Уральцы как субэтнос
С. К. Шардыко
(Этносоциальные процессы в Уральском регионе)
Город
Свердловск, до начала 90-х закрытый для иностранцев, вернув себе историческое
имя - Екатеринбург, стал доступен и для гостей из-за некогда железного
занавеса: политиков и туристов, бизнесменов, журналистов и разведчиков, часто
совмещающих эти профессии в одном и том же лице. Один из них, некий молодой
парижанин, выдававший себя за журналиста, а, судя по его вопросам, - профессиональный
разведчик, как-то спросил автора: "Почему ваш город настолько отличается
от других городов России, что он уже, как бы, и не Россия?"
Автору
было 28 лет, когда он, выпускник Тюменского госуниверситета, по распределению
приехал работать на Урал, и был поражен здесь этой явной особенностью жителей
его столицы. Значительная часть уральцев даже на первый взгляд действительно
чем-то разительно отличается от жителей остальной России. Свердловчане, сегодня
- екатеринбуржцы в большинстве своем доброжелательны и охотно идут на помощь
приезжему. Однако своими разъяснениями того, например, куда и каким транспортом
можно добраться, они могут окончательно дезориентировать гостя. Желание
непременно помочь и уверенность в своем умении разобраться в хитросплетении улиц
и переулков, множества остановок с одним и тем же названием нередко критически
перетягивают действительное знание родного города и понимание ситуации. Но это
лишь, прежде всего, видимая особенность уральцев, подобная той, которую на
излете XIX века описал А.М. Горький. Наблюдая глубокие различия в быту, нравах,
представлениях жителей крупных городов Поволжья - мещан и
интеллигентов-разночинцев, он счел возможным писать о них как о "разных
племенах". Эти различия отмечались на протяжении более чем 80 лет, а
сегодня от них не осталось и следа.
Реальные
отличия уральцев столь значительны, что, можно сказать, - они сформировались на
самом основном и глубинном, как говорят этнологи - примордиальном уровне. На
уровне самой природной формы существования вида Homo Sapiens, локальная
внутривидовая эволюция которого, развертывающаяся в формате исторического и
ландшафтного факторов, есть этногенез.
Можно
сказать, что уральцы, особенно, - второго и третьего поколений потеряли
национальную идентичность. В большинстве своем они перестали быть русскими,
украинцами, белорусами. Они перестали быть и татарами, и башкирами, т.е.
"коренными" жителями Урала. Эта утрата, полагаем мы, стала следствием
стихийно сложившейся "стратегии" формирования населения Урала из
ссыльных. Если в советское время здесь были многочисленные острова
"Архипелага ГУЛАГ", а главное - районы постоянного места жительства
освободившихся заключенных и ссыльнопоселенцев, то таковым местом Урал был и до
революции. Советскому ГУЛАГу здесь предшествовал царский протогулаг, начиная с
Анны Иоанновны, а может быть, и с Петра I.
Сибирь
тоже заселялась ссыльными и переселенцами. Но туда попадали деревнями и
патриархальными семьями. Переселенцы не рвали коренные связи с родственным и
соседским - общинным окружением. Часто переселенцы были из местностей,
охваченных смутой. Так, прадед автора юнцом попал на каторгу за то, что до
смерти запорол барина. Он пахал, а проезжавший мимо барин, походя и ожог
плетью. Прадед не стерпел, стащил обидчика с лошади, отобрал плеть и … А, отбыв
ссылку, вернулся домой, но лишь затем, что б забрать в Сибирь родню и соседей.
Так и возникла южнее Тюмени деревня Ожогино, и существовала, пока, уже на моей
памяти не стала южной окраиной города.
Урал
заселялся иначе. Урал и до революции был своего рода фильтром, отсеивающим из
потока подневольных переселенцев людей своеобразной природы и специфических
профессий. И не только мастеровых людей, но, как это не странно, жаловали здесь
и мошенников, и фальшивомонетчиков. Местному начальству нужны были грамотные и
сметливые подручные. И те, и другие, и третьи - люди, как правило,
пассионарные, обладающие фиксируемой на генетическом уровне способностью
усваивать из окружающей среды биохимическую энергию и трансформировать ее в
энергию своей деятельности. Поскольку пассионарии эту способность передают
потомству, то отличие уральцев от жителей остальной России можно объяснить тем,
что на Урале в результате искусственно организованного дрейфа сюда
пассионарности сформировалась крупномасштабная консорция.
