Оценочные суждения: взгляд на себя со стороны
Елена Алексеевна Сергиенко, доктор психологических
наук, профессор, заведующая лабораторией когнитивной психологии Института
психологии РАН.
Насколько
вероятен сегодня дождь? Подходит ли данный человек на некоторую должность?
Каковы шансы любимой футбольной команды победить в решающем матче? Насколько вы
уверены в правильности принятого решения? Какова реальная цена данного
автомобиля, не слишком ли много запрашивает за него продавец? В какой мере
можно доверять этому человеку?
Каждому
из нас часто приходится отвечать на подобные вопросы. Ответами на них являются
оценочные суждения (в англоязычной литературе — judgment). Оценочное суждение представляет
собой субъективное, или психологическое, измерение. Вынося оценочное суждение,
человек классифицирует, ранжирует, приписывает определенные числовые значения
объектам, событиям или людям.
Психологическое
исследование оценочных суждений началось в 50-х годах XX века в рамках проблем
принятия решения. В 1954 г. Ворд Эдвардс [Edwards, 1954] опубликовал обзор
исследований принятия решения, проведенных экономистами, математиками и
философами. В 1955 г. другой известный исследователь Герберт Саймон [Simon,
1955] сформулировал принцип ограниченной рациональности, суть которого состояла
в том, что в силу ограниченности когнитивных способностей человека его
оценочные суждения и решения существенно отличаются от рациональных, они
неоптимальны и полны ошибок. С тех пор усилия психологов, работающих в области
исследования оценочных суждений, были направлены на то, чтобы выявить все новые
и новые ошибки в субъективных измерениях. Ошибкой при этом считалось все то,
что не соответствует нормативной модели — математической модели принятия
решения, разработанной математиками или экономистами. Дело дошло почти до
трагического накала страстей. Все более и более крепла уверенность в том, что
человеческие оценочные суждения имеют весьма нестабильный, непоследовательный и
нечеткий характер, они зловеще искажают реальность, их рациональность неизбежно
нарушается множеством различных факторов: спецификой задачи, контекстом,
индивидуальными качествами человека, выносящего оценочное суждение, его
эмоциональным состоянием и т. д. Картина получалась такая, что человек в своих
оценках реальности и решениях — практически полностью иррациональное существо.
Ситуация сложилась парадоксальная. С одной стороны, мы имеем рациональные,
нормативные модели, теории, предписывающие человеку то, как ему надо поступать,
с другой стороны, нерациональное поведение человека. Причем автором как первого
(теорий), так и второго (реального поведения) было все то же человечество.
Данная
ситуация привела к перелому в трактовке рационального поведения. Это произошло
примерно в середине 90-х годов. В этом смысле характерным является обзор по
оценочным суждениям и принятию решения, опубликованный в 1998 г. [Mellers,
Schwartz, Cooke, 1998]. В чем же по существу состоял этот подход и что в нем
требует пересмотра? Единственным критерием оптимальности оценочного поведения
была его правильность. При этом под правильностью понималось то, насколько
точно в оценочном суждении отражается реальность. Если, например, человек
считает, что его шансы устроиться на работу в данном городе равны 25%, и
специальные объективные данные подтверждают эту оценку, то суждение можно
считать правильным. Если человек систематически переоценивает (или
недооценивает) свои шансы устроиться на работу, то такого рода оценочные
суждения с полным правом можно считать ошибочными, а значит, неоптимальными.
Однако
многолетние исследования убедили психологов в том, что правильность не является
единственным критерием, которым руководствуется человек при вынесении
оценочного суждения. Если вам нужно купить одноразовую зажигалку, то вы не
будете тратить долгие часы на изучение технических характеристик этих весьма
недорогих устройств, на опрос опытных пользователей и структурированные
интервью с продавцами. Пусть вы ошибочно посчитаете одну из зажигалок более
надежной и удобной в пользовании, пусть ваше оценочное поведение и последующий
выбор будут неправильными в строгом смысле слова, зато они будут оптимальными с
точки зрения критерия экономии, или минимизации, усилий. Пусть футболисты перед
игрой переоценят свои шансы на победу, пусть их оценочные суждения будут
неправильными, зато они будут оптимальными с точки зрения качества предстоящей
игры, поскольку тем самым они как бы запрограммируют себя на победу. Пусть они
даже не выиграют, но наверняка будут играть лучше, чем если бы изначально
ожидали поражения.
Итак,
как ни парадоксально это звучит, оценочное суждение может быть неправильным, но
оптимальным. Точность отражения реальности не является единственным критерием
оптимальности оценочных суждений. Современные исследования оценочного поведения
позволяют выделить по крайней мере еще три критерия. Это экономия, или
минимизация, когнитивных усилий; повышение эффективности последующего действия;
улучшение эмоционального состояния. Критерий оптимальности представляет собой
по сути то, ради чего, во имя чего оценочное суждение выносится. Поведение
вообще можно считать оптимальным, если оно максимизирует, способствует
достижению критерия оптимальности.
