Платон. Государство
Z
думаю, что те, кто занимается геометрией, счетом и тому подобным, предлагают в
любом своем исследовании, будто им известно, что такое чет и нечет, фигуры, три
вида углов и прочее в том же роде. Это они принимают за исходные положения и не
считают нужным отдавать в них отчет ни себе, ни другим, словно это всякому и
без того ясно. Исходя из этих положений, они разбирают уже все остальное и
последовательно доводят до конца то, что было их рассмотрения. Rогда они
вдобавок пользуются чертежами и делают отсюда выводы, их мысль обращена не на
чертеж, а на те фигуры, подобием которых он служит. Выводы они свои делают
только для четырехугольника самого по себе и его диагонали, а не для той
диагонали, которую они начертили. Так и во всем остальном. То же самое
относится к произведениям ваяния и живописи : от них может падать тень, и
возможны их отражения в воде, но сами они служат лишь образным выражением того,
что можно видеть не иначе как мысленным взором. - Ты прав. - Вот об этом виде
умопостигаемого я тогда и говорил: душа в своем стремлении к нему бывает
вынуждена пользоваться предпосылками и потому не восходит к его началу, так как
не в состоянии выйти за пределы предполагаемого и пользуется лишь образными
подобиями, выраженными в низших вещах, особенно в тех, в которых она находит и
почитает более отчетливое их выражение...
Символ
пещеры.
После
этого ты можешь уподобить нашу человеческую природу в отношении просвещенности
и непросвещенности вот какому состоянию...ведь люди как бы находятся в
подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет.
С малых лет у них там под ногами и на шее оковы, так что людям не двинуться с
места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть
голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему
от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит
верхняя дорога, огражденная стеной вроде той ширмы, за которой фокусники
помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол. - Это я себе
представляю. - Так представь же себе и то, что за этой стеной другие люди несут
различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и
статуи, и всякие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. При
этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат. - Странный ты
рисуешь образ, и странных узников! - Подобных нам. Прежде всего, разве ты
думаешь, что, находясь в таком положении, люди что-нибудь видят, свое ли или
чужое, кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену
пещеры ? - Как же им видеть что-то иное, раз всю свою жизнь они вынуждены
держать голову неподвижно? - А предметы, которые проносят там, за стеной? Не то
же ли происходит и с ними? - То есть? - Если бы узники были в состоянии друг с
другом беседовать, разве не считали бы они, что дают названия именно тому, что
видят? Если бы в их темнице отдавалось эхом все, что бы ни пронес любой из
проходящих мимо, они приписали бы эти звуки чему-нибудь иному, а не проходящей
тени? Такие узники целиком и полностью принимали бы за истину тени проносимых
мимо предметов.
Понаблюдай
же их освобождение от оков неразумия и исцелений от него, иначе говоря, как это
все у них происходило, если бы с ними естественным путем случилось нечто
подобное. Когда с кого-нибудь из них снимут оковы, заставят его вдруг встать,
повернут шею, пройтись, взглянуть вверх - в сторону света ему будет мучительно
выполнять все это, он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на те вещи,
тень от которых он видел раньше. И как ты думаешь, что он скажет, когда ему
начнут говорить, что раньше он видел пустяки, а теперь, приблизившись к бытию и
обратившийся к более подлинному, он мог бы обрести правильный взгляд?
Если
бы такой человек опять спустился туда и сел бы на то же самое место, разве не
были бы его глаза охвачены мраком при таком внезапном уходе от света Солнца. А
если бы ему снова пришлось состязаться с этими вечными узниками, разбирая
значения тех теней? О нем стали бы говорить, что из своего восхождения он
вернулся с испорченным зрением, а значит, не стоит даже и пытаться идти ввысь.
А кто принялся бы освобождать узников, чтобы повести их ввысь, того разве они
не убили бы, попадись они в руки?
Так
вот это уподобление следует применить ко всему, что было сказано ранее:
область, охватываемая зрением, подобна тюремному жилищу, а свет от огня
уподобляется в ней мощи Солнца. Восхождение и созерцание вещей, находящихся в
вышине, - это подъем души в область умопостигаемого. Если ты все это допустишь,
то постигнешь мою заветную мысль - коль скоро ты стремишься ее узнать, - а уж
бога ведомо, верна ли она. Итак, вот что мне видится: в том, что познаваемо,
идея блага - это предел, и она с трудом различима, но стоит только ее там различить,
как отсюда напрашивается вывод, что именно она - порождает свет и его владыку,
а в области умопостигаемого она сама - владычица, от которой зависит истина и
разумение, и на нее должен взирать тот, кто хочет сознательно действовать как в
частной, так и в общественной жизни. - Я согласен с тобою, насколько мне это
доступно. - Тогда будь со мной заодно еще вот в чем: не удивляйся, что
пришедшие ко всему этому не хотят заниматься человеческими делами; их души
всегда стремятся ввысь. Да это и естественно, поскольку соответствует
нарисованной выше картине. - Да, естественно.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://flogiston.ru/