П.М. Ярцев - забытый театральный деятель

.

В октябре 1921 года в столичной прессе Болгарии появилось небольшое сообщение о том, что в Софию приехал и останется на некоторое время русский театральный критик Пётр Михайлович Ярцев. В конце 1910-х начале 1920-х гг. на пути из Советской России София еще считалась перевалочным пунктом. Здесь останавливались проездом Иван Бунин, Евгений Чириков, Аркадий Аверченко. Ярцев в Болгарии остался до конца своих дней.

Теоретик драматического искусства и сторонник театральной реформы, эстет. поэт, автор пьес, многолетний сотрудник художественно-литературных журналов, он был встречен болгарской аудиторией с подобающим респектом. Десятилетия спустя Ярцев был забыт, его имя лишь упоминается в списке русских режиссеров или сопровождается отрывочными сведениями. К ним можно добавить общие места в воспоминаниях (внешность средневекового рыцаря, редингот, трубка, игра на гитаре...) И этим память о нем была бы исчерпана, если бы не материалы, на которые я случайно "наткнулась" в Архиве Национальной библиотеки в Софии. В небольшом фонде Ярцева хранятся в основном его публикации в эмигрантской печати в Болгарии, Румынии и Франции в 19211929 гг. Именно эти статьи и привлекли мое внимание к личности одного из забытых представителей русской культурной эмиграции в Болгарии.

Ярцев родился в Москве в 1870 г. Его первые работы о театре появились в начале XX века. Он публиковал статьи в журналах Театр и искусство'', "Золотое руно", "Правда", "Современная жизнь". "Зори". Автор пьес "Волшебник", "Земля", "Милое чудо" и др. Ярцев частый гость на репетициях Художественного театра, куда его приглашали в качестве arbiter elegantiarum. Его пьеса "В монастыре" поставлена театром в 1904 г. В 1906 г. Ярцев вместе с Мейерхольдом приглашён в Драматический театр В.Ф. Комиссаржевской, где заведует литературным отделом в течение нескольких сезонов. Он принимает активное участие и в подготовке спектаклей. в том числе "'В городе" Юшкевича и "Вечной сказки" Пшибышевского. Статьи о постановках Мейерхольда, чьи творческие искания Ярцев поддерживал, публикуются им в московской "Литературно-художественной газете" в 1907 г. под общим названием "О старом и новом театре". Для Ярцева будущее развитие театра несовместимо с академизмом. Расширение форм сценического искусства мыслится им путем создания студий или мастерских, где режиссер мог бы свободно работать с учениками и молодыми актерами. Ярцев высоко ценит опыт Станиславского в Студии при Художественном театре и предлагает Мейерхольду создать подобную "театральную колонию при театре Комиссаржевской. Впоследствии, в записках. опубликованных в эмиграции, он резко изменит свое отношение к личности Мейерхольда, считая, что сотрудничество последнего с советской властью нанесло ущерб его театральной эстетике.

В 1910 г. Ярцев участвует в драматической школе К.В. Бравича и Ф.Ф. Комиссаржевского в Москве, после чего открьшает собственную драматическую школу в Киеве. В 1912 г. он редактор театрального отдела газеты "Речь", где печатает множество "Театральных очерков", закрепивших за ним репутацию тонкого знатока и теоретика драматического искусства. Выступая как художественный критик, Ярцев пишет и нa общелитературные темы. а также о жизни Русской Церкви. С большим интересом были встречены его "Очерки Оптиной пустыни". К этой теме он многократно возвращался и в эмиграции. Статьи 19121914 гг. собраны в книгу, но она осталась неизданной - помешали война и революция.

Судя по воспоминаниям Ярцева, во время войны он был в Галиции. Революция для него означала разрушение России, ее государственности, культуры, духовности. В Болгарию Ярцев попал, вероятно, в 19211922 гг.

Что могло привлечь Ярцева остаться в Болгарии? В конце 1910-х начале 1920-х гг. здесь сформировалась эмигрантская колония. В Софии создаются все предпосылки для творческой и культурной жизни: присутствие известных политических, научных и религиозных деятелей, таких, как академик Н.П. Кондаков. П.Б. Струве, профессора К.Н. Соколов, Э.Д. Гримм. С.С. Демосфенов, П.М. Богаевский. протопресвитер о. Г И. Щавельский, проф. М.Э. Поснов. проф. Н. Н. Глубоковский, проф. протоиереи А.П. Рождественский, молодые доценты - кн. Н.С. Трубецкой, К.В. Мочульский. Г.В. Флоровский; функционирует "Российско-болгарское книгоиздательство"; печатается журнал "Русская мысль", издаются русские газеты, развивается Русский религиозно-философский кружок, заявляет о себе "евразийство", появляются общественные организации и союзы эмигрантов. Из русских режиссеров в это время в Болгарии работают Б, Эспе и Ю. Яковлев.