Далее
будут рассмотрены основные факты, полученные при исследовании оценочных
суждений, а также возможные их интерпретации в терминах критериев
оптимальности, используемых субъектом оценочного поведения.
Нереалистический
оптимизм
Долгое
время в психологии и психиатрии считалось, что психически здоровый, во всех
отношениях нормальный человек оценивает себя правильно, т.е. он не занижает и
не завышает свои достоинства и недостатки по сравнению с другими людьми. Но
оказывается, что это не совсем так. Довольно большое число исследований
самооценки показывает, что обычно люди несколько переоценивают себя [Taylor,
Brown, I988].
Например,
Вы попросите большое число самых обычных людей оценит себя по такому качеству,
как ум, выбрав один из предложенных ниже вариантов ответа:
я
значительно глупее большинства людей моего возраста, пола и уровня образования;
я
глупее большинства людей моего возраста, пола и уровня образования;
я
несколько глупее большинства людей моего возраста, пола и уровня образования;
по
сравнению с людьми моего возраста, пола и уровня образования у меня средние
умственные способности;
я
несколько умнее большинства людей моего возраста, пола и уровня образования;
я
умнее большинства людей моего возраста, пола и уровня образования;
я
значительно умнее большинства людей моего возраста, пола и уровня образования.
В
среднем люди будут оценивать себя несколько выше среднего уровня. Вдумайтесь:
средний человек оценивает себя выше среднего.
Эта
и ряд других близких по характеру тенденций были названы нереалистическим
оптимизмом (unrealistic optimism). Многочисленные исследования, проведенные в
различных странах (США, Россия, Израиль и др.), показывают устойчивую тенденцию
психически абсолютно нормальных взрослых людей переоценивать себя по широкому
кругу личностных качеств.
Налицо
явная неправильность оценочного суждения. Самооценка искажает реальность. В
данном случае мы имеем дело с самооценкой, даваемой человеком в формате
социального сравнения. Индивид оценивает свои личностные качества, сравнивая
себя с другими. По мнению Вуда [Wood, 1989], прибегая к социальному сравнению,
люди могут преследовать три различные цели: сформировать о себе правильное
представление (критерий точного отражения реальности); улучшить свое поведение
или личностные свойства (критерий повышения эффективности последующего
действия); повысить собственные самооценку и самоуважение (критерий улучшения
эмоционального состояния). Кроме того, Вуд отмечал, что, если человек считает,
что кто-то другой лучше его самого в некотором отношении, то это служит ему
мощным стимулом для самосовершенствования, улучшения собственного поведения
(«Если кто-то может лучше, то и я могу»). С другой стороны, осознание того, что
ты в чем-то лучше других, повышает самоуважение и улучшает эмоциональное
состояние («Я хороший, я лучше многих других»). В связи с этим есть основания
предполагать, что феномен нереалистического оптимизма связан со стремлением
субъекта улучшить свое эмоциональное состояние.
Иллюзия
контроля
Вера
в контролируемость события, в то, что мы можем как-то повлиять на его исход,
связана с субъективной оценкой вероятности этого события. Если исход события
имеет для нас позитивное значение (например, успешное окончание университета,
зашита диссертации и т.п.), то чем более мы верим в то, что можем повлиять на
исход события, тем выше оцениваем его вероятность [Langer, I975]. Если же исход
события носит отрицательный характер (например, заболевание, увольнение с
работы и т.п.), то субъективная его вероятность уменьшается с увеличением веры
в контролируемость. Однако зачастую вера в контролируемость ситуации
оказывается иллюзорной, и в таких случаях оценка вероятностей событий
оказывается ошибочной — завышенной или заниженной. В остроумных экспериментах
Ланге [Langer, 1975] показано, что у людей иногда возникает вера в контроль
даже, по отношению к чисто случайным событиям. Для иллюстрации иллюзии контроля
(illusion of control) Ланге предоставил каждому из своих испытуемых возможность
купить лотерейный билет стоимостью в 1 доллар, на который можно было выиграть
50 долларов. Одной группе испытуемых экспериментатор позволил выбрать билет
самостоятельно. Другая группа получила случайным образом выбранный билет от
экспериментатора. До розыгрыша экспериментатор спросил каждого испытуемого из
обеих групп, за какую цену они готовы были бы продать свой билет, если бы им
готовы были заплатить за него больше исходной цены, т.е. больше, чем 1 доллар.
В то время как испытуемые второй группы в среднем назвали цену в 1,96 доллара,
испытуемые первой группы (те, которые выбирали билет самостоятельно)
запрашивали в среднем 8,67 доллара. Логично допустить, что «самостоятельные»
испытуемые запрашивали большую цену потому, что вероятность выигрыша им
казалась большей, чем испытуемым другой группы. Таким образом, результаты этого
эксперимента обосновывают тот факт, что вера в контролируемость ситуации влияет
на оценку вероятности события.
