К этногенезу бурят по материалам этнонимии
Б.З.Нанзатов
Этнонимия
всегда была объектом исследования этнической истории. Одним из главных пунктов
в разрешении проблемы этногенеза являются вопросы этимологии этнонимов
этнических общностей, вошедших в состав изучаемого этноса. Этими общностями
могут быть различные группы населения, образованные по родственному,
территориальному, политическому и др. возможным признакам, в том числе роды, племена,
союзы племен и т.д. Остры вопросы этимологии ономастики в монголоведении, и в
бурятской этнонимии в частности.
Исследователи
в разрешении вопросов этнонимики практически не обратили внимания на один, с
первого взгляда малозначительный факт различий в языках монгольских племен, о
которых писал Рашид-ад-дин: "Есть такой обычай, что всякий человек,
который происходит из этого племени, если он будет мужчина, его называют -
тутукулитай, если же он будет женского пола, то называется тутукуличин. (Происходящие)
из племени алчи-татар называются алчитай и алчин; из племени куин-татар, -
куитай и куичин, из племени терат - терати и тераучин" (Рашид-ад-дин,
1952, 103).
Речь
идет об аффиксах -тай и -чин. Вскользь, на значение аффикса -джин обратил
внимание Б.Б.Бамбаев (1929, 9). На один из таких фактов в тексте персидского
летописца обратил внимание Г.И.Михайлов (1964, 118), но не придал ему должного
значения в решении ряда вопросов этнонимики и этногенеза. Так же обращал на
него внимание Ц.Б.Цыдендамбаев, но не акцентировал на него внимания
исследователей (1972, 188).
В
монголоведческой литературе принято расшифровывать эти аффиксы тем значением,
которое они имеют в современных монгольских языках. Например, Т.Д.Скрынникова в
статье "Этнотопоним Баргуджин-токум" пишет: "Топоним Баргуджин,
безусловно выделял территорию, на которой жила в какое-то время группа людей,
относящая себя к баргу (байырку), о чем свидетельствуют как аффикс -джин
(-ский) (ср. монголджин - монгольский), так и аффикс обладания - дай, который часто
употреблялся в имени владетеля народа и иногда заменял имя главы рода:"
(Скрынникова. 1993, 43) и приводит примеры из Сокровенного сказания монголов
(далее ССМ - Б.Н.).
Как
справедливо заметил Д.Д.Нимаев, многие имена в ССМ имеют явно этнонимический
характер (Нимаев. 2000, 24). По нашему мнению, исходя из представленных
материалов Рашид-ад-дина, налицо этнонимический облик, т.е. представленные в
ССМ имена родословной Чингисхана до Бодончара, представляют не имена
собственные мифологических предков, а этнонимы. Причем такие выводы
Г.И.Михайлов сделал, отметив наличие в их именах таких компонентов, как мэргэн,
гоа (Михайлов, 1983, 89), т.е. использовав другие косвенные данные. По нашему
мнению, в родословной практически говорится о том, из каких этнических групп
(родов, племен) того времени сложились древние монголы - предки Чингисхана.
Т.о. получается, что в родословной были персонифицированы древние этнонимы,
яркими примерами служат такие имена как Хорилартай-мэргэн или Баргудай-мэргэн,
где хори, баргу - этнонимы, -лар - окончание мн.ч. в тюркских языках, -тай,
-дай - этнородоопределяющий аффикс, мэргэн - один из способов персонификации в
монгольских генеалогиях.
Курыкан.
Важнейшим для разрешения проблемы этногенеза является этноним курыкан, с
которого и необходимо начать экскурс по основным бурятским этнонимам.
Вопрос
об этноязыковой принадлежности курумчинцев, или как предложил их отождествлять
А.П. Окладников (1955), курыкан гулиганей, поднимался неоднократно. Проблема
принадлежности курыкан к той или иной языковой общности часто решалась с
помощью выявления этимологии их этнонима. Ю.Д. Талько-Грынцевич и П.М.
Мелиоранский считали, что этноним происходит от монгольского хуриган -
"ягненок, овца" (Талько-Грынцевич, 1900, 67; Мелиоранский, 1899,
100). Г.Н. Румянцев сопоставлял курыкан и хори, считая их одним этносом
(Румянцев, 1962, 128). Позднее, Г.Д. Санжеев предлагал сопоставлять этноним
курыкан с курканами Рашид-ад-Дина и бурятским племенем хурхад, полностью
отрицая возможность фонетических параллелей между курыкан и хори, предложенных
Г.Н. Румянцевым, и в то же время поддерживал его в том, что курыкан из тюркских
языков не объясняется (Санжеев, 1983, 88, 93). Г.В. Ксенофонтов считал, что
этноним объясняется из бурятского хюргэн кюргэн и тунгусского курокан куракан
курэкэн, означающих "зять", считая этими "зятьями" -
тюрков, монголов и тунгусов (Ксенофонтов, 1992, 195). В.В. Свинин, также
считает, что уч-курыкан - "три зятя" - три рода тюрков, монголов и
тунгусов, связанных системой родства (Свинин, 1974, 20). Т.А. Бертагаев (1970)
предлагал версию о том, что этноним бурят произошел от этнонима курыкан. В
дальнейшем эта гипотеза была раскритикована Ц.Б. Цыдендамбаевым (1972,
101-105). Г.Н. Румянцев (1951, 80) выдвигал гипотезу о том, что этноним урянхан
урянхай - это поздняя форма этнонима курыкан. Д.В. Цыбикдоржиев (1996)
попытался развить гипотезу о происхождении этнонима урянхай от курыкан. Эта
версия была подвергнута критике Д.Д. Нимаевым (2000, 66). Сам же Д.Д. Нимаев
считает, что проблема этнической принадлежности курыкан значительно шире, чем
поиски этимологии этнонима (Нимаев, 1988, 70).
Несмотря
на то, что этот вопрос поднимался множество раз, считаем необходимым затронуть
его вновь. Исследователями практически не выдвигались гипотезы о тюркском
происхождении этнонима, даже считалось невозможным его тюркское происхождение.
Однако автор настоящей работы попытался проверить так ли это и обнаружил, что в
Древнетюркском словаре есть слово qori?an ~ quriqan, которое полностью
совпадает с этнонимом курыкан, или quriqan Древнетюркского словаря (1969, 468).
Оказалось, что слово qori?an ~ quriqan переводится как "стан, военный
лагерь", и имеет параллели в старописьменном монгольском языке в виде
хoriya(n) xoru?a(n) (Древнетюркский словарь, 1969, 458, 468).
Таким
образом, термин курыкан, на наш взгляд, по сути своей, представляет не этноним,
а имя нарицательное по отношению к территориальной общности, по крайней мере,
на раннем этапе. Следовательно, термин уч-курыкан - это "три военных
лагеря".
Правым,
в конечном счете, оказывается Д.Д. Нимаев, который полагает, что разрешение
этимологии этого этнонима не даст окончательного решения вопроса о
принадлежности курыкан к той или иной общности (Нимаев, 1988, 70).
