Сравнительный анализ деятельности КПРФ

Поморский государственный университет им. М.В.Ломоносова
Институт управления, права и повышения квалификации
Курсовая работа
по политологии
Сравнительный анализ деятельности КПРФ на современном этапе
Научный руководитель: ассистент кафедры политологии и социологии
Орлова Екатерина Николаевна
Архангельск
2003
Содержание
стр. Введение…………………………………………………………………………2 1. В новом парламенте. Конфликт между КПРФ и внепарламентскими компартиями (1993—1995)……………………………..4 2. Эволюция идеологии КПРФ………………………………………………...9 3. Избирательная кампания 1995/1996 годов……………………..……….....14 4. Компартия в XXI веке………………………………………………………18 4.1. Положение Компартии. ……………………………………………….... 18 4.2. Целевые установки партии………………………………………….…. 20 4.3. КПРФ и правительство………………………………………………….. 22 4.4. КПРФ И НПСР. …………………………………………………………. 25 4.5. Характеристика КПРФ………………………………………………….. 27 Заключение…………………………………………………………………… 30 Список литературы…………………………………………………………... 32
Введение.
Цель работы: сравнить деятельность КПРФ. Хронологические рамки – начало 1990-х – начало XXI в.
Задачи:
1. проанализировать деятельность КПРФ в период 1993-1995 гг.
2. эволюция идеологии КПРФ
3. избирательная компания 1995/1996
4. партия в XXI в
5. цели партии на современном этапе.
Несмотря на существование различных идейных тенденций в высшем партийном эшелоне, руководство КПРФ в целом политически консолидировано. Оно прекрасно осознает опасность конфликтов в своей среде для единства партии и всячески их избегает. Возникающие противоречия преодолеваются через компромиссы.
Хотя подавляющее большинство рядовых членов партии настроено более радикально, чем ее руководство, и не приемлет проявляющихся в нем социал- демократических тенденций, это вряд ли способно привести к драматическому расколу между партийными низами и верхами. Большинство членов КПРФ составляют люди старшего и пенсионного возраста, для которых характерен традиционный советский тип политической культуры с ее дисциплинированностью, боязнью несанкционированной активности, упованием на авторитет вышестоящих инстанций. Эти же качества в полной мере разделяет подавляющее большинство партийных руководителей низшего и среднего звена — бывших аппаратчиков советской эпохи, которым одновременно импонирует умеренность политического курса КПРФ.
В силу всего этого представляется маловероятным, что снизу появится импульс к несанкционированной активности, чреватый серьезными организационными потрясениями в партии; для внутрипартийных расколов попросту не существует организационно-кадровой основы. Наиболее острые внутренние проблемы КПРФ — это омоложение ее рядов, привлечение молодых интеллектуалов, освоение новых политических технологий и новых методов борьбы.
Тем не менее нельзя категорически исключить возможность трансформации внутрипартийных коллизий в серьезные противоречия с последующей фрагментацией КПРФ. В принципиальном плане КПРФ стоит перед выбором между двумя моделями развития. Первая — «красный голлизм», следование по пути умеренного национализма. Вторая — повторение восточноевропейского опыта, строительство социалистической партии нового типа. Теоретически второй путь позволяет перекинуть мост между старым (советским) и новым (европейским) типами политической культуры и создать широкую социально ориентированную реформистскую коалицию. Однако на сегодняшний день полная реализация одного из этих вариантов представляется невозможной из-за доминирующих в партийных низах настроений.
В данной работе автор попытается рассмотреть вопрос, связанный со сравнительным анализом деятельности КПРФ на современном этапе с этапами предыдущей деятельности.
1. В новом парламенте. Конфликт между КПРФ и внепарламентскими компартиями
(1993—1995).
Надежды коммунистической оппозиции на реванш были расстреляны 4 октября 1993-го, что поставило ее перед необходимостью корректировки своей стратегии в соответствии с кардинально изменившейся политической ситуацией. В первую очередь встал вопрос об участии в выборах в нижнюю палату нового парламента — Государственную думу —12 декабря 1993 года.
КПРФ, чья деятельность на некоторое время была приостановлена после 4 октября, на своей первой общероссийской конференции 26 октября приняла решение участвовать в выборах. Этот шаг вполне закономерно вытекал из прежней линии партии на электоральный путь прихода к власти. Ортодоксальные компартии бойкотировали парламентские выборы. Их позиция была буквальным повторением большевистской стратегии бойкота выборов в I Государственную думу (1906) — расчета на «новый подъем революции» после «кратковременной победы реакции»,— которую Ленин позже счел сугубо ошибочной.
Хотя в результате референдума 12 декабря была одобрена новая Конституция России, даровавшая президенту огромные полномочия и сведшая почти на нет прерогативы парламента, итоги самих парламентских выборов оказались весьма разочаровывающими для режима и сигнализировали о значительном росте политического недовольства в России. Сенсационного успеха в голосовании по партийным спискам добилась радикально- националистическая партия Владимира Жириновского — ЛДПР, получившая 23 процента голосов. КПРФ, чьи возможности вести агитацию были весьма ограничены, собрала 12 процентов голосов по партийным спискам (третье место) и получила 16 мест по одномандатным округам.1 В итоге ее фракция насчитывала 45 человек, при думских голосованиях она обычно выступала солидарно с левоцентристской фракцией Аграрной партии России (55 человек).
Уже сам факт участия КПРФ в парламентских выборах означал, что она признала режим Ельцина как данность и согласна (пусть вынужденно) играть по демократическим правилам. В своих выступлениях Зюганов постоянно акцентировал внимание на отказе его партии от революционного способа решения проблем и провозглашал необходимость гражданского мира в стране. Компартия явно сторонилась сферы публичной политики, а ее руководство весьма скептически воспринимало призывы левых радикалов начать подготовку всеобщей политической стачки. Поведение коммунистов в новом парламенте отличалось крайней осторожностью, они избегали даже намека на конфронтацию с президентом и исполнительной властью в целом. За периодически повторяющимися вспышками жесткой антиправительственной и антипрезидентской риторики лидеров КПРФ скрывалась умеренная политическая линия. Во многом благодаря коммунистической и аграрной фракциям, парламент одобрил бюджет на 1994 год. Амбивалентный характер носила позиция коммунистов по отношению к развязанной в декабре 1994-го Чеченской войне: голосуя в поддержку антивоенных инициатив — ни одной из которых они сами не выдвинули,— коммунисты одновременно прекрасно сознавали, что при сложившемся в парламенте раскладе сил антивоенные постановления будут однозначно заблокированы. (Весьма характерно, что против этих инициатив постоянно голосовали аграрии — ближайшие союзники коммунистов в Думе.)
