Эквивалентность перевода при передаче семантики
языковых единиц
Комиссаров В. Н.
Функционально-ситуативные
аспекты содержания высказывания не составляют всей содержащейся в нем
информации. Содержание двух высказываний может быть различным, даже если они
передают одну и ту же цель коммуникации, описывают одинаковую ситуацию с
помощью одних и тех же общих понятий. Для полного тождества их содержания
необходимо еще, чтобы полностью совпали составляющие их лексические единицы
(слова) и синтаксические отношения между этими единицами. Любое сообщение
строится из языковых единиц, каждая из которых репрезентирует определенную
информацию, имеет собственное значение. Содержание высказывания не существует
помимо значений языковых единиц, из которых оно состоит, хотя оно часто
полностью не сводится к простой сумме таких значений. Кроме того что языковые
единицы в высказывании совместно выражают функционально-ситуативные аспекты его
содержания, они вносят в это содержание и дополнительный смысл, который также
входит в передаваемое сообщение. В различных условиях коммуникации на первый
план могут выступать отдельные смысловые элементы высказываний, и тогда выбор
того или иного слова или синтаксической структуры приобретает важную роль в
содержании всего сообщения.
Если
в первых трех типах эквивалентности речь шла о передаче элементов смысла,
сохранение которых возможно при значительном несовпадении языковых средств,
через которые этот смысл выражается в оригинале и переводе, то теперь требуется
найти эквивалентные соответствия значениям языковых единиц ИЯ. Поскольку
значения единиц разных языков полностью не совпадают, замещающие друг друга
элементы оригинала и перевода, как правило, не тождественны по смыслу. Тем не
менее, во многих случаях в переводе удается воспроизвести значительную часть
информации, содержащуюся в языковых средствах оригинала. В следующих двух типах
эквивалентности смысловая общность оригинала и перевода включает не только
сохранение цели коммуникации, указания на ситуацию и способа ее описания, но и
максимально возможную близость значений соотнесенных синтаксических и
лексических единиц. Здесь уже сохраняются сведения не только «для чего», «о
чем» и «что» говорится в тексте оригинала, но отчасти и «как это говорится».
В
четвертом типе эквивалентности, наряду с тремя компонентами содержания, которые
сохраняются в третьем типе, в переводе воспроизводится и значительная часть
значений синтаксических структур оригинала. Структурная организация оригинала
репрезентирует определенную информацию, входящую в общее содержание
переводимого текста. Синтаксическая структура высказывания обусловливает
возможность использования в нем слов определенного типа в определенной
последовательности и с определенными связями между отдельными словами, а также
во многом определяет ту часть содержания, которая выступает на первый план в
акте коммуникации. Поэтому максимально возможное сохранение синтаксической
организации оригинала при переводе способствует более полному воспроизведению
содержания оригинала. Кроме того, синтаксический параллелизм оригинала и
перевода дает основу для соотнесения отдельных элементов этих текстов,
оправдывая их структурное отождествление коммуникантами.
Сопоставительный
анализ обнаруживает значительное число переводов, у которых существует параллелизм
синтаксической организации по отношению к оригиналу. Использование в переводе
аналогичных синтаксических структур обеспечивает инвариантность синтаксических
значений оригинала и перевода. Особенно важным оказывается обеспечение
подобного параллелизма при переводе текстов государственных или международных
актов, где перевод часто получает правовой статус оригинала, т.е. оба текста
имеют одинаковую силу, являются аутентичными. Стремление к сохранению
синтаксической организации текста без труда обнаруживается и при сопоставлении
с оригиналом переводов произведений иного типа, в том числе и художественных.
Вот, например, небольшой отрывок из романа Марка Твена «Янки из Коннектикута
при дворе короля Артура» и его перевод (Пер. Н. Чуковского):
One thing troubled me along at first
- the immense interest which people took in me. Apparently the whole nation
wanted a look at me. It soon transpired that the eclipse had scared the British
world almost to death; that while it lasted the whole country, from one end to
the other, was in a pitiable state of panic, and the churches, hermitages and
monkeries overflowed with praying and weeping poor creatures who thought the
end of the world was come. Then had followed the news that the producer of this
awful event was a stranger, a mighty magician at Arthur's court; that he could
have blown the sun like a candle, and was just going to do it when bis mercy
was purchased, and he then dissolved Ms enchantments, and was now recognized
and honored as the man who had by his unaided might saved the globe from
destruction and its people from extinction.
Одно
тревожило меня вначале - то необыкновенное любопытство, с которым относились ко
мне все. Казалось, весь народ хотел на меня поглядеть. Вскоре стало известно,
что затмение перепугало вою Британию до смерти, что пока оно длилось, вся
страна от края и до края была охвачена безграничным ужасом и все церкви,
обители и монастыри были переполнены молящимися и плачущими людьми, уверенными,
что настал конец света. Затем все узнали, что эту страшную беду наслал
иностранец, могущественный волшебник, живущий при дворе короля Артура, что он
мог потушить солнце, как свечку, и собирался это сделать, но его упросили
рассеять чары, и что теперь его следует почитать как человека, который своим могуществом
спас вселенную от разрушения, а народы - от гибели.
Перевод
этого отрезка выполнен высококвалифицированным переводчиком, умело пользующимся
богатством средств выражения в русском языке. Повествование развертывается
легко и свободно, в нем трудно усмотреть какую-то скованность, подчиненность
иноязычной форме и пр. И, несмотря на это, можно заметить значительную общность
синтаксической организации оригинала и перевода. Общее количество предложений
совпадает. Соотнесенные предложения принадлежат к одному типу, расположение,
порядок следования главных и придаточных предложений одинаков. Если в оригинале
в предложении имеются однородные члены, то и в переводе повторяется тот же член
предложения. В подавляющем большинстве случаев каждому члену предложения в
оригинале соответствует однотипный член предложения в переводе, расположенный
одинаково по отношению к другим членам и т.п.