Всякому
социальному явлению, а освоение Урала и было мощным социальным явлением,
предшествует объединение в консорцию некоторого числа друг другу
симпатизирующих людей. Крупные этнические системы вырастают из таких
объединений людей, связанных единой исторической судьбой, единой целью. Так, из
первых небольших групп христиан - маргиналов Римской империи вырос мощнейший
Византийский суперэтнос, передавший затем свою культуру и религию русскому
суперэтносу. Но консорцией может быть и религиозная секта или орден, община или
профессиональная артель, а то и банда разбойников. Вспомним, что первыми
"русскими" на Урале были товарищи Ермака Тимофеевича. Сам кавказских
кровей, он привел сюда многонациональную ватагу. Гребенские казаки,
происходившие, как утверждает величайший русский историк, географ и этнолог
Л.Н. Гумилев, из крещеных хазар, немцы, литовцы, евреи… Кого только не было в
этой компании. Пожалуй, только великороссов в ней маловато было.
Товарищи
Ермака устремились на Урал и в Сибирь на максимальном энергетическом подъеме
русского этноса, когда общество страдало от переизбытка пассионариев. Излишние
для поддержания общественного равновесия энергичные люди процессом расселения
сбрасывались на периферию и во вне этносоциальной системы. При этом уровень
напряжения понижался настолько, что борьба всех со всеми трансформировалась в
социально приемлемое соперничество, когда становились возможными творчество и
созидательная деятельность. При этом сами пассионарии, разрушительные у себя на
родине, вовлекаются в творчество там, где оно требует максимального напряжения
человеческих сил.
Расширение
ареала обитания этноса благодаря воздействию внутреннего давления
пассионарности напоминает другой природный процесс - расширение
термодинамической системы при повышении ее температуры. Эта аналогия позволяет
использовать для описания естественноисторического развития этноса - процесса
этногенеза и другие термодинамические модели. Этногенез как естественный
процесс восходит к флуктуациям, т.е. самопроизвольным хаотическим колебаниям
"энергии живого вещества, которая проявляется в сторону, обратную
энтропии" (В.И. Вернадский). Об этногенезе и Л.Н. Гумилев говорит
"как о флуктуации живого вещества человеческих организмов".
Этносы,
как колебательные системы, производят при столкновении интерференцию, нарушая
ритм взаимодействующих систем. При этом в большинстве случаем суперэтнического
взаимодействия возникают химеры. Но новейшая история Отечества знает и примеры
продуктивного взаимодействия суперэтносов. "Советская энергетика" - вот
реальный продукт взаимодействия русского и еврейского суперэтносов.
Консорциями
являются и группы политиков, как говорят сейчас в России - региональные элиты.
Действительно, Брежнева выдвинула из своей среды днепропетровская группировка,
Ельцина - большая группа свердловских политиков еще советской закваски,
объединившая в себе таких абсолютно разных людей как В.Б. Исаков и Г.Э.
Бурбулис. Он и вывез в Москву большую группу своих политически активных
сторонников. Сегодня эта консорция распалась. Ее место в кремле занимают
политики ленинградского происхождения, формирующие ближайшее окружение
президента В.В. Путина. Кстати, историческая перспектива нового президента во
многом зависит и от того, сумеет ли он консолидировать этих людей в консорцию.
Осмысливая
зафиксированные историей факты, связанные с освоение русскими Урала, автор
высказал гипотезу о том, что в недрах русского суперэтноса сформировалось ядро
нового субэтноса, географическим центром которого является наш город. Люди,
вошедшие в это ядро, отличаются от остальных русских потому, что это ядро
частично утратило ряд основных черт русского характера, как положительных, так
и отрицательных. Традиции, выработанные жизнью русского человека по руслам
великих рек, оказались почти бесполезными в горном ландшафте. И многие из них
были утрачены. Взамен утраченного формирующийся субэтнос выработал свои
собственные черты и традиции: свою собственную сигнальную наследственность.
Эволюция
уральского субэтноса в общих чертах и более сжато во времени повторяет развитие
всякого этноса. Л.Н. Гумилев выделил три принципиально различных состояния
каждого народа: "творческое, т.е. динамическое, инертное или историческое,
и стабильное, т.е. персистентное, при котором этнос входит в биоценоз".
Они отличаются способностью к концентрации сверхнапряжений. В творческой фазе
эта способность максимальна, в персистентной фазе - равна нулю.
Л.Н.