В октябре 1920 за год до приезда Ярцева в Болгарии гастролирует группа актеров Художественного театра, среди которых Н. Массалитинов, В. Качалов, О. Книппер-Чехова и др., чьи спектакли радушно встречены публикой и критикой. Помимо имманентных русскому эмигрантскому обществу явлений, необходимо учитывать и процессы, протекающие в болгарском культурном пространстве. В начале 1920-х гг. национальный театр должен был решать ряд проблем: поиски собственной идентичности предполагали утверждение определенной театральной школы и соответствующего репертуара, приобщение к достижениям современной драматургии. В сложившейся ситуации Ярцев, вероятно, находит благоприятные условия для работы в момент, когда многие эмигранты были лишены возможности выбора.

В декабре 1921 г. состоялось первое публичное выступление Ярцева в Свободном театре в Софии им была прочитана лекция ''Тихий свет", посвященная русскому театру и его художественным достижениям. И болгарская, и эмигрантская печать откликнулись на это событие в культурной жизни столицы. Для русской аудитории лекция Ярцева волнующее воспоминание "славных ушедших теней". Доклад получил высокую оценку редакции журнала "Русская мысль", предложившей напечатать его в ближайших номерах. Для болгарской же аудитория лекция Ярцева значима своей фактологической стороной в печати подробно излагалось именно содержание доклада. Вместе с тем отмечается, что проблемы, которые затрагивает Ярцев, "чужды" софийскому театральному обществу. Рецензия кончается горькой констатацией, что лекция могла быть очень полезной для развития вкуса болгарской театральной публики, а болгарские актеры могли бы многому научиться у Ярцева, но им непонятен и ненужен "тихий свет" души в сиянии которого проявляются вершины сценических достижений.

Столь пространное освещение этого первого публичного выступления режиссера показывает, что восприятие доклада Ярцева выявило сущностную черту эмигрантского быта а именно необходимость совмещения своего и чужого. Эта сама по себе сложная культурная ситуация имела в Болгарии особенности, предопределенные как политикой государственных учреждений, так и болгарским национальным характером. В связи с особенностями последнего критик и писатель Александр Дзивгов отмечает в "Балканском журнале" (София,1922, 5), что Ярцев один из самых интересных деятелей русского искусства, которого судьба привела в Болгарию, и задается вопросом, насколько ему будет интересно здесь, если болгарский рационализм ему чужд, а позитивизм должен отталкивать. Так или иначе у Ярцева появляется возможность вернуться к своим прежним обязанностям журналиста, драматурга, режиссёра.

В 1922 г. он редактирует провинциальные театральные журналы "Театрални бележки", (Русе, 1922) и 'Театрален живот" (Пловдив, 1922). В эмигрантской монархической газете ''Свободная речь", издававшейся в Софии в 19211922 гг., появляется цикл его воспоминаний "Русские очерки". Практически большая часть статей Ярцева имеет параллельное бытие это доклады, с которыми он выступал публично по разным поводам перед болгарской и русской аудиторией. И в своей дальнейшей литературной практике Ярцев будет считаться с различными адресатами - болгарским слушателем или читателем и русским читателем-эмигрантом.

В мае 1922 г. Ярцев вместе с труппой русских драматических артистов ставит на сцене Свободного театра в Софии трагедию А.К. Толстого "Царь Феодор Иоаннович". Пьеса была сыграна несколько раз, но критика высоко оценила творческие решения режиссера, который к тому же работал с непрофессиональными актерами. В том же голу Ярцева приглашают в качестве художественного руководителя болгарского "Задружною театра" Миятева-Касабова. Им поставлены пьесы "Дина Гланк" С. Юшкевича, "Миреле Эфрос" Шолома Аша, "Царь негров" и "Ревность" М. Арцыбашева. Это первая работа Ярцева с болгарской труппой, и она проходит успешно. Известный болгарский актер Иван Димов вспоминал, что Ярцева в театре очень уважали, а его слово было законом.