Таким
образом, отношения между оригиналами и переводами четвертого типа
эквивалентности характеризуются следующими особенностями: 1) значительным, хотя
и неполным параллелизмом лексического состава - для большинства слов оригинала
можно отыскать соответствующие слова в переводе с близким содержанием; 2)
использованием в переводе синтаксических структур, аналогичных структурам оригинала
или связанных с ними отношениями синтаксического варьирования, что обеспечивает
максимально возможную передачу в переводе значения синтаксических структур
оригинала; 3) сохранением в переводе всех трех частей содержания оригинала,
характеризующих предыдущий тип эквивалентности: цели коммуникации, указания на
ситуацию и способа ее описания.
При
невозможности полностью сохранить синтаксический параллелизм несколько меньшая
степень инвариантности синтаксических значений достигается путем использования
в переводе структур, связанных с аналогичной структурой отношениями
синтаксического варьирования. В четвертом типе эквивалентности отмечаются три
основных вида такого варьирования: 1) использование синонимичных структур,
связанных отношениями прямой или обратной трансформации; 2) использование
аналогичных структур с изменением порядка слов; 3) использование аналогичных
структур с изменением типа связи между ними.
В
каждом языке имеются синонимические структуры, которые можно вывести из
исходной («ядерной») структуры или, напротив, свести к ней при помощи
определенных преобразований (синтаксических трансформаций). Такие структуры
обладают общностью основных логико-синтаксических связей, и в то же время
каждая из них имеет и собственное синтаксическое значение, отличающее ее от
значений других структур такого трансформационного (синонимического) ряда. Так,
из исходной структуры с основным значением «деятель - действие» может быть
выведен ряд структур, сохраняющих это основное значение и различающихся лишь дополнительными
синтаксическими значениями:
1
2 2 1 2 1 2 1
«мальчик
читает» - «чтение мальчика» - «читающий мальчик» - «прочитанное мальчиком» и
т.д.
Различия
между синонимичными структурами неоднородны. Это могут быть различия между
значениями противопоставленных друг другу форм в пределах одной синтаксической
категории или одного типа предложения: «Мальчик бросил камень» - «Камень был
брошен мальчиком». That he
went there was a mistake. - It was a mistake that he went there. Это
могут быть и разнотипные структуры, объединенные общим смыслом, например,
предложный оборот («При описании данной теории...»), деепричастный оборот
(«Описывая данную теорию...»), придаточное предложение («Когда описывается
данная теория...») и пр.
Во
всех подобных случаях содержание высказывания имеет значительную общность,
отличаясь лишь дополнительной информацией, содержащейся в каждой отдельной
структуре. Иногда эта информация может оказаться немаловажной для содержания
высказывания, особенно когда она указывает на преимущественное использование
данной структуры в определенной сфере общения, т.е. определяет ее
стилистическую маркированность. Так, в русском языке использование
страдательной конструкции с кратким причастием обычно характерно для книжной и
деловой речи: «Он был рожден под знойным солнцем юга», «Она была представлена к
награде» и пр. Аналогичным образом, в английском языке к официально-деловому
стилю относится бессоюзное придаточное предложение условия, например: Had a
positive decision been taken at the General Assembly ... . Напротив,
аналогичное бессоюзное предложение в русском языке употребляется, в основном, в
разговорной речи: «Приди ты на часок раньше, все было бы в порядке».
В
большинстве случаев замена одного члена синонимического ряда структур другим не
влечет за собой существенного изменения общего содержания высказывания. Поэтому
применение в переводе синонимичной структуры в рамках четвертого типа
эквивалентности с достаточной полнотой сохраняет значение синтаксической
структуры оригинала:
I
told him what I thought of her. Я сказал ему свое мнение о ней. Не was never
tired of old songs. Старые песни ему никогда не надоедали. It is very strange
this domination of our intellect by our digestive organs.
Странно,
до какой степени пищеварительные органы властвуют над нашим рассудком.
Использование
в переводе аналогичной структуры часто оказывается возможным лишь при условии
изменения порядка следования слов в данной структуре. Понятно, что речь идет не
о таких случаях, когда изменение порядка слов связано с коренным
преобразованием субъектно-объектных отношений типа «Танки закрыли кусты» и
«Кусты закрыли танки», а о структурно идентичных предложениях с одинаковым
способом описания ситуации.
Порядок
слов в высказывании может выполнять одну из трех основных функций: служить
средством оформления определенной грамматической категории, обеспечивать
смысловую связь между частями высказывания и между соседними высказываниями
(служить средством коммуникативного членения высказывания и текста) и указывать
на эмоциональный характер высказывания. Несовпадение способов выражения любой
из этих функций в ИЯ и ПЯ может приводить к несовпадению порядка слов в
эквивалентных высказываниях с аналогичной синтаксической структурой. Сравним
переводы двух английских предложений:
A
meeting in defence of peace was held in Trafalgar Square yesterday.
The
meeting in defence of peace in Trafalgar Square condemned the apartheid policy
in South Africa.
В
обоих предложениях порядок слов фиксирован правилами построения английских
предложений подобного типа. Для указания на характер коммуникативного членения
высказывания английский язык использует различие в значении определенного и
неопределенного артиклей. В первом предложении подлежащее оформлено
неопределенным артиклем, указывающим на то, что оно является ремой, центром той
части сообщения, которая содержит «новые» сведения. В русском языке при
неэмфатическом повествовании такой коммуникативный центр сообщения тяготеет к
концу предложения. Поэтому в переводе эквивалентное высказывание будет иметь
иной порядок слов:
Вчера
на Трафальгар-сквер состоялся митинг в защиту мира.
Во
втором предложении определенный артикль при подлежащем указывает, что
коммуникативным центром сообщения является не подлежащее, а группа сказуемого,
составляющая конечную часть высказывания. Поэтому порядок слов в переводе может
быть сохранен:
Митинг
в защиту мира на Трафальгар-сквер осудил политику апартеида в Южной Африке.
Относительно
свободный порядок слов в русском языке позволяет широко использовать изменения
в последовательности отдельных частей высказывания в соответствии с его
коммуникативным членением для передачи логического развития передаваемой мысли
от известного к новому.
Аналогичное
изменение порядка слов обеспечивает и логическую связь между соседними
высказываниями:
Experience
changed the ideas of this British officer. American airmen started the process
of "brain-washing". He saw them machine-gun a road full of refugees.
