Комическое и трагическое в произведениях М. А. Булгакова (на примере повести “Собачье сердце” и романа “Мастер и Маргарита”)
Русская линия литературной сатиры, к которой могут быть причислены в XIX веке Н. В. Гоголь, М. Е. Салтыков-Щедрин, А. П. Чехов, в XX веке — А. Аверченко, М. Зощенко, В. Войнович и другие, характеризуется масштабным осмыслением сущности человеческого бытия. Писатели этой категории, используя приемы, в других обстоятельствах заставляющие читателя смеяться, изображают ими самими ощущаемую трагедию жизни. М. Булгаков не сатирик в чистом виде. Жанр сатиры, в котором написано “Собачье сердце”, предполагает показ в смешном виде чего-то совсем не смешного в реальности. Это фантастическое произведение, обрисовавшее происходящее в России после революции 1917 года как предзнаменование близящегося Апокалипсиса, оказалось столь злободневным, что напечатано было лишь спустя десятилетия после смерти автора.
Комическое —обязательная принадлежность даже таких отнюдь не смешных произведений Булгакова, как пьеса“Бег” и роман “Мастер и Маргарита”, которая дает возможность автору, позволившему читателю рассмеяться, заставить его заплакать на пике смеха. Комическое в этих произведениях только очень тонкий верхний пласт, чуть прикрывающий рвущуюся наружу трагедию. “Собачье сердце” в этом отношении книга очень характерная. В повести соотношение смешного и трагического очень неравномерно, поскольку к первому относится незначительная часть внешней, событийной линии. Все остальные грани — приоритет второго. Судьба дома в Обуховом переулке соотносится с судьбой России. “Пропал дом”, — говорит профессор Преображенский после вселения в его дом I жилтоварищей. То же мог бы сказать Булгаков (и \. говорил) о России после захвата власти большевиками. Нелепо выглядящие, невоспитанные и практически незнакомые с культурой мужчины и женщина, на женщину не похожая, читателю вначале могут показаться смешными. Но именно они оказываются пришельцами царства Тьмы, вносящими дискомфорт в бытие не только профессора; именно они во главе со Швондером “воспитывают” в Шарике Шарикова и рекомендуют его на государственную службу. Противостояние Преображенского и Швондера можно рассматривать не только как отношения между интеллигентом и новой властью. Главное, сталкиваются культура и антикультура, духовность и антидуховность, и проходящий между ними бескровный (пока) поединок не решается в пользу первого, в борьбе Света и Тьмы отсутствует жизнеутверждающий финал.
Нет ничего смешного и в образе новопроизведенного человека Шарикова (за исключением, может быть, оттенка этого смешного в напыщенных и самовозвеличивающих внутренних монологах Шарика), ибо над уродством — духовным и телесным —смеяться может только тот, кто им же и отмечен. Это отталкивающе-несимпатичный образ, но Шариков сам по себе носителем зла не является. Только оказавшись полем того самого сражения Тьмы и Света за его душу, он в конце концов становится рупором идей Швондера— большевиков — Сатаны.
Аналогичная тема присутствует в “Мастере и Маргарите”, где на сцену выходит уже сам Властелин Тьмы, на котором для читателя уже нет никакой маски. Но скрытый за множеством из них для героев романа, он и его слуги многих ставят в смешное положение, позволяя обозреть другим (в том числе и читателю) все человеческие и общественные пороки (представление в Варьете и другие ситуации). Лишь в случае с Иваном Бездомным нелепые и ужасные происшествия способствуют очищению внутреннего мира поэта от наносного и дают возможность ему приблизиться к постижению истинного.
Таким образом, мы видим, что сочетание комического и трагического в произведениях Булгакова, оставаясь в струе русской литературной сатиры, имеет важную для их понимания особенность: смешение смешного и грустного в событийном плане (даже не для слишком опытного и внимательного читателя) показывает глубочайшую трагедию, осмысливаемую в плане внутреннем.