Понятие “persona” в средневековой Западной Европе

Понятие “persona” в средневековой Западной Европе
(к проблеме личности в средние века)

В
жизни мы нередко говорим про кого-то : "Это личность!" или "Это
сама индивидуальность!" Кто-то говорит: "Ну как же я могу назвать
этого человека личностью, если он женщинам и пожилым людям место в общественном
транспорте не уступает!".Но как часто мы задумываемся о том, что стоит за
этими выражениями? Правильно ли мы вообще представляем то, о чем так легко
рассуждаем? А есть ли в них разница? Осветить некоторые аспекты затронутой
проблемы призвана данная статья. При чем упор сделан на Западноевропейское
средневековье, что покажется, по мнению автора, наиболее интересным
увлекающимся историей, философией и культурологией, а также всем любознательным
читателям.

Проблема
личности в средние века до сих пор не нашла своего окончательного решения.
Споры продолжаются по сей день. Особый интерес в этом отношении представляют
материалы дискуссии на тему “Индивидуальность и личность в истории”,
развернувшейся среди отечественных исследовавтелей на страницах альманах
“Одиссей” в начале 1990-х гг. Они свидетельствуют о том, что современные
отечественные исследователи по-разному подходят к решению проблемы существования
личности в средние века. В дискуссии по этому вопросу в качестве ведущих можно
выделить позиции А.Я. Гуревича, С.С. Неретиной. и Л.М. Баткина. Какова их суть?


Первая
позиция: личность в средние века существовала, средневековый человек представлял
собой исторически определенный (слабо индивидуализированный) тип личности. Этой
позиции придерживается А.Я. Гуревич.

Вторая
позиция: под понятие личность попадали только те представители средневекового
общества, которые значительно отличались от своих современников по ряду
важнейших характеристик (к примеру, Абеляр). Позиция С.С. Неретиной.

Третья
позиция: личности в средние века не существовало, а появилась она лишь в эпоху
Возрождения (в связи с развитием индивидуализма). Данной позиции придерживается
Л.М. Баткин.

Таковы
на сегодняшний день основные точки зрения отечественных исследователей на
проблему существования личности в эпоху средневековья. Как видим, они
принципиально различаются между собой. Однако все перечисленные точки зрения
выражены достаточно конкретно, при этом каждая опирается свою внутреннюю
логику, является в той или иной мере обоснованной и имеет право на
существование. Попробуем определить свою позицию в этом споре, обратившись к
конкретно-историческому материалу, более того – взглянув на проблему изнутри,
глазами современников. Осознавали себя личностями люди западноевропейского
средневековья или нет? Чтобы ответить на этот вопрос, целесообразно для начала
выяснить, существовало ли в средние века само понятие “личность”.

Люди
западноевропейского средневековья были знакомы с латинским термином “persona”
(персона), который в контексте спора о личности в средние века вызывает интерес
многих исследователей. Однако, если современные ученые-историки не могут
договориться между собой о значении понятия “личность” (как будет показано
далее), то что говорить о средневековой терминологии...

В
связи со всем сказанным, автор в данной статье ставит перед собой следующие
основные задачи:

выяснить,
что подразумевалось под “персоной” в средние века;

определить
соотношение средневековых представлений о “персоне” с современными понятиями
“личность” и “индивидуальность”.

Основные
источники: произведения Петра Абеляра (1079–1142) и проповеди Бертольда
Регенсбургского (ок. 1210–1272).

В
работе использованы следующие теологические труды П. Абеляра: “Теология
“Высшего блага””, “Введение в теологию”, “Этика, или познай самого себя”. Кроме
того, в качестве источника задействовано его автобиографическое произведения
“История моих бедствий”.

Сохранилось
несколько десятков проповедей Бертольда Регенсбургского. Первые произведения
Бертольда относятся к 1250 гг. Он читал свои проповеди в крупных городах Южной
Германии. Бертольд странствовал по стране, иногда даже покидая её пределы. На
сегодняшний день проповеди Бертольда Регенсбургского на русском языке доступны
лишь в отрывках, приведенных в работах А. Я. Гуревича. В связи с
рассматриваемой в статье проблемой особый интерес представляет проповедь
Бертольда “О пяти талантах”.

Исследованию
жизни и деятельности П. Абеляра посвящено большое количество работ. Некоторые
из них, однако, содержат в себе лишь пересказ биографии П. Абеляра, без
углубления в его философские воззрения. Другая часть работ отличается более или
менее глубоким анализом как жизни самого Абеляра, так и его трактатов.