Если
при переводе этих предложений на русский язык будет сохранен порядок слов, то
результатом будет перечисление ряда изолированных сообщений, не составляющих
единого повествования: «Опыт изменил образ мыслей этого английского офицера.
Американские летчики положили начало процессу «прозрения». Он видел, как они
обстреливали из пулеметов дорогу, забитую беженцами». Эквивалентный перевод
может быть достигнут лишь при изменении порядка слов во втором предложении:
Опыт
изменил образ мыслей этого английского офицера. Начало процессу «прозрения»
положили американские летчики. Он видел, как они обстреливали из пулеметов
дорогу, забитую беженцами.
В
связи с фиксированным порядком слов в английском языке относительно редкие
случаи инверсии, т.е. отклонения от обычного («прямого») порядка расположения
членов предложения, используются как эффективный способ выражения эмоциональной
характеристики высказывания. Частое применение инверсии в русском языке для
указания коммуникативного центра сообщения делает ее недостаточно действенным
средством выражения эмоциональности. Поэтому в таких случаях «обратный» порядок
слов оригинала может не воспроизводиться в переводе, а для передачи
эмоциональной характеристики могут использоваться иные средства, в том числе и
лексико-фразеологические:
Mine
is a long and a sad tale.
Повесть
моя длинна и печальна.
Open
flew the gate and in came the coach.
Ворота
распахнули настежь, и карета уже была во дворе.
Him
I have never seen.
Я
его никогда и в глаза не видел.
Изменение
порядка слов в таких случаях может сопровождаться и некоторыми структурными
перестройками:
Ernest
Pontitex, yours is one of the most painful cases I have ever had to deal with.
Эрнест
Понтифекс, вряд ли я когда-либо сталкивался с делом, более прискорбным, чем
ваше.
Использование
в переводе структур, аналогичных структурам оригинала, может сопровождаться
изменением типа связи между структурами в пределах более крупного
синтаксического целого. Здесь возможно варьирование между простыми,
сложноподчиненными и сложносочиненными предложениями. Различие между типами
предложений имеет определенную коммуникативную значимость. Например, различие в
значениях таких предложений, как «Начался дождь. Мы пошли домой», «Начался
дождь, и мы пошли домой», «Мы пошли домой, потому что начался дождь»,
заключается в неодинаковом характере причинной связи между двумя событиями, в
степени их самостоятельности, в степени экспрессивности изложения и т.п.
Смысловые и стилистические функции одинаковых типов предложений в разных языках
могут не совпадать, в результате чего эквивалентность при переводе будет
устанавливаться между предложениями разных типов, но с идентичной внутренней
структурой. Иначе говоря, в переводе будут отмечаться изменения типа и числа
самостоятельных предложений:
There
might be some small pickings left, from those who would be willing to continue,
and later it would be necessary to decide if they were worth while.
Кое-что
ему еще, наверно, останется - от тех, кто захочет продолжать дело. А дальше уже
придется решать, стоит ли этим заниматься.
Для
стиля английских газет и публицистических материалов характерно объединение в
одном предложении разнородных, относительно независимых мыслей. Такое
«нанизывание» в одном высказывании мыслей, слабо связанных логически,
несвойственно русскому языку. Сохранение типа предложения при переводе в
подобных случаях приводит либо к утрате истинного смысла высказывания, либо к
созданию громоздких фраз, неприемлемых для русского языка. В переводе такому
высказыванию часто соответствуют несколько самостоятельных предложений,
например:
A
police Advisory Board composed of twelve representatives from police
authorities, nine from the Federation, three representing superintendents, and
eight representing Chief Officers with the Home Secretary or Home Office
representative in the chair, has a general consultative and advisory function
on police matters but the Home Secretary need not accept its advice.
Это
предложение включает, по крайней мере, три самостоятельные мысли: (1) состав
консультативного бюро, (2) роль министра внутренних дел в работе бюро, (3)
функции и права бюро. Последняя мысль разбивается далее на две, относительно
независимые идеи. В русском переводе данному высказыванию будут соответствовать
не менее трех самостоятельных предложений:
Существует
также Полицейское консультативное бюро, состоящее из двенадцати представителей
полицейских властей, девяти представителей Федерации, трех делегатов от старших
полицейских офицеров и восьми представителей от главных констеблей.
Председателем бюро является министр внутренних дел или представитель
министерства. Бюро имеет общие консультативные функции по делам, касающимся
полиции, но министр внутренних дел не обязан принимать его рекомендаций.
В
четвертом типе эквивалентности изменение числа и типа предложений в переводе
может осуществляться и в противоположном направлении, т.е. в сторону уменьшения
числа самостоятельных предложений:
Despite
all opposition these sections have organized a powerful trade-union movement.
The mass of the Civil Servants have successfully established important
political rights for themselves.
Несмотря
на все противодействие, эти слои государственных служащих организовали мощное
профсоюзное движение, и большая часть государственных служащих добилась для
себя значительных политических прав.
Иногда
изменение типа связи между структурами происходит в обоих направлениях и
приводит к грамматическому и смысловому перераспределению элементов
высказывания:
For
five years Sandino conducted a heroic struggle in the jungles against the very
much better equipped United States marines. Finally, unconquered, he agreed to
a peace conference.
На
протяжении пяти лет Сандино вел в лесных зарослях героическую борьбу против
значительно лучше вооруженной морской пехоты США и не был побежден. Наконец, он
согласился на мирные переговоры.
Синтаксическое
варьирование в рамках эквивалентности четвертого типа может носить комплексный
характер, когда при переводе одновременно изменяются синтаксические структуры,
порядок слов и тип синтаксического целого:
And
so, with sentinel in each dark street, and twinkling watch-fires on each height
around, the night has worn away, and over this fair valley of old Thames has
broken the morning of the great day that is to dose so big with the fate of
ages yet unborn. (J.K. Jerome)
Всю
ночь на каждой темной улице стояли часовые, и на каждом холме вокруг города
мерцали огни сторожевых костров. Но вот ночь прошла и над прекрасной долиной
старой Темзы наступило утро великого дня, чреватого столь большими переменами
для еще не рожденных поколений. (Пер. М. Салье)
В
последнем, пятом типе эквивалентности достигается максимальная степень близости
содержания оригинала и перевода, которая может существовать между текстами на
разных языках. Этот тип эквивалентности обнаруживается в следующих примерах:
I
saw him at the theatre.
