Образ Орфея
в мифологии, античной литературе и искусстве. Сюжеты. Атрибутика
1. Основные
понятия атрибутики, сюжета и значение образа Орфея
Орфей в
греческой мифологии является сыном фракийского речного бога Эагра (вариант:
Аполлона) и музы Каллиопы. Орфей славился как певец и музыкант, наделённый
магической силой искусства, которой покорялись не только люди, но и боги, и
даже природа. Он участвует в походе аргонавтов, игрой на форминге и молитвами
усмиряя волны и помогая гребцам корабля «Арго». Его музыка успокаивает гнев
мощного Идаса. Орфей женат на Эвридике и, когда она внезапно умерла от укуса
змеи, отправляется за ней в царство мёртвых. Пёс Аида Кербер, Эринии, Персефона
и Аид покорены игрой Орфея. Аид обещает Орфею вернуть Эвридику на землю, если
он исполнит его просьбу - не взглянет на свою жену, прежде чем войдёт в свой
дом. Счастливый Орфей возвращается с женой, но нарушает запрет, обернувшись к
жене, которая тут же исчезает в царстве смерти.
Орфей не
почитал Диониса, считая величайшим богом Гелиоса и называя его Аполлоном.
Разгневанный Дионис наслал на Орфея менад. Они растерзали Орфея, разбросав
повсюду части его тела, собранные и погребённые затем музами . Смерть Орфея,
погибшего от дикого неистовства вакханок, оплакивали птицы, звери, леса, камни,
деревья, очарованные его музыкой. Голова его по реке Гебр плывёт к острову
Лесбос, где её принимает Аполлон. Тень Орфея спускается в Аид, где соединяется
с Эвридикой. На Лесбосе голова Орфея пророчествовала и творила чудеса. По
версии, изложенной Овидием, вакханки растерзали Орфея и были за это наказаны
Дионисом: превращены в дубовые деревья.
В мифах об
Орфее объединяется целый ряд древних мотивов (сравним волшебное воздействие
музыки Орфея и миф об Амфионе, нисхождении Орфея в Аид и миф о Геракле в Аиде,
гибель Орфея от рук вакханок и растерзание Загрея). Орфей близок музам, он брат
певца Лина . Орфей- учредитель вакхических оргий и древних религиозных обрядов.Он
посвящен в Самофракийские мистерии -. С именем Орфея связана система
религиозно-философских взглядов (орфизм), возникшая на основе
аполлоно-дионисовского синтеза в 6 в. до н.э. в Аттике.
В античном
искусстве Орфей изображался безбородым, в лёгкой хламиде; Орфей-фракиец - в
высоких кожаных сапогах, с 4 в. до н.э. известны изображения Орфея в хитоне и
фригийском колпаке. Одно из древнейших сохранившихся изображений Орфея как
участника похода аргонавтов - рельеф метопы сокровищницы сикионцев в Дельфах. В
раннехристианском искусстве мифологический образ Орфея связан с иконографией
«доброго пастыря» (Орфей отождествляется с Христом). В 15-19 вв. различные
сюжеты мифа использовали Дж. Беллини, Ф. Косса, Б. Кардуччи, Дж. В. Тьеполо, П.
П. Рубене, Джулио Романо, Я. Тинторетто, Доменикино, А. Канова, Роден и др. В
европейской литературе 20-40-х гг. 20 в. тему «Орфей и Эвридика» разрабатывали
Р. M. Рильке, Ж. Ануй, И. Голь, П. Ж. Жув, А. Жид и др. В русской поэзии нач.
20 в. мотивы мифа об Орфее нашли отражение в творчестве О. Мандельштама , М.
Цветаевой.
2. Образ
Орфея в искусстве Древней Греции
С давних пор
связаны между собой поэзия и музыка. Древнегреческие поэты сочиняли не только
стихи, но и музыку для инструментального сопровождения декламации. Писатель
Дионисий Галикарнасский говорил, что он видел партитуру еврипидовского
«Ореста», а Аполлоний, другой античный автор, сам распределял по ладам
лирические поэмы Пиндара, хранившиеся в знаменитой Александрийской библиотеке.