Среди
отечественных историков изучением проповедей Бертольда Регенсбургского серьезно
занимается только А. Я. Гуревич. Однако иначе обстоит дело в зарубежной
исторической науке. А. Я. Гуревич пишет, что “не было, наверное, ни одного
профессора в немецкой гимназии в конце 19 – начале 20 в. (до первой мировой
войны), который не считал бы необходимым написать маленькую диссертацию о
Бертольде Регенсбургском (“Бертольд и сектанты”, “Бертольд и собственность”,
“Бертольд и религия” и так далее). Затем вдруг интерес к проповедям Бертольда
надолго исчез или по крайней мере утих. Лишь в 1960–1970 гг. появились
отдельные статьи” – опять же зарубежных исследователей.

Прежде
чем рассуждать о том, что вкладывалось в понятие “персона” в эпоху средневековья,
целесообразно попытаться выяснить, что же подразумевается под “личностью” и
“индивидуальностью” в современной научной литературе? К трактовке данных
понятий на сегодняшний день нет одинакового подхода. В каждой научной области,
использующей эти понятия, имеется свой специфический подход: в истории один, в
психологии – второй, в культурологии – третий и т. д. Современные взгляды на
понятия “личность” и “индивидуальность” можно систематизировать по признакам,
выделяемым исследователями в качестве характерных.

Психологи
главными признаками личности считают заметное и активное участие индивида в
общественной жизни (личность формируется под влиянием общества). Так, Б. Г.
Ананьев определяет “личность”, как “объект многих экономических, политических,
правовых, моральных и других воздействий на человека общества в данный момент
его исторического развития, следовательно, на данной стадии
социально-экономической формации, в определённой стране с её национальным и
классовым составом”. А. Н. Леонтьев считает, что “личность есть относительно
поздний продукт общественно-исторического и онтогенетического развития
человека. Личность представляет собой систему усвоенных “ролей” (“роль” – это
программа которая отвечает ожидаемому поведению человека, занимающего определённое
место в структуре той или иной социальной группы, это структурированный способ
его участия в жизни общества”. Развитие личности осуществляется в условиях
социализации индивида и его воспитания. Тип взаимоотношений с референтной
группой является основным фактором в развитии личности. Референтная группа
может проявлять лишь те черты его индивидуальности, которые соответствуют
нормам и ценностям данной общности. Все противоречия снимаются в совместной
деятельности. Тип развития личности определяется типом группы, в которую она
интегрирована. К точке зрения психологов близки в своем понимании “личности”
представители исторической науки. Например, Г. С. Кнабе подчеркивает, что
““личность” есть характеристика человека с точки зрения его участия в общественной
жизни и значительной роли, которую он в этой жизни играет”. В. А. Шкуратов дает
следующую дефиницию: “Личность есть социальная типизированность проявлений
члена общества и деятельного существа… Личность можно собрать из характеристик
её социального и культурного круга, этноса, профессии, самотипа и так далее”.

Многие
исследователи выдвигают на первый план при характеристике личности благородные
этические принципы индивида. К примеру, Д. В. Панченко подчеркивает, что
“личность” раскрывается “в поступках, то есть в действиях, обнаруживающих такую
последовательность, которая может быть сформулирована в качестве этического
принципа. Личность не просто следует ценностной форме, но выбирает соотнесенную
с ней линию поведения. В действиях личности всегда проявляется некое
благородное начало, они всегда осмысленны. Поступки личности могут
характеризоваться весьма различной степенью самоотверженности, самоотречения,
самовоплощения, однако они не всегда связаны с внутренней мобилизацией, они
всегда – не по пути наименьшего сопротивления. Поступки, характеризующие
личность должны быть не случайными”.

Е.
Б. Рашковский говорит о существовании, с одной стороны, “универсального”
понятия “личность”, с другой – “локального” (европейского). “Универсальное”
понятие используется для обозначения “определенного облика, в коем отчетливо
явлены важнейшие положительные (в некоей условной общечеловеческой шкале)
духовные, нравственные или поведенческие ценности данной культурно-исторической
общности”. Как понятие “локально европейское” “личность есть если угодно,
самосознание, сознательное самопознание, самообоснование”.

Часть
исследователей рассматривают личность в качестве вневременного феномена. Так,
Л. С. Васильев считает, что личность – “это выдающийся по своим способностям, в
этом резко отличный от окружающих человек – явление вневременное и
внецивилизационное…”. Вместе с тем Васильев подчеркивает, что “личность как
феномен всегда вписана в общество и действует в нём в зависимости от того, как
это общество организовано”. При этом он считает, что “вычленение личности из
коллектива и формирование на основе этого процесса общества как группы
индивидуализированных личностей произошло в истории человечества как
принципиальное явление лишь однажды и в одном месте. Речь идёт об античном
полисе, о гражданском обществе с характерными для него характерными
политическими формами, правовыми институтами и гарантиями, особенностями
социального статуса. Вне античной Европы такого не было”.