Я
видел его в театре.
The
house was sold for 10 thousand dollars.
Дом
был продан за 10 тысяч долларов.
Не
was sure we should both fall ill.
Он
был уверен, что мы оба заболеем.
Для
отношений между оригиналами и переводами этого типа характерно: 1) высокая
степень параллелизма в структурной организации текста; 2) максимальная
соотнесенность лексического состава: в переводе можно указать соответствия всем
знаменательным словам оригинала; 3) сохранение в переводе всех основных частей
содержания оригинала. К четырем частям содержания оригинала, сохраняемым в
предыдущем типе эквивалентности, добавляется максимально возможная общность
отдельных сем, входящих в значения соотнесенных слов в оригинале и переводе.
Степень такой общности определяется возможностью воспроизведения в переводе
отдельных компонентов значения слов оригинала, что, в свою очередь, зависит от
того, как выражается тот или иной компонент в словах ИЯ и ПЯ и как в каждом
случае на выбор слова в переводе влияет необходимость передать другие части
содержания оригинала.
Семантика
слов, входящих в высказывание, составляет важнейшую часть его содержания. Слово
в качестве основной единицы языка фиксирует в своем значении сложный
информативный комплекс, отражающий различные признаки обозначаемых объектов
(предметно-логическое значение слова), отношение к ним членов говорящего
коллектива (коннотативное значение слова) и семантические связи слова с другими
единицами словарного состава языка (внутрилингвистическое значение слова).
Информация, составляющая семантику слова неоднородна, и в ней могут выделяться
качественно различные компоненты. Взятый сам по себе, любой из таких
компонентов может быть воспроизведен средствами иного языка, но нередко
одновременная передача в переводе всей информации, содержащейся в слове, оказывается
невозможной, так как сохранение в переводе некоторых частей семантики слова
может быть достигнуто лишь за счет утраты других ее частей. В этом случае
эквивалентность перевода обеспечивается воспроизведением коммуникативно
наиболее важных (доминантных) элементов смысла, передача которых необходима и
достаточна в условиях данного акта межъязыковой коммуникации.
Некоторые
потери информации, не препятствующие отношениям эквивалентности пятого типа,
отмечаются в каждом из трех основных аспектов семантики слова:
предметно-логическом (денотативном), коннотативном и внутрилингвистическом.
Нередко оказывается, что в значениях эквивалентных слов в оригинале и переводе
содержится разное число элементарных смыслов (сем), поскольку в них отражены
неодинаковые признаки обозначаемого класса объектов.
Прямые
значения русского «ошибка» и английского error часто выступают в качестве
эквивалентных при переводе, но error подразумевает отклонение от какого-либо
правила, принципа или закона и этим дополнительным признаком отличается как от
«ошибки», где такое ограничение отсутствует, так и от mistake, которое тоже
значит «ошибка», но связано обычно со случайным непониманием, недоразумением
или «промахом».
Английские
kill, assassinate, murder, slay эквивалентны русскому «убить», но kill означает
прекратить существование как одушевленных, так и неодушевленных объектов (ср.-
to kill an article, a plan, injustice, war, etc.), assassinate предполагает
предательское убийство официального лиця, murder - убийство намеренное и с преступным
мотивом, slay - намеренное и насильственное, но необязательно преступное и т.п.
При
назывании процесса «плавание» в английском языке при помощи глаголов to swim
или to sail обязательно предполагается, что плавающий предмет самостоятельно
передвигается по воде, а не просто плывет по течению, что идентично значению
глагола to float. В русском переводе «Лодка плывет по озеру» английского The
boat is sailing in the lake эта особенность значения английского слова
утрачивается, и перевод может быть истолкован как воспроизведение английского
The boat is drifting (floating) in the lake. При переводе с русского на
английский глагола «плыть» неизбежно придется указать в переводе признак
самостоятельности или несамостоятельности движения, отсутствующий в семантике
русского слова. При переводе на русский язык недостающий признак обычно
привносится в сообщение значением других слов. Так, в русских переводах «Он
плавает стилем брасс» и «Бревно плавает, наполовину погружаясь в воду» ясно
видно, что в первом случае «плавает» эквивалентно английскому swims, а во
втором - floats. Дополнительные признаки, различающие описание данного явления
в оригинале, с необходимостью вытекают из значений слов «стилем» и «бревно»,
хотя эти признаки отсутствуют в самом слове «плавает».
Закрепляя
в значениях слов разные признаки обозначаемых предметов, каждый язык как бы
создает свою «картину мира». Если по-английски муха «стоит» на потолке (A fly
stands on the ceiling), то по-русски неподвижное положение мухи будет
описываться уже иным образом: «Муха сидит на потолке». В результате в целом
совпадающие семы в значениях слов разных языков могут различаться по характеру
и числу объектов, которые обозначаются путем указания на данный признак.
Русское «носить» может относиться к предметам одежды, бороде, усам, прическе и
пр., но не применимо к косметическим средствам, в отличие от его английского
эквивалента to wear (напр., She was wearing a new kind of perfume).
«Кипячеными» (boiled) вода и молоко могут быть и по-русски, и по-английски, а
яйца только по-английски (boiled eggs), по-русски же они должны именоваться
«вареными».
Значение
любого слова является частью семантической системы языка, и оно зависит не
только от того, какие при-. знаки обозначаемых объектов в нем непосредственно
отражены, но и от наличия других слов, обозначающих те же объекты. Русское
«лошадь» не идентично английскому horse уже потому, что оно делит информацию об
этом объекте со словом «конь». Английское dog не тождественно русскому
«собака», поскольку оно охватывает и содержание русского «пес» и т.д.
Английское
head и русское «голова» обозначают в своих прямых значениях одну и ту же часть
тела, но для англичанина в семантике этого слова содержится отсутствующее в
русском языке указание на то, что в голове помещаются зубы, глаза и язык. Это
делает возможным употребление в английском языке таких высказываний, как: You
are not expected to say anything here and you can't keep too quiet a tongue in
your head. I could hear Ms teeth rattle in Ms head. I've got an eye in my head!