Конечно,
исходя из того, что термин имеет тюркское происхождение, можно полагать, что и
сами его носители были тюрками. Но такое предположение ограничит решение этого
вопроса и приведет к неправильному пониманию проблемы в целом. То, что эти три
военных лагеря имеют отношение к одной из кочевых империй Центральной Азии,
очевидно, не вызывает сомнения. Скорее всего, на наш взгляд, эти гарнизоны
имеют отношение к I Тюркскому каганату.
О
том, что тюрки поддерживали племена, имевшие влияние на лесных обитателей,
говорится в работе Н.Я. Бичурина (1950, 301). Б.Б. Дашибалов считает, что
курыканы осуществляли поборы с таежного населения Байкальской Сибири и частью
своей добычи делились с орхонскими каганами (Дашибалов, 1995, 146). По нашему
мнению, для того, чтобы вести торговлю мехами с оседлыми соседями, в таежной
зоне Западного Прибайкалья, а именно в верховьях Ангары и Лены, тюрками был
организован своеобразный военный дистрикт, состоящий из трех гарнизонов. Целью
существования этих гарнизонов было обеспечение пушниной ханского двора для
внешней торговли, либо для других нужд. Обеспечить пушниной, они могли, лишь
поставив в зависимое положение местные племена, которыми могли быть тунгусы,
возможно, племена самодийского и кетского происхождения. В эти гарнизоны могли
привлекаться группы населения различного происхождения, как тюркские, так и
монгольские, что было весьма характерным для Центральной Азии в древний и
средневековый периоды ее истории.
Гарнизоны,
как это часто встречается, вероятно, имели и хозяйственное сопровождение, куда
входили те, кто должен был обеспечить дальнейшее существование
военно-административной единицы в регионе Западного Прибайкалья. Это были те,
кто обладал навыками, которых не было у местных племен - земледельцы,
скотоводы, каменщики, кузнецы и пр. Нельзя утверждать о том, что все они
принадлежали к близкородственным племенам. Более вероятно, что состав их был
настолько разнороден, насколько распространялись границы Тюркского каганата,
т.е. каменщиками-строителями, к примеру, могли оказаться жители Средней Азии -
согды, а кузнецами - представители соседних тюркских или монгольских племен и
т.д. К тому же в эти гарнизоны в дальнейшем могли привлекаться местные
восточно-саянские тюркские племена.
Явный
смешанный характер населения курыкан лег в основу гипотезы В.В. Свинина о
кольцевой системе родства тюрков, тунгусов и монголов (Свинин, 1974, 18-20). В
данном случае, исходя из значения слова quriqan, гипотеза о трех племянниках
теряет свою актуальность. Речь может идти лишь о гарнизонах с тюрко-монгольским
составом. Тунгусы и другие находились в подчиненном данническом состоянии.
Таким
образом, на исторической арене VI-VIII веков представлен социальный организм,
имеющий этнические черты, который именовался соседями "курыкан" или
"yч-курыкан", исходя из устоявшегося термина, обозначающего население
Западного Прибайкалья. В дальнейшем термин "курыкан" теряет свое
значение в этом регионе, и на историческую арену выходят различные племена,
некогда входившие в курыканскую общность в разных ипостасях. Из их среды могли
происходить не только якуты и хори, но и многие известные нам племена,
населявшие Западное Прибайкалье в монгольский период.
Расселение
курыкан, исходя из археологических материалов, можно сгруппировать в
своеобразный треугольник, остриями которого были на северо-востоке - долина
Баргузина, на юго-востоке - верховья Селенги, на западе - среднее течение
Ангары, в районе впадения в нее Унги (Дашибалов, 1995, 40). Внутри и вокруг
этого треугольника происходили процессы активной ассимиляции местных племен и
пришлого населения, и сложения будущего конгломерата, из которого произошли
некоторые западные буряты, хори и, возможно, некоторые группы якутов. Этим,
по-видимому, можно выразить сходство и различия в инвентаре курумчинцев-курыкан
с археологическими культурами Центральной Азии и долины Енисея. Схожие предметы
проникали из этих областей, или изготовлялись населением, происходившим из
контактных зон, оригинальные отличия возникли путем смешения стилей. Предметы
обихода, также имеют облик, связанный с предшествующим населением этого
региона, скорее всего, тунгусского.
В
дальнейшем, после распада Тюркского каганата этот конгломерат завоевателей,
поселенцев и покоренных, представляющий собой социальный организм, обретает
этнические черты. Перед нами процесс, в котором из разрозненных прежде
элементов складывается общность - социальный организм, объединенный, прежде
всего, единством территории и хозяйственными нуждами. Так как в период
существования в рамках государства существовала хозяйственная дифференциация на
скотоводов, земледельцев, ремесленников с одной стороны и добытчиков пушнины -
охотников и собирателей с другой, в период возрастания значения внутреннего
рынка, возникла необходимость консолидации всех представителей разных
хозяйственно-культурных ниш в единую. К тому же, представители покоренного
населения, под длительным влиянием кочевничества, вливаются в этот
"демосоциальный организм" (Семенов, 1982). Из-за увеличения он
распадается, из него вычленяются меньшие социальные организмы, характерной
чертой которых является неоднородность языка, с преобладанием тюркских и
монгольских наречий.
В
условиях отсутствия предпосылок для образования государства в этой среде, из-за
географических условий, сильной государственности в Центральной Азии, где они
сменялись с циклическим постоянством, наблюдается интеграция этнических
компонентов, составивших общность названную "курыканами". Являлся ли
этноним самоназванием, в таком случае, принципиально неважно.
В
связи с новой трактовкой термина "курыкан", необходимо пересмотреть и
некоторые другие этнонимы средневекового Прибайкалья, к которым в числе прочих
относится баргу.
Баргу.
Этноним баргу ряд исследователей склонны сопоставлять со средневековым байегу
китайских хроник, который в свою очередь обнаруживает связь с тюркским
этнонимом байырку. Племя Байырку в свою очередь входили в состав теле-огузов
(Малявкин, 1989, 141). В доказательство близости этнонимов обычно приводится
мнение Ц.Б. Цыдендамбаева о том, что "тюрки имели обыкновение называть
инородные им племена путем перевода их самоназваний на тюркский язык". Так
же он утверждал, что тюрки называли баргутов - байыркы, исходя из семантической
близости тюркского (киргизкого) слова байыркы - "примитивный,
стародавний", и монгольского баргу с подобным значением (Цыдендамбаев,
1972, 279). Однако, по нашему мнению, семантика этнонима bajirqu, скорее всего,
связана либо с древнетюркским словом bajraq - "знамя, флаг", либо
bajar - "богатый" и -qu - усилительная частица > bajarqu//bajirqu
- "[действительно] богатый" (Древнетюркский словарь, 1969, 79). Во
втором случае этноним можно сопоставить с этнонимами трех из двадцати четырех
огузских племен: баят, баяндур и баярлы (Рашид-ад-дин, 1976) а также с
бурятским племенным этнонимом баяндай.