Э.
Ю. Соловьёв подчеркивает значение индивидуалистических начал в личности, ее
стремление к независимости: “Личность формируется на основе индивидуальности.
Это моральный образ мысли в противовес предписанным “добрым делам”, это
многосторонность и даже универсальность в противовес цеховым (а затем и узкопрофессиональным)
регламентам. Отличительной чертой личности следует признать стремление к
собственной и уважение к чужой независимости. Развитая личность возможна лишь
постольку, поскольку правовая свобода признаётся непременным условием
(предусловием) и социальной адаптации, и индивидуального самоощущения. Личность
– только там, где общество вступило в фазу борьбы за права человека и
гражданина и где можно говорить о формировании гражданского общества”.

Таким
образом, существующие в настоящее время взгляды на понятие “личность” основаны
на различных (порой взаимоисключающих) критериях и характеристиках “личности”.
К ним относятся:

активное
участие индивида в общественной жизни;

его
“вписанность” в жизнь исторически определенного общества и “социальная
типизированность”;

следование
индивида благородным этическим принципам (по собственной воле, а не под
давлением общественного мнения);

соответствие
облика индивида важнейшим общечеловеческим духовным, нравственным и
поведенческим ценностям;

самосознание;


выдающиеся
(феноменальные) способности, резкое отличие от окружающих;

степень
развитости индивидуалистических начал, стремление к независимости и т. д.

Если
обобщить имеющиеся точки зрения, то их можно свести к трем основным подходам к
определению понятия “личность”: 1. это “индивидуализированный” индивид, в
значительной мере выделенный из общества и стремящийся к независимости;

2.
это “типизированный” индивид, вписанный в общество (типичный член данного
общества), обладающий качествами, которые признаются положительными в данном
обществе; 3. это “феноменальный” индивид, стоящий по своей значимости вне
времени и пространства, обладающий выдающимися способностями в масштабах
человеческого общества.

Противоречие
между перечисленными подходами может быть снято, если признать существование
различных типов личности (“индивидуализированной”, “типизированной”,
“феноменальной”) и возможность употребления этого термина в различных
значениях.

Какие
же определения понятия “индивидуальность” предлагаются в научной литературе?

Взгляды
на понятие “индивидуальность” среди исследователей сходны. Все исследователи
подразумевают под ней некую совокупность отличий данного индивида от других. В
качестве примера можно привести следующие дефиниции. Индивидуальность – это:

“своеобразие,
совокупность качеств и отличительных свойств, выражающих сущность особенного,
отдельного индивида”;

“человек,
характеризуемый со стороны своих социально значимых отличий от других людей”;

“характеристика
человека”, раскрывающаяся в “специфическом поведении или умении”;

“особенное,
характеризующее данную личность в её качественных отличиях”,
противопоставляемое типичному как общему ;

“это
особая форма бытия человека в обществе, в рамках которой он живёт и действует
как автономная неповторимая система” .

Однако
относительно того, каким образом различаются между собой понятия “личность” и
“индивидуальность” единства мнений среди исследователей нет.

1.
Традиционно эти понятия не совпадали. Г.С. Кнабе выражает такую позицию
следующим образом: индивидуальность – это характеристика, которая определяет
“внутренний мир человека, его духовный потенциал, выражающийся обычно в формах,
не имеющих прямого и непосредственного общественного содержания” (в отличие от
личности).

2.
Среди исследователей существует, и такое мнение, согласно которому не следует
противопоставлять “личность” и “индивидуальность”, так как это равнозначные
понятия:

“у
историков культуры нет основания различать понятия "личность" и
"индивидуальность" – это одно и то же” (А.И. Зайцев) ;

“"личность"
и "индивидуальность", - это синонимы, обозначающие одно и то же
понятие, но с оттенками: “личность” – больше при взгляде со стороны” (М.Л.
Гаспаров) .

3.
По мнению ряда исследователей, эти понятия могут совпадать, а могут и не
совпадать в зависимости от того, о какой личности идет речь:

“"индивидуальность"
- это такая человеческая личность, которая сознаёт не просто самое себя, а
осознаёт свою специфичность, неповторимость, обособленность” (подразумевается,
что может быть и другая личность, которая не осознает себя специфичной) (А. Я.
Гуревич) ;

“понятия
"личность" и "индивидуальность" … сходны.
"Личность" как и "индивидуальность" выражает некую сумму
(совокупность) отличий одного человека от других (конечно, если отличия
достаточно выражены)” (то есть эти отличия могут быть не выражены, в этом
случае личность не будет обладать чертами индивидуальности) (И.Л. Фадеева)
.