Более того, думские коммунисты неоднократно подавали сигналы о возможности компромисса с властью, которую они еще недавно именовали не иначе как «антинародной и оккупационной». С 1994-го берет начало практика постоянных закулисных контактов между лидерами КПРФ и высшими чиновниками правительства. Надежду на компромисс в коммунистов вселяли заметные признаки начавшейся с 1994-го постепенной трансформации режима из радикально-демократического в квазинационалистический и квазигосударственнический.
В 1994 — 1995 годах в политическом курсе КПРФ постепенно оформляется новый принципиально важный элемент — концепция «стратегического компромисса». Руководство партии видит ее цель не в овладении всей полнотой политической власти в России, но в соучастии во власти через заключение стратегического соглашения с основными политическими силами страны, и в первую очередь с партией власти,— доминирующими группами российской политической и бизнес-элиты. Нацеленность КПРФ на достижение политического консенсуса была предопределена рядом факторов, как кроющихся в самой природе партии, так и внешних по отношению к ней. КПРФ приняла демократические правила игры, ее прагматичное руководство осознавало невозможность реставрации советской политической и социально-экономической системы, для коммунистических вождей был характерен дефицит политической воли, а для партии в целом — «позднебрежневский» менталитет, не приемлющий несанкционированные формы политической и социальной активности. Наконец, идея компромисса с режимом закономерно вытекала из государственнических акцентов в идеологии КПРФ: коммунистические этатисты, в отличие от революционных марксистов, стремятся к укреплению государства, а не к его разрушению, даже плохое государство для них предпочтительнее, чем отсутствие государства как такового.1
Формула стратегического компромисса, дошедшая до сего дня без изменений, предполагает перераспределение баланса власти в пользу законодателей и правительства, существенное изменение социально- экономического курса, формирование правительства «национального спасения/народного доверия», в которое коммунисты войдут в качестве равноправного партнера.
Фактически в результате декабрьских выборов 1993-го коммунисты оказались расколотыми на две группы — «системную» парламентскую оппозицию в лице КПРФ, осваивавшую нишу умеренных и цивилизованных левых, и «внесистемных» ортодоксов, стоящих на радикальных позициях. В результате своего электорального успеха КПРФ все более очевидно становилась безусловным лидером коммунистического движения в России и российской оппозиции вообще. Внепарламентские компартии, а также некоторые диссиденты внутри самой КПРФ пытались противопоставить усилению ее позиций нарастающую критику руководства российской компартии, которое обвинялось в социал- демократическом уклоне, политическом оппортунизме, отказе от марксизма в пользу русского национализма. Параллельно с полемическими нападками левые ортодоксы предприняли ряд усилий по созданию собственной консолидированной политической организации и попытались расколоть локальные структуры КПРФ.
26 декабря 1993-го было провозглашено создание Союза российских коммунистов, более известного как Роскомсоюз. В него вошли все четыре ортодоксальные партии (ВКПБ, РКРП, РПК, СК), а также так называемая «Ленинская позиция» в рядах самой КПРФ, возглавляемая марксистским теоретиком умеренно ортодоксального толка Ричардом Косолаповым. Однако в силу идейных, политических и личностных противоречий между учредителями союза он не стал консолидированной и эффективной политической организацией, ограничившись исключительно координационными функциями. Малоудачной оказалась попытка Союза коммунистов Пригарина расколоть одну из крупнейших организаций КПРФ — московскую — путем создания в апреле 1994-го так называемой «Московской городской организации КПСС» в качестве локальной альтернативы компартии Зюганова.
Ответ руководства КПРФ на вызов коммунистических радикалов носил двоякий характер. С одной стороны, пропагандистский: лидеры КПРФ в своих публичных выступлениях постоянно характеризовали внепарламентские компартии как малочисленные (за исключением РКРП) политические секты и обвиняли их в ненужном и опасном радикализме. С другой, КПРФ постаралась достичь компромисса с руководством СКП—КПСС, поддерживавшим левых ортодоксов. Условия этой сделки были следующими: КПРФ становится постоянным, а не ассоциированным, как ранее, членом СКП—КПСС; взамен руководство последнего дезавуирует радикалов в собственных рядах и отказывается от унитарного принципа строительства своей организации. Вследствие этого негласного пакта группа Пригарина на пленуме СКП—КПСС была осуждена за «раскольническую активность», а он сам выведен из руководящих органов СКП.
В итоге КПРФ не только удалось успешно отбить атаки левых радикалов, но и подтвердить свое лидирующее положение в российском комдвижении.
Однако, несмотря на серьезные противоречия между постсоветскими компартиями России, все они придерживались единого мнения по трем принципиальным моментам. Во-первых, они рассматривали опыт современной капиталистической трансформации России как доказательство правоты выводов Карла Маркса о наличии органических пороков капитализма и необходимости перехода к социализму. Во-вторых, позиция Запада, и особенно США, в отношении России оценивалась в целом как враждебная. В-третьих, крушение советской системы объяснялось как негативным влиянием Запада, так и в первую очередь «обуржуазиванием» и «предательством» коммунистической элиты в лице прежде всего Горбачева и Ельцина.
2. Эволюция идеологии КПРФ.