В
монгольских языках слово барга//bar?u переводится как "грубый,
неотесанный" (Монгольско-русский словарь, 1957, 63; Бурятско-русский
словарь, 1973, 87). Между тем в древнетюркском языке также есть слово bar?u,
значение которого - "добыча" (Древнетюркский словарь, 1969, 83).
По
нашему мнению, термин баргу есть ни что иное, как синоним политонима курыкан,
т.е. исходя из тюркского значения этого слова bar?u - "добыча", есть
основание полагать о возможности именования территории расселения курыкан как
Баргу, т.е. "[земля]-добыча" или "добытая [завоеванная
земля]". За частью населения мог закрепиться и производный от баргу -
термин bar?uci ~ bar?ujin - добытчик, завоеватель. Отсюда, по нашему мнению, и
возник термин Баргуджин токум - "родина [земля] завоевателей", либо
"[земля] линиджа (Скрынникова, 1993, 47) завоевателей".
Бурят.
К проблеме происхождения этнонима бурят (буряад//баряад) подходили ученые с
разными вариантами его трактовки. Доржи Банзаров полагал, что бурят - это
фонетический вариант этнонима бургут//бурут (Банзаров, 1997, 102).
Т.А.Бертагаев связывает бурят с этнонимом курыкан (Бертагаев, 1970).
Ц.Б.Цыдендамбаев возводит к древнетюркскому бури, буря - волк (Цыдендамбаев,
1972, 278). Г.Д.Санжеев придерживался народной этимологии этнонима от буриха -
уклоняться (Санжеев, 1983, 47-49). А.Г.Митрошкиной высказывалось мнение о
возможности происхождения этнонима от персидского "бурийа - циновка, мат,
тростник, камыш" (Митрошкина, 1995, 30). Б.Р.Зориктуев полагает, что
этноним произошел от бураа+д, что означает "лесные племена"
(Зориктуев, 1996, 26). Кроме указанных, были и некоторые другие предположения.
В
бурятских легендах упоминается Бурядай - сын шаманки Асуйхан, брат Хоридоя,
отец Ихирида и Булгада. Перед нами предстает сюжет подобный сюжетам ССМ в его
первых параграфах, т.е. перед нами персонифицированный мифологизированный образ
древних этносов имеющих этнонимы бурят и хори, а также более поздних эхиритов и
булагатов. По нашему мнению, Бурядай и Буртэ - это фонетические варианты одного
и того же слова. Если разбить этноним на корневую основу и аффикс, получится
бури ~ бур - этнос, -дай, - тай - этнородообразующий аффикс в различных
вариантах. Т.о. получается, что бурядай или буртай - мужчина из этноса бури, а
бур, бури - это волк.
Т.о.
приближаемся к версии предложенной Ц.Б.Цыдендамбаевым, возводящему к
древнетюркскому бoря, буря или бурю - "волк" + монгольский аффикс
множественного числа -д (Цыдендамбаев, 1972, 278). О несостоятельности этой
гипотезы высказывался Г.Д.Санжеев (1983, 105-107). Опорой отрицания гипотезы
послужили доводы о невозможности перехода слова из мягкого ряда в твердый, т.е.
bori ? bura. А, как указывает, монгольский ученый А.Очир, вошедшее в
монгольский язык тюркское слово с семантическим значением 1) серый, седой, 2)
волк, приобрело в дальнейшем разнорядные формы (бoри, б?ри, бору, бур). В
твердорядной форме лексема вошла в сложносоставной этноним боржигин, где бор -
волк, жигин - монгольский вариант праалтайской формы тегин - принц (Очир, 1996,
3-4). Тех, кто представлял древних чиносцев Ц.Б.Цыдендамбаева, можно
сопоставить с племенем буртэ-чино Б.Р.Зориктуева. Как полагает последний,
фактором монголоязычия прибайкальского региона послужило прибытие на эти земли
древнего монгольского племени Буртэ-чино (Зориктуев, 1993, 124).
Первая
часть этнонима Буртэ-чино, скорее всего, является параллелью тюрко-монгольскому
этнонимому буритай ~ буридай. О том, что во всех бурятских говорах, в
показателе -тай//тэй произносится долгий монофтонг ?: или писал в свое время
В.И.Рассадин (1982, 63). В том, что в воспроизведенном с китайского написания на
старописьменный и современный монгольский язык ССМ термин был записан в
мягкорядной форме, отчетливо прослеживается влияние современной лексики, где
бoрт (bortu) имеет значение "крапчатый, имеющий серые
крапинки"(Монгол хэлний товч тайлбар толь, 1966, 100). В бурятском языке,
слово б?ртэ имеется в сочетаниях "х?хэ б?ртэ шоно - матерый серый
волк" (Бурятско-русский словарь, 1973, 124), "б?ртэ-гэрхэн -
серенький" Русско - Бурят-монгольский словарь, 1954, 583) т.е. значение
этого слова ?серый. По-видимому, авторы транслитерации текста ССМ ошиблись с
рядностью слова, этот термин, судя по всему, имел этническое значение, т.е.
налицо аффикс -тай, условно обозначенный нами как этнородоопределяющий, и
соответственно этноним -бур, уже в твердой огласовке, также как и -бор в
борджигин, который в монголоязычной среде теряет свое семантическое значение, и
требует параллельного монгольского термина чино. Вообще, этнонимы со значением
волк в тюрко-монгольской среде имеют широкое распространение. Одним из ранних
упоминаний монгольского чино, является, скорее всего, сяньбийские Чину,
составлявшие один из аймаков Сяньби (Сухбаатар, 1971, 50-52). В дальнейшем,
какая-то часть носителей тюркских и монгольских этнонимов бури - чину могли
смешаться, перейти на монгольских язык и оказаться в Прибайкалье, в дальнейшем
в легенах именуясь буртэ-чино ~ буритай-чино.
Термины
буритай//буряадай с одной стороны и б?ртэ с другой представляют собой конечную
фазу процесса параллельного развития этнонима. В первом случае у монголоязычных
групп бури в районе Прибайкалья сохранился конечный ударный -i. Во втором
случае в районе Онона - процесс легендаризации этнонима путем персонификации.
Характерной чертой для языка монголов междуречья Онона и Керулена является
выпадение -i в слове buri, также как и в боржигин.
То,
как buri развился в burja:d, можно выразить следующим образом. В районе
Прибайкалья отмечается особый пласт этнонимов, который отличается огласовкой
конечного -d. Сравните например: кекреит, тункаит, удуит, сакаит, к этой же
группе, по-видимому, относится и этноним шараит. Перед нами представлены
этнонимы, в которых присутствует окончание -id в позиции после гласных, кроме
-i. В таком случае, можно предположить, что окончанием к buri, а именно после
гласного -i, могла быть форма -ad, т.е. buri+ad ' buriad ' burja:d. В этом
случае возможна параллель с этнонимом кият, где ki - корень, -ad - окончание.
