разрозненных наук, а именно как единый комплекс тесно взаимо¬связанных естественных наук, дополняющих друг друга,—это и есть одна наука. Только наука обобщенная, или интегративная (от латинского «integer»—целый, восстановленный). В средней школе в совокупность естественных наук обычно включают прежде всего физику, химию и биологию, а дополни¬тельно к ним астрономию и географию, имеющие более специфи¬ческий характер.

В высшей школе число всевозможных естествен¬ных наук доходит до нескольких десятков и даже сотен ввиду их бесконечного дробления на узко специализированные дисципли¬ны. С некоторой условностью в естествознание включают наряду с такими основными естественными науками, как физика, химия и биология, еще и психологию, которую относят также и к гума¬нитарным наукам. Ответ на этот вопрос однозначен: чтобы четко представить себе подлинное единство

Природы (ее целостность), а именно-то единое основание, на котором построено все бесчисленное разнообразие предметов и явлений Природы и из которого вытекают основные законы, связывающие микро- и макромиры, Зем¬лю и Космос, физические и химические явления между собой и с жизнью, с разумом. Так же, как нельзя постичь законы, управляющие жизнью и деятельностью человека, посредством знакомства лишь с анатомией отдельных его органов, так невоз¬можно, изучая порознь отдельные естественные науки,

познать Природу как одно целое. Прежнее изучение физики, химии и биологии было лишь первой необходимой ступенью к изучению Природы во всей ее целостности. II. 2.1 Четыре стадии познания Природы История науки свидетельствует о том, что в своем познании Природы, начиная с самых первых его шагов в древности, чело¬вечество прошло через три стадии и вступает в четвертую. На первой из них сформировались общие синкретические (не¬расчлененные, недетализированные)

представления об окружа¬ющем мире как о чем-то целом, появилась так называемая натурфилософия (философия Природы), превратившаяся во все¬общее вместилище идей и догадок, ставших к XIII—XV столети¬ям начатками естественных наук. Затем, именно с XV—XVI веков, последовала аналитическая стадия—мысленное расчленение и выделение частностей, при¬ведшее к возникновению и развитию физики, химии и биологии, а также целого ряда других, более частных, естественных

наук (наряду с издавна существовавшей астрономией). Позднее, уже ближе к нашему времени, постепенно стало происходить воссоздание целостной картины Природы на основе ранее познанных частностей, т. е. наступила синтетическая ста¬дия ее изучения. Наконец, в настоящее время пришла пора не только обосновать принципиальную целостность (интегральность) всего естествознания, но и ответить на вопрос: почему именно физика, химия и биология (а также психология)

стали основными и как бы самостоятельными разделами науки о Природе, т.е. начинает осуществляться необходимая заключительная ин¬тегрально-дифференциальная стадия. Поэтому естествознание как действительно единая наука о Природе рождается фактически только теперь. Лишь на данной заключительной стадии можно на самом деле рассматривать Природу (Вселенную, Жизнь и Разум) как единый многогранный объект естествознания.

Однако все эти четыре стадии исследования Природы, по существу, представляют собой звенья одной цепи. Несмотря на то, что первая из них – натурфилософия - отделяется от трех последующих тем, что на ней безраздельно господствуют еще лишь методы наблюдения, а не эксперимента, только догадки, а не точные, опытно воспроизводимые выводы, ее роль в общем ходе познания Природы очень важна. Именно на этой стадии возникли представления о мире как из чего-то происшедшем,

развивающемся из хаоса, эволюциониру¬ющем. Но ввиду того, что отсутствие экспериментальных мето¬дов еще не позволило тогда иметь точных знаний, начало есте¬ствознания как точной науки, вообще говоря, если не касаться астрономии (в смысле астрометрии) и геодезии или «геометрии» (т. е. «землемерия»), исторически относят к XV—XVI векам, т. е. к тому времени, когда исследование Природы вступило на вторую стадию—аналитическую. И надо подчеркнуть, что накопленная с тех пор и до

настоящего времени основная масса достижений в изучении Природы появилась как раз на этой второй стадии. Объясняется это тем, что аналитическое исследование природных объектов осуществ¬лялось на протяжении многих и многих столетий огромной армией исследователей—путешественников и мореплавателей, врачей, астрологов и астрономов, алхимиков и химиков, изоб¬ретательных ремесленников и технических руководителей про¬мышленного производства, наблюдательных крестьян и агрономов.