И недаром, наконец, хорошо знакомое всем нам слово «лирика» возникло именно в
ту далекую пору, когда поэты исполняли стихотворения-песни под музыку на
лире-кифаре.
Поэтам,
удостоенным наград на Пифийских агонах, которые праздновались в Дельфах раз в
четыре года в честь певца Орфея, оказывали высокую честь: искусные резчики
воспроизводили их стихотворные произведения на мраморных плитах. Несколько плит
было обнаружено археологами: они явились замечательнейшей в своем роде
находкой, относящейся к III-1 столетиям до новой эры.
На трех таких
плитах (к сожалению, значительно попорченных) вырезан текст гимна Орфея. Гимн
воспевает «божественного отпрыска», который прославился игрой на кифаре.
Стихотворный текст сопровождался древними нотами, которые помещены вверху
каждой строфы гимна и обозначают его напев.
Музыкально-поэтические
состязания в театре Дельф, посвященные Орфею, заключались, прежде всего, в
пении хвалебных гимнов Орфею под звуки кифары или флейты, а иногда - в игре на
этих инструментах без пения. Основными призами здесь являлись пальмовая ветвь
(традиционная награда во всех греческих агонах), а также, как свидетельствует
изображение на одной из дельфийских монет, лавровый венок и статуэтка ворона.
Kaк и сами игры, все эти награды имели непосредственное отношение к Орфею.
Победителей Орфей якобы награждал ветками пальмы. Что касается венка, то. по
словам историка Павсания, такой приз был установлен потому, что Орфей
безнадежно влюбился в лесную красавицу.
Однажды Орфей
увидал живущую в лесу прелестнуюкрасавицу. Она, смущенная красотой внезапно появившегося
юноши, умчалась к отцу, речному божеству, а тот, укрывая дочь, превратил ее в
лавровое дерево. Прибежавший к реке Орфей сплел венок из лавровых веток, слыша
в них биение сердца своей возлюбленной. Лавровыми листьями он украсил и свою
знаменитую золотую лиру.
Так объясняли в
Греции обычай надевать на голову отличившегося поэта или музыканта лавровый
венок - награду героя-покровителя искусства. Греки называли этих виртуозов
дафнофорами, то есть увенчанными лаврами, а римляне - лауреатами.
Отношение
греков к наградному венку, полученному на состязании, характеризует случай,
происшедший с ученым Анахарсисом, который в V столетии до новой эры побывал в
Афинах и посетил там гимнасий - городскую школу атлетов. Когда этому весьма
уважаемому гостю, мало знакомому с греческими призами, венок показался
незначительной наградой, то сопровождающие афиняне с достоинством
ответствовали: все прекрасное, что только может пожелать себе атлет,
выступающий перед публикой на стадионе, сплетено в его победном венке.
Покровитель
искусств герой Орфей благоволил не только к музыкантам и поэтам: воображение
греков наделило его качествами замечательного атлета.
Греческий
писатель Лукиан, которого Маркс называл «Вольтером классической древности»,
насмешливо говорил, что Орфею, должно быть, нелегко справляться с такой уймой
дел и что надо бы ему заняться чем-нибудь одним - музыкой или спортом.
Стихийные силы
природы казались непонятными, непознаваемыми, хаотичными. Хотелось видеть во
всем окружающем покой, меру и порядок. Противясь хаосу, греки создали в своих
мифах примечательное божество-Гармонию. Ее имя стало нарицательным для
обозначения меры и порядка во всем, в том числе в музыке.
Сегодня
совместными усилиями физиологов и психологов доказано, что различные эмоции
человека, вызываемые музыкой, представляют собой сложные ответные реакции его
центральной нервной системы. Этим объясняется, например, бодрящее действие
музыки марша или героической песни, которые поднимают настроение.
Такое влияние
музыки подметили еще древние греки. И это нашло свое яркое выражение в
следующей полулегендарной истории Орфея.
Во время войны
афиняне, теснимые персами, обратились однажды за помощью к спартанцам. Те
прислали Мусагеты и музы. Изображения на римских монетах ... единственного
человека по имени рфей - «Устроитель хора». Силой своего искусства этот поэт и
музыкант поднял утомленных афинских воинов на решительный бой. Сражение было
выиграно.