Кстати, в современном халха-монгольском языке этноним употребляется в форме
"буриад". О том, что из себя представляет -id/-ad, можно сделать
предварительные предположения. Праформой могли быть характерные для тюркских
этнонимов -ар/-эр/-ир, значение которых восходит к "мужчина, муж"
(Еремеев, 1970, 133" Баскаков, 1980, 204), либо -ак/-эк/-ык/-ик/-ук/-yк -
аффиксы, во многих тюркских языках образующие имена существительные и
прилагательные (Еремеев, 1970, 135). В любом случае, конечная согласная могла
быть заменена на -д - окончание множественного числа монгольских языков.
Таким
образом, этноним "бурят" расчленяется на бури - корень, -а(р,к,?)
-аффикс и -д -монгольское окончание множественого числа.
В
дальнейшем у населения Прибайкалья этноним буритай, восходящий к бури, развился
в буряадай, восходящий к буриад. В Алари этот процесс зашел даже дальше, и из
"буряад", появилась форма "баряад" (Рассадин, 1982, 8),
бури ' буриад ' буряад ' баряад. Параллельно этому процессу шел другой -
процесс персонификации и мифологизации этого этнонима, что выразилось в
сохранении одной из архаичной форм произношения, в котором, уже современные
ученые заменили дифтонг -ай на монофтонг -э, и соответственно заменив
твердорядный -у на мягкорядный -?, после чего в литературе стал употребляться
термин б?ртэ-чино, вместо буртай-чино.
К
тому же, среди бурят, и до наших дней сохранилась этническая единица Шоно. Этот
этноним, также, претерпел фонетические изменения cinu-a ' sono. Из этих фактов
складывается гипотеза о том, что в группировку буртэ-чино входили как
монгольские (сяньбийские) субстанты - cinu-a, так и ассимилированные
монголоязычными - buritai. В дальнейшем "исконно" монголоязычные
чиносцы сохранили свой этноним, в котором произошли изменения лишь
фонетического характера.
С
этнонимом буритай ~ буряад произошли другие процессы. Ввиду явного
искусственного характера происхождения этнонима (от тюрк. -buri и монг. -tai
или -d) в монгольской среде, он распространился на различные группы тюркского,
монгольского и даже более древнего ассимилированного населения, и носил лишь
номинальный характер по отношению к монголоязычному населению бассейнов Ангары
и Лены в Прибайкальском регионе в период активной монголизации края. К
семнадцатому веку он почти утратил свое значение в местной среде, ввиду
длительного пребывания в общинно-кочевой стадии развития в мирное время
(подробнее - Марков, 1970, 74-89), где на первый план вышли различные
этнотерриториальные объединения, такие как булагаты - по Ангаре, эхириты - на
верхней Лене, икинаты - на Ангаре и Оке, ашибагаты - на Уде и Оке, готолы - на
Иде, батулинцы - на верхней Куде и др. В этот период этноним бурят теряет свое политическое
значение. С появлением русских в Западном Прибайкалье происходит процесс смены
стадии общинно-кочевого развития, на военно-кочевое, при котором, происходят
передвижки населения и постепенная консолидация населения. Для консолидационных
процессов характерен возврат к общему этнониму, а также новая фаза в развитии
этногенетических преданий и мифов, в которых Бурядай становится родным отцом
Эхирита и Булгадая, а также родным братом Хоридоя. Все эти мифы, в
действительности, под собой подразумевают реальную историческую основу, где
местное население, прошло длительный этап этнических контактов, в результате
которых к XVII веку сложилась общность с единым монгольским - протобурятским
языком. Этноним бурят от средневекового распространения только на монголоязычные
группы населения, обретает общий характер для всех групп населения Прибайкалья,
которые в свою очередь, уже перешли на монгольский язык.
Различия
же между булагатами и эхиритами складывались внутри меньшего круга
этнообразовательных процессов внутри территориальной группы, и уходят вглубь к
общинно-кочевой стадии, т.е. к дорусскому периоду.
Булагат.
Об этнониме булгад, представляющем одно из крупнейших бурятских племен, имеется
множество разных гипотез. В "Истории Бурят-монгольской АССР" авторы
были склонны видеть в булагачинах Рашид-ад-дина и ССМ предков современных
булагатов. Поколебал устоявшееся мнение Ц.Б.Цыдендамбаев, указав на
лингвистические несоответствия образования этнонима булагад от булагачин. Он
изменил трактовку, т.е. он не сомневался в происхождении этнонима от
монголо-бурятского булаган + окончание мн.ч. -д, из чего смысл этнонима от
"соболевщиков" перешел к "соболям". При этом, он отрицал
тотемистическое происхождение этнонима, усматривая в нем топонимические корни
(Цыдендамбаев, 1972, 283-284). Г.Д.Санжеев высказал мнение, что таких племен
как булагачины и керемучины не могло существовать в то время. Появились они из
лексикона персидско-монгольской купеческой среды (Санжеев, 1983, 82-86). Мнения
о топонимическом происхождении этнонима придерживался и Н.П.Егунов, считая что
этноним произошел от гидронимического термина булаг - родник (Егунов, 1990,
108-109). Т.М.Михайлов считает, что семантика слова "булагад" -
"соболь" имеет тотемистические корни, был тотемом каких-то групп древних
прибайкальцев, от которых и распространилось в виде этнонима (Михайлов, 1980,
76).
По
версии Б.Р.Зориктуева, этноним булагад происходит от тюркских слов була + ат,
где була - светло-желтый, буланый (в значении масти животного), а ат - лошадь,
т.е. "лошадь светло желтой масти". Как предполагает Б.Р.Зориктуев
этот этноним формировался из названия той социальной прослойки населения,
которая занималась разведением высокопородных лошадей именно этой масти.
Впоследствии часть курыканского общества стала отдельным этническим
образованием, именовавшимся названием масти животного. В итоге это название
могло перерости в этноним и закрепиться за определенной группой населения.
Между була и ат, мог появиться звук г, из чего и получается була'ат ~ булагат ~
булагад (Об этническом составе:, 1993, 125-128).
Ряд
погрешностей в этой гипотезе отметил Д.Д.Нимаев. Исходя из данных
Усть-Талькинского могильника, материалов А.И.Гоголева о происхождении якутской
лошади и др., он пришел к выводу, что скотоводческое население Центральной
Азии, в том числе и курыканы, занимались разведением одного основного типа
лошадей - монгольского, т.е. не было особых высокопородных лошадей, в связи с
чем, китайские сообщения о таковых считает обычным для того времени
преувеличением. Исходя из филологических соображений, Д.Д.Нимаев отрицает
возможность появления лишнего интервокального "г" и полагает, что в
монгольских языках наблюдается совершенно противоположный процесс - процесс
ассимиляции этого интервокального "г" (например - письм. монг. ula?an
> совр. монг. Улаан). В третьих, Д.Д.Нимаев указывает на несоответствие
произношения этого этнонима и полагает, что "булагат" является его
русской версией, соответствующей стилю русских документов XVII века. Наиболее
реальной, Д.Д.Нимаев, считает гипотезу о топонимическом происхождении этнонима
"булгад" (Нимаев, 2000, 142-144). В то же время, Д.Д.Нимаев обращает
внимание на этнические группы с этнонимом "булагачин" среди киргизов
и, в итоге, приходит к выводу, что этот термин мог закрепиться за определенной
группой населения из купеческой среды (Нимаев, 2000, 140).