Их взор проникал во все уголки Земли и Неба, в мир животных и растений, способствуя накоплению результатов не только пассивных наблюдений, но и опытных, планируемых эм¬пирических исследований. Именно на аналитической стадии изу¬чения Природы появился весь тот богатейший массив естествен¬нонаучных знаний, который лег в основание таких наук, как физика, химия и биология, а также география и геология. Естественное стремление исследователей ко все большему охвату разнообразных природных объектов и ко

все более глубо¬кому проникновению в их детали привело к неудержимой диффе¬ренциации (разделению, расчленению, дроблению) соответству¬ющих наук. Так, например, химия сначала была разделена па органическую и неорганическую ветви, затем—физическую и аналитическую, потом появились химия углеводородов и хи¬мия элементоорганических соединений, а они, в свою очередь, породили химию алифатических соединений, химию алициклов, химию гетероциклов, химию алкалоидов и т. д и т. п. Сегодня перечень химических паук не имеет границ.

Тенденция к дальнейшей непрерывной дифференциации есте¬ственных наук является первой и главной особенностью аналитиче¬ской стадии исследования Природы. Эта тенденция остается и се¬годня еще очень действенной. В качестве второй особенности аналитической стадии выступает явное преобладание эмпирических (полученных путем опыта, экспе¬римента) знаний над теоретическими. Правда, само это резкое отличие эмпирических знаний от теоретических нельзя переоце¬нивать и считать

абсолютным: оно относительно, потому что любой эксперимент всегда осуществляется по каким-то теорети¬ческим соображениям, ставится по плану (как бы под диктовку теории). Но все-таки одно дело—опыт, прямое наблюдение и по¬лученные при этом факты, т. е. эмпирические выводы, а другое дело—объяснение этих фактов, их сопоставление, гипотезы (предположения) и теории, связывающие ряд или целые ряды эмпирических фактов. Так, например, в результате опытов был выявлен факт, что наряду

с химически сравнительно пассивным нормальным бута¬ном существует имеющий достаточно высокую химическую ак¬тивность углеводород изобутан с тем же химическим составом (4 атома углерода и 10 атомов водорода в каждой молекуле: С4Н10). Но чем можно объяснить этот эмпирический факт? Химики потратили немало усилий, чтобы ответить па этот вопрос. Они дополнительно привлекли много аналогичных давно известных фактов, указывающих на различную химическую

активность дру¬гих углеводородов со взаимно одинаковым химическим соста¬вом, ставили все новые и новые эксперименты, пока, наконец, в 1860 г. тте появилась теория химттческого строения Александра Михайловича Бутлерова (1828—1886), которая связала всю цепь эмпирических исследований органических веществ—от опытов, производимых в начале XIX века, до гипотез и теорий, выдвину¬тых в середине столетия. Выяснилось, в частности, что пассивный бутан и активный изобутатт при одном и том же химическом составе

различаются по своему химическому строению. Преобладание эмпирических знаний над теоретическими на аналитической стадии изучения Природы было вообще вполне закономерным. Во-первых, потому, что сначала надо было нака¬пливать факты, а потом уже их объяснять и обобщать. А во-вторых. потому, что сама по себе суть эмпирических методов исследования заключена в анализе предметов Природы, в решении вопросов—из чего состоят эти предметы,какова их структура.

Поэтому вторую стадию исследования Природы в истории науки нередко называют периодом эмпирического естествознания. Третьей особенностью этой стадии является опережающее— преимущественное—исследование предметов Природы по отно¬шению к изучению процессов. Так, например, химия в течение трех с лишним столетий, т. е. в период с XVI века по XIX век, изучала главным образом элементный состав и строение молекул в их дореакционном

неизменном состоянии, и только к концу XIX—началу XX веков, когда на передний план выступили тер¬модинамика и кинетика, среди химических наук выдвинулось на ведущее место учение о химических процессах. Наконец, еще одна—четвертая особенность аналитическою периода развития естествознания состоит в том, что сама Природа вплоть до середины XIX века рассматривалась по преимуществу неизменной, окостенелой, вне эволюции. Насколько высоко есте¬ственные науки еще в

XVII—XVIII столетиях поднялись над натурфилософией древности по объему и даже по систематиза¬ции добытых знаний, настолько же они уступали ей в смысле общего идейного воззрения на Природу. Весьма примечательно, что переход к третьей (синтетической) и даже к четвертой (интегрально-дифференциальной) стадиям исследования Природы, несмотря на характерный для них иной подход к проблемам ее эволюции или стабильности, отнюдь не обрывает нить проявления всех только что перечисленных осо¬бенностей

аналитического периода развития естествознания. Бо¬лее того, процессы дифференциации естественных наук ныне уси¬ливаются, а объем эмпирических исследований резко возрастает. Но как то, так и другое теперь происходит на фоне все более усиливающихся интегративных тенденций и рождения универ¬сальных теорий, стремящихся все бесконечное разнообразие при¬родных явлений вывести из одного или нескольких общетеорети¬ческих принципов.

