ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ УСТОЙЧИВЫХ СЛОВОСОЧЕТАНИЙ
С ЦВЕТОВЫМИ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫМИ В
РУССКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава первая. Язык и культура
§ 1. Человек. Язык. Культура
§ 2. Феномен цвета. Особенности его восприятия человеком и отражение
в речи. Подходы к изучению слов цветообозначения
§ 3. Проблема выбора термина для названия форм цветообозначения в языке
§ 4. Проблема определения термина «устойчивое словосочетание»
§ 5. Проблема динамичности фразеологической единицы
§ 6. Преобразование (трансформация) устойчивых словосочетаний в языке электронных средств массовой информации как проявление динамики фразеологии
Глава вторая. Структура и семантика устойчивых словосочетаний с цветовыми прилагательными в языке русских и английских электронных СМИ
§ 1. Семантика цветовых прилагательных в устойчивых словосочетаниях русского и английского языков
§ 2. Структурно-семантические и стилистические трансформации устойчивых сочетаний с цветовыми прилагательными в языке русских и английских электронных СМИ
Заключение
Литература
Словари
Приложение
ВВЕДЕНИЕ
Лингвокультурология – комплексная область научного знания о взаимосвязи и взаимовлиянии языка и культуры – переживает в настоящее время период расцвета [Карасик 2002: 73]. Ее возникновение обусловлено процессом поступательного развития науки, в частности интегрирования языкознания и культурологии. В самом общем виде лингвокультурологию можно определить как дисциплину, изучающую проявление, отражение и фиксацию культуры в языке, средства и способы кодирования культурной информации [Тарасова 2005: 165]. В научной литературе цель лингвокультурологии определяется как исследование и описание «русского культурного пространства сквозь призму языка и дискурса» [Красных 2002: 13]. Принятый в нашем исследовании подход ориентирован на сопоставительное изучение русской и английской лингвокультур, позволяющее вскрыть универсальные и национально-специфические черты культурного пространства русской и английской языковой общности.
Развитие исследований в области лингвокультурологии (В.В. Воробьев, В.Н. Телия, В.А. Маслова, Е.И. Шейгал) во многом объясняется важностью решения проблемы «язык и культура». Язык является той системой, которая позволяет собирать, сохранять и передавать из поколение в поколение информацию, накопленную коллективным сознанием. Для лингвиста важны те точки, где культурная компетенция пересекается с языковой. Сегодня все отчетливее осознается неизбежность сосуществования разных культур, обществ с различными тенденциями и национальными традициями в сфере коммуникации.
Фиксация культурных различий в значительной степени связана с языковыми знаками [Быкова, Сукаленко 1996: 412], среди которых важную роль играют фразеологические единицы. Фразеология русского языка, как и любого другого языка, отражает национальную специфику и самобытность русского народа, его уклада жизни, традиций и обычаев, особенности мировосприятия и народную мудрость, выработанную в процессе многовековой трудовой деятельности [Ткаченко 1998: 60]. Русская фразеология – это то наследие, тот поистине неисчерпаемый фонд, без знания и активного использования которого трудно представить собирательный образ культурного современного человека [Жуков 2006: 38].
Приоритетным принципом лингвистических исследований на современном этапе является антропоцентризм: «…уже с конца прошлого века в рамках изменения научной парадигмы гуманитарного знания маятник начинает двигаться в обратную сторону, и на место господствующей сциентистской, системно-структурной и статической парадигме приходит парадигма антропоцентрическая, функциональная, когнитивная и динамическая…» [Воркачев 2001: 64]. Согласно данному принципу, главным фактором, определяющим развитие и функционирование языковых единиц и в том числе национальной идиоматики является человеческий фактор. Человек, точнее его речь, становится точкой отсчета в анализе функционально-прагматических аспектов фразеологических единиц [Зеленов 2009].
Интерес лингвистов к исследованию проблем, обусловленных коммуникативным подходом к языку как средству общения, актуализировал функциональное направление в изучении языковых единиц разных уровней [Зеленов 2009], так как «только понимание языка как единства системы и ее функционирования способно объяснить в полной мере коммуникативную его природу» [Кожина 2008: 15]. Функциональный аспект предполагает рассмотрение языковых единиц в процессе коммуникации, то есть отражает динамику языка, его постоянно обновление и изменение. Наиболее отчетливо эти изменения проявляются в публицистике. В связи с этим объектом особого внимания стал язык современной газеты в плане его функционирования и речевого воздействия (Е.В. Горина, Е.К. Долгушина, Г.Е. Шилова).
Изучение иностранного языка связано не только с лексическими и грамматическими трудностями, но прежде всего – с переносом навыков общения и поведения, усвоенных на родном языке, на язык иностранный. Это ведет к ошибкам в вербальном и невербальном поведении, которые часто не осознаются иностранцем, но на которые чутко реагируют носители языка. Такие ошибки могут вести к недоразумениям и конфликтам. Некоторые лингвисты считают, что диалог между представителями разных культур чаще терпит фиаско не из-за языковых факторов, а из-за незнания культурного фона. «Перевод не только выполняет функцию средства межъязыкового и межкультурного общения, но и играет активную роль в становлении и развитии национальных литератур и языков, а также в распространении иностранных, культурных ценностей» [Швейцер 1999: 184].Для изучающего иностранный язык и для переводчика представляется весьма актуальным знать различия в культурных доминантах и языковых реализациях последних.
Таким образом, актуальным представляется исследование активных процессов употребления, переосмысления и преобразования фразеологизмов в прессе с учетом культурного фона.
Объектом исследования является устойчивое словосочетание с цветовым прилагательным.
Предметом исследования являются лексико-семантические, грамматические и стилистические особенности устойчивого словосочетания, употребленного в языке современной электронной прессы.
Цель работы – выявить лингвокультурологическую специфику устойчивых словосочетаний с цветовыми прилагательными и ее отражение в языке современной английской и русской электронной прессы.
Для достижения указанной цели потребовалось решить следующие задачи:
1. Выделить устойчивые словосочетания с прилагательными цвета в публицистической речи на русском и английском языках.
2. Проанализировать системы значений цветовых прилагательных в русском и английском языках.
3. Классифицировать устойчивые сочетания по признаку прямой – вторичной номинации прилагательного.
4. Выявить структурно-семантические и стилистические трансформации устойчивых словосочетаний с цветовым прилагательным в языке русских и английских электронных СМИ.
5. Установить сходства и различия русских и английских устойчивых словосочетаний с прилагательными цвета.
Научная новизна работы состоит в выявлении особенностей функционирования устойчивых словосочетаний в текстах электронных периодических изданий, в определении их национально-культурной специфики.
Результаты исследования имеют теоретическую значимость для сопоставительной лингвистики, в частности для научного направления «лингвистики цвета».
Практическое значение. Полученные результаты могут быть использованы в вузовских курсах лексикологии и фразеологии русского и английского языков, в преподавании английского языка и русского языка как иностранного.
Материалом для исследования послужили следующие статьи толковых и фразеологических словарей, а также электронные периодические издания за 2002-2010 годы: Аргументы Неделi, Газета.ru, Telegraph.co.uk; Кунин А.В. «Англо-русский фразеологический словарь», М., 1984; «Фразеологический словарь русского языка»/под ред. А.И.Молоткова, М., 1986; Бирих А.К. «Словарь русской фразеологии. Историко-этимологический справочник», СПб, 1999; Мелерович А. М., Мокиенко В. М. Фразеологизмы в русской речи. Словарь.– М., 1997, 2005; Леонтович О.А., Шейгал Е.И. «Жизнь и культура США. Лингвострановедческий словарь», Волгоград, 1998; «Словарь современного русского литературного языка», М-Л., 1962, Т.1.; 1956., Т. V; «Большой толковый словарь русского языка»/под редакцией С.А.Кузнецова, СПб., 2000; «Лингвистический энциклопедический словарь», М., 2002; Kollins «English dictionary», 2000; Siefring Judith «The Oxford Dictionary of Idioms», London, 2004.
В представленном исследовании использовались методы лингвистического наблюдения и описания, сравнительно-сопоставительный, а также элементы семантического и контекстуального анализа.
Структура дипломной работы. Работа включает введение, две главы, заключение, список литературы, словарей и интернет-источников, приложение. К работе прилагается презентация в виде слайдов.
Глава первая ЯЗЫК И КУЛЬТУРА
§ 1. Человек. Язык. Культура
Наша работа ориентирована на сопоставительное изучение русской и английской лингвокультур, позволяющее вскрыть универсальные и национально-специфические черты культурного пространства русской и английской языковой общности на современном этапе. В связи с этим представляется важным рассмотреть основные положения работ, которые имели значение для осмысления проблемы «человек, язык, культура».
Существуют разные подходы к определению культуры. В широком смысле культура – это «совокупность искусственных порядков и объектов, созданных людьми в дополнение к природным, заученных форм человеческого поведения и деятельности, обретенных знаний, образов самопознания и символических обозначений окружающего мира» [Левит 1998]. Ю.М.Лотман считает, что это «совокупность ненаследственной информации, которую накопляют, хранят и передают разнообразные коллективы человеческого общества» [Лотман 2002: 56].
Другое понимание понятия «культура» предлагает М.Мамардашвили: «Для меня культура как таковая — это можествование, или способность, практиковать сложность и разнообразие жизни. Я подчеркиваю слово «практиковать», ибо культура — это не знания. Человек культурен, если он способен практиковать сложность и разнообразие жизни, причем не обязательно знать все, как и не обязательно уметь применять ту или иную абстрактную идею или понятие к реальности» [Мамардашвили 2004: 27]. Такое определение как нельзя лучше характеризует динамику современной действительности, в которой феномен человека выдвигается на первое место во всех сферах жизни.--PAGE_BREAK--
«Культура, как ее определяют в настоящее время, есть способ существования человека в качестве человека. Исследование культуры есть, следовательно, изучение человека как такового, взятого либо в аспекте всеобщности, что будет культурологией, либо в аспекте единичности, что будет этнологией. Культура же сама по себе, т.е. взятая и как всеобщность, и как единичность, и есть собственно сам человек» [Галлямова 1996: 35].
«Важную роль среди национально-специфических компонентов культуры занимает язык. Язык в первую очередь способствует тому, что культура может быть как средством общения, так и средством разобщения людей. Язык — это знак принадлежности его носителей к определенному социуму» [Антипов 1989: 75]. «Если понимать культуру как процесс и продукт духовного производства, ориентированного на создание, хранение, распространение и потребление духовных ценностей, норм, знаний, представлений, то следует признать, что именно язык способствует формированию духовного мира общества и человека, обеспечивая общество дифференцированной системой знаний, способствуя духовной интеграции как общества в целом, так и различных его групп» [Вендина 2001: 55].
«Язык — орудие, инструмент культуры. Он формирует личность человека, носителя языка, через навязанные ему языком и заложенные в языке видение мира, менталитет, отношение к людям и т. п., то есть через культуру народа, пользующегося данным языком как средством общения» [Тер-Минасова 2000: 15].
«Язык есть форма существования человека в качестве человека, иначе говоря – язык – это ино-бытие человека. Исследованием языка, понятого как ино-бытие человека, является, следовательно, исследование самого человека». Л.Ш. Галлямова считает, что «в аспекте всеобщности это будет исследование лингвистических универсалий, т.е. логически исходных оснований существования человека. А в аспекте единичности это будет исследование конкретных форм реализации форм ино-бытия человека, т.е. того, что называется исследованием национальных языков и национальных форм мышления» [Галлямова 1996: 35].
«Понятие же человек выступает в данной триаде в качестве родового, данного не просто как единство своих определений (язык, культура), но и как логически исходная точка отсчета, определяющая как специфику анализа своих реализаций, как модусов существования человека самого по себе, так и самой себя как момента расщепления единого, существующего как единораздельная целостность» [Лосев 1995: 54].
Человек – носитель языка, язык есть культура, культура есть человек. Исследование человека есть исследование сфер его существования, данных как язык и культура. Картина мира, осмысленная и зафиксированная в языке, – непрерывный процесс взаимодействия данного триединства. «Между языком и реальным миром стоит человек. Именно человек воспринимает и осознает мир посредством органов чувств и на этой основе создает систему представлений о мире. Пропустив их через свое сознание, осмыслив результаты этого восприятия, он передает их другим членам своего речевого коллектива с помощью языка» [Тер-Минасова 2000: 40].
Эдвард Сепир предлагал свой взгляд на взаимосвязь языка и культуры: «Культуру можно определить как то, ч т о данное общество делает и думает. Язык же есть то, к а к думают» [Сепир 1993: 193]. В связи с этим О.А.Корнилов полагает, что «мы ПРОНИКАЕМ в ОБРАЗ МЫШЛЕНИЯ НАЦИИ, В ЕЕ СПОСОБ ВИДЕНИЯ МИРА, понимаем особенности менталитета носителей данной культуры и данного языка, только ПОЗНАВ ПЛАН СОДЕРЖАНИЯ ЭТОГО ЯЗЫКА, а глубинное знакомство с семантикой чужого языка, в свою очередь, предполагает, по нашему убеждению, овладение языковой картиной мира (ЯКМ) именно этого национального языка как системой его видения мира» [Корнилов 2003: 78].
Проникновение в образ мышления другой культуры, познание глубинных смыслов ценностей, ее составляющих, помогает прежде всего избежать непонимание, столкновение и противостояние чуждых друг другу миров. «Самые очевидные примеры столкновений культур дает просто реальное общение с иностранцами как в их стране, так и в своей родной. Такого рода конфликты порождают множество курьезов, анекдотов, смешных сюжетов («наши за границей», иностранцы в России и т. п.), неприятностей, драм и даже трагедий» [Тер-Минасова 2000: 20].
Стремясь преодолеть «языковую немоту», оппонент проявляет уважение не только к словарному богатству другого народа, но и к его национальной сокровищнице, запускает процесс взаимопроникновения, способствуя развитию родного языка. «Язык представляется фактором культуры… в особенности потому, что язык — наиболее современное из всех явлений культурного порядка, которые образуют системы, и если мы хотим понять, что такое искусство, религия, право, может быть, даже кухня и правила вежливости, мы должны рассматривать их как коды, формулируемые сочетанием знаков по образцу языковой коммуникации» [Вендина 1998: 20].
Таким образом, понятия «человек», «язык», «культура» связаны непосредственно. И на современном этапе человек являет собой некую призму, сквозь которую проходят и осмысливаются все явления окружающего мира, передаваемые с помощью языка и культурных ценностей. Человек — необходимая составляющая, дающая жизнь языку и культуре.
§ 2. Феномен цвета. Особенности его восприятия человеком и отражение в речи. Подходы к изучению слов цветообозначения
Мир, окружающий нас, разнообразен. Человек способен распознавать различные формы, звуки, запахи, вкусы. Способность различать цвета составляет существенную часть возможностей зрительного восприятия человека. «Благодаря тому, что мы видим цвета предметов, мы оказываемся в состоянии лучше различать предметы» [Кравков 1951: 5]. Трудно назвать сферу человеческой деятельности, в которой не присутствовал бы цветовой фактор. От цветового воздействия зачастую напрямую зависит настроение, эмоции и даже физическое самочувствие людей. «Различение цветов является для нас и источником эстетических переживаний; …общее эмоционально положительное отношение к многоразличию цветов нашло себе выражение и в обычном для нас отождествлении в речи «содержательнoгo», «приятного» с «красочным». Мы говорим, например, «красочная» жизнь, противопоставляя ей жизнь «серую» [Кравков 1951: 6].
Представление о цвете как свойстве объектов окружающей действительности формируется у человека на основе многолетнего личного зрительного опыта. Житейское понятие о природе цвета отражается в нашей речи, образуя различные словосочетания с цветовым прилагательным: «синее море», «зеленое яблоко», «белая стена», «красный флаг» и т.п. «То есть цвет определяется как свойство внешнего объекта, как физическая характеристика, аналогичная весу, плотности, материалу, из которого сделан объект. Совершенно так же мы относимся и к световому излучению. Мы говорим: «яркий свет прожектора», «голубой свет луны», «тусклое мерцание звезд», «красный свет светофора», определяя свет и цвет как характеристики источника излучения» [Измайлов 1989: 7].
Но природа – это великая загадка, и было бы неправильным соотносить цвет с предметами внешнего мира. «Рассуждая о цвете, полезно мысленно разделять … два аспекта – физический и биологический. Результат смешения красок – это предмет физики; смешение же световых лучей – в основном вопрос биологии» [Хьюбел 1990: 169]. Известно, что, в отличие от наложения желтой и синей красок, наложение лучей желтого и синего цвета дает белый цвет. Хьюбел описывает: «… “взаимное уничтожение” синего и желтого или красного и зеленого при их смешении в надлежащих пропорциях» способствует полному исчезновению цвета, «т.е.возникает ощущение белого цвета» [Хьюбел 1990: 180]. В связи с этим Ч.А. Измайлов говорит: «… научный опыт убеждает, что действительная природа явлений… всегда оказывается более сложной, чем это следует из непосредственных наблюдений. Познать природу явлений можно только путем научных, экспериментальных исследований. Поэтому нет ничего удивительного, что и представления о природе света и цвета, основанные на обыденном опыте, оказались… несостоятельными» [Измайлов 1989: 8].
Ошибочное представление о цветах, которыми человек окружен с самого рождения, говорит об особенностях восприятия окружающего мира. Дж. Лакофф в своей работе «Женщины, огонь и опасные вещи» придерживается той точки зрения, что цвета в объективном мире вообще нет. По его мнению, цвет – это субъективная категория, которой не существует в природе: «… было бы ошибочным утверждать, что присущие человеку категории объективно существуют «в мире», внешнем по отношению к человеческим существам. По крайней мере, некоторые категории воплощены. Например, цветовые категории детерминированы одновременно и объективным материальным миром, и особенностями биологии человека, и человеческим мышлением, и культурными факторами» [Лакофф 1996: 166].