В
связи со всем вышеизложенным, хотелось бы привести собственную трактовку этого
этнонима. Так, опровергая версию Б.Р.Зориктуева, Д.Д.Нимаев отмечает факт
произношения этнонима его носителями как булгад, а не булагад (Нимаев, 2000,
142-143). Как справедливо заметил С.А.Токарев, в документах первой половины
XVII века от якутских и верхоленских служивых людей фигурируют "булгадаи,
булбудаи, бунгудаи" (Токарев, 1993, 105). Перед нами предстает явно
архаическая форма образования этнонима с помощью аффикса -дай, т.е.- булга +
дай. Т.о. перед нами предстает праформа этнонима - bul?a.
Исходя
из того, что в регионе современного проживания булагатов в средневековье были
расселены значительные группы тюркоязчного населения, с большой долей
вероятности можно предполагать о тюркоязычном происхождении этого этнонима.
Сама лексема bul?а зафиксирована в древнетюркском языке со следующими
значениями: 1) перемешивать, смешивать; 2) мутить; 3) перен. досаждать,
обижать, печалить, омрачать, вредить; 4) перен. возбуждать недовольства, сеять
смуту (Древнетюркский словарь, 1969, 122). Наибольший интерес для нас
представляет первое и последнее значения этого глагола -
"перемешивать" и "сеять смуту", поскольку и то и другое
могли составлять семантику интересующего нас слова bul?a - праформы позднего
этнонима бурят. В связи с этим следует упомянуть о существовании подобного
этнонима у средневековых тюрок Поволжья и донских степей - булгар, этимология
которого вполне может соответствовать значениям древнетюркского глагола -
bul?a.
Исходя
из теории Г.Е.Маркова о стадиальном развитии кочевого общества, т.е. о
постоянном переходе от "общинно-кочевой" организации к
"военно-кочевой" и обратно (Марков, 1970, 87-89), представляется
возможным, что в один из переходных периодов была создана надродовая структура
- племя, которое для идентификации именовали bul?a, т.е. "смешанные"
или "смутьяны". В данном случае, наиболее приемлемым переводом,
по-видимому, является первый, т.е. "смешанные". Этим термином могли
пользоваться как окружающие тюркские этносы, так и сами его носители. В связи с
существованием этого этнонима в полиэтнической среде (в западной части
Прибайкалья, как известно в свое время расселялись группы тюркского, монгольского,
тунгусского, енисейского, возможно даже самодийского происхождения)
возникновение подобного этнонима, по нашему мнению, вполне допустимо. (О
булагатских родовых этнонимах различного происхождения см. ниже).
Помимо
вышеизложенного хотелось бы указать на связь этнонима булагад с булагачин
Рашид-ад-дина и ССМ. Связь эта определенно существует. Перед нами один и тот же
этноним, к которому прибавляется либо окончание множественного числа -д - в
современном употреблении, либо пресловутый аффикс -чин, являвшийся
этнородообразующим у ранних монголоязычных народов. Так как этноним
"булагачин" известен нам из источников более позднего периода, чем
употребление его в этой форме, можно предположить о его внешнем происхождении
по отношению к группе bul?a. Употребление этнонима в форме bul?acin, т.е. bul?a
с аффиксом обозначающим женский род, можно связать с возможным наличием брачных
связей древних монголов - "нирун" с этим племенем. Женщины племени
булга, по-видимому, были известны в Центральной Азии, и поэтому этноним булга
вошел в историю в форме булгачин. Хотя, возможно существует и другое объяснение
существования этнонимов с аффиксом -cin (-jin) в монгольской среде, сравн.
например: захчин, ?з?мчин, хорчин, харчин.
Архаическую
форму с аффиксом -чин, до наших дней сохранили булгачины - bulgatcid Монголии,
в аймаке Дундговь (Этнолингвистический атлас МНР, 1979, 47). Носители этого же
этнонима, но с тюркским окончанием множественного числа "-dar" ~
bul?adar, расселены в северо-восточной части аймака Увс Монголии, на
приграничье с Тувой (Там же, 58).
Родовой
этноним булгы (Дугаров, 1983, 96; Рассадин, 1996, 12) ~ булга известен также
среди бурят Окинского района Бурятии и, очевидно, сохранился в единственном
числе из-за малочисленности при переселении на Оку. Также не исключено, что
этот род прежде входил в состав тюркоязычных сойотов или иркитов.
Итак,
перед нами предстает праформа bul?a с этимологией "смешанный,
перемешанный", к которой прибавляется окончание множественного числа -d
("bul?a + d 'bul?ad"). Наряду с ним в начале XVII века эхиритами
употреблялся этноним в форме bul?adai, где -dai - архаичный аффикс означающий
принадлежность к мужскому роду, а также к какому-либо этническому образованию.
В средневековье этот термин был известен как bul?acin, где аффикс -cin имеет то
же значение что и -dai, но только по отношению к женскому роду. Архаизмы в
форме "булга" и "булгачин" существуют и до наших дней.
Ко
всему прочему, существует и другая версия этого этнонима, которая может
указывать на его древнее возникновение в регионе западного Прибайкалья.
Распространение его в форме ~ bul?adar, свидетельствует о давних этнических
контактах между населением Западного Прибайкалья и района озера Убсу-нур, а в
широком понимании, подразумевает связи с ойратами и енисейско-саянскими тюрками
вообще. Распространение же его в глубинке Монголии [Дундговь - один из
центральных аймаков - Б.Н.], по-видимому, связано со средневековыми туматами.
На той же самой территории, т.е. практически в тех же самых границах, что и
булгачины, расселены туматы ~ tumad (Этнолингвистический атлас МНР, 1979,
47-65). Возможно, в средневековье какая-то часть булга, именующая себя
булгачин, оказалась в среде туматов (хори-туматов) и была переселена с ними
вглубь Монголии.
Эхирит.
По-бурятски - эхирид, ихирид. В разрешении семантики этого этнонима нет
разночтений. Этноним возник из тюркского ikire - "близнецы, двойня"
(Севортян, 1974, 252). Термин ikire также глубоко укоренился в монгольском
языке. В средневековой Монголии имел место этноним "икирес, икирас"
(Рашид-ад-дин, 1952, 78), который, по-видимому, является праформой для
бурятского этнонима "эхирид//ихирид". В данном случае налицо разница
в окончаниях -с и -д, и то и другое означают множественное число в монгольских
языках. На наш взгляд в верховьях Лены произошла смена окончания -с на -д
(икирес ' ихирид). Кстати, помимо племенного объединения, среди верхоленских
бурят есть род эхирид (НАРБ, ф. 362, оп. 1, д.2, л. 10), являющийся,
по-видимому, осколком монголоязычного племени икирес, самоназвание которого
было перенесено и закрепилось за территориальной общностью бурят, ныне
именуемой эхиритами.
