Тема деревни в русской прозе 90-х годов
(По рассказам Бориса Екимова)
СОДЕРЖАНИЕ:
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.
ВВЕДЕНИЕ (О жанре деревенской прозы в наши дни).
ЕКИМОВА “НЕ ЛЮБЯТ” КРИТИКИ (Критические заметки о творчестве Бориса Екимова).
НАЧАЛО ТВОРЧЕСКОГО ПУТИ ЕКИМОВА В 70-Е ГОДЫ.
РАСЦВЕТ ПИСАТЕЛЬСКОГО МАСТЕРСТВА ЕКИМОВА В 80-Е ГОДЫ.
НОВЫЕ ТЕМЫ И ПРОБЛЕМЫ В ТВОРЧЕСТВЕ ЕКИМОВА В 90-Е ГОДЫ.
НАЧАЛО ТВОРЧЕСКОГО КРИЗИСА ИЛИ ПРОДОЛЖЕНИЕ ПУТИ (повесть “Наш старый дом”).
ДЕРЕВНЯ В ИЗОБРАЖЕНИИ ЕКИМОВА (“Края эти забыты не Богом, не природой, а властями высокими”…).
ДЕРЕВЕНСКИЕ. ЕСТЬ В НИХ ОСОБАЯ СИЛА (о героях рассказов Бориса Екимова).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ…
Работа над “курсовой” была трудной, если не сказать, что тяжёлой. Отсутствие какого- либо критического материала сделало своё “не доброе” дело. По- этому я позволю себе в этой работе (точнее попытке) ряд замечаний - возможно, нестройных, сбивчивых и могущих озадачить вас своею бессвязностью. Однако количество времени, отпущенное мне на то, чтобы собраться с мыслями и сама моя профессия защитят меня, надеюсь, хотя бы отчасти от упреков в хаотичности. Ибо как однажды сказал известный Иосиф Бродский: “Человек моей профессии редко претендует на систематичность мышления; в худшем случае он претендует на систему. Но это у него, как правило, заемное: от среды, от общественного устройства, от занятий философией в нежном возрасте. Ничто не убеждает художника в случайности средств, которыми он пользуется для достижения той или иной - пусть даже и постоянной - цели, нежели самый творческий процесс, процесс сочинительства. Стихи, по слову Ахматовой, действительно растут из сора; корни прозы - не более благородны.”
Итак, в путь…
ВВЕДЕНИЕ
(о жанре деревенской прозы в наши дни)
В современной русской литературе жанр деревенской прозы заметно отличается от всех остальных жанров. В чем же причина такого отличия? Об этом можно говорить исключительно долго, но все равно не прийти к окончательному выводу. Это происходит потому, что рамки этого жанра могут и не умещаться в пределах описания сельской жизни. Под этот жанр могут подходить и произведения, описывающие взаимоотношения людей города и деревни, и даже произведения, в которых главный герой совсем не сельчанин, но по духу и идее, эти произведения являются не чем иным, как деревенской прозой.
В зарубежной литературе очень мало произведений подобного типа. Значительно больше их в нашей стране. Такая ситуация объясняется не только особенностями формирования государств, регионов, их национальной и экономической спецификой, но и характером, “портретом” каждого народа, населяющего данную местность. В странах Западной Европы, крестьянство играло незначительную роль, а вся народная жизнь кипела в городах. В России издревле крестьянство занимало самую главную роль в истории. Не по силе власти (наоборот - крестьяне были самыми бесправными), а по духу - крестьянство было и, наверное, по сей день остается движущей силой российской истории. Именно из темных, невежественных крестьян вышли и Стенька Разин, и Емельян Пугачев, и Иван Болотников, именно из-за крестьян, точнее из-за крепостного права, происходила та жестокая борьба, жертвами которой стали и цари, и поэты, и часть выдающейся русской интеллигенции XIX века. Благодаря этому произведения, освещающие данную тему занимают особое место в современной литературе.
Современная деревенская проза играет в наши дни большую роль в литературном процессе. Этот жанр в наши дни по праву занимает одно из ведущих мест по читаемости и популярности. Современного читателя волнуют проблемы, которые поднимаются в романах и рассказах такого жанра. Это вопросы нравственности, любви к природе, хорошего, доброго отношения к людям и другие проблемы, столь актуальные в наши дни. Среди писателей современности, писавших или пишущих в жанре деревенской прозы, ведущее место занимают такие писатели, как Виктор Астафьев (“Царь-рыба”, “Пастух и пастушка”), Валентин Распутин (“Живи и помни”, “Прощание с Матерой”), Василий Шукшин (“Сельские жители”, “Любавины”, “Я пришел дать вам волю”) Борис Екимов, творчеству которого данная курсовая работа посвящена и многие многие другие. Несомненно классиком современной русской деревенской прозы является Василий Шукшин.
Исследование русского национального характера, складывавшегося на протяжении столетий и изменений в нем, связанных с бурными переменами ХХ века, составляет сильную сторону творчества не только Шукшина, но и других писателей, в частности Бориса Екимова.
ЕКИМОВА “НЕ ЛЮБЯТ” КРИТИКИ
(критические заметки о творчестве Бориса Екимова)
Творчество Екимова (как, впрочем, и других современных писателей) практически не удостоено вниманием современных литературных критиков, хотя он широко публикует свои произведения в таких популярных журналах как “Новый мир”, “Нева”, “Дружба народов”. Его рассказы появляются на страницах газет. Однако из того очень скудного критического материала, что мне удалось найти по творчеству Бориса Екимова мне показался интересным взгляд современного литературного критика Андрея Немзера. Его критические заметки были напечатаны в журнале “Дружба народов” во втором номере за 1997 год. Позиция критика неоднозначна и порой субъективна, мне кажется, что она просто однобока и рассматривает творчество Екимова с одной стороны на примере всего лишь двух рассказов: “Возле стылой воды”, “Чикомасов”. Приведу несколько выдержек из этой критической статьи, помогающие всё же осветить основные достоинства пера Екимова, уведенные острым взглядом литературного критика.
“Простой и, кажется, всеми, включая жёстких идеологических антаганистов, всеми любимый Екимов не так прост.” Да, достаточно несколько екимовских фраз, чтобы почувствовать естественную и благодатную гармонию Божьего мира. “Приметный, с жёлтым кузовом “газик” районной рыбохраны катил от райцентра по замёрзшему Дону, шершавому белесому льду его. Катил и катил,
Не торопливо, но без остановок, другой уже час. (Ж-л “Новый мир” № за 199 год “Возле стылой воды”). Незачем было останавливаться. Много страшного случится в рассказе “Возле стылой воды”: рыбинспектор, которому нужно для отмазки от начальства оштрафовать хоть кого, накажет за браконьерство несчастного безумного беженца, а тот, переменив вершки на льду, направит “газик” с изрядно набравшимися в гостях инспектором и шофёром в воду, на смерть, убийство окажется прологом к возможной катастрофе в далёких горах, где в кровавой усобице погибла семья горемыки. Случится, ты ужаснёшься, а помнить- сквозь явленный воочию ад- будешь зимний покой, мерное движение, неназванную и неприметную красоту. Блеклый пейзаж, обычный холод: не было в той поездке для будущих утопленников никакой особой радости- просто жизнь. Кончилась, а ты, всё зная, по-идиотски той жизни радуешься.
В рассказах прямо присутствуют каждодневные кошмары сегодняшней России. Лучший хуторской рыбак Чикомасов (рассказ “Чикомасов”) соблазнился “пирамидальной” афёрой и заразил сыновей, родных, односельчан. Теперь, когда банки с красивыми “русскими” названиями лопнули, он, мечтавший на шальные деньги преобразить родной хутор- не для себя, для людей, должен от этих самых людей прятаться на другом береги протоки. (“Стояло жаркое лето. Месяц прошёл, тянулся другой. Чикомасов всё надеялся: может, забудут. Не забывали. Орали что ни день:-Чикома-а-ас! Чикомаси-и-на!- Чикомасов!”) В “Котёнке на крыше” отец семейства от неприглядного безденежья едва не завербовался на чеченскую войну. Беженки из Душанбе, пережившие “грабежи, убийства, слёзы, кровь”, отдают шалой попутчице, что готова свою дочь продать в Америку, едва не последние деньги- берут девочку в свою разорённую семью (“Продажа”). Горько, страшно, сердце заходится, кулаки сжимаются, а отчаяния нет.
И не в том только дело, что жена из рассказа о котёнке успевает крикнуть ( и ты кричишь вместе с ней): “Не-ет..Не поедешь! Нет!”,- а у душанбинских беженок хватило души (и денег) на выкуп. Могло выйти иначе. Екимов знает, что люди- разные. И что по-разному один и тот же человек себя может повести, знает. Никакой “народнической” сусальности в его строгой прозе нет. В Чикомаса вполне могут пальнуть, хотя он в банки никого на аркане не тянул. Бедный безумец пустил машину под лёд после неосторожного словца доброго и рассудительного бригадира Михалыча: “Погань…Топить их надо”. И он же, случайно заговорив о том, что далёкая плотина (картинка в старом журнале) может рухнуть, получил в ответ: “Всем им тогда конец… И тем, кто стрелял, и тем, кто не стрелял… И кто резал, и кто посылал их… Никто не спасётся”. Вскоре исчез узнавший “свою” плотину безумец. Теперь Михалыч слушает новости. “Слушает и боится. Вот-вот объявят. Не объявляли, слава Богу. Пока…”.