С
другой стороны, по отношению к целому ряду ситуаций вера в контролируемость
событий вполне обоснованна и продуктивна, поскольку человек, стремящийся к
позитивному исходу (или избегающий негативного исхода) и способный повлиять на
то, что с ним происходит, действительно делает позитивный исход более, а
негативный менее вероятным. Если человек верит, что он способен изменить
ситуацию к лучшему, то это его мобилизует и тем самым повышает вероятность
успеха. Если степень контролируемости ситуации несколько преувеличивается, то
это неоптимально с точки зрения критерия точности отражения реальности, но
оптимально с точки зрения повышения успешности будущего действия.
Эвристика
доступности и эффект наглядности
Другим
хорошо изученным эффектом оценки вероятности событий является эвристика
доступности (availability heuristic). Эвристикой называется творческий прием
решения задачи в отличие от заданного, «прописанного» способа решения. Суть
этого эффекта состоит в том, что человек оценивает вероятность событий в
зависимости от того, насколько легко примеры этих или подобных событий приходят
на ум, всплывают в памяти. Для того чтобы оценить, например, насколько часто в
данной местности идет дождь, можно, конечно, обратиться к глубокому изучению
географических особенностей местности и анализу записей погоды за последние
20—30 лет. Но если вы не метеоролог, вряд ли вы будете морочить себе голову
таким образом. Вы сэкономите свои когнитивные усилия и, руководствуясь именно
этим критерием, решите задачу эвристическим способом: слегка напряжете свою
память, припомните те случаи, когда здесь шел дождь, и на основе этого общего
впечатления оцените его вероятность в данной местности. Скорее всего, ваша
оценка будет отличаться от истинной (скажем, от оценки метеорологов), но вряд
ли величина ошибки будет существенной для вас.
Обычно
эта эвристика работает достаточно хорошо, так как при прочих равных условиях
часто происходящие события легче вспомнить или представить, нежели редко
встречающиеся. Но в некоторых случаях эвристика доступности (и соответственно,
стремление минимизировать когнитивные усилия) приводит к систематическим
ошибкам. Некоторые события легче приходят на ум не потому, что они более
вероятны, а в силу других факторов. Мы лучше помним событие, если оно случилось
недавно, если оно имело сильное эмоциональное воздействие, если оно часто
освещается в прессе и т.д. Таким образом мы оцениваем событие как более
вероятное, зачастую не имея на это никаких реальных оснований.
В
ходе одного эксперимента американских студентов спрашивали, что является более
вероятной причиной смерти в США: погибнуть под обломками падающего самолета или
быть съеденным акулой. Большинство оценивали нападение акулы как более
вероятное событие. Однако статистика показывает, что реальные шансы погибнуть
под обломками самолета в 30 раз (!) больше, чем вероятность быть съеденным
акулой. По-видимому, фильм «Челюсти» и другая эмоционально нагруженная
информация сыграли свою роль.
Другим
близким к эвристике доступности эффектом, связанным с восприятием и оценкой
вероятности, является эффект наглядности (vividness effect). Исследования
показывают, что на наши оценки и суждения влияют яркость и живость информации
[Nisbett, Ross, 1980]. Один из наиболее удачных экспериментов, демонстрирующих
этот эффект, был проведен группой американских психологов в 1980 г. Испытуемые
участвовали в качестве присяжных в имитации судебного разбирательства по поводу
обвинения некоторого лица в вождении автомобиля в состоянии алкогольного
опьянения. Половина испытуемых читала бледное заключение обвинителя и яркое
заключение защитника, другая половина, наоборот — яркое, наглядное заключение
обвинителя и бледное заключение защитника. Например, бледное описание защиты
выглядело так: «Обвиняемый не был пьян, поскольку он был достаточно внимателен,
чтобы избежать столкновения со встречным автомобилем». А наглядное описание
того же эпизода выглядело так: «Обвиняемый не был пьян, поскольку он сумел
избежать столкновения с ярко-оранжевым Фольксвагеном». Результаты эксперимента
показали, что наглядность заключения не повлияла на оценку испытуемыми вины
обвиняемого непосредственно после зачитывания заключений. Однако на следующий
день, когда тех же испытуемых попросили вновь дать оценку виновности
обвиняемого, те испытуемые, которые читали наглядное заключение обвинителя,
сместили свои оценки в сторону признания виновности, а те испытуемые, которые
читали наглядное заключение защитника, сместили оценки в сторону признания
невиновности.