Хори
- племенной этноним, закрепленный за одним из крупнейших племен бурят. Одно из
его ранних упоминаний встречается в ССМ _8 в форме хори-тумат. Ц.Б.Цыдендамбаев
полагал, что такая форма означает подчиненность хоринцев туматам (Цыдендамбаев,
1972, 252). Г.Д.Санжеев считал, что "тумат" в этом сочетании не имел
значения этнонима, а выполнял роль военно-административного термина (Санжеев,
1983, 61-62). По нашему мнению, "хори-тумат", по крайней мере в
начальный период своего существования, являлся этнонимом единого социального
организма. Возник он из парного слова "хоритума", этимология которого
- тюркская. Праформой этнонима были слова qori ~ qoru, значение которых -
"оберегать, охранять" (Древнетюркский словарь, 1969, 458,460), и tuma
- "щит" (Там же, 585). В сочетании qorituma они могли нести смысловую
нагрузку "охрана, защита", либо "охранник, защитник" по
отношению к индивиду. На одном из отрезков средневековья общность qorituma
распалась на qori и tuma.
К
тому же слово qori, по-видимому, является основой лексемы qori?an ~ quriqan,
значение которой "стан, военный лагерь"(Древнетюркский:, 1969,
458,468). В таком случае термин "уч-курыкан", попросту переводится
как "три стана" или "три военных лагеря". Отсюда, qorituma
- одно из военных подразделений курыкан, а слово "курыканы" -
военно-административный термин, который отражал сущность социального деления
раннесредневекового населения Прибайкалья. В дальнейшем термин qorituma
приобрел значение названия этноним социального организма, а затем самоназвания
(этнонима) этнической общности, формирующейся из осколков прежнего.
После
распада социального организма "курыкан" на исторической арене
появляются новые этнические общности, как с новообразованными, так и со старыми
этнонимами. Этноним хори, по-видимому, является новообразованным из среды
"трех станов". Значения "охрана, защита", видимо,
подтверждаются этимологией хоринских родовых этнонимов, отмеченной у Ц.Б.Цыдендамбаева,
где "кубдут - панцирники" (Цыдендамбаев, 1981, 6).
Фонетическая
сторона вопроса проста, переход qori ' qori, объясняется нейтральным звуком -i,
ввиду отсутствия противопоставления твердого -i мягкому -i в монгольских
языках. Тюркская форма qori ~ qoru с другой стороны могла явиться основой
якутского племенного этнонима "хоро//хоролор", а также загадочных
"хоро-монголов", о которых бытуют легенды у части западных бурят.
Иными словами, "хоро-монголы" это экзоэтноним "хори" у
западных бурят.
Носителями
этнонима хори были как тюркские, так и монгольские этнические группы вошедшие в
состав социальной общности "хоритуматов", трансформировавшейся в
новый демосоциальный организм, у которой впоследствии сложилось мифологическое
представление о родстве, выраженное в генеалогических легендах. Родовые же
единицы отражают формирование хори как из этнических общностей различного
порядка - галзут, шарайт, так и социальных - хубдут, гушит, возникших
одновременно с хори. К вышесказанному следует добавить, что по материалам
Маласагаева этноним хори сохранился в архаичной форме как родовой этноним
хоридой (НАРБ, ф.362, оп.1, д.2., л.10) среди западных бурят
Эхирит-булагатского района (времени исследований Маласагаева этой территории
соответствовали современные Эхирит-Булагатский, Баяндаевский районы
Усть-Ордынского бурятского АО и Ольхонский район Иркутской области).
Хонгодор
(в бурятском написании хонгоодор). Этот этноним также не имеет однозначного
толкования. С.П.Балдаев полагал, что этноним произошел от слов "хон"
- благородная птица и "гоодор" - шулята благородной птицы (Балдаев,
1961, 77). Оригинальную версию предложил Д.С.Дугаров. По его мнению, в основу
легли тюркские хун/хон (кун) - солнце и хуба - лебедь, носителями которых были "осколки
прежде могущественных хунну". Эти "осколки", разрозненные и
ослабленные, на рубеже нашей эры, были отброшены на северную окраину
тюрко-монгольской эйкумены. В киданьское и послекиданьское время произошло
слияние этих этнических компонентов, которые объединившись составили племя
хонгодоров (Дугаров, 1993). Ш.Р.Цыденжаповым было предложено отождествлять этот
этноним с тотемом "лебедь" известным в эпоху хуннов, а современное
фонетическое оформление сложилось из "хун - лебедь Цыденжапов, 1992,
32-33). Г.Р.Галдановой было предложено отождествлять этноним хонгодор со
средневековым хунгират, ввиду возможности перестановки -рат и -дор (Галданова,
1996). Позднее, А.Ангархаев соглашаясь с возможностью трактовки
Ш.Р.Цыденжапова, указал на возможность упрошенного варианта от хон (хонг) и
арад ' хонгарад ~ хонгирад ~ хонгодор (Ангархаев, 1999, 37).
Явная
сложность и запутанность всех этих гипотез, трудность лингвистических
построений, многосложность позволяет заниматься дальнейшими поисками этимологии
этнонима. По нашему мнению, этноним хонгоодор разбивается на две части - хонгоо
- корень, и дор - окончание. Что же они означают? Хонгоо вполне сопоставим с
древнетюркским qo?ur, имеющим следующие значения: 1) сдавленный, хриплый,
сиплый (о голосе) 2) рыжеватый, каштановый, коричневый, каурый (о масти
животного) 3) вырывать, выдергивать (Древне тюркский, 1969, 456). В данном
случае наибольший интерес вызывает второе значение - "каурый"
(масть). Следует упомянуть, что слово qo?ur, в виде хонгор вошло и в
монгольские языки. Вторая часть этнонима -дор, праформа -dar является
окончанием множественного числа, в этом регионе в средневековье наиболее
свойственный енисейским кыргызам.. Как отмечают Чжан Тайсянь, А.А.Шомаев и
С.Г.Скобелев об этом свидетельствует большое количество архаизмов в языке фуюйских
киргизов, проживающих в провинции Хэйлунцзян КНР и переселенных туда монголами.
Кроме того, в приведенном списке родов пять из шести имеют окончание на -дар,
-дыр, -тыр: табындар, чигдыр, сандырдыр, былтырды, oргтыр (Чжан Тайсянь,
Шомаев, Скобелев, 1994). Употребление этого окончания в этнониме хонгодор, на
наш взгляд - отголоски Кыргызкого средневекового каганата, также как и в
этнониме булгадар (см. выше).