I could bring down a running rabbit at fifty paces without a blink. При
переводе таких высказываний придется отказаться от использования ближайшего
эквивалента слову head, и в русском переводе «язык» и «зубы» будут находиться
не в голове, а во рту, а глаза - на лице.
Вследствие
различий в норме и узусе ИЯ и ПЯ отказ от использования в переводе самого
близкого по смыслу соответствия слову оригинала отмечается регулярно,
препятствуя полной реализации эквивалентности пятого типа. Вот несколько
примеров: She knew that he had risked Ms neck to help her. Neck - это, конечно,
«шея», но по-русски рискуют не шеей, а головой. The children clapped hands with
joy. По-русски дети должны «хлопать в ладоши». They sat in the dock, their
faces held Mgh. По-русски сидят «с высоко поднятой головой» или «высоко держа
голову». She slammed the door into his face. Порусски можно лишь захлопнуть
дверь у кого-нибудь «перед носом».
Нередко
использование ближайшего соответствия вполне возможно, но более узуальным
оказывается иной вариант. В английских оригиналах обычно «моют тарелки» после
еды (wash dishes), «скребут полы» (scrub floors), «моют зубы» (wash teeth). Все
эти сочетания возможны и в русском языке, но в русских переводах им, как
правило, соответствуют более употребительные «мыть посуду», «мыть полы» и
«чистить зубы».
Эквивалентность
отдельных слов в оригинале и в переводе предполагает максимально возможную
близость не только предметно-логического, но и коннотативного значения
соотнесенных слов, отражающего характер восприятия говорящими содержащейся в
слове информации. Наибольшую роль в передаче коннотативного аспекта семантики
слова оригинала играют его эмоциональный, стилистический и образный компоненты.
Эмоциональная
характеристика значения слова может быть положительной или отрицательной. В
любом языке существуют слова, совпадающие по предметно-логическому значению, но
различающиеся по наличию или характеру эмоционального компонента в семантике
слова. В следующих парах английских и русских слов первое слово нейтрально, а
второе - эмоционально маркировано: dog - doggie, cat - pussy, womanly -
womanish, to attack - to accost, smell - fragrance; кошка - кошечка, буржуа -
буржуй, ребячий - ребяческий, сидеть - рассесться. Общий характер
эмоциональности, как правило, может быть полностью сохранен при переводе.
Обычно бывает возможным подобрать в ПЯ слово, выражающее такое же одобрительное
или неодобрительное отношение к описываемому, какое выражено в слове ИЯ:
Sometimes
I feel I'm here all by myself, no one else on the whole damn planet.
Иной
раз мне сдается, что я один-одинешенек, на всей этой проклятой планете больше
ни души.
Передача
эмоциональной характеристики, как и других компонентов коннотативного значения
слова, облегчается благодаря тому, что реализация этого значения в высказывании
распространяет соответствующую характеристику на все высказывание: делает
высказывание эмоциональным, стилистически окрашенным или образным. Поэтому в
переводе этот элемент содержания может быть воспроизведен нелокально, т.е. в
другом месте высказывания, в семантике совсем другого слова:
Sometimes
I feel about eight years old, my body squeezed up and everything else tall.
А
иногда покажется, что я - восьмилетний мальчишка, сам махонький, а всё кругом
здоровенное.
Сохранение
в переводе эмоциональной характеристики высказывания путем использования слов с
соответствующим коннотативным значением представляет исключительную важность
для достижения эквивалентности. Несоблюдение этого требования может сделать
перевод полностью неэквивалентным:
Tom
was in agony. At last he was satisfied that time had ceased and the eternity
began. (M. Twain)
Том
переживал мучительные минуты. В конце концов он с удовольствием почувствовал,
что время исчезло... (Пер. К. Чуковского).
Неправильно
переданная эмоциональная характеристика глагола to satisfy, употребленного в
оригинале в нейтральном значении «не сомневаться, вполне увериться», исказила
весь смысл высказывания. Разумеется, перепуганный до смерти Том Сойер не мог
получить удовольствие при мысли о том, что его мучения никогда не кончатся.
Эквивалентность
пятого типа предполагает сохранение в переводе и стилистической характеристики
оригинала. Воспринимая слово, пользующиеся языком оценивают его как носителя
дополнительной информации об уместности использования слова в определенном типе
речи: разговорной, книжной или поэтической. Значительное число слов в любом
языке стилистически нейтрально, т.е. употребляется в самых различных типах
речи. Нейтральная стилистическая характеристика также расценивается говорящими
как компонент коннотативного значения, на основании которого слово оказывается
уместным или неуместным в соответствующих высказываниях. И здесь можно найти
пары слов, у которых совпадает предметно-логическое значение, но отличается
стилистическая характеристика: to end - to terminate, to begin - to commence,
to go (to a place) - to repair (to a place), bloody - sanguinary, final -
ultimate, wife - spouse, husband - consort; спать - почивать, идти -
шествовать, сидеть - восседать, слушать - внимать, голос - глас, хозяин -
владыка, приказ - повеление, маленький - миниатюрный, уважаемый - высокочтимый
и т.д.
Наибольшая
степень эквивалентности отмечается в тех случаях, когда слово в переводе,
соответствующее переводимому слову по другим компонентам содержания, имеет и
одинаковую стилистическую характеристику. Часто это достигается при переводе
терминов, имеющих терминологические соответствия в ПЯ: radiation - радиация,
cathode-ray tube - электроннолучевая трубка, ionizing event - акт ионизации,
precipitations - атмосферные осадки, feedback - обратная связь и т.д. Однако
равнозначные слова, принадлежащие к одному стилю речи, можно найти и среди
общенародной лексики: fraught with - чреватый, afore-said - вышеозначенный,
bearer - предъявитель, bark - челн, to slay - сразить, to repose - покоиться,
to retire - удаляться, steed - скакун, to bolt - улепетывать, to show
off-рисоваться, to funk - трусить, gluttony - обжорство и тд.