В 1993—1995 годах официальная идеология КПРФ претерпела весьма существенные изменения, пройдя в своем развитии три фазы. Как уже отмечалось, прагматизм и умеренность в сочетании с существенными элементами левосоциал-демократической ориентации отличали первые программные документы партии (февраль — март 1993-го). В докладе Купцова на II съезде прозвучал тезис о совместимости социализма и рынка, также он настаивал на необходимости отказа от противопоставления социалистов, социал-демократов и коммунистов. В своем программном заявлении КПРФ акцентировала внимание на задачах не столько непосредственно социалистических, сколько общедемократических, при этом старательно демонстрировалось, что партия не чужда принципам политической демократии и готова включить в свой идеологический арсенал такие категории, как «рынок» и «многоукладная экономика». Не менее знаменательным выглядело отсутствие в программном заявлении классических марксистских постулатов о признании классового характера государства и неизбежности классовой борьбы, необходимости устранения частной собственности, фундаментальном характере противоречия между трудом и капиталом.1
Г С середины 1993-го в идеологии КПРФ постепенно усиливаются русско- националистические и государственнические моменты, они в 1994-м приобрели доминирующий характер. 1Это объясняется влиянием группы Зюганова, которая пыталась навязать КПРФ в качестве идейной основы доктрину так называемого «государственного патриотизма», подробно изложенную в публицистике лидера КПРФ. Основные элементы этой доктрины: акцент на роли государства как «путеводной нити» российской истории и ключевого фактора развития страны; признание приоритета государственных интересов, особенно в кризисные для страны моменты, над интересами личности, социальных, корпоративных и этнических групп; трактовка русской нации как основного носителя идеологии государственного патриотизма, ядра и цемента российской и советской государственности; отказ от классового подхода в пользу тезиса об органическом единстве (соборности) русской нации; тезис о преемственности дореволюционного и постоктябрьского периодов отечественной истории; синтез «красной» и «белой» идей.
Легко заметить, что доктрина государственного патриотизма не носит марксистского характера. Эта же оценка в полной мере применима и для характеристики идейно-теоретического кредо самого Зюганова, которое представляет собой компиляцию фрагментов из различных теорий, чьи авторы придерживались зачастую прямо противоположных взглядов (например, славянофильство, доктрина «официальной народности» графа Уварова, левые народники, конспирологические теории и т. д.); все это обильно декорировано некоторыми левыми лозунгами. По-видимому, концепция государственного патриотизма виделась ее разработчикам отнюдь не только узкопартийной идеологией: ей заведомо отводилась роль идейной основы широкого национального фронта.
. ... В окончательной редакции партийной программы (январь 1995-го) возобладала модернизированная версия традиционного советского марксизма, дополненная экологическим акцентом (концепция устойчивого развития), а также некоторыми русско-националистическими и государственническими мотивами. Этот документ был насыщен традиционными марксистскими категориями в значительно большей степени, чем его предшествующие варианты. В нем было опущено упоминание многопартийной системы и значительно сужено понимание политической демократии вообще, возможность функционирования многоукладной экономики допускалась лишь на первом этапе перехода к социализму. Возвращение к социализму мыслилось осуществить в три этапа, причем содержание последнего из них определялось в классических формулах («прекращение эксплуатации человека человеком», «бесклассовое общество» и т. д.). В историческом разделе программы КПРФ не содержалось ни одного критического замечания в адрес Сталина, как не нашлось и ни одного доброго слова для Хрущева, молчанием окутан почти двадцатилетний период правления Брежнева, откровенно демонизирована фигура Горбачева.1
В политической стратегии основной акцент программа по-прежнему делала на легальных и конституционных методах борьбы. И хотя в нее не вошел излюбленный тезис Зюганова об «исчерпанности Россией лимита на революции», в ней также не было и намека на «краеугольный камень» революционного марксизма — теорию классовой борьбы. Взамен предлагалось обеспечить гражданский мир в российском обществе.
Державно-националистические тона в программе звучали явно приглушенно. Эта тема нашла свое воплощение в концепции «русского социализма», магистральная идея которой — тезис об исторической предрасположенности России к социализму. Однако в целом доктрина государственного патриотизма в официальной идеологии КПРФ не доминировала, баланс заметно изменился в пользу традиционных и модернизированных марксистских категорий и ценностей.
Наиболее заметно стремление КПРФ «осовременить» свой теоретико- идеологический багаж с учетом реалий наступающей постиндустриальной эпохи проглядывало во включении в программу концепции «устойчивого развития», лоббистом которой был академик РАН Валентин Коптюг. Она основывается на посылке, что объективные экологические ограничители настоятельно диктуют необходимость качественной смены экономической стратегии, изменения производительных сил, способа производства и потребления в сторону их гуманистической переориентации. Теория устойчивого развития, в настоящее время все более популярная в мире, представляет собой глобалистскую геоэкономическую концепцию с отчетливо выраженной экологической доминантой. Она принципиально надидеологична и не может быть признана исключительным достоянием правой или левой политической мысли. Поэтому стремление КПРФ «приватизировать» эту теорию, окрасив ее в левые «цвета» путем механического присоединения к термину «оптимальное развитие» определения «социалистическое» (своего рода «экологизированный» марксизм), свидетельствует не столько о «левом» характере концепции, сколько о том, что совершить самостоятельный теоретический прорыв российским коммунистам никак не удавалось, а потому они оказались вынуждены заимствовать идеи из чужих теоретических арсеналов.
Идеологический дрейф КПРФ, ее конечный сдвиг влево явились результатом корреляции трех основных факторов: различных идейных течений в высшем партийном эшелоне, массовых настроений рядовых партийцев, общим ухудшением политической и социально-экономической ситуации в России.
В настоящее время идейный спектр руководства КПРФ включает три основные позиции. Первая — русско-националистическое, государственническое направление (наиболее видные представители: председатель партии Геннадий Зюганов, его заместитель Александр Шабанов, секретарь ЦК Виктор Пешков, член президиума ЦК Юрий Белов). Вторая позиция представлена заметно тяготеющими к социал-демократии марксистами-реформистами (заместитель председателя партии Валентин Купцов, спикер Государственной думы Геннадий Селезнев, секретари ЦК Иван Мельников и Сергей Потапов), ориентирующимися на современный восточно- и центральноевропейский опыт новых соцпартий. Третья группа — марксистско-ленинские модернизаторы, которые принимают за образец андроповскую версию корректировки советской модели и советского варианта марксизма (секретарь ЦК Николай Биндюков, член президиума ЦК Анатолий Лукьянов, Ричард Косолапов). Модернизаторы — подразделение более широкой категории, марксистско-ленинских ортодоксов. Именно воздействием модернизаторов объясняются конечные формулировки программы КПРФ. Их внутрипартийные позиции объективно укрепляла критика в адрес руководства КПРФ со стороны ортодоксальных компартий, но еще более важно, что именно эта группа адекватно отражала настроения массовой партийной базы.
