К проблеме утверждения рационального начала в
синтаксисе французского языка XVII века
Е.Ф. Серебренникова
В
эволюции французского языка XVII век занимает особое положение благодаря
постепенному утверждению и проявлению в нем признаков, которые позволили
назвать его языком классическим. Понятие «классического» подразумевает высокое
«качество» языкового выражения, рациональность в использовании языковых
элементов и их структур в синтаксисе, гармонию мысли и оформляющего ее
слова/звука.
Анализируя
синтаксис французского языка XVII века, исследователи обращают особое внимание
на его характер - преимущественно cенсуальный или, в более поздний период,
более рациональный (sensuel / rationel), - внутреннее строение, протяженность
синтаксических единств (простого, сложного предложений и их комплексов) с точки
зрения выражения в них смыслового содержания с помощью синтаксических средств,
реализацию когезии и когерентности в текстах данного периода (Darmestetter,
1920; Brunot, 1922, Nyrop, 1925; Calet, 1971). Наблюдения над синтаксисом
начала этого века позволяют дать ему определение инстинктивного, спонтанного,
неритмичного, изобилующего конструкциями, допускающими множественное или
двусмысленное толкование (Wartbourg, 1934; Cohen, 1954; Faguet, 1973). С
постепенным утверждением в языке рационального начала синтаксические
конструкции приобретают логическую и соответствующую ей структурную ясность.
Специально
исследовавший проблему утверждения в языке XVII века принципа рациональности В.
фон Вартбург отмечает, безусловно, важнейшее влияние на усиление рационального
начала в языке взаимодействия философского и собственно языкового видения мира
в творчестве крупнейших философов и писателей Р. Декарта, Б. Паскаля, П.
Корнеля, Г. де Бальзака, Ж. де Лафонтена, Ф. де Ларошфуко, Ж. де Лабрюйера, Ф.
Фенелона, продолживших и значительно обогативших традицию рационализма во
французской культуре. Велика также роль деятельности грамматистов и
кодификаторов языка XVII века Ф. де Малерба и К. Вожла.
В
ряду синтаксических конструкций, представляющих наибольший интерес с точки
зрения эволюции от относительной неупорядоченности к более рациональному
употреблению, в данный период следует отнести конструкции с личными
местоимениями, грамматически и семантически предрасположенными к созданию
различного рода экивоков. Отмечая распространенность экивоков даже в
произведениях лучших современных ему писателей, К. Вожла определил их природу
нарушением принципа ясности. В принцип «ясности» К. Вожла вкладывал понятие
такой внутренней организации, при которой достигается четкость выражения мысли,
смысла высказывания, развертывающегося
согласно законам и правилам рационального логического мышления.
К
числу экивоков К. Вожла относил в первую очередь конструкции с местоимениями,
замещающими существительное. Для того, чтобы принцип ясности соблюдался в
такого рода конструкциях, К. Вожла считал необходимым следование двум правилам:
обязательного употребления местоимения в предложении и расположения
существительного и его местоимения-субститута в достаточной близости друг от
друга. Интерпретация высказывания не вызывает затрудения, если все компоненты
субституционной структуры эксплицитно представлены, эквивалентно соотносятся и
их анафорическая связь подтверждается грамматическим согласованием.
Анализ
субституционных структур в текстах XVII века свидетельствует о многочисленности
предложений и сверхфразовых единств, в которых данные правила не соблюдаются
полностью или частично. Особенно характерно для текстов начала этого века
дистантное расположение антецедента и его субститута. При этом, однако,
наблюдается следующая закономерность. Анафора основана на стабильно выделенном
антецеденте, составляющем предмет речи, тему первого предложения. Каждая
последующая отсылка ориентирована на данный антецедент, являющийся постоянным
фокусом в развертывании речи, и весь последующий текст порождается по линии
ориентации на данный фокус, несмотря на его все большую дистанцированность от
местоименных субститутов и присутствие промежуточных референтов. Следует
полагать, видимо, что читатель того времени имел определенного рода опыт, навык
чтения текстов с такого рода конструкциями.
В
том случае, если идентифицировать ведущий антецедент оказывается
затруднительным, в силу вступает семантическое согласование контекста, основным
принципом которого является подчиненность правилу однофункциональности. Данное
правило было сформулировано Кондильяком при анализе закономерностей
семантической однородности текста (Condillac, 1803). Омология функции
замещаемого и замещающего, по Кондильяку, составляет функциональную маркировку
периода, развивающего одну тему. В периоде употребление субститутов должно, во
избежание экивоков, соответствовать субординации, то есть следованию членов
предложения в последующих предложениях, подобно следованию их в исходном
предложении. Так, в периоде: «...Le comte dit au roi que le marechal vouloit
attaquer l'ennemi; et il l'assure qu'il le forcerait dans ses retranchements»
(C. Aubery), в cоответствии с принципом однофункциональности следует
соотносить: il - le comte; l' - le roi; il - le marechal; le - l'ennemi. В
некоторых случаях идентификация антецедента происходит только по данным контекстного
семантического согласования, часто с опорой на данные пресуппозиции. При этом
для современного читателя правильное декодирование пресуппозиционных данных,
особенно отражающих синхронную и более раннюю для текста культурологическую
информацию, вызывает значительные трудности. Особый тип конструкций, не
отвечающих в полной мере принципу ясности, составляют субституционные
структуры, строящиеся в виде концептуальной анафоры или «анафорического
острова». Все более утверждающийся в синтаксисе принцип рациональности способствует переходу
такого типа конструкций к числу либо ненормативных, либо имеющих специальную
функционально-дискурсивную нагрузку.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://filosof.historic.ru