Исходя
из вышеописанного, наша гипотеза строится следующим образом: этноним хонгодор
возник на базе древнетюркского qo?ur, означающего масть животного, а именно
"рыжеватый, каштановый, коричневый, каурый". В данном случае перед
нами распространенный способ образования этнонимов от прилагательного, в виду
табуизации существительного, который и характеризовал это прилагательное
(сравни например, галзууд - "яростные, бешенные собаки"
(Цыдендамбаев, 1981, 6). Этнонимы подобного типа, по свидетельству Г.О.Авляева,
распространены среди калмыков, например: буурул - седые, чалые; кюрюнгуд - коричневые,
бурые (Авляев, 1981, 66-67). На вопрос, какое именно животное - конь или бык,
подразумевается в термине "каурый", у нас на данный момент
определенного ответа нет.
То,
как древнетюркские qo?ur и -dar ~ qo?urdar перешли в qo?o:dor можно объяснить с
помощью материалов по исторической фонетике. Согласный -r перед -d в слове
qo?ur в ойратских и бурятских диалектах редуцируется, сравн. например: стп.м.я.
- ortu, халх. - урт, бур. - ута, калм. - ут (Рассадин, 1982, 97); халх -
дорд~доод, бур. - доодо - нижний (Монгольско-русский:, 1957, 152-153;
Бурятско-русский:, 1973, 135). Долгая гласная -о: появилась вместо ударного -u
в заимствованном слове, а также ввиду одновременной редуцирования -r. Последний
гласный -о, вместо раннего тюркского -а, появился также под влиянием
монгольского языка, где -а в безударном положении часто переходит в -о, сравни
например: стп.м.я. odan - звезда, халх. - одон, бур. - одон (Рассадин, 1982,
30). Таким образом, перед нами предстает следующий ряд: qo?urdar ~ qo?o:dar ~
qo?o:dor ~ хонгоодор. Также можно предположить о возможности переогласовки на
-о в тюркский период: сравни например, стп.м.я. - qorilartai, где -tai -
этнородообразующий аффикс, с поздними якутскими "хоролорами" (qorilar
~ хоролор).
Следует
добавить о связи между этнонимами хонгодор и хунгират. Как отмечала
Г.Р.Галданова "в XIII веке на западной части Прибайкалья среди прочих
племен упоминаются хонгираты: большинство из которых были уведены на территорию
нынешней Средней Азии и Казахстана, где до сих пор отмечается название конгурат
(конрат, конурат):" и далее - "та небольшая часть, которая осталась
около Байкала, возможно, стала известна под названием хонгодор"
(Галданова, 1996, 90).
Перед
нами представлены этнонимы явно имеющие один корень "qo?ur", только в
одном случае к корню прибавляется тюркское окончание мн.ч. -dar, а в другом
монгольское -ad. Все это лишь свидетельствует о пестром этническом составе
древних qo?ur'ов.
О
том, откуда хонгодоры прибывали в Прибайкалье в XVI-XVIII веках у ученых
имеются разные мнения, но все они указывают на регион Севоро-западной Монголии
[но не из Халхи (Галданова, 1996, 84)]. В настоящее время это регион, в котором
расселены различные группы тюркского происхождения, такие как цаатаны, дархаты,
сойоты, а также различные монгольские группы населения. Все это позволяет
предполагать о возможном раннем параллельном существовании форм qo?urad и
qo?urdar, у разных частей прежде единой исходной группы. Широкое
распространение этнонима qo?urad ~ кунгурат ~ кунгират ~ хонгират, прежде
всего, связано с тем, что его носители приняли активное участие в исторических
событиях XII-XIII вв., и именно поэтому среди тюрков Средней Азии он
распространился в форме с монгольским окончанием. Относительно формы qo?urdar ~
хонгоодор, можно полагать, что его употребление ограничивались лишь в
северо-западной Монголии, в непосредственной близости к тюркским саянским
народам. Но несмотря на близость, qo?urdar'ы перешли на монгольский язык в
ранний период, по крайней мере до того, как предки ойратов и бурятов утратили
-r в позиции перед -d,t, но уже отделились от будущих "халхасцев"
массива, у которых -r в позиции перед -d,t сохранился до настоящего времени
(Рассадин, 1982, 97).
Необходимо
отметить, что и этот этноним сохранился в архаичной форме "xon?or
xyxen" в аймаках Булган и Х?всгэл Монголии Этнолингвистический атлас МНР,
1996, 46), а также среди калмыков в форме хонгормуд (Авляев, 1981, 67).
Интересно, также то, что в XV-XVI вв. енисейскими кыргызами было создано
этнополитическое объединение "Хонгор" или "Хонгорай" ~
"Хоорай", а в последствии этими термином обозначались предки хакасов
(Бутанаев, 1993, 97-99).
В
заключение необходимо указать, что в связи с возможным прояснением этимологии
терминов quriqan и bar?u, можно сделать несколько предварительных выводов. В
раннем средневековье, исходя из первоначального значения термина, его носители
полностью соответствовали тому значению, которое вкладывалось в лексемы quriqan
и bar?u, т.е. были именно военными. Сами военные были кочевниками, покорившими
местные охотничьи племена. Курыканам-воинам, очевидно, сопутствовало население,
обеспечивавшее существование - скотоводы, земледельцы, ремесленники. В поздний
период, в связи с ослаблением центральноазиатской доминанты, а именно сильной
централизованной власти, до времени возникновения Монгольской империи внутри
демосоциального организма, включавшего уже наряду с воинами, вновь прибывающих
кочевников и покоренное население, происходили различные процессы, результатом
которых был распад последнего и появление на исторической арене новых
этнических общностей.
Этноним
бурят имеет древнее происхождение от "бури - волк", сохраняясь в этой
форме на разных этапах истории, включал в себя различные группы происхождения.
В разные периоды либо соприкасался, либо пересекался с такими этнонимами как
курыкан, баргу, ойрат, булагат и др. Этноним эхирит свидетельствует об активном
участии в этногенезе монгольских племен центрально-азиатского ареала. На
примере этнонима хори объясняется возможность сложения новых демосоциальных
организмов из общности социального порядка. Также становится очевидным местное
прибайкальское происхождение общности именуемой - хори. Этноним хонгодор
подтверждает мнения Д.Г.Санжеева и Ц.Б.Цыдендамбаева о том, что хонгодоры вышли
из пределов Северо-западной Монголии, но не Халхи. В формировании хонгодоров
принимали участие, как тюрки, так и ойраты.
Все
представленные семантические значения этнонимов не ограничиваются
представленными выше, дальнейшее их изучение может привести к совершенно другим
выводам, поэтому, не претендуя на окончательное и однозначное раскрытие
этимологии некоторых из них, считаем нужным оговориться о необходимости
развития дальнейших исследований в области этнонимии бурят.