Для большинства рядовых членов КПРФ характерны не столько четко оформленная система взглядов, сколько левоконсервативная социокультурная ориентация и инстинктивное тяготение к позднесоветской версии марксизма с ее стихийным интернационализмом. В их глазах КПРФ предстает носителем остатков легитимности и сакральности прежней власти, выступает олицетворением институтов, ценностей и символов, ассоциируемых с советской эпохой.
Наконец, до 15 процентов общей численности партии составляют люди сталинистской ориентации. Все эти настроения в полной мере проявились во время обсуждения проекта программы КПРФ осенью — зимой 1994-го, а также в ходе ряда общепартийных кампаний. Руководство партии вынуждено было с ними считаться. Однако и после III съезда КПРФ (январь 1995-го) в высшем руководстве партии абсолютно преобладают русские националисты и марксисты- реформисты.
Официальная идеология КПРФ адекватно отражает сложный внутренний идейный и политический баланс в ее рядах, любое резкое и серьезное нарушение которого потенциально способно спровоцировать если не раскол, то серьезный конфликт в партии.
3. Избирательная кампания 1995/1996 годов.
Хотя выборы в Государственную думу (декабрь 1995-го) и президентские выборы (лето 1996-го) представляли собой два этапа единого электорального цикла, стратегия КПРФ в их ходе не была одинаковой. Во время парламентской избирательной кампании партия Зюганова сознательно отказалась от союза как с ортодоксальными левыми, так и с левоцентристскими и умеренно- националистическими политическими объединениями. Ставка была сделана исключительно на мобилизацию собственной электоральной базы. Это противоречие с пропагандируемой Зюгановым концепцией национального фронта объясняется стремлением руководства КПРФ в преддверии президентской кампании подчеркнуть роль партии как ядра и главной силы оппозиции, закрепить ее претензии на лидирующую роль не только в российском комдвижении, но и в российской оппозиции вообще.1
Выборы в нижнюю палату парламента принесли большой успех КПРФ. Она заняла первое место в голосовании по партийным спискам (22,3 процента), получив в сумме (вместе с мандатами по мажоритарным округам) 158 из 450 мест в Думе. Довольно неожиданным оказался неплохой результат блока радикальных компартий «Коммунисты — «Трудовая Россия» — За Советский Союз», за чей партийный список отдали голоса 4,53 процента избирателей. Но главная цель КПРФ была достигнута: после парламентских выборов оппозиция, включая левых ортодоксов, признала, что именно компартия Зюганова должна выдвинуть общего кандидата на пост президента от оппозиции. Весьма важным было и то, что КПРФ удалось создать в стенах новой Думы и с опорой на ее ресурсы свой штаб по проведению президентской кампании.
Победа КПРФ на парламентских выборах явилась результатом сочетания двух основных факторов. Социально-экономическая и политическая ситуация в России, а также определяемая ею динамика общественных настроений в конце 1995-го складывались весьма благоприятно для оппонентов власти. Однако компартия не только успешно аккумулировала протестное голосование, но и, что не менее важно, предстала в глазах значительной части российского электората воплощением позитивного идеала, который виделся в советском прошлом. Общедоступные здравоохранение, образование и социальное обеспечение, стабильность и безопасность, предсказуемость и государственный патернализм — вот за что отдали свои голоса левоконсервативные избиратели КПРФ.
В ходе президентской кампании КПРФ пришлось решать три главные задачи: консолидации всего левого электората вокруг фигуры своего кандидата; мобилизации электоральной поддержки за пределами левого избирательного корпуса; нейтрализации групп российской элиты, негативно относящихся к перспективе победы кандидата-коммуниста на президентских выборах.
Первая проблема была успешно решена к концу марта — началу апреля 1996- го. Мощным катализатором консолидации всех коммунистических сил и традиционных союзников КПРФ из левоцентристских и умеренно- националистических организаций стало инициированное коммунистами в середине марта голосование в Думе, дезавуировавшее Беловежские соглашения.
Однако сплотить вокруг фигуры Зюганова более широкий политический спектр, включая умеренных демократов, оказалось невозможным; не помогла и популистская, совершенно немарксистская избирательная платформа Зюганова. Во втором туре выборов, 3 июля 1996-го, Зюганова поддержало 40,31 процента избирателей, в то время как 53,82 процента предпочло Ельцина. В абсолютных цифрах за Зюганова проголосовало около 30 миллионов человек, то есть приблизительно все те, кто отдал свои голоса партиям левого спектра во время парламентских выборов декабря 1995-го, плюс часть умеренных и радикальных националистов.
Объяснение проигрыша Зюганова исключительно объективными обстоятельствами (однозначная ставка «партии власти» и крупного бизнеса на Ельцина, мобилизация в его пользу колоссальных финансовых, организационно- кадровых и пропагандистских ресурсов) не будет исчерпывающим. Поражение коммунистов явилось во многом следствием их собственных ошибок, органически присущих им слабостей, явного дефицита политической воли у КПРФ. Ее электоральная стратегия (с расчетом на автоматический выбор избирателей в пользу коммунистического кандидата по причине массового полевения российского общества) привела к тому, что оппозиция утратила политическую инициативу. Она ничего не смогла противопоставить весьма эффективной антикоммунистической пропаганде. Доминирующий в КПРФ позднесоветский тип политической культуры сделал невозможным использование новых политических технологий. Наконец, лидеры КПРФ откровенно боялись своего прихода к власти, поскольку, с одной стороны, были уверены, что режим ее все равно не отдаст, с другой — не решались взять на себя единоличную ответственность за положение дел в стране.