А если? Кто виноват будет? Те, кто резал? Обезумивший отец? Михалыч, обранивший слово? Те, с чьих привлекательных слов начинаются гражданские и национально-освободительные войны? И кто повинен в смерти “рыбнадзорников”? И кто будет виноват если пришлёпнут Чикомасова? Магическая власть слова, к сожалению, не выдумка. Как и желание превратить “ничто” в “нечто”, поминаемое “умственным” героем Буйды. (Мечты Чикомасова о будущей красоте хутора- язык не поворачивается назвать из “маниловскими”- странно рифмуются с опрокинувшей хуторскую жизнь “новой” и такой знакомой чичиковщиной). И умей мы противостоять этим соблазнам, может, не вгрызались бы писатели так часто в “свои внутренние проблемы”.
Есть за что ненавидеть сегодняшний мир и мстить тем, кто сделал его ненавистным. Без апологий возмездию мы не умеем. С плотоядным (и патологически легкомыслием) азартом живописует, к примеру, “справедливое воздаяние” Евгений Богданов. Это сравнение Екимова с Богдановым в данном случае нужно для того, чтобы понять образы героев рассказов Екимова. В финале его “Разборки” (ж-л “Москва” № 3-1996год) исстрадавшийся герой, бывший афганец, заливает дерьмом пирующую новую знать и улетает на верной “Яве”. “…Таким его и запомним- распятым на руле стремительно летящего мотоцикла”. Фильмец что надо- “настоящая Америка”. Как и вся повесть, чётко дублирующая образцы клятого масскульта.
В отличие от Богданова Екимов (вместе с виноватым Михалычем) страшится мести осиротевшего отца. Знает, что она безумна. Уберегает от безумия (и / то есть мести) своего осиротевшего героя Азольский. Уберегает, как помним, мечтой о чуде “второго рождения”, созвучия которой слышатся и в тоске по увезённым пасынкам (“Продажа”). Это инстинкт сохранения рода- рода человеческого. Инстинкт любви, не отделимый от приятия этого- грешного- мира, от веры. Потому, не забывая о страшном (что никогда у Екимова не становится “страшилкой”), разделяя с писателем его тревогу, печалясь о тех людях, что стали екимовскими персонажами,- помнишь мерное движение машины по льду, тёплые летние вечера, котёнка на крыше, хозяина донских омутов- сома (“лобастая голова, усы, глаза маленькие, ни дать ни взять- водяной”), осенние заботы селян, южноамериканские сериалы, которые нужны донским бабам. “Вроде всё нарочное: любовь, измены, радости, беды,- а всё переживаешь и сразу о своём думаешь. И жизнь становится как-то видней, словно со стороны. И оттого- дороже”. Вот именно. Любовь к жизни главное в рассказах Екимова. Её-то и помнишь, с нею-то и останешься. После каждого рассказа.
Сквозное чтение Екимова предполагает естественные и радостные паузы между рассказами. Обычно такие интервалы нужны для “продыха”, для хоть временного высвобождения из-под давящей власти писателя (к примеру, Фолкнера или Платонова, или- если о современниках- Дмитрия Бакина). Не то у Екимова: писатель совсем не давит, а отложив рассказ, ты словно не оставляешь. Не хочется спешить- хочется остаться в этом доме, оглядеться, обжиться.
При завидной работоспособности Екимов творит всякую свою вещь самодостаточной. При верности донскому краю, писатель не поддался типичному соблазну “йокнапатофизации”, конструирования “эпоса в рассказах”: ни сквозных героев, ни общей мифологии, ни акцентированных мотивных перекличек. Его сборники- это не “выстроенные книги”, а именно сборники самодостаточных рассказов, ритмично выходящих из-под пера прозаика, верного жанровому императиву: рассказчик не может довольствоваться одиноким шедевром.
Мне приходилось отмечать, сколь чужд нашему писательскому сословию ( важные исключения кроме Екимова- Людмила Петрушевская, Фазиль Искандер, Асар Эппель) этот самый жанровый имперетив. Оппоненты сделали вывод: “заушает” рассказы. Если на то пошло, то в отношении дискуссии согласен с М.Л. Гаспаровым: сперва появились два слова- русское и иностранное- для обозначения одного жанра, а потом пошла теоретико-идеологическая мутотень.
А если без теорий, то проблему рассказа (романа, элегии, трагикомедии и басни) не решить ни порицанием злокознённых критиков, что не туда смотрят, ни астрологическими выкладками о предпочтительности того или иного жанра в конце, начале и середине столетия, тысячелетия или эона. Никто её не решит. Кроме писателей. Таких, как Екимов, который чисто делает чистое дело, не хуже других зная о нынешних бедах, но сердцем чувствуя и каждым рассказом утверждая: конец века- это не конец света.”
НАЧАЛО ТВОРЧЕСКОГО ПУТИ ЕКИМОВА
Борис Екимов родился в Калечевском районе Волгоградской области. Всё детство и юность провёл в деревне, да и по сей день этот отрезок земли остаётся его родиной и отрадой для сердца. В течении первых десяти лет писательской деятельности Екимов опубликовал несколько десятков рассказов, и среди них вдруг резко выделился и заставил заговорить о себе один- “Холюшино подворье” Вокруг него на страницах “Литературного обозрения” даже разгорелся спор. Он засвидетельствовал, что художник избрал многообещающий путь. “Холюшино подворье нуждается в серьёзной писательской поддержке”,- так, адресуясь к Екимову, писал публицист Г. Лисичкин. Екимов не оставил без внимания издания критиков, и первое, что он сделал, откликнувшись на них,- дал новое название столь горячо обсуждавшемуся рассказу. Вместо подчёркнуто объектного- “Холюшино подворье” явилось заглавие откровенно субъективное, как вызов всем оппонентам: “Золотой хозяин”.
Одно из значений слова “золотой”- превосходный, то есть такой, лучше которого не бывает. И оказалось, что новое заглавие “Холюшино подворье” как нельзя ярче и лучше высветил цель, к которой постоянно устремлён Екимов, ради которой и ведёт он свой непростой поиск, постигая внутреннюю природу человека, помыслами и делами которого управляет не только личный интерес, но и нечто куда более жизнестойкое и жизненно необходимое. А именно: нравственная потребность в труде. “Богатырям певцы нужны под стать”,- писал критик о героях Екимова и действительно, истоки своих образов Екимов берёт ещё из тех времён, когда у земли были настоящие “золтые” хозяева. Именно они имели всё, но они это и заработали натруженными руками. Холюша- это и есть тот самый “пришелец” из прошлого, потому-то он и выделяется так сильно на фоне своих односельчан. Именно таким людям (“кулакам”) всегда была свойственна потребность в труде. Это во многом благодаря ей человек чувствует себя хозяином своего положения- именно хозяином, а не рабом и жертвой обстоятельств!- в любых, даже крайне неблагоприятных для него ситуациях.
Не сразу Борис Екимов смог выписать такой глобальный по масштабу образ. К своему Холюше Екимов шёл долго. В рассказе “Синие горы”, вошедшем в его книгу “У своих” (1976 год) он ставит рядом девятнадцатилетнего солдата Сашку и бывалого старшину Каргина- человека мастеровитого и хозяйственного. Никто так глубоко не понял, что творится в душе Гошки, тяжко переживающего внезапную гибель своих родителей, как старшина Каргин: это он помог Гошке справится с жестокой и бедой, предоставив ему возможность заниматься в свободное время любимым делом. Скуп старшина Каргин на старшина Каргин на красное слово, а вот на красное дело, нужное и полезное людям, он необычайно щедр, тем и утешил сердце Гошки. Старшина Каргин- это первые робкие шаги к образу Холюши.
А вот двадцатипятилетняя Шура из рассказа “Офицерша”, но сердце у неё не менее тяжкое, чем у Гошки, горе-человек, которому она доверилась подло обманул её и обрушилась на Шуру незавидная доля матери-одиночки. Но что помогает ей нести эту долю с гордо поднятой головой? Далеко не в последнюю очередь и её неугомонное трудолюбие: “…Шура своё дело знала: и потому работала, как играла. Хватало ей дел и после работы: и сына искупать, обстирать и огород хозяйкин полить. Уставала, конечно, но держалась- не хотела, чтобы люди подумали о ней, будто она ленива…”
Вся история “офицерши” Шуры, как преподносит её нам Екимов- это добрая притча о том, как привыкли к труду и бесстрашию перед его тяготами формируют в человеке сознание собственного достоинства, не позволяющее ему идти на компромисс с мелкими негодяями и подлецами.
Очень близок к офицерше рассказ “Весёлый блондин Володя”. В нём автор размышляет о проблемах, возникающих перед молодым человеком в пору его вступления в “большую” жизнь. Конфликт семнадцатилетнего слесаря Володи со старшим мастером Пановым показывает, как не надо работать с молодёжью если хочешь из неё что-нибудь получить путное. В рассказе мы видим противостояние Бабурина- влюблённого в своё дело человека, педагога, и Панова- высокомерного и бездушного погонялы. Володя для Екимова в этом рассказе как бы творческая лаборатория, внутри которой Екимов ставит следующие вопросы: “Кем он будет, за кем пойдёт?” В разведке рассказа Екимов сумел убедить читателя в том, что Володя не перестроиться на волну Панова, ведь на его стороне Бабурин уже научивший его утверждать своё достоинство прежде всего трудом и только трудом.
Чем ближе к “Золотому хозяину”, тем глубже постигает Екимов внутреннюю связь между укоренившийся в человеке привычкой и труду бескорыстием, душевной щедростью. Тому подтверждение рассказ “Переезд”. Тесновато живётся в городе недавнему сельчанину Степану (проблема урбанизации, конфликт города и деревни), к тому же год назад умер его отец. Вот и задумал Степан, посоветовшись с женой, вернуться в родной хутор, поддержать уже не молодую мать и бабушку. Есть ещё в Степане тяга к земле, ведь никакая тьма, кроме сметной не скроет от глаз человека ту пядь земли, что зовётся его родиной. Но это рассказ не о Степане, явно не выдержавшем испытания сельским трудом (пагубное влияние городского образа жизни), а о его матери. Жить по- хозяйски в её представлении- это успевать во всём: “Наша работы невозможная тяжелее не найдёшь”,- говорит мать Степана. Но она вовсе не жалуется. Она к работе привыкла, и иной для себя жизни не ищет и не представляет. Мать Степана- это предшественница знаменитых екимовских старух, которые не мыслят себя в отрыве от земли, деревенской “почвы”.