Однако
нередко соответствующие друг другу по основному содержанию слова двух языков
принадлежат к разным типам речи, и стилистический компонент значения слова
оригинала оказывается утраченным в переводе. В качестве примера можно указать
на ряд англо-русских соответствий, в которых первое слово стилистически
маркировано, а второе - стилистически нейтрально: slumber-сон, morn-утро,
serge-сержант, to swap - менять; окрутить - to marry, скоропалительный - hasty,
умеючи - skilfully и т.д. При использовании подобных соответствий нарушается
эквивалентность стилистической характеристики слов в оригинале и переводе.
Такое нарушение может быть легко компенсировано, поскольку, подобно
эмоциональной характеристике, стилистический компонент значения слова
стилистически окрашивает не только само слово, но и высказывание в целом как
принадлежащее к определенному типу речи. Поэтому этот компонент может быть
воспроизведен в переводе иного слова в пределах высказывания или даже в одном
из соседних высказываний, обеспечивая необходимую степень стилистической
эквивалентности. К такого рода компенсации нередко прибегают переводчики
художественной литературы, где особенно важно сохранить стилистические
особенности оригинала. Приведем несколько примеров подобной стилистической
компенсации при переводе.
Вот
перевод начальной фразы из письма в «Тайме», которое, по традиции, написано
изысканным стилем официальных английских документов: You will pardon me, I
trust, this intrusion upon your space. (J. Galsworthy)
Льщу
себя надеждой, что вы простите мою назойливость. (Пер. Ю. Корнеева и П.
Мелковой)
В
этом переводе есть ряд стилистических отклонений в передаче значений отдельных
слов. Не передана стилистическая характеристика глагола to pardon (ср. to
excuse), русское «назойливость» не воспроизводит указание на строго официальный
характер словосочетания intrusion on your space. Однако эти отклонения
коммуникативно не релевантны, поскольку принадлежность высказывания к
официальному стилю достаточно четко передана в переводе глагола to trust
напыщенным сочетанием «льщу себя надеждой».
В
романе М. Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» герой, стремясь
произвести сильное впечатление на окружающих, произносит грозную и
торжественную тираду:
Go
back and tell the king that at that hour I will smother the whole world in the
dead blackness of the midnight; I will blot out the sun and he shall never
shine again; the fruits of the earth shall rot for lack of light and warmth,
and the peoples of the earth shall famish and die to the last man!
Эта
фраза изобилует словами, в семантике которых имеется указание на их
употребление в торжественной, поэтически приподнятой речи. Таковы слова
smother, blackness, famish, сочетания he (the sun) shall, the fruits of the
earth, lack of light и др. В переводе Н. Чуковского стилистическая
характеристика воспроизведена при переводе лишь некоторых из элементов
оригинала, обладающих подобной характеристикой. Однако этого оказывается
достаточно для обеспечения стилистической эквивалентности перевода:
Ступай
к королю и скажи ему, что завтра в полдень я покрою весь мир мертвой тьмой полуночи;
я потушу солнце, и оно никогда уже больше не будет сиять; земные плоды погибнут
от недостатка света и тепла, а люди на земле, все, до последнего человека,
умрут с голода!
Благодаря
относительной самостоятельности стилистического компонента семантики слова,
стилистическая эквивалентность в переводе может достигаться совсем иными
способами выражения, чем в оригинале. Это может быть иная часть речи,
стилистическая характеристика может быть выражена специальной морфемой или в
корне слова совместно с другими компонентами значения слова:
It
cost him damn near four thousand bucks. He's got a lot of dough, now. (J.
Salinger)
Выложил
за нее чуть не четыре тысячи. Денег у него теперь куча. (Пер. Р.
Райт-Ковалевой)
И
английский текст, и его русский перевод стилистически маркированы как
принадлежащие к разговорной речи. Однако конкретные показатели этого в
оригинале и переводе не совпадают - стилистическая характеристика английского
текста выражена в словах damn, bucks, dough, а в тексте перевода она содержится
в словах «выложил», «куча», не являющихся эквивалентами указанных английских
слов.
Когда
стилистическая характеристика передается в переводе частично и нелокально,
отдельным словам оригинала, в семантике которых имеется стилистический
компонент, будут соответствовать слова ПЯ, лишенные аналогичной стилистической
окраски. Такие соответствия должны быть стилистически нейтральны, т.е. не
содержать стилистической характеристики, отличной от характеристики
переводимого слова. В противном случае оригинал и перевод будут стилистически
неэквивалентны.
Эквивалентность
коннотативного значения у соотнесенных слов в оригинале и переводе предполагает
также воспроизведение в переводе ассоциативно-образного компонента этого
значения. Семантика некоторых слов включает дополнительную информацию,
связанную с определенными ассоциациями в сознании говорящих. Для жителей многих
стран «снег»-это не просто вид атмосферных осадков, но и эталон белизны, с
которым принято сравнивать другие белые («белоснежные») предметы (волосы,
сахар, белье и т.п.). «Мел» - тоже белый, но с ним можно сравнить лишь цвет
побледневшего лица. Русское «щепка» применяется для образного описания худобы
человека, а в семантике слова «иголка», обозначающего вещь гораздо более
тонкую, нет компонента, вызывающего подобные ассоциации.
В
семантике слов с подобным компонентом значения подчеркивается какой-либо
признак, который по каким-то причинам выделяется в объекте мысли. По-русски
«баня» - это не только специальное помещение, где моются, но и очень жаркое
место, в то время как английское bath - «баня» лишено подобной характеристики.
Английское rake - «грабли» - это что-то очень тонкое (thin), а отличительной
чертой павлина (peacock) оказывается гордость. Лиса ассоциируется с хитростью,
а лев - с храбростью. Подобная особенность значения слова свидетельствует о
наличии у слова образности, закрепленной в его семантике речевой практикой.
Различные
ассоциации закрепляются в значениях некоторых слов в связи с особенностями их
употребления в устном фольклоре и литературных произведениях, широко известных
в данном языковом коллективе. Подобные ассоциации связаны с русскими именами
«Плюшкин», «Митрофанушка», «Держиморда», английскими Humpty-Dumpty, Mr. Hide,
Sir Galahad и т.д.
Благодаря
образному компоненту значения, слово производит особое воздействие на
Рецептора, его семантика воспринимается с большей готовностью, привлекает
внимание, вызывает эмоциональное отношение. Сохранение образности оригинала
может быть обязательным условием достижения эквивалентности перевода. Здесь
можно отметить три разных степени близости образных слов двух языков:
1.