Осенью 1923 г. "Задружный театр" перестал существовать из-за финансовых трудностей, но еще в конце 1922 г. Ярцев назначен главнымрежиссером Пловдивского городского театра. В 1920-е гг. Пловдив считался второй столицей Болгарии, и общественность города была польщена присутствием "иностранца", с помощью которого надеялась отделаться от провинциальной апатии и добиться культурной автономии. Подобный социальный заказ едва ли принимал во внимание творческие принципы и интересы главного режиссера. Сезон открылся 22 декабря 1922 года пьесой "Сестра Беатриса" Метерлинка. Премьера имела шумный успех. Однако вторая премьера "Жизнь Человека" JI. Андреева, состоявшаяся 31 декабря 1922 г., была встречена более чем холодно. Попытка Ярцева применить условную драматургию ("Сестра Беатриса" и "Жизнь Человека", судя по сохранившимся отрывочным описаниям, напоминали спектакли Мейерхольда в театре Комиссаржевской) осталась непонятой публикой. Воспитанная на зрелищности происходящего на сцене, она не реагировала на абстрактность и интеллектуализм постановок Ярцева. Непонимание и отчужденность, отмеченные в связи с лекцией "Тихий свет", на этот раз оборачиваются полным неприятием и отрицанием. Если после первой премьеры пловдивские газеты провозглашали "честь и хвалу Ярцеву", то после второй назвали его "главным дефектом" театра, ибо "иностранец" не может руководить болгарской труппой. Были и голоса в защиту Ярцева, отстаивающие необходимость иной театральной эстетики и формального языка в искусстве, но не они делали погоду.

Ярцев, однако, не отказался от театральной деятельности и с помощью общества "Друзья искусства" открыл в Пловдиве Камерный театр. Сначала это была драматическая студия для практического изучения сценического искусства - Ярцев возвращается к своему опыту времен дореволюционной России. Камерный театр поднимает занавес 28 декабря 1923 года в присутствии избранной публики, открыв первый сезон инсценировкой, которую осуществил сам Ярцев по роману Кнута Гамсуна "Виктория". В 1924 году он ставит пьесы Пишбышевского, Гауптмана, Диккенса, Ибсена. Критика отмечает новизну репертуара для болгарской публики и факт, что Ярцев справился с немалыми творческими проблемами, которые предполагает камерное театральное искусство. Модернисты приветствовали новое начинание Ярцева, чьи находки бесспорно соответствовали их попыткам утвердить новый дискурс в национальной культуре. Известный болгарский поэт Гео Милев писал, что "успех небольших идеалистических усилий принесет расцвет и зрелость болгарскому искусству". Однако спектакли Камерного театра идут все реже и реже. В конце марта 1924 г. Ярцев выступает с беседой о Московском Художественном театре, а 12 апреля состоялся последний спектакль сезона. Несмотря на поддержку культурной элиты. Камерный театр не мог развиваться в дальнейшем. За финансовыми трудностями скрывались процессы, свидетельствовавшие об общем уровне болгарского театра, который в начале 1920-х гг. пытался состояться как академический. Экспериментальные формы были делом будущего

В 1924 году Ярцев стал преподавать историю и вопросы сценического искусства на курсах при Народном театре в Софии. Вся его последующая жизнь в Болгарии связана с педагогической деятельностью. В 1925 г. Болгарское министерство Народного просвещения пригласило Н.О. Массалитинова, воспитанника Художественного театра, который в то время работал в Берлине, в качестве главного режиссера Народного театра в Софии. Сразу после своего приезда он открыл драматическую школу, в которой актеры стали обучаться по системе Станиславского и которая имела большое значение дня профессионализации театрального образования в Болгарии. Массалитинов очень ценил Ярцева и пригласил его преподавать в школе. Там Ярцев до конца своих дней читал курсы "Искусство актера" и "Историю костюма". К сожалению, кроме отрывочных свидетельств некоторых учеников, почти не сохранилось сведений о его педагогической деятельности. Воспитанники школы вспоминают, что Ярцев буквально "взращивал" актеров, учил их житъ ролью - во время репетиции, за кулисами, дома, обращать внимание на любую мелочь костюма, грима, поведения на сцене. Вместе с преподавательской работой в 1927-1929 гг. Ярцеи участвует в подготовке спектаклей как болгарского репертуара (пьесу "Мастера" Рачо Стоянова, имевшую впоследствии шумный успех, он раскопал в архиве отвергнутых пьес), так и русского ("Горе oт ума", "Ревизор").

Во второй половине 1920-х гг. Ярцев не прекрашает и своей журналистской. и литературной деятельности: переводит на русский язык рассказы болгарских писателей, публикует в эмигрантской печати рецензии на русские театральные журналы, издающиеся в Париже, и на болгарский модернистский журнал "Златорог", "благородный вкус" которого и "строгое отношение к печатному слову" он высоко ценил, выступает с лекциями о русском искусстве и его религиозных истоках, о русском православии, участвует в кампании помощи русским монахам на Афоне. С 1928 г. в Софии начинает выходить ежедневная информационная и политическая газета русских эмигрантов "Голос". Среди тех, кто дал согласие участвовать, были проф. П. Бицилли, И. Бунин, Б. Зайцев, проф. В. Зеньковский, о. Г. Шавельский, а также известные болгарские писатели. С первого номера Голос публикует "Эмигрантские очерки" Ярцева, а в 1929 г. в нём печатаются его "Театральные очерки" - воспоминания о театральной жизни России 80-90-х гг. прошлого века и послереволюционных лет. В Болгарии Ярцев не публикует теоретических работ о театре его творческие принципы остались невостребованными. В своих выступлениях он отстаивает существование театра как самостоятельного искусства и подчеркивает различие между литературным и сценическим произведением, утверждая, что театральный текст является таковым только на сцене. Практически театр и все связанное с ним становится той областью, в которой протекала "коммуникация" с болгарским культурным обществом.