Вопреки прогнозам ряда аналитиков, КПРФ и после поражения сохранила консолидированность. Неизменными остались и ключевые элементы ее политической линии — национальный фронт и стратегический компромисс. В рамках первого подхода была предпринята попытка трансформации электорального блока в постоянно действующую политическую структуру. Однако провозглашенный 7 августа 1996-го Народно-патриотический союз России не стал эффективной политической организацией. Вновь произошло размежевание между КПРФ и левыми ортодоксами, которые попытались сформировать очередную альтернативу КПРФ: 12 октября было объявлено о создании блока коммунистических и социалистических организаций на базе Роскомсоюза. Но перспективы как этой коалиции, так и левых компартий вообще выглядят не блестяще, подтверждением чему может служить раскол в рядах РКРП — крупнейшей ортодоксальной компартии.
В стенах парламента КПРФ с конца лета 1996-го оказывала критически важную поддержку премьер-министру Черномырдину, который расценивается ею как ключевой потенциальный союзник по реализации стратегического компромисса с «партией власти».
Новым элементом политической линии КПРФ, проявившимся после подведения итогов региональных избирательных кампаний, стала возможность институционального оформления «красного пояса». Речь идет об организационном объединении регионов России, устойчиво голосующих за коммунистов. Хотя левооппозиционные кандидаты выиграли посты губернаторов в 19 регионах России, причем 12 человек из этого числа — жесткие оппозиционеры, вероятность оформления подобного союза территорий как альтернативы Кремлю представляется в ближайшей перспективе незначительной. Однако эта «дюжина» в принципе способна стать возмутителем спокойствия и ядром кристаллизации оппозиционных настроений в Совете Федерации; реализация данной возможности будет зависеть как от общего социально- экономического контекста, так и прежде всего от уровня социальной напряженности в конкретных регионах.
В целом можно констатировать, что после президентских выборов КПРФ шла по пути дальнейшей трансформации из внесистемной в системную политическую силу. В настоящее время она служит важным фактором стабильности существующего в России режима. Партия не в состоянии инициировать и возглавить массовые акции социального протеста, ее руководство крайне негативно воспринимает саму возможность спонтанного социального взрыва.
4. Компартия в XXI веке.
Многое из того, чем руководствовалась Компартия в прошедшие годы, по всей видимости, должно быть тщательно проанализировано и даже отброшено. Однако многое сохраняет актуальность. Принципиально важно, какой баланс между старым и новым будет найден и в ходе дискуссий, и в итоговых программных документах съездов. Определения нового лица КПРФ ждут сегодня не столько се сторонники, сколько противники. Ибо от этого во многом будет зависеть вся система взаимоотношений политических сил в стране.1
4.1. Положение Компартии.
Последние годы были трудными для Компартии России именно потому, что многие члены партии утратили ясные ценностные ориентиры борьбы. С уходом Ельцина и приходом Путина проблема персонификации врага превратилась в одну из наиболее сложных. Белое и черное в политической жизни России сменились неясными полутонами. И на этом фоне многим членам партии просто трудно понять, как действовать и под какими лозунгами. Вместе с тем надо сказать, что, несмотря на определенные сложности в деятельности КПРФ, сложности, прежде всего внутреннего характера, партия сохранила за собой позицию одной из самых влиятельных политических сил страны и, что самое важное, не растеряла членскую базу. И дело не только в том, что Компартия имеет больше всех депутатов в Государственной Думе, а в том, что Компартия остается
единственной в полном смысле реальной политической партией в
стране. С этой точки зрения можно сказать, что именно КПРФ гораздо больше, чем кто-либо, подготовлена к новому этапу российской партийной политической жизни, а именно к внесению поправок в Закон «О политических партиях» и в Закон «О выборах в Государственную Думу», которые дадут, прежде всего политическим партиям, возможность и будущем реально проявить себя в гораздо большей степени, чем за все прошедшее десятилетие. Думается, есть все основания говорить о том, что скоро в политику новые люди будут приходить именно через партии, через серьезную кадровую работу (чем КПРФ всегда была сильна). Компартия сегодня объективно занимает двойственное положение. С одной стороны, это партия, которая осуществляет достаточно тесную политику сотрудничества с государственной властью, президентом Российской Федерации прежде всего по вопросам государственного строительства. С другой стороны — она находится в определенной оппозиции власти, прежде всего по вопросам социально-экономической политики. Вот это самое положение - и вместе, и против - представляет, на мой взгляд, наибольшую сложность для определения всего политического курса партии на ближайшее время. Причем сложность не для руководства КПРФ, а для членской базы. Стать чисто оппозиционной партией КПРФ не удастся (да она в целом этого и не хочет), но и стать частью правящей элиты в полном смысле слова КПРФ не хочет и не готова. Совершенно очевидно, что задача взять власть в свои руки перед КПРФ сегодня не стоит. И ее решение даже объективно не нужно Компартии. Наверное, правильным было бы сформулировать нынешнее положение следующим образом: КПРФ хочет и может корректировать власть, КПРФ хочет и может
расширять влияние во власти, КПРФ хочет и может активно расширять присутствие на всех уровнях законодательной и исполнительной власти с тем, чтобы на этой основе в будущем постараться окончательно выйти на лидирующие позиции в российском обществе. 4.2. Целевые установки партии. Ключевым вопросом для КПРФ думается, будет вопрос о месте КПРФ в российском обществе на новом этапе; в обществе, которое меняется социально и демографически и в какой-то степени политически; в обществе, в котором падает интерес к власти, пропадает интерес к выборам, исчезает интерес к политике как таковой. В целом ситуация, сложившаяся в стране после ухода Ельцина, — качественно новый вызов для КПРФ, вызов, в рамках которого не работают многие старые лозунги, старая тактика. Поэтому для КПРФ принципиально важно определиться не со стратегическими вопросами, не с идеологией, а именно с тактикой действий на ближайшие 2—3 года в отношении всех уровней законодательной и исполнительной власти и, что, наверное, будет одним из самых сложных вопросов предстоящего съезда, с тактикой действий в отношении президента и правительства. Наивно думать, что приход Путина к власти может изменить КПРФ. Скорее наоборот - КПРФ своей деятельностью во многом может изменить Путина, изменить именно через тактику своих действий, через систему своих взаимоотношений с властью. Ведь на самом деле у КПРФ и у Путина довлеющим является не идеологическое начало в традиционном понимании этого слова, а начало государственническое. Концепция возрождения государства, создания полноценной государственной системы - принципиально одна и та же и для Путина, и для КПРФ. Сильное государство - это ключевой пункт взаимопонимания Путина и Компартии. Можно расходиться в деталях, можно и нужно обсуждать экономические аспекты действий, но в одном совершенно очевидно существует общность подхода: сильное государство, способное постоять за себя на международной арене и способное защитить свое население. Поэтому многие тезисы в программных документах к предстоящему съезду весьма созвучны положениям выступлений Путина. С этой точки зрения справедливо говорить о том, что у КПРФ уже сейчас есть (и в дальнейшем может быть в еще большей степени) возможность достаточно активно участвовать в процессе восстановления российской государственности и создания действительно сильного и эффективного государства. Работа пойдет и через Государственную Думу, и через Совет Федерации, и даже через Госсовет, не говоря о законодательной власти на региональном уровне.1 При этом нет и речи о безоговорочной поддержке со стороны Компартии всех действий власти. Речь о том, что власть сегодня может опереться на Компартию при принятии важнейших тактических и стратегических решений, касающихся политического и государственного устройства страны. Власть хорошо понимает, что можно, конечно, принимать некоторые решения в Государственной Думе и вне ее рамок без учета мнения КПРФ, как это в значительной степени случилось с проектом бюджета на 2001 год, но в целом без Компартии не сможет работать ни один механизм реформирования страны, особенно в случае, если этот механизм реформирования будет чреват весьма серьезными социальными последствиями.