Прежде
чем обратиться непосредственно к абеляровскому понятию “persona” попытаемся
проследить, как менялось значение термина “persona” со времён античности до XII
в. (времени жизни П. Абеляра), так как этот термин использовался на протяжении
многих веков.

Латинский
термин “persona” применялся со времен античности. У него был предшественник –
древнегреческое слово “p r o s w p o n ”, которое среди прочего имело значение
“личина”, “театральная маска”.

Слово
“persona” использовал в своих сочинениях знаменитый философ Боэций (Аниций
Манлий Северин, ок. 480–524). Он определял “персону” как “индивидуальную
субстанцию разумной природы (naturae rationabilis individia substantia)”. По
Боэцию “персоной” может быть только живое тело, наделённое разумом, так как “мы
говорим о персоне человека (!), Бога, ангела”, а не о “камне, … дереве, …
лошади, быке, других бессловесных животных, живущих только чувствами без
разума”, или “теле, лишенном разума”. Происхождение же слова “persona” (лицо),
Боэций считал производным от тех личин (или масок), которые служили в комедиях
и трагедиях для представлений. “Однако греки, – писал Боэций, – гораздо более
чётко обозначили индивидуальную субсистенцию (subsistentia) разумной природы,
назвав её “u p o s t a s i V ”; у нас же не хватает слов для обозначения, и
потому мы сохранили переносное название, именуя “лицом” (persona) то, что они
зовут “u p o s t a s i V ” (ипостась)”. Определение, данное “персоне” Боэцием,
оказало огромное влияние на средневековых философов. Они изучали его тщательно
и углублённо.

Во
времена античности существовало и другое значение термина “persona” – “лицо,
обладавшее определённым гражданско-правовым статусом. Римское гражданское право
(ius civile) не знало общего понятия “лица” (persona) безотносительно к
качеству его правового положения, формируемого, в том числе, и публичным
правом. Человек вообще – это категория ius gentium, категория абстрактная и не
создавшая безусловной предпосылки для признания его правоспособности и
дееспособности в сфере частного права. Персона – это всякий субъект права, то
есть человек, способный иметь интересы и проявить волю, действовать”. Полноправным
субъектом в сфере частного права с подразумеваемой правоспособностью (caput),
являлся человек, но, “во-первых, он должен был быть человеком с позиций
естественного права (иметь разумную душу и человеческое тело с его отчётливыми
признаками). Во-вторых, он должен представлять лицо (persona) с позиций
гражданского права”. Принадлежность человека как лицам гражданского права
определялась:

состоянием
свободы или несвободы (status libertatis);

состоянием
гражданства (status civitatis);

положение
в римской семье (status familiae).

“Отсутствие,
какого бы то ни было статуса,

не
позволяло говорить о человеке как субъекте гражданского права. Полноценным
субъектом частного права, предполагалось, могло быть лицо, находящееся в
свободном состоянии, принадлежащее к римскому гражданству и занимающее особое
положение в римской семье в качестве persona sui iurus, то есть обладающее
завершенной дееспособностью; дополнительно подразумевалось, что все эти
характеристики относятся к человеку не моложе 25 лет по возрасту, а также лицу
мужского пола, не подвергшемуся законным запретам и ограничениям по религиозным
и другим основаниям”.

Одним
из средневековых философов, рассуждавших в своих трудах о “персонах”, “лицах” и
“ипостасях” был Петр Абеляр – французский философ, богослов, педагог и монах,
который после себя оставил не только богословские труды, но и произведение
автобиографического жанра под названием “История моих бедствий”. По рождению
(1079 г.) П. Абеляр принадлежал к рыцарству. Оказавшись способным в области философии,
он отказался от прав первородства, целиком отдавшись изучению философии. Он
превратился на некоторое время в школяра, переходя в поисках знаний, как было
принято в средние века, из одной школы в другую. Так Абеляр добрался до Парижа,
где стал учеником епископальной школы под руководством богослова Гильома из
Шампо. Вскоре Абеляр на диспутах стал небезуспешно выступать против некоторых
концепций своего учителя, что привело к уходу Абеляра из данной школы на
некоторое время. Абеляр основывал свои собственные школы в Мелёне и Корбейле.
Его нападки на Гильома продолжались, и это привело к тому, что последний стал
главным врагом Абеляра на этом этапе его жизни – этапе блестящих побед в
диспутах, этапе основания своих собственных школ. Популярность Абеляра росла
прямо на глазах, в его школы стекались школяры со всей Европы. Однако Абеляр
возомнил “себя единственным сохранившемся в мире философом” и не учел силы
своих оппонентов. С этого момента началась “история бедствий” Абеляра. Это было
связано с тем, что Абеляр рассматривал некоторые вопросы философии и религии
по-своему, не считаясь с официальной (церковной) позицией. Философской позицией
Абеляра был концептуализм, являвшийся как бы срединной позицией между реализмом
(официальная церковная позиция) и номинализмом. К тому же Абеляр назвал одного
из авторитетнейших отцов церкви Ансельма Лансского “бесплодным деревом”, что
ещё более ожесточило его противников.

