Защита объектов интеллектуальной собственности
Защита объектов
интеллектуальной собственности - проблема злободневная. Вокруг нее ломается
немало копий, организуются громкие акции, устраиваются эффектные шоу, однако,
при всем разнообразии различных движений в данном направлении, им явно не
хватает стройности и слаженности, ничего кардинального не происходит.
С рядом вопросов по поводу
осуществления государственной политики в областях охраны объектов
интеллектуальной собственности мы обратились к Светлане Ивановне Горбачевой,
начальнику Департамента по культуре и информации при Правительстве Российской
Федерации.
- В настоящее время создается множество
различных общественных организаций, осуществляющих охрану интеллектуальной
собственности своих членов, как Вы относитесь к их деятельности?
- Мне думается, что о серьезных
результатах говорить еще рано, идет интенсивное накопление опыта, что немаловажно. Творческих людей организовать
очень трудно, оппозиция складывается мгновенно. Поэтому, целесообразным было бы
создание третейской организации, которая бы все объединения и примиряла. Я имею
в виду создание Федерального агентства, которое могло бы функционировать по
принципу самоокупаемости. По подсчетам, произведенным Комитетом по геополитике
Государственной Думы РФ, создание такого агентства позволит получать
дополнительно в бюджет свыше 1 млрд(а) $ США ежегодно. Однако создание такой
организации требует определенных капиталовложений. Существует и противоположная
точка зрения. По мнению Владимира Дозорцева, директора Исследовательского
центра частного права при Администрации Президента, официальный государственный
орган в данной сфере совершенно не нужен. Общественные организации и
творческо-производственные союзы по мнению специалистов центра с успехом могут
справиться с этой проблемой. В качестве доказательства приводится обширная
европейская практика.
- Но существует еще и
американская...
- Да, при Библиотеке Конгресса
США существует организация, фиксирующая все, что создается человеческим
интеллектом. Эта служба приносит большой стабильный доход.
- А как дела обстоят с этим в
России? Наши доходы и убытки кто-либо помимо зарубежных экспертов подсчитывает?
- Нет. На сегодняшний день
функционирует Государственная межведомственная комиссия по охране объектов
интеллектуальной собственности. Она была создана в марте 1995 года. К сожалению
надежд комиссия не оправдала. Анализ ее деятельности показал, что фактически не
был создан координирующий орган, который бы состоял из представителей
федеральных органов, в состав комиссии входило много представителей
общественных организаций с не совсем четко определенным юридическим статусом.
Полномочия комиссии фактически оказались рекомендательными, т.е. они не
провозглашались обязательными. Не было создано так называемого механизма,
обеспечивающего активную деятельность, рабочего аппарата, и т.д. Указом
Президента № 642 от 2 мая 1996 г. реализация государственной политики в области
интеллектуальной собственности возложена на
Министерство юстиции. Над совершенствованием законодательства в области
защиты интеллектуальной собственности идет постоянная работа. В МВД создан
специальный отдел, который результативно работает.
- Как вы относитесь к
деятельности зарубежных правоохранительных органов в России?
- В плане международного сотрудничества - положительно, но этим
сотрудничеством дело не ограничивается.
К сожалению, привлечение в России иностранного капитала принимает вид
экспансии, российским предпринимателям скоро некуда будет деться, помимо этого
господа считают возможным вторгаться в процесс формирования российского
законодательства.
- В чем именно?
В позиции администрации США по
поводу политики РФ в области интеллектуальной собственности есть два основных
направления, одно из которых связано с системой законодательства, другое - с
его существом.
Администрация США полагает, что
законодательство об интеллектуальной собственности должно оставаться
разрозненным, его не следует включать в ГК, оно подлежит сохранению как предмет
только отдельных законов, каждый из которых относится к особому виду
интеллектуальной деятельности. Соответственно общие положения об
интеллектуальной собственности становятся невозможными.
Подобная позиция исходит из
стремления сохранить максимальные возможности для давления на процесс
формирования российского законодательства, обеспечивая его соответствие
интересам США. Давление сильно затрудняется, если дело придется иметь с
системой законодательства, которая к тому же определена ГК, имеет системный
характер, а не с разрозненными, достаточно подвижными актами.
Эта цель почти не скрывается. В
документе администрации США говорится о том, что детализация положений об
охране прав интеллектуальной собственности в ПК (а фактически речь идет не о
"детализации", а вообще о включении этих положений в ГК)
"затруднит возможность изменения закона по мере изменения
технологии". Учитывая господствующее положение в мире многих американских
технологий, возможность определять содержание законодательства других стран
представляется американской администрации весьма важной.
Из американского письма может
создается впечатление, будто проект ГК не предусматривает его сочетание со
специальным законодательством. Между тем, такое сочетание предусматривается и
оно должно обеспечивать как стабильность законодательства (функция ГК), так и
его динамизм в связи с развитием технологий и другими факторами (функция
специального законодательства). Отказ от регламентации исключительных прав в
ГК, ограничение только специальным законодательством в современных условиях не
только облегчали бы возможности давления при формировании и изменении
законодательства, но и объективно вели бы к подрыву его стабильности.
Направленность вмешательства
американской администрации в
формирование российского законодательства совершенно ясно проявляется в
стремлении ввести защиту интересов правообладателей США с помощью российских
правоохранительных органов - милиции, таможенных и налоговых органов, прокуратуры и т.д.
Следование этому пути означало
бы отказ от начала частного права и возврат к применению в этой области
публичного права, или во всяком случае установление для иностранных
правообладателей особого правового режима.
Российское законодательство
полностью соответствует международным договорам и общепринятым в других
государствам принципам. Это специально отмечалось при вступлении России в
Бернскую конвенцию - иначе принятие ее в число-членов было бы невозможным.
Требование о защите исключительных
прав через правоохранительные органы можно было бы как-то обосновать, если бы
иностранные правообладатели принимали меры по защите своих интересов в общем
порядке, через суд, но эти меры оказались бы неэффективными (неправомерные
отказы судов, неисполнение их решений и т.п.). Никаких данных о попытках правообладателей защитить свои интересы в
общем порядке нет.
Разумеется, защита интересов на
базе частного права требует известных расходов, а в иностранных государствах -
повышенных затрат. Но это - нормальная ситуация. Попытки переложить эти расходы
на правоохранительные органы другого государства совершенно неправомерны. Их
реализация повлекла бы за собой не только значительное увеличение
государственных затрат, но и необходимость создания в правоохранительных
органах специальных подразделений, а значит существенное увеличение их
численности, отвлечение от выполнения основных функций.
Этот путь неэффективен, он не
может привести к положительному результату. Правоохранительные органы не
располагают и не могут располагать сведениями о бесчисленном числе объектов
интеллектуальной собственности и правах на них. По обращениям правообладателей
в правоохранительные органы возможны споры, которые может решать только суд.
Возложение на правоохранительные
органы этой функции влекло бы за собой и ряд других отрицательных последствий.
Давление, оказываемое
администрацией США, опирается на угрозу применения к Российской Федерации
экономических санкций. Однако при этом не раскрывается должным образом юридическая
обоснованность таких угроз и фактическое положение вещей.
Ст. 301 Закона США "О
торговле" действительно предусматривает применение санкций к странам,
которые не предоставляют адекватную и эффективную охрану интеллектуальной
собственности, принадлежащей США. Однако, при этом надо проанализировать закон,
условия и практику его применения, возможность оспаривания принимаемых на его
основе решений и т.п. Фактическое же положение вещей по полученным сведениям в
обобщенном виде таково.
Санкции в соответствии с
законом могут применяться к странам, объявленным "приоритетными"
нарушителями. В настоящее время к числу таких стран отнесен только Китай.
Объявлению страны
"приоритетным нарушителем" предшествует включение ее в список
"приоритетного наблюдения". В настоящее время в этом списке 8 стран:
Аргентина, Европейский Союз, Греция, Индия, Индонезия, Япония, Корея и Турция.
Перевод страны из списка приоритетного наблюдения в список "приоритетных
нарушителей" требует специальной процедуры и времени. Санкции к странам
"приоритетного наблюдения" не могут применяться немедленно.
Следующий уровень - это просто
"список наблюдения". В нем находится 26 стран, в числе которых,
например, Италия. Именно в нем находится и Россия.
Важно отметить также, что в
отношении стран-членов ВТО должна применяться процедура разрешения споров,
предусмотренная для стран-членов этой организации.
Представляются недопустимыми
попытки совершенно открытого и жесткого давления администрации США на решение
чисто внутренних вопросов российского права, таких, например, как построение
системы законодательства.
В настоящее время для такого
давления используется разные приемы, в числе которых широко применяется
лоббирование законопроектов.
Это лоббирование в настоящее
время осуществляется не только официальными представителями иностранных
государств, но и их российскими служащими и консультантами, выступающими вроде
в личном качестве.
При подготовке этой работы были
использованы материалы с сайта www.studentu.ru