Орестея
(Oresteia)
Трагедия (458
до н. э.)
Эсхил
(Aischylos) 525–456 до н. э.
Античная
литература. Греция
М. Л. Гаспаров
Самым могучим
царем в последнем поколении греческих героев был Агамемнон, правитель Аргоса.
Это он начальствовал над всеми греческими войсками в Троянской войне, ссорился
и мирился с Ахиллом в «Илиаде», а потом победил и разорил Трою. Но участь его
оказалась ужасна, а участь сына его Ореста — еще ужаснее. Им пришлось и
совершать преступления и расплачиваться за преступления — свои и чужие.
Отец Агамемнона
Атрей жестоко боролся за власть со своим братом Фиестом. В этой борьбе фиест
обольстил жену Атрея, а Атрей за это убил двух маленьких детей Фиеста и
накормил ни о чем не догадывающегося отца их мясом. (Про этот людоедский пир
потом Сенека напишет трагедию «Фиест».) За это на Атрея и его род легло
страшное проклятие. Третий же сын фиеста, по имени Эгисф, спасся и вырос на
чужбине, помышляя только об одном: о мести за отца.
У Атрея было
два сына: герои Троянской войны Агамемнон и Менелай. Они женились на двух
сестрах: Менелай — на Елене, Агамемнон — на Клитемнестре (или Клитеместре).
Когда из-за Елены началась Троянская война, греческие войска под начальством
Агамемнона собрались для отплытия в гавань Авлиду. Здесь им было двусмысленное
знамение: два орла растерзали беременную зайчиху. Гадатель сказал: два царя
возьмут Трою, полную сокровищ, но им не миновать гнева богини Артемиды,
покровительницы беременных и рожениц. И действительно, Артемида насылает на
греческие корабли противные ветры, а в искупление требует себе человеческой
жертвы — юной Ифигении, дочери Агамемнона и Клитемнестры. Долг вождя побеждает
в Агамемноне чувства отца; он отдает Ифигению на смерть. (О том, что случилось
с Ифигенией, потом напишет трагедию Еврипид.) Греки отплывают под Трою, а в
Аргосе остается Климнестра, мать Ифигении, помышляя только об одном — о мести
за дочь.
Двое мстителей
находят друг друга: Эгисф и Клитемнестра становятся любовниками и десять лет,
пока тянется война, ждут возвращения Агамемнона. Наконец Агамемнон
возвращается, торжествуя, — и тут его настигает месть. Когда он омывается в
бане, Клитемнестра и Эгисф накидывают на него покрывало и поражают его топором.
После этого они правят в Аргосе как царь и царица. Но в живых остается
маленький сын Агамемнона и Клитемнестры — Орест: чувство матери побеждает в
Клитемнестре расчет мстительницы, она отсылает его в чужой край, чтобы Эгисф не
погубил за отцом и сына. Орест растет в далекой Фокиде, помышляя только об
одном — о мести за Агамемнона. За отца он должен убить мать; ему страшно, но
вещий бог Аполлон властно ему говорит: «Это твой долг».
Орест вырос и
приходит мстить. С ним его фокидский друг Пилад — имена их стали в мифе
неразрывны. Они притворяются путниками, принесшими весть, сразу и печальную и
радостную: будто бы Орест умер на чужбине, будто бы Эгисфу и Клитемнестре
больше не грозит никакая месть. Их впускают к царю и царице, и здесь Орест
исполняет свой страшный долг: убивает сперва отчима, а потом родную мать.
Кто теперь
продолжит эту цепь смертей, кто будет мстить Оресту? У Эгисфа с Клитемнестрой
не осталось детей-мстителей. И тогда на Ореста ополчаются сами богини мщения,
чудовищные Эриннии; они насылают на него безумие, он в отчаянии мечется по всей
Греции и наконец припадает к богу Аполлону: «Ты послал меня на месть, ты и
спаси меня от мести». Бог выступает против богинь: они — за древнюю веру в то,
что материнское родство важнее отцовского, он — за новое убеждение, что
отцовское родство важнее материнского. Кто рассудит богов? Люди. В Афинах, под
присмотром богини Афины (она женщина, как Эриннии, и она мужественна, как
Аполлон), собирается суд старейшин и решает: Орест прав, он должен быть очищен
от греха, а Эринниям, чтобы их умилостивить, будет воздвигнуто святилище в
Афинах, где их будут чтить под именем Евменид, что значит «Благие богини».