Этой же мысли придерживаются И. Рок и Ч.А. Измайлов, разделяя физические и биологические характеристики цвета. «Качественное отличие воспринимаемого мира от мира, описываемого физикой, очевидно при рассмотрении таких восприятий, как цвет, вкус, запах или высота звука. Там, где физик указывает на электромагнитные колебания волн различной длины, мы воспринимаем цвета: красный, зеленый, синий и т.д. Суть в том, что цвета и звуки не существуют иначе, как в восприятии живых существ» [Рок 1980]. «Рассматривая взаимоотношение между разными по физическому составу лучами света и вызываемыми ими цветовыми ощущениями, Ньютон первый понял, что цвет есть атрибут восприятия, для которого нужен наблюдатель, способный воспринять лучи света и интерпретировать их как цвета. Ньютон первый экспериментально доказал, что цвет – это свойство нашего восприятия, и природа его в устройстве органов чувств, способных интерпретировать определенным образом воздействие электромагнитных излучений» [Измайлов 1989: 15].
Таким образом, феномен цвета можно объяснить так: в окружающем человека мире существуют волны определенной длины, но некоторые из них становятся цветными лишь благодаря человеческому зрению. Различные патологии зрения, и в частности дальтонизм (цветовая слепота), подтверждают данное положение. Более того, невозможно исключить, что один и тот же цвет, преломляясь в сознании двух индивидов, воспринимается по-разному, следовательно в речи может находить разные средства выражения. «Во все времена ученые бились над разгадкой проблемы цвета. Последние исследования в этой области показывают, что за цвет отвечает у человека 10 пигментных генов, составляющих определенный набор — у каждого свой, поэтому два человека могут смотреть на один и тот же предмет, но воспринимать его цвет по-разному. А наблюдения над людьми со стойкими поражениями головного мозга обнаружили, что понятия о цветах, слова, выражающие эти понятия, и связь между понятиями и словами зависят от разных его систем (головного мозга). Это и объясняет, почему существуют различия в реакциях на цвет в разных культурах (например, «зеленое» в США — безопасность, а во Франции — преступление; белый цвет у китайцев — символ траура, печали, а у европейцев эти функции выполняет черный цвет). Следовательно, цветовой язык человека ментален по своей природе. За цветом люди видят смыслы» [Маслова 2001: 105].
Человеку свойственно видеть окружающий мир и природу в цвете и, создавая новые объекты, он придает им не только форму, но и наделяет их цветовыми качествами. В культуре человечества цвет всегда имел большое значение ввиду его тесной связи с философским и эстетическим осмыслением мира. В связи с тем, что интерес к цвету и колоронимам не иссякает, количество исследований в различных областях науки, так или иначе связанных с данной тематикой, огромно. Вопрос цвета и цветообозначения входит в проблематику многих наук, таких как, например, философия, психология, этнология, языкознание, а также смежных с ними дисциплин – этнолингвистики и психосемантики. «Трудно назвать такую область культуры, где цвет не играл бы более или менее существенной роли» [Миронова 1993: 172].
Вклад в исследование цвета и цветовой семантики наиболее весомо внесли ученые лингвисты.
На базе исследований цветообозначений в современной науке выделяются такие понятия, как «лингвистика цвета», «лингвоцветовая картина мира». «Исследование теоретических аспектов лингвистики цвета связано с научным направлением «лингвистики цвета». Здесь «выделяются историческое изучение цветолексики (эволюционное направление), психолингвистическая составляющая цветонаименований, когнитивные аспекты, лингвокультурологические и номинативно–терминообразующие аспекты исследования цветолексики» [Байрамова 2004: 159].
Описывается состав цветообозначающей лексики в психолингвистическом аспекте (А.П. Василевич), семантическая структура (А.А. Брагина, И. В. Мокиенко, Л.Н. Миронова), стилистические функции цветообозначений изучались в психолингвистическом описании (Р.В. Алимпиева), интенсивно колоронимы изучались на базе сравнительно–исторического анализа (Н.Б. Бахилина), был проведен психолингвистический эксперимент (Л.В. Василевич, Р.М. Фрумкина, П.В. Яньшин). Языковое сознание народа, роль цвета в жизнедеятельности человека, в этнокультурной системе русского языка исследуются Т.И. Вендиной, А.Вежбицкой. Особенности цветообозначений в свете проблем межкультурной коммуникации были освещены в работах В.А. Масловой, С.Г. Тер-Минасовой, Е.Ф. Арсентьевой, З.З. Чанышевой, А.В. Зеленина, М.И. Баевой, У.Н. Фысиной.
Существуют различные подходы к изучению слов цветообозначения. С точки зрения научной мысли выделяются следующие: антропологический (Берлин Б., Кей П.), психологический (И. Рош), гендерный (Р.Т. Лакофф, Д.Симпсон, А.Таррант), а также лингвокультурологический подход (А.Вежбицкая, Л.И. Исаева, Ш.К. Жаркынбекова и др.). продолжение
--PAGE_BREAK--
«В лингвистике существует шесть основных подходов к изучению цветообозначений: исторический, лексико-семантический, грамматический, когнитивный, функциональный, сопоставительный» [Яковлева 2009: 1].
Рассмотрим данные подходы подробнее.
Антропологический подход. Английские антропологи Б. Берлин и П. Кей, изучая этимологию цвета, исследуют процесс возникновения и развития цветообозначений в различных языках. Обработав обширный лингвистический материал (данные около 80 языков разных языковых семей), ученые приходят к следующему выводу: существуют универсальные законы устройства системы основных цветообозначений в языках мира. «Универсальный инвентарь системы основных цветообозначений состоит из 11 основных названий цветов – белого, черного, красного, зеленого, желтого, синего, коричневого, фиолетового, розового, оранжевого, серого» [Берлин, Кей, 1969: 22]. Также исследователи полагают, что система основных цветообозначений в конкретном языке тем полнее (состоит из большего количества основных цветообозначений), чем выше стадия развития данного языка.
Б. Берлин и П. Кей разрабатывают следующую схему развития основных цветообозначений: сначала появляются названия белого и черного цветов, затем к ним добавляется название красного цвета, затем – зеленого и желтого (сначала один из них, а потом второй), затем – синего, и затем – коричневого. После этого в любой последовательности и за короткий отрезок времени появляются названия фиолетового, розового, оранжевого и серого цветов. Антропологи считают, что эта схема возникновения и развития цветообозначений является универсальной для всех языков.
Психологический подход. Первоначальной задачей Элеоноры Рош Хайдер стало изучение психологического аспекта фокусных цветов (красный, желтый, зеленый, синий). К изучению психологических особенностей фокусных цветов Э.Р. Хайдер подтолкнул интерес: закрепились ли фокусные цвета в когнитивной лингвистике? Проведя ряд экспериментов, Рош Хайдер пришла к выводам:
фокусные цвета лучше воспринимаются, чем нефокусные;
фокусные цвета дольше сохраняются в кратковременной памяти и удерживаются в долговременной памяти;
имена фокусных цветов быстрее воспроизводятся в заданиях, ориентированных на «называние цвета», и раньше других цветов усваиваются детьми.
Гендерный подход. Гендерный подход к изучению слов цветообозначений был рассмотрен в работе Р.Лакофф «Язык и место женщин» (1975). Она выявила различия между мужскими и женскими цветообозначениями, и у мужчин их оказалось значительно меньше. Ученая объясняет это следующим образом: повседневные занятия женщины связаны с цветами, например, приобретение одежды или интерьер дома. Лакофф говорит о том, что лингвистическое поведение женщин несовершенно по сравнению с мужским. Этот факт основывается на различии социального статуса мужчин и женщин. Мужские цветообозначения оказываются более конкретными. Однако учёные Д.Симпсон и А.Таррант в книге “Sex — and Age-Related Differences in Colour Vocabulary” (1991) утверждают, если у мужчин профессия или хобби связаны с цветами, они обычно знают больше цветообозначений, а у женщин словарный запас колоронимов не зависит от профессии и интересов.
Лингвокультурологический подход. Многие явления культуры не могут быть поняты без учета значения цвета. «Цвет является одной из констант или одним из принципов культуры, который может служить «своеобразной моделью развития, отображающей пути формирования, освоения, закрепления в культурной памяти не только общих, но и национально окрашенных культурно-значимых концептов» [Жаркынбекова, 1999: 109].
Цвет выступает одной из основных категорий культуры, «фиксирующей уникальную информацию о колорите окружающей природы, своеобразии исторического пути народа, взаимодействии различных этнических традиций, особенностях художественного видения мира» [Жаркынбекова, 1999: 109]. Так как цвет является компонентом культуры, то он окружен системой ассоциаций, смысловых значений, толкований; цвет становится воплощением разнообразных нравственно-эстетических ценностей.
В цвете может выражаться отношение человека к явлениям окружающей природы. «Цвет выступает в качестве содержательного элемента культуры, с помощью которого можно охарактеризовать, систематизировать предметы, социальные установки и нравственно-эстетические понятия. Такие слова, как blue, aoi (японское) или niebieski семантически связаны с концептом ‘цвет’, но они не одинаковы по значению, потому что диапазон употребления — у каждого слова свой. Niebieski относится только к светло- или средне – синим цветам, а не к очень темно-синим (которые по-английски все равно называются blue)» [Вежбицкая, 1996: 257].
Приведенные научные подходы (антропологический, психологический, гендерный, лингвокультурологический) к изучению цветообозначений показывают различные отношения и восприятия человеком и социумом слов колоронимов.
Лингвистика цвета как научное направление в языковедческих исследованиях приобретает все более явные очертания. Столь долгое изучение цветолексики привело к образованию специализированного концептуального аппарата, помогло сформулировать комплекс научных проблем и перспективных задач в теоретическом освоении лингвокультурного феномена цветообозначений.
В рамках лингвистики выделяются следующие подходы к изучению цветообозначений.
Функциональный подход. В настоящее время существуют многочисленные исследования, посвященные описанию функционирования цветообозначений в художественных текстах, например: А.М.Белощин «Роль пейзажа в расскаже К.Г.Паустовского “Снег”» (2003); Н.М.Ильченко «Черная женщина» Н.И.Греча. К проблеме цветовой символики» (2004); С.В.Шкиль «Синий пурпур кружит вниз». Поэтика синего цвета в лирике И.Бунина и М.Кузмина» (2004) и др. Это связано с тем, что цветопись является одним из неотъемлемых элементов идиостиля писателя, поэта.
По определению «Стилистического энциклопедического словаря» под редакцией М.Н.Кожиной, «идиостиль» (индивидуальный стиль, идиолект) – совокупность языковых и стилистико-текстовых особенностей, свойственных речи писателя, ученого, публициста, а также отдельных носителей данного языка [Стилистический энциклопедический словарь 2003: 145].
Совокупность всех языковых единиц, передающих цветовую семантику в произведениях писателя, составляет идиостилевое семантическое поле «цвет», которое репрезентирует индивидуально-авторские цветовые концепты и их организацию.
Колоронимы помогают авторам раскрывать идею произведения, создавать определенный эмоциональный настрой, рисовать образы героев. В рамках данного подхода цветообозначения могут рассматриваться как интенсификаторы выразительности и изобразительности речи и соотноситься с рядом тропов и стилистических фигур, являющихся актуализаторами прагматики высказывания.
Исторический подход реализован в работах: Иссерлин Е. М. «История слова «красный» (1951); Бахилина Н.Б. «История цветообозначений в русском языке» (1975); Василевич А.П., Кузнецова С.Н., Мищенко С.С. «Цвет и название цвета в русском языке» (2004); Норманская Ю. «Генезис и развитие систем цветообозначений в древних индоевропейских языках» (2005) и др. Он предполагает исследование истории отдельных слов и групп слов, называющих цвет, изучение процесса формирования групп колоронимов, а также их состава в тот или иной период развития языка. Кроме того, ученых стала интересовать проблема поиска семантического первоэлемента, позволяющего детально описать историю семантики цветовых слов. Знать историю изучаемой группы слов, их происхождение необходимо, так как такие знания являются основанием, на котором базируются современные теории концептуального изучения цветовых слов.
Лексико-семантический подход представлен работами Алимпиевой Р.В. «Семантическая значимость слова и структура лексикосемантической группы: На материале прилагательных-цветообозначений русского языка» (1986); Качаева Л. «Прилагательные, обозначающие цвет в произведениях А.И. Куприна» (1968), «Может ли голубое быть зеленым и розовым?» (1984) и др. В рамках данного подхода учеными обращается внимание на современное состояние системы цветообозначений: рассматриваются процессы развития семантической структуры отдельных цветов, формирование дополнительных к основному образных, символических значений у колоронимов, становление лексико-семантических групп цветовых слов. Это позволяет на основании общности значений распределить цветовые слова по группам, а также выявить цветообозначения, употребленные в художественной речи в прямом и переносном значении.
Грамматический подход предполагает рассмотрение морфологических и синтаксических особенностей цветообозначений. Данные сведения содержатся в работах Даунене З.П. «Торговая лексика в белорусской деловой письменности XV – начала XVII века» (1966); Кайбияйнен А.А. «Устойчивые атрибутивно-субстантивные сочетания с прилагательными цвета в современном русском языке» (1996) и др. Считаем важным обращать внимание на способы языкового оформления цветообозначений в тексте с целью выделить среди них наиболее частотные и прагматически значимые. Знание морфологической, синтаксической специфики указанной группы слов позволит в некоторых случаях определить, в какой образной функции будет реализован колороним.
Когнитивный подход (Вежбицкая 1997; Рахилина 2000 и др.) тесно связан с семантическим и через него выводит исследователей в круг проблем ментальной осмысленности цвета. Данный подход позволяет вскрыть специфику воздействия языковых единиц на читателя.
Сопоставительный подход положен в основу работ Кульпиной В.Г. «Лингвистика цвета: термины цвета в польском и русском языках» (2001); Макеенко И. В. «Лексико-семантическая структура систем цветообозначения в русском и английском языках» (2001); Светличная Т.Ю. «Сравнительные лингвокультурные характеристики цветообозначения и цветовосприятия в английском и русском языках» (2003) и др. Данный подход позволяет получить информацию о сходстве или различии цветовых спектров разных языков, о национально-специфических, лингвокультурных особенностях колоронимов, о понятийных моделях видения мира, моделях интерпретации мира в отдельных языках. Обозначенный подход является продолжением когнитивного и целесообразен в кругу сегодняшнего интереса к эффективному межкультурному сотрудничеству.
Таким образом, анализ теоретического материала по проблемам изучения цветообозначений показал, что лингвистика цвета как самостоятельная научная дисциплина имеет собственную прочную теоретическую и методологическую базу. Согласимся с мнением В. Г. Кульпиной в том, что «концепция лингвистики цвета как самостоятельной научной парадигмы в современном языкознании приобретает все более конкретные черты». [Кульпина 2002: 7].
§ 3. Проблема выбора термина для названия форм цветообозначения в языке.
В современной лингвистической науке языковеды используют различные термины для обозначения слов и выражений со значением цветовых оттенков. В связи с этим проблема выбора термина для лексических единиц с цветовым значением становится все более актуальной.
Особый интерес в данном вопросе для нас представляет статья Д.Н. Борисовой «К проблеме выбора термина для названия форм цветообозначения в языке» (2008). Автором был произведен анализ работ по исследованию слов и выражений, обозначающих цветовые оттенки в различных языка, выделено пять тенденций в терминологическом описании лексических единиц с компонентом цвета и унифицированы разнообразные способы терминологической номинации в данной области.
Первая тенденция, по мнению исследователя, характеризуется употреблением понятия «цветообозначение». Этот термин является самым распространенным среди исследованных лингвистом работ: В.А. Московича (1960), Н.Б. Бахилиной (1975), М.Ф.Мурьянова (1979), В. Тэрнера (1983), Н. Линдгрен (1997), А. Вежбицкой (1999), Т.И. Вендиной (1999), В.Г.Кульпиной (2001), С.Г. Тер-Минасовой (2000), О.А. Корнилова (2003), С.А. Питиной (2005), Е.Н.Поляковой (2006) и др. Применение понятия «цветообозначение» понимается Д.Н. Борисовой не как результат – конкретное слово или словосочетание, — а как процесс. «Цветообозначение — это процесс обозначения цвета в языке, т.е. различные способы номинации цветовых оттенков» [Борисова 2008: 34]. Данное направление характеризуется различными способами словообразования: обозначение цветов с помощью прилагательных (красный), существительных (синева), глаголов (посинеть) и других частей речи; обозначение цветовых оттенков с помощью префиксов и приставочных слов (синий-пресиний), суффиксов (сероватый); сложения основ (сине-черный); с помощью сочетаний двух слов (цвета земляники); образование номенклатурных названий цветов с использованием числительных и аббревиации (Сиреневый К55/М). продолжение
--PAGE_BREAK--
Вторая тенденция указывает на применение понятий «имя цвета», «цветонаименование», которые встречаются в работах Р.М. Фрумкиной (1984, 2001), Т.А. Михайловой (1994) и др. Исследовав данный термин, Д.Н. Борисова пришла к выводу, что «понятие имени относится либо к грамматическому разделу языкознания (учению о частях речи), либо к ономасиологическому разделу (процессу номинации). С грамматической точки зрения термин «имя цвета» неправомерен, но в номинативном аспекте данный термин можно использовать только при изучении базовых названий цветов… Если говорить о периферийных, или неосновных названиях цветов, то здесь процесс номинации идет по определенным моделям (например, метафорического переноса: цвета морской волны, англ. iceberg white), т. е. налицо процесс вторичной номинации» [Борисова 2008: 35]. В этом случае, по мнению языковеда, понятие «имя цвета» неприменимо.