Вот из таких герое и “вырос” Холюша. Кто же он это герой, на долю которого выпала столь огромная известность? Что за редкостное имя и что скрыто за ним? Подлинное имя- Варфоломей Максимович Вахленцев- сам Холюша почти забыл, но хуторяне вспоминают о нём только тогда, когда возникает нужда попросить в долг. Ну, разумеется, фигурирует оно и в официальных бумагах, которыми щедро расплачивается государство за Холюшину продукцию и которые владелец их хранит в самом укромном месте, в гармошке. Этот обобщённый образ, вобравший в себя всех предыдущих героев-тружеников, отсюда и такое имя, которое выделяет его на фоне всех остальных людей. За долгие годы жизни Холюша свыкся со своим новым именем, стало оно ему родным и близким. Многое стёрлось в памяти Холюши, да и годы уже не молодые- 70 лет от роду. Но несмотря на это, воспоминания Холюши занимают особый стиль повествования. Это как бы постоянная жизнь, та, которая была в прошлом. Ведь раньше в Ванхленцевском доме жила крепкая семья: отец, мать, трое сыновей, дочь. Все в ней трудились (идеалы крестьянина-труженика Екимов всегда искал в прошлом). Холюша осколок этого прошлого, продолжал трудиться, вёл огромное хозяйство. Всякие были времена, были и такие, когда одно запрещали, другое ограничивали. Но при любых обстоятельствах никогда никто не сумел не известить Холюшу. Может, потому и терпели его, что всегда и во все времена он был первым во всём.
Вот здесь то и разгорелся между критиками настоящий спор. Одни говорили так: “тащит Холюша свой тяжеленный воз ради наживы” (советская психология, богатый, значит, “враг народа”). Другие им противостояли, этой точки мнения придерживаюсь и я. Холюша не швыряет деньги на ветер, но он и не жаден. Если Холюша и жаден до чего-то, так только до труда. У него такая жадность к труду, что всё другое просто отброшено, об удобствах жизни и мысли нет, как нет у него мысли о богатстве и безделии. Для Холюши нет и не может быть иной жизни, кроме извечного крестьянского труда. Кульминацией рассказа является желание Холюши, если и умереть, то не в городе, в новом доме, за который он вложил пять тысяч, и “ткувшись в землю почернелым лицом, выпустив из рук цигарку…”
Герои Екимова сродни Пилагеи Ф. Абрамова, Катерине В. Белова, старухе Анне из “Последнего срока” В. Распутина. Они принадлежат к тому же социально-психологическому типу, который является излюбленным объектом художественного исследования. Борис Екимов ищет в своих героях, взращённых деревней, крестьянским трудом, те нравственные качества, которые особенно велики в наше время. Тему старости и старух Екимов продолжает в рассказе “Последняя хата”. Как и Холюша баба Поля- плоть от плоти деревни. Даже больная она сама обрабатывает огород, чтобы было “своей рукою, по-хорошему”, хоть ей и пришлось потом целую неделю пластом лежать, да ползком ползать. Как и у Холюши, так и у бабы Поли есть, выражаясь высоким слогом, свою оппонент и не один, а целая семья её дочери Марии, решившей вернуться на постоянное жильё в деревню. Ни для того, чтобы трудиться, а для того, чтобы насладиться деревенской тишиной и покоем. Экспозицией к рассказу является вся прошлая жизнь бабы Поли- старый дом, могилка сына Ванечки. Затем идёт развитие действия- во время неё обостряется конфликт между старой женщиной и её дочерью (зять и дочь ещё более оттеняют нравственные основы психологии бабы Поли). Им ничего не стоит погубить и кусты смородины, которые так лелеет баба Поля, и начавшую цвести картошку.
“…Ишь какие, - думала она, - ничего не надо, всё брось, всё кинь, привыкли на Севере на своём деньгами раскидывать…”. Кульминацией рассказа стала смерть бабы Поли, вместе с ней умирает и старый дом, уклад жизни, любовь к земле. Завязки в рассказе нет, она просто не нужна. Екимову больно думать, что с этой землёй сделают Мария и её муж. Само название “Последняя хата” говорит само за себя. Последняя- в значении “окончившее старое бытиё”. Екимов показывает, что когда деревня заразиться городом, она погибнет. В рассказах Екимова особым теплом согреты люди, нашедшие в себе силы единожды встать над самими собою, над сложившейся обыденностью своего существования. Надо обратить внимание на то, что с самого начала екимовская проза не отличается острой фабульностью, событийной усложнённостью. Её эстетический заряд заложен в напряжённо-психологическом сюжете, центром которого обычно является нравственный конфликт, столкновение родных, зачастую диаметрально противоположных морально-этических норм, жизненных позиций. Эти противоположные жизненные позиции- это чаще всего позиции истинно городского писателя и коренного деревенского, который вырос на земле и прочувствовал её до самых глубин своей собственно души. Естественно, чаще всего это старики, поэтому Екимов и обращается та к часто к теме старости на протяжении всего своего творчества.
Бытует мнение, что не всё написанное Екимовым равноценно, что на ряду с яркими полнокровными рассказами есть бледные, явно неудачные. Я считаю, что это вполне нормальное явления для творческого человека и количество так называемых неудач не должно смущать. Борис Екимов честно стремиться разобраться в нашей нелёгкой действительности. Тут неизбежны утраты и издержки. Отличительные черты Екимова, писать то, что рядом, под рукой- сейчас, сегодня. Если и нет в его прозе возвышенных интонаций, развёрнутых пейзажных описаний, многословного холюшеского пассажа, нет особо занимательных сюжетных построений, к которым нынче так привык искушённый читатель, композиционных ухищрений. Если письмо его сдержано, порой скупо, лаконично, то уж, что точно берёт за душу, так это достоверность изображаемого и совестливое отношение автора к правде жизни как бы она не была неприглядна и горька. Старая мысль о том, что правда жизни и правда литературы не одно и то же, творчество Екимова как бы подвергается сомнению. Ему ближе мысль Л. Н. Толстого: “Художник, только потому и художник, что он видит предметы не так, как он хочет их видеть, а так как они есть”.
Конечно, Екимову как и всякому единожды взявшемуся за перо, хотелось бы населить свои книги только хорошими людьми. Однако хочет он того или нет- ему приходиться быть летописцем своего времени и своего клочка земли. Время, как впрочем, и родину не выбирают. Екимов описывает все недостатки нашего времени, а для каждого периода эти недостатки свои.
РАСЦВЕТ ПИСАТЕЛЬСКОГО МАСТЕРСТВА ЕКИМОВА В 80-ЫЕ ГОДЫ
Проза Екимова 80-ых годов пронизана тревогой за судьбу человека, за его нравственное начало, за его будущее. Ведь прямо на наших глазах рушилась вековечная людская традиция- преемственность забот, обязанность перед землёй, семьёй, домом, будущем. Рушится их непрерывность- и это, пожалуй, самое большое зло. Отсюда, возможно, и некоторая полярность екимовского мировосприятия, деление на доброе и злое начало. Скорее всего это от убеждённости, что необходимо сохранить, сберечь доброту от всякой грязи, потому что на ней по-прежнему держится земля. Трудны, тяжелы, порой даже тяжкие будни екимовских крестьян, но что поделаешь- изначальна такова была жизнь. Лучшие екимовские герои помнят, что он ни чем не лучше и не хуже своих предшественников и что не гоже отмахиваться о заветов предков: непокладая рук трудиться во имя завтрашнего дня (это очень схоже с героями раннего В. Распутина: Анна, Иван Егоров и другие).
У лучших героев Екимова и радость и горе в труде (эта особенность прослеживается на протяжении всего творчества писателя) Отними у них право трудиться- они и людьми-то перестанут себя чувствовать. Таковы и тракторист Тарасов из одноимённого рассказа и Николай Скуридин (“Путёвка на юг”, “Челядинский зять”) и Наталья (“На ферме казачьей”) и многие многие другие. Набирается вполне солидный ряд, но героев, органически связанных с землёй не так уж и много. Да к тому же все они в основном преклонного возраста. Где же последующие поколения? Чем они заняты? Ответы на эти и многие другие вопросы писатель ищет чуть ли не в каждом своём рассказе.
Ещё одна линия в творчестве Екимова в 80-ых годах- это линия исследования, она. Кстати, сохраняется и в рассказах 90-ых годов. Писатель хочет понять, почему деревня пришла к такому развалу, что этому способствовало. И чаще всего ответ на эти вопросы он находит в так называемых “сталинских” временах, в периоде раскулачивания зажиточных крестьян, которые добро своё заработали, трудясь как каторжные. Например, эта тема прослеживается в рассказе “На ферме казачьей”. Автор описывает нам ситуацию, когда в деревне царит форменное самоуправство. Коровы все отняты у дворов и теперь принадлежат государству, а доярки, которые всю жизнь проработали на “дядю”, даже не имеют права взять баночку молока домой для детей, для внуков. Это уже “воровство”. Главная героиня рассказа Наталья с болью в сердце вспоминает о том, как в сталинские времена посадили её мать только за то, что она взяла мешочек зерна и спрятала его на груди, чтобы накормить детей. И Наталья боится, что самоуправство вернётся, она боится повторить судьбу матери.
Всё написанное Борисом Екимовым о деревенских жителях естественно складывается в одну большую непрерывную книгу с конкретным временем и местом действия- хуторами. Это нужно в определённой степени для элементарной ясности, для цельности читательского восприятия, да и все герои, населяющие книги Екимова связаны между собой родственными, добрососедскими и прочими узами.