По этим мифам
драматург Эсхил и написал свою трилогию «Орестея» — три продолжающие друг друга
трагедии: «Агамемнон», «Хоэфоры», « Евмениды».
«Агамемнон» —
самая длинная трагедия из трех. Она начинается необычно. В Аргосе, на плоской
крыше царского дворца, лежит дозорный раб и смотрит на горизонт: когда падет
Троя, то на ближней к ней горе зажгут костер, его увидят через море на другой
горе и зажгут второй, потом третий, и так огненная весть дойдет до Аргоса:
победа одержана, скоро будет домой Агамемнон. Он ждет без сна уже десять лет
под зноем и холодом — и вот огонь вспыхивает, дозорный вскакивает и бежит
оповестить царицу Клитемнестру, хоть и чувствует: не к добру эта весть.
Входит хор
аргосских старейшин: они еще ни о чем не знают. Они вспоминают в долгой песне
все бедствия войны — и коварство Париса, и измену Елены, и жертвоприношение
Ифигении, и нынешнюю неправедную власть в Аргосе: зачем все это? Видно, таков
мировой закон: не пострадав, не научишься. Они повторяют припев:
«Горе, горе,
увы! но добру да будет победа». И молитва словно сбывается: из дворца выходит
Клитемнестра и объявляет: «Добру — победа!» — Троя взята, герои возвращаются, и
кто праведен — тому добрый возврат, а кто грешен — тому недобрый.
Хор откликается
новой песней: в ней благодарность богам за победу и тревога за
вождей-победителей. Потому что трудно быть праведным — блюсти меру: Троя пала
за гордыню, теперь не впасть бы нам в гордыню самим: малое счастье верней
большого. И точно: является вестник Агамемнона, подтверждает победу, поминает
десять лет мучений под Троей и рассказывает о буре на обратном пути, когда все
море «расцвело трупами» — видно, много было неправедных. Но Агамемнон жив,
близится и велик, как бог. Хор вновь поет, как вина родит вину, и вновь клянет
зачинщицу войны — Елену, сестру Клитемнестры.
И вот наконец
въезжает Агамемнон с пленниками. Он и впрямь велик, как бог: «Со мной победа:
будь она со мной и здесь!» Клитемнестра, склоняясь, стелет ему пурпурный ковер.
Он отшатывается: «Я человек, а пурпуром лишь бога чтут». Но она быстро его
уговаривает, и Агамемнон вступает во дворец по пурпуру, а Клитемнестра входит
за ним с двусмысленной молитвою: «О Зевс-Свершитель, все сверши, о чем молю!»
Мера превышена: близится расплата. Хор поет о смутном предчувствии беды. И
слышит неожиданный отклик: на сцене осталась пленница Агамемнона, троянская
царевна Кассандра, ее полюбил когда-то Аполлон и дал ей дар пророчества, но она
отвергла Аполлона, и за это ее пророчествам никто не верит. Теперь она
отрывистыми криками кричит о прошлом и будущем аргосского дома: людская бойня,
съеденные младенцы, сеть и топор, пьяная кровь, собственная смерть, хор Эринний
и сын, казнящий мать! Хору страшно. И тут из-за сцены раздается стон
Агамемнона: «О ужас! в доме собственном разит топор!.. О горе мне! другой удар:
уходит жизнь». Что делать?
Во внутренних
покоях дворца лежат трупы Агамемнона и Кассандры, над ними — Клитемнестра. «Я лгала,
я хитрила — теперь говорю правду. Вместо тайной ненависти — открытая месть: за
убитую дочь, за пленную наложницу. И мстящие Эриннии — за меня!» Хор в ужасе
плачет о царе и клянет злодейку: демон мести поселился в доме, нет конца беде.
Рядом с Клитемнестрой встает Эгисф: «Моя сила, моя прав-да, моя месть за Фиеста
и его детей!» Старцы из хора идут на Эгисфа с обнаженными мечами, Эгисф кличет
стражу, Клитемнестра их разнимает: «Уж и так велика жатва смерти — пусть
бессильные лаются, а наше дело — царствовать!» Первой трагедии — конец.
Действие второй
трагедии — восемь лет спустя: Орест вырос и в сопровождении Пилада приходит
мстить. Он склоняется над могилой Агамемнона и в знак верности кладет на нее
отрезанную прядь своих волос. А потом прячется, потому что видит приближающийся
хор.