Третье направление характеризуется использованием в отечественном языкознании выражения «цветовой термин», «термин цвета» (“colour term”), впервые примененного в работе Б. Берлина и П. Кея «Базовая цветовая терминология» (1969). При анализе работ отечественных лингвистов было выявлено, что данное выражение употребляется как синоним к понятию «цветообозначение», в частности, в работах Т.И. Вендиной (1999), В.Г. Кульпиной (2001) и др. Д.Н. Борисова предполагает, что данное понятие является калькированным лингвистическим термином в русском языке. Рассматривая указанные термины, лингвист задается вопросом, «существует ли некая «терминосистема цвета», в которую входят «термины цвета» [Борисова 2008: 36]. Ученый указывает на науку колористику, изучающую и объясняющую явления цвета. Ее основными терминами являются «цвет», «цветовой тон», «насыщенность», «контраст», «колорит», «смешение цветов» и т.д. В колористике не существует конкретного «термина цвета», а понятие «название цвета» является лишь определением цветового оттенка и применяется также и в других областях науки и производства. Таким образом, на взгляд Д.Н. Борисовой, выражение «термин цвета» неприменимо.
Четвертая тенденция – употребление вместо конкретного термина описательных выражений типа «наименование с цветовым компонентом», «название цвета», «прилагательное со значением цвета», «цветовое прилагательное». Данные выражения встретились нам в работах Е.В. Рахилиной (2000), Ф. Озхан (2000), О.В. Тороповой (2006). Д.Н. Борисова считает, что данные термины допустимы как синонимы термина «колороним» во избежание тавтологии в научных работах.
Введение терминов «колороним» (лат. color «цвет» + греч. onym «имя») и «окказионализм-хроматоним» (от греч. chroma «цвет» + onym «имя») – это попытка лингвистов создать и внедрить конкретный лингвистический термин. По мнению Борисовой, термин «колороним» более удачен в отличие от «хроматонима», поскольку он может быть применен для обозначений названий любых цветовых оттенков (в том числе и ахроматических).
Таким образом, Д.Н. Борисова выявила, что для слов и выражений, обозначающих цветовые оттенки, не существует унифицированного лингвистического термина: понятие «цветообозначение» следует понимать как общий процесс обозначения цветовых оттенков в языке; понятие «имя цвета» может быть использовано в ономасиологическом аспекте при изучении названий основных цветов; использование понятия «термин цвета» некорректно; термин «хроматоним» исключает обозначения ахроматических цветов; наиболее удачным признается термин «колороним»; остальные описательные выражения могут быть использованы как синонимичные во избежание тавтологии [Борисова 2008: 36].
Помимо указанных терминов, нами было выявлено употребление таких, как «цветовое сочетание» (Исаева 2005), «цветолексема» (Байрамова 2004), «цветономинация», «цветовая лексика», «лексика цвета» (Вычужанина 2009), «колоротив» (Сорохан 2010), «слово-цветообозначение» (Голубь 2006). Термин «колоротив» употребляется в работах украинских ученых. Анализ показал, что термины «цветовое сочетание», «цветолексема», «цветономинация», «цветовая лексика», «лексика цвета», «колоротив» — это единичный случай замены более употребительных терминов, а термин «слово-цветообозначение» является синонимом к «цветообозначению».
Основную массу употребляемых в работах ученых терминов составляют термины «цветообозначение» и «слово-цветообозначение» как синоним, далее «цветонаименование», остальные термины являются терминами-заменителями. Это можно представить в следующей схеме:
/>
Таким образом, вслед за Д.Н. Борисовой мы употребляем термины «цветообозначение», «колороним», «цветовое прилагательное» как наиболее удачные для исследования нашей проблемы.
§ 4. Проблема определения термина «устойчивое словосочетание»
В лингвистических работах по фразеологии исследователи используют обозначения «устойчивое словосочетание», «фразеологический оборот», «фразеологическая единица» (ФЕ), «фразеологизм» и другие. В нашем исследовании мы используем термин «устойчивое словосочетание», следуя за Лариным Б.А. и Мокиенко В.М.
Б.А. Ларин считает, что «простое слово — одно слово, как бы оно ни было сложно по семантической структуре, как бы оно ни было идиоматично, непереводимо на другой язык, не относится к области фразеологии, — это объект лексикографии и лексикологии. Только словосочетания входят в круг наблюдений и становятся предметом исследования фразеологии. Однако не все, не всякие словосочетания» [Ларин 1977: 126]. Ученый следует за сторонниками того взгляда, что словосочетания, «как простейший вид выражения синтезирующей мысли, являются расчлененными единствами речи, относящимися к синтаксису. Но те словосочетания, в которых внутренняя спайка составляющих слов обусловлена семантическим единством, смысловой целостностью, не могут быть объектом синтаксического изучения, — они настолько приближаются к лексике, как составные лексемы, что их надо рассматривать либо вполне самостоятельно — во фразеологии, либо в плане лексикологии, лексикографии, как это и делалось до недавнего времени. стало очевидным, что богатейший фонд словосочетаний любого языка неоднороден, что одна часть его тяготеет к предложению и относится к синтаксису, другая приближается к слову — это «неразложимые сочетания» (акад. А. А. Шахматов), «устойчивые сочетания» (С.И. Абакумов), т. е. тесные единства из нескольких слов, выражающие целостное представление. Они разложимы лишь этимологически, т. е. вне системы современного языка, в историческом плане. Эта часть словосочетаний должна быть выделена из синтаксиса, но не может быть передана в ведение лексикологии, — именно она и составляет предмет фразеологии [Ларин 1977: 126].
В.М. Мокиенко понимает под фразеологической единицей «сочетание слов, обладающее относительной устойчивостью, воспроизводимостью в готовом виде, экспрессивностью и целостным значением» [Мокиенко 1986:5]. «При этом подчеркивается относительность таких важных свойств фразеологии, как устойчивость и семантическая целостность, и особое значение придается экспрессивности» [Мокиенко 1989:5]. При этом из фразеологии ученый исключает пословицы, устойчивые составные термины, номенклатуры и цитаты, все же считая, что они являются источником фразеологизмов.
Сложный вопрос о принадлежности тех или других фактов языка к фразеологизмам в настоящее время в русской лингвистике нельзя считать окончательно решенным. Важную роль в разработке данной проблемы сыграли в свое время статьи В.В. Виноградова «Основные понятия русской фразеологии как лингвистической дисциплины» (1946) и «Об основных типах фразеологических единиц в русском языке» (1947), в которых были выделены три типа ФЕ: фразеологические сращения, фразеологические единства и фразеологические сочетания.
Н.М. Шанский считает, что «объектом изучения фразеологии являются фразеологические обороты, т.е. устойчивые сочетания слов, аналогичные по своей воспроизводимости в качестве готовых и целостных единиц словам» [Шанский 1963: 3]. Кроме названных трех типов ФЕ, ученый в статье «Основные свойства и приемы стилистического использования фразеологических оборотов» (1957) предложил добавить четвертый тип: фразеологические выражения – то есть словосочетания и предложения, семантически членимые и целиком состоящие из слов со свободными значениями, но в процессе общения воспроизводимые как готовые языковые единицы с постоянным составом и значением.
Существует множество разночтений относительно принадлежности к фразеологии пословиц, поговорок, крылатых слов (К.с.), или крылатых выражений, в частности, принципиально стоит вопрос о строгом разграничении данных понятий.
В «Лингвистическом энциклопедическом словаре» дается следующее определение термина «Крылатые слова», которое в некотором роде приравнивает ФЕ и крылатые выражения: «Крылатые слова – устойчивые, афористические, обычно образные выражения, вошедшие в речевое употребление из определенного фольклорного, литературного, публицистического или научного источника, а также изречения выдающихся исторических деятелей, получившие широкое распространение. Употребляются в переносно-расширительном смысле и выступают как стилистическое средство усиления выразительности текста.
К.с. устойчивы и воспроизводимы (с возможными модификациями, незначительными усечениями, но при сохранении общего смысла), вследствие чего их относят к фразеологии, хотя осознание индивидуально-авторского происхождения обусловливает их особое положение среди речевых средств» [ЛЭС 2002: 246].
Устойчивость К.с. позволяет трансформировать их в речи, не теряя связи с исходным выражением, создавать на базе определенного К. с. высказывания и конструкции аналогичного типа.
Попытки определенным образом классифицировать устойчивые сочетания не завершились и на современном этапе развития науки.
Так, В.Н. Телия выделяет «по крайней мере, шесть классов фразеологизмов, каждый из которых включает в себя либо только «ядро» фразеологического состава – идиомы (1), либо фразеологизмы с аналитическим типом значения – фразеологические сочетания, которые непосредственно взаимодействуют по своей структуре с единицами лексико-семантической системы языка (2), либо паремии (пословицы и поговорки), обладающие одновременно и «прямым» и иносказательным значением (3). Некоторые авторы включают в объем фразеологии только два класса – идиомы и фразеологические сочетания (1, 2), другие – еще пословицы и поговорки (1, 2, 3), к этому добавляют еще речевые штампы (4), и различного рода клише (5), а также крылатые выражения (6)» [Телия 1996: 58].
В свое время С.И.Ожегов в статье «О структуре фразеологии», на наш взгляд, предложил правильное и лучшее решение проблемы: различать фразеологию в узком смысле слова, куда входят ФЕ, являющиеся «наряду с отдельными словами, средствами построения предложений или элементами предложений», и фразеологию в широком смысле, куда входят пословицы, поговорки, крылатые слова, «любые отрезки контекста с законченным смыслом, употребляющиеся в речи как цитаты, афоризмы» [Ожегов 1957: 30]. Сергей Иванович отмечал возможность перехода из фразеологии в широком смысле в фразеологию в узком смысле.
Таким образом, вслед за С.И.Ожеговым принимаем ту точку зрения, которая понимает под ФЕ всякое устойчивое, тесно связанное сочетание слов, то есть – широкое понимание фразеологии.
Относительно того, как определяют понятие устойчивой организации слов, обнаруживаются свои особенности. С этой точки зрения для нас интерес представляет статья Т.А. Лапаевой «Устойчивые сочетания в системе языковых единиц» (2007).
Лингвист пишет: «Термин «устойчивое сочетание» принадлежит к числу универсальных терминов лингвистической науки и используется в различных лингвистических дисциплинах (лексике, фразеологии, синтаксисе). Однако вследствие своей универсальности этот термин имеет широкое и неопределенное содержание.
Большинство ученых относят к устойчивым сочетаниям (УС) воспроизводимые, готовые единицы языка (В.В.Виноградов, Н.М.Шанский, С.Г.Гаврин), воспроизводимые единицы с ограничением в выборе переменных (В.Л.Архангельский), разновидность несвободных сочетаний с ограничением сочетаемости (И.А.Мельчук), сочетания, обладающие воспроизводимостью, но не обладающие невыводимостью значения (В.П.Жуков) и т.д. Теми же свойствами обладают и фразеологические единицы (ФЕ), вследствие чего происходит смешение и совмещение этих двух феноменов» [Лапаева 2007: 75].
Основным свойством устойчивых сочетаний Т.А. Лапаева считает устойчивость и разграничивает «узкую» и «широкую» ее трактовки. Представители первой, В.В.Виноградов и Н.М. Шанский, склонны отождествлять устойчивость с воспроизводимостью, а последнюю считать простой повторяемостью единицы по форме и содержанию; при этом устойчивость признается универсальным свойством ФЕ. Шанский употребляет устойчивое сочетание как синоним термина «фразеологизм», полагая, что «в отличие от свободных сочетаний слов фразеологические обороты предстают перед нами как устойчивые сочетания слов, воспроизводимые, существующие в виде целостных по своему значению и устойчивых в своем составе и структуре образований» [Шанский 1996: 26].
«Широкая» трактовка устойчивости, изложенная в работах В.Л.Архангельского, С.Г. Гаврина, И.А.Мельчука и др., связывает ее с предсказуемостью компонентов в словосочетаниях. Устойчивыми сочетаниями с этой точки зрения являются не только ФЕ, но и другие разновидности несвободных сочетаний. Однако и в этом случае устойчивость обязательно соотносится с воспроизводимостью. Гаврин, говоря о фразеологии, пишет: «Необходимо принять воспроизводимость как основное свойство именно потому, что она является единственным общим и отличительным признаком, выделяющим УС из массы свободных сочетаний слов» [Гаврин 1966: 262]. продолжение
--PAGE_BREAK--
В.Л. Архангельский определяет устойчивость как явление комплексного порядка, как «ограничение в выборе переменных» на лексическом, семантическом, морфемном и синтаксическом уровнях, которое связано с ограничением внутрикомпонентных связей, поэтому устойчивыми сочетаниями являются прежде всего фразеологизмы. По его мнению, «понятие устойчивости неразрывно связано с понятием вариантности и невариантности и с представлением о пределе варьирования одной и той же ФЕ» [Архангельский 1964: 6]. Вместе с тем ученый считает, что термин «устойчивость» не точен и правильнее было бы говорить о константности (постоянности) ФЕ.
И.А. Мельчук понимает под устойчивостью «предсказуемость» совместного появления элементов в сочетании, а основным признаком устойчивости считает ограничение сочетаемости. Он называет устойчивым такое сочетание определенных элементов, в котором последние встречаются чаще, чем в других сочетаниях. Тем самым, по мнению Лапаевой, формируется еще одно понимание УС — это несвободные сочетания определенного типа; все УС несвободны, но не все несвободные устойчивы. Мельчук разграничивает признаки устойчивости и идиоматичности, выдвинув утверждение, что «устойчивость и идиоматичность — это совершенно независимые свойства сочетаний» [Мельчук 1960: 79]. Устойчивость понимается им как мера ограничения сочетаемости, а идиоматичность — как мера семантической неделимости.
Иное понимание устойчивости представлено в работах В.П.Жукова: «Устойчивость — это мера, степень семантической слитности и неразложимости компонентов. В этом смысле устойчивость неразрывно связана с идиоматичностью, которая есть смысловая неразложимость фразеологизма вообще. Чем выше мера семантического расхождения между словами свободного употребления и соответствующими компонентами фразеологизма, тем выше устойчивость, тем идиоматичнее такой оборот» [Жуков В.П. 2006: 7]. В данном случае, по мнению Лапаевой, устойчивость признается свойством содержания ФЕ, раскрывающим особенность их значения. Понимая устойчивость таким образом, Жуков иначе соотносит ее с воспроизводимостью: «Устойчивость соприкасается с воспроизводимостью, которая представляет собой регулярную повторяемость, возобновляемость в речи той или иной единицы. Воспроизводиться в готовом виде… могут языковые единицы разной степени сложности, т.е. неоднородные: фразеоло-гизмы, фразеологические сочетания, составные термины и наименования, пословицы и поговорки, крылатые выражения и мн. др. В противоположность этому устойчивость… предполагает семантическую неразложимость компонентов и тем самым характеризует подлинную «осложненность семантической структуры» однородных языковых единиц, фразеологизмов» [Жуков В.П. 1978: 9]. Таким образом, «все языковые единицы, обладающие устойчивостью, воспроизводимы, но не все воспроизводимые «сверхсловные» образования наделены устойчивостью» [Жуков В.П. 2006: 8].
Проанализировав термин «устойчивое сочетание», Лапаева выводит следующее: «Итак, в современной научной литературе сформировались две трактовки термина «устойчивое сочетание»: во-первых, он используется как синоним терминов «фразеологизм», «фразеологическая единица»; во-вторых, он служит универсальным обозначением всех видов несвободных сочетаний, включая ФЕ.
Как представляется, устойчивость является главным, но не единственным признаком УС, определяющим объем и границы названного класса единиц. Если применить наиболее часто употребляемые в научной литературе показатели «устойчивость — воспроизводимость — идиоматичность», то можно предложить следующую характеристику УС, отграничивающую их от ФЕ: УС — это устойчивые и воспроизводимые сочетания, тогда как ФЕ — это устойчивые, воспроизводимые и идиоматичные единицы языка. Таким образом, не всякая устойчивость может быть показателем фразеологичности, не всякое смысловое единство может служить показателем идиоматичности того или иного сочетания; взятые по отдельности, сами по себе, названные признаки не могут быть основанием для интеграции или дифференциации наделенных ими оборотов.
В соответствии с предложенным пониманием термина «устойчивое сочетание» полагаем целесообразным употреблять его для обозначения большого пласта словосочетаний, занимающих переходное положение между свободными словосочетаниями и фразеологическими единицами, к которым относим составные термины, фиксированные наименования, перифразы, словосочетания с метафорическим характером или ограниченной сочетаемостью одного из компонентов и др.» [Лапаева 2007: 77].
Также о переходном характере языковых единиц говорит Н.В. Юдина в статье «О фразеологизации сочетаний «прилагательное + существительное» в русском языке» (2006). Данная статья представляет для нас интерес, так как большинство исследуемых нами устойчивых словосочетаний с прилагательным цвета – это конструкции типа «прилагательное + существительное».
Исследователь, соотнеся вышеобозначенную конструкцию с традиционной классификацией фразеологизмов В.В. Виноградова, установила, что: «в исследованном материале среди фразеологических сращений… комбинации «прил. + сущ.» не зафиксированы. Вероятно, во многом этот факт обусловлен… стремлением обоих компонентов сохранять свою лексико-семантическую самостоятельность.