Философ Филолай
утверждал, что основу музыки составляет именно гармония. А Платон говорил, что
гармония более всего захватывает человека и побуждает его подражать тем
образцам прекрасного, которые дает музыкальное искусство. В книгах
«Государство» и «Законы» Платон развивал мысль о значении музыки в воспитании
мужественного, мудрого, добродетельного и уравновешенного человека,
гармонически развитой личности. Подобным стремлением к гармонии объяснялось то,
что в ряде случаев психология и философия древних были тесно связаны со
зрелищами. Гармонию считали матерью девяти «прекрасноволосых муз» - как
характеризовала поэтесса Сафо дочерей Зевса, которые вдохновляли выступавших
перед публикой поэтов, актеров и даже ученых. Гармонию греки считали ближайшей
спутницей и покровительницкй Орфея. Назовем и других, близких к Орфею,
мифологических персонажей, отвечающих за искусство или науки.
Юные красавицы
Терпсихора, Эрато и Каллиопа, не расстававшиеся с лирой, были искусны в танцах,
в поэзии любовной и эпической; Евтерпа же, более склонная к лирике,
предпочитала игру на двойной флейте. Мельпомена и Талия вдохновляли театральных
актеров, поэтому первая из них всегда изображалась с актерской трагической
маской в руках (и, случалось, с увесистой палицей-дубинкой), а вторая - с
маской комической. Что же касается наук, то истории покровительствовала Клио,
черпавшая сведения о веках и народах из своего пергаментного свитка, а
астрономии - ее сестра Урания, вооруженная небесным глобусом. Девятая сестра
Полигимния была не только музой пантомимы, но олицетворяла собой все искусства,
поэтому она держала наготове наградной венок для каждого, кто заслужит его
успехом у зрителей.
Такими мы видим
муз, унаследованных от греков, на денариях Римской республики - на деньгах,
чеканенных монетным мастером Квинтом Помпонием Мусой. В этих изображениях
отражены представления греков, а за ними и римлян об искусстве и зрелищах.
Недаром храмы муз прозвали в античности мусейонами, откуда возникло хорошо
известное нам слово «музей». А другое современное слово «музыка» тоже
происходит от этого корня, ибо ее считали именно искусством муз.
Но старшим в этом
созвездии прекрасных покровительниц талантов был мужчина - все тот жеОрфей,
которого величали предводителем муз. Орфея Мусагета изображали на лицевой
стороне всех упомянутых денариев.
В знаменитой
драме Вергилия, которая особенно нравилась широким слоям публики, есть такой
эпизод: Орфей собрался спуститься в царство мертвых, но, напуганный рассказами
об ужасах загробного мира, загримировался под Геракла, чтобы иметь устрашающий
вид. Когда же он появился в таком виде перед настоящим Гераклом, тот просто рассмеялся
над жалким обликом юнца в облике прославленного силача и героя.
Но вот перед
нами скульптура самогоОрфея в исполнении неизвестного древнегреческого
скульптора из собрания Лувра. Опирающийся на арфу, неустрашимый герой невольно
вызывает у нас в памяти зрелища, которые устраивали в его честь в Немейской
долине, в греческой области Арголиде.
Греки высоко
ценили изумительную силу и смышленость Орфея, его мужество и бесстрашие: он,
любимец многочисленных сказаний, покровительствовал спортивным школам-гимнасиям
и палестрам, где учили юношей искусству побеждать. А у римлян прославленному
герою тпосвящали свое оружие уходившие в отставку гладиаторы.
Из мифов о
Посейдоне и в особенности об Аполлоне мы уже знаем, что в античности
существовали неразрывные связи между музыкой, поэзией и атлетикой. Философ
Платон подчеркивал, что есть два основных метода воспитания человека:
атлетика-для его тела, музыка - для духовного совершенствования.
Вот почему в
трактате Плутарха «О музыке» особо упомянуто, что Орфей не был чужд музыке,
искусству муз. В свою очередь, сами музы занимались физическими упражнениями,
чтобы в случае необходимости бесстрашно бороться и побеждать. Греки стремились
к совершенному единству физической силы и духовной красоты. И зрелища античного
мира учили любоваться и восхищаться таким единством.