Это хоэфоры,
совершительницы возлияний, — по ним называется трагедия. Возлияния водой, вином
и медом делались на могилах, чтобы почтить покойника. Клитемнестра продолжает
бояться Агамемнона и мертвым, ей снятся страшные сны, поэтому она прислала сюда
с возлияниями своих рабынь во главе с Электрой, сестрой Ореста. Они любят
Агамемнона, ненавидят Клитемнестру и Эгисфа, тоскуют об Оресте: «Пусть я буду
не такой, как мать, — молит Электра, — и пусть вернется Орест отомстить за отца!»
Но может быть, он уже вернулся? Вот на могиле прядь волос — цвет в цвет с
волосами Электры; вот перед могилой отпечаток ноги — след в след с ногою
Электры. Электра с хоэфорами не знает, что и думать. И тут к ним выходит Орест.
Узнание
совершается быстро: конечно, сначала Электра не верит, но Орест показывает ей:
«Вот мои волосы: приложи прядь к моей голове, и ты увидишь, где она отрезана;
вот мой плащ — ты сама соткала его мне, когда я был еще ребенком». Брат и
сестра обнимают друг друга: «Мы вместе, с нами правда, и над нами — Зевс!»
Правда Зевса, веление Аполлона и воля к мести соединяют их против общей
обидчицы — Клитемнестры и ее Эгисфа. Перекликаясь с хором, они молятся богам о
помощи. Клитемнестре снилось, будто она родила змею и змея ужалила ее в грудь?
Пусть же сбудется этот сон! Орест рассказывает Электре и хору, как проникнет он
во дворец к злой царице; хор отвечает песней о злых женщинах былых времен — о
женах, из ревности перебивших всех мужяин на острове Лемносе, о Скилле, ради
любовника погубившей отца, об Алфее, которая, мстя за братьев, извела родного
сына,
Начинается
воплощение замысла: Орест и Пилад, переодетые странниками, стучатся во дворец.
К ним выходит Клитемнестра. «Я проходил через Фокиду, — говорит Орест, — и мне
сказали: передай в Аргос, что Орест умер; если хотят — пусть пришлют за
прахом». Клитемнестра вскрикивает: ей жалко сына, она хотела спасти его от
Эгисфа, но не спасла от смерти. Неузнанный Орест с Пиладом входят в дом.
Нарастание трагизма перебивается эпизодом почти комическим: старая нянька
Ореста плачется перед хором, как она любила его малюткой, и кормила, и поила, и
стирала пеленки, а теперь он умер. «Не плачь — может быть, и не умер!» —
говорит ей старшая в хоре. Час близок, хор взывает к Зевсу: «Помоги!»; к предкам:
«Смените гнев на милость!»; к Оресту: «Будь тверд! если мать вскрикнет: «сын!»
— ты ответь ей: «отец!»
Является Эгисф:
верить или не верить вестям? Он входит во дворец, хор замирает, — и из дворца
доносятся удар и стон. Выбегает Клитемнестра, за нею Орест с мечом и Пилад. Она
раскрывает грудь: «Пожалей! этой грудью я тебя вскормила, у этой груди я тебя
баюка-ла». Оресту страшно. «Пилад, что делать?» — спрашивает он. И Пилад, до
этого не сказавший ни слова, говорит: «А воля Аполлона? а твои клятвы?» Больше
Орест не колеблется. «Это судьба судила мне убить мужа!» — кричит Клитемнестра.
«А мне — тебя», — отвечает Орест. «Ты, сын, убьешь меня, мать?» — «Ты сама себе
убийца». — «Кровь матери отомстит тебе!» — «Кровь отца страшней». Орест ведет
мать в дом — на казнь. Хор в смятении поет: «Воля Аполлона — смертному закон;
скоро минует зло».
Раскрывается
внутренность дворца, лежат трупы Клитемнестры и Эгисфа, над ними — Орест,
потрясающий кровавым покрывалом Агамемнона. Он уже чувствует безумящее
приближение Эринний. Он говорит: «Аполлон велел мне, мстя за отца, убить мать;
Аполлон обещал мне очистить меня от кровавого греха. Странником-просителем с
масличной ветвью в руках я пойду к его алтарю; а вы будьте свидетелями моего
горя». Он убегает, хор поет: «Что-то будет?» На этом кончается вторая трагедия.