В ряду фразеологических единств, являющихся «потенциальными эквивалентами слов»… и довольно часто образующихся в результате метафорического переосмысления свободных словосочетаний, конструкции «прил. + сущ.» встречаются значительно чаще (ср.: белая ворона, стреляный воробей, тертый калач и др.).
Еще более значительный пласт создают анализируемые конструкции в составе фразеологических сочетаний — «самого многочисленного и семантически веского разряда устойчивых сочетаний», «образуемых реализацией несвободных значений слов». Эти единицы, по мнению В.П.Жукова, имеют принципиально двучленную структуру (азбучная истина, трескучий мороз, гробовая тишина и др.) и обладают возможностью слов-компонентов легко реализовывать, актуализировать свое значение (ср.: Он произвел хорошее впечатление и Впечатление, которое он произвел, было хорошим).
Большой удельный вес имеют сочетания «прил. + сущ.» в составе выделенных Н.М. Шанским фразеологических выражений типа социалистическое соревнование, трудовые успехи, партийный билет и др., которые «не только являются семантически нечленимыми, но и состоят целиком из слов со свободным значением».
Сочетания «прил. + сущ.» довольно часто составляют основу таких единиц, которые не всеми лингвистами признаются как фразеологические. Сюда относятся штампы, клише, перифразы, крылатые выражения, афоризмы, изречения, слоганы, составные термины, названия и наименования и др. (ср., напр.: серная кислота, психиатрическая больница, черное золото, могучая кучка, молодая гвардия и др.).
Этот промежуточный, или синкретичный характер конструкций «прил. + сущ.», таким образом, сводится к тому, что, с одной стороны, эти комбинации исторически созданы для выполнения функций фразеологических единиц, но, с другой стороны, каждый из компонентов тяготеет к самостоятельности, что становится препятствием на пути их фразеологизации» [Юдина 2006: 68].
Таким образом, вслед за Т.А. Лапаевой, мы принимаем широкую трактовку термина «устойчивое сочетание (словосочетание)», употребляя его для обозначения большого пласта словосочетаний, занимающих переходное положение между свободными словосочетаниями и фразеологическими единицами, считая, что термины «фразеологизм», «фразеологическая единица», «фразеосочетание», «фразеологический оборот», «устойчивое сочетание» и «устойчивое словосочетание» синонимичны друг другу.
§ 5. Проблема динамичности фразеологической единицы
В середине 20 века изучение фразеологизмов еще находилось на начальном этапе, и главным для исследователей было выявление дифференциальных признаков фразеологических единиц, а русская фразеология еще не была представлена как стройная система.
Исследование проблемы динамичности языковой единицы вообще и фразеологической, в частности, представляет собой, таким образом, новый этап изучения языкового материала.
Начало практического, реального изучения динамичности языковой единицы связано с признанием важности ее функционирования в речи говорящего. Так, Ким О.М. отмечает, что в современном языкознании намечаются новые ориентиры семантических исследований, поворот с языка структуры к языку в действии, к языку в ситуации общения: «на передний план выдвигается функциональный аспект языковой семантики, для которого характерно вскрыть полифункциональность лингвистических единиц, асимметрию формы и содержания, различие ядерных и периферийных явлений, взаимодействие грамматики с лексикой» [Ким 1990: 7].
Исследование проблемы функционирования языковой единицы, с нашей точки зрения, является большим шагом вперед на пути изучения ее динамической природы, так как без функционирования нельзя увидеть движения, изменения языковой единицы.
Так, изучение функционирования фразеологизмов в памятниках древней письменности позволило Б. А. Ларину проследить историческую эволюцию фразеологических единиц.
Отдельные замечания о динамической природе фразеологизма содержатся в работе А. М. Бабкина. Ученый отмечает, что традиционно подчеркивается устойчивость, количественное и качественное постоянство состава фразеологических единиц в языке. Такой подход А. М. Бабкин называет односторонним. По его мнению, «лексической идиоматике присуща известная гибкость и диалектичность, проявляющаяся в живом употреблении фразеологических единиц. Это их свойство и обусловливает развитие фразеологического запаса, его жизнь и историческую изменчивость» [Бабкин 1970: 9]. По мнению ученого, для наблюдений подобного характера необходимо, во-первых, дифференциальный подход к фразеологии как к запасу готовых средств выражения и, во-вторых, обширные материалы, обеспечивающие возможность исследования. Автор утверждает, что «семантическое обогащение слова на основе эволюции фразеологического запаса языка, семантическая динамика лексического фонда языка – это новые перспективы исследования литературного языка, открывающиеся в связи с функциональным подходом к изучению фразеологизмов» [Бабкин 1970: 104].
На современном этапе изучения появляются работы, целью которых стало установление взаимосвязей фразеологизмов, изучение названных единиц как единой системы. К этому типу работ относятся исследования динамической природы фразеологических единиц. Одним из первых представителей названного направления является В. М. Мокиенко. Во главу угла исследования русских фразеологизмов ученый ставит проблему выявления противоречий фразеологической единицы как источника ее движения и экспрессивности. По мнению лингвиста, фразеологическая единица – это всегда результат постепенного становления. Этот факт не может не отражаться на функционировании фразеологизмов. Автор рассматривает противоречия фразеологии как результат взаимодействия синхронии и диахронии [Мокиенко 1980].
А.М. Мелерович на протяжении многих лет занимается изучением большой и сложной проблемы функционирования фразеологической единицы в речи, ее динамического развития, способов эксплицирования окказионального элемента фразеологического значения. Ученый дифференцирует инварианты значения в системе языка и варианты этих значений в речевых контекстах. По ее мнению, «фразеологическое значение, реализуясь в речи, неизбежно подвергается более или менее существенным преобразованиям» [Мелерович 1979].
Немалую роль в изучении динамической природы фразеологизма сыграла челябинская фразеологическая школа. В очерке «Челябинская фразеологическая школа: науч.-ист. очерк» (2002) на основе анализа функционирования фразеологических единиц в работах лингвистов были изучены структурно-грамматические свойства фразеологизмов, проанализирована языковая природа типологически однородных фразеологизмов с фразообразующим именем в форме одного падежа, единиц с определенным компонентом, с компонентом одной части речи или с одним субкатегориальным значением, выявлены семантические свойства и отношения фразеологизмов.
Проблема функционирования фразеологизма в речи и связанная с ней динамичность названной единицы стала главным предметом обсуждения на научных конференциях, проводившихся в разные годы: «Ядерно периферийные отношения в области лексики и фразеологии Тез. докл. республикан. межвуз. науч. конф. Ч. 1, 2. Новгород: НГПИ, 1991»; «Диалектические процессы во фразеологии: Тез. докл. межвузов. науч. конф. — Челябинск: ГПИ, 1993»; «Динамика фразеологического состава языка: Тезисы международной научной конференции. — Курган: Изд-во КГУ, 1999»; «Динамика и функционирование русского языка: факторы и векторы: мат. Междунар. науч. конф., Волгоград, 10-12 окт. 2007 г. – Волгоград, 2007».
Таким образом, пристальное внимание к изучению динамической природы фразеологизма указывает на актуальность названной темы, а также выявляет ее неизученность. Практическое, реальное изучение динамики языковой единицы связано с анализом проблемы ее функционирования в речи говорящего.
§ 6. Преобразование (трансформация) устойчивых словосочетаний в языке электронных средств массовой информации как проявление динамики фразеологии продолжение
--PAGE_BREAK--
Познания о собственной культуре, а также традициях других стран, человек черпает из книг, журналов, средств массовой информации (СМИ), в частности из Интернета — глобального информационного пространства. «Информационные связи – основной источник социально-культурного прогресса. Средствами массовой информации у национальных языков формируются межнациональные качества» [Качалкин 2003].
Последние десятилетия характеризуются стремительным ростом массовой коммуникации и новых информационных технологий, которые привели к созданию единого информационного пространства, особой виртуальной среды, образованной совокупностью множества медиапотоков. Всё это не могло не сказаться на процессах производства и распространения слова, на особенностях речеупотребления и характере языковых изменений» [Добросклонская 2008: 5]. Языкотворчество выходит за рамки художественного текста и становится характерной особенностью современной лингвокультуры. Законодателем языковой моды становятся средства массовой информации [Стоянова 2007: 1].
«Электронная коммуникация – дополнительный способ самовыражения средствами языка… В этой связи вполне очевидным представляется положение о том, что язык, обслуживающий коммуникацию в Интернете, подвергается трансформации в самых различных аспектах: на уровне лексики, правил построения высказываний и связного текста, жанрово-стилистических норм, соотношения устной и письменной речи, коммуникативных стратегий и тактик. Тенденция к изучению живого языка в процессе его функционирования в современном языкознании приобретает все большее количество сторонников, поэтому коммуникативный аспект интернет-общения предстает весьма привлекательным объектом исследования для лингвистов» [Смирнов 2004: 19].
Фразеология – одно из самых ярких и действенных средств языка. Метафоричность, эмоциональность, экспрессивность – все эти качества фразеологических единиц придают речи образность и выразительность. В языке современных СМИ фразеологизмы в целях усиления выразительности и эмоционального воздействия могут подвергаться разного рода трансформациям. «Фразеологизмы, пословицы и поговорки, крылатые слова и выражения широко используются в современной отечественной публицистике. Желание привлечь наибольшее количество читателей приводит к тому, что современные журналисты ищут наиболее яркие способы для выражения своих мыслей» [Залялеева 2006: 173].
Одним из средств привлечения внимания читателя газетного материала к тому или иному сообщению является использование в качестве заголовков прецедентных текстов — единиц своеобразного культурного тезауруса языковой личности [Миронеско-Белова 2004: 71].
Термин «прецедентный текст» был впервые введен в научную практику Ю.Н. Карауловым. Под «прецедентными текстами» ученый понимает «значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях, имеющие сверхличностный характер, т.е. хорошо известные и широкому окружению данной личности включая ее предшественников и современников, и, наконец, такие, обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности» [Караулов 1987: 216]. Г.Г. Слышкин уточняет, что «существуют тексты, становящиеся прецедентными на относительно короткий срок и не только неизвестные предшественникам данной языковой личности, но и выходящие из употребления раньше, чем сменится поколение носителей языка (например, рекламный ролик, анекдот). Тем не менее, в период своей прецедентности эти тексты обладают ценностной значимостью, а основанные на них реминисценции часто используются в дискурсе этого отрезка времени» [Слышкин 1999: 39].
Явления внеязыковой действительности обусловливают стремление человека к обновлению языковых средств. Язык – это не только средство для передачи и хранения информации, но и инструмент, с помощью которого формируются новые понятия, во многом определяющие сам способ человеческого мышления. Выбор конкретных языковых средств оказывает влияние на структуру мышления и тем самым на процесс восприятия и воспроизведения действительности.
Перемены последних лет, «обусловившие изменение статуса средств массовой информации… повлекли за собой стремление к обновлению языкового инструментариума, т.е. языковую игру. Особое внимание в СМИ обращено к фразеологическому материалу, характеризующемуся широким коннотативным спектром» [Стоянова 2007: 8]. О творческом преобразовании фразеологизмов, показывающем живое обращение их в речи, говорит и А.М. Бабкин [Бабкин 1970: 15]. «Сознательные трансформации ФЕ усиливают их выразительность. Ведь ФЕ как культуроносные образования, воздействуя на глубинные уровни сознания человека, транслируют из поколения в поколение национальные стереотипы и эталоны культуры» [Стоянова 2007: 8].
Картина функционирования стилистических, семантических, структурных преобразований, меняющих узуальное, привычное на нечто новое (окказиональное), работающих на контрасте между старым (узнаваемым) и новым, наблюдается в отношении устойчивых словосочетаний, пословиц, поговорок, крылатых выражений, афоризмов, цитат – всего, что обладает устойчивостью и воспроизводимостью как прецедентные тексты в памяти большинства носителей языка.
В результате этих процессов появляются фразеологические неологизмы, которые «возникают первоначально в речи одного человека и могут быть повторены другими носителями языка. Но до тех пор, пока данная единица функционирует на уровне речи, она остается окказионализмом или авторским употреблением. Лишь повторенная многократно и ставшая достоянием языка, данная единица становится узуальной ФЕ» [Малински 1992: 67].
Несомненно, что ФЕ – сочетание устойчивое, целостное, с единым фразеологически связанным значением, а полученное в результате трансформаций высказывание утрачивает главные качества ФЕ: устойчивость, структурную целостность, изменяется и распадается фразеологически связанное значение, а главное утрачивается воспроизводимость в памяти у человека. Но «особенностью фразеологических неологизмов является их понятность носителям языка, их быстрая распространяемость. Одним из факторов, способствующих их быстрой распространяемости, является периодика. Газеты и журналы оказываются наиболее чуткими регистраторами новых тенденций в языке, в том числе и появления новых ФЕ. Кроме того, они являются как бы полигоном для апробации, обкатки, проверки на жизнеспособность новых ФЕ» [Малински 1992: 67].
Исследованием активных процессов преобразования (трансформации) устойчивых словосочетаний и выражений занимаются многие ученые: Т. Малински (1992), Н.С. Цветова (2004), И.А. Куклина (2006), А.Р. Залялеева (2006), Е. Стоянова (2007), Н.В. Малышева (2008), А.Н. Зеленов (2009) и др. Лингвисты, исследующие индивидуально-авторские преобразования ФЕ, дают различные классификации этих преобразований, но большинство ученых выделяют три типа преобразований: семантический, структурный и структурно-семантический.
В словаре А.М. Мелерович, В.М. Мокиенко «Фразеологизмы в русской речи» (2005) дана самая подробная, на наш взгляд, современная классификация фразеологических преобразований:
I. Семантические преобразования
I.1. Приобретение фразеологизмом дополнительного семантического оттенка: «Наполеон в Бородинском сражении… исполнял свою роль кажущегося начальствования» (Л. Н. Толстой, «Война и мир») – новый оттенок изображать (играть) начальствование.
I.2. Переосмысление ФЕ: «А твои рассуждения – это седьмая вода на киселе. Ведь ничего конкретного у тебя нет, только понятия и фразы» (А. Ананьев, «Годы без войны»).
I.3. Изменение коннотативного содержания ФЕ: «О, какое мерзкое выражение!.. Им так удобно одергивать всякое желание, стремление, мечту. Гасить любую неудовлетворенность, недовольство, порыв, – с жиру бесишься – и баста!» (Ю. Нагибин, «Берендеев лес»).
I.4. Семантические преобразования, базирующиеся на образности ФЕ.: «… Кассиус Клей забыл о нем. Кто бросит в него камень? Да камни и не пробивают броневой завесы славы. Отскакивая от нее, они поражают тех, кто осмелился бросать» (Г. Бакланов, «No parking»).
I.4.1. Двойная актуализация (двойной семантический план): Велосипед изобрести, / Потом руками развести, / Сказать: «Простите, я не знал, / Что есть уже оригинал» / … (А. Шлыгин, «Дерзость»).
I.4.2. Буквализация значения ФЕ: «Кстати говоря, мы с мальчишками недавно изобрели-таки велосипед. Не улыбайтесь – велосипед без кавычек, настоящий. Его отличает необыкновенная задняя втулка, в которой заключена коробка передачи скоростей новой конструкции» (А. Иванов, «Не изобретать «велосипед»»).
I.4.3. Народноэтимологическое переосмысление внутренней формы ФЕ: «Целый вечер в доме гости / Моют, моют, моют кости. / Чьи? Зачем? Кому и как? Моют кости не руками, / Моют кости языками. А зачем? Да просто так» (С. Баруздин, «Мойка»).
I.4.4. Авторская этимология: «Таких обычно называют «русскими красавицами», «кровь с молоком» (выражение для меня несносное, ибо, что может быть хуже смеси – «кровь и молоко»)?» (И. А. Бунин, «О Чехове»).
I.4.5. Экспликация внутренней формы (образной основы ФЕ): «Статья «освобождение», что называется, из ряда вон выходящая. Но выходить из ряда – значит быть в определенном ряду, сначала надо попасть в определенный ряд, чтобы там выделиться, наиболее резко выразив особенности данного ряда (Ю. Суровцев, «Полемические маргиналии»).
II. Структурно-семантические преобразования ФЕ
I.1. Изменение компонентного состава ФЕ:
I.1.1. Расширение компонентного состава ФЕ: «Ты откуда будешь-то? – спросил его сосед, весьма и весьма, видно стреляный воробей» (В. Шукшин, «А по утру они проснулись»).
I.1.2. Замена компонента ФЕ словом или словосочетанием: «На спектакль приехала публика даже из далекого Лагоса. Банану негде упасть» (Ю. Нагибин, «Нигерийская тетрадь»).
I.1.3. Сокращение компонентного состава (эллипсис ФЕ): «Хотел было начать рассказывать о процессе над Мигулиным…, но прочувствовал… после первой же фразы, что особого интереса ни у кого нет, и умолк внезапно. Ни к чему все это. Метать бисер» (Ю. Трифонов, «Старик»).
I.2. Изменения в расположении компонентов:
I.2.1. Дистантное расположение компонентов: «Ученый-экономист давал, что называется, экономического маху» (А. Суконцев, «Пряник за экзамен»).
I.2.2. Синтаксическая инверсия: «– Э-э, уважаемый, на такой крючок меня не подденешь. Я воробей стреляный» (А. Адамов, «Петля»).
I.3. Внутренние и внешние синтаксические и морфологические преобразования ФЕ
I.3.1. Внешние морфологические преобразования ФЕ. Ср.: сдавать в архив – сдающий в архив и т. д.).