Форма очерка, точнее цикла очерков, позволяла Ярцеву аналитически касаться различных сторон жизни. Его "Русские очерки" (1922) воспоминания и размышления о России и месте русского искусства в европейской культуре, о смысле русского бунта и сущности "русской идеи". Если их сверхзадача сохранение культурной памяти, то цель второго большого цикла "Эмигрантские очерки" (19271928) сохранение национальной идентичности. Практически все работы Ярцева вписываются в общеэмигрантские дискуссии о природе русского.

Россия для Ярцева была не только духовным пространством, но и землей обетованной. Разрушение ее началось с разрушения русской государственности, что и привело к уничтожению национальной культуры. А культура, по Ярцеву, предполагает длительный процесс "взращиванья", смысл которого духовное "преодоление" и "преображение" материи. Главным в развитии искусства он считает сохранение культурной памяти. Свою мысль он доказывал на примере Станиславского, который поколебал своей техникой переживания старый театр, но в нем как никто другой ценил его достижения и в конце концов не только сохранил их, но и "возвысил до вершин художества". Сторонник эволюционизма, Ярцев не принял "петербургский бунт и так называемую революцию", которая была разрушением всего накопленного человеческим опытом, развоплощением национальной сущности культуры, победой материализма в науке и утилитаризма в искусстве. Именно они идеологически обосновали "новый мир", построенный на веществе.

В 1920-е гг. феномен эмиграции осмысляется чаще всею эмоционально или в диахронии по отношению к прежней или будущей России. Ярцев выявляет особенности, относящиеся к синхронии описания, о которых гуманитаристика стала говорить десятилетия спустя. Речь идет о двух формах эмигрантского бытия: "жизни в себе", в своём русском мире и жизни для других, считающейся с условиями и нормами чужой страны. Ярцев писал в очерке "Ратное время"(1928), что эмигранты живут в двух мирах: "фантастическом" и "реальном". Фантастический" это мир, откуда они пришли и кем они были, "реальный" - то, чем они стали: "Генералы, офицеры и солдаты. которые роют уголь, тянут проволоку, грузят вагоны, красят стены. разносят пакеты, караулят табачные склады <...> генералы, офицеры, солдаты они шахтеры, фабричные, грузчики, красильщики, курьеры, караульщики?"

Ярцев подчеркивал миссию Церкви, призванной защитить духовные устои и достоинство личности. В своих статьях он часто обращается к старчеству и Оптиной пустыни, продолжая, вероятно, свою дореволюционную публицистику об этом центре русской духовности, с которым связано творчество Л. Толстого, К. Леонтьева, Ф. Достоевского. Именно Pycь монашествующая выносила "русскую идею" и воспитала лучшее свойство русского характера недоверие ко всему преувеличенному и приукрашенному, страх позы и театральности, стала тем духовным источником, который питал русское творческое чувство и дал русскому искусству реализм. В своих воспоминаниях о патриархе Тихоне Ярцев касается другой исключительно важной темы - интеллигенция и Церковь (У порога Церковного, 1922). В проникновении Церкви в "живую жизнь и быт русских образованных людей" он видел начало будущего воцерковления интеллигенции.

Вопросы, связанные с ролью Церкви и православия для духовной жизни в эмиграции и Советской России преобладают в статьях и выступлениях Ярцева конца 1920-х гг. Последняя книга, которую он заказал в библиотеке, была '"Слова и речи Митрополита Филарета". Это было 4 ноября 1930 г. 30 ноября Ярцева не стало. Он похоронен на Русском кладбище в Софии.

Никаких откликов на его смерть, кроме некролога, написанного болгарским поэтом-символистом и драматургом Николаем Лилиевым и опубликованного в уже упоминавшемся журнале, не удалось найти. Интеллигенция, обращенная к европейским моделям культурного развития, высоко ценила присутствие Ярцева в театральной жизни Болгарии. В июне 1931 году в Народном театре в Софии состоялся вечер, посвященный памяти Ярцева. А потом о нем будут вспоминать только люди, весьма искушенные в театральном деле. В 1922 г. Ярцев писал по поводу смерти В. Д. Набокова, что погибший из тех людей, которые не повторяются и не появляются.

Список литературы

Петкова Г. П.М. Ярцев - забытый театральный деятель.