Гумилев обнаружил новое, другими не учитываемое явление. Оказывается, что
изменение человеком природы есть результат кратковременного сверхнапряжения сил
данного человеческого коллектива - этноса или некоторой его части - субэтноса.
Он назвал этот период акматической фазой. Для русских эта фаза охватила
XVII-XVIII столетия и сменилась в XIX-XX столетиях фазой надлома. Сегодня
русский суперэтнос переживает фазовый переход в свою последнюю активную
историческую фазу - в фазу инерционного или цивилизационного развития. Если на
этом переходе не произойдет трагического срыва, чреватого распадом русской
этнической системы, а - это вполне возможно особенно при сильном внешнем
воздействии, то русским отведено в истории еще не менее 300 лет, примерно
столько же, сколько прожил в условиях инерционного развития западноевропейский
суперэтнос.
За
пределами акматической фазы этнос лишь поддерживает произведенные изменения
ландшафта, используя для этого вновь изобретенные или целенаправленно
заимствованные технологии. В ХХ веке, т.е. далеко за пределами акматической
фазы русского этногенеза, в Советском союзе были осуществлены радикальные
изменения природной среды. Создана индустриальная техносфера, включающая
Большие технические системы, среди них - Единую электроэнергетическую систему,
топливно-энергетический комплекс, ядерный комплекс, космический комплекс. В
последнем случае изменению и структурированию техническими средствами
подвергалось ближайшее космическое пространство, становится технически
возможным и технически осуществимым структурировать поверхность Луны и
некоторых планет Солнечной системы. И, как это ни странно, впервые эти самые
основные, фундаментальные черты того образа действия, понимаемого как диалог
русского человека и русской природы, русского человека с соседями - друзьями и
врагами были "вербализованы" силой оружия в сентябре 1380 года на
Куликовом поле Дмитрием Донским, его товарищами и союзниками. А до этого
"идеологически" обоснованными Сергеем Радонежским, с которым князь
Дмитрий, сын славянина и половчанки, имел мудрость посоветоваться перед
решающей битвой.
Кстати,
колоссальные технологические изменения евразийского ландшафта не были бы
возможными, если бы русские представляли собой монолитный этнос, а не сложную,
иерархизированную этническую систему. Русские - это суперэтнос, объединивший
десятки этносов и сотни субэтносов, рождающий тысячи консорций, и способный к
плодотворному взаимодействию на суперэтническом уровне с другими суперэтносами
- с западноевропейским и еврейским. В частности, как мы уже отмечали,
"советская энергетика" есть результат такого взаимодействия русского
и еврейского суперэтносов.
Мы
переносим эти представления и на исследуемый нами случай, чтобы ответить,
наконец, на вопрос: почему же уральцы чем-то неуловимо для поверхностного
взгляда, но даже для него ощутимо отличаются от своих соседей? Если принять как
справедливое утверждение Гумилева, что каждый народ всего лишь один раз за свою
историю приспосабливает ландшафт к своим потребностям, то ответ напрашивается
как бы сам собой. Некогда - не столь уж далекие наши предки пережили период
освоения горного уральского ландшафта и видоизменили его так, как это можно
было сделать лишь здесь - на Урале. Стимулом к подобным изменениям служили те
же самые творческие процессы, что и стимулировали здесь сам этногенез.
В
его начале за счет искусственной концентрации пассионариев в ограниченном
пространстве Среднего Урала произошло локальное превышение уровня
пассионарности сверх некоторого критического уровня. Это превышение запустило
автоколебательный процесс, то есть сам себя стимулирующий стремительный подъем
активности оказавшихся здесь людей до возможного максимума. Произошло примерно
то же, что было и на Аляске во времена Золотой лихорадки. Поражающий
воображение успех немногих стимулировал переселение сюда тысяч и тысяч
энергичных людей, удел которых - крах великой мечты.
Отметим,
что ГУЛАГ не был единственным механизмом мобилизации сверхнапряжения. Другими
выпадавшими из естественного этногенеза механизмами мобилизации сверхнапряжений
в советское время были марксистско-ленинская идеология с ее непременными
компонентами - "дружбой народов", образующих "советский народ как
исторически новую общность людей", а также - стройбат, "ударные
стройки коммунизма". Нередко эти механизмы действительно рождали новые
консорции из строителей и жителей атомградов, строителей БАМа, целинников и
завоевателей космоса. В советское время на Урал ехали не только по принуждению,
но и добровольцы - строители Уралмаша, "Турбинки", других гигантов
индустрии. Их руками заштатный городишко за десятилетие был превращен в третий
город России.