Переходя из рассказа в рассказ, уступая место друг другу на переднем плане повествования они образуют своеобразную общность- мир Бориса Екимова. Он, этот мир, этот хутор, уже обрёл в читательском сознании довольно устойчивые черты. Здесь, в своём хуторе, Екимову удалось выявить и поведать о многих “больных точках” нашей жизни. Екимов отвечает на все вопросы не покидая хутора. Новизна прозы Екимова в конкретных приметах времени, то есть в тех потерях и обретениях, которыми характерны именно наши дни. Он по возможности укрепляет эти приметы останавливает на них внимание, стараясь при этом не исказить живой действительности.
Вообще рассказы Екимова при всей видимой их простоты требуют от читателя большого умственного и душевного напряжения. Бессмысленно искать в них готовые ответы на интересующие вопросы. Лучше из даже не возможно пересказать, настолько они многоплановы, неоднозначны. Возьмём учительницу Марусю. Приехав из города героиня обнаружила, что дед Путей, который подрядился на лето попасти скотину, ушёл- это вроде бы основная сюжетная линия. Мария всё время допытывается у мужа, от чего ушёл дед Путей, близкий ей человек, сосед её деда и бабки, к которым она часто наведывалась, пока они были живы. Не менее важно в рассказе то обстоятельство, что Мария закончила педучилище, учится заочно в институте, но школу в хуторе закрыли и работать ей негде. Она так соскучилась по школе, по урокам, по ребятам. Она так завидовала институтским своим подругам, их рассказам. Их жалобы ей казались смешными. Все мелочи: детские шалости, придирки начальства- это мелочи, если есть главное- работа, школа. Вся эта неустроенность- это как бы вторая линия рассказа. Есть в рассказе тётка Таиса немножко жадная, немножко ненасытная, но она не может забыть, как работали раньше. Она требует от близких людей не сниматься с места, заработать по больше денег, чтобы обеспечить свою будущую жизнь. По-своему, она права, у неё тоже есть своя правда, взращённая на тяготах прошлой и беспокойной лёгкости, даже празнечности, если хотите, нынешней жизни. Стало быть, её линия в рассказе достаточна весома. А тут ещё судьба одинокого деда Путея, одинокого человека. Тут и муж Марии Костя, малость легковесный, недалёкий, но ухватистый парень. Тут и лесничий Керинский- “царь и бог”, на чьё место метит Костя- это собственно и является драматическим центром рассказа, тем, соприкосновение с которым выявляет нравственную суть каждого из героев. Но и этим всем рассказ не исчерпывается. Каждый из этих людей живёт и действует в силу своего характера, взглядов, совести, памяти- словом все они живые люди со своими достоинствами и недостатками., и всяк из них, разумеется, волен распоряжаться своей судьбой. Но есть земля… впрочем, лучше прислушаться к правильной интонации писателя.
“…Внизу осенние воды реки, шершавые от тугого ветра и слепящие глаза солнечной чешуёй. А там, за Доном, ещё зелёное займище с жёлтой осенней проседью, поляны, белый песчаный берег, а позади и вокруг- вдаль и вдаль уходящая холмлённая земля и небо. Немереная даль, пронзить которую не в силах глаз человеческий, но лишь душе…”, а людей раз-два и обчёлся- и выходит, что решить кто прав- тот кто уезжает, или тот, кто остаётся на этой земле- занятие почти праздное. Несогласие между героями не более чем столкновение характеров, взглядов и потребностей во имя элементарных жизненных удобств. Истинный, не глубинный конфликт рассказа заключён в другом- в наличии ничем не оправданного разрыва между общей нашей жизнью, в целом благополучной (лишь бы не было войны!), и жизнью запущенного, покинутого екимовского хутора, в котором нет никаких условия для нормальной жизни.
Мотив этот ошеломляюще пронзителен в другом рассказе “Солонич”. Неистовый труженик и хозяин поставлен перед неразрешимым обстоятельством дочь его, школьница, хочет учиться дальше, у неё намерения серьёзные: “педагогический институт или педучилище, на худой конец. Однако, учителя математики, считай, весь год не было. Вот и поставили в дневниках вместо отметок лишь чёрточки. Одна учительница уехала, а другая вовсе убежала. Вот им и не вывели…” А дочь мучается, ревёт, она не виновата, что учителя убегают из хутора. Что делать- Солонич не ведает. А правда в том, что учителя хутору не нужны, а нужны доярки. Вот она горькая правда хуторского уклада жизни. Писателем в данном рассказе затронута проблема первостепенной важности, и думаю, что какой-либо комментарий здесь излишен. И Солоныч решает бросить хутор и уехать в район. Зашедшему управляющему Чепурину кажется, что случилось что-то странное, необычное. “Ведь только оно могло Солонича, самого Солонича, не кого-нибудь, а Солонича с хутора поднять”. Хочется воскликнуть: куда уж ещё необычнее, страшнее! Самые надёжные, самые крепкие, самые лучшие люди не по своей воле покидают всё нажитое, обжитое, привычное, покидают родную, отцовскую, дедовскую землю- и уходят в неизвестность. Ими управляет не выгода или нужда, не забота у куске хлеба. Герои Екимова, о которых здесь идёт речь обеспечены хорошо, если не сказать, что очень хорошо. И не от трудностей бегут эти люди, напротив, ни кто из них не желает расставаться с родными местами. Их забота всецело о завтрашнем дне своих детей. Стало быть, неустроенность жизни заставляет людей делать выбор помимо своей воли.
“Солонич”- жёстко, беспощадно написанный рассказ, вселяющий в душу смятения и тревогу за будущее, перерастает в рассказе 1996 года “Фетисыч”. Фетисыч- это прозвище девятилетнего мальчика., но как он рассудителен. “Фетисычем его звали за стариковскую разговорчивость, за рассудительность, которая приходилась то кстати, а то и совсем наоборот”. Это маленький мужчина, это маленький Солонич. У Фетисыча тоже проблема, как и у дочери Солонича- ему негде учиться. Вернеее, школа-то есть, но умирает учительница. И что же делает Фетисыч? Этот мальчик, этот “мужчина с ноготок” сам остаётся за учителя, отвергнув предложение переехать в районную школу и там учиться. Получается, что Фетисыч более сознателен, чем предавший хутор Солонич. Но некоторые исследователи отмечают, что Фетисыч- совсем не реален, это как бы мысль не самого Екимова, сливается с горькой правдой- недостатком школ и учителей на хуторе. Фетисыч- это утопия, но это и чудо. “Снег среди грёз, как прощение”. Если Солонич вызывает у учителя горькие чувства, то отраден в этом смысле рассказ “Озеро Дербень”. Он вызывает светлые оптимистические чувства. Герой его Алексей двадцатилетний кандидат наук с блестящим будущем, перед самым отъездом на стажировку за границу неожиданно отказывается и от поездки и от всей прошлой жизни и начинает работать в хуторской школе учителем. Поступок, прямо скажем, не обычный, если не сказать, из ряда вон выходящий. В данном случае ситуация обратная: новое поколение стремится к земле, а старое пытается его оторвать (родители Алексея). Алексей с детства впитал в себя все радости вольной деревенской жизни и душой сросся со всем несметным богатством щедрой родины. Дед Тимофей за 80 лет вплоть до смерти, проработавший в школе учителем открыл глаза Алексею на истинные и мнимые ценности. Дед Тимофей показан писателем непринуждённо, свободно. В нём нет старческого маразма и брюзжания, стремления поучать, наставлять, не вызывать воспоминания о жизни. Он невольно открывает внуку подлинную красоту жизни- в чём собственно и смысл её.
Образом Алексея Екимов как бы восстанавливает разорванную цепь преемственности поколений и тем отраднее это сознавать, что в рассказе нет ни одной фальшивой нотки, ни один из персонажей не кажется им выдуманным. Все они живыми, полнокровными, взяты из жизни чуткой рукой художника, а сколько сокрытой, душевной, нравственной чистоты открывает писатель каждом из них, какой лад и первородный порядок обнаруживает во всём кладе их жизни. Рассказ “Озеро Дербень” весь принизанный лёгким, нежным, добрым светом, по своей жизнеутверждающей силе является заметным достижением в творческом наследии Бориса Екимова.
Среди человеческих качеств Екимов особо выделяет совесть. Всё его товрчество ни что иное, как сегодняшний день, оцениваемый первозданным мерилом- совестью. Екимов здесь конкретен и категоричен: есть совесть или нет её- вот основа его этики, по которой человечностью человеке проверяется его отношением привычным, самым необходимым в повседневности ценностям. Сюжетная канва рассказа “Тарасов” проста. Тракторист Тарасов сдал в колхоз двух откормленных тёлочек, а спустя некоторое время обнаружил их не межколхозной ферме крайне заморенными от бескормицы, и стал тайком, по ночам, возить голодной скотине колхозную солому. Его поймали за этим занятием и готовы наказать, а что же двигало Тарасовым как не совесть.
Вообще, совестливым людям в екимовском хуторе не легко. Трудно было Холюше, Николаю Скуридину, который всю сознательную жизнь работает, содержит большую и паразитическую неустроенную семью, но ни как не дождётся ни уважения, ни понимания.
Мы стали жить лучше, и должны бы были подумать о душе. Однако, этого не случилось. Взять хотя бы те же песни, их в рассказах Екимова услышишь крайне редко. А это один из первых признаков обнищания души. Отдельно хочется рассмотреть повесть Екимова, которую он написал в переломный период своей жизни- повесть была написана в конце 1980 года и выражает собой стык десятилетий- это повесть “Пастушья звезда”. Всё переплелось в этом произведении- новое время и старое мировоззрение, новые нравы, привычки и старое понимание земли, жизни.