Соответствующие слова в ИЯ и ПЯ могут обладать одинаковыми
ассоциативно-образными характеристиками. Так, в английском и русском языках в
значениях слов snow и «снег» выделяется признак белизны, stone и «камень»
отличаются холодностью, a day и «день» - это что-то ясное. И по-английски, и
по-русски человек бледнеет «как полотно» (as a sheet), сражается «как лев»
(like a lion), называет что-то недостижимое «зеленым виноградом» (sour grapes).
В подобных случаях при переводе достигается высшая степень эквивалентности в
передаче этого компонента семантики слова:
She
was dressed in white, with bare shoulders as white as snow.
Она
была вся в белом с обнаженными плечами, белыми как снег.
And
pride so moved within her that even her heart felt cold as stone.
И
гордость так в ней всколыхнулась, что даже сердце у нее стало холодным, как
камень.
Oh,
it's all getting just bright as day, now.
Ну,
теперь все становится ясно, как день.
2.
Соответствующей ассоциативно-образной характеристикой обладают разные слова, в
оригинале и переводе не являющиеся эквивалентами друг другу. Так, в английском
и русском языках имеются слова, используемые для выражения крайней худобы,
большой силы или большой глупости, но эти слова имеют разные
предметно-логические значения. Ср. thin as a rake - «худой, как щепка», strong
as a horse - «сильный, как бык», stupid as a goose - «глуп, как пробка» и тд. В
подобных случаях воспроизведение образного компонента значения достигается, как
правило, путем замены образа:
I
have never seen such an avid ostrich for wanting to gobble everything.
Я
никогда еще не видал такой жадной акулы - все готов проглотить.
3.
Признак, выделяемый в образном компоненте слова в оригинале, не выделяется в
словах ПЯ. Нередко бывает, что в ПЯ вообще нет образа на такой основе, на
которой он создан в ИЯ. В таких случаях воспроизведение этой части значения
слова возможно лишь частично, на более низком уровне эквивалентности:
Want,
colder than Charity, shivering at the street corners. Нужда, промерзшая до
мозга костей, дрожала на перекрестках улиц.
Иногда
воспроизведение данного компонента значения оказывается невозможным, и в
переводе образ утрачивается:
'Cat'.
With that simple word Jean closed the scene.
По-английски
cat употребляется для характеристики злой или сварливой женщины. Русское слово
«кошка» не имеет подобного компонента значения, и в переводе придется
отказаться от образа:
-
Злючка, - отпарировала Джин, и это простое слово положило конец сцене.
Особое
место в отношениях между единицами оригинала и перевода в пятом типе
эквивалентности занимает внутри-лингвистическое значение слова, обусловленное
его положением в языковой системе. Любое слово находится в сложных и
многообразных семантических отношениях с другими словами данного языка, и эти
связи отражаются в его семантике. Так, русское слово «стол» семантически
связано с другими общими и конкретными наименованиями предметов мебели:
«мебель, обстановка, стул, кресло и пр.». Другой тип связи обнаруживается между
этим словом и другими словами, которые могут сочетаться с этим словом в речи:
«деревянный, круглый, стоять, накрывать и пр.». Третий тип семантической связи
выявляет общие элементы смысла у слова «стол» с такими словами, как «столовая,
столоваться, застольный и пр.», которые объединяет общность корневой морфемы.
Лингвистически обусловлена и связь между отдельными значениями многозначного
слова. По-русски между значениями слов «совет» и «доска» вряд ли можно
обнаружить какую-либо общность, а в английском языке они соотносятся как
значения одного и того же слова board.
Характер
воспроизведения внутрилингвистического значения в переводе отличается от
передачи денотативных и кон-нотативных значений, описанных выше. Прежде всего в
большинстве случаев эквивалентность слов оригинала и перевода не зависит от
того, сохранено ли внутрилингвистическое значение переводимых слов. Это
значение, «навязываемое» слову системой языка, содержит информацию, передача
которой обычно не входит в намерения Источника и на которую коммуниканты не
обращают внимания, считая ее элементом оформления мысли, а не самой мыслью.
Необходимость воспроизвести компоненты внутрилингвистического значения слова в
переводе возникает лишь тогда, когда это значение выступает в оригинале на
первый план, когда к нему привлекается особое внимание и тем самым его
компоненты становятся коммуникативно важными, доминантными элементами
содержания. В этом случае передача таких значений становится обязательным
условием достижения эквивалентности.
Одним
из компонентов внутрилингвистического значения слова является отражение в
семантике слова значений отдельных морфем, составляющих это слово. Слово может
представлять собой сложное образование, составленное путем слияния нескольких
значимых частей (морфем). Значение слова в целом редко сводится к значениям его
морфем. Как правило, определенное сочетание морфем приобретает особое значение,
выступая в качестве единого целого. Значение слов типа «пароход», «самолет»,
«писатель», «путник», woodman, machine-gun, aircraft, beatnik и тд. не сводится
к сумме значений составляющих их частей. Однако эти значения всегда
присутствуют в семантике слова в целом и при желании могут быть выдвинуты на
первый план.
Поскольку
морфемный (словообразовательный) компонент семантики слова оказывается в
большинстве случаев коммуникативно нерелевантным, эквивалентность между словами
оригинала и перевода может быть установлена независимо от их морфемного
состава:
In
it would be a priceless old chestnut-wood wardrobe and a four-poster bed of an
excellent period.
В
ней находились бесценный старинный ореховый гардероб и кровать с балдахином
весьма почтенного возраста.
Отношения
эквивалентности в одинаковой степени устанавливаются здесь как между словами
одного морфемного строения (bed - кровать, priceless - бесценный), так и между
структурно различными единицами (old - старинный, wardrobe - гардероб,
four-poster - с балдахином, chestnut-wood - ореховый).
Однако
морфемная структура слова может играть смысловую роль в оригинале и составлять
часть содержания, которое необходимо воспроизвести в переводе. Эквивалентное
воспроизведение этого элемента значения будет возможно лишь при совпадении
строения соответствующих слов в ИЯ и ПЯ:
Не
looked surprisingly young to Eric, who had always assumed that the nation's
elders were really old.