По
мнению авторов эксперимента, эффект наглядности можно объяснить более
эффективным хранением яркой, живой информации в памяти по сравнению с
информацией, лишенной черт наглядности. Таким образом, наглядная информация при
прочих равных условиях легче приходит на ум, а поэтому связанные с ней события
оцениваются как более вероятные. По сути дела и данном случае мы имеем дело с
влиянием на оценочные суждения стремления (как правило неосознанного) упростить
процедуру вынесения суждения, сэкономить когнитивные усилия, заменяя детальный
анализ информации менее трудоемким приемом — опорой на живость информации, на
свежесть ее следа в памяти.
Якорный
эффект (Anchoring)
Данный
эффект имеет непосредственное отношение к народному выражению «плясать от
печки». Наши оценочные суждения зависимы от точки отсчета, от исходного пункта.
Представим себе такой странный, но вполне реальный эксперимент [Tversky,
Kahneman, 1974]. Перед вами нечто подобное колесу рулетки. По периметру
нанесены цифры. Экспериментатор запускает рулетку. В одной из двух групп
испытуемых рулетка останавливается на цифре 65. Испытуемых спрашивают: «Скажите
пожалуйста, больше или меньше 65-ти процент африканских стран в Организации
Объединенных Наций?». Следующий вопрос: «Каков, на Ваш, взгляд, этот процент?».
В другой группе испытуемых ситуация не отличается ничем, кроме того, что
рулетка остановилась на цифре 10, и цифра 65 была заменена на 10.
Посмотрим
теперь, как отвечали испытуемые этих двух групп на вопрос о проценте
африканских стран в ООН. Самое интересное заключается в том, что средние
значения их ответов сильно отличались. Испытуемые первой группы в среднем
давали ответ 45%. В то же время, у испытуемых второй группы средняя оценка была
равна 25%. Испытуемые, как это обычно делается в таких случаях, были случайно
отобраны из одной и той же популяции. Почему же тогда они дали такие сильно
различающиеся между собой ответы? Единственная возможная причина (и различие в
условиях) состоит в том, что испытуемые экспериментальных групп получили различные
точки отсчета: первая 65, вторая 10. Эти якоря и повлияли на последующие
оценки, хотя назначение якоря было чисто случайным (рулетку вращали на глазах у
испытуемых), и, кроме того, сам якорь не имел тематически никакого отношения к
решаемой проблеме.
Рассмотрим
данные другого эксперимента [Northcraft, Neale, 1987], который имеет самое
непосредственное отношение к реальной жизни. Агентам по недвижимости
(риэлторам) была предоставлена возможность посетить дом, предназначавшийся для
продажи. Этот дом был официально оценен экспертами в 135 000$. Перед посещением
дома риэлторы получили стандартный 10-страничный пакет информации, которая
обычно используется для оценки стоимости недвижимости. Все агенты получили одну
и ту же информацию за одним исключением: в пакетах одних агентов (группа 1)
была указана цена на 11—12% ниже реальной, других (группа 2) — на 4% ниже
реальной, третьих (группа 3) — на 4% выше реальной, четвертых (группа 4) — на
11-12% выше реальной. У риэлторов было 20 минут для того, чтобы осмотреть дом,
после чего они должны были дать свои оценки цены дома (всего четыре типа
стандартных оценок). Результаты эксперимента приведены в табл. 1.
Таблица
1. Средние оценки, данные риэлторами, по данным Northcraft and Neale (1987)
Указанная цена (якорь), $
Оценка стоимости, $
Рекомендуемая продажная цена, $
Приемлемая цена приобретения, $
Минимальное предложение, $
119 900
114 204
117 745
111 454
111 136
129 900
126 772
127 836
123 209
122 254
139 900
125 041
128 530
124 653
121 884
149 900
128 754
130 981
127 318
123 818
Почему
оказался такой разброс в суждениях опытных риэлторов? Потому что каждой из
перечисленных групп был задан свой якорь. Оценки как бы притягиваются якорем.
На оценки действует не только реальность, «притягивая» к себе, но и якорь, который
не дает полностью покориться реальности. Чем больше якорь, тем в целом больше
каждый из четырех типов оценок.
Таким
образом, якорный эффект имеет место не только в искусственно созданных
экспериментальных ситуациях, но и в реальной жизни; не только по отношению к
оценке вероятностей (точнее, частот, как в эксперименте с оценкой частоты
встречаемости африканских стран в ООН), но и по отношению к оценке ценностей в
прямом и переносном значении этого слова.
Якорный
эффект может проявиться в самых разнообразных ситуациях. Характерными примерами
являются переговоры и оценка личностных свойств другого человека. В случае
ведения переговоров на нас может повлиять то, какие условия выдвинуты
противоположной стороной: эти условия могут служить якорем, исходным моментом
торга. На нашу оценку другого человека могут оказать воздействие отзывы о нем
других людей и плохо проверенные слухи, даже если мы стараемся быть
беспристрастными и не полагаться на чужое мнение. Якорный эффект может
сослужить нам плохую службу в тех случаях, когда сам якорь — исходная
информация, на которой мы основываем свои оценки, существенно искажает
представление об объекте оценки или (что того хуже) не имеет к нему никакого
отношения. И наоборот, если якорь представляет собой некоторую квинтэссенцию,
сжатую и неискаженную характеристику оцениваемого объекта, то процесс и
результат оценки могут быть весьма успешным.