I.3.2. Внутренняя морфологическая трансформация ФЕ. Ср.: белый ворон; коза отпущения, комар носа не подточил).
I.3.3. Внешние синтаксические преобразования ФЕ. Ср.: накалять атмосферу, накаляющая атмосфера, атмосфера накалена, работать спустя рукава – работа спустя рукава.
I.3.4. Внутренняя синтаксическая трансформация ФЕ. Ср.: мерить на аршин какой – мерить аршином каким).
I.4. Переход утвердительных форм в отрицательные и наоборот: «Умом Россию не понять, /Аршином общим не измерить» (Ф. Тютчев, «Умом Россию не понять»).
I.5. Изменение, расширение лексико-семантической и синтаксической сочетаемости ФЕ и компонентов ФЕ: «Важно палят взор спецы на критическую моду, – дескать, пойте, крит-певцы, языком толчите воду» (В. Маяковский, «Критика самокритики») – ср.: толочь воду в ступе. продолжение
--PAGE_BREAK--
I.6. Полная деформация ФЕ: «Его принял начальник общевойскового управления – генерал Ольбрихт. «Тоже ворона», – решил после встречи Эрих, подразумевая белую». (Ю. Слепухин, «Сладостно и почетно») – ср.: белая ворона.
I.7. Использование отдельных компонентов, выражающих элементы фразеологического значения: «Заварили кашу главари, расхлебывать же приходится всей нации» (О. Смирнов, «Эшелон»).
I.8. Народноэтимологическое переоформление ФЕ. Например, употребление пословицы не так страшен черт, как его малюют в рассказе Н. С. Лескова «Зимний день».
2. Преобразования, в результате которых возникают окказиональные (индивидуально-авторские) слова и ФЕ, авторские афоризмы.
2.1. Окказиональные слова, образованные на базе ФЕ: «Велосипедоизобретательство, как видите, и тут сыграло роковую роль» (И. Иванов, «Не изобретать велосипед»).
2.2. ОФЕ, образованные на базе ФЕ языка:
2.2.1. ОФЕ, вычлененные из состава устойчивых сочетаний: «Опыт совместной советско-итальянской комедии Эльдара Рязанова при всех издержках «первого блина» оказался сравнительно удачным (Н. Богословский, «Вариации на вечную тему»).
2.2.2. ОФЕ, образованные по структурно-семантическим моделям синонимичных ФЕ: «… администрация ПМК-390 подбирает и расставляет кадры вопреки давним хорошим традициям… И по этим традициям не рекомендуется пускать козла в огород, а лису назначать заведующей курятником» (А. Круглов, А. Пржиалковский, «Ждите Фомкина!»).
2.2.3. ОФЕ, образованные в результате структурно-семантической аналогии по контрасту: оборотная сторона медали в значении «негативные, отрицательные свойства чего-либо» – лицевая сторона медали в значении «явные положительные свойства чего-либо обладающего и скрытыми отрицательными свойствами»: «… писателю показывают лишь лицевую сторону медали» (О. Берггольц, «Крепить боевую дружбу»).
2.2.4. ОФЕ, основывающиеся на структурно-семантической (ролевой) инверсии: овца, натягивающая на себя шкуру волка; сделать из слона муху.
2.2.5. ОФЕ, основывающиеся на конверсии ситуации: заходить в тупик заводить в тупик; держать в ежовых рукавицах – попадать в ежовые рукавицы.
2.2.6. ОФЕ, основывающиеся на преобразовании категориального значения ФЕ: камня на камне не оставить и «неоставление камня на камне» (Ю. Олеша, «Ни дня без строчки»); перегибание палки и «перегиб палки» (В. Маяковский, «Выступление на диспуте «Пути и политика Совкино», 15 ноября 1927 г.).
2.2.7. Контаминация ФЕ: Они сто раз судились, плевали на расстрел. Сухими выходили из самых мокрых дел (А. Вознесенский, «Последняя электричка»).
2.2.8. ОФЕ, возникшие в результате коренного переосмысления ФЕ языка: выносить сор из избы – «разглашать неблаговидные дела, касающиеся узкого круга лиц» – выметать сор из избы – «решительно, полностью устранить какие-либо недостатки».
2.2.9. ОФЕ, образованные по моделям ФЕ языка, на базе образа ФЕ при частичном изменении значения и образной основы: строить воздушные замки – торговать воздушными замками.
2.2.10. ОФЕ – образные сравнительные обороты, в которых образ сравнения возникает на базе образной основы ФЕ: толочь комплименты как воду в ступке; ответ положить как на блюдце.
2.2.11. ОФЕ, возникающие на основе определенных литературных сюжетов: при ФЕ голый король окказионализмы, восходящие к сказке «Новое платье короля»: крикнуть королю, что он голый – «разоблачить мнимый авторитет»; роль мальчика из «Голого короля» – «искренние, непредвзятые суждения, обнаруживающие истину».
2.2.12. Авторские афоризмы, основывающиеся на ФЕ: «Люди не любят тех, кто не похож на них, – сказала Лариса. – Кто лучше, красивее – особый вид зависти – самый опасный. – Не пойму я, – хмурясь, проговорил он. – Чего ж тут не понимать? Если в стае ворон попадается одна белая ворона, ее заклевывают черные, – сказала Лариса (Г. Березко, «Присутствие необычайного»).
Мелерович А.М. и Мокиенко В.М. отмечают: «Широкое изучение фразеологической вариативности и синонимии, а также всестороннее исследование стилистического употребления ФЕ в художественной литературе и публицистике убедительно продемонстрировали динамический характер фразеологии, ее открытость к различным структурно-семантическим изменениям» [Мелерович 2005: 3].
Глава вторая. СТРУКТУРАИСЕМАНТИКАУСТОЙЧИВЫХСЛОВОСОЧЕТАНИЙСЦВЕТОВЫМИПРИЛАГАТЕЛЬНЫМИВЯЗЫКЕРУССКИХИАНГЛИЙСКИХЭЛЕКТРОННЫХСМИ
§ 1. Семантика цветовых прилагательных в устойчивых словосочетаниях русского и английского языков
Сопоставительный анализ лексико-семантической структуры цветовых прилагательных в русском и английском языках позволил выявить сходства и различия данных лексем. Покажем это на примере прилагательного белый – white.
Прилагательное белый в русском языке имеет несколько значений. Для исследования используем словарные статьи «Словаря современного русского литературного языка», М-Л., 1962, Т.1., [ССРЛЯ] и «Большого толкового словаря русского языка», СПб., 2000, [БТС].
Белый:
Имеющий цвет снега, молока, мела:
а) о естественной окраске предметов;
б) о предметах, окрашенных в белый цвет.
2. Ясный, светлый.
3. Чистый.
4. Действующий против Советской власти; контрреволюционный.
БТС, СПб., 2000, 70.
Белый:
1. Цвета снега, молока, мела.
2. Очень светлый; светлее, чем обычно бывает определяемый этим словом предмет.
3. Лишенный интенсивности, дополнительной окраски или необычайно яркий, слепящий (о свете, освещении или источнике такого света, освещения).
4. Только полн. Трад.-нар. Чистый.
5. Принадлежащий к европеоидной расе; светлокожий (обычно в противопоставлении цветному населению).
6. Только полн. В первые годы Советской власти: действующий или направленный против Советской власти, контрреволюционный.
Различия в значениях прилагательного «белый», приведенных выше словарных статей, незначительны. В «Большом толковом словаре русского языка», СПб., 2000, выделяются дополнительно значения: «лишенный интенсивности или необычайно яркий» и «светлокожий», а значение «направленный против Советской власти» рассматривается с исторической точки зрения.
Важно сказать, что в английском толковом словаре выделяется 35 различных значений прилагательного «белый». Для их рассмотрения был использован «English Dictionary» by Kollins, 2000 [Kollins].
«English Dictionary» by Kollins, 2000, 1738.
White:
1. Having no hue due to the reflection of all or almost all incident light. Неимеющийцветакакрезультатотраженияпадающегосвета.
2. (of light) Consisting of all the colours of the spectrum or produced by certain mixtures of three additive primary colours, such as red, green, blue. (о свете) Состоящий из всех цветов спектра или представленный простым смешением трех основных цветов, таких как красный, зеленый, синий.
3. Comparatively white or whitish-grey in colour or having parts of this colour. Сравнительно белый или бело-серый по цвету или имеющий отчасти этот цвет.
4. (of an animal) Having pale-coloured or white skin, fur, or feathers. (о животных) Имеющий бледную или белую кожу, мех или перья.
5. bloodless or pale, as from pain, emotion, etc. Бескровный или бледный как следствие боли, эмоций и т.д.
6. (of hair, a beard, etc.) silvery or grey, usually from age. (о волосах, бороде, и т.д.) серебряный или серый, обычно из-за возраста.
7. benevolent or without malicious intent. Доброжелательное или беззлобное намерение.
8. Colourless or transparent. Бесцветныйилипрозрачный.
9. Capped with or accompanied by snow. Покрытыйилисопровождаемыйснегом.
10. counterrevolutionary, very conservative, or royalist. Контрреволюционный, очень консервативный, или роялистский.
11. Blank, as an unprinted area of a page. Пустой, как ненапечатанная область на листе.
12. (of a wine) made from pale grapes or from black grapes separated from their skins. (о вине) сделанный из светлого винограда или черного винограда без кожицы.
13a. (of coffee or tea) with milk or cream. (о кофе или чае) с молоком или сливками.
13b. (of bread) made with white flour. (о хлебе) сделанный из белой муки.
14. Physics. Having of characterized by a continuous distribution of energy, wavelength, or frequency. Физика. Имеющий характерную по длительному распределению энергию, волну или частоту.
15. Informal. Honourable or generous. Великодушныйилиблагородный. продолжение
--PAGE_BREAK--
16. (of armour) made completely of iron or steel. (об оружии) сделанный полностью из железа или стали.
17. Rare. Morally unblemished. Редко. Нравственно безупречный.
18. Rare. (of times, seasons, etc.) auspicious; favourable. Редко. (о временах, сезонах и т.д.) Благоприятный; подходящий.
19. Poetic or archaic. Having a fair complexion; blond. Поэтическое или устаревшее. Имеющий белый цвет лица; белокурый.
20. Bleed white. To deprive slowly of resources. Обескровить. Медленно лишать ресурсов.
21. Whiter than white. Белеебелого.
21a. Extremely clean and white. Очень чистый и белый.
21b. Informal. Very pure, honest, and moral. Неформально. Очень чистый, честный и нравственный.
22a. white colour. Белыйцвет.
23. The condition or quality of being white; whiteness. Состояние или качество белого; белизна.
24. The white or lightly coloured part or area of something. Белая или слегка окрашенная часть или область чего-нибудь.
25. (usually preceded by the) The viscous fluid that surrounds the yolk of a bird’s egg, esp. a hen’s egg; albumen. (обычно предваряется the) Вязкая жидкость, которая окружает желток птичьего яйца, особенно куриного яйца; белок.
26. Anatomy. The white part (sclera) of the eyeball. Анатомия. Белая часть (склера) глазного яблока.
27. Any of various butterflies of the family Pieridae. Любая из различных бабочек семейства Pierida.
28. Chess, draughts. Шахматы, шашки.
28a. A white or light-coloured piece or square. Белые или светлого цвета фигуры или квадраты на доске.
28b. The player playing with such pieces. Игрокиграющийэтимифигурами.
29. Anything that has or is characterized by a white colour, such as a white paint or pigment, a white cloth, a white ball in billiards. Все, что имеет или характеризуется белым цветом, такое как белая краска или пигмент, белая одежда, белый мяч в бильярде.
30. An unprinted area of a page. Ненапечатанная область на листе.
31. Archery. Стрельбаизлука.
31a. The outer ring of the target, having the lowest score. Наружное кольцо мишени, имеющее наименьшее количество очков.
31b. A shot or arrow hitting this ring. Выстрел или стрела, попавшие в это кольцо.
32. Poetic. Fairness of complexion. Бледностьлица.
33. In the white. (of wood or furniture) Left unpainted or unvarnished. Неотделанный (о деревянных изделиях или мебели) Оставленное ненакрашенным или нелакированным.
34. (usually foll. by out) To create or leave white spaces in (printed or other matter). (обычно сопровождается out). Создавать или оставлять белое пространство (напечатанное или сделанное другим образом).
35. Obsolete. To make or become white. Устаревшее. Сделаться или стать белым.
Кроме того в «English Dictionary» by Kollins любое проявление белого цвета, любая его особенность выносится в словосочетаниях с «white» как отдельная дефиниция. Таким образом, в русском языке видно стремление к обобщению, а мышление англоязычного населения носит конкретный характер. Например, в русском языке словосочетание белая бумага относится к значению «окрашенный в белый цвет», в английском же языке это и «пустой, как ненапечатанная область на листе» (blank, as an unprinted area of a page), и «ненапечатанная область на листе» (an unprinted area of a page). Если в русском словоформа белые применительно к шахматам находится в разделе «условное употребление», то в английском слово выносится как отдельное значение. Более того, в английском толковом словаре отмечены как неформально употребляемые значения «чистый, честный, нравственный» (Informal. Very pure, honest, and moral), тогда как в русском языке можно установить тонкую семантическую связь с внутренней чистотой и моральным обликом человека в словосочетании белые лебедушки [ССРЛЯ 1962: 379]. Ласковое обращение к девушке в Древней Руси свидетельствовало о ее невинности и духовной красоте. Бахилина пишет: «Говоря о широкой употребительности прилагательного бълый в древних памятниках, нельзя не отметить, что она в значительной степени обусловлена использованием этого слова в древней христианской символике, где белый цвет – символ причастности к ангельскому чину, лику блаженных, святых и пр.» [Бахилина 1975: 26].
I. В соответствии с рассмотренными значениями нами предлагается сопоставительная классификация устойчивых словосочетаний по признаку прямой и вторичной номинации слов.
Согласно классификации по способу прямой номинации словосочетания определяются такими значениями прилагательного белый, как «имеющий естественную окраску» или «окрашенный в белый цвет», «светлый» и «чистый». Например, в русском языке белый снег, белые стены, белая бумага, белый медведь [ССРЛЯ 1962: 378, 379, 381] и т.д. В английском языке: white birch (белая береза), white line (белая линия), white clover (белый клевер), white bear (белый медведь), white flour (белая мука) [Kollins 2000: 1738-1739], white caps (белые гребни бурунов), white as snow (белый как снег) [Кунин 1984: 819]. Словосочетание white as snow образовано как сравнение, так как для англичан, видимо, является естественным, что снег белый (это подтверждается таким значением в английском толковом словаре, как «сопровождается снегом» — accompanied by snow) (см. значение 9 в «English Dictionary» by Kollins, 2000).
Анализ показывает, что прямая номинация обусловлена ассоциациями с окружающими человека реалиями, а не субъективным восприятием мира. «Цветовое восприятие возникает тогда, когда мы связываем наши зрительные категории с определенными, доступными человеку, универсальными образцами или моделями… Таким образом, чтобы говорить о цвете, мы должны спроектировать свое восприятие на то, что нас окружает» [Маслова 2001: 106].
В основе вторичной номинации лежит ассоциативный характер человеческого мышления. Ассоциации могут устанавливаться:
1) по сходству или по смежности: белые кровяные тельца [ССРЛЯ 1962: 383] названы так потому, что они бесцветные, что восходит к значению «светлый». К нему же относится словосочетание белая ночь (это ночь на севере, когда вечерние сумерки непосредственно переходят в утренние) [ССРЛЯ 1962: 382], а также белая голова (седой цвет волос), белое утро (рассвет, начало ясного дня), белый день (обычно о полном рассвете в противоположении предрассветным сумеркам), [ССРЛЯ 1962: 379, 382]. В английском языке: white matter (белое вещество мозга) восходит к значению «имеющий естественную окраску», white area (участок земли, неосвоенный и неотведенный для каких-то специальных целей) близко к значению «светлый» или «чистый» [Kollins 2000: 1738, 1739], словосочетание White Christmas (белое, снежное рождество) восходит к значениям «белый как снег» и «чистый» [Леонтович 1998: 391].
2) ассоциации соотносятся с фоновым знанием носителей языка о данной реалии или данное явление требует прессупозиции: белая изба, баня — (устар.) это постройки с дымоходом и дымоотводом, выведенным наружу, через крышу. Они противополагаются черной, курной избе, бане [ССРЛЯ 1962: 379, 384]. Для англичан это неестественно, ведь одним из главных предметов их домашнего быта является камин, даже если он служит больше для поддержания традиции, а не для обогрева помещения. Мало того они имеют традицию купаться только в ванной: «советский турист так же сетует в Англии на ванну без душа, как английский турист в СССР — на умывальник без пробки» [Овчинников 1974: 1]. В английском языке white trash – «белые отбросы», в южных штатах низший социальный класс белого населения, бедные и необразованные белые [Леонтович 1998: 393].
Примечательно устаревшее словосочетание белый арап (араб, белокожий представитель Аравии). В словаре находим следующую историческую справку: «В русских и южнославянских источниках под «белыми арапами» подразумевались именно арабы, в отличие от термина «черный арап», обозначавшего негров. Путешественник начала ХVI в. Ф.А.Котов свидетельствует, что живущие «в Арабской земле» арапы не черны. В 1853 году, когда Россия оказала военную помощь турецкому султану в его конфликте с египетским пашой, матросы Черноморского флота, направлявшегося в Константинополь, называли этот поход походом «под белого арапа», также имея в виду именно арабов и Аравию. Фантастические рассказы о «белых арапах» и их стране – «белой Арапии» долгое время ходили в народе. Они отражены и в русской литературе (роман «Новь» И.С.Тургенева, «Тяжелые дни» А.Н.Островского и др.)» [Бирих 1999: 30].