Он
выглядел очень молодо к большому удивлению Эрика, который всегда считал, что
старейшины страны и на самом деле были стариками.
Достижение
эквивалентности обеспечивается здесь благодаря тому, что английское elder и
русское «старейшина» имеют в своей структуре равнозначные корневые морфемы: old
(eld) - «стар».
Когда
игра слов, основанная на значении входящих в слово морфем, составляет главное
содержание высказывания, для достижения эквивалентности при переводе она
воспроизводится путем обыгрывания морфемного состава иных единиц в ПЯ. Это
связано с потерями в воспроизведении других элементов смысла, так что
эквивалентность обеспечивается лишь в отношении наиболее важной части содержания
оригинала:
By-and-by,
he said: "No sweethearts I b'lieve?" "Sweetmeats did you say,
Mr. Barkis?" (Ch. Dickens)
В
этом отрывке возчик Баркис осведомляется у маленького Дэви, нет ли
возлюбленного у служанки Пеготти, но мальчик слово sweetheart воспринимает как
sweetmeat - «конфета». Весь ответ мальчика имеет смысл лишь благодаря
совпадению морфем в английских словах sweetheart и sweetmeat. Эту общность
можно передать в переводе, лишь отказавшись от использования прямых
соответствий, так как в структуре русских слов «возлюбленный» и «конфета» нет
ничего общего. При этом в переводе могут совпадать не корневые, а аффиксальные
морфемы, например:
-
А нет ли у нее дружочка? - Пирожочка, мистер Баркис?
Другой
способ передачи словообразовательного значения слова оригинала заключается в
воспроизведении значений составляющих морфем в виде отдельных слов в переводе.
Это дает возможность передать необходимую информацию, которая отсутствует в
прямом соответствии английскому слову. В романе Дж. Голсуорси «Белая обезьяна»
Майкл Монт разговаривает с человеком, которого он хочет устроить на работу к
себе в издательство:
"Do
you know anything about books?" "Yes, sir, I'm a good
bookkeeper." "Holy Moses! Our job is getting rid of them. My firm are
publishers." (J. Galsworthy)
Обычное
соответствие слову bookkeeper - «счетовод» не содержит в себе морфемы со
значением «книга», и поэтому использование такого соответствия в переводе
сделает бессмысленным ответ Майкла. Наибольшая степень эквивалентности может
быть достигнута переводом каждой части английского слова в отдельности:
-
Вы что-нибудь смыслите в книгах? - Да, сэр, я умею вести конторские книги. - Ах
ты, боже мой! Да у нас надо не вести книги, а избавляться от них. Ведь у нас
издательство. (Пер. Р. Райт-Ковалевой)
Как
видно из приведенных примеров, передача этого компонента значения слова часто
связана с определенными потерями.
Аналогичные
ограничения существуют и при передаче в переводе связи между отдельными
значениями многозначного слова. Обычно слово употребляется в оригинале лишь в
одном из своих значений. После того как Рецептор выбрал из значений, которыми
обладает слово, то, которое воспроизведено Источником в данном случае, наличие
у слова иных значений становится нерелевантным. В переводе предложения The Board
decided to expel him-«Совет решил его исключить» на степень эквивалентности
слов Board и «Совет» не влияет существование у этих слов иных значений, не
эквивалентных друг другу.
Задача
воспроизведения многозначности слова оригинала возникает лищь тогда, когда эта
многозначность используется Источником для передачи какой-то дополнительной
ин4юрма-ции:
Не
says he'll teach you to take the boards and make a raft of them; but seeing
that you know how to do this pretty well already, the offer...seems a superfluous
one on his part. (J.K. Jerome)
Он
кричит, что покажет вам, как брать без спроса доски и делать из них плот, но
поскольку вы и так прекрасно знаете, как это делать, это предложение кажется
вам излишним.
Слова
в оригинале принадлежат владельцу досок, грозящему проучить человека, взявшего
эти доски без спроса. Глаголы to teach и «показывать» использованы одновременно
в прямом и переносном смысле. Эквивалентность в переводе обеспечивается
благодаря существованию подобных значений как у английского, так и у русского
слова. При этом условии указание на многозначность слова воспроизводится с
достаточной полнотой.
But
their united sagacity could make nothing of it, and they went to bed -
metaphorically - in the dark. (Ch. Dickens)
Но
даже их объединенная проницательность не смогла помочь им в этом разобраться, и
они легли спать, - фигурально говоря, - в потемках. (Пер. А. Кривцовой и Е.
Ланна)
Указание,
что слово dark употреблено здесь в переносном смысле (metaphorically), может
быть воспроизведено в переводе, если соответствующее русское слово обладает как
прямым, так и переносным смыслом.
If
our cannon balls were all as hot as your head, and we had enough of them, we
should conquer the earth, no doubt. (B. Shaw)
Кабы
наши пушечные ядра все были такие же горячие, как твоя голова, да кабы у нас их
было вдоволь, мы, без сомнения, завоевали бы весь мир. (Пер. О. Холмской)
Существование
у русского слова «горячий» переносного значения позволяет передать оба значения
английского hot, реализуемые в сочетаниях hot balls и hot head.
Значительно
меньшая степень эквивалентности достигается в тех случаях, когда
соответствующее слово в ПЯ не обладает необходимой многозначностью. При этом
приходится либо отказаться от воспроизведения этого компонента, либо
воспроизводить его в семантике иного слова, т.е. за счет менее точной передачи
других компонентов содержания оригинала. Для переводов художественных
произведений характерно стремление добиваться возможно большей эквивалентности
последним из упомянутых способов:
Не ... said he had come for me, and
informed me that he was a page. "Go 'long," I said, "you ain't
more than a paragraph." '(M. Twain)
Русское
слово «паж» не имеет значений (или омонима), связанных с названием какой-либо
части книги. Поэтому единственный способ передать игру слов оригинала
заключается в использовании в переводе иного слова, которое можно было бы
отнести и к мальчику-пажу, и к части книги. Вот как разрешил эту задачу
переводчик Н. Чуковский:
Он
сказал, что послан за мною и что он глава пажей. - Какая ты глава, ты одна
строчка! - сказал я ему.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://lib.sportedu.ru http://inguistic.ru