Эффект ореола
Другим
весьма распространенным эффектом восприятия человека человеком является эффект
ореола. Суть его состоит в том, что наша оценка отдельных качеств другого
человека зависит от нашего общего впечатления об этом человеке. При этом, судя
об отдельных качествах человека, мы чрезмерно полагаемся на наше общее
впечатление и недостаточное внимание уделяем анализу и наблюдению за отдельными
его проявлениями. Мы как бы находимся в плену общего впечатления, которое
довлеет над нашими оценками. Например, у нас под влиянием тех или иных
обстоятельств сложилось о данном человеке (Иванове) весьма благоприятное
впечатление, т.е. мы считаем, что Иванов в общем человек хороший — умный,
добрый, честный, симпатичный, сексуально привлекательный, активный,
инициативный, творческий и т. д.
Теперь
проведем мысленный эксперимент. Мы наблюдаем за Ивановым в течение некоторого
времени, разговариваем с ним, может быть, даже что-то вместе с ним делаем.
После этого нас просят оценить его по умственным способностям, доброте,
честности, симпатичности, сексуальной привлекательности, активности и
творческим способностям. Мы выставляем Иванову свои оценки, пользуясь,
например, обычной пятибалльной системой: от 1 (очень низкое развитие качества:
скажем, очень низкие умственные способности) до 5 (очень высокое развитие
качества: очень высокие умственные способности). Одновременно с этим
профессиональный психолог, желая проверить нашу психологическую интуицию,
проводит тестирование Иванова по тем же качествам, по которым мы его должны
оценить. Тестирование дает объективную картину, наши оценки субъективны и
интуитивны. Это как измерение температуры градусником по сравнению с суждением
(на глазок) о температуре. Что же получится при сравнении наших суждений с
результатами тестирования?
Даже
если мы хорошие интуитивные психологи, но ничего не знаем об эффекте ореола, то
получится, что наши оценки Иванова по отдельным его качествам как бы сдвинуты к
его общей оценке (нашему общему впечатлению о нем). А мнение наше таково:
«Иванов — в общем человек хороший», т. е. в целом мы ему мысленно поставили
оценку 4. Наши оценки Иванова по отдельным предметам (качествам) будут в
среднем ближе к 4, чем его настоящие «отметки» (результаты тестирования). Суть
наших умозаключений (необязательно, кстати, осознаваемых нами) сводится к
следующему: «Иванов неплохой человек, выше среднего. Достаточно умный. Скорее,
добрый, чем злой. В общем честный, хотя не кристально. Нельзя сказать, что
красавец, но приятной наружности».
При
оценке другого человека всем нам в той или иной степени присуща склонность
подгонять свои оценки под один шаблон, «стричь под одну гребенку». Этими
шаблонами или «гребенками» является наше общее впечатление о человеке. Эффект
ореола — это один из случаев упрощения действительности. Полагаясь на свое
общее впечатление, мы считаем, что если человек в целом хороший, то он хороший
во всем или почти во всем, если уж плохой, то дрянной по всем своим качествам.
Эффект
ореола в строгом смысле является ошибкой в оценочном суждении. Поясним эту
мысль. Эффект ореола имеет место тогда и только тогда, когда корреляция между
оценками качеств человека больше, чем корреляция между объективными (реальными,
действительными) значениями этих качеств. Руководствуясь общим впечатлением о
человеке, мы переоцениваем степень согласованности различных его свойств с этим
общим впечатлением, мы упрощаем картину, рассматривая человека более «монолитным»,
чем он есть на самом деле. Перефразируя известную поговорку, мы за лесом не
видим деревьев. Мы обладаем весьма приблизительным знанием деталей,
довольствуясь некоторым обобщенным знанием. Мы совершаем ошибку с точки зрения
адекватности отражения реальности, но действуем оптимально с позиции
минимизации когнитивных усилий.
Контрфакты
Контрфактами
называются представления об альтернативном реальности исходе события. Это —
мышление в сослагательном наклонении по типу «если бы..., то...» Например, после
того, как студент сдал экзамен на 3, он думает: «Если бы я не болтался по
клубам, то я бы вполне мог сдать этот экзамен на 4 или даже 5» или «Если бы я
вообще не заглянул в конспект, то мне бы и тройки не видать». Легко видеть, что
в первом случае наш нерадивый студент конструирует альтернативный сценарий
событий, который привел бы к лучшему по сравнению с реальностью исходу. Иначе
говоря, это означает, что он рассматривает нынешнее свое положение как худшее
по сравнению с тем, что могло бы быть. Такого рода контрфакты называются
идущими вверх. Во втором случае, наоборот, нынешнее положение воспринимается
как относительно хорошее, так как могло бы быть и хуже. Это — контрфакт, идущий
вниз.