В английском языке словосочетание white pudding (колбаса без крови) противополагается black pudding (колбаса с кровью) [Kollins 2000: 1739]. Для русской кухни приготовление пищи с кровью неприемлемо, возможно, потому, что на Руси основная часть людей, крестьяне, питались дарами природы, относились с большим уважением к животным, помогающим в труде. «Молоко, как правило, связывается с коровой. И, как известно, у славян это животное необычайно почиталось, так как корова давала человеку и пропитание, и одежду, укрывавшую его от холода; теми же дарами наделяла его и «мать сыра земля»…» [Маслова 2001: 107].
Словосочетание white stick [Kollins 2000: 1739] обозначает прогулочную трость, используемую слепым, чтобы нащупывать дорогу: белая краска – знак другим, что этот человек – слепой. В России такое явление появилось сравнительно недавно. «История белой трости начинается с 1921 года. Англичанин Джеймс Бигс, ослепнув в молодости, старался вести активную самостоятельную жизнь, и чтобы отличаться от обычных прохожих с тросточками, покрасил свою трость в белый цвет. Идея внедрения белого цвета трости принадлежит аристократке Гвилли Д'ербемон, которая, будучи человеком наблюдательным, заметила, что в толпе незрячие мало чем выделяются, и зачастую их не воспринимают как инвалидов, незаслуженно осыпая бранью за нерасторопность и неуклюжесть. Белая трость в руках должна была сделаться символом, закрепляющим социальный статус слепого, пропуском и удостоверением, наглядно свидетельствующим о его особом положении. В 1969 году 15 октября было признано Международным днём белой трости. Во всемирном масштабе его отмечали буквально на следующий год. К сожалению, советские территории присоединились к проведению Дня белой трости только в 1987 году» [Медведева 2008]. продолжение
--PAGE_BREAK--
Выражение white hope переводится следующим образом: 1) «белый боксер, на которого возлагают надежды на победу над негром-чемпионом»; 2) «ирон. человек, от которого ждут больших успехов, славы и т.д.» [Леонтович 1998: 392]. Бокс, как вид спорта, появился в англоязычных странах, которые имели свои колонии на Африканском континенте, и приобрел огромную популярность. В России же существовали рукопашные бои еще издревле, и, можно сказать, что бокс, хотя и прижился в нашей стране, воспринимается как экзотическое явление. Второе значение идентично употребляется в русском языке, но без оттенка иронии и без прилагательного «белый», например, надежда нашей команды.
Сделаем комментарий по поводу семантики словосочетания white slave (белая рабыня, проститутка) [Адамчик 1998: 1098]. Известно, что в качестве рабов выступали обычно жители Африканского континента. В арабских странах помимо них часто можно было встретить невольников-европейцев, которые из-за своей красоты и неподходящего для физического труда телосложения не выполняли тяжелую работу, среди них были женщины, которые выполняли роль наложниц или гетер. По аналогии с видом деятельности, видимо, и было образовано значение «проститутка».
II. Сопоставляя семантику устойчивых словосочетаний, мы также предлагаем классификацию по признаку неконтрастности и контрастности:
— неконтрастные словосочетания не имеют антонимичных эквивалентов: белый снег, белая береза [ССРЛЯ 1962: 378, 380], White Ensign (Знамя Британского флота и Британских яхтовых соединений, красный крест на белом фоне с английским флагом в верхнем углу по вертикали) [Kollins 2000: 1738]. Следует заметить, что такие словосочетания могут обозначать явления единственные в своем роде, а также не имеющие эквивалентов в других языках. Окказиональные образования в данном случае нами не учитываются.
— контрастные словосочетания имеют оппозицию – черный (black): белый лебедь – черный лебедь, белое духовенство – черное духовенство, белый уголь – черный уголь [ССРЛЯ 1962: 379, 385], white hat – black hat [Леонтович 1998: 392], white pudding – black pudding, white coal – black coal [Kollins 2000: 1738, 1739].
Рассмотренный материал позволяет сделать заключение, что неконтрастная семантика основывается преимущественно на самом цвете по окраске. Контрастная подразумевает наличие антонимов по денотату и оппозицию по сигнификату. Например, белая лебедь – черная лебедь, белое духовенство (не соблюдающее обеты) – черное духовенство (соблюдающее обеты). Следует отметить, что словосочетанием white friar [Kollins 2000: 1739] называют монаха ордена Кармелитов, который в качестве одежды использует белый плащ, но оппозиции не наблюдается.
Следует отметить, что некоторые словосочетания имеют оппозиции с другими цветами: белое вещество мозга – серое вещество мозга, белый террор – красный террор, белые кровяные тельца – красные кровяные тельца, белое вино – красное вино [ССРЛЯ 1962, Т. I: 381, 384; 1956, Т.V: 1597], white currant – red currant (белая смородина – красная смородина), white blood cells – red blood cells (белые кровяные тельца – красные кровяные тельца) [Kollins 2000: 1738].
Также наблюдаются оппозиции с прилагательным, но в сочетании с другим существительным: белое пятно [Молотков 1986: 374] – черная дыра [Кузнецов 2000: 1474], и наоборот, контраст с тем же существительным, но с другим прилагательным: белый хлеб [ССРЛЯ 1962: 380] – черный хлеб [Кузнецов 2000: 1474], белый медведь [ССРЛЯ 1962: 379] – бурый медведь [Кузнецов 2000: 105]. Или же оппозиция представлена одним словом, но при переводе используется словосочетание с цветом: white bear [Kollins 2000: 1738] – grizzly (белый медведь – североамериканский серый медведь) [Адамчик 1998: 433].
Р.М. Фрумкина говорит, что «носители языка не замечают, что противопоставление «белый – черный» вообще есть не противопоставление по цвету, а по признаку «максимум цвета – отсутствие цвета» [Фрумкина 1984: 31]. Это в очередной раз доказывает, что цвет – это порождение обыденного человеческого мышления, с точки зрения физического аспекта. Но именно такое представление об окружающем и фиксируется в языковой картине мира. «Многочисленные эксперименты, проведенные учеными, доказывают, что дифференциация цветов определяется универсальными свойствами человеческого восприятия, а не их языковыми наименованиями, хотя последние облегчают распознавание и запоминание цветов, важных для данной социально-культурной группы» [Леонтович 2002: 171].
III. Следующая классификация разделяет словосочетания на свободные и несвободные.
В свободном словосочетании полностью сохраняются самостоятельные лексические значения входящих в него знаменательных слов [РГ 1980: 81]: белые стены, белая бумага [ССРЛЯ 1962: 378, 381], white flour — (белая мука) [Kollins 2000: 1738-1739].
В несвободных словосочетаниях лексическая самостоятельность одного из компонентов ослаблена или утрачена, и такое словосочетание в целом по характеру своего значения приближается к отдельному слову [РГ 1980: 81], а порой с целью разъяснения требует целой словарной статьи: белый гриб [ССРЛЯ 1962: 380] — «Белым гриб назван потому, что трубчатый слой нижней поверхности шляпки у молодых грибов белый и остается таким после сушки, тогда как у других грибов этого семейства трубчатый слой после сушки чернеет» [Плешанов 1997]. Более того другое название «белого гриба» в России — это боровик или коровка, причем американское и английское написание данного вида гриба не включает слово «white» — “king bolete” (амер.), “cep” (англ.) [Семенов 2010].
Белый уголь — (терминология, техн.) энергия, заключенная в водных ресурсах рек, которая в гидроэлектрических станциях превращается в электрическую энергию. Данное словосочетание имеет эквивалент в английском языке white coal с пометой «water» (вода) [Kollins, 2000, 1738]; в «Большом толковом словаре русского языка» под ред. Кузнецова С.А. даны такие пометы относительно термина: белый уголь — (публиц.: о гидроэнергии) [БТС 2000: 70], что говорит о том, что данное значение зафиксировалось в словаре, появившись в публицистических изданиях и утратив терминологический характер. Белое оружие — (устар. воен.) – рубящее или колющее оружие (противополагается огнестрельному), иначе: холодное рукопашное оружие. Данное словосочетание не имеет английского эквивалента. [ССРЛЯ 1962: 385].
§ 2. Структурно-семантические и стилистические трансформации устойчивых сочетаний с цветовыми прилагательными в языке русских и английских электронных СМИ
Нами подробно проанализировано функционирование устойчивых сочетаний с прилагательными голубой, синий – blue, фиолетовый – purple, серый – grey.
Сопоставляя систему цветообозначений в разных языках, необходимо отметить особенность русского языка, в котором для обозначения синего цвета существует два основных названия – синий и голубой. Следовательно, если в английском языке группа основных цветообозначений включает 11 слов (white, black, red, orange, yellow, green, blue, purple, grey, pink, brown), то в русском языке она состоит из 12 цветов (белый, черный, красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый, серый, розовый, коричневый). Вполне понятно, что есть ряд универсальных явлений, связанных с общечеловеческой картиной мира. Однако нельзя забывать и о наличии национальных особенностей, присущих только данной культурной общности людей.
Предлагаемые в исследовании устойчивые словосочетания (УС) были отобраны на основе анализа, полученного путем сплошной выборки из электронных периодических изданий за 2002-2010 годы: Аргументы Неделi (АН), Газета.ru и Telegraph.co.uk.
«Социокультурная символика слов, связанных с ощущениями, в современном русском языке представлена невероятно разветвленной системой, где на первом месте, несомненно, стоят прилагательные — цветообозначения. Возможно, это связано с кумулированием в них традиционных национальных смыслов. Национально-культурный аспект имен цвета очевиден, он реализуется в повседневной жизни» [Григорьева 2004: 34].
Цветовая палитра жизни русскоязычного и англоязычного населения представлена весьма разнообразно в языке электронных СМИ, приобретая новые формы и необычные смысловые оттенки, обслуживая сферы:
1) политическую: Белый дом, появление «белой дамы с косой» на политическом Олимпе, Россия выглядела почти «белым пятном», рисовать черными красками, «черная метка», черный день/«черные дни»/черный понедельник/черный год/на черный день, черный список, «черные полковники» (Греция), черный пиар/черный PR, будет прервана «черная полоса», давно пробежала черная кошка, на очереди «оранжевый» звездопад, «оранжевые» депутаты, «оранжевая революция», «оранжево-синий союз», «желтый удав» (Китай) и «белый кролик» (США), Красная площадь, дал зеленый свет/дает «зеленый» и «красный свет», коричневый шантаж, The White House (Белый Дом), red tape/red-tape (бюрократия), the Orange Revolution (оранжевая революция), black president (о Бараке Обаме), blue/yellow coalition (сине-желтая коалиция).
2) социальную: среди/средь бела дня, в белом цивилизованном обществе, принц на белом коне, пользуются «черным ходом», «черный ящик», «черная вдова» (террористка-смертница), Россия это – хронически красный (о шкале террористической опасности в США), «желтая пресса», «желтая собака» (американское заимствование – о человеке, работающем по контракту индивидуально), «зеленые принципы», «зеленая братия», a white Muslim convert (новообращенный), white owners (белые владельцы), “white citizens” (белые граждане), green jobs/go green/the UK Green Building Council (организация, занимающаяся строительством объектов, которые не вредят окружающей среде и здоровью работников), the Green Movement (движение «зеленых»), “white collar” (белые воротнички).,
3) культурную: черный-пречерный юмор, черная комедия, красная лестница Каннского фестиваля, красная дорожка, черно-белое кино, в гробу и белых тапочках (Моисеев пел, лежа в гробу), черно-белая кинопленка, black humour (черный юмор).
4) научную: белый карлик, черная дыра, коричневый карлик, black hole (черная дыра).
5) экономическую: черное золото (нефть)/»черное золото» (черная икра), «черная дыра» (нечто поглощающее), черные металлы, «черный нал», «черные» риэлторы, «черный рынок», «красные директора», «желтый чернозем» (о сотрудничестве с Китаем), желтый металл, white goods (белые товары), on the black market (на черном рынке).
6) спортивную: сезон уже не такой черный/черный сезон российского футбола/«черная» серия сезона, черное пятно в спортивной биографии, «черные психологи» (неквалифицированные спортивные психологи), «Красная машина» (сборная СССР по хоккею), красная карточка, коричневая чума австралийского футбола (футболист Гумпрехт пришел на костюмированный праздник, нарядившись Адольфом Гитлером). продолжение
--PAGE_BREAK--
7) историческую: «белое» движение/белые эмигранты/офицеров белой армии, о восприятии собственной истории не как красной, белой или коричневой, в 1917-м красный петух загулял по России (о революции), Красная армия, красное знамя, конфронтация «красного» и «белого» Китаев, черно-белое восприятие минувшего, коричневая чума, Red Square (Красная площадь).
Устойчивые словосочетания основных цветов довольно часто исследуются в научных работах, поэтому для анализа нами были выбраны следующие цвета — «голубой, синий – blue», «фиолетовый – purple», «серый – grey».
Основные переносные и символические значения слова голубой соотносятся с небом и водой. В христианской традиции они восходят к образу чистоты. Эпитет голубой позволяет образно и красочно представить описываемый объект для читателя: «Бали – это голубые лагуны с кристально чистой водой, белоснежные песчаные пляжи, тропические леса, вулканические вершины с горными озерами» (АН, 14.01.10); «И вот теперь наступил черед Кабардино-Балкарии. Голубые озера Черекского района — жемчужина туристического комплекса КБР. Всего их пять. Три из них — Нижнее Голубое, Сухое и Секретное имеют карстовое происхождение» (АН, 17.12.09).
Словосочетание голубой экран широко используется как синоним слова «телевизор» (об экране телевизора; о телевизоре [БТС 2000: 216]): «Как сообщает телеканал WLKY-TV: известно, что билет с выигрышной комбинацией был продан в небольшом городке Джорджтаун в штате Кентукки. В связи с этим с голубого экрана участникам лотереи настоятельно рекомендуют еще раз внимательно проверить свои билеты и победителю – немедленно связаться с организаторами» (АН, 30.12.09).
В языке СМИ по-прежнему используется фраза голубое топливо, являясь синонимом словосочетания «природный газ» [БТС 2000: 216]:
«Получается, что граждане страны, владеющей крупнейшими в мире запасами голубого топлива, платят за него на 15% больше, чем в США и Британии. Рост цен на газ – проблема даже для тех россиян, которые его непосредственно не потребляют» (АН, 24.12.09).
Однако, проблема голубого топлива затрагивает не только экономическую, но также и спортивную сферу, которая стала российской реалией: «Самые щедрые спонсоры футбола – российские госкомпании. Лидирует по затратам «Газпром». В этом году он израсходовал почти 2,4 млрд. руб. на ФК «Зенит», еще 1,1 млрд. руб. – на немецкий клуб «Шальке-04». В итоге каждый потребитель голубого топлива «Газпрома» тратит на развитие российского и германского футбола 1 копейку с 2,5 кубометра газа» (АН, 24.12.09).
В связи с развитием новых технологий в области топлива УС голубое топливо в следующем контексте приобретает презрительную окраску: «В общем картина ясна. Хороший вопрос: почему нефтяники упорно жгут «попутку»? Это тем более странно, что такой газ – гораздо более ценный ресурс, нежели обычное голубое топливо» (АН, 18.02.10). Таким образом происходит преобразование – расширение компонентного состава, приобретение дополнительного оттенка, на что указывает слово обычное.
Прилагательное голубой имеет также значение «жарг. относящийся к гомосексуалистам, связанный с ними» [БТС 2000: 216]. В СМИ такие УС часто употребляются с целью создания языковой игры или контраста: «Свой второй день пребывания г-н Медведев начал с того, что невольно вбил клин между французскими «зелеными» и «голубыми». Пока первые организовывали ему партийный бойкот, вторые устроили теплый прием. При этом мэр Парижа, не скрывающий своей нетрадиционной сексуальной ориентации, Бертран Деланое, пригласил к себе не только Дмитрия Медведева, но и многочисленных потомков русской иммиграции со всей Франции» (АН, 04.03.10). Журналисты умело использовали цветовую символику, показывая противостояние, которое сложилось на момент визита г-на Медведева во Францию. Преобразование – создание индивидуально-авторского УС, на основе контаминации двух сокращенных ФЕ, с заменой компонента и расширением компонентного состава.
Прилагательное синий не уступает в употреблении голубому, обозначая реалии как исторические, так и современные.
Из статьи Григорьевой О.Н. «Цвет и запах власти. Лексика чувственного восприятия в публицистическом и художественном текстах» (2004) узнаем, что УС «Синий Крест» – это созданное в конце 19 века Общество попечения о бедных и больных детях. В следующем же тексте мы узнаем еще одно значение словосочетания «Синий крест»: «Иные значки стоят гораздо дороже золота. За редкие экземпляры коллекционеры дают сотни тысяч рублей. Считайте себя богатым человеком, если у вас завалялся дореволюционный знак «Общества помощи солдатам, жертвам войны». Или «Синий крест», — посвященный пожарным, пострадавшим во время исполнения долга. Их эскизы лично утвердил последний русский император Николай II» (АН, 05.06.08). Отличие данных словосочетаний состоит в их написании: в первом оба слова пишутся с большой буквы, во втором только первое слово пишется с заглавной буквы. Заметим, что «Синий крест», как знак, посвященный пострадавшим пожарным, синего цвета – цвета воды, а не огня, с которым борются пожарные.