Главный герой повести Тимофей уже давно живёт в городе и вроде юы должен набраться новых привычек, стать городским жителем, но что то не ладится в душе Тимофея. А дело всё в том, что обладает Тимофей врожденной склонность к труду на родной земле (прообраз Холюши). Экспозицией повести служит встреча Тимофея с родным хутором, землёй. Каждую весну возвращается герой на родину. Завязка намечается во время встречи Тимофея и его будущего хозяина – чечена. Уже здесь намечается конфликт старого и нового времени (чечены главные хозяева донского хутора, у них огромные дворы, хозяйства, а колхозный сорвет у них в полном подчинении). Он боятся даже “маленького хозяина”, подростка лет пятнадцати. Столкновение “старого”- Тимофея и “нового”- Алика не проходит бесследно для последнего. Екимов всячески пытается сгладить ситуацию и показывает нам, что Алик так попадает под влияние Тимофея именно с ним рыбалит, разговаривает, доверяет мысли и тайны. Тимофей же и тянется и боится этого молодого хозяина с одной стороны Тимофей шокирован, что этот подросток в свои годы не знает детства, не учится и очень хорошо доказывает правильность своего выбора: “Э-э, - махнул рукой Алик,-поставят отметки, некогда учиться. Хозяйство. Кто будет отцу помогать?” Или фраза, которую сказал Алик в ответ Тимофею на то, что тот заметил, что его сыновья учёные. “Выучились, а ты у нас несёшь! Почему так?!” На этот вопрос не может ответить даже сам писатель. Его хутор перешёл в руки иноверцев и с этим он ничего не может поделать.
Ещё один сюжетный план в повести занимает бомж Чифир. Когда-то у него было другое имя, но он его забыл. Когда-то у него была семья- жена, дочери, но он их тоже пытается забыть. Что же нам напоминает этот образ? Это Холюша наоборот- выродившийся, запившийся. Он олицетворяет смерть всего самого лучшего в хуторе. Кульминацией повести является и гибель Чифира в огне, а вместе с ним гибнет последний лучик надежды в сердце Тимофея. Он уходит, бросает всё, он не может видеть дальнейшее угасание нравов, того, что всегда так дорого ему. Можно выделить еще одну героиню повести- это сама Пастушья Звезда. Всю жизнь самое ценное было для Тимофея- это земля родного хутора под ногами и Пастушья Звезда в небе. Эти символ всего самого лучшего, светлого, радостного в жизни Тимофея. Пока горит Пастушья Звезда, можно жить. Композиция повести постоянно образует как бы круги замыкаясь на этом символе, как на том, за что ещё можно держаться, ради чего ещё нужно жить. Конец повести Екимов на мой взгляд идеализирует, Тимофей уходит, но его догоняет Алик и просит, чтобы он продолжал с ним встречаться, несмотря ни на что. Екимов пробует показать, что этот мосточек между старым и новым не распался, что хутор будут жить. Такая концовка, с моей точки зрения, немного “притянута за уши”. Но это-то и характеризует творчество Екимова в целом- он не может оставить своего читателя в разочаровании, он обязательно найдёт хоть горстку добра и вынесет её в конце своих произведений.
НОВЫЕ ТЕМЫ И ПРОБЛЕМЫ В ТВОРЧЕСТВЕ 90-ЫХ ГОДОВ
Сначала нашего времени, десятилетия в творчестве Екимова вторгаются трагические мотивы- война в Чечне, беженцы, люди, покалеченные войной. Но несмотря на это, Екимов всё равно остаётся в стороне от основного направления деревенской прозы. Даже в творчестве последних лет исследователи отмечают тяготение писателя к сентиментализму. С одной стороны- это правда, но с другой- это действительно свидетельствует об ужесточении нравов людей последние десятилетие 20 века в том числе и литературных нравов тоже. Да, Екимов отличается от Распутина подхода к жизни (за исключением рассказа 1987 года “Похороны”). Созданную Распутиным горестную отходную, даже и прослоённую иной раз юмором естественно отнести только к трагическому, но никак не к интеллигентному роду. Екимов не безтрагичен, но вечно переменчивая жизнь не делает его плакальщиком по уходящему, не энтузиастом нового. Для него в жизни человека ничего окончательно не решается через верность, или, напротив, через порчу. Поздний период творчества Екимов исподволь наблюдает как в человеческой душе глухие страсти сталкиваются с добрыми порывами. Вера в саму возможность такого столкновения, возможность положительного душевного движения на опустелом, казалось бы, или неожиданном месте и делает Екимова в наших глазах “сентиментальным”. Примером этого может служить рассказ “У гнезда”- он просто удивителен для наших дней. Вечно переругивавшаяся семейная пара мерится и теплеет, наблюдая за гнездом горлицы. Эти большие, состарившиеся “дети” может быть в первые присмотрелись к жизни, что текла, текла вокруг, да и утекла. В 90-ые годы Екимов всё больше тяготеет к цикличности в своём творчестве. Всё чаще появляются циклы рассказов, объединённые под каким-нибудь общим названием. Например: “Скованные одной цепью” или более поздний “Отцовский двор покинул я”. Автор выдвигает определённую мысль, идею и обыгрывает её со всех сторон, находя нужное решение проблемы или просто подчёркивал, углубляя свои мысли. К примеру в цикле “Скованные одной цепью” Екимов до предела углубляет конфликт города и деревни, конфликт мировоззрений людей, выросших на разных “почвах”. Первый рассказ “Милостыня” повествует о том моменте жизни, когда в нашу страну из-за рубежа стлала поступать первая гуманитарная помощь. Главный герой Тимофей Секерин не может терпеть этого: “…Сейчас пойду и встану: подайте ради Христа. Стыдоба!”. Секерин городской житель, но с мировоззрением очень близким самому Екимову. Поэтому и приобщает его автор к деревне с помощью островка мечты-дачи “На воле было темно. Окно глядело в ту строну где дача. Город- плен. Деревенский простор- воля.” Нет там ненужных проблем и герой ищет спасение именно там. Следующий рассказ этого цикла “Дальние родственники” Марина Владимировна, героиня этого рассказа живёт в Москве, но родом она и ростовского пригорода. Женщину захлестывает городская река жизни- она думает только о наживе, материальном благополучии и лишь попав на один денёк в мир своего детства, она начинает кое-что понимать. Деревня- это как бы доброе царство (здесь жила и умерла мать, здесь все знают и уважают друг друга). Тётка Вера- это добрая старуха Екимова (прообраз бабы Поли Холюши), всю жизнь она проработала на родной земле, всё она готова сделать для племянницы, для неё это естественно (в деревни родственники- это святое). А Марина уезжает и вновь затягивает её цивилизация- стиральные машины, банки. Но счастлива ли героиня от такой жизни? Этого мы не знаем. И лишь из комнаты её постоянно доносится песня: “скованный одной цепью, скованные одной цепью…”. Да, это так! Это жители городов, связанные одной цепью- цивилизацией. И связаны одной цепью- цепью обогащения, духовное же забыто. И как последний аккорд рассказ “На кладбище”. Повествование автор ведёт от первого лица и при этом высказывает именно свои взгляды, суждения: “…Кладбища я не боюсь, там спокойно и о смерти вовсе не думается”. Автор даже здесь противопоставляет город и деревню, вернее городские и деревенские похороны. Жить можно в городе, а помирать лучше на хуторе. В городе даже в последний путь по человечески проводить не могут, везде суета, желание поскорее избавиться от “обузы”. На хуторе всё иначе. Человека провожает с плачем вся деревня. “Долина мёртвых, долина царей- поселковое кладбище”. Даже умирать надо на родной земле. Цикл 1996 года “Отцовский двор покинул я” намного больше трагичен, как будто эти пять лет жизни принесли в жизни писателя новые разочарования, потери. Писатель уже отказывается от оптимистических прогнозов. С одной стороны в рассказе “Проснётся день” Екимов вводит нас в прошлое, даёт две стороны повествования- светлую и тёмную. Светлая сторона- это сказка 70-80 годов, а тёмная горькая реальность 1997 года. “Отцовский двор покинул я”- это строчка из песни деда Пономаря. Екимов в этом рассказе в очередной раз пытается показать преемственность поколений. Дед Пономарь- внучок- это как бы две стороны одного человека, они очень похожи. Это один человек, но с одной стороны- уже поживший, а с другой стороны- наивный, мечтающий жить. Перед нами возникают проблемы нынешнего хутора: заброшенные деревни, беженцы, недостаток хлеба- это всё тёмная сторона. Светлая же сторона- это песни деда и внука, быт, двойственность образа. Конец рассказа оптимистичен- внучок видит светлый радостный сон, о своей будущей жизни.