Забегая вперед,т.е. предваряя наше дальнейшее более по¬дробное изложение, скажем, что к наиболее впечатляющим при¬мерам такого рода теорий можно отнести созданную Альбертом Эйнштейном (1879—1955) для непрерывного макромира так на¬зываемую общую теорию относительности и основанную на квантовой гипотезе Макса Планка (1858—1947) и на связанных с ней квантовых постулатах Нильса Бора (1885—1962) кван¬товую теорию Вернера Гейзенберга (1901—1976) для дискретного микромира,

а также необходимый синтез этих теорий в концеп¬цию макро-микросимметрии Вселенной, уже утвердившуюся в современной космологии. Таким образом, строгих границ между аналитической и син¬тетической стадиями изучения Природы нет. Аналитические исследования интенсивно ведутся и на синтетической стадии. Так же, как и наоборот—синтетические идеи начинали пробивать себе дорогу в недрах эмпирического естествознания

на аналити¬ческой стадии. Тем более относительной оказывается граница между синтетической и интегрально-дифференциальной стадия¬ми развития естествознания. Суть дела состоит в том, какие движущие силы становятся ведущими в развитии естественно-научных знаний, какие методы и теории обладают наибольшими возможностями. Так вот, не¬смотря на то, что синтетическая и интегрально-дифференциаль¬ная стадии развития естествознания

являются сравнительно мо¬лодыми и потому в действительности можно говорить больше о характерных для них тенденциях и потенциальных возможно¬стях, чем о каких-то итоговых успехах, достигнутых на этих стадиях, ведущая роль в дальнейшем познании Природы принад¬лежит синтезу знаний, интеграции наук. Прогноз этот обосновы¬вается всей историей и логикой развития естествознания. 2.2 Природа как единый многогранный объект естествознания

Науку о Природе, т. е. естествознание, традиционно подраз¬деляют на такие более или менее самостоятельные разделы, как физика, химия, биология и психология. Физика имеет дело не только со всевозможными материальными телами, но с материей вообще. Химия—со всевозможными видами так называемой субстанциональной материи, т. е. с различными субстанциями, или веществами. Биология—со всевозможными живыми организмами.

А психология—со все¬возможными разумными существами. При формировании общих—натурфилософских—представлений о Природе она первоначально и воспринималась как нечто принципиально целостное, единое или во всяком случае как-то связанное воедино. Но помере необходимой детализации кон¬кретных знаний о Природе они оформлялись в как бы самостоя¬тельные разделы естествознания, прежде всего основные, а имен¬но

такие, как физика, химия, биология и психология. Кроме того, возникли и разнообразные частные—специфические—разделы естествознания (наряду с издавна возникшей астрономией). Одна¬ко эту аналитическую стадию исследований Природы, связанную с детализацией естествознания и с его расчленением на отдельные части, в конце концов должна была сменить или дополнить, как это и произошло на самом деле, противоположная по своему характеру стадия их синтеза.

За видимой дифференцией естество¬знания—или наряду с ней—обязательно следует его существенная интеграция, действительное обобщение, принципиальное- уг¬лубление. В настоящее время, вообще говоря, нет ни одной области собственно естественно-научных исследований, которые относи¬лись бы исключительно к физике, химии или биологии в чистом изолированном состоянии. Биология опирается на химию и вместе с ней или непосредственно, как сама химия, на физику.

Они пронизаны общими для них законами Природы. Наряду с физикой, химией и биологией или, вернее, кроме этих трех действительно основных наук, к собственно естествен¬ным наукам относятся и другие, уже более частного характера, например геология и география, которые с самого своего рожде¬ния являются интегративными, комплексными. Геологию называют наукой об истории развития Земли, потому что она изучает состав и строение нашей планеты в их эволюции на протяжении миллиардов

лет. Она выявляет физические и химические законо¬мерности образования осадочных и изверженных горных пород, а также устанавливает влияние физико-географических условий на зарождение и развитие органической жизни на планете. Ее основные разделы—минералогия, петрография, вулканология, тектоника и т. п.—это непосредственные производные от кри¬сталлографии, кристаллофизики, геофизики, геохимии и биогео¬химии. И география также насквозь пропитана физическими, химическими и биологическими знаниями, которые в

разной степени проявляются в таких ее основных разделах, как физиче¬ская география, география почв (по существу это—химическая география), зоогеография и т.д. Таким образом, все исследование Природы сегодня можно наглядно представить в виде огромной сети, состоящей из ветвей и узлов, связывающих многочисленные ответвления физических, химических и биологических наук. Так, спрашивается, что это такое: сумма, множество как-то скоординированных наук или на самом деле

уже одна единая наука—естествознание? Все познается в сравнении, в сопоставлении одного с другим, в их взаимосвязи. В конечном счете само наше индивидуальное субъективное сознание возникает и существует не изолированно от всего остального, а как органичная часть общего объектив¬ного знания, представляя собой буквально СО-ЗНАНИЕ. Характерные черты уникальной всеобъемлющей самообусло¬вленной Вселенной должны проявляться—и проявляются!—в каждой ее части.

Но особенно четко—тогда, когда мы имеем дело не с какими-то непосредственно данными более или менее произвольными — случайными — земными объектами (весьма разнообразными), а со вполне детерминированными так называ¬емыми фундаментальными структурными элементами материи на всех возможных последовательных основных уровнях ее есте¬ственной самоорганизации, начиная с исходного—физическо¬го—уровня. Это можно не подвергать сомнению, т. е. просто принять на веру или постулировать.

Но нельзя ли воочию представить При¬роду (Вселенную, Жизнь и Разум) как единый многогранный объект естествознания? В чем на самом деле заключается ис¬комое принципиальное единство всего, что есть, т. е. всего пред¬мета естествознания и его самого или, во всяком случае, всех его как бы самостоятельных основных разделов—физики, химии, биологии и психологии? Невозможно получить вразумительные (конструктивные) ответы на эти естественные

вопросы, ограничиваясь, как это обыч¬но делается, изучением каждого из рассматриваемых разделов естествознания по отдельности. На чем, в конечном счете, как учит нас фактически вся история науки, основывается или, по крайней мере, должно основываться все естествознание? Прежде всего—на логически обоснованной и общеупотребительной математике. III. 3.1 История и логика развития естествознания

Понять, представить себе или усвоить естествознание можно только в его развитии. Дело в том, что современное естествозна¬ние включает в себя не только такие науки, как физика, химия, биология и психология, каждая из которых отражает свои соб¬ственные специфические явления Природы (чисто физические яв¬ления, химические превращения, жизнь растений и животных, сознание разумных индивидуумов), но еще и такие области зна¬ний, как древнегреческая натурфилософия, естествознание

Сред¬невековья, наука Нового времени, классическое естествознание примерно до начала XX века, «пост классическое естествознание». И несмотря на то, что эти области естественно-научных знаний появились не одновременно, а последовательно друг за другом, все они в современном естествознании слились воедино, образуя опять-таки целостную научную систему. Но более того, все они, в еще большей степени, чем физика, химия, биология и психология, подчинены

закону субординации: каждая предыдущая из них входит в преобразованном, модернизированном виде в последующую. Надо иметь в виду то обстоятельство, что между фактической историей науки и логикой ее развития существуют сложные взаимоотношения. Фактическая история науки — вся на виду. Она предстает как величественная картина активного проникновения Человека в Природу. Здесь видим мы и спокойное терпеливое накопление знаний, истинность которых тысячекратно

проверя¬ется кропотливым экспериментальным трудом, и бурные потоки неожиданных открытий, вызывающих перевороты в устоявшихся взглядах, и рождение так называемых «сумасбродных идей», которые оказываются единственно возможным шагом на пути познания глубин материи. На этой картине—и драма идей, и драма людей, и всюду яркие имена тех, кто первым открыл нечто неизвестное, подарив свою находку человечеству. Логика же развития науки от нас скрыта.

Обнаружить и понять ее—это значит установить в необъятной массе фактического материала некую упорядоченность, увидеть в хаосе всякого рода случайностей определенный строй основных научных идей, осознать, каким об¬разом известные исторические события следуют друг за другом. Логика развития науки предполагает знание закономерностей науч¬ного прогресса, его движущих сил и причин, обусловливающих и динамику развития науки. Кроме того, сам

Человек является существенным объектом Природы, имеющим космологическое значение. Недаром еще древнегреческий философ Протагор (V в. до н. э.) одно из своих сочинений («О Природе») начал со слов: «Человек есть мера всем вещам—существованию существующих и не существованию несу¬ществующих». Это пророческое изречение Протагора предвос¬хитило так называемый антропный принцип, впервые сознательно введенный в основы космологии и детально проанализирован¬ный уже в наше время.

3.2 Дискретно-непрерывная природа материи Атомизм (дискретность, квант ованность) материи—древняя, но принципиально важная идея. Первым принял атомы за всеоб¬щие начала Левкипп (V в. до н. э.). Атомистическое учение Левкиппа развивал и его ученик Демокрит. Уже в наше время известный американский физик-теоретик Ричард Фейнман (1918—1988), один из создателей современной квантовой электродинамики, лауреат

Нобелевской премии (1965). свой оригинальный курс лекций но физике, читавшихся им в 1961/ 1962 и 1962/1963 учебных годах в Калифорнийском Технологиче¬ском институте (США), начал именно с утверждения об осново¬полагающем значении научного атомизма: «Если бы в результате какой-то мировой катастрофы все накоп¬ленные научные знания оказались бы уничтоженными и к грядущим поколениям живых существ перешла бы только одна фраза, то какое утверждение, составленное из наименьшего количества слов. принесло бы наибольшую информацию?

Я считаю, что это — атом¬ная гипотеза (можете называть ее не гипотезой, а фактом, но это ничего не меняет): все тела состоят из атомов—маленьких те¬лец, которые находятся в беспрерывном движении, притягивают¬ся на небольшом расстоянии, но отталкиваются, если одно из них плотнее прижать к другому. В одной этой фразе, как вы убеди¬тесь, содержится невероятное количество информации о мире, стоит лишь приложить к ней немного воображения и чуть соображения».

Концепция атомистического (дискретного, квантованного) строения материи на самом деле пронизывает все естествознание на протяжении всей его истории от античной натурфилософии Левкиппа и Демокрита. Особое значение научному атомизму, который имеет универ¬сальный характер, но по-разному проявляется в различных усло¬виях, придавал и В. И. Вернадский: «В наш век научного атомизма только основные, его характе¬ризующие, естественные тела

и с ними связанные природные явле¬ния могут наблюдаться всюду и везде, но и для них в разной среде проявляются разные их свойства, и проявление их есть иногда дело большой трудности, которое может выясниться только в течение поколений научной работы. Очень поучительна с этой точки зрения история одного из величайших эмпирических обобщений—созданной в 1868— 1869 гг. периодической системы химических элементов Д. И. Мен¬делеева (1834—1907). Через восемь лет после смерти

Менделеева открытие другого гениального ученого Г. Мозли (1887—1915) вскрыло ее содержание резко по-новому, связало ее с атомами-изотопами, о чем Менделеев не мог при своей жизни даже и думать. Атомы-изотопы заменили в ней „химические эле¬менты". Мне кажется, это типично для эмпирических обобщений Они непрерывно меняются и углубляются с ходом роста есгество-знания.

Атомы и другие, еще более мелкие, дисперсные естественные тела „материи и энергии"—логические отвлечения чистой и при¬кладной (т. е. связанной с действием) математической мысли—ее символы—охватывают до конца научное понимание реальности в веке научного атомизма. Мы не сомневаемся в их реальности ». По современным представлениям о корпускулярно-волновом дуализме материи, ее дискретность и непрерывность дополняют друг друга.

Кроме того,атомизму,т.е. принципиальной дискретности, или квантованности, материи сопутствует принципиальная непрерывность (предельная однородность) пустоты. Проблема взаимоотношения между ними—одна из принципиально вечных (парадоксальных) фундаментальных проблем. К фундаментальным проблемам такого же рода относятся, вообще говоря, всевозможные космологические парадоксы, соот¬ношение части и целого, уникальный («вполне детерминирован¬ный») и всеобъемлющий («всевозможный») характер самообус¬ловленной

Вселенной, место Человека во Вселенной и роль Ра¬зумного начала в ней, а также многое другое. Имея в виду рациональность перехода от натурфилософии к математически точному естествознанию, В.И. Вернадский от¬мечал одинаковую существенность и взаимную дополнитель¬ность двух основных и воистину универсальных математических методов—количественного (арифметического или алгебраиче¬ского) и качественного (геометрического), т. е. интегрального (внешнего) и дифференциального (внутреннего): «Одно и то же природное

явление может быть независимо охвачено обоими этими направлениями творческой математической мысли». Отдавая должное философии и сознавая «огромное значение математики для естествознания», он все-таки полагал, что «в основе естествознания лежат только научные эмпирические факты и научные эмпирические обобщения»: «Все основные научные эмпирические понятия при логическом анализе приводят к иррациональному остатку Никогда ни одно научно изучаемое явление, ни один научный эмпирический факт и ни одно научное

эмпирическое обобщение не может быть выражено до конца, без остатка, в словесных образах, в логических построениях—в понятиях—в тех формах, в преде¬лах которых только и идет работа философской мысли, их синтези¬рующая, их анализирующая. В предметах исследования науки всег¬да остается неразлагаемый рационалистически остаток—иногда большой,—который влияет на эмпирическое научное изучение, остаток, исчезающий нацело из идеальных построений философии, космогонии или математики и математической физики.

Поэтому Вернадский считал необходимым исходить прежде всего или в конечном счете именно из ключевых научных эм¬пирических фактов или соответствующих ключевых научных эм¬пирических обобщений (типа открытой Менделеевым Периодиче¬ской системы химических элементов—«одного из величайших эмпирических обобщений»), т. е. обращаться непосредственно к этим естественным ключевым источникам. Всегда остающийся в предметах исследования науки нераз¬лагаемый рационалистически остаток, т. е. иррациональный

остаток, к которому приводят все основные научные эмпиричес¬кие понятия при логическом анализе, означает, что мы должны принимать во внимание наряду с безусловно необходимыми— достоверными—фактами, характерными для вполне детермини¬стической классической механики, и факты вероятностные, лежа¬щие в основе надлежащей квантовой механики (с ее соответству¬ющей вероятностной интерпретацией и с характерным для нее принципом неопределенности), а также факты веры, с которыми имеют дело не только все религии, но и атеизм, поскольку

«основанные па философских заключениях» «атеистические пред¬ставления,—как справедливо заметил Вернадский,—по существу тоже предмет веры». Чуть ли не все подвергая сомнению, Вернадский замечает: «Но это не касается эмпирических обобщений, которые в основе своей существенно отличны от научных теорий и научных гипотез, с которыми они обычно смешиваются». При этом он считал принципиально необходимым и возмож¬ным стремиться к предельно полному охвату природных

явлений и самой Природы в целом. Однако в пределе, охватывая в целом Природу, Вселенную, материю (со всеми присущими ей атрибутами, вплоть до Жизни и Разума, в том числе Высшего Разума—с бесконечными потен¬циальными возможностями), мы по крайней мере в принципе можем и должны получить—и действительно получаем!—не только искомое воистину универсальное (предельно полное) клю¬чевое научное эмпирическое обобщение в виде вполне детерминированных взаимосвязанных

периодических систем всевоз¬можных (так называемых эталонных и производных) фундамен¬тальных структурных элементов материи на всех четырех возможных последовательных основных уровнях ее естественной самоорганизации—физическом, химическом, биологическом и психологическом (т. е. на самом деле величайшее атомистиче¬ское научное эмпирическое обобщение менделеевского типа), но и адекватное ему столь же универсальное ключевое научное теоретическое обобщение в виде совершенно однотипных по своей симметрии и, соответственно, непосредственно

однозначно дедуктивно определяемых по надлежащей математической ин¬дукции вполне детерминированных взаимосвязанных периодиче¬ских систем всевозможных равномерно квантованных собствен¬ных значений всех возможных универсальных характеристик рас¬сматриваемых элементов. 3.3 Научная проблема и ее решение Известный философ—крупнейший специалист в области ло¬гики науки Карл Поппер—имел все основания заявить, что «Су¬ществует по крайней мере одна философская проблема,

в которой заинтересовано все мыслящее человечество. Это проблема кос¬мологии, проблема понимания мира, включая и нас самих, и наше знание как часть мира» («Логика научного открытия»). Но данная глобальная проблема является предельно общей. А наряду с ней существует еще великое множество комплексных проблем, свя¬занных, например, с происхождением жизни, с взаимодействием неорганической материи и органической, с определением места

Человека среди бесконечного разнообразия предметов мира и т. д. Можно ли решать подобные проблемы в рамках отдельно взятых наук? На этот вопрос дают четкий ответ те ученые, предметом исследования которых являются сложные, по преимуществу кос¬мологические явления. Мы ограничимся здесь высказываниями В. И. Вернадского. Владимир Иванович Вернадский (1863—1945) изучал исто¬рию происхождения и развития

химических элементов на Земле и в Космосе, вопросы о происхождении «живого вещества» в Кос¬мосе, о взаимодействии литосферы, гидросферы, атмосферы. биосферы и ноосферы Земли и об их связях с Космосом. Он не мог обойтись при этом какой-либо одной отраслью естествозна¬ния или даже естествознанием в целом. Он должен был обратить¬ся еще и к философии, и к математике. По-своему скорректировав известное протагоровское изрече¬ние,

Вернадский как бы предвосхитил (вслед за самим Протагором) антропный космологический принцип): «Мыслящий человек есть мера всему». И выдвинул свое учение о биосфере и ноо¬сфере—сфере разума. Он вполне сознавал жизненную необходимость философского мировоззрения и принципиальное значение метафизических на¬чал естествознания, о чем писал еще в 1902 г.: «В истории раз¬вития научной мысли можно ясно и точно проследить такое значе¬ние философии, как корней и жизненной атмосферы научного иска¬ния».

Излагая «Новое научное знание и переход биосферы в ноосферу» («Новые проблемы XX века—новые науки. Биогеохимия—нераз¬рывная связь ее с биосферой»), основоположник биогеохимии заметил: «В наше время рамки отдельной науки, на которые распадается научное знание, не могут точно определить область научной мысли исследователя, точно охарактеризовать его научную работу. Про¬блемы, которые его занимают, все чаще не укладываются в рамки отдельной, определенной, сложившейся

науки. Мы специализируем¬ся не по наукам, а по проблемам». Сам Вернадский явно не укладывался в прокрустово ложе какой бы то ни было определенной узкой научной специализации. Это не мешало ему выделять так называемые основные науки и отмечать их равную необходимость: «Биологические науки должны стать наравне с физическими и химическими среди наук, охватывающих ноосферу». В своих «Философских мыслях натуралиста», размышляя об универсальном характере науки, он выделяет ее

общеобязательную и научно истинную часть, которая лежит в основе решения глобальных проблем и резко отличается от всякого другого знания и духовного проявления человечества—не зависит ни от эпохи, ни от общественного и государственного строя, ни от народности и языка, ни от индивидуальных различий. «Это: 1) Математические науки во всем их объеме; 2) Логические науки почти всецело; 3) Научные факты в их системе, классификации и сделанные из них эмпирические

обобщения—научный аппарат, взятый в целом. Все эти стороны научного знания—единой науки—находятся в бурном развитии, и область, ими охватываемая, все увели¬чивается. Новые науки всецело ими проникнуты и создаются в их все¬оружии. Их создание есть основная черта и сила нашего вре¬мени. Живой, динамический процесс такого бытия науки, связываю¬щий прошлое с настоящим, стихийно отражается

в среде жизни человечества, является все растущей геологической силой, превра¬щающей биосферу в ноосферу. Это природный процесс, независи¬мый от исторических случайностей». «Наука есть динамическое явление, находящееся в постоянном изменении и углублении, и ее неоспоримая сила проявляется с пол¬ной ясностью только в те эпохи, в которые эти три основных проявления научного знания одновременно находятся в росте и уг¬лублении.» Наряду с искомой—теоретически ожидаемой—универсаль¬ной (космологической) гармонией физики,

химии, биологии и психологии, т. е. всех четырех основных наук, охватывающих ноосферу, он подчеркивал и их относительную самостоятель¬ность: «Законы логики естествознания—логики понятий вещей—различны в различных геологических оболочках Земли». 3.4 Наука и философия. Непосредственной целью науки является описание, объяснение и предсказание процессов и явлений действительности, составляющих предмет ее изучения, на основе открываемых ею законов.

Философия всегда втой или иной степени выполняла по отношению к науке функции методологии познания и мировоззренческой интерпретации ее результатов. Философию объединяет с наукой также и стремление к теоретической форме построения знания, к логической доказательности своих выводов.Европейская традиция, восходящая к античности, высоко ценившая единство разума и нравственности, вместе с тем прочно связывала философию с наукой. Еще греческие мыслители придавали большое значение подлинному

знанию и компетентности в отличии от менее научного, а порой и просто легковесного мнения. Такое различие имеет принципиальный характер для многих форм человеческой деятельности, в том числе и для философии. Так чем же являются результаты интеллектуальных усилий философов: надежным знанием или только мнением, пробой сил, своего рода игрой ума? Каковы гарантии истинности философских обобщений, обоснований, прогнозов?

Вправе ли философия притязать на статус науки или же такие притязания беспочвенны? Попробуем ответить на эти вопросы обратившись к истории.Первую попытку обрисовать круг задач философии, перед лицом существующих и только начинающих формироваться конкретных наук, в свое время предпринял Аристотель. В отличии от частных наук, каждая из которых занята исследованием своей области явлений, он определил

философию как учение о первопричинах, первопринципах, самых общих началах бытия. Ее теоретическая мощь представилась Аристотелю несоизмеримой с возможностями частных наук и вызывала его восхищение. Он назвал эту область знания 'госпожой наук считая что другие науки, как рабыни,не могут сказать ей и слова против. В размышлениях Аристотеля отражено характерное для его эпохи резкое расхождение философской мысли и специальных дисциплин по уровню их теоретической зрелости.

Такая ситуация сохранялась в течении многих веков. Подход Аристотеля надежно утвердился в сознании философов титулами 'королева наук' и 'наука наук В Древней Греции философия зародилась в качестве всеобъемлющей науки - само слово 'философия' означает 'наука Эта наука была направлена на все, что вообще было способно или казалось способным стать объектом познания. Будучи сначала единой и нераздельной наукой, философия, при дифференцированном состоянии отдельных

наук, становилась отчасти органом, соединяющим результаты деятельности всех остальных наук и одно общее познание, отчасти проводником нравственной и религиозной жизни. В XIX-XX веках, на новом этапе развития знаний, зазвучали противо положные суждения о величии науки и неполноценности философии. В это время возникло и приобрело влияние философское течение позитивизма,поставившего под сомнение познавательные возможности философии, ее научность, одним словом развенчивающее

'королеву наук' в 'служанки В позитивизме был сформирован вывод о том, что философия это суррогат науки, имеющий право на существование в те периоды, когда еще не сложилось зрелое научное познание. На стадиях же развитой науки познавательные притязания философии объявляются несостоятельными. Провозглашается, что зрелая наука - сама себе философия, что именно ей посильно брать на себя и успешно решать запутанные философские вопросы, будоражившие умы в течении столетий.

Ко всему прочему отличием философского знания от других является то, что философия - единственная из наук объясняет что такое бытие, какова его природа, соотношение материального и духовного в бытие. Посмотрим как наука и философия взаимодействуют между собой. Научно-философское мировоззрение выполняет познавательных функций, родственных функциям науки. Наряду с такими важными функциями как обобщение, интеграция, синтез всевозможных знаний, открытие наиболее

общих закономерностей, связей, взаимодействий основных подсистем бытия, о которых уже шла речь, теоретическая масштабность, логичность философского разума позволяют ему осуществлять также функции прогноза, формирования гипотез об общих принципах, тенденциях развития, а также первичных гипотез о природе конкретных явлений, еще не проработанных специально-научными методами. На основе общих принципов рационального понимания философская мысль группирует житейские, практические

наблюдения различных явлений, формирует общие предположения о их природе и возможных способах познания. Используя опыт понимания, накопленный в иных областях познания, практики, она создает философские 'эскизы' тех или иных природных или общественных реалий, подготавливая их последующую конкретно-научную проработку. При этом осуществляется умозрительное продумывание принципиально допустимого, логически и теоретически возможного. Философия выполняет функцию интеллектуальной разведки, которая также служит и для заполнения

познавательных пробелов, постоянно возникающих в связи с неполной, разной степенью изученности тех или иных явлений, наличием 'белых пятен' познавательной картины мира. Конечно, в конкретном научном плане предстоит заполнить специалистам-ученым, иной общей системе миропонимания. Философия же заполняет их силой логического мышления. Специалисты, изучающие всевозможные конкретные явления, нуждаются в общих, целостных представлениях

о мире, о принципах его устройства, общих закономерностях и т.д. Однако сами она таких представлений не вырабатывают - в конкретных науках используется универсальный мыслительный инструментарий(категории, принципы, различные методы познания), но ученые специально не занимаются разработкой, систематизацией, осмыслением познавательных приемов, средств. Общемировоззренческие и теоретико-познавательные основания науки изучаются, отрабатываются и формируются

в сфере философии.