4.3. КПРФ и правительство.
Взаимоотношения КПРФ и нынешнего правительства трудно определить, одним словом. Во многом это связано с тем, что действующее правительство, возможно, действительно самое техническое за все последние голы. Это правительство минимально вовлечено в политические игры и в гораздо большей степени, чем при Ельцине, оглядывается на президента и его администрацию. И руководство КПРФ хорошо понимает, кто хозяин в доме, с кем нужно говорить по тем или иным проблемам. Во многом в силу этого диалог между КПРФ и правительством носит вялотекущий характер и ограничивается узким кругом вопросов, прежде всего связанных с прохождением проектов бюджета на будущий год и принятием отдельных законодательных актов. Деятельность правительства сегодня обтекаема и аморфна настолько, что даже Компартии его очень трудно критиковать. Критиковать можно, когда есть активная работа, когда есть пробы и ошибки или когда есть достаточно жесткий курс, проводимый без оглядки на Государственную Думу и политические партии. Правительство, которое использует благоприятную экономическую конъюнктуру, потихоньку решает отдельные социальные вопросы и не спешит с серьезными реформаторскими шагами. С этой точки зрения критика Компартией программы Германа Грефа - во многом критика фантома. Никакой программы Грефа де-факто правительство не проводит и вряд ли начнет проводить. Если вдруг в рамках этого правительства (что очень маловероятно) и будет решено перейти к серьезным экономическим преобразованиям в духе рекомендаций Грефа или же если будет сформировано новое правительство для выполнения указанной программы, тогда конфликт Компартии и правительства окажется неизбежным. Дело не только в том, что многие в Компартии воспринимают программу Грефа как «новое издание программы Гайдара», а в том, что программа Грефа де- факто выводит страну на уровень окончательного закрепления капитализма, причем закрепления через ликвидацию большого числа элементов социальной политики, которая занимает важное место в программе КПРФ в целом. Сложность заключается в том что, понимая необходимость экономических преобразований в стране. КПРФ не может и не сможет поддержать правительство, идущее по пути жесткого реформирования. Тем более что ситуация меняется и вполне возможно, что предполагаемое весной следующего года снижение мировых цен на нефть создаст новую социально-экономическую ситуацию в стране, которая заставит правительство действовать совсем по- другому чем это видится сегодня. В любом случае совершенно очевидно, что для Компартии в правительстве, которое исповедовало бы однозначно программу Грефа, места нет. Но для Компартии есть место в правительстве, которое взяло бы на вооружение программу, предложенную на последнем заседании Госсовета от имени руководителей субъектов Федерации, особенно в части влияния государства на экономическую политику. Поэтому, в конечном счете, взаимоотношения партии и правительства зависят от того, какая де-факто программа будет избрана в качестве главной. А вот любая попытка, на мой взгляд, скрестить эти две программы закончится известной формулой «уж с ежом». Многие коммунисты говорят сегодня, что Путин вполне мог бы быть кандидатом КПРФ на выборах. Путин не вызывает отторжения у основной массы коммунистического электората. Прежде всего, потому, что Путин не только на словах, а во многом и на деле ведет борьбу с олигархами, пытается восстановить вертикаль власти, реформировать армию и стремится определиться в вопросах государственной символики в направлении близком КПРФ. Совершенно очевидно, что Путина и Компартии, как уже говорилось, есть достаточно много точек сближения, есть точки совпадения. И в этой ситуации для Компартии было бы очевидно политической глупостью становиться в политическую оппозицию к Путину. Совсем наоборот. Компартия вполне способна на определенную корректировку политического курса Путина, и эта корректировка, на мой взгляд, возможна и может принести дивиденды как Компартии, так и самому Путину. Компартия пока не может и не хочет сказать, что «Путин - наш президент». Это объясняется тем, что Компартией ответ на вопрос «Кто такой Путин?» до конца еще не найден. И он не может бы найден, поскольку ответ этот прояснится только в случае, если Путин повернется лицом к российской экономике, социальным проблемам, станет основным двигателем разумных преобразований стране. Повторю, что вне экономической сферы особых разногласий между Путиным и Компартией, видимо, не будет. Экономическая сфера — это именно та сфера, которой Компартия сегодня можно действовать достаточно жестко отстаивая свои взгляды, и не бояться идти на конфронтацию президентом, потому что здесь выигрыш для коммунистов очевиден. При всем радикализме некоторых своих взглядов Путин вряд ли пойдет на мощный рывок в капиталистическое завтра. Компартию политика президента может сегодня не устраивает только по одному направлению, президент не вмешивается в экономические процессы там, где это задевает напрямую социальную сферу. Пример очень простой. Жесткая критика Компартией действий Чубайса во главе РАО ЕЭС России — это своего рода звоночек для президента. Дескать, если Путин не вмешается, следующим этап может быть уже критика его самого. Это хорошо понимают как в Кремле, так и руководители КПРФ. Президент - не объект критики в полном смысле слова, президент - объект влияния через критику других политиков из высшего эшелона власти. В конечном счете схема такова Компартия может находиться в социально- экономической оппозиции Путину и его правительству, но к самому Путину в политической позиции Компартия не будет. С этой точки зрения диалог на более-менее постоянной основе между Компартией и Путиным возможен и, более того, необходим обеим сторонам. Думается, что определенное совпадение точек зрения КПРФ и президента может быть продемонстрировано и по ряду внешнеполитических вопросов.