Противопоставлением этому рассказу является второй рассказ “Похороны”. Сколько же здесь горечи, слёз, безысходности. Не даром чётко прослеживается связь с распутинским рассказом “В ту же землю”. Судьбы двух женщин аналогичны даже после смерти. Между похоронами героинь нет различий. Екимов как бы подчёркивает, что его рассказ “На кладбище” уходит в прошлое. Автор теряет веру в светлые традиции хутора и всё это объединено в одно целое. Екимов как бы противоречит самому себе- он не может предаться трагизму, но не может отойти от своего основного принципа- достоверно описывать действительность. Очень волнует Екимова в 90-ые годы и тема Чечни. Если в рассказе “Набег” мы сталкиваемся только с проблемой варварских набегов чеченов на колхозные фермы, то в рассказах “Сосед” –1995 год, “Возле стылой воды”-1996 год, “Котёнок на крыше”- 1996 год, “Продажа”-1996 год затрагиваются уже более глубокие проблемы людей, покалеченных войной, оторванных от “почвы” и выброшенных за борт жизни. “Сосед”- рассказ написанный от первого лица и скорее замешанный на личных наблюдениях автора. Сосед- это беженец, сбежавший от войны и вынужденный жить на чужой земле, на чужом хуторе. “Взгляд соседа- холодный, пустой, как перед смертью”. И параллельно этому взгляду становится взгляд маленькой девочки, дочери, которая поёт песню, о доме, о мире и баюкает при этом бездомного котёнка. Особенно поражает рассказ “Возле стылой воды”- тема беженцев, смерти- вот что главное в этом рассказе. Главный герой- бомж Сашка человек убежавший от своего горя. Он живёт в своём придуманном мире, чтобы не вспоминать прошлое. За нанесённую ему обиду Сашка мстит страшно он убивает двух человек (кульминация рассказа). Но этот поступок возвращает его в прошлое, воспоминание о гибели жены и детей. Сашка кричит по ночам, мучается. Конец рассказа остаётся открытым- главный герой пропадает и мы ничего не знаем о его судьбе. Но одно можно узнать точно он опять пытается убежать от самого себя.
Ещё одна проблема, волнующая Екимова в 90-ые годы- это зарождающееся фермерство. Это проблема затронута в рассказах “Враг народа”-1992 год, “Зять”-1995 год. В рассказе “Враг народа” Екимов пытается вновь осмыслить ту часть истории, когда начался распад русской деревни. Главный герой рассказа Гаврила Тарасов очень схож с героем В. Распутина Иваном Егоровым. Здесь та же преданность делу, колхозу, но проблемы перед героем Екимова стоят уже другие. Тарасов хочет стать фермером и сразу оказывается “врагом народа”. Люди в силу своей необразованности. Серости, не понимают героя, им кажется, что он предаёт колхоз. А ведь Гаврила и есть тот самый екимовский труженик, которого он воспевает на протяжении всего своего писательского пути. Тарасов постоянно слышит зов земли, предков- главный показатель схожести мировоззрений героя и автора. Параллельно жизни и сомнениям Тарасова проходит документ о раскулачивании его деда с тем же именем Гаврил Тарасов. Дед тоже был “врагом народа” как оказался им в наши дни его внук. Но нынешний Гаврила должен выйти победителем. Автор очень надеется на это.
Рассказ “Зять” интересен тем, что это продолжение рассказа “Челядинский зять! –1986 года. Герой этих рассказов- Костя “затюремщик”-как называет его тёща и вслед за ней вся деревня. Если в раннем рассказе мы просто узнаём, что дочь Мартиновны Раиса выходит за него замуж, то в рассказе 1995 года возникает проблема фермерства. Люди не понимают сути вещей (и это, заметьте, через три года после рассказа на эту же тему). Костя став преуспевающим фермером зарабатывает 70 миллионов рублей. Он хочет купить на эти деньги машины, пекарню, но старая Мартиновна, да и жена Раиса не верят ему. Они думают, что этот “затюремщик” заберёт деньги и убежит. И они делают всё, чтобы забрать деньги себе.
Кульминацией рассказа является то, что Костя от безвыходности решает кончить жизнь самоубийством. Развязки в рассказе нет. Мы не знаем остался ли Костя жив, да Екимову это и не надо. Идея автора была показать, что человек может исправиться, что не должен он всю жизнь прожить с навешанным ярлыком. Проблема личности (труженика) и толпы, старого и нового ярко выступают в этом рассказе.
НАЧАЛО ТВОРЧЕСКОГО КРИЗИСА ИЛИ ПРОДОЛЖЕНИЕ ПУТИ
(повесть “Наш старый дом”)
Ещё в 70-ые годы после рассказа “Переезд” критики обратили внимание на то, что тяготеет к этому. Может быть потому, что этичность как раз и состоит в признании значительности мира, существующего вне личного познания, мире объективного и более того, подспудно починяющего личный опыт каждого общим законам. Ростки этического реализма присуще многим рассказам Екимова. Эпичен сам объективный такт повествования, обстоятельность, полнота и разветвлённость художественных мотивировок и связей, эпичен взгляд писателя- преимущественно вширь с желанием воссоздать панорамную картину жизни простых людей, чьи характеры, судьбы значительны не сами по себе, а обретают силу, цельность и яркость в общем потоке жизни. Выходит, что екимовский хутор больше чем просто отдельные люди со своим имением, биографией, судьбой. Картина екимовского хутора- во многом точный слепок социального и нравственного состояния деревни на нынешнем этапе её развития.
Думаю, что к эпическому вполне можно отнести повесть 1997 года “Наш старый дом”. Автор охватывает своим взглядом вест хутор, сразу всех его жителей делает своими героями. Екимов показывает нам разные жизненные судьбы вообще, и в частности свою собственную судьбу. Композиционно повесть разбита на небольшие главы, которые посвящены абсолютно разным людям, разным судьбам. Герой приезжает не надолго в своё хутор, живёт в своём старом доме, вспоминает, что с ним было связано- детство, мать, тётку, братьев. Начало повести стоит отдельно от всех остальных глав и несёт на себе функцию экспозиции. Старый дом для Екимова- это живое существо, он как и человек тоже стонет, вздыхает, плачет…
Каждая глава- это композиционно завершённый рассказ. В главе “Начало” Екимов снова выступает против городской цивилизации. Но у писателя не остаётся былого оптимизма и на деревенскую жизнь. Везде начинает присутствовать слово “смерть”. “Они умрут вместе- мама и старый дом. Он умрёт, я уйду- дом рухнет”. Рухнет дом- рухнет и весь екимовский хутор, рухнет всё то, чему была посвящена жизнь, и Екимов очень ясно это себе представляет.
Далее герой повести начинает обзор всей своей прошлой жизни. Глава “Воскресные пирожки” посвящена извечному идеалу Екимова- женщине-труженнице. Тётя Нюра- это душа старого дома. Умерла душа и как-то одряхлел старый дом. “Без души у всякой жизни недолог срок”.
В главе “Братья” герой вспоминает о своих умерших братьях. Это две разные судьбы, но окончившиеся абсолютно одинаково- на старом поселковом кладбище. Старший брат Слава был работягой и надорвался от работы. Младший брат тоже надорвался, правда не от работы, а от пьянства.
Хутора уже нет, это просто уже разгромленные дворы. Этот факт больше всего ранит автора и его героя. В последующих главах перед нами предстают близкие соседи героя, их нелёгкие судьбы.
Главная героиня главы “Бабаня” очень похоже на тётку Нюру. Это женщина тоже всю жизнь проработала на земле, в своём хуторе. И как слабый росток оптимизма, крутится возле нё маленький правнук, внимая правду жизни из уст своей любимой бабушки.
У героини главы “Тихий двор” совершенно обратная ситуация. Это уже не молодая женщина тётя фая, вынуждена сама растить внучку (да и из той вряд ли что выйдет). Дети были, да случилась беда- дочь покончила с собой, а сын постоянно скитается по тюрьмам. Жизнь прожита зря, она угаснет в это дворе вместе со смертью Тёти Фаи.
“Тихому двору” противопоставлена глава “Шумный двор”. Но шумный он только потому, что живёт в нём горемычный пьяница Вовка. Символом его жизни является почерневший остов дома в саду. Строили, строили его, да так и не достроили. А теперь там спит Вовка и более того, что его придавит почерневший остов дома- это гнилой остов жизни Вовки (Екимова и раньше волновала тема пьянства, например в рассказе “В очередь на тот свет”).
К таким же лишним людям в хуторе относится и герой главы “Юрочка”. Юрочка ничего не делает по хозяйству, а только бегает трусцой. Это опустившийся человек и вдруг рядом с ним появляется образ чистенькой, красивой девочки Мариночки. Мариночка- это смысл жизни героя: “Моя душа, моя жизнь”. Екимов показывает нам два поколения, которые не чувствуют зов земли предков, поэтому Юрочка оказывается лишним на хуторе. Свой смысл жизни герой видит не в том. Это случайный человек на хуторе, а таких не должно быть.
Есть, конечно, в повести и отрадные исключения, как например, Алексей Иванович из главы “Человек с козою” или учительница Нюра. Но это уже выглядит как нечто исключительное и особенное.
Композиция повести образует круг- приезд и “Отъезд”. Это скорбная отходная: герой вынужден вернуться в город, где всё чужое. Городской мир- это четыре стены и окошки. Просто какие- то тюрьмы. А в хуторе умирает наш дом, а вместе с ним и сад. Герой- это последняя инстанция связующая дом с жизнью. Умрёт герой, умрёт дом, умрёт хутор.
Хутор в повести уже выглядит не жизнеспособным. Не ничего- связь поколений ослабла, а в некоторых случаях просто прервалась, ушло единение душ, которе связывало людей на хуторе. Герой как будто приехал в последний раз, и торопится поделиться хоть чем-то, что ещё осталось родного в душе.
ДЕРЕВНЯ В ИЗОБРАЖЕНИИ ЕКИМОВА
(“Края эти забыты не Богом, не природой, а властями высокими”…)
Вспомним важное замечание Немзера: “На фоне нищеты и полной разрухи деревенской жизни Екимов оставляет надежду на её будущее, верит в её социальное обновление, ибо она не лишилась в своей первоначальной сути самого главного- души человеческого тепла и природы- земли, воды, одно без другого в деревне, как мы знаем, существовать не может”.
“Окраина малого степного посёлка. Невеликие дома, просторные огороды, от них- жизнь. Долгое лето, жаркое солнце. Зимой посёлок засыпан снегом. Осенью чернеет заборами, да не хитрым строеньем. Летом вскипает цветом и зеленью, словно рай…” ( р-з “Возвращение”. Ж-л “Новый мир” № 10 1998 год).
В своём очерке “Последний рубеж” (ж-л “Новый мир” № 4 за 1995 год) Екимов
подтверждает эту мысль. Он пишет:“…На следующий день в станице Дурновской, в тамошней школе, сказал мне кто-то из учителей: “Спасибо, что приходите в наш Богом забытый край…”- “Не забытый, а обласканный,- возразил я.- Богом ли, природой, но обласканный… Вы счастливые, потому что родились и живёте в одном из самых красивых мест на земле. Поверьте, что это именно так. …Так говорил я, а теперь добавлю, что эти края забыты не Богом, не природой, а властями высокими.” Но описываемая Екимовым деревня всё-таки нищая и убогая. Об этом подробнее…
“…А как добираться? Колхоз не будет возить. Горючего нет, и вся техника поломана. Говорят, становитесь по квартирам. А квартиры в Ендовке- с ума сойти. Сдурели хозяйки. По сто тысяч требуют. Капустин как услыхал, за голову схватился. Он где такие деньги возьмёт? Тем более за троих. Опупеть можно. У него зарплата- сто тысяч не выходит. И тех с лета не дают. …И живи как хочешь!”
“…В Дубовке колхоз распускают. Районное начальство приехала, говорят, всё, забудьте про колхозную кассу, расходитесь и сами об себя думайте. Спасайтесь своими средствами…” (“Фетисыч”. Ж-л “Новый мир” № 2 1996 год)
Екимов очень живо откликается на социальные трудности в деревни, описывая их в своих рассказах, потому что все беды деревни видит именно в этом. Деревня умирает, как и “умирают” все те, кто в ней живёт. Нищета и безвыходность бытия, вот что нынче сопровождает деревенских жителей. Как следствие этого- повальное пьянство, а чем ещё заниматься?! О возрождении деревни на фоне её полной разрухи говорить не приходиться. Люди потеряли всякую надежду на работу, и на то, что их труд будет оплачен. Деревня вымирает не только сельскими клубами да школами, которые закрывают, но и людьми. А это самое страшное. Нет человека- нет деревни, нет жизни…
“Через комнаты глуховато, но слышно было, как ругается мать: - Это вы вчера рамы с медпункта пропили? Доумились? - Разведка доложила? - Доложила. Вот участковый прищемит - назад потянете. Курочат все подряд. Все на пропой, на пропой. А нам край надо бы возле кухни затишки постановить, как у кумы Таисы. В затишку - печку. Летом так расхорошо, не жарко. И курник стоит раскрытый. Шифера бы листов пять или досок, хоть горбыля. Люди во двор тянут, для дела, а ты...
- Пузырь поставь - и к тебе притянем.
- Да уж все растянули. Свинарник какой расхороший был, сколь шиферу, сколь досок. А в клубе, говорят, и полов уж нет.
- Полов... Вспомнила. Уж потолки снимают.
- Либо Рабуны? Они же кухню строить задумали. Рядом живут. Хозяева.
А у нас курник раскрытый.
- Пузырь. И все будет! - оживился Федор.
- Да если в дело, я два поставлю.
- Это уже разговор.
- Бесстыжий... Для дома, для семьи, а ты готов...
- Это не разговор, - перебил ее Федор.
- Разговор, не разговор. Засели, как баглаи. Только и глядите, где бы чего украсть и пропить. Нет чтобы на ферму прийти да женам помочь,
- корила Анна. - Бабы - в мыле, а мужики прохладничают.
- Вы задарма горбитесь - и мы пойдем рядом с вами. Коммунистический
труд? Пошли они.
- Вот и пошли... А водку кажеденно глотать... ( р-з “Фетисыч”. Ж-л “Новый мир” № 2 1996 год).
Деревня буквально разваливается на глазах: закрываются школы (вспомните героя рассказа “Фетисыч”), детские сады, магазины, больницы, клубы.
Деревня разворовывается, зачастую, местными жителями.
“…От дома Фетисыча видна была и школа. Она лежала на выезде, вначале длинной, через весь хутор, улицы, по которой стояли бывшие клуб, медпункт, детский садик, почта, баня, да магазины… За долгие годы улицу выездили, посерёдке тянулась глубокая лужа. Старый брехун Архип божился, что в разлив в эту лужу из озера карась заходит и можно его ловить. Лужа и летом не высыхала, зеленея. А уж теперь словно море была, топя заборы. Правда, заборов на главной улице почти не осталось.
Дома казённые, брошенные, заборам ли уцелеть. Всякий день на пути в школу Фетисыч наведывался в эти руины прошлого. Добро, что двери да окна в домах брошенных- настежь, а чаще- чернеют пустыми глазницами.
В бывшем медпункте, где и теперь пахло лекарствами, Фетисыч садился в высокое блестящее кресло. Оно вращалось. …Клуб ещё год назад стоял на запоре. Нынче всё раскрыто. Сцену разобрали, выдрали полы. Дед Архип ободрал дермантин с кресел и шил из него чирики… В бывшем магазине можно было залезть в большой холодильник, прикрыв дверцу- и вроде тюрьма. Там же лежал на боку тяжёлый запертый сейф. Его курочили, но так и не открыли…”
( р-з “Фетисыч”. Ж-л “Новый мир” № 2 1996 год).
Согласитесь, что от былого деревенского уклада при таком разгроме ничего не останется вообще. “Кто запустил землю? Кто развалил производство? “Плохой” народ или “хорошие” руководители? Ведь на той же земле получали самые высокие урожаи ячменя. С тем же “народом”. За погубленную человеческую жизнь судят высшей мерой. Как же надо судить за погубленный хутор?! Каждый погибший хутор, селение- это шаг отступления с родной земли. Мы давно отступаем, сдавая рубеж за рубежом. Похоронным звоном звучат имена ушедших: Зоричев, Липологовский, Липолебедевский, Вороновский, Соловьи и т.д. Края калачёвские, голубинские, филоновские, урюпинские, нехаевские- донская, русская земля.
Не провели семь ли, двадцать километров дороги… Закрыли магазин. Не захотели возить детей в школу. Пожалели копейку для фельдшера, а для учителя- литр молока. Обидели невниманием старых. “Реформировали”.“… и вот уже разошёлся хутор. Умирает земля: на Россоши, на Саранском, в Зимовниках, на Козинке- на щедром, дорогом сердцу поле- вместо пшеницы поднялся седой осот да желтее сурепка; и говорливую речку, Быстрицу ли, Панику, Ворчунку, полонит камыш, а пруд зарастает тиной и ряской. Так умирает Вихлявский ли, Помалин или милый Кузнечиков. Так постепенно умирает родина, у каждого она малая, своя, но для всех одна.Уходим. Бросаем за хутором хутор, оставляя на поругание могилы отцов и дедов. Сколько будет длиться этот марш отступления? Ведь уже вслух говорят и кричат, что не мы, а иные народы- хозяева донской степи, нашей матери. Не ведают, что говорят. А мы ведаем, что творим?!…” (Очерк “Последний рубеж” (ж-л “Новый мир” № 4 за 1995 год)).Россия сейчас переживает трудные времена. Неизвестно куда мы шли с 1917 года. Строили светлую жизнь? Мы её “построили”. Пусто… Нечем пахать, нечем сеять. Нет лемехов, нет масла, нет горючего. О запчастях для сельскохозяйственной техники говорить вообще не приходиться. Не на что купить. В прошлые годы говорили об упадке животноводства, об уничтожении свиноводства как отрасли, сейчас мы уже говорим о том, что зерноводство на ладан дышит. Нечем работать, да и некому. Люди зарплату не получают годами. И о чём говорить о каких таких стимулах к труду. Зарплаты нет. Цена на булку хлеба в два раза выше, чем в городе.
Но чем всё-таки жить, когда нет колхозной зарплаты? Обычно отвечают: усадьбой, подворьем, всем, что есть там. Держать скотины побольше, мясо продавать. Но не все это могут себе позволить. Народ уезжает с хуторов, гибнет земля.“Фельдшерица уехала, похоронена хуторская медицина. Закрыли магазин. Теперь людей лишили работы. Что будет дальше совершенно ясно: люди должны покинуть хутор. Уже начали покидать. А хутор разделит судьбу тех, горьких селений, которые когда-то были рядом. Их не счесть. А умер хутор- значит умирает земля. Никакими десантами с центральной усадьбы её не оживить. Вот они- и все хорошие люди: лётчики, юристы, рыбаки…Порою честные, старательные, только жалко на них глядеть. А на землю которая забывает шелест хлебных колосьев и снова превращается в Дикую степь, смотреть и горько и страшно…” (Очерк “Последний рубеж” (ж-л “Новый мир” № 4 за 1995 год)).Интересно сравнить как изображают деревню другие современные писатели.
Совсем немного остановлюсь на творчестве Виктора Астафьева, ибо оно диаметрально противоположно изображению деревни Борисом Екимовым. Русская деревня в изображении Астафьева предстаёт перед нами как светлый образ Родины. Из воспоминаний взрослого человека о событиях детства выпадает большинство отрицательных моментов, за исключением, быть может, самых резких. Именно поэтому астафьевская деревня так духовно чиста и красива. Этим она и отличается от деревни, изображаемой другими писателями, например Солженициным, Екимовым, у которых деревня, полная противоположность астафьевской, нищая, живущая только одним — только бы прожить, не умереть с голоду, не замёрзнуть зимой, не дать соседу получить то, что мог бы получить ты. Произведения Екимова потому и находят отклик в душах читателей, что многие также понимают и любят Родину и хотят видеть её всё такой же светлой и чистой. А вот герои Виктора Астафьева и Бориса Екимова очень похожи- они реальны, их легко нарисовать у себя в воображении. Как правило его герои противопоставлены, это как бы два лагеря, “хорошие” и “не очень хорошие”. Между ними всегда есть какой-то конфликт, который пытается разрешить писатель.
В последнее время Екимов всё чаще обращается к теме детства. Возьмём для примера
два его рассказа “Фетисыч” и “Возвращение”. Герои этих рассказов- дети. И как
это не прискорбно осознавать, лишённые детства. Нет смысла пересказывать рассказы,
их нужно читать, там более что рассказы Екимова удивительно легко читаются,
их буквально проглатываешь. Екимов подчёркивает, что из-за проблем взрослых
страдают дети, они вынуждены решать совсем не детские вопросы (например, Яков
из рассказа “Фетисыч”), стоят перед выбором взрослых вопросов, не имея никакой
поддержки от них, лишённые элементарной родительской заботы, внимания и ласки.
Избитая фраза: “Дети наше будущее”, а какое будущее вырастить без родительского
тепла? Горькая правда: дети, лишённые детства теряют доверие к людям. Однако
от полного разочарования в жизни их спасает детская непосредственность, ведь
они видят окружающий их мир совсем иначе, чем взрослые. А взрослые этот мир
разрушают (ситуация с украденными иконами в рассказе “Возвращение), вторгаются
в него без разрешения его маленьких хозяев.“Он уснул и проснулся уже ночью,
во тьме. Словно ударило его. Он видел во сне день прошедший: школа в Алешкине,
директорша Галина Федоровна, бородатый муж ее, баба Ганя. Вроде виделось доброе,
а проснулся в испуге. Они ведь ждать его будут, а он не придет. Прийти он не
мог, потому что нельзя было оставить свою школу. Тогда там все кончится, рухнет.
Не будет уроков, повесят замок, цветы померзнут. А через неделю - это Яков знал
точно - школу разгромят. Сначала вынут стекла. Говорят, они дорогие. Потом снимут
двери, окна выдерут. И пойдут курочить. Первое время - по ночам, таясь. А потом
среди бела дня, наперегонки, кто быстрее успеет. К Новому году от школы останется
лишь пустая коробка с черными проемами. Так растаскивали клуб, детский садик,
медпункт. Так будет и со школой. Без него все пойдет прахом. Ни Марина Капустина,
ни братья ее, ни тем более Кроха без Якова ничего не смогут. Лишь он знает,
как тетради проверять, ставить отметки. Его Мария Петровна учила. То, что прежде
было гордостью мальчика, стало вдруг горем. Потому что нельзя было уйти в Алешкин,
к Галине Федоровне. И от бессилья что-либо изменить Яков заплакал. Он плакал
редко.
"Бычок упористый..."
- говорила мать. А теперь хлынули слезы, и казалось, не будет им конца. Горячие, волна за волной, они накатывались из груди. И мальчик плакал и плакал, пока не уснул…”. (“Фетисыч”).
Рассказ “Возвращение” написан, пожалуй, ещё на одну тему, кроме темы детства- это тема преемственности поколений. Баба Надёжа и маленькая девочка, объединенные одним общим горем, становятся как никогда ещё ближе друг к другу. Екимов оставляет надежду, что прошлое не умрёт вместе с бабой Надёжой, его будет бережно и трепетно хранить девочка, впитавшая в себя исконные корни предыдущих поколений.
Герои рассказов Екимова психологичны, они не предсказуемы, и что самое главное они реальны, не “высосанные из пальца”, они сильные и слабые, добрые и не очень, молодые и старые, есть в них особая сила…
ДЕРЕВЕНСКИЕ. ЕСТЬ В НИХ ОСОБАЯ СИЛА
(о героях рассказов Бориса Екимова)
Где берёт материал для своих произведений писатель? Везде, там, где живут люди. Какой это материал, какие герои? Тот материал, и те герои, которые редко раньше попадали в сферу искусства. И понадобилось, чтобы явился из глубин народных крупный талант, чтобы с любовью и уважением рассказал о своих земляках простую, строгую правду. А правда эта стала фактом искусства, вызвала любовь и уважение к самому автору. Герой Екимова, как когда-то и Шукшина, оказался не только незнакомым, а отчасти непонятным. Любители “дистиллированной” прозы требовали “красивого героя”, требовали, чтобы писатель выдумывал, чтобы не дай бог не растревожить собственную душу. Полярность мнений, резкость оценок возникали, как не странно, именно потому, что герой не выдуман. А когда герой представляет собой реального человека, он не может быть только нравственным или только безнравственным. А когда герой выдуман в угоду кому-то, вот здесь полная безнравственность. Не отсюда ли, от непонимания творческой позиции Екимова критиками, идут творческие ошибки восприятия его героев. Ведь в его героях поражают непосредственность действия, логическая непредсказуемость поступка. Однажды Василий Макарович Шукшин признался: “Мне интереснее всего исследовать характер человека-недогматика, человека, не посаженного на науку поведения. Такой человек импульсивен, поддается порывам, а следовательно, крайне естественен. Но у него всегда разумная душа”. Герои Бориса Екимова именно такие, действительно импульсивны и крайне естественны. И поступают так они в силу внутренних нравственных понятий, может ими самими еще не осознанных. У них обостренная реакция на унижение человека человеком. Эта реакция приобретает самые различные формы. Ведет иногда к самым неожиданным результатам. Вспомните рассказ “Возле стылой воды”.
Нет Екимов не идеализирует своих странных, иногда непутевых героев. Идеализация вообще противоречит искусству писателя. Но в каждом из них он находит то, что близко ему самому.
Сюжетные ситуации рассказов Екимова остроперепетийны. В ходе их развития одни положения могут драматизироваться, а в драматических обнаруживается нечто трагическое. При укрупненном изображении необычных, исключительных обстоятельств, ситуация предполагает их возможный взрыв, катастрофу, которые разразившись, ломают привычный ход жизни героев. Чаще всего поступки героев определяют сильнейшее стремление к счастью, к утверждению справедливости.
Земное притяжение и влечение к земле - сильнейшее чувство земледельца. Родившееся вместе с человеком, образное представление о величии и мощи земли, источнике жизни, хранители времени и ушедших с ним поколений в искусстве. Земля - поэтически многозначительный образ в искусстве Екимова : дом родной, пашня, степь, Родина, мать - сыра земля ... Народно - образные ассоциации и восприятия создают цельную систему понятий национальных, исторических и философских : о бесконечности жизни и уходящей в прошлое цели поколений, о Родине, о духовных связях. Всеобъемлющий образ земли - Родины становятся центром тяготения всего содержания творчества Екимова : основных коллизий, художественных концепций, нравственно - эстетических идеалов и поэтики. Обогащение и обновление, даже усложнение исконных понятий о земле, доме в творчестве Екимова вполне закономерно. Его мировосприятие, жизненный опыт, обостренное чувство родины, художническая проникновенность, рожденные в новую эпоху жизни народа, обусловили такую своеобразную прозу.
В рассказах, написанных в последние годы, все чаще звучит страстный, искренний авторский голос, обращенный прямо к читателю. Екимов заговорил о самом главном, наболевшем, обнажая свою художническую позицию. Он словно почувствовал, что его герои не все могут высказать, а сказать обязательно надо. Все больше появляется “внезапных”, “навыдуманных” рассказов от самого себя Бориса Екимова. Такое открытое движение к “неслыханной простоте”, своеобразной обнаженности - в традициях русской литературы. Тут собственно уже не искусство, выход за его пределы, когда душа кричит о своей боли. Теперь рассказы - сплошное авторское слово. Интервью - обнаженное откровение. И везде вопросы, вопросы, вопросы. Самые главные о смысле жизни.
Искусство должно учить добру. Екимов в способности чистого человеческого сердца к добру видит самое дорогое богатство. Если мы чем-нибудь сильны и по-настоящему умны, так это в добром поступке.
Несмотря на все социальные пороки, такие как воровство, пьянство своих “деревенщиков” Екимов любит, ибо понимает, что все их действия только от безысходности собственной жизни, от желания не просто прожить, а элементарно выжить (!). Они разные, как и сама жизнь, но всех их объединяет, пожалуй, одно- они реальны, их легко представить, нарисовать не только внешне, но и заглянуть в их внутренний мир, который не сломался под социальными невзгодами и остался не только богатым, но и сумел сохранить всю свою чистоту и надежду на воскрешение деревни. Екимов тоже в это верит всей душой, считая, что возрождении деревни начнётся с возрождения человека...
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
(ох уж эти писатели)
…Хотя, судя по последним рассказам Борис Екимова, критики в один голос говорят о том, что творчество Екимова перерастает в некий трагизм: “Похороны”, “Наш старый дом”. Но этот трагизм мягок, безобиден, он вызывает лишь щемящую душу печаль, но никак не ненависть. Оптимистичный конец исчезает, Екимов уже не может придумать ничего ободряющего, светлого. Как мне кажется на последнем этапе своего творчества, Екимов вливается в общую струю деревенской прозы. Но может быть этим всё не закончится, может быть Борису Екимову ещё будет о чём писать- я имею ввиду светлые, радостные темы, ведь по натруре, как уже выше отмечалось он оптимист. Неужели он так просто сдастся? Что делать? Как найти выход из кризиса? На эти вопросы Екимов ответы не даёт. Пока не даёт. “Я никого не сужу”,-предупреждает он,- Только свидетельствую”. Но за это нам и стоит любить творчество Бориса Екимова, а именно за достоверность изображаемой жизни, за саму эту жизнь. Самое прекрасное- это жизнь. Вы согласны?
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:
Диалог № 6-1991год стр-15-19. “Самое прекрасное это наша жизнь. Беседа с
писателем”
Учительская газета № 48-1997 год (11 ноября).
Волга № 11-1984 год стр-162-164.
Волга № 3- 1988 год
Литературная Россия № 16- 1991 год. стр-9.
Литературное обозрение № 7-1980 год. стр-38-46.
Литературная газета № 12- 1989 год.
Рассказы Бориса Екимова в периодических изданиях.