Но
проходит время, и подъем завершается стабилизацией пассионарности. В Великую
Отечественную войну огромного числа пассионариев потребовал фронт. Многие нашли
свое место в Уральском добровольческом танковом корпусе. Именно на войне новый
субэтнос дал себе собственный этноним - самоназвание "уральцы",
признанное вначале, как это обычно и бывает, врагом, а затем и друзьями.
Военные потери пассионарности были невосполнимыми, и за стабилизацией подъема -
акматической фазой уральского субэтноса последовал спад. Впрочем, спад часто
имеет и свой позитив. Он сопровождается выбросом свободной энергии в форме
искусства и роскоши, политических интриг и социальных идей, науки и технических
достижений, то есть всего того, что зовется цивилизацией.
Именно
на спаде энергетического напряжения наш город стал известен своим театром и
оперой, дал образование десяткам тысяч молодых людей, работавших затем в сотнях
научных и проектных институтах города, создал Уральское отделение Академии
наук. Космос и ядерные технологии, металлургия и тяжелая промышленность,
медицина и оборона, наконец, публичная политика аккумулировали научные,
технические, социальные идеи уральцев. Когда это стало возможным, Екатеринбург
продемонстрировал миру невиданную доселе роскошь.
Инерция
развития субэтноса упорядочивает хозяйство, поднимает образованность, укрепляет
законность. Казалось бы, - субэтнос идет к процветанию и выделению из
этнической матрицы. Но, в действительности, неуклонно растущая энтропия ведет к
упадку, распаду и смешению с соседями. И так - до новой энергетической вспышки
в другом месте, в другое время. Таков закон природы. И сегодня, вступив на
порог XXI столетия, уральцы берегут выработанный предками статус. Они сохраняют
его в виде традиции, которую не умеют, да и не желают менять, не потому, что
она лучше других, а потому, что своя. Этой традицией мы противопоставили себя
всей остальной России. В 90-е годы это противопоставление себя остальным
русским было оформлено серией политических актов - дружными голосованиями за
президента, за депутатов из числа "демократов" и "братвы",
поддержкой Уральской республики.
Гипотеза
встретила решительные возражения, так сказать, и "справа" и
"слева". Патриоты, например, возражают потому, что она, якобы,
потворствует тому агрессивно навязывающему себя утверждению, что русских как
нации нет. Это странно, поскольку субэтносы отсутствуют только в персистентах,
т.е. в реликтовых этносах, да и то не во всех. Конечно, появление нового
субэтноса, набравшего мощную инерцию развития, несет угрозу распада матричного
этноса. Но это угроза государственного и национального разъединения
(самоопределения), но отнюдь не этнического. Пример тому - западноевропейский
суперэтнос, возникший и некоторое время существовавший как единое
государственное целое - как народ Великой римской империи германской нации,
распавшийся затем на десятки европейских народов и сотню национальных
государств. Сам же европейский суперэтнос не только не исчез, но сегодня вновь
объединяется.
Непрерывное
образование консорций, лишь малая часть которых способна стать новыми
субэтносами, есть естественный, более природный, чем социальный процесс жизни
всякого исторического этноса. По этому поводу Л.Н. Гумилев писал: "Внутри
этническое дробление есть условие, поддерживающее целостность этноса и
придающее ему устойчивость, оно характерно для любых эпох и стадий
развития". Чем сложнее этническая целостность, тем она крепче и устойчивее
к внешним воздействиям. Напротив, упрощение структуры этносистемы всегда
связано с ее упадком. В этом смысле и наше время не является исключением.
Будущее
"уральского народа" предопределено тем, что исчезли уже названные
нами причины возникновения и существования на Урале субэтноса. Осталась только
инерция. Но и она вскоре иссякнет и уральский субэтнос рассосется. Свое гасящее
на него воздействие оказывают и "закрытые" города, являющиеся очагами
другой - традиционно русской, почти советской ментальности. Диссипируя
(рассеивая) свою энергию на мощнейшем промышленном потенциале этих городов
уральский субэтнос имеет еще шанс трансформировать ее в энергию волны
постиндустриальной модернизации. Урал, сохраняя себя как "опорный
край", может стать местом, откуда поднимется волна постиндустриальной
модернизации, и распространится на всю Россию.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.sciteclibrary.ru