В
исследовании Роса [Roese, 1994] убедительно показано, что идущие вверх
контрфакты ухудшают эмоциональное состояние, однако позитивно влияют на будущую
деятельность, и наоборот, контрфакты, идущие вниз, улучшают эмоциональное
состояние, зато приводят к относительному ухудшению последующей деятельности
(по сравнению с контрольной группой, не получившей инструкцию на
контрфактическое мышление). Если человек склонен думать о некотором событии в
стиле «если бы..., то... (было бы хуже)», то он, естественно, рад, что сейчас
лучше, чем могло бы быть. С другой стороны, если человек думает «если бы...,
то... (было бы лучше)», то его настроение ухудшается. Что касается влияния
контрфактов на последующую деятельность, автор концепции рассуждает следующим
образом. Представляя альтернативный ход событий, который мог бы привести к лучшему
исходу, человек представляет себе некоторый сценарий, подразумевающий
определенную линию поведения в прошлом. Это, по всей видимости, побуждает
человека в будущем корректировать, приводить свое поведение в соответствие с
этим сценарием (например, впредь поменьше болтаться по дискотекам в период
сессии). Если же человек мыслит в режиме контрфактов, идущих вниз, думая, что и
так все сложилось удачно, то особой потребности в коррекции собственного
поведения не возникает (в следующий раз можно глянуть в конспект перед
экзаменом и опять удачно «проскочить»).
Оценка отсроченного вознаграждения
Представьте
себе такую ситуацию. Вам предлагают на выбор две разовые работы одновременно.
Объем работы и оплата в обоих случаях одинаковы. Разница состоит только в том,
что в первом случае вы получите деньги сразу по завершению работы, а во втором
— через полгода. Какую работу вы предпочтете, даже если вам не нужны срочно
деньги и даже если отвлечься от возможности заработать на полученных деньгах
банковский или иной процент? Ответ напрашивается сам собой. Конечно, вы
предпочтете первую работу. Почему? Потому что полезность (субъективная
ценность) исхода уменьшается по мере увеличения отсрочки его реализации. Проще
говоря, сегодняшние деньги стоят дороже, чем те деньги, которые вы должны
будете получить через полгода. Эта закономерность — дисконтная функция
(discount function) — обнаруживает себя не только по отношению к деньгам.
Логично допустить, что причиной описанного эффекта является «понимание»
биологической особью своей смертности, конечности своего существования. Чем
дольше нужно ждать желаемого, тем менее вероятно его получение (можно и не
дожить). Видимо, именно поэтому 1 000 долларов, которые предстоит получить
сегодня, субъективно воспринимаются (оцениваются) как большая сумма по
сравнению с той же 1000 долларов, которые вы должны будете получить полгода,
год или десятилетие спустя.
Что
это ошибка — пример нерационального поведения? Да, в некоторый случаях
склонность недооценивать отсроченное вознаграждение может привести к отказу от
действия, связанного с получением существенного, но очень отдаленного
результата. Мы можем всю жизнь гнаться за синицей в руках, игнорируя журавля в
небе, или, говоря прагматическим языком: отказаться от отсроченного получения
10 000 у.е. в пользу немедленного получения 1 000 у.е. И все-таки, в
большинстве случаев чувствительность к отсрочке вознаграждения, зависимость
субъективной ценности вознаграждения от того, когда мы сможем его получить,
помогает нам выбирать наиболее успешные варианты поведения, а следовательно,
работает на один из указанных нами критериев оптимальности оценочного суждения.
Субъективная оценка выигрышей и потерь
Мы
воспринимаем положительные и отрицательные события по-разному не только в
смысле знака, но и по модулю. Иначе говоря, радость от выигрыша в 100 у.е.
меньше, чем огорчение от потери 100 у.е. Мы более чувствительны к «кнуту», чем
к «прянику»; к боли, потерям, наказаниям, чем к комфорту, выигрышам и
поощрениям. Но почему? Можно предположить, что это связано инстинктом
самосохранения. Наказание при достижении им определенной величины ведет к
гибели. Сохранение жизни — необходимое условие функционирования индивида.
Прежде всего, нужно обеспечить себе выживание. Если это условие не будет
соблюдено, то все остальное потеряет для смысл. Для того чтобы корабль плыл
желательным курсом, нужно прежде всего сделать так, чтобы он не давал течь и
тем более не утонул. Успешное судоходство основано именно на этом принципе:
прежде всего и превыше всего — плавучесть, а потом — следование намеченному
маршруту. Успех действия обеспечивается сходным образом: прежде всего —
безопасность, избегание потерь, а потом — достижения и выигрыши.