Роман
Абеляра с Элоизой (1117–1119 гг.) нарушил до этого спокойную жизнь Абеляра, а
его трагический конец привёл влюблённых в монастырь. Борьбу с Абеляром стали
вести ученики Ансельма Лансского Альберик и Лотульф. Они добились созыва
церковного собора в Суассоне в 1121 году, где взгляды Абеляра были признаны
еретическими и он должен был бросить в огонь свой трактат “Теология
"Высшего блага"”. После этого Абеляр пытается уединиться во многих
монастырях, но козни его врагов приводят к тому, что ему приходится постоянно
переселяться из одного монастыря в другой. В конце концов, Абеляр поселился в
пустынном местечке (недалеко от Труа), где его сразу окружили ученики. Здесь
Абеляр основал храм в честь Духа-утешителя – Параклет. В занятиях и трудах
прошли три мирных года (1122–1125): за 3 года были написаны несколько частей
“Диалектики”, новая версия “Теологии "Высшего блага"”, которая больше
известна под другим названием – “Христианская теология”; в это время очевидно
пишется “Да и Нет”. Узнав о новой школе Абеляра, на борьбу с ним, выступили
наиболее видные представители “теократической партии” – Бернар Клервосский и
Норбер. Абеляр вновь скрывается от своих противников. В 1125 году Абеляр
становится аббатом монастыря Святого Гильдазия в Бретани. С 1127 года Абеляр
возобновляет отношения с Элоизой, но уже как духовный наставник. В это же время
Абеляр пишет “Историю Моих бедствий”. В 1136 году Абеляр перебирается вновь на
холм Святой Женевьевы, Париже (появляются такие новые труды как “Комментарии к
“Посланию римлянам”” и “Теология для школяров”).

Ещё
с тридцатых годов враги Абеляра Гильом из Сен-Тьери и Бернар Клервосский
готовятся к новому собору против Абеляра. Собор состоялся в 1140 году в Сансе.
Абеляр был обвинён в арианстве, несторианстве, пелагианстве и саввелианстве.
Абеляра приговорили к вечному молчанию, но по ходатайству защитника Абеляра
Петра Достопочтенного. После собора Абеляр поехал с апелляцией к папе, но по
дороге заболел (по другой версии Абеляр узнал, что папа ратифицировал решение
собора) и остановился на поправку (на вечное молчание) в монастыре Петра
Достопочтенного в Клюни, где и умер 21 апреля 1142 года. Существует
предположение, что, находясь в Клюни, Абеляр полностью отказался от всех
противных церкви идей даже помирился с Бернаром Клервосским.

Попытаемся
понять, что же Абеляр понимал под термином “персона”. По словам А. Я. Гуревича,
“первоначально вдумавшись в смысл понятия “персона” у Абеляра, мы увидим, что
оно отнюдь не тождественно нашему нынешнему понятию “человеческая личность”.
Средневековая философия тесно была связана с богословием. Её внимание в первую
очередь было направлено не на человека, а на рассмотрение сущности Бога”.
Действительно, термин “лицо”, “персона” использовался, прежде всего, в
приложении к Богу. Напомню, что ещё Боэций стоявший на стыке между античной и
средневековой философией ставил знак равенства между латинским термином
“персона” и греческим “ипостась”, определяя в качестве “ипостаси” не только
человека, но в первую очередь – Бога, ангелов.

Свои
рассуждения о “персоне” Абеляр излагает в одном из своих трудов – “Теология
"Высшего блага"”. Перед тем как выйти на определение “persona” в
своем трактате “Теология "Высшего блага"” П. Абеляр даёт нам
представление о Троице в своей интерпретации. В Книге 1 (а их всего 3) Троица
описывается в общепринятых средневековых понятиях: Бог – Отец как Могущество,
Бог – Сын как Мудрость, Бог – Святой Дух как Благо. Эти различения внутри
“единичной, индивидуальной и простой” субстанции, по Абеляру, “заботливо
произвела Мудрость всеобщего Бога, Господь Иисус Христос”.