Из следующей электронной статьи узнаем о существовании «Синего флага»: «Добраться до Албены просто – три часа самолетом или поездом до Варны, а оттуда оставшиеся 40 км – любым автотранспортом. Алебну называют курортом-парком. Ее гостиницы утопают в буйной зелени деревьев и декоративных кустарников. На курорте ревностно следят за экологией окружающей среды… Идеальное состояние воды и берега позволило Албене не один раз быть обладательницей престижного «Синего флага» — международной экологической награды» (АН, 15.05.2008). Слово престижного расширяет компонентный состав словосочетания «Синий флаг» и придает дополнительный оттенок престижности. Здесь может возникнуть вопрос, почему же флаг не зеленого цвета, «сторонников, последователей демократического движения за гармонию человека и природы, за сохранение окружающей среды» [БТС 2000: 362]? Из контекста вытекает, что синий цвет флага – это прежде всего цвет воды, моря.
Интересно для анализа словосочетание, использованное как заголовок От синего прошлого к светлому настоящему. Данное выражение необходимо разъяснить исходя из контекста, привлекая фоновые знания о российской действительности. В электронном тексте затронута проблема сомнительных действий федеральных чиновников. При ее обсуждении внимание участников заседания правительства на некоторое время переключилось на «новоиспеченного министра юстиции Владимира Устинова». Журналист, Игорь Петровский, подчеркнул, что бывший генпрокурор пришел на заседание «в элегантном бледно-голубом костюме, как будто хотел выделиться на общем серо-черном суконном однообразии коллег». Далее раскрывается суть иронии: «кадровая рокировка ключевых фигур в Генпрокуратуре и Минюсте явно не прошла для него (Устинова) бесследно. Хотя формально должность главы Минюста соответствует должности генерального прокурора, всем очевидно, что в новом качестве он изрядно растерял политический вес. Не скрасила разочарования и возможность носить любые костюмы» (АН, 06.06.06).
Здесь необходимо уточнить, что форма генпрокурора – темно-синего цвета, а господин Устинов пришел на заседание в бледно-голубом костюме. Слово «голубой» в одном из своих значений – это «ничем не ограниченный, лишенный неприятного, тягостного» [БТС 2000: 216]. Отсюда следует, что часть заголовка, «от синего прошлого», сравнивается с выражением «темное прошлое», а «к светлому настоящему» — со «светлым будущим», основанном на одном из значений голубого цвета. Таким образом здесь произошла трансформация – контаминация устойчивых словосочетаний «темное прошлое» и «светлое будущее» с заменой компонентов.
Ситуация со «светлым настоящим» проясняется, если проследить далее по контексту: «Когда один из губернаторов пожаловался на сомнительные действия федеральных чиновников, премьер-министр (Михаил Фрадков), бросив взгляд на Устинова, пошутил, что глава Минюста наверняка взял факты «на карандаш». По залу прокатился смех. «Что смеетесь?- продолжил премьер. – Это лучше, чем если бы дело взял на контроль Юрий Чайка как бывший министр юстиции». В этот момент бывший генпрокурор Владимир Устинов, которому напомнили, что полномочия у него уже не те, закусил губу» (АН, 06.06.06). Отсюда следует, что от нового министра юстиции ждут активных действий и улучшений.
Словосочетание «пришел на заседание «в элегантном бледно-голубом костюме, как будто хотел выделиться на общем серо-черном суконном однообразии коллег» также отражает преобразования – возникают ОФЕ, образованные по контрасту с заменой и расширением компонентного состава ФЕ.
Новое словосочетание – синий луч — только вошло в русский язык. И журналисты пока предпочитают использовать английский вариант – blue-ray с переводом: «Британские принцы Уильям и Гарри подарили на Рождество своей бабушке – королеве Елизавете II высокотехнологичный проигрыватель дисков. Известно, что королева Британии обожает различные новинки техники. Поэтому подарок от внуков на Рождество – проигрыватель дисков Blu-rey, она восприняла с восхищением.
Blu-rey (синий луч) – технология, используемая для записи и чтения коротковолнового лазера. Придворные королевы часто замечают, как Елизавета II просматривает на дисках скаковые состязания» (АН, 27.12.09).
Здесь необходимы некоторые пояснения: «Blu-rayDisc, BD(англ.blueray— синий луч и disc— диск; написание bluвместо blue— намеренное) — формат оптического носителя, используемый для записи с повышенной плотностью и хранения цифровых данных, включая видео высокой чёткости. Стандарт Blu-ray был совместно разработан консорциумом BDA. Первый прототип нового носителя был представлен в октябре 2000 года. Современный вариант представлен на международной выставке потребительской электроники Consumer Electronics Show (CES), которая прошла в январе 2006 года. Коммерческий запуск формата Blu-ray прошёл весной 2006 года.
Blu-ray (букв. «синий луч») получил своё название от использования для записи и чтения коротковолнового (405 нм) «синего» (технически сине-фиолетового) лазера. Буква «e» была намеренно исключена из слова «blue», чтобы получить возможность зарегистрировать торговую марку, так как выражение «blue ray» является часто используемым и не может быть зарегистрировано как торговая марка.
С момента появления формата в 2006 году и до начала 2008 года у Blu-ray существовал серьёзный конкурент — альтернативный формат HD DVD. В течение двух лет многие крупнейшие киностудии, которые изначально поддерживали HD DVD, постепенно перешли на Blu-ray. Warner Brothers, последняя компания, выпускавшая свою продукцию в обоих форматах, отказалась от использования HD DVD в январе 2008 года. 19 февраля того же года Toshiba, создатель формата, прекратила разработки в области HD DVD. Это событие положило конец так называемой второй «войне форматов» [http://ru.wikipedia.org/wiki/Blu-ray_Disc].
УС blue-ray стало все чаще появляться в речи носителей русского языка, но пока эта дорогостоящая технология доступна только королевским особам. Не удивительно, что издатели газеты АН допустили ошибку в написании слова rey – вместо ray (луч).
Также в русском контексте было замечено употребление УС blue chips: «Сегодня рынок акций России вырос по большинству blue chips, индекс РТС обновил максимум с начала года на позитиве из США, где лучше ожиданий отчитался за I квартал банк JPMorgan и вышла неплохая статистика по рынку труда» (АН, 16.04.09). «Blue Chip (синяя Фишка) – термин, обозначающий наиболее престижные промышленные акции. Американский термин, происходящий от цвета покерной фишки с самым высоким номиналом».
У И.В. Григорьевой мы находим вариант перевода – голубые фишки: «для обозначения надежных акций или ценных бумаг крупнейших промышленных предприятий также выбирается голубой цвет (голубые фишки). Идентичное название носят компании, пользующиеся общенациональной известностью и финансовой надежностью. Название идет из карточной игры покер, в которой голубая Фишка имеет наибольшую стоимость» [Григорьева 2004: 51]. Такое разночтение опять напоминает нам о различии количества основных цветообозначений в русском и английском языках.
Английское УС the blue-chip index является неотъемлемой частью британской действительности: «Dramatic as 2009 was for London's equity markets – a year in which the blue-chip index tumbled to its lowest point for six years before soaring 54pc for the fourth best calendar-year performance in its history – it ended with little more than a whimper (Telegraph.co, 31.12.09) (Драматичным годом для лондонских рынков акций, как и 2009, оказался год, когда индекс синих фишек достиг самой нижней отметки за шесть лет, прежде чем стремительно повыситься до 54%, четвертый самый лучший показатель показатель года – он закончился более, чем плачевно). продолжение
--PAGE_BREAK--
АнглийскоеУСa Blue Moon такжеимеетсвоиособенности: «While revellers see out the first decade of the 21st century, astronomers will enjoy witnessing the 13th moon of the year. Most years have twelve full moons, with one every four weeks — indeed the word 'month' comes from 'Moon.' However, each solar calendar year is around eleven days longer than a lunar year. This means that nearly every three years there is an extra full moon — also known as a 'Blue Moon'» (Telegraph.co, 31.12.09). (Пока празднующие провожают первое десятилетие 21-го столетия, астрономы проводят время, встречая 13 луну в году. Обычно в году 12 полных лун, по одной на каждые четыре недели – на самом деле слово «month» (месяц) произошло от «moon» (луна). Однако, каждый солнечный год на одиннадцать дней дольше, чем лунный год. Это значит, что почти каждые три года появляется дополнительная полная луна – также известная, как «Синяя Луна»).
В Oxford Dictionary of Idioms находим такое словосочетание, как “once in a blue moon”, которое имеет значение «очень редко, практически никогда» [Oxford 2004: 30]. А это указывает на то, что астрономическая «синяя луна» действительно появляется редко – почти каждые три года. ДалеевOxford Dictionary of Idioms даетсяисторическаясправка: «The colour blue was an arbitrary choice in this phrase. To say that the moon is blue is recorded in the 16th century as a way of indicating that something could not be true» (Синийцветпроизволенвэтойфразе. Высказывание, что луна синяя, было записано в 16 столетии и обозначало, что что-то не может быть правдой). Таким образом здесь наблюдается трансформация – фразеологический эллипсис, переосмысление ФЕ.
Еще одно отражение английской действительности находим в следующем тексте: «Valerine Singleton is feeling a bit Blue. Mandrake seems to see more of old Blue Peter teams on the television these days than when they were actually fronting the programme in their heydays. Valerine Singleton was herself surprised when she popped up on The Weakest Link over Christmas. «I was in the kitchen and I could hear a lot of questions being asked about Blue Peter,» she says» (Telegraph.co, 01.01.10) (Кажется, чтовнашидниМэндрэйксмотриттрансляциюстароговыпускателепередачи«Blue Peter» больше, чемкогда-то, вднисвоейюности, когдаонипросиживаливремя, просматриваяэтупрограмму. Валерин Синглтон сама была удивлена, когда неожиданно услышала себя по радио The Weakest Link в день рождества. «Я была на кухне и услышала, что задают много вопросов о «Blue Peter»).
В электронной справке находим, что «Blue Peter» — это многосерийная детская передача телеканала BBC. Название «Blue Peter» было придумано Хантером Блэром; флаг Blue Peter (флаг отплытия [Адамчик 1998: 109]) использовался как морской сигнал, указывая на то, что судно готово отплыть; таким образом, выбрав данное наименование, Хантер Блэр хотел, чтобы название передачи отражало собой тему «морских приключений» [http://en.wikipedia.org/wiki/Blue_peter]. Заголовок «Valerine Singleton is feeling a bit Blue» можно перевести буквально: «Валерин Синглтон чувствует себя немного синей», то есть причастной к тому цвету, который был выбран для передачи «Blue Peter». Переосмыслить значение данной фразы нам помогает статья в словаре Кунина «be in the blues» [Кунин 1984: 93] – хандрить, находиться в унынии, меланхолии. Следовательно, перевод может быть следующим: «Валерин Синглтон пребывает в меланхолии/тоскует».
Таким образом, обозначая одну традицию (вскидывать сине-белый флаг перед отплытием), выражение Blue Peter стало подразумевать под собой другую реалию – детскую передачу о морских приключениях и открытиях. Данное УС претерпело преобразование – развитие значения, переосмысление УС.
Словосочетание is feeling a bit Blue образовалось на основе трансформации УС «be in the blues», произошло расширение и замена компонентного состава, двойная актуализация значения.
Прилагательное фиолетовый практически не исследуется в научных работах, более того не зафиксировано в фразеологических словарях. В толковом словаре оно представлено одним значением: «синий с красноватым оттенком, темно-лиловый» [БТС 2000: 1424].
Однако в языке прессы можно найти немало УС с прилагательным фиолетовый:
фиолетовый цвет выполняет функцию эпитета: «В понедельник «Спартак», обыграв «Локо» в Сокольниках, всерьез взялся за реализацию преимущества своей площадки. Поклонники красно-белых не без основания рассчитывали на триумф любимцев и в очередной встрече. Ведь спартаковцы буквально костьми ложились в двух последних матчах с ярославцами, что в итоге окупилось с лихвой. Правда, многие думали, что хозяева потеряли Мартина Цибака, которому клюшкой разбил бровь Збынек Иргл. Однако форварда «заштопали» – и он, несмотря на швы и фиолетовый фингал, вновь вышел на лед» (Газета.ru, 23.03.10).
новое явление – дети индиго имеют ауру фиолетового цвета: «На планете продолжают рождаться необыкновенные дети! Во Франции их называют «тефлоновыми». На Британских островах — «детьми тысячелетия». В России они — «дети света». И еще их называют «индиго». О НЕОБЫКНОВЕННЫХ детях, обладающих магнитным притяжением, в нашей стране заговорили еще четверть века назад. Со временем их стали называть «индиго». Почему их так окрестили? «Именно такой цвет имеет аура «нового» человека — она фиолетового цвета», — рассказала «Аргументам неделi» психолог Ирина Грязнова. — Иммунитет детей индиго в 25 раз выше, чем у простых детей. И это уже доказано. Есть интересные цифры такого рода: сегодня среди 50-летних индиго — 1%, среди 30-летних — 10, а среди 12-летних — 25%. Но высокая одаренность, гениальность — это всегда отклонение и в строении мозга, и в психическом развитии. Так считают авторитетные ученые. По мнению выдающегося российского генетика Владимира Эфроимсона, такой дар выпадает примерно одному из тысячи, развивается в нужной мере у одного из миллиона, а действительно гением становится один из десяти миллионов. Но нынче порядок цифр существенно изменился: начиная с 2000 г. в России появилось огромное количество детей с необыкновенным уровнем интеллекта» (АН, 26.04.07).
Наблюдаются преобразования, связанные с прилагательным фиолетовый.
Об одной особенности российской или скорее советской действительности поведал А. Лиманов в следующем контексте: «Кто говорит, что она не птица? Кто смеет утверждать, что ее некому и незачем учить? Все ложь. Курица – самый совершенный из объектов мироздания, данных нам в ощущениях. О ты, советская кура! Кто в детстве ел манную кашу, сидя на томике Брэма или Шекспира, а не Джо Вейдера или Стенли Фишера, наверняка помнит эту сине-фиолетовую чемпионку в забегах на длинные дистанции. Как сказала моя жена, с трудом выдирая зубы из жилистой ножки, «с такой курицей приятно коротать одинокий зимний вечерок» (Газета.ru, 12.03.02). Советскому человеку понятно, что курица сине-фиолетовая благодаря своему синеватому оттенку, который тушка птицы имела в советские времена при продаже. Говоря о курице такого оттенка подразумевали, что она хилая, слабая, в ней мало мяса. По этому поводу даже существовал анекдот: «”Почем у вас синенькие?” – “Женщина, это цыплята!”» Синенькие в данном случае – это баклажаны, еще одна русская реалия, которые имеют оттенок темно-фиолетового цвета. Кроме того, словосочетание «сине-фиолетовая чемпионка в забегах на длинные дистанции», возможно, указывает на то, что курица была дефицитным товаром, за ним бегали, простаивая в длинных очередях.
В контексте настоящего времени в сочетании со словом «чемпионка» значение сине-фиолетовый приобретает положительную окраску с оттенком «гордость». Как известно, российская курица в 80-90-х годах 20 века в России конкурировала с так называемыми «ножками Буша». Выяснилось, что в американских окорочках очень много химических веществ, вредящих здоровью человека. Про советские тушки птицы журналист Лиманов говорит: «Я люблю ими питаться. Они пахнут на полдома, они съедаются за минуту или час, но самое главное – они настоящие» (Газета.ru, 12.03.02).
Таким образом, сине-фиолетовая чемпионка – это индивидуально-авторское словосочетание (окказионализм), возникшее на основе образов и традиций, существовавших в советский период, с изменением коннотативного содержания.
Синонимом словосочетания «мне все равно» служит УС «мне фиолетово»: «– Ваше отношение к тому, что за Данни «Зенит» уплатил сумму в €30 млн? – Мне фиолетово, сколько «Зенит» заплатил за Данни» (Газета.ru, 30.08.09) К сожалению, употребления УС в данном значении с прилагательным цвета не обнаружено, но следует предположить, что оно эволюционирует в словосочетание «фиолетовое настроение».
Интересным с этой точки зрения является УС «печать фиолетовой серости»: «Документы – горе России. И, кстати, не потому, что несметное количество справок, свидетельств, квитанций, реестров, экспликаций, доверенностей, уведомлений, актов, протоколов и приказов превращают эту страну в рабу бессмысленных бумаг. И даже не потому, что культ документа ставит на всю жизнь человека печать фиолетовой серости: сильная бюрократия, мол, делает из населения холуев и вечных просителей, ну да и сама при этом вырождается, становится суконным рылом. Не может служить это причиной печали: в суконное рыло, во всяком случае, интересно иной раз и ткнуть, ища в этом обобщений, а с послушным населением и вовсе весело заняться частностями, ибо хороший проситель всегда сентиментален, щедр на слезу, но и хитер, подлец, изобретателен. Так что пусть не врут вам про ужасы канцелярского развития нации, не от него тошно» (Газета.ru, 10.10.03).
Данное словосочетание образовалось путем совмещения выражений «фиолетовая печать», которое обозначает буквально фиолетовый цвет чернил, а также является признаком бюрократии, и «серость», которая обозначает «ничем не примечательный; бесцветный, безликий» [БТС 2000: 1179]. Таким образом, печать фиолетовой серости – это признак культа документа, как следует из контекста, признак бюрократии, которая приводит к унынию («документы – горе России») и безликости («серости»). Преобразование в данном случае выражается в образовании индивидуально-авторского словосочетания (окказионализма), возникшего на основе образов и традиций российского общества.