Оправдание трудного решения, ошибка ретроспекции и
склонность к подтверждению
Кратко
рассмотрим три эффекта в оценочных суждениях, которые, по всей видимости,
вызваны потребностью в снятии (уменьшению) неопределенности, стремлением к
непротиворечивости собственного поведения и внешних событий.
Эффект
оправдания трудных решений (justifying difficult decisions) предсказал автор
широко известной теории когнитивного диссонанса Леон Фестингер. Этот эффект
касается оценки привлекательности альтернативных вариантов поведения и имеет
место после принятия трудного решения. Трудным решением называется тот случай,
когда альтернативные варианты, из которых необходимо сделать выбор, мало
различаются по привлекательности.
Экспериментальное
исследование одного из учеников Фестингера — Брема [Festinger, 1957] показало,
что после принятия трудного решения повышается субъективная привлекательность
избранного варианта и понижается субъективная привлекательность отвергнутого.
Эксперимент был построен следующим образом. Испытуемых (женщин) просили оценить
привлекательность различных предметов домашнего обихода таких, как секундомер,
радиоприемник, настольная лампа и т. д. После этого контрольной группе один из
предметов был преподнесен в качестве подарка. Первой экспериментальной группе
(группа трудного решения) был предоставлен выбор между близкими по
привлекательности предметами; второй (группа легкого решения) дали возможность
выбрать предмет из двух сильно различающихся между собой по привлекательности.
После этого испытуемых всех трех групп попросили вновь оценить предметы по их
привлекательности. Результаты показали, что испытуемые экспериментальных групп
(те, у которых было право выбора) изменили свои оценки привлекательности
предметов, которые предоставлялись им на выбор: по сравнению с первоначальными
оценками отвергнутый предмет воспринимался как относительно менее
привлекательный, а избранный — как более привлекательный. Иначе говоря,
привлекательность отвергнутого варианта уменьшилась, а избранного — возросла.
Причем изменение в оценках привлекательности было более существенным в случае
трудного решения.
Фестингер
следующим образом объясняет описанный факт. После принятия трудного решения
человек испытывает эмоциональный дискомфорт, который вызван тем, что, с одной
стороны, в избранном варианте есть негативные черты, а с другой стороны, в
отвергнутом варианте есть нечто положительное: принятое частично плохо, но оно
принято; отвергнутое частично хорошо, но оно отвергнуто. Стремясь избавится от
переживаемого противоречия, человек убеждает себя в том, что то, что он выбрал,
не просто слегка лучше отвергнутого, а значительно лучше, он как бы раздвигает
альтернативные варианты: избранное тянет вверх по шкале привлекательности,
отвергнутое — вниз. Следствием этого являются изменения оценочных суждений,
касающихся привлекательности альтернативных вариантов поведения.
Другим
эффектом, предположительно связанным с потребностью в снятии неопределенности и
соответственно эмоционального дискомфорта, является ошибка ретроспекции
(hindsight bias): то, что уже случилось, кажется человеку неизбежным и
очевидным. Непосредственно в оценочных суждениях эффект проявляется в том, что
человек переоценивает собственные оценки вероятности некоторого события после
того, как событие уже произошло. Человеку кажется, что его прогнозы были более
определенными, чем на самом деле. Отсюда другое название эффекта: «Я знал, что
это произойдет» («I knew it would happen»). Классическая экспериментальная
демонстрация ошибки ретроспекции состояла в следующем. Испытуемых просили
оценить вероятность различных событий (таких, например, как посещение президентом
США Никсоном Китая перед поездкой в Советский Союз). Спустя несколько месяцев
после первого опроса и после того, как то или иное событие произошло (например,
поездка Никсона состоялась), испытуемых просили припомнить их первоначальные
оценки вероятности этого события. Результаты показали, что большинство
испытуемых эти вероятности переоценивало.
Стремление
к определенности, избегание противоречивости и неоднозначности, пожалуй, с еще
большей очевидностью проявляет себя в так называемой склонности к подтверждению
(confirmation bias). Суть ее состоит в том, что человек оценивает как более
достоверную ту информацию, которая подтверждает его мнение или принятое им
решение, по сравнению с информацией, которая этому мнению или решению
противоречит. Склонность к подтверждению идет еще дальше: человек не только
относительно выше оценивает подтверждающую информацию, но и легче извлекает ее
из памяти.
Экспериментальные манипуляции критериями оптимальности
оценочного поведения
Определенные
экспериментальные манипуляции ситуативными и личностными факторами могут
служить непосредственными доказательствами того, что критерием оптимальности
оценочных суждений могут быть не только точность отражения реальности, но и
указанные выше критерии, такие как экономия когнитивных усилий, повышение
эффективности последующего действия и улучшение эмоционального состояния.
