«В списках не значился» (по произведению Б.Васильева)
Реферат по литературе
Студент: Лобанов С.И.
Московский колледж железнодорожного транспорта.
Москва 2007
Борис
Львович Васильев родился 21 мая 1924 года в Смоленске. Относится к поколению
юношей, которым суждено было со школьной скамьи шагнуть в пекло войны. Воевал в
воздушно-десантных войсках, а после Великой Отечественной войны окончил в 1948
году Военно-техническую академию бронетанковых и механизированных войск. До
1954 года Борис Васильев был инженером, испытывал танки, потом он ушел из армии
и начал заниматься литературной деятельностью.
Литературный
дебют Б.Васильева состоялся в 1955, когда была опубликована пьеса «Офицер»,
затем следующие - «Стучите и откроется» (1939), «Отчизна моя, Россия» (1962).
Первое же крупное произведение писателя (повесть "А зори здесь
тихие...", вышедшая в 1969 году) принесло ему известность и любовь
читателей. Тема Великой Отечественной войны получила развитие в повести "В
списках не значился" (1974). Одним из лучших произведений эпохи
"перестройки" стала опубликованная в 1984 году повесть "Завтра
была война", действие которой происходит накануне Отечественной войны. По
этой повести в 1987 году режиссер Юрий Кара снял одноименный фильм. В кино
Борис Васильев начал работать с 1958 года, дебютировав как сценарист фильмом
"Очередной рейс". Писатель принимал участие в создании таких
известных художественных картин, как "Офицеры" режиссера Владимира
Рогового (с Георгием Юматовым и Василием Лановым в главных ролях),
"Аты-баты, шли солдаты", поставленная Леонидом Быковым. Кроме того,
на основе собственной повести Борис Васильев создал сценарий для фильма "А
зори здесь тихие...", снятого Станиславом Ростоцким. За эту картину ее
создатели были удостоены Государственной премии СССР, а в 1973 году она была
номинирована на "Оскар", но уступила фильму Луиса Бунюэля
"Скромное обаяние буржуазии".В 1991 выходят две повести «Капля за
каплей» и «Карнавал», в следующем году - новое произведение - «Дом, который
построил дед», в 1990 - очерк «Есть такая профессия». Недавно закончил новый
исторический роман «Ярослав и его сыновья», посвященный времени Александра
Невского. Перу Бориса Васильева принадлежат также исторические романы
"Были и небыли" и "Утоли моя печали" и роман "Вам
привет от бабы Леры...".
В
списках не значился
Другу,
с чьей помощью родилась эта книга, Нине Андреевне Красичковой посвящаю
ЧАСТЬ
ПЕРВАЯ
1
За
всю жизнь Коле Плужникову не встречалось столько приятных неожиданностей,
сколько выпало в последние три недели. Приказа о присвоении ему, Николаю
Петровичу Плужникову, воинского звания ждал давно, но следом посыпались
неожиданности в изобилии. Коля просыпался по ночам от собственного смеха. После
приказа выдали лейтенантскую форму, вечером начальник училища поздравлял
каждого с окончанием, вручая “Удостоверение личности командира РККА” и
увесистый ТТ. А потом начался вечер, “самый прекрасный из всех вечеров”. У
Плужникова не было девушки, и он пригласил “библиотекаршу Зою”.
На
следующий день ребята стали разъезжаться в отпуск, обмениваясь адресами.
Плужникову проездные документы не выдавали, а через два дня вызвали к комиссару
училища. Он попросил Николая вместо отпуска помочь разобраться с имуществом
училища, которое расширялось в связи с осложнившейся обстановкой в Европе.
“Коля Плужников остался в училище на странной должности “куда пошлют”. Весь
курс давно разъехался, давно крутил романы, загорал, купался, танцевал, а Коля
прилежно считал постельные комплекты, погонные метры портянок и пары яловых
сапог и писал всякие докладные”. Так прошли две недели. Однажды вечером его
остановила Зоя, стала звать к себе, муж ее в отъезде. Плужников было
согласился, но увидел комиссара и смутился, пошел за ним. Комиссар вызвал
Плужникова на следующий день к начальнику училища поговорить о дальнейшей
службе. В приемной генерала Николай встретил своего бывшего взводного командира
Горобцова, предложившего Плужникову служить вместе: “Ты ко мне просись, ладно?
Мол, давно вместе служим, сработались...” Вышедший от генерала взводный Величко
после ухода Горобцова также звал Плужникова к себе. Потом лейтенанта пригласили
к генералу. Плужников смутился, ходили слухи, что генерал был в сражающейся
Испании, к нему испытывали особое почтение.
Посмотрев
документы Николая, генерал отметил его отличные оценки, прекрасную стрельбу и
предложил остаться в училище командиром учебного взвода, поинтересовался
возрастом Плужникова. “Я родился 12 апреля 1922 года”, — отбарабанил Коля, а
сам лихорадочно соображал, что ответить. Хотелось “послужить в войсках”, чтобы
стать настоящим командиром. Генерал продолжал: через три года Коля сможет
поступить в академию, и, судя по всему, “вам следует учиться дальше”. Генерал с
комиссаром стали обсуждать, к кому, Го-робцову или Величко, направить
Плужникова. Краснея и смущаясь, Николай отказался: “Это большая честь... Я
считаю, что каждый командир должен сначала послужить в войсках... так нам
говорили в училище... Направьте меня в любую часть и на любую должность”. “А
ведь он молодчага, комиссар”, — неожиданно ответил генерал. Николая направили в
Особый Западный округ командиром взвода, об этом даже не мечтал. Правда, с
условием, что через год вернется после войсковой практики в училище.
Единственное огорчение — не дали отпуск: к воскресенью надо прибыть в часть.
Вечером он “отбыл через Москву, имея три дня в запасе: до воскресенья”.
2
В
Москву поезд пришел ранним утром. До Кропоткинской Коля доехал на метро, “самом
красивом метро в мире”. Подошел к дому и ощутил трепет — все здесь знакомо до
боли. Навстречу из ворот вышли две девушки, в одной он не сразу узнал сестру
Веру. Девушки побежали в школу — последнее комсомольское собрание пропускать
нельзя, сговорились встретиться в обед. Мать ничуть не изменилась, даже халат
был прежний. Она вдруг расплакалась: “Боже, как ты похож на отца!..” Отец погиб
в Средней Азии в 1926 году в схватке с басмачами. Из разговора с матерью Коля
выяснил: Валя, подруга сестры, когда-то была в него влюблена. Сейчас выросла в
замечательную красавицу. Все это слушать чрезвычайно приятно. На Белорусском
вокзале, куда Коля приехал за билетом, выяснилось: его поезд отправляется в
семь часов вечера, но это невозможно. Сказав дежурному, что больна мать,
Плужников взял билет с пересадкой в Минске на три минуты первого и,
поблагодарив дежурного, отправился в магазин. Купил шампанского, вишневую
наливку, мадеру. Мать испугалась обилия спиртного, Николай беспечно махнул
рукой: “Гулять так гулять”.
Придя
домой и накрывая на стол, сестра постоянно расспрашивала об учебе в училище, о
предстоящей службе, обещала навестить его на новом месте службы с подругой.
Наконец появилась Валя, просила Николая задержаться, но он не мог: “на границе
неспокойно”. Говорили о неизбежности войны. По утверждению Николая, это будет
быстрая война: нас поддержит мировой пролетариат, пролетариат Германии и, самое
главное, Красная Армия, ее боеспособность. Потом Валя предложила посмотреть
принесенные ею пластинки, они были замечательные, “пела сама Франчески Гааль”.
Заговорили о Верочке, собирающейся стать артисткой. Валя считает, что кроме
желания необходим и талант.
За
девятнадцать лет Коля так ни с кем и не целовался. В училище он регулярно ходил
в увольнения, посещал театры, ел мороженое, на танцы не ходил — танцевал плохо.
Ни с кем, кроме Зои, не знакомился. Теперь же “он знал, что не знакомился
только потому, что на свете существовала Валя. Ради такой девушки стоило
страдать, а страдания эти давали ему право гордо и прямо встречать ее
осторожный взгляд. И Коля был очень доволен собой”.
Потом
они танцевали, Коля смущался своей неумелости. Танцуя с Валей, приглашал ее в
гости, обещал заказать пропуск, просил только заранее сообщить о приезде. Коля
понял, что влюбился, Валя пообещала ждать его. Уезжая на вокзал, простился с
мамой как-то несерьезно, потому что девчонки уже потащили его чемодан вниз,
пообещал: “Как приеду, сразу напишу”. На вокзале Николай переживает, что
девушки опоздают на метро, и боится, если они уйдут до отправления поезда.
Николай
впервые так далеко ехал на поезде, поэтому всю дорогу не отходил от окна. Долго
стояли в Барановичах, наконец мимо тяжело прогремел бесконечный товарный
состав. Пожилой капитан недовольно отметил: “Немцам день и ночь хлебушек гоним
и гоним. Это как понимать прикажете?” Коля не знал, что ответить, у СССР ведь
договор с Германией.
Приехав
в Брест, он долго искал столовую, но так и не нашел. Встретив лейтенанта-тезку,
пошел обедать в ресторан “Беларусь”. Там к “Николаям” присоединился танкист
Андрей. В ресторане играл прекрасный скрипач Рувим Свицкий “с золотыми
пальцами, золотыми ушами и золотым сердцем...”. Танкист сообщил, что летчикам
отменили отпуска, а пограничники каждую ночь за Бугом слышат ревущие моторы
танков и тягачей. Плужников спросил о провокации. Андрей'слышал: перебежчики
сообщают: “Немцы готовятся к войне”. После ужина Николай и Андрей ушли, а
Плужников остался — Свицкий собирался сыграть для него. “У Коли немного
кружилась голова, и все вокруг казалось прекрасным”. Скрипач предлагает
проводить лейтенанта в крепость, туда же едет его племянница. По дороге Свицкий
рассказывает: с приходом советских войск “мы отвыкли от темноты и от
безработицы тоже”. Открылась музыкальная школа — скоро будет много музыкантов.
Затем они наняли извозчика и поехали в крепость. В темноте Николай почти не
видел девушку, которую Рувим называл “Миррочка”. Позже Рувим вышел, а молодые
люди поехали дальше. Они осмотрели камень на границе крепости и подъехали к
КПП. Николай ожидал увидеть нечто наподобие Кремля, но впереди чернело что-то
бесформенное. Они вышли, Плужников отдал пя^терку, но извозчик отметил, что
хватит рубля. Мирра указала на КПП, где надо было предъявлять документы.
Николай удивился, что перед ним крепость. Девушка объяснила: “Перейдем через
обводной канал, и будут Северные ворота”.
На
контрольно-пропускном пункте Николая задержали, пришлось вызывать дежурного.
После чтения документов дежурный попросил: “Миррочка, ты — человек нашенский.
Веди прямо в казармы 333-го полка: там есть комнаты для командировочных”.
Николай возразил, ему надо в свой полк. “Утром разберетесь”, — ответил сержант.
Идя по крепости, лейтенант поинтересовался жильем. Мирра обещала помочь ему
найти коТянату. Она спросила, что в Москве слышно о войне? Николай ничего не
ответил. Провокационные разговоры он вести не намерен, поэтому заговорил о
договоре с Германией и о мощи советской техники. Плужникову “очень не
понравилась осведомленность этой хромоножки. Она была наблюдательна, не глупа,
остра на язык: с этим он готов был смириться, но ее осведомленность о наличии в
крепости бронетанковых сил, о передислокации частей лагеря, даже о спичках и
соли не могли быть случайной...”. Даже свое ночное путешествие по городу с
Миррой Николай склонен был считать не случайным. Лейтенант стал подозрительным,
когда их остановили на следующем КПП, он потянулся к кобуре, поднялась тревога.
Николай упал на землю. Вскоре недоразумение выяснилось. Плужников схитрил:
полез не в кобуру, а “почесаться”.
Неожиданно
расхохоталась Мирра, а за ней остальные: Плужников был весь в пыли. Мирра предупредила,
чтобы он не стряхивал пыль, надо щеткой, иначе вобьет грязь в одежду. Девушка
пообещала достать щетку. Миновав речушку Мухавец и трехарочные ворота, вошли во
внутреннюю крепость к кольцевым казармам. Потом Мирра вспомнила, лейтенанта
надо вычистить, и повела его в склад. “Он вошел в обширное, плохо освещенное
помещение, придавленное тяжелым сводчатым потолком... В складе этом было
прохладно, но сухо: пол кое-где покрывал речной песок...” Привыкнув к
освещению, Николай разглядел двух женщин и усатого старшину, сидящего около
железной печурки. Мирра отыскала щетку и позвала Николая: “Пойдем уж чиститься,
горе... чье-то”, Николай возражал, но Мирра энергично вычистила его. Лейтенант
сердито молчал, поддаваясь командам девушки. Вернувшись в склад, Плужников
увидел еще двоих: старшего сержанта Федорчука и красноармейца Васю Волкова. Они
должны были протереть патроны и набить ими диски и пулеметные ленты. Христина
Яновна угощала всех чаем. Николай собрался в полк, но Анна Петровна остановила
его: “Служба от вас не убежит”, предложила ему чая и стала расспрашивать,
откуда он родом. Вскоре все собрались вокруг стола пить чай с выпечкой,
которая, по словам тети Христи, сегодня особо удалась.
Вдруг
снаружи полыхнуло синее пламя, послышался тяжелый грохот. Вначале подумалось,
гроза. “Вздрогнули стены каземата, с потолка посыпалась штукатурка, и сквозь
оглушительный вой и рев все яснее и яснее прорывались раскатистые разрывы
тяжелых снарядов”. Федорчук вскочил и закричал, что взорван склад боепитания.
“Война!” — крикнул старшина Степан Матвеевич. Коля кинулся наверх, старшина
попытался его остановить. Это было 22 июня 1941 года, четыре часа пятнадцать
минут по московскому времени.
ЧАСТЬ
ВТОРАЯ
1
Плужников
выскочил в самый центр незнакомой, полыхающей крепости, — артиллерийский
обстрел еще продолжался, но наметилось его замедление. Немцы перенесли огневой
вал на внешние обводы. Плужников огляделся: кругом все пылало, в промасленном и
пробензиненном гараже заживо горели люди. Николай побежал на КПП, там ему скажут,
куда явиться, по пути к воротам прыгнул в воронку, спасаясь от тяжелого
снаряда. Сюда же скатился боец, сообщивший: “Немцы в клубе”. Плужников ясно
понял: “немцы ворвались в крепость, и это означало: война действительно
началась. Боец послан на склад боепитания за боеприпасами. Плужникову нужно
срочно раздобыть хоть какое-то оружие, но боец не знает, где склад. Кондаков
знал, но его убило. Парнишка вспомнил, они бежали влево, значит, склад слева.
Плужников выглянул и увидел первого убитого, который невольно притягивал к себе
любопытство лейтенанта. Николай наскоро разобрался, куда следует бежать, и
приказал бойцу не отставать. Но они не нашли склада. “Плужников понял, что
вновь остался с одним пистолетом, променяв удобную дальнюю воронку на почти оголенное
место рядом с костелом.
Он
приказал бежать к своим, время от времени крича “свои!”. Они добежали до
ограды, перемахнув через нее, оказались среди своих. Старший лейтенант сердито
кричал, что надо “перебежками”. Плужников хотел доложить по форме, но старший
лейтенант слушать не стал, а коротко объяснил обстановку. Приказал Николаю
забрать винтовку у сержанта и добавил: “нам бы только до своих додержаться”.
Все напряженно взглядывали в стену ворот, ожидая очередной атаки немцев. Сюда
стали подтягиваться бойцы с немецкими автоматами. Двое пограничников у пулемета
попросили лейтенанта набить ленты патронами. Почти все уже расстреляли.
Плужников узнал, что патроны — в подвале. Но оказалось, патроны кончились.
Николай увидел много раненых. Все ожидали подмогу из города. Черноволосый решил
ворваться в клуб и ликвидировать немецких автоматчиков. “Если нет оружия, рвите
зубами, — закончил он свою речь, — или кирпич вон захвати”. Увидя Плужникова,
замполит поинтересовался, какого тот полка. Николай ответил, что еще не
значится в списках. Замполит дал ему десять человек, поручив атаковать окна.
Плужников отдал винтовку, распределил окна между своими бойцами, подготовившись
к атаке. Замполитрука крикнул: “Вперед! За Родину!” Бойцы с криками “ура!”
кинулись в атаку. Ворвавшись в костел, “хрипя и яростно матерясь, душили, рвали
зубами, выдавливали глаза, раздирали рты, кромсали ножами, били лопатами,
кирпичами, прикладами... Плужников видел только широко оскаленные рты и слышал
только протяжный звериный рев”. Он глядел доли секунды, потом кинулся в общую
массу... Бой кончился, немцы, не выдержав, бежали из костела, оставив на полу
мертвых и раненых. Плужников, сидя у стены, понял: бой кончился, он сам не
ранен, и не испытал ничего, кроме тошноты и усталости. Николаю поручено
удержать костел — ключ обороны цитадели, обещали дать станковый пулемет.
Плужников попросил воды для пулемета. До берега не добраться, решили собрать
фляжки и передать лейтенанту. Замполитрука приказал всем надеть каски. Забрали
раненых. После удара по голове, очевидно, прикладом, Плужников усилием воли
удерживал сознание. Боец подал ему фляжку с водой. Николай узнал его имя — Петр
Сальников. Плужников разжился трофейным автоматом и пошел к бойцам. Надо было
собрать оружие и подготовиться к новым атакам. Но бойцы уже собрали, пока он
приходил в себя. Наблюдатель объявил о появлении бомбовозов. В это время к
клубу волокли обещанный станковый пулемет. Плужников приказал всем надеть
каски. Началась бомбежка, кинув пулемет, бойцы спрятались в укрытие. Сержант
побежал за пулеметом, но его, казалось, накрыло бомбой. После бомбежки, однако,
выяснилось, что он живой, тащит пулемет, а сзади бежит боец с лентами патронов.
В костеле обнаружили трех женщин, скрывавшихся от обстрела. Они видели в
подвале немцев. Плужников с шестью бойцами пошел проверить. Проходов было три,
распределив людей, Николай с Сальниковым пошел правым коридором. Боец боялся
темноты, Плужников и сам пугался, но ни за что не признался бы в этом даже себе
самому. Это был почти мистический ужас перед неизвестностью. Все группы
вернулись, не обнаружив немцев. Решили, что женщинам померещилось с испугу.
Началась
новая атака немцев. Сержант стрелял из пулемета, Плужников, удерживая окна,
стрелял и стрелял, а серо-зеленые фигуры бежали к костелу. После атаки опять
началась бомбежка. После нее — атака. Так прошел день. При бомбежках Плужников
уже никуда не бегал, а ложился тут же у сводчатого окна. Когда бомбежка
кончалась, он поднимался и стрелял в бегущих немцев. Хотелось просто лечь и
закрыть глаза, но он не мог позволить себе даже минуты отдыха: надо было
узнать, сколько осталось в живых, и где-то раздобыть патроны. Сержант ответил,
что патронов нет. Живых — пятеро, раненых — двое. Плужников поинтересовался,
почему не идет армия на помощь. Сержант уверил, к ночи придут. Сержант с
пограничниками пошел в казармы за патронами и распоряжениями комиссара.
Сальников отпросился сбегать за водой, Плужников разрешил попробовать достать,
пулемету тоже необходима вода. Собрав пустые фляжки, боец побежал к Мухавцу или
Бугу. Пограничник предложил Плужникову “пощупать” немцев, предупредил, чтоб
автоматы не брал, а лишь рожки с патронами и гранаты. Набрав патронов, они
нарвались на раненого, который стрелял в Плужникова. Пограничник хотел его
добить, но Николай не разрешил. Пограничник озлился: “Не сметь? Дружка моего
кончили — не сметь? В тебя пальнули — тоже не сметь?..” Он все же добил
раненого, а потом спросил у лейтенанта, не задел ли его немец? Отдохнув,
вернулись в костел. Сержант уже был там. “Ночью приказано собрать оружие,
наладить связь, перевести женщин и детей в глубокие подвалы”. Им же приказано
удерживать костел, обещано помочь людьми. На вопрос о помощи армии сказано, что
ждут. Но это прозвучало так, что Плужников понял, “из 84-го полка никакой помощи
не ждут”. Сержант предложил Плужникову пожевать хлеба, он “мысли оттягивает”.
Вспоминая утро, Николай подумал: “И склад, и тех двух женщин, и хромоножку, и
бойцов — всех засыпало первым залпом. Где-то совсем рядом, совсем недалеко от
костела. А ему повезло, он выскочил. Ему повезло...” Вернулся Сальников с
водой. В первую очередь “напоили пулемет”, бойцам дали по три глотка. После
рукопашного боя и удачной вылазки за водой страх Сальникова прошел. Он был
радостно оживлен. Это раздражало Плужникова, и он отправил бойца к соседям за
патронами и гранатами, а заодно сообщить, что костел они удержат. Через час
пришли десять бойцов. Плужников хотел их проинструктировать, но из обожженных
глаз текли слезы, не было сил. Его заменил пограничник. Лейтенант прилег на
минуту и — как провалился.
Так
кончился первый день войны, и он не знал, скорчившись на грязном полу костела,
и не мог знать, сколько их будет впереди... И бойцы, вповалку спавшие рядом и
дежурившие у входа, тоже не знали и не могли знать, сколько дней отпущено
каждому из них. Они жили единой жизнью, но смерть у каждого была своя.
Часть
третья
Склад,
в котором на рассвете 22 июня пили чай накрыло тяжелым снарядом в первые минуты
артподготовки. Снаряд разорвался над входом, перекрытия выдержали, но лестницу
завалило, отрезав единственный путь наверх- путь к спасению, как тогда считали
они. Плужников помнил этот снаряд: взрывная волна выкинула его в свежую
воронку, куда потом,когда он очухался, ввалился Сальников. Но для него снаряд
разорвался сзади, а для них – впереди, и пути их надолго разошлись.
Они
были отрезаны от всего мира,но у них была еда и вода, которую они добыли из
колодца, вырытого в полу. Они долбили ходы в соседние подземелья, они
заваливались при очередных бомбежках, и они рыли снова и однажды им повезло
через оружейный склад они пробили узкую дыру наверх. Когда они смогли выбраться
крепость ещё была жива кое-где шли перестрелки, где-то что-то горело. Но здесь,
в центре было тихо и спокойно. Анна Ивановна ушла к детям, которых уже не было
в живых, а они растерянные и подавленные вернулись назад, в подземелье. А она
шла и шла миновав трехарочные ворота, она взошла на мост – и упала здесь, среди
своих, в трех местах простреленная очередью.
Но
об этом никто не знал. Ни оставшиеся в подземельях, ни тем более лейтенант
Плужников. Опомнившись, он потребовал патронов, тогда через пролом его
проводили на склад, куда в первые часы так бежал Сальников, там он увидел
новенькие ППШ, полные диски и запечатанные, нетронутые цинки, он с трудом
удержал слезы. Они предприняли вылазку с целью обнаружения Сальникова. Облазив
все воронки, не обнаружив труп Сальникова, он улыбнулся, поняв что, скорее
всего его увели в плен. Плужников хотел было предпринять прорыв к своим, но его
остановило то, что прорыв возможен был только группой хорошо подготовленных
бойцов, но тогда женщин придется оставить, а это не входило в его планы. Они
решили просто принести боеприпасов своим туда, где еще держались свои, где
умирал Денищик. Но подобравшись поближе к тому месту они увидели белый столб
света, раздался грохот и стена обвались. Укрепление было подорвано. Плужников
рвался в бой, но его удержали. Было решено вернуться в подземелья, но
Плужникову уже было безразлично, он был морально убит, он вспоминал сколько
людей положили свои головы ради того, чтобы он жил, но ему уже было уже
безразлично… Он перестал что-то делать, делал все что ему говорили, ему было
уже все безразлично…
Однажды
ночью, когда уже все заснули он тихо встал, взял приготовленные старшиной
факелы, выбравшись в тот тупик который он валился убегая от немцев, он заметил
что выход завален, подергав кирпичи и поняв, что не сможет сам отсюда выбраться
он молча достал пистолет. В тот самый момент, когда он собирался уже спустить
курок, его окрикнула Мирра. Она умоляла его что бы он не делал этого. Потом
Плужников опомнился и они вернулись обратно… Об этом инциденте не узнал никто.
С утра он привел себя в порядок умылся оделся. Узнав обстановку Плужников
приказал разобрать выход из подземелья и велел готовиться к разведке. Он решил
продолжить вести войну, до последнего патрона, до последнего вздоха…
Разведка
особых результатов не дала они обнаружили множество погибших, обнаружили что
где-то за Мухавцом еще ведутся бои. Плужников решил повторить разведку днем. Во
время разведки они обнаружили группу солдат, которым в этот момент вручали
ордена. «Ах ты сволочь немецкая, я тебе покажу награды»-прошипел Плужников
передергивая затвор. Ударили очереди. Упал офицер вручающий награды и два его
ассистента, и кто-то из только что награжденных. В ответ немцы открыли огонь.
Они скрылись, но когда добрались до подземелий обнаружилось что Степан
Матвеевич ранен. Портянка набухли от крови и он с трудом снял сапог. Пуля не
зацепила кости повредив, только мягкие ткани. На четвертые сутки Федорчук
пропал. Плужников решил отправиться на поиски Федорчука, вооружившись автоматом
и карабином (о чем потом очень пожалеет) отправились на поиски.
Светало,
когда они проникли в полуразрушенную башню над Треспольскими воротами.
Плужников рассчитывал остаться здесь так ,как с высоты лучше видно, и к тому же
немцы не рисковали сюда подняться. Он залез повыше, чтобы может быть,
где-нибудь да обнаружить старшего сержанта. Живого, раненого или мертвого, но –
обнаружить и успокоиться, потому что неизвестность была хуже всего. Приказав
Волкову держать под наблюдением противоположный берег и мост через Буг,
Плужников тщательно рассматривал изрытый воронками крепостной двор. Но
Федорчука нигде не было.
-Немцы…
Волков
выдохнул это слово так тихо, что Плужников понял его потому лишь, что сам все
время ждал этих немцев.
Немцы-
человек десять- стояли на противоположном берегу, стояли свободно: галдели,
смеялись, размахивали руками, глядя на этот берег. Плужников вытянулся,
посмотрел вниз и увидел то, чего больше всего боялся. От башни к немцам по
мосту шел Федорчук. Шел, подняв руки, и белые марлевые тряпочки колыхались в
его кулаках в такт с грузными, уверенными шагами. Немцы поняли его и ждали его
с шуточками и висевшими за плечами винтовками. Плужников резко потребовал
винтовку на что Волков промедлил.
-
Винтовку! Живо!
Федорчук
уже подходил к немцам, и Плужников торопился. Он хорошо стрелял, но именно
сейчас, когда никак нельзя было промахиваться, он чересчур резко дернул
спусковой крючок.
Пуля
ударила в землю позади старшего сержанта. То ли немцы не слыхали выстрела, то
ли просто не обратили внимания, но поведение их не изменилось. А для Федорчука
этот прогремевший за спиной выстрел был его выстрелом: выстрелом, которого
ждала его широкая, вмиг вдруг взмокшая спина,туго обтянутая гимнастеркой.
Услышав его, он прыгнул в сторону, упал, на четвереньках кинулся к немцам, а
немцы пятились от него. Вторая пуля нашла его на коленях. Немцы ещё не успели
ничего понять и продолжали гоготать. Никто ничего не успел сообразить так как
следующие три выстрела он сделал, как на соревнованиях по скоростной стрельбе.
Немцы в ответ открыли беспорядочный огонь, но Плужников и Волков были тогда уже
внизу в казематах. Плужников кричал, до этого при убийстве противников он
никогда не испытывал такого странного чувства. Желания выговориться.
Волков
сейчас же думал о том, что этот человек прожил с ним вместе практически
полгода, давая ему иногда вздремнуть во время наряда, давая ему попить чая с
сахаром. Волков вообще не привык убивать, за период прожитый им на войне немцы
оставались для него в первую очередь простыми людьми. От этих мыслей ему
становилось одиноко.
Но
их мысли прервали звуки поискового отряда находившегося где-то рядом. Плужников
понимал, что к норе надо было возвращаться в обход. По пути Плужников отделился
от Волкова, наткнувшись на отряды пленных. Плужников надеялся увидеть
Сальникова среди них. Но заметил знакомое лицо среди пленных и после долгих
размышлений вспомнил, что это Прижнюк. Он позвал его, но Прижнюк разговаривал не
охотно. Узнав, что Сальников в лазарете Плужников попросил Прижнюка попросил
передать Сальникову пистолет. Прижнюк хотел сдать Плужникова немцам, но тот
смог скрыться, так как уже не плохо ориентировался во всех подвалах. Плужников
был очень удивлен подавленности морального духа тех солдат, которые когда
бросались в бой с кулаками и зубами рвали немцев. По наступлению сумерек
лейтенант вернулся на место, где оставил Волкова и был очень удивлен его
отсутствием. Вернувшись в нору Плужников рассказал о Федорчуке. Отдохнув
Плужников пошел искать Волкова снова, но нечаянно наткнулся на немцев одного он
убил сразу и убил бы второго, но у него заклинило патрон и он решил взять его в
плен. Когда он привел «языка» в нору, Мирра стала переводить допрос из чего они
узнали что солдат в крепости почти нет осталась в основном обычная охрана.
Плужников собирался расстрелять Немца но на это у него не хватило духу.
И
в эту ночь тетя Христя не спала. Слушала, как стонет во сне старшина, как
страшно скрипит зубами молодой лейтенант, как вздыхает Миррочка. Но в это время
она думала не о них, она думала о том, что становится для них обузой, и то что
пора ей уходить, а уйти она могла только в плен. С утра она сказала что пойдет
подышит к дыре, сама она думала что может ещё пару денечков можно остаться с
ними, но в эту минуту в лаз рядом с которым она находилась влетела
тысячеградусная струя огнемета. Раздался не человеческий крик, запахло горелым
человеческим мясом, пробежав по коридору она рухнула… Ещё капали расплавленные
крошки кирпича… Еще стояла тишина…Но все уже думали о своем. Вдруг Плужников
заговорил, он не говорил, он кричал, кричал, что во всем виноват только он,
потому что не убил вчера немца. На следующий день Степан Матвеевич готовил
взрывчатку, он связал гранаты, попрощался с Плужниковым и побрел к дыре. Когда
проснулась Мирра он объяснил ей что старшина ушел куда-то говоря что-то про
Треспольские ворота. Плужников привел Мирру в место, где Треспольские ворота
было хорошо видно, и уже собирался на поиски, как услышал звуки строя….
Голова
немецкой колонны показалась в воротах: они шли по трое, громко выкрикивая
песню. И в этот момент темная сорвалась сверху, с разбитой башни. Мелькнула в
воздухе, упав прямо на шагающих немцев, и мощный взрыв двух связок гранат
рванул утреннюю тишину.
Часть
четвертая.
Весь
этот день они просидели в каземате. Плужников стал обдумывать план отступления
из крепости, но никак не мог его провести так как у Мирры был протез. Он стал
исследовать пути отступления и наткнулся на двух советских солдат. Остановили
его на переходе в тяжелом подвальном сумраке.Солдат оказалось двое. Он привел
их к себе в нору. Они оказались знакомы с Миррой. Разговор зашел на тему
отступления из города, они предлагали Плужникову отходить весте с ними, а Мирру
оставить в городе.
Ефрейтор
перегнулся через стол. – На какой хрен тебе эта калека, лейтенант? Была бы
деваха стоящая, я бы еще понял: жалко товар. А эту колченогую…
Лицо
ефрейтора было совсем рядом , и Плужников коротко, не замахиваясь, ударил его
кулаком.
-Выходи
по одному через лаз! Резко скомандовал он. Они забрали свои ППШ и патроны,
которые им дал Плужников ушли. Плужников остался с Миррой. С утра Плужников,
как и всегда отправился на разведку, недалеко от Мухавца он встретил Волкова.
Вдруг Плужников услышал посторонний шорох. Прозвучал грозный голос: Хальт!
Цурюк! На что Волков продолжил петь свою песенку. Грянул выстрел, Плужников
пулей взлетел по насыпи вверх, когда три силуэта наклонились над Волковым он
пустил в них очередь, и бросился прочь. Дождавшись темноты он вернулся в нору.
Плужникову стало очень интересно что там в костеле,и он отправился туда на
разведку. Там он оказался в очень не удобном положении, и ему пришлось
рискнуть, чтобы спасти себя. Он перебежал в соседние развалины пользуясь тем
что играла музыка. Он стал внимательно рассматривать место откуда доноситься
музыка. Там стояла группа офицеров и какие-то генералы .
Плужников
не знал и никогда не узнал, кто посетил Бресткую крепость в конце лета 1941. Не
знал, что видит перед собой фюрера германии Адольфа Гитлера и дуче Итальянских
фашистов Бенито Муссолини.
Много
дней Плужников разбирал кирпичи. Их теперь приходилось перекладовать гораздо
тише чем раньше так, как немцев в крепости стало меньше они меньше стали
издавать звуков, которые могли заглушить его работу… Вскоре разберая завалы он
нашел коробочку с пудрой. Плужников стал наблюдать за пленными, он ложился как
можно ближе для того,чтобы получше их рассмотреть. Однажды когда он пришел в
нору Мирра сообщила ему что ей придется его покинуть так, как она беременна,а
родить в таких условиях она не могла и единственным вариантом был для нее
сдаться в плен. Он помог ей добраться до того места, где обычно работают
женщины. Когда они пришли, Мирра быстро влилась к ним в строй и стала работать.
Когда рабочий день был закончен командир велел всем построиться по четверо, но
куда бы Мирра не встала её ото всюду выгоняли. В результате выяснилось, что она
лишняя. Сердце её сжималось в предчувствии чего-то страшного. И даже когда ее
ударили- ударили прикладом, с размаху, она не почувствовала боли. Её ударили
снова, но продолжала идти. А удары все сыпались и сыпались на её плечи, и она
все ниже и ниже сгибалась под ними, инстинктивно защищая живот. И когда её уже
свалили ,она, уже теряя сознание, еще упорно ползла вперед. Она еще ползла
когда её два раза проткнули штыком . И в результате её еще живую завалили
воронке кирпичом.
Часть
пятая
Он
опять потерял счет дням. Лежал смотря в одну точку в потолке. Он уже давно не
обходил своего участка. И вдруг ему пришла мысль найти свой пистолет. Он
вспомнил, что потерял его в бою в костеле, придя туда и начал искать его. Тут
он уловил какой-то шум глянув окно он заметил, как немцы начинают замыкать
кольцо окружая его. Он бежал по лабиринтам, упираясь в тупики и возвращаясь,
пока не упал без сил. Он понял, что оказался в конюшнях, но это был тупик и
отступать назад уже некуда и в последний момент он увидел кучу навоза. Он стал
зарываться в нее как крот.услышав шаги в паре метров он перестал шевелиться и
даже дышать. Но ему повезло потому что когда немец встал на него и начал тыкать
в кучу он только один раз попал в Плужникова, а вся кровь осталась не на штыке
на гимнастерке. Когда он оттуда выбрался Плужников практически не мог шевелить
ни руками, ни ногами. Когда он добрался до норы и увидел то, что она взорвана у
него появилось скромное желание выжить чего бы это ему не стоило. После долгих
поисков нового пристанища он натыкается на последнего живого человека помимо
его человека старшину Семишного, который лежит раненый и обездвиженный, он
велит Плужникову после смерти снять с него Боевое знамя и сохранить его любой
ценной.
Ранним
апрельским утром бывший скрипач Рувим Свицкий был остановлен по середине дороги
в город, но взят он был не потому что он скрипач, а потому что он знал русский.
Из докладу генералу он понял, что внизу в каземате русский солдат, он убил двух
офицеров и пытался скрыться. Рувиму предстояла задача не из легких ему надо
было уговорить фанатика . А если он не сделает этого его убьют. Плужников
сообщил Свицкому то, что боевое знамя он спрятал. И пусть они его ищут в
подземельях. На последний вопрос он ответил я- русский солдат после этих слов
он умер
Отзыв
о книге.
Мне
очень понравилась прочитанная мною книга. В этой описываются не только вопросы
проблем возникших в результате внезапного нападения фашистской Германии на
Советский Союз, но и социальные отношения внутри военных слоев общества, а так
же история любви. Очень ярко показана патриотическое настроение населения,
которые обороняли каждый квадратный сантиметр, сражаясь до последнего патрона,
а зачастую и вообще в рукопашную или вооружившись кирпичами и арматурами.
Рассказ ведется от лица человека молодого не много поведавшего в жизни, который
в начале ведёт себя не много глупо, но прожив 15 с небольшим месяцев в крепости
становится профессиональным войном, умным, тактичным и хладнокровным. Книга
написана так, что в ней не отдается предпочтение никому ни русским, ни немцам,
ни командирам, ни простым рядовым. Книга многолико отображает события войны
показывая её со всех сторон. История этой книги воспитывает в человеке чувство
патриотизма и справедливости, призывает не забывать тот подвиг совершенный
советским народом в период 1941-1945, помнить и чтить пострадавших и погибших в
войне. Я считаю эту книгу одной из лучших книг прочтенных мною о Великой
Отечественной Войне.
Список литературы
Книга
Б.Васильев «В списках не значился»
Большая
электронная энциклопедия Кирилла и Мефодия
А
так же информация с сайта http://www.soch.imperium.by
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://referat.ru