Размышляя
во “Введении в теологию” о Божественной Троице Абеляр утверждает, что
божественные ипостаси “едины по природе, по субстанции, по числу, но
одновременно их свойства личностно (personaliter) отличаются друг от друга так,
что этот есть этот, как тот – не что иное, как тот”. Не следует забывать, что
человек, согласно христианскому мировоззрению, создан по образу и образу и
подобию Божьему, поэтому, когда речь идёт об ипостасях Господа, о “персонах”
(“ликах”) Бога, то человек тоже имеет к этому отношение. Тем не менее, в этом
отрывке в центре внимания богослова стоял, конечно, Бог в его ипостасях, а не
человек сам по себе. В связи с этим А. Я. Гуревич считает, что применение,
использование трудов богословов в изучении проблемы личности в средние века не
может быть “репрезентативным”. До недавнего времени в исторической литературе
господствовало мнение знаменитого французского историка Люсьена Февра
(1878–1956), полагавшего, что слово “персона” вообще не применимо к
средневековому человеку (только к Богу). Однако, не все исследователи согласны
с такой позицией. К примеру, Неретина С. С. считает, что Абеляр под “персоной”
понимает не только личность, но и её расщепление в “вечности” и во “времени”.
Однако, тут же С. С. Неретина говорит о том, что историку необходимо осторожно
подходить к использованию терминов другой исторической эпохи наряду с терминами
современности.

Хотя
в приведённом выше отрывке личностные свойства есть свойства Бога, однако
Абеляр приведенной далее фразой опровергает мнение о том, под термин “персона”
в средние века не применялся по отношению к человеку: он совершенно определенно
переносит личностные свойства (с точки зрения Февра, в средние века понимаемые
только как божественные) на человека. “И человек (курсив мой. – Д. К.), – пишет
Абеляр, – отличается один от другого личностно (personaliter), а не
субстанционально, так как этот, разумеется, не тот, хотя субстанционально,
внутренне тот будет тем же, что и этот”. С точки зрения Неретиной, этот “текст
способен вызвать недоумение: тот да не тот, но тот же самый. Абеляр, однако,
тут же поясняет подобное расщепление человека: "то есть внутренне человек
той же субстанции, что и другой человек, но это не касается его личности (non
persona), ибо в этом случае субстанция непременно субъектна"”.
Представляется, что в данном случае речь идет о сущностном (субстанциональном)
единстве всего “тварного” человечества перед лицом “нетварного” Бога.
Человеческая сущность одинакова, но люди, тем не менее, отличаются друг от
друга персонально, то есть Абеляр признает за ними наличие индивидуальности.
Другой вопрос, в чем она выражалась.

Абеляр
как бы переносит свойство Бога иметь ипостаси на человека, подразумевая
различные статусы человека. Человек может иметь несколько статусов-ипостасей,
хотя, конечно же, равным Богу Абеляр его не считает. Это означает, что один и
тот же человек, во-первых, может быть отцом семейства – первая ипостась;
во-вторых, ремесленником какой–либо профессии – вторая ипостась; в-третьих,
гражданином – третья ипостась и так далее. Выявление у средневекового человека
статуса, общественно значимого места говорит о том, что человек находился под
постоянным контролем общества, которое принимало его статус, считало его важным
для себя. Наличие определенного статус можно определить как типичную черту
средневековой личности. Тот факт, что человек четко осознавал своё место в
обществе, указывает на его тесную взаимосвязь с этим обществом, включенность в
него.

Возникает
вопрос о том, почему же Абеляр прямо не пишет об этом, а выводит свои суждения
о человеке из рассуждений о Божественной Троице. Всё дело в том, что,
во-первых, Абеляр не ставит прямо своей задачей рассуждение о “персоне”
человека, а подходит к ней через рассуждения о “персонах” Бога, то есть о
Троице (постижение ее сущности – основная цель его труда). Во-вторых, Абеляр
как богослов, рассуждал об окружающем мире с позиций религии. Будучи
богословом, но, оставаясь при этом человеком и не утратив интереса ко всему
человеческому, Абеляр постоянно сливал в одно обыденное (человеческое) и
религиозное (божественное). Об этом говорит сам факт того, что, рассуждая о
Троице, Абеляр постоянно приводит примеры из обычной для него жизни.

Рассуждая
о “персонах” (“лицах”) Троицы Абеляр говорит: “Также мы называем персонами
людей, которые, играя в комедиях, представляют нам события или речи”. Таким
образом, Абеляр, вслед за Боэцием, говорит ещё об одном значение термина
“персона” – актёр театра. Такое понимание слова “persona”, как уже было
показано, восходит к античным временам. Рассуждая далее, Абеляр приходит к
тому, что и человек, которого нам представляет актёр через “представление
событий и речей”, обладал “персоной”.

Некоторые
дополнительные свидетельства о понимании личности у Абеляра можно найти в
другом его труде “Этика, или познай самого себя”, где Абеляр рассуждает о вере
и неверии, об исповеди и грехе. Абеляр говорит о том, что человек свободен в
своём выборе грешить или не грешить, то есть вести праведный образ жизни. Если
человек хочет попасть в рай, то он всячески должен избегать греха, а если он
грешит, то он, несомненно, попадёт в ад, где будет расплачиваться за свои
грехи. Каждый христианин, по Абеляру, наделён свободой воли и свободным
выбором, то есть самостоятельно решает грешить или не грешить. Признание
наличия свободной воли и свободного выбора у средневекового человека говорит о
том, что он уже осознаёт всё значимость своих поступков для себя, а так как он
член корпорации, то и для неё.

Таким
образом, мы видим в трудах Абеляра термин “персона” употребляется в нескольких
смыслах:

во-первых,
прежде всего (как богослов), Абеляр понимал под “персоной” ипостась Бога;

во-вторых,
“лицо” человека, отличающее его от других, его индивидуальное своеобразие;

в-третьих,
актер.

Обратимся
ещё к одному средневековому представителю церкви Бертольду Регенсбургскому.

Проповеди
Бертольда Регенсбургского представляют большой интерес, потому что в них
содержится материал помогающий найти ответы на важные вопросы (в том числе и о
личности в средние века). Содержание проповедей Бертольда Регенсбургского было
талантливо проанализировано А. Я. Гуревичем в связи с дискуссией о личности в
средние века. Он отмечал, что “нет такой стороны бытия человека, которую бы
Бертольд не рассматривал в своих проповедях. Он обращался к самой разнообразной
публике. И вот что примечательно: контакт с аудиторией, сидящей или стоящей
перед ним, Бертольд изображает в виде контакта между ним, проповедником, и
неким конкретным лицом. Иногда он даже называет своего воображаемого
собеседника по имени”. Таким образом, ориентированная на широкую публику
проповедь Бертольда, вместе с тем адресована конкретному индивиду.

Хотя
эти проповеди ещё полностью не опубликованы на русском языке, они чрезвычайно
важны для решения рассматриваемой проблемы. В связи с этим, и учитывая то, что
всё же А. Я. Гуревич передал их содержание и привел в своих работах большие
отрывки из них, я считаю уместным в данной работе использовать содержание одной
из проповедей Бертольда Регенсбургского, для продолжения рассуждений о
“персоне” в средние века. Это проповедь “О пяти талантах” (“фунтах”). Гуревич
отмечает: “Что особенно любопытно, то это то, что всматривание в человека
происходит не на страницах теологического труда, а в проповеди, непосредственно
обращенной к массе людей”.

О
чем же говорится в этой проповеди? “Согласно Бертольду, Творец даровал человеку
пять “талантов”; за эти дары он должен будет дать Ему отчет. Первый “талант” –
“наша собственная персона (persone) (курсив мой – Д.К.) ”, сотворённая по
образу и подобию Бога и наделённая свободой волей”. Как видим, “персона” в
данном контексте – не ипостась Бога, а важнейший характеризующий человека
признак. *

Следующий
“талант” - “это твоя должность (служение, призвание, “amt”)”. Следовательно,
каждый человек занимает определённое социальное и профессиональное положение,
выполняет свой долг. Он должен соответствовать своему призванию, не пытаться
изменить его.

Третий
“талант” – “zоt”, ““время”, которое отпущено человеку как для его земных дней,
так и для того, чтобы успеть спасти свою душу”.

Далее
проповедник называет “guot” – “имущество”, “богатство”, доставшееся на долю
человека, которое он должен приумножать.

Пятый
“талант” – любовь к ближнему, которого надлежит любить “как самого себя”. Эти
пятью талантами, согласно Бертольду, Бог наделил человека. “Нетрудно увидеть, –
замечает Гуревич, – что Бертольд имеет прежде всего социальные признаки члена
сословного общества”. По проповеди “О пяти талантах” “персона” - это человек
(индивид), характеризующийся “свободой воли, … моральной и социальной
ответственностью, службой (или призванием, должностью), богатством (или
собственностью), временем и любовью к ближнему”.