При анализе УС было замечено употребление американского заимствования: «Поскольку инновации на самом деле не есть полный синоним «внедрения в производство новых революционных изобретений» (один из известнейших специалистов по венчурным вложениям в России прямо заявлял, что нипочем не вложит ни копейки в продукт, не имеющий аналогов на рынке, – просто потому, что неспособен предсказать, как рынок воспримет такую «фиолетовую корову», а деньги терять ему неинтересно), а на самом деле слово для описания кирпичиков технической составляющей увеличения конкурентоспособности компании, то объяснение такого эффекта просто: производственная компания, с которой сняли значительную часть налогового бремени, имеет больше ресурсов, чтобы заниматься конкурентоспособностью своих товаров и услуг» (Газета.ru, 20.02.06).
Электронная справка поясняет: «выражение, возможно, заимствовано из известной книги Сета Година «Фиолетовая Корова». В своем очередном бестселлере Сет Годин пишет о необычайных, выдающихся продуктах и услугах — «фиолетовых коровах», как он их называет. И, конечно же, сама его книга — это тоже фиолетовая корова. (Как обычно, Сет Годин собственным примером доказывает действенность тех принципов, которые проповедует). Смысл названия ясен: если вокруг вас пасется множество откормленных, ухоженных буренок, вы не обращаете на них особого внимания. Но если в стаде неожиданно появилась корова фиолетовой окраски… На какое-то время она непременно завладеет вашим вниманием. Точно так же и современного покупателя уже невозможно «зацепить» просто качественным продуктом — для этого нужно нечто из ряда вон выходящее. Кстати, самой Фиолетовой корове в действительности уже больше ста лет. Сет Годин позаимствовал этот образ из шуточного стихотворения американского писателя-юмориста Джелетта Берджесса. Написав стишок о Фиолетовой корове, Берджесс, работавший в то время инженером, моментально прославился». продолжение
--PAGE_BREAK--
Таким образом, фиолетовая корова – это необычайный, выдающийся продукт, который позволяет изготовителю выделить его из массы конкурентоспособных продуктов с целью завладения вниманием покупателя.
Возможно, данное выражение образовалось на базе английского выражения «the purple prose», которое также употребляется в текстах СМИ: «The purple prose of tourist guidebooks has already had difficulty keeping up with Dubai's transformation from an oriental souk, with picturesque dish-dasha-clad locals bobbing on the creek in wooden dhows to the world capital of bling» (Telegraph.co, 01.01.10) (Витиеватая проза туристических путеводителей уже сталкивалась с трудностями, реагируя на изменения традиций на восточном базаре в Дубаи, с его живописным колоритом и местными жителями в экзотической одежде, чьи деревянные корабли причаливают в бухты огромной столицы мира).
УС the purple prose было переведено нами как «витиеватая проза». ЭлектроннаясправкапомогаетопределитьзначениеданногоУС: «Purple prose is a term of literary criticism used to describe passages, or sometimes entire literary works, written in prose so overly extravagant, ornate, or flowery as to break the flow and draw attention to itself. Purple prose is sensually evocative beyond the requirements of its context. It also refers to writing that employs certain rhetorical effects such as exaggerated sentiment or pathos in an attempt to manipulate a reader's response» [http://en.wikipedia.org/wiki/Purple_prose] (Витиеватаяпроза– этотерминлитературнойкритики, использующийсядляописанияотрывковилииногдацелыхлитературныхпроизведений, написанныхэкстравагантнымивитиеватымязыком, цветистымстилем, стойцелью, чтобыпрерватьходповествованияипривлечьксебевнимание. Термин также относится к сочинению, в котором используются простые риторические приемы, такие как гиперболизированное чувство или пафос, с тем, чтобы воздействовать на чувства читателя). В Oxford Dictionary of Idioms выражение «a purple patch» — an ornate or elaborate passage in a literary composition [Oxford 2004: 231] переводится как «яркое место» и имеет значение «витиеватый или искусный отрывок в литературном произведении».
Таким образом, the purple prose (витиеватая проза) и фиолетовая корова служат для привлечения внимания, но имеют при этом разные цели.
Устойчивые словосочетания с прилагательным серый практически не зафиксированы в фразеологических словарях, имеются лишь употребления в качестве антонимов, например, «белая и серая кость» — трансформация ФЕ по контрасту «Цирк разделился на «наших» и «не наших», белую и серую кость (Литературная газета, 1987, 18 марта) [Мелерович 1997: 334].
В толковом словаре Кузнецова прилагательное серый имеет пять значений [БТС 2000: 1180]:
1) цвета пепла, дыма, асфальта, мыши; средний между черным и белым;
2) разг. Бледный, с оттенком такого цвета (о коже лица, о человеке с таким лицом);
3) пасмурный, тусклый;
4) ничем не примечательный; бесцветный, безликий;
5) разг. Необразованный, малокультурный.
В языке газеты серый употребляется обычно в четвертом значении: «Но и движение «широкой народной массы» тоже определяется яркими индивидуальностями. Личности делают историю яркой и интересной. Если попробовать восстановить ее как серый поток целесообразности социально-экономических изменений, то получится тоска зеленая. И если этому детей учат в школе, то понятно, почему они не любят историю» (АН, 24.04.08) В данном контексте происходит возникновение ОФЕ, образованных по структурно-семантическим моделям синонимичных ФЕ.
К четвертому значению также восходят и УС «цвет шпиона серый», «цвет конспиратора – серый»: «Да, в нормальной стране, в нормальные времена в разведке ценятся неброские профессионалы, помнящие, что цвет конспиратора – серый» (АН, 08.01.10), «Умер наш коллега, постоянный ведущий рубрики «Мир шпионажа» Станислав Валерьевич Лекарев. Прежде всего это был умный и невероятно обаятельный человек. По сути – живое опровержение расхожего представления, что «цвет шпиона серый», что в крови у разведчика – сидеть незаметно, тихо...» (АН, 11.05.10).
О непримечательности и безликости говорят такие слова в контексте, как «неброские профессионалы», «сидеть незаметно, тихо».
Развитие нового значения на основе упомянутого — «ничем не примечательный; бесцветный, безликий» — произошло в УС «серая зарплата», «серый импорт», «серые» схемы:
«В сфере крупного бизнеса с отменой ЕСН никаких существенных перемен не произойдет. Страхи по поводу увеличения количества «серых» зарплат или появления новых схем ухода от налогов необоснованы, так как за крупным бизнесом сегодня внимательно следят; Выгодно работать не оформляясь получателям социальных пенсий. Они полагаются по старости при стаже менее 5 лет, по инвалидности при стаже менее 5 лет, при потере кормильца и по инвалидности с детства. При оформлении на работу эти категории лишаются социальной пенсии вообще. Таких «нелегалов» не останавливает даже то, что, идя работать без трудовой книжки, они обрекают себя на полную социальную незащищенность» (АН, 14.01.10)
«Таким образом, государство, на словах поощряя пенсионеров работать официально, на практике невольно делает «серые» схемы трудоустройства более выгодными для значительного числа пенсионеров» (АН, 29.01.09)
Во-вторых, если таможенники начнут взимать плату с настоящей цены товара, тогда вернется «серый» импорт. «У нас громадные дыры на южных границах, а в Казахстане нет своего обувного производства, поэтому пошлины там нулевые. Вот через эту страну к нам и пойдут огромные потоки нелегального импорта», — откровенничает источник «АН» в Ассоциации предприятий легкой промышленности» (АН, 08.10.09).
«Серая зарплата» («зарплата в конверте») – это часть зарплаты, которую предприятие выплачивает сотрудникам неофициально. Как правило, выплачивается черным налом в конверте». В связи с возникшим явлением отчасти легальных зарплат, импорта возникает новое значение – «плохо видный, скрытный, утаенный».
УС «серая» схема вступает в антонимические отношения с «белой» (официальной) работой, в контексте приобретая положительный оттенок для пенсионеров: «если одинокий пенсионер устроится на «белую» работу, у него есть все шансы даже при мизерной зарплате вылететь из категории неимущих и лишиться субсидии на оплату услуг ЖКХ. Выгодно работать не оформляясь получателям социальных пенсий. Они полагаются по старости при стаже менее 5 лет, по инвалидности при стаже менее 5 лет, при потере кормильца и по инвалидности с детства. При оформлении на работу эти категории лишаются социальной пенсии вообще. Таких «нелегалов» не останавливает даже то, что, идя работать без трудовой книжки, они обрекают себя на полную социальную незащищенность. Таким образом, государство, на словах поощряя пенсионеров работать официально, на практике невольно делает «серые» схемы трудоустройства более выгодными для значительного числа пенсионеров».
Заголовок данной статьи – «Один – «серый», другой – «белый»…» — создан на основе сокращения компонентного состава (эллипсиса). Произошло сокращение строчки из детской песни «Один – серый, другой – белый. Два веселых гуся». Под «серым» и «белым» в электронной статье подразумеваются пенсионеры, соответственно работающие неофициально и официально.
Григорьева О.Н. пишет: «В русском языке серый ассоциируется с заурядностью и будничностью. Мы говорим серые будни про скучные, ничем не примечательные дни. Или можем сказать «Такая серость!» при эмоциональной оценке ограниченных людей. В Англии же, например, серый это цвет благородства, элегантности, и прилагательное gray имеет совершенно другие коннотации» [Григорьева 2004: 41]. Осмелимся не согласится с Ольгой Николаевной, так как проведенный анализ английских УС с прилагательным серый показал обратное. Кроме того, лингвист употребила американский вариант слова «серый» — gray. Английский же вариант – grey.
Словосочетание a mass of grey suits восходит к значению «ничемнепримечательныq, безликий»: «Chinese Communist Party officials are rushing to have cosmetic surgery as they face ever-growing media attention. No longer content to meld into a mass of grey suits, China's politicians increasing want to stand out from the crowd like their Western counterparts» (Telegraph.co, 01.01.10) (Представителикитайскойкоммунистическойпартииспешатвоспользоватьсяуслугамикосметическойхирургиистехпор, какихвнешностьсталаобъектомпристальноговниманияСМИ. Не желая больше растворяться в массе серых костюмов, все большее число китайских политиков стремятся выделиться из толпы, как и их западные коллеги).
В Oxford Dictionary of Idioms выражение «men in (grey) suits» — powerful men within an organization who exercise their influence or authority anonymously. переводится, как «влиятельные люди, чьи власть и авторитет проявляются скрыто в пределах какой-либо организации». Таким образом, журналист, сам того не желая, написал, что представители китайской коммунистической партии стремятся проводить чистую политику. Произошло преобразование – двойная актуализация значения.
Употребление словосочетания grey Britons основано на наименовании по цвету волос: «The forecasts raise serious questions about how the healthcare and pension costs of a growing generation of “grey Britons” will be met» (Telegraph.co, 01.01.10) (Высказанные прогнозы поднимают ряд серьезных вопросов о том, как отреагирует общество на медицинские и пенсионные расходы все увеличивающегося поколения пожилых Британцев). продолжение
--PAGE_BREAK--
Словосочетание grey literature переводится как – «серая литература, внеиздательская литература; малоизвестная или малоспрашиваемая литература» [http://radugaslov.ru/multitran.htm]: «He said the media and other sections of society had misunderstood the role of such information, labelling it grey literature, "as if it was some form of grey muddied water flowing down the drains"» (Telegraph.co, 14.05.10) (Он сказал, что средства массовой информации и другие слои общества неправильно восприняли такую информацию, называя ее серой литературой, «как будто нечто серо-грязное, вытекающее в сточную трубу). Данное значение так же восходит к значению «ничем не примечательный», но имеет ярко выраженную отрицательную коннотацию.
Выражение grey cells является синонимом для УС grey matter (серое вещество мозга, ум [Адамчик 1998: 431]): «While others flex muscles, Leinster seem to be flexing their grey cells» (Telegraph.co, 22.01.10) (Пока другие сгибают мускулы, Лейнстеры кажется собираются потренировать свои серые клеточки). Данное УС – grey cells – образовано на основе замены компонента УС red cells (красные клетки крови).
Словарь устойчивых словосочетаний с цветовым прилагательным неисчерпаем. Каждый день журналисты экспериментируют, играют с формой и значением таких словосочетаний, сознательно отступая от общелитературной нормы и привычки, создавая фразеологические неологизмы. Как подчеркивают В.А. Суровцев и В.Н. Сыров, «основанная на столкновении узуального и окказионального, привычного и необычного, метафора «расшатывает» общепринятый контекст, обогащая его системой дополнительных ассоциаций. Живая метафора способна пробудить воображение читателя, активизировать его мыслительную деятельность» [Суровцев 2001].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
На материале электронных периодических изданий (Аргументы Неделi, Газета.ru и Telegraph.co.uk), данных толковых и фразеологических словарей русского и английского языков было проведено исследование, которое позволило описать лингвокультурологическую специфику цветообозначений в устойчивых словосочетаниях, особенности их отражения и функционирования в русском и английском языках.
Сопоставление устойчивых словосочетаний с цветовым прилагательным на основе словарных статей выявило, что в толковых словарях русского и английского языков значение прилагательных определяется по-разному: в русском видно стремление к обобщению, в английском – к конкретизации, детализации их семантики и употребления (это показано на примере прилагательных белый – white).
Более того в толковых и фразеологических словарях в основном зафиксированы несвободные словосочетания, так как для раскрытия значения таковых требуется прессупозиция и фоновая лексика.
Анализ прямых и переносных значений цветовых прилагательных показал, что:
прямая номинация обусловлена ассоциациями с окружающими человека реалиями, а не субъективным восприятием мира, например: белые стены, белая бумага, white flour.
в основе вторичной номинации лежит ассоциативный характер человеческого мышления; ассоциации могут устанавливаться по сходству или по смежности, а также соотносятся с фоновым знанием носителей языка о данной реалии: белые кровяные тельца, белая голова, white matter.
неконтрастная семантика основывается преимущественно на самом цвете по окраске, и такие словосочетания могут обозначать явления единственные в своем роде, а также не имеющие эквивалентов в других языках, например: белый снег, белая береза, White Ensign; контрастная же подразумевает наличие антонимов по денотату и оппозицию по сигнификату; некоторые словосочетания имеют оппозиции с другими цветами, например: белый лебедь – черный лебедь, белое духовенство – черное духовенство, белое вещество мозга – серое вещество мозга, white blood cells – red blood cells.
в свободном словосочетании полностью сохраняются самостоятельные лексические значения входящих в него знаменательных слов, например, белая бумага, white flour; в несвободных словосочетаниях лексическая самостоятельность одного из компонентов ослаблена или утрачена, и такое словосочетание в целом по характеру своего значения приближается к отдельному слову, а порой с целью разъяснения требует обращения к словарной статье, например: белый гриб, white coal.
Также нами было проведено сравнение устойчивых словосочетаний с цветовым прилагательным на материале электронных периодических изданий Аргументы Неделi, Газета.ru и Telegraph.co.uk. Исследование показало, что английская и русская лингвокультуры имеют как сходства, так и расхождения, выражающиеся прежде всего в существовании реалий, присущих только той или иной традиции, например: Blue Peter, сине-фиолетовая чемпионка, для определения и понимания которых необходимо обращаться к справочникам и словарям лингвострановедческого характера. Также возникают разночтения при переводе цветового прилагательного, в частности blue, например: blue chip – синяя или голубая фишка.
Сходства возникают прежде всего благодаря трансформациям и преобразованиям, например, «синее прошлое» в значении «темное прошлое» и «is feeling a bit blue» в значении «пребывать в меланхолии». Устойчивые словосочетания приобретают в данном смысле отрицательную коннотацию. Понять смысл таких новообразований помогает контекст.
Язык, заимствуя чужое слово или словосочетание, так или иначе перестраивает, переделывает его, подчиняет его в той или иной мере своим внутренним закономерностям, включает его в сеть своих внутренних системных отношений. Было также установлено, что в русский язык из английского вошли устойчивые словосочетания синий луч (blu-ray), синяя или голубая фишка (blue chip), фиолетовая корова, пополняя словарный запас носителей русского языка.
Более активные процессы происходят в области трансформации устойчивых словосочетаний на семантическом, грамматическом и стилистическом уровнях, обогащая тезаурус обоих языков:
I. Семантические трансформации:
1. Приобретение устойчивым словосочетанием дополнительного семантического оттенка: обычное голубое топливо.
2. Переосмысление устойчивого словосочетания: a Blue Moon, Blue Peter.
3. Двойнаяактуализация(двойнойсемантическийплан): is feeling a bit Blue, a mass of grey suits.
II. Структурно-семантические трансформации:
1. Расширение компонентного состава устойчивого словосочетания: вбил клин между французскими «зелеными» и «голубыми» и др.
2. Замена компонента устойчивого словосочетания словом: от синего прошлого к светлому настоящему, is feeling a bit Blue и др.
3. Сокращение компонентного состава (эллипсис устойчивого словосочетания): «Один – «серый», другой – «белый»…».
4. Образование ОФЕ по структурно-семантическим моделям синонимичных устойчивых словосочетаний: если попробовать восстановить ее как серый поток целесообразности социально-экономических изменений, то получится тоска зеленая.
5. Образование ОФЕ в результате структурно-семантической аналогии по контрасту: пришел на заседание в элегантном бледно-голубом костюме, как будто хотел выделиться на общем серо-черном суконном однообразии коллег.
6. Контаминация устойчивых словосочетаний: вбил клин между французскими «зелеными» и «голубыми».
7. Возникновение ОФЕ на основе советских образов и традиций: сине-фиолетовая чемпионка..
8. Возникновение ОФЕ на основе современных образов и традиций: печать фиолетовой серости.
Выявленные ОФЕ последних двух типов не отмечены в словаре А.М. Мелеровича и В.М. Мокиенко «Фразеологизмы в русской речи» (2005).
Сравнение семантики и структуры устойчивых словосочетаний с цветовым прилагