Первые сведения о земельных отношениях в Древнем Египте, Древней Греции и Древнем Риме

Содержание

Введение 3

Древний Египет 4

Древняя Греция 8

Древний Рим 11

Заключение 15

Список использованной литературы 16

1.Введение

В данном реферате, на конкретном историческом примере будут рассмотрены процесс развития земельные отношений, возникших в Древнем Египте, Греции и Риме. Те отношения, которые сложились в конце IV – второй трети I вв. до н.э, были характерны не только для них, но и для других государств Восточного Средиземноморья. И надо отметить, что местные черты, обусловленные в значительной степени географической средой, проявлялись по сравнению с местными чертами соседних стран Восточного Средиземноморья не в меньшей, а в большей степени. Однако сущность была одна. Поэтому на примере рассмотренных стран можно судить и о складывании земельных отношениях других стран древнего мира.

Круг ранних сочинений и трудов, в которых сохранились сведения о земельных отношениях, является весьма ограниченным. По этой причине в данном реферате использованы исследования последних лет, которые внесли много деталей и красок в картину земельных отношений, сложившихся в древних странах.

Для того, чтобы уяснить процесс образования земельных отношений, необходимо обратить внимание на земельные реформы, проводимые в древних странах. Эти реформы являются основополагающими возникающих отношений.

2.Древний Египет

Египет издавна считался земледельческой страной, в которой сельское хозяйство давало преобладающий доход в казну государства. «Структура земельных отношений в Древнем Египте представляла собой сочетание элементов древневосточной царской собственности на всю орошаемую землю с элементами частновладельческих хозяйств «греческого типа».

Фактически царь Египта являлся собственником всего земельного фонда страны. Царь в эллинистическом Египте – это собственник всех земельных угодий «хоры». Вся земля делилась только на 2 категории: «царскую землю» в более узком смысле, т.е. непосредственно используемую царем, и землю пожалованную, которая была включена в фонд «царской земли», но выдавалась царем в качестве пожалования ряду привилегированных частных лиц или учреждений. Данную точку зрения наряду с английским историком В. Тарном разделяют большинство исследователей, специализирующихся на проблемах эллинистической истории, в том числе и наши отечественные историки, в центре внимания которых находились земельные отношения в Египте, – К.К Зельин Н.Н. Пикус и многие другие.

В сущности, фонд «царской земли» в Египте возник еще в ходе греко-македонского завоевания в конце IV в. до н.э., в результате которого были захвачены земельные владения в Египетском царстве, ранее принадлежавшие фараонам, а впоследствии превратившиеся в земельные владения уже принадлежавшие царям из династии Птолемеев.

Царская земля обрабатывалась мелкими земледельцами («царскими земледельцами»), которые считались ее арендаторами и платили за аренду ряд налогов, выполняя многие натуральные повинности и отработки в пользу царя. «Царские земледельцы», как правило, не имели скота, семенного зерна, орудий труда, и всё это получали из государственных складов, работая под постоянным контролем царской администрации. Они не могли покинуть свои деревни, были обязаны обрабатывать свою землю и их могли принудить к обработке еще большего земельного участка, если по соседству оказывалась свободная земля. «Царские земледельцы» являлись основными производителями и в то же время наиболее угнетенным классом общества Египта[1].

В условиях средиземноморского рабовладельческого общества естественно было бы использовать в сельском хозяйстве Древнего Египта труд рабов. Но возможность эксплуатировать в долине Нила «царских земледельцев» сделало нерентабельным применение рабского труда на «царской земле» Птолемеев.

Юридически свободные безымянные «царские земледельцы» не имели своей земли и были вынуждены арендовать ее на традиционных, не выгодных для них условиях. Это происходило потому, что в массе своей они ничем другим, более выгодным для себя, заняться не могли и были обречены или обрабатывать непосредственно «царскую землю», или арендовать ее участки на уступленной земле либо на других социально-юридических категориях земель. Свобода их была ограничена. Зависимое положение «царских земледельцев» поддерживалось и отсутствием у них семян для посева.

Фактически Птолемеи получили в наследство издревле сложившуюся еще в Древнем Египте экономику. В основе существовавшей экономической модели Египетского царства стояло ирригационное земледелие, использующее ежегодные разливы Нила и распределение воды через разветвленную сеть оросительных каналов по всей долине Нила и прилегающих районов Аравийской и Ливийской пустынь .

Живший в V в. до н.э. древнегреческий историк Геродот так охарактеризовал систему земледелия Египта: «...нет другого народа на свете (а также и в остальном Египте), кто так легко добывал бы плоды своей земли, как здесь. Им ведь не нужно трудиться, проводя борозды плугом, разрыхлять землю киркой и заниматься прочими работами на ниве, столь изнурительными для остальных людей. После каждого естественного разлива, когда река, оросив поля, снова входит в берега, каждый египтянин засевает свою пашню, а потом выгоняет на нее свиней. Затем, когда семена втоптаны в почву свиньями, ожидают время жатвы, а потом при помощи этих же свиней обмолачивают зерно и, наконец, свозят его в амбары»

Еще в III в. до н.э. забота о поддержании и расширении ирригационной системы становится важнейшей задачей правящей династии Птолемеев. В результате была восстановлена прежняя система оросительных каналов, проведен идущий параллельно руслу Нила грандиозный канал Иосифа, в районе Фаюмского оазиса и в дельте построены системы каналов, которые ввели в оборот новые земли и способствовали развитию земледелия. Наконец, были завершены работы по сооружению канала, соединяющего Нил с Красным морем. Папирусы данной эпохи из Фаюмского оазиса дают нам представление о масштабе и характере данных работ, направленных на усовершенствование ирригационной системы Египта.

В дальнейшем к текущему ремонту ирригационной системы привлекалось все местное непривилегированное население Египта в порядке принудительной работы, а нередко, к этому тяжелому труду привлекались и заключенные, которых доставляли к месту работ местные власти.

Привилегированные слои не подлежали принудительным физическим работам в ирригационной системе, но за освобождение от них платили особые налоги: взамен земляных работ вообще и взамен работ по ремонту плотин.

Таким образом, от участия в ремонте ирригационной системы в эллинистическом Египте в принципе не освобождался никто, поскольку ирригация обеспечивала жизнь страны

Централизация управления ирригационной системой, естественно, усиливала хозяйственную зависимость номов от предписаний из Александрии.

Основную сельскохозяйственную продукцию «царской земли» - зерно, производили в своих хозяйствах «царские земледельцы». Юридически свободные люди, но лишенные права собственности на землю, которая принадлежала царю Птолемею, они были обязаны арендовать у него участки земли, на которых фактически занимались земледелием из поколения в поколение.

Обязанности их по отношению к царской администрации фиксировались в периодически заключавшихся договорах, которые в III в. до н.э. были одногодичными, но с течением времени все удлинялись. Договоры эти были по существу односторонними, т.к. составлялись финансовой администрацией, а крестьяне же были вынуждены соглашаться с ними. Держание юридически оформлялось как аренда на сельскохозяйственный сезон, что давало возможность в условиях развивающегося товарного производства повышать требования к крестьянам. Связанный договором, «царский земледелец» обрабатывал свой земельный участок под постоянным наблюдением многочисленных чиновников, а также контролеров из своей же среды. И во время жатвы он продолжал оставаться под их зорким надзором. Он собирал урожай, отвозил его на царское гумно и молотил там под строгим надзором соответствующих контролеров. Зерно на царском гумне проверялось по количеству и качеству и разделялось на 2 неравные доли: долю чиновника царской администрации – «басиликона» и долю «царского земледельца». В результате после уплаты всех налогов и сборов «царский земледелец» нередко получал меньше 1/3 собранного им урожая. А собранное же в порядке налогов, сборов и всевозможных принудительных оплат зерно предназначалось для вывоза за границу, а также для снабжения Александрии и других полисов, для военного и административного аппарата, ВМФ и гарнизонов[2].

3.Древняя Греция

Древние греки называли себя эллинами, а свою страну - Элладой. В этнографическом смысле под Элладой они понимали все те районы, где находились их поселения. Так, что Элладой, или Грецией (слово "Греция" лат.) назывались и колонии греков в Южной Италии, и острова Эгейского моря, и малоазиатские острова. В географическом смысле, Элладой или Грецией называлась южная часть Балканского полуострова. Это и будет греческий материк, который делится на 3 основные части: северную, среднюю (собственно Эллада) и южную (Пелопоннес).

Своеобразие географических и хозяйственных условий в некоторой степени повлияли на формы общественной жизни. Гористая местность, нехватка плодородных земель, изрезанная морская полоса, частая миграция населения сказывались на занятиях людей.

История Греции - это есть история отдельных государственных образований, самостоятельных в политическом отношении полисов. Полис- это государство-город, объединение ряда сельских поселений вокруг города, который доминирует над этими поселениями. Крупнейшими полисами Древней Греции являлись Афины и Спарта.

Образование Афинского государства началось с проведения реформ, предписываемых легендарному Тесею (ХIII век до н.э.). При нем якобы произошло слияние 12 ранее обособленных племенных поселений в одно целое с центром в Афинах (синойкизм).

Тесею приписывают разделение всех свободных граждан Афин на 3 группы: эвпатридов - родовой знати, геоморов - земледельцев, демиургов – ремесленников. Родовая знать стала господствующим классом, экономической основой ее власти было крупное землевладение.

Решающее значение для оформления классового общества и государства в Афинах имели реформы знаменитого политического деятеля той эпохи Солона. К тому времени, когда Солон стал первым архонтом (594 г. до н.э.), задолженность мелких землевладельцев приняла устрашающие размеры. За неуплату долга владельца клера, его жену, детей разрешалось продавать в рабство за границу. Над основной массой общинников нависла угроза всеобщего закабаления. "Некоторые в отчаянии бежали от кредиторов и бродят из страны в страну", - горестно отмечал Солон. Алчность эвпатридов не знала пределов. Разорение земледельцев, всеобщая задолженность бедноты, политическое бесправие народа вызвали острейший политический кризис. Росло недовольство торговцев и ремесленников. Дело шло к восстанию.

Солон был первым из знати, кто заметил опасность (выходец из небогатых эвпатридов, избранный в 594 г. до н.э. архонтом). Надо отдать должное его проницательности и смелости. Преодолевая сопротивление верхушки аристократов, он решительно провел крупные реформы, которые затронули многие стороны общественной жизни. Ущемляя интересы знати и делая уступки демосу, Солон спасал еще не окрепшее рабовладельческое государство[5].

Особое место имела земельная реформа.

1. Солон отменил часть залоговой кабалы. Все долговые камни с полей убирались, проданные в рабство должники подлежали выкупу. Эти реформы получили название сисахфия.

2. Самозаклад должника запрещался. Взыскание любого долга нельзя было обращать на личность ответчика. Многим крестьянам были возвращены их участки земли.

3. Считают, что Солон установил максимум земельного надела. Однако произвести перераспределение земли он не решился.

4. Ссудные проценты не были уменьшены, что было на руку ростовщикам. Отмена долговой кабалы нанесла сильный удар по интересам крупных рабовладельцев из числа знати. Она удовлетворила насущные интересы средних и мелких землевладельцев.

5. Впервые была узаконена свобода завещания. Любые виды имущества, в т. ч. и земельные участки, можно было продавать, закладывать, делить между наследниками и т. д. Такой свободы обращения с земельным наделом родовое общество не знало[1].

4.Древний Рим

Наиболее ранние сочинения, в которых сохранились сведения о земельных отношениях в раннем Риме, принадлежат Варрону. Его замечания разбросаны в разных сочинениях: в первой книге «Жизни римского народа», в трактатах «О латинском языке» и «О сельском хозяйстве». Интерес к древностям и осведомленность в «делах давно минувших дней», а также его особое внимание к сельскому хозяйству придают определенный вес свидетельствам Варрона. Именно он говорит о двухюгеровом наделе Ромула, который не ставился римлянами под сомнение.

У Цицерона нет специальной заинтересованности в аграрной истории, но в связи с проблемой гражданского коллектива, гражданства, которую он особенно разрабатывает в трактате «О государстве», он касается и аграрных отношений. Цицерон писал о первых войнах римлян, их территориальных захватах, о переселении жителей завоеванных поселений в Рим. В своей речи по поводу ответа гаруспиков он вспоминает о родовых владениях своих современников в пределах города. Эти замечания, публично произнесенные в присутствии потомков древних владельцев, дают право признать их вполне достоверными.

Тит Ливий, как известно, дал связное изложение истории Рима царской эпохи, пронизанное идеей всевозрастающего римского влияния. Поэтому он много внимания уделяет военным мероприятиям, ведущим к расширению ager Romanus и разделу земель. Сведения такого характера у Ливия в целом совпадают с приводимыми Цицероном. Образованный историк хорошо знает прошлое своей родины и передает в целом канву событий верно. При наличии некоторых преувеличений римских успехов, а также, порой, модернизации в употреблении термина «плебс», сообщения Ливия, касающиеся первоначального Рима, в основе своей признаются современными учеными заслуживающими доверия.

Много информации содержится в «Римской археологии» Дионисия Галикарнасского. Ж. Пусе с подозрением относится к подробной манере изложения Дионисия, считая это признаком его измышлений. Однако галикарнасец, как никто другой из античных авторов, щедр на ссылки. В первых двух книгах своего труда он постоянно упоминает своих предшественников, зачастую приводящих противоречивые сведения, в форме «одни», «другие» или «некоторые». Ясно, что он пользовался рассказами и римских, и греческих авторов. Так, относительно «пифагореизма» Нумы он прямо говорит о римлянине и греке. О том, кого он имеет в виду под «римлянином», можно догадаться, вспомнив аналогичные рассуждения в трактате Цицерона. Вообще, он обнаруживает хорошее знакомство с римской традицией, ссылаясь на «римлян» и на «туземные истории». Несколько раз он опирается как на большой авторитет на Фабия Пиктора, на Кальпурния Пизона , по одному разу называет Гнея Геллия и Цинция Алимента. Дионисию принадлежит также важное свидетельство о закреплении в законах XII таблиц, которые ему хорошо известны, более древних установлений. Как видно, Дионисий знал и использовал сочинения старшей анналистики и из более поздних авторов обращался к Гн. Геллию, автору II в. до н. э. Таким образом, сообщения галикарнасского историка базируются на солидных первоисточниках. Дионисий сообщает разнообразные сведения: и о завоеваниях и разделах земли в начальный период царской эпохи, и об учреждении границ полей и культе бога Термина.

В перечисленных трудах античных авторов обращает на себя внимание однородность сведений по затронутой нами проблеме. Это говорит в пользу устойчивости римской традиции, под которой, как теперь известно, лежит историческая реальность в ее основных чертах. Достаточно вспомнить римскую центуриацию, истоки которой уходят в этрусскую дисциплину[3].

Итак, что же говорят античные авторы о земельных отношениях в правлении первых царей.

Во-первых, в источниках сообщается о завоевании новых земель, начиная с Ромула. Отсюда идет и классификация земель (agri), данная Варроном в трактате «О латинском языке»: «Существует 5 родов земель — римская, габинская, перегринская, вражеская, неизвестная». Хронологически первые земли, которыми владели римляне, обозначены как ager Romanus. Далее Варрон дает более узкое определение слова ager: это земля, обрабатываемая для получения плодов. Позднее Исидор Гиспальский будет связывать слово ager с agere, также подчеркивая этим значение обрабатываемой земли и отвергая зависимость латинского ager от греческого слова.

Принадлежащие Риму земли (ager Romanus) шли под раздел. Об этом определенно говорят многие авторы. Так, у Варрона сказано, что Ромул впервые распределил подушно по два югера в качестве наследственного владения, heredium. To же самое повторено Плинием Старшим. К обычаям древних относит двухюгеровый надел Сикул Флакк. Плиний поясняет далее термин «heredium», которым, как мы видим, Варрон определил двухюгеровый участок: это — садово-огородная земля. Плутарх, рассказывая о Нуме, сообщает, что тот застал землю недавно нарезанной на участки, границы которых он не изменил. Понятно, что речь здесь идет об аграрном мероприятии Ромула, хотя он и не назван.

Иные сведения содержит текст Дионисия Галикарнасского. Ромул, «поделив землю на 30 равных клеров, дал клер каждой фратрии, выбрав достаточный для храмов и священных участков, а некоторую часть земли оставив общей». По мнению Дионисия, такое распределение земли означало великое равенство. Значит, с одной стороны — подушное наделение римлян небольшими участками, а с другой — наделение землей 30 фратрий с оставлением части земли в качестве общей для тех же фратрий.

Не углубляясь сейчас в толкование термина «фратрия», употребляемого Дионисием, отметим лишь, что в данном случае речь безусловно идет о коллективе, притом о коллективе родового характера. На первый взгляд традиция содержит противоречивые сведения. Но противоречие может быть устранено, если иметь в виду возможность двух, различных мероприятий, связанных с именем Ромула, по-видимому отделенных друг от друга каким-то промежутком времени. Можно думать, что первым из них было распределение земель между дионисиевыми фратриями. Об этом можно судить уже по аналогии с другими архаическими обществами, в частности изучаемыми этнографией, у которых коллективные формы землевладения и землепользования предшествовали индивидуальной форме. Г. Диошди собрал очень важные, хотя и косвенные данные, говорящие в пользу того, что и в Риме частной собственности на землю предшествовала коллективная. На это указывает закон о праве наследования родичами стад. Ведь частная собственность на движимость появилась раньше, чем на недвижимость. Г. Диошди остроумно отверг аргументы противников приоритета коллективной собственности на землю в Риме перед частной. Так, он справедливо парировал тезис ученого Иеринга, считавшего, что такое революционное событие, как переход к частной собственности, должно было оставить след в источниках, указанием на наличие этого следа в виде традиции о двухюгеровом ромуловом наделе; он отверг мнение Бонфанте о том, что садово-огородные культуры не согласуются с коллективным землепользованием, утверждением о существовании зернового хозяйства. Диошди напомнил о том, что римляне не относили введение межевых камней к незапамятным временам, а связывали с Нумой. Значит, до Нумы коллективные землевладения, по меньшей мере, преобладали.

Во-вторых, в сообщениях об asylum говорится, что прибегающие к нему принимаются в общину. Именно после притока новых поселенцев Ромул начал «строительство» государства. Пришельцы, которых Ливий презрительно именует ex finitimis populis turba, толпой, стремившейся к перемене своего положения, принадлежавшей соседним народам, не были, конечно, родичами Ромуловых товарищей. Значит, и рассказ об asylum содержит указание на то, что Рим в эпоху Ромула не был уже родовым поселком, что в римском синойкизме участвовали, по-видимому, и общины соседского типа.

Добавим несколько слов еще об одном обстоятельстве, являющемся бесспорным историческим фактом. Как доказал Э. Серени, в Лигурии II в. до н. э. — I в. н. э. существовали соседские сельские общины. Судя по неримским названиям деревень, упоминаемым в Велейской таблице (Blondelia, luanelius, Lubelius, Nitelius), сельские общины этого района Италии возникли до римского завоевания, пережиточно и устойчиво сохраняя свою организацию. Следовательно, соседские сельские общины были присущи Древней Италии, по крайней мере в принадлежащих лигурам областях, включая Лаций, частью которого был Рим. О возможности ретроспективного использования приведенных выше данных говорят сообщения античных авторов. Ливий, упоминая лигуров, применяет к ним слово «gentes». Еще во II в. до н. э. апуанские лигуры жили деревнями (vici), имея лишь укрепленные поселки (castellа), а не города Страбон опираясь на Посидония, и Диодор отмечают крайнюю примитивность культуры, особенно горных лигуров, даже по сравнению с соседними кельтами. Страбон называет их «совершенными варварами»[4].

5.Заключение

Таким образом, на конкретном историческом материале мы ознакомились с процессом возникновения и развития земельных отношениях в крупнейших странах древности.

Данный материал имеет важное значение для нас, как будущих специалистов. Знание земельных отношений прошлого облегчает изучение действующих земельных отношений.

Без познания прошлого нельзя понять настоящее, предвидеть будущее. История и современность понятия неразделимые. В конечном счете, корень многих современных общественных проблем лежит в прошлом. С другой стороны, современность дает ключ к пониманию многих явлений и процессов прошлого.

Следовательно, история земельных отношений стран древнего мира, представляет собой систему знаний об объективных законах развития общества, понимание которой позволит нам предвидеть дальнейшее движение общества. Это, по-моему, важно для нас, не только с точки зрения нашей специальности, но и как образованных людей, изучающих такие общественные дисциплины, как история, политология, социология.

6.Список использованной литературы

[1]Косвен М.О. Очерки истории первобытной культуры. М., 1967

[2]Кнышенко Ю.В. История первобытного общества и этнографии.

[3]Маяк И.Л. Из новой литературы по источниковедческим проблемам древнейшего Рима. — ВДИ, 1972, № 3

[4]Штаерман Е.M. Римская собственность на землю. — 1974, № 3

[5]Першиц А.И., Монгайт А.Л., Алексеев В.П. История первобытного общества. М., 1968,