4.4. КПРФ И НПСР. КПРФ была главным инициатором создания Народно-патриотического союза России. Эго во многом объяснялось тем, что НПСР должен был стать основой для широкого антиельцинского фронта. НПСР в годы борьбы с Ельциным сыграл определенную роль, хотя и не полностью. В частности, это было связано с тем, что многие затруднились найти реальную границу между КПРФ и НПСР. Сегодня ситуация другая, и, думается отношение КПРФ к НПСР также должно быть другим. НПСР не нужен как антиправительственный антипрезидентский фронт. НПСР нужен, прежде всего, КПРФ как широкий и достаточно эффективный механизм влияния на левые силы. Н и для кого не секрет, что после ухода Ельцина левые силы, особенно стоящие левее КПРФ, переживают серьезный кризис. Практически не слышен голос «Трудовой России», уходит в тираж ДПА, и в целом на этом фланге снижается по вполне объективным причинам радикализм действий. Но сторонники этих сил все равно остаются важной частью левого электората, который в отличие от тех, кто поддерживает правых, будет и дальше организованно ходить на выборы и активно участвовать в политических кампаниях. Сейчас многие из них хотели бы проявить свои левые взгляды, и НПСР способен предоставить такую возможность. НПСР при правильной его раскрутке дает КПРФ возможность расширения влияния в массах, которые устали от либерализма.1 Помимо этого надо иметь в виду, что грядущие изменения в партийном законодательстве приведут к тому, что практически все левые организации, кроме КПРФ, будут выключены из избирательного процесса на уровне Государственной Думы, на уровне федеральной власти. А НПСР мог бы стать для них каналом самовыражения и доведения до власти своей точки зрения. НПСР не может стать партией, но НПСР может, например, делегировать на определенных условиях часть некоммунистов в списки Компартии на выборах в Государственную Думу и обеспечить поддержку этому списку. Это вполне возможно в обстоятельствах, когда левоориентированный избиратель, не видя никого, кроме КПРФ, будет во многом смотреть на действия НПСР как организации широких левых сил. Здесь есть серьезные перспективы для политического маневра, и этот маневр может быть использован в полной мере. НПСР нужен прежде всего потому, что решение многих вопросов, в том числе социальной политики, нужно проводить на более широкой базе, нежели собственно КПРФ. КПРФ в новых условиях может через НПСР весьма активно бороться за массы. Союз будет давать возможность доносить до масс и те идеи, которыми руководствуется КПРФ. Это особенно важно в условиях резкого ослабления профсоюзов. В такие периоды многие элементы социальной политики во все большей степени берут на себя политические левые, прежде всего Компартия.
4.5. Характеристика КПРФ. Когда говорят, что КПРФ — застывшая партия, не учитывающая веления времени, — это большая ошибка. КПРФ — не вневременная партия, КПРФ - партия времени. Она, конечно, по многим обстоятельствам и причинам отстает от информационных требований нового времени. Но все же КПРФ является политической партией, учитывающей современные тенденции технологического прогресса. Компартия понимает, что изменение демографической, социальной структуры российского общества настоятельно диктует необходимость модернизации, особенно в информационной сфере. Прежде всего, речь идет о новых методах работы (особенно в информационно- пропагандистском плане), которые должны позволить КПРФ эффективно действовать в рамках общенационального информационного пространства (в том числе и с использованием Интернета) на постоянной основе, а не только в период выборов. Уже явно недостаточно констатировать факты. Сегодня принципиален вопрос о том, чтобы твой взгляд на те или иные вещи был известным, оперативным и доступным. С этой точки зрения старая (и во многих местах весьма эффективная) тактика работы от двери к двери, от предприятия к предприятию, от дома к дому должна дополняться новой тактикой работы — от одного информационного источника к другому и т.д. Партии, как никогда, нужна своя мощная информационная сеть, способная адекватно работать как на федеральном, так и на региональном уровнях. Тогда можно будет преодолеть проблему того, что многие знают КПРФ «по одежке», но не знают «по уму». Для коммунистов доведение до населения взглядов, а не демонстрация хорошо знакомых лиц — пожалуй, самая сложная задача. Компартии нужен новый имидж. Имидж партии, которая органически сочетает в себе политические ценности XX века и в хорошем смысле «переваренный» опыт строительства социализма, с технологическими возможностями XXI века. КПРФ, как мне видится, должна на предстоящем съезде сказать «до свидания» значительной части прошлого в своей деятельности, предстать перед своими членами и перед населением именно как партия будущего, как партия, имеющая шансы на будущее. Шансы если и не на реальную власть, то по крайней мере на определение возможностей действий этой власти. Без создания устойчивого образа «партии с шансом на успех» серьезного будущего у КПРФ не будет. У Компартии есть сегодня безусловный лидер — Геннадий Зюганов. Естественно, он не без недостатков, сильных и слабых сторон. Но, как бы там ни было, он сумел обеспечить во многом именно своими действиями влиятельное место партии в российской политической жизни и дал возможность многим коммунистам поверить, что они живут и действуют не зря. Он сумел провести партию через многие сложные события и сегодня больше, может быть, чем кто-либо понимает неоднозначность ситуации, в которой находится КПРФ. Сегодня задача — не в смене Зюганова. Но правомерно ставится многими во фракции КПРФ в Думе и за ее пределами вопрос о том, чтобы разделить посты руководителя партии и лидера думской фракции КПРФ. Полагаю, сейчас это актуальная тема. В политической жизни при Ельцине совмещение этих двух постов было оправдано. Сегодня есть возможность разделить эти два поста именно в силу тех задач, которые стоят перед партией. Лидер КПРФ вполне может и должен получить гораздо большую свободу политических действий, прежде всего вне рамок Государственной Думы. Государственная Дума была и остается одним из важнейших направлений работы Компартии, но для председателя КПРФ все же главным полем работы в ближайшее время должна стать сама партия. Модернизация, активизация партии, вывод ее на новый политический уровень в федеральной и региональной политике — это, как мне кажется, то самое дело, на котором должен сконцентрироваться после съезда Геннадий Зюганов. Естественно, внутри КПРФ есть усталость от Зюганова, так же как в свое время у многих сторонников Ельцина к концу 90-х годов. Политика Компартии в Думе ясна, и руководителем фракции вполне может сейчас стать кто-либо другой. В конечном счете, надо думать о том, что будет после изменения законодательства о политических партиях. Цель при определенных условиях мы можем оказаться перед проблемой досрочных выборов в соответствии с новым законодательством, выборов, которые Компартия не имеет права проиграть. К тому же ближайшие год-полтора могут оказаться весьма непростыми с экономическое точки зрения. Было бы ошибкой жить иллюзорной верой в постоянный подъем российской экономики. В условиях сохраняющейся зависимости от внешнего фактора нужно быть готовым к тому, что любые колебания на международных рынках вновь поставят Россию перед лицом кризиса, способы разрешения которого придется искать отнюдь не в рамках заседаний Государственной Думы.