На Немейских
играх, которые устраивались каждые два года на том самом месте, где, по
преданию, могучий Орфей голыми руками задушил свирепого волка, призовой венок
получали не только те, кто отличился в атлетических и конных состязаниях, но
наравне с ними и те, кто одерживал победы в соревнованиях музыкальных. Поначалу
этот венок был масличным; в знак скорби по жертвам персидских войн греки
заменили его венком из сухого сельдерея, травы печали.
Для победителей
зрелищ-состязаний был создан еще один вид наград, популярный и в наши дни.
По другим
греческим преданиям, Афина-мудрейшая из богинь, родившаяся из головы Зевса, -
нашла однажды оленью кость, сделала флейту и научила играть на ней самого
Орфея. Она же положила начало военной музыке и пиррихе - танцам с оружием - в
честь победы, одержанной богами над титанами. Поэтому вошло в обычай открывать
праздник Панафинеи в Одеоне - музыкальном театре в Афинах.
В программу
этих зрелищ-состязаний в Одеоне входили: игра на флейте и струнных
инструментах, сольное и хоровое пение, исполнение под аккомпанемент лиры
поэтических произведений. На сцене можно было увидеть знаменитых поэтов,
писателей, даже философов. С чтением своей «Истории», девяти книгам которой
греки дали впоследствии имена муз, выступал в Одеоне Геродот.
Панафийеи
продолжались на стадионе и ипподроме. Наряду с музыкой, Орфей, конечно же,
увлекался атлетикой и опекал всех, кто занимался спортом: бегуны молили Орфея
даровать им большую быстроту, а возницы прославляли его за изобретение вожжей,
без которых нельзя было управлять лошадьми.
До наших дней
дошел интересный документ - перечень наград, составленный агонофетами (судьями
состязаний, организаторами и распорядителями агонов). Он дает наглядное
представление об основных видах атлетических состязаний в Афинах, а также об их
участниках и призах. Почти во всех из них упоминается Орфей, как вдохновитель
соревнованйй.
3. Образ
Орфея в мировом искусстве
Орфей - герой
трагедии Ж.Кокто «Орфей» (1928). Кокто использует античный материал в поисках
вечного и всегда современного философского смысла, скрытого в основе древнего
мифа. Именно поэтому он отказывается от стилизации и переносит действие в
антураж современной Франции. Кокто практически не изменяет миф о «поэте-волшебнике»,
который спускается в царство смерти, чтобы вернуть к жизни свою жену Эвридику,
а затем погибает, растерзанный менадами. Для Кокто это миф не о вечной любви, а
о «растерзанном поэте». Драматург противопоставляет мир поэтического сознания
(Орфей, Эвридика) миру ненависти, вражды и равнодушия (вакханки, полиция),
который уничтожает творца и его искусство.
Теме Орфея были
посвящены два фильма Ш.Кокто - «Орфей» (1949) и «Завещание Орфея» (1960), в
которых гиавную роль сыграл Ж.Маре. Е.Э.Гущина
Орфей также
является героем «семейной драмы» Г.Ибсена « Орфей» (1884). Мечтающий о солнце и
тепле, юноша-художник поставлен автором в экстремальные условия. Орфей болен
страшной болезнью - его ожидает безумие, и он знает об этом. В отличие от своей
матери, фру Алвинг, живущей призраками прошлого, Орфей живет «здесь и сейчас».
Он любит жизнь, но уже ощущает невидимую преграду, отдаляющую его, еще живого,
от здешнего мира. Финальные слова героя: «Мама, дай мне солнце!» -перекликаются
с гамлетовским «дальше - тишина», отмечая переход героя из мира призраков,
привидений в вечность. Себя самого Орфей воспринимает как собственного
двойника, действия которого невозможно подчас предугадать, за поступки которого
он не в состоянии ответить. С острой наблюдательностью художника он фиксирует в
этом двойнике необратимые изменения, поразительно точно предсказав близкие
пределы собственной способности самоконтроля.
Сценический
образ Орфея создавали такие актеры, как И.Кайнц, С.Моисси, А.Антуан,
Э.Цак-кони. На русской сцене - П.Орпенев, И.Москвин.