Список литературы
Авляев Г.О. Этнонимы-тотемы в этническом составе калмыков
и их параллели у тюркских народов // Этнография и фольклолр монгольских
народов. - Элиста, 1981
Ангархаев А. Истоки. - Улан-Удэ, 1999
Бамбаев Б.Б. К вопросу о происхождении
бурят-монгольского народа. - Верхнеудинск, 1929
Балдаев С.П. Избранное. - Улан-Удэ, 1961
Банзаров Д. Собрание сочинений. - Улан-Удэ, 1997
Баскаков Н.А. Модели тюркских этнонимов и их
типологическая классификация // Ономастика Востока. - М., 1980
Бертагаев Т.А. Об этнонимах бурят и курыкан. //
Этнонимы. - М., 1970
Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в
Средней Азии в древние времена. Ч.1. - М.-Л., 1950
Бурятско-русский словарь. Сост. К.М.Черемисов. -М.,
1973
Бутанаев В.Я. Этнополитическая общность
"Хонгорай" // Этносоциальные общности в регионе Восточной Сибири и их
социально-культурная динамика. - Улан-Удэ, 1993
Галданова Г.Р. Хонгодоры - хунгирады?
//Монголо-бурятские этнонимы. - Улан-Удэ, 1996
Дашибалов Б.Б. Археологические памятники курыкан и
хори. - Улан-Удэ, 1995
Древнетюркский словарь. - Л., 1969
Дугаров Б.С. О происхождении окинских бурят //
Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. - Улан-Удэ, 1983
Дугаров Д.С. К проблеме происхождения хонгодоров //
Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993
Зориктуев Б.Р. О происхождении и семантике этнонима
бурят // Монголо-бурятские этнонимы. - Улан-Удэ, 1996
Зориктуев Б.Р. Об этническом составе населения
Западного Забайкалья во второй половине I - первой половине II тысячелетия н.э.
// Этническая история Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993
Егунов Н.П. Бурятия до присоединения к России. -
Улан-Удэ, 1990
Еремеев Д.Е. К семантике тюркской этнонимии //
Этнонимы. - М., 1970
Ксенофонтов Г.В. Ураангхай-сахалар. Очерки по древней
истории якутов. Т.1. Кн.2. - Якутск, 1992
Малявкин А.Г. Танские хроники о государствах
Центральной Азии. - Новосибирск, 1989
Марков Г.Е. Некоторые проблемы организации кочевников
Азии // СЭ. 1970, №6. -С.74-89
Мелиоранский П.М. Памятник в честь Кюль-тегина //
Записки Вост. Отдела Императорского Русского археологического общества. Т. XII.
Вып. II-III. СПб., 1899
Митрошкина А.Г. К этимологии этнонима бурят //
Проблемы бурятской филологии и культуры. - Иркутск, 1995
Михайлов Г.И. Монгольский язык в летописях Рашид-ад-дина
// Краткие сообщения института народов Азии. Сборник памяти Е.юЭ.Бертельса.
Вып. 65. - М., 1964
Михайлов Г.И. Мифы в исторических сочинениях XIII-XIX
вв. монгольских народов // Фольклор и историческая этнография. - М., 1983
Михайлов Т.М. Из истории бурятского шаманизма (с
древнейших времен до XVIII в.). - Новосибирск, 1980
Монгольско-русский словарь. Сост. А. Лувсандэндэв. -
М., 1957
Монгол хэлний товч тайбалар толь. Сост. Я. Цэвэл. -
Улаанбаатар, 1996
Национальный Архив Республики Бурятия. Личный фонд
Маласагаева. - Ф.362. Оп.1. Д.2. Лист 10
Нимаев Д.Д. Проблемы этногенеза бурят. - Новосибирск,
1988
Нимаев Д.Д. Буряты: этногенез и этническая история. -
Улан-Удэ, 2000
Нимаев Д.Д. Этногенез и этническая история бурят. -
Улан-Удэ, 2000
Окладников А.П. История якутской АССР. Т.1. Якутия до
присоединения к русскому государству. - М.-Л., 1955
Об этническом составе населения Западного Забайкалья
и Предбайкалья во второй половине I первой половине II тысячелетия н.э.
//Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск,
1993. -С. 125-128
Очир А. О происхождении этнических названий монголов
Боржигин, Хатагин, Элжигин и Цорос // Монголо-бурятские этнонимы. - Улан-Удэ,
1996
Рассадин В.И. Очерки по исторической фонетике
бурятского языка. - М., 1982
Рассадин В.И. Присаянская группа бурятских говоров. -
Улан-Удэ, 1996
Рашид-ад-дин. Собрание сочинений. Т.1. Кн. 1. - М.,
1952
Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т.1. Кн.1. - М.-Л.,
1976
Румянцев Г.Н. Родоплеменной состав верхоленских бурят
// Записки Бурят-монгольского НИИ Культуры. Вып.XII. Улан-Удэ, 1951
Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят.
-Улан-Удэ, 1962
Русско-бурят-монгольский словарь. Под ред.
Ц.Б.Цидендамбаева. - М., 1954
Санжеев Г.Д. Записки по этнической истории бурят //
Современность и традиционная культура народов Бурятии. - Улан-Удэ, 1983
Санжеев Г.Д. Заметки по этнической истории бурят. Кто
такие булагачины и керемучины? // Современность и традиционная культура народов
Бурятии. - Улан-Удэ, 1983
Санжеев Г.Д. Некоторые вопросы этнонимики и древней
истории монгольских народов // Этнические и историко-культурные связи
монгольских народов. - Улан-Удэ, 1983
Свинин В.В. Основные этапы древней истории населения
побережья озера Байкал // Древняя история Народов юга Восточной Сибири. -
Иркутск, 1974
Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских
языков. Т.1. - М., 1974
Семенов Ю.И. Кочевничество и некоторые общие проблемы
теории хозяйства и общества // СЭ. 1982. № 2
Скрынникова Т.Д. Этнотопоним Баргуджин-Токум //
История и культура народов Центральной Азии. - Улан-Удэ, 1993
Сухбаатар Г. Сянби. - Улаанбаатар, 1977
Талько-Грынцевич Ю.Д. Древние обитатели Центральной
Азии // Труды Троицко-Савского-Кяхтинского отделения Приамурского отдела ИРГО.
Т.II. Вып. 1,2. М., 1900
Токарев С.А. Расселение бурятских племен в XVII в. //
Записки БМГИЯЛИ. - Улан-Удэ, 1993
Цибикдоржиев Д.В. К вопросу о происхождении этнонима
курыкан // Гуманитарные исследования молодых ученых Бурятии. - Улан-Удэ, 1996
Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и
родословные. - Улан-Удэ, 1972
Цыдендамбаев Ц.Б. Родословные таблицы бурят на
письменном монгольском языке как источник изучения антропонимов // Бурятские
антропонимы и топонимы. - Улан-Удэ, 1981
Цыденжапов Ш.Р. Тайна Чингис-хана. - Улан-Удэ, 1992
Чжан Тайсянь, Шомаев А.А., Скобелев С.Г.
Происхождение "фуюйских киргизов" // Этнические процессы в Южной
Сибири и Центральной Азии в I-II тысячелетии н.э. - Кемерово, 1994
Этнолингвистический атлас МНР. - Улаанбаатар, 1979