Дефицит
времени является одним из очевидных внешних факторов, обуславливающих
необходимость экономить на когнитивных операциях и использовать вместо
систематического и полного анализа ситуации упрощенные способы оценочного
поведения. Например, если вы выбираете товар в магазине, вы можете, конечно,
внимательно прочесть все, что написано на упаковке, сравнить состав продукта с
составом других аналогичных товаров и т. д. Но в целом ряде случаев на дотошный
анализ внешней информации просто нет времени. В таких случаях, как показывают
результаты исследований [Hulland, Kleinmuntz, 1994], человек обращается к
внутренней информации, которая хранится у него в памяти, в частности, к
некоторой интегральной оценке привлекательности объекта, сформированной в ходе
предшествующего опыта. В роли такой информации могут выступать сложившиеся
стереотипы и установки (например, «Новое поколение выбирает
"Пепси"»). Опора на эти стереотипы и установки чревата серьезными
заблуждениями, но в тех случаях, когда необходимо действовать оперативно,
извлечение из памяти схематичной информации бывает весьма успешно.
Одной
из демонстраций влияния повышения эффективности действия как одного из критериев
оптимальности оценочного поведения могут служить результаты экспериментов
известного германского исследователя в области мотивации Хекхаузена и его
коллег [Heckhausen, 1990]. Основным методическим приемом, использованным в этих
исследованиях, была диагностика наличия и выраженности ошибок и иллюзий в
оценочных суждениях на различных стадиях подготовки к действию. Логично
допустить, что чем ближе к моменту начала действия, тем более значимой для
индивида становится его эффективность, тем в большей степени индивид
сосредотачивается на выполнении предстоящего действия. Все остальное отходит на
задний план. Результаты высказываний испытуемых (с помощью метода мышления
вслух) подтверждают это предположение: чем ближе к началу действия, тем все
больше мыслей о том, как сделать намеченное как можно лучше, и все меньше
мыслей о том, что необходимо сделать, насколько это действие возможно и важно.
Таким образом, доминирующим становится стремление к достижению максимальной
эффективности действия. И именно на стадии, непосредственно предшествующей
действию, как показывают результаты все тех же экспериментов, у людей
относительно чаще возникает иллюзия контроля.
Остановимся
на исследовании влияния двух отчетливо отрицательных эмоций — печали (уныния) и
тревожности — на оценочные суждения [Raghunathan, Pham, 1999]. Согласно мнениям
исследователей эмоциональных состояний, в основе эмоций печали, уныния,
подавленности и отчаяния лежит переживание потери или отсутствия любимого
объекта или человека. В этой связи логично предположить, что люди, находящиеся
в подавленном, печальном настроении, будут, в первую очередь, стремиться к
приобретению чего-то личностно значимого для них. В силу именно этого
стремления люди в состоянии грусти и тоски покупают сами себе подарки. С другой
стороны, причиной эмоций беспокойства, тревожности и страха являются
неопределенность ситуации и ее плохая контролируемость со стороны индивида.
Следовательно, человек, находящийся в тревожном состоянии, будет стремиться
всеми силами уменьшить неопределенность ситуации и избежать риска.
Недавние
экспериментальные исследования [Raghunathan, Pham, 1999] показали, что,
индивиды, будучи поставленными перед выбором между вариантом поведения,
результатом которого может быть большое вознаграждение с низкой вероятностью
удачного исхода (например, предложение работы с большой зарплатой при наличии
большого конкурса), и вариантом поведения, когда при относительно небольшом
вознаграждении и высокой вероятностью успеха (скажем, работа с небольшой
зарплатой и незначительной конкуренцией со стороны потенциальных претендентов),
в зависимости от своего эмоционального состояния демонстрируют противоположные
предпочтения. Так, испытуемые, находившиеся в состоянии печали, подавленности,
относительно чаще выбирали вариант с большим вознаграждением и высоким риском,
а испытуемые, пребывавшие в состоянии тревожности, останавливали свой выбор на
менее рискованном варианте с меньшим вознаграждением. Данные проведенных
экспериментов дают основания утверждать, что первые оценивают вознаграждение,
возможность получения некоторого ценного результата как наиболее личностно
значимый фактор ситуации выбора, в то время как вторые в большей степени
сосредоточены на избегании риска.
Подход
к оценочным суждениям находится в стадии зарождения. Но перелом произошел.
Оценочное поведение перестало рассматриваться только с точки зрения точности
отражения реальности, когда все отклонения от «правильности» интерпретировались
как следствие ограниченности когнитивных процессов человека. При исследовании
оценочных суждений все больше начинает учитываться то обстоятельство, что
человек не просто познающее, но и действующее существо. В этой связи весьма
перспективными представляются дальнейшие исследования мотивационных,
интенциональных (цели, намерения, установки) и эмоциональных факторов на
оценочное поведение.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.elitarium.ru/