А.
Я. Гуревич полагает, что “смысл высказывания Бертольда Регенсбургского
заключается в том, что Творец наделил человека личностью, а личность
характеризуется моральной и социальной ответственностью, службой (или
признанием, должностью), богатством или собственностью, временем и любовью к
ближнему”, то есть “должность (служба)”, “время”, “богатство (имущество)” и
“любовь к ближнему” есть характеристики первого “таланта” - “persone”. К этому
надо добавить, что проповедник подчеркивает наличие у “персоны” “свободной
воли”.

Основываясь
на этой проповеди, А. Я. Гуревич считает возможным сделать вывод о том, что в
средние века в Западной Европе под “персоной” понимался “человек, поставленный в
определённые временные рамки, в пределах которых он должен развивать свою
сословную, производственную, профессиональную деятельность”; человек,
занимающий определённое положение в обществе, имеющий профессию, статус,
призвание; человек, обладающий имуществом, хозяйством. Этот вывод
представляется спорным, так как все-таки в тексте источника сказано, что
“собственная персона (persone)” человека, “сотворённая по образу и подобию Бога
и наделённая свободой волей”, – это только один из пяти “талантов”, данных ему
Богом. Совсем не обязательно, что все остальные перечисленные Бертольдом
“таланты” раскрывают понятие “persone”. Конечно, они характеризуют
средневекового человека, раскрывают его специфику, но это – другой вопрос. В
данном случае важно, что Бертольд подчеркивает индивидуальность “персоны” (он
называет ее “собственной”), свободу ее воли (то есть от ее индивидуальных
качеств зависит выбор между добром и злом, выбор пути к спасению или отказ от
него).

Гуревич
считает, что под “личностью” в средние века понимался человек с набором
исторически и социально определенных (свойственных именно этому времени,
типичных) характеристик. Таким образом, под понятие “личность” в средневековой
Западной Европе попадало довольно-таки большое количество людей, а именно людей,
которые обладали устойчивым положением в обществе. По мнению Гуревича: “Вся
система межличностных отношений феодального типа предполагает существование
личностей, обладающих определённым юридическим и нравственным статусом.
Иерархия не исключала личность, она отводила социально определённым личностям
соответствующие места”. Однако в первой части статьи было показано, что само
понятие “личность” используется современными исследователями в различных
смыслах. Поэтому с данным выводом Гуревича можно согласиться только в том
случае, если встать на позицию его и в трактовке самого понятия “личность”.

Итак,
опираясь на источники, можно сделать вывод, что одно из значений понятия
“persona” в средние века – конкретный человек (индивид), отличный всех
остальных; “лицо” человека, отличающее его от других, его индивидуальное
своеобразие. Согласно источникам, “персоной” в средние века считали каждого
человека. Получается, что “persona” в средневековом понимании более всего
соответствует сегодняшнему понятию “индивидуальность” (поэтому говорить о
соответствии этого средневекового термина понятию “личность” можно только в том
случае, если между понятиями “индивидуальность” и “личность” не делается
различия). При этом необходимо подчеркнуть, что главным значением термина
“persona” являлась всё же ипостась Бога.

Судя
по источникам, средневековый человек, являясь “персоной” (обладая
индивидуальностью), вместе с тем характеризуется набором определенных (типичных
для эпохи средневековья, исторически и социально определенных) признаков, не
имеющих, скорее всего, непосредственного отношения к самому понятию “persona”.
Их можно использовать для характеристики средневековой личности, если считать,
что “личность” характеризуется вписанностью в жизнь исторически определенного
общества и является “социально типизированной”.

На
сегодняшний день однозначного ответа на вопрос, была ли личность в
средневековой Западной Европе, дать невозможно, так как различные исследователи
по-разному трактуют содержание и соотношение самих понятий “личность” и
“индивидуальность”. В связи с этим попытаемся сформулировать вывод максимально
корректно (с учетом всех основных трактовок):

если
под “личностью” подразумевается максимально “индивидуализированный” человек,
выделенный из общества и стремящийся к полной независимости, то подавляющее
большинство людей средневековья нельзя считать личностями;

если
под “личностью” подразумевается “типизированный” индивид, максимально вписанный
в общество (типичный член данного общества), обладающий качествами, которые
признаются положительными в данном обществе (что не исключает признания за
каждым человеком индивидуальных – персональных – качеств), то такая личность
была характерна для западноевропейского средневековья;

если
под “личностью” подразумевается “феномен”, стоящий по своей значимости вне
времени и пространства, обладающий выдающимися способностями в масштабах
человеческого общества, то такие личности в средние века, конечно, были (как и
в любую другую эпоху).
Список литературы

Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://anthropology.ru/