Заключение.
Потребность в новой левой силе в современной России, очевидно, назрела. Дело в том, что КП РФ, которая сейчас занимает эту нишу, принадлежит совершенно иной, стремительно уходящей в прошлое, политической ситуации. Функциональная роль КП РФ состоит в выпускании пара и распылении ностальгического, лево-патриотического настроя. Иными словами, КП РФ нужна только для политического обеспечения непопулярных либеральных и, по сути, антинациональных реформ. Вся структура КП РФ указывает, что это — псевдоидеологическое образование, политическая сила, не имеющая своего никакого внятного проекта и лишь эксплуатирующая воспоминания о былом величии и стихийное недовольство происходящим. Часто говорят, что электорат КП РФ — «протестный». Это верно, она аккумулирует нигилизм масс в отношении происходящего. То есть против чего понятно, но за что? Что впереди? Иными словами, КП РФ не выполняет функций полно ценной левой партии, не предлагает левого проекта и левого решения основных проблем, не делает ничего, несмотря на огромные возможности, чтобы государство стало более социальным, а общество — более солидарным, общинным, левым. Заинтересована ли власть в появлении такой новой левой силы? Та часть, которая стремится модернизировать Россию, выстроить в ней устойчивую и гармоничную политическую систему, возродить ее величие, безусловно, заинтересована, потому что тупиковость КП РФ это постоянный живописный укор политикам, и интеллигенции, и народу. В новой левой партии, которой самое время появиться по объективным обстоятельствам, заинтересован Владимир Владимирович Путин. Сам Путин появился своевременно, и он не может не осознавать, что появление еще одного своевременного российского политического феномена назрело. Но Путин и другие державники от власти еще не олицетворяют всю власть. Огромный политический класс, армии чиновников, услужливые политтехнологи на дотации, экономические магнаты придерживаются другой точки зрения. Их вполне устраивает статус-кво, ностальгическая пустышка КП РФ, с которой так удобно справляться, имитация политики и борьбы. Следовательно, она будет заинтересована в том, чтобы стать настоящей, а не «ручной» силой. Сейчас явно решается быть или не быть новой левой партии. Скорректируем тезис: быть или не быть на этих парламентских выборах; ее появление можно отложить, но нельзя отменить. И тут мы переходим к более конкретной теме; если такая партия появится, то откуда? Кто ее будет представлять? Нормальная левая партия могла бы принести России колоссальные политические дивиденды и во внутренней, и во внешней политике. Такая сила могла бы стать настоящим действенным мотором экономической и политической интеграции всего постсоветского пространства. Скорее всего, новая левая партия не сможет сложиться из искусственных, фиктивных, подконтрольных власти образований; давая ей зеленый свет, власть должна идти на определенный риск, без этого не будет ни жизни, ни серьезного эффекта. Новая левая партия должна огромное значение уделять национальной идее, консерватизму, геополитическому мышлению; по сути это заложено и в КП РФ, но в безжизненных, мертвых формах, как отписка, а не как мобилизующий активный пассионарный фактор. Поэтому речь идет не о КП РФ-2, но о живой, активной, страстной, мобилизующей, идеологической партии, создающейся по новым современным критериям и ориентированной на среднесрочные и долгосрочные политические проекты.
Список литературы.
1. Дугин А. Левый проект // Российская газета.- 2003.- 26 марта.
2. Венедиктов А. Есть и такая партия // Российская газета.- 2002.- 28 декабря.
3. Федоров А. КПРФ в постельцинскую эпоху // Российская газета.- 2002.-
30 ноября.
4. Соловей В. Коммунистическое движение в постсоветской России //
Свободная мысль.- 1997.- март.
5. Ермаков Я.Г. Коммунистическое движение в России в период запрета: от
КПСС к КПРФ // Кентавр.- 1993.- № 3.
6. Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов. – М., 2001.
7. Сумбатян Ю. Г. Политические режимы в современном мире: сравнительный анализ. Учебно-методическое пособие. - М., 1999.
8. Малько А.В. Политическая и правовая жизнь России: актуальные проблемы:
Учебное пособие. – М., 2000.
1 Дугин А. Левый проект // Российская газета 2003 26 марта. 1 Дугин А. Левый проект // Российская газета 2003 26 марта. 1 Венедиктов А. Есть и такая партия // Российская газета 2002 28 декабря. 1 Венедиктов А. Есть и такая партия // Российская газета 2002 28 декабря. 1 Федоров А. КПРФ в постельцинскую эпоху // Российская газета 2002 30 ноября. 1 Федоров А. КПРФ в постельцинскую эпоху // Российская газета 2002 30 ноября. 1 Соловей В. Коммунистическое движение в постсоветской России // Свободная мысль 1997 март. 1 Соловей В. Коммунистическое движение в постсоветской России // Свободная мысль 1997 март.