Третья
трагедия, «Евмениды», начинается перед храмом Аполлона в Дельфах, где середина
земного круга; храм этот принадлежал сперва Гее-Земле, потом
Фемиде-Справедливости, теперь Аполлону-Вещателю. У алтаря — Орест с мечом и
масличной ветвью просителя; вокруг хор Эринний, дочерей Ночи, черных и
чудовищных. Они спят: это Аполлон навел на них сон, чтобы вызволить Ореста.
Аполлон говорит ему: «Беги, пересеки землю и море, предстань в Афины, там будет
суд». «Помни обо мне!» — молит Орест. «Помню», — отвечает Аполлон. Орест
убегает.
Является тень
Клитемнестры. Она взывает к Эринниям: «Вот моя рана, вот моя кровь, а вы спите:
где же ваше мщение?» Эриннии пробуждаются и хором клянут Аполлона: «Ты спасаешь
грешника, ты рушишь вечную Правду, младшие боги попирают старших!» Аполлон
принимает вызов: происходит первый, еще короткий спор. «Он убил мать!» — «А она
убила мужа». — «Муж жене — не родная кровь: матереубийство страшней
мужеубийства». — «Муж жене — родной по закону, сын матери — родной по природе;
а закон всюду един, и в природе не святее, чем в семье и обществе. Так положил
Зевс, вступив в законный брак с своею Герою». — «Что ж, ты — с молодыми богами,
мы — со старыми!» И они устремляются прочь, в Афины: Эриннии — губить Ореста,
Аполлон — спасать Ореста.
Действие
переносится в Афины: Орест сидит перед храмом богини, обняв ее кумир, и взывает
к ее суду, Эриннии хороводом вокруг него поют знаменитую «вяжущую песнь»: «Мы
блюдем кровавый закон: кто пролил родную кровь — тому поплатиться своей; иначе
не станет рода! Он бежать — мы за ним; он в Аид — мы за ним; вот голос
старинной Правды!» Афина предстает из храма:
«Не мне вас
судить: кого осужу, тот станет врагом афинянам, а я этого не хочу; пусть же
лучшие из афинян сами свершат суд, сами сделают выбор». Хор в тревоге: что
решат люди? не рухнет ли древний порядок?
Выходят судьи —
афинские старейшины; за ними — Афина, перед ними — с одной стороны Эриннии, с
другой — Орест и его наставник Аполлон. Начинается второй, главный спор. «Ты
убил мать». — «А она убила мужа». — «Муж жене — не родная кровь». — «Я такой
матери — тоже не родная кровь». — «Он отрекся от родства!» — «И он прав, —
вмешивается Аполлон, — отец сыну родней, чем мать: отец зачинает плод, мать
лишь взращивает его в утробе. Отец и без матери может родить: вот перед вами
Афина, без матери рожденная из головы Зевса!» — «Вершите суд», — говорит Афина
старейшинам. Один за другим они голосуют, опуская камешки в чаши: в чашу
осуждения, в чашу ^ оправдания. Подсчитывают: голоса разделились поровну.
«Тогда и я подаю мой голос, — говорит Афина, — и подаю за оправдание:
милосердие выше озлобления, мужское родство выше женского». С тех пор во все
века в афинском суде при равенстве голосов подсудимый считался оправданным — «голосом
Афины».
Аполлон с
победою, Орест с благодарностью покидают сцену. Перед Афиной остаются Эриннии.
Они в неистовстве: рушатся древние устои, люди попирают родовые законы, как
покарать их? Наслать ли на афинян голод, чуму, смерть? «Не нужно, — убеждает их
Афина. — Милосердие выше озлобления: пошлите афинской земле плодородие,
афинским семьям многодетность, афинскому государству крепость. Родовая месть
цепью убийств подтачивает государство изнутри, а государство должно быть
прочным, чтобы противостоять внешним врагам. Будьте милостивы к афинянам, и
афиняне будут вечно чтить вас как «Благих богинь» — Евменид. А святилище ваше
будет меж холмом, где стоит мой храм, и холмом, где судит вот этот суд». И хор
постепенно умиротворяется, принимает новую почесть, благословляет афинскую
землю: «Прочь раздоры, да не будет крови за кровь, да будет радость за радость,
да сплотятся все вкруг общих дел, против общих врагов». И уже не Эринниями, а
Евменидами, под водительством Афины, хор покидает сцену.
Список
литературы
Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://infolio.asf.ru/