Орфей является
также героем романа Гюнтера Грасса «Жестяной барабан» (1959). Теперь Орфей -
уроженец немецкой провинции, области бедной и убогой. Окружающая героя жизнь -
это нечистоплотные связи, пьянство и дебоши, и он в знак протеста решает
перестать расти. Фантастическую ситуацию маленький Орфей инсценирует вполне
реалистически - травмой, полученной при падении. Орфей остается карликом на всю
жизнь, что не мешает ему пользоваться житейскими благами и благосклонностью
женского пола. Орфей имеет необыкновенный дар: он наделен пронзительным голосом
и может разбивать стеклянные предметы, чем и потешается, разнося вдребезги
витрины, люстры, посуду. В детстве Орфею подарили жестяной барабан, и тут
обнаружился еще один дар - на этом барабане он выстукивает историю своей страны
и свою собственную. А жизнь Орфея пришлась на годы первой мировой войны,
Веймарской республики, потом власти нацистов и снова войны, закончившейся
поражением.
Орфей
продолжает галерею образов, характерных для античной литературы; он, конечно,
художник, «Орфей-нигилист», который не созидает, а разрушает и издевается.
Орфей отнюдь не патриот, он видит продажность властей, трусость обывателей,
жестокость нацистов, гнев победителей. На барабане он выстукивает истинную
историю своей Германии и одновременно ее пародийный вариант, издевательский и
беспощадный. Герой разбивает, как стекла витрин магазинов, мифы о великой
нации, о семейных добродетелях, о патриотизме и гуманизме. Орфей убежден, что в
жизни властвуют темные побуждения (во всяком случае в той, которая его окружает
и с которой он непосредственно знаком), а поступки людей продиктованы грязными
и корыстными намерениями. Потому его страна была обречена на режим, подобный
нацистскому, и все эксцессы, с этим режимом связанные, закономерны. В финале в
обстановке всеобщего хаоса Орфею удается узнать еще много неутешительного о
роде человеческом, о Германии, о немцах. Кто-то спарывает свастику с флага,
опасаясь прихода русских, кто-то, когда город занят победителями, глотает нацистский
значок. Орфей кончает свои дни в психиатрической больнице, roe и пишет свою
историю.
Роман Грасса и
образ Орфея вызвали негативный резонанс в германской прессе, особенно у
националистически настроенных критиков. Эти нападки усилились после того, как
двадцать лет спустя был снят фильм «Жестяной барабан» и режиссер Фолькер
Шлендорф получил за картину «Золотую пальмовую ветвь» (1979).
Орфей является
также героем трагедии Вяч.И.Иванова «Орфей» (1904). В данном варианте Орфей -
сын Зевса и нимфы Плуто, царь Сипила во Фригии, наказанный за оскорбление
олимпийских богов тяжкими муками. Вяч.Иванов сотворил по сути новый миф, связав
его с духовными коллизиями «серебряного века». Тема трагедии поэта-символиста -
богоборчество, посягающее на мировое устройство и естественный порядок вещей.
Властитель
Орфей затаил злобу на своего отца Зевса за то, что был рожден смертным
человеком. Орфей мечтает о бессмертии и рассчитывает отнять у олимпийских богов
впасть над миром, ибо уверен, что один он способен править жизнью, земной и
небесной. План Орфея прост и коварен. Во время пира, на который к нему
снизойдут бот, он принесет им в дар сына, прекрасного отрока Пелопса. Полагая,
что за обладание мальчиком между Зевсом и Посейдоном разгорится ссора, Орфей
рассчитывает в общей сумятице похитить чашу бессмертия.
Задуманное
удается осуществить. Однако божественный напиток сыграл злую шутку. Орфей
погружается в сон, и ему грезится, что от него рождаются солнца, что он
повелевает светилами. Пока Орфей спит, Зевс восстанавливает «конституционный
порядок». В финале трагедии Зевс отправляет Орфея в тартар.
Вина Орфея,
«слишком щедро одаренного богами», что и сделало его богоборцем, в желании
переделать мироздание и тем изменить установленный строй бытия. (Орфей
намеревался напоить из чаши бессмертия всех людей, и тогда все они станут
богами, а Олимп падет.) Космос оказался перед угрозой хаоса, и только
решительность Зевса позволила отвести катастрофу. Последствия такой мировой
катастрофы Вяч.Иванов рассматривает в трагедии о Прометее, которому, в отличие
от Орфея, удалось не только похитить сокровище Олимпа (огонь), но и одарить им
людей.
Орфей является
героем трагедии М.И.Цветаевой «Федра» (1927), а также небольшого стихотворного
цикла «Федра» (1923), созданного в период работы над трагедией. Беря за основу
трагедии традиционный мифологический сюжет, Цветаева не модернизирует его,
придавая характерам и поступкам главных героев большую психологическую
достоверность. Как и в других трактовках этого сюжета, конфликт страсти и
нравственного долга является для цветаевской Федры неразрешимой внутренней
дилеммой. В то же время Цветаева подчеркивает, что, полюбив пасынка Орфея и
открыв ему свою любовь, Федра не совершает преступления, ее страсть -
несчастье, рок, но не грех, не злодеяние. Цветаева облагораживает образ Орфея,
«отсекая» некоторые отягчающие обстоятельства.
Создавая
лирический образ чистой, честной и безумно любящей женщины, Цветаева в то же
время раскрывает идею вечной, вневременной, всепоглощающей и гибельной страсти.
В трагедии заметны напластования всех литературных воплощений сюжета об
Орфее.Цветаевский Орфей как бы несет на себе груз всех Орфеев, созданных
мировой культурной традицией.
Орфей является
герой «вакхической драмы» И.Ф.Анненского «Фамира-кифарэд» (1906). Вслед за недошедшей
до нас трагедией Софокла Ин. Анненский замыслил «трагического Орфея».
Исторический мотив в изложении автора таков: «сын фракийского царя Филаммона и
нимфы Агриопы, Орфей прославился своей игрой на кифаре; его надменность дошла
до того, что он вызвал на состязание муз, но был побежден и в наказание лишен
музыкального дара». Ин.Анненский осложняет эту схему внезапной любовью нимфы к
своему сыну и рисует последнего мечтателем, чуждым любви и все-таки погибающим
в сетях влюбленной в него женщины. Рок является в образе блистательно
равнодушной музы лирической поэзии- Эвтерпы. Орфейм выжигает себе углем глаза и
идет выпрашивать подаяния; преступная мать, превращенная в птицу, сопровождает
его в скитаниях, она вытаскивает жребии из уже бесполезной кифары. Орфей -
безумец мечты, ее мученик. Он отрешен от жизни, одержим музыкой и напоминает
отшельника, живущего только духовными радостями. Он признает единственного бога
- созерцателя Аполлона - и не желает присоединяться к плотским радостям
дионисийских действ сатиров, вакханок и менад. Предложение нимфы о состязании с
Эвтерпой заставляет Орфея метаться между «звездами и женщинами», он мечтает
стать титаном, похитившим с небес огонь. За гордыню Орфей наказан Зевсом,
приговорившим его, «чтоб музыки не помнил и не слышал». В приступе отчаяния он
лишает себя дара зрения.
Сюжет иного
времени, иной культуры интерпретировался Ин.Анненским в соответствии с идеями
начала XX века, «с болезненной осторожностью современного человека», как писал
О.Э.Мандельштам. Модифицированный миф становился способом самовыражения поэта,
воплощением тоски, одиночества человека, неспособного восстановить связи с
миром, утратившего надежду на гармонию. Возвышенные мечты Орфея оказались
разбитыми при соприкосновении с косной материей жизни, но его «мыслестрадание»
сеяло сомнение в правомерности существующего миропорядка, в котором невозможно
свободное существование личности. Эта тема подчеркнута контрастами между
лирическим и будничным, дана в соотношениях комических и трагических элементов драмы,
в ее пространственно-цветовой гамме сцен, вереницей движущихся от
«бледно-холодной», «голубой эмали» к «пыльно-лунной», «белесоватой» и
«заревой». Роль Орфея исполнял Н.М.Церетели (Камерный театр, 1961).
Орфей - герой
новеллы Т.Манна «Смерть в Венеции» (1911). По признанию писателя, существенное
влияние на образ Орфея оказала «изнуряюще яркая индивидуальность» композитора
Густава Малера, скончавшегося в 1911 г., вскоре после того, как Т.Манн
познакомился с ним в Мюнхене.
Для понимания
образа Орфея необходимо иметь в виду признание автора: в период работы над
«Смертью в Венеции» он пять раз перечитал «Избирательное сродство» И.В.Гете,
ибо первоначально задумывал написать новеллу о безответной любви старика Гете к
Ульрике фон Леветцов, и только «одно лирически-личное дорожное переживание»
надоумило его «заострить ситуацию мотивом «запрещенной» любви».
Поддавшись
внезапному порыву, Орфей приезжает в Венецию, где в отеле на Лидо встречает
аристократическое польское семейство, состоящее из матери, трех молоденьких
девушек и мальчика лет четырнадцати необычайной красоты. Встреча с Тадзио, так
зовут незнакомца, пробуждает в душе Орфея неведомые ранее мысли и чувства.
Впервые в жизни он начинает постигать красоту как единственно зримую и
осязаемую форму духовности, как «путь чувственности к духу».
Художник, на
протяжении всего своего творчества убеждавший читателя, «что все великое
утверждает себя как некое «вопреки» - вопреки горю и муке, вопреки бедности,
заброшенности, телесным немощам, страсти и тысячам препятствий», Орфей не может
и не хочет противостоять хмельному восторгу охватившей его страсти - страсти к
чувственной красоте, которую художник может воспеть, но не в состоянии
воссоздать.
Окружающая
действительность воспринимается им мифически преображенной. Он видит Тадзио то
в образе Гиацинта, осужденного умереть, потому что его любят два бога; то в
облике прекрасного Федра, которого Сократ обучает тоске по совершенству и
добродетели; то в роли Гермеса Психолога - проводника душ в царство мертвых.
Поклонник
Аполлона - этого светлого гения принципа индивидуальности, божества
нравственного, требующего от своих последователей меры и самоограничения, как
представлял его Ф.Ницше, - орфей не в силах противиться охватившей его страсти,
ломающей упорное сопротивление его интеллекта, разрушающей все сдерживающие
индивидуума границы. История безысходной любви Орфея к прекрасному Тадзио,
разворачивающаяся на фоне зараженной холерой Венеции, находящая выход только
через смерть, наряду с «Будденбро-ками», «Доктором Фаустусом» и отрывком «Гете
и Толстой. К проблеме гуманизма» отражает важнейшую проблему творчества
писателя, - проблему величайшей противоположности природы и духа, жизни и
художественного творчества.
В «Размышлениях
постороннего», Т.Манн сформулировал ее следующим образом: «Два мира,
взаимоотношения которых эротичны, без явственной полярности полов, без того,
чтобы один мир представлял мужское начало, а другой - женское, - вот что такое
жизнь и дух. Поэтому у них не бывает слияния, а бывает лишь короткая опьяняющая
иллюзия слияния и согласия, и между ними царит вечное напряжение без
разрешения...».
Список
литературы
1. Kern О., Orpheu», В., 1920.
2. Norden Ed., Orpheus und Eurydice, «Sitzungsberichte
der Preussischen Akademie der Wissenschaften, Philosophische-Historleche
Klasae», 1934, S. 626- 688.
3. Карельский
А.В. Учение шоком (Проза Гюнтера Грасса) // Карельский А.В. От героя к
человеку. М., 1990.
4. Макарова
Г.В. Эхо четырех юбилеев // Макарова Г.В. Прогрессивные тенденции в
теапральвом искусстве ФРГ М., 1986.
5. Мейлах М.Б.
Средневековые провансальские жизнеописания и куртуазная культура трубадуров
// Жизнеописания трубадуров. М., 1993., стр.19.
6. Хрусталева
0.0. Эволюция героя в драматургии Иннокентия Анненского // Русский театр и
драматургия эпохи революции 1905-1907 годов. Л., 1987.
7. Русакова
А.В. Томас Мани. Л., 1975., стр.83.
8. Мани Т.
Письма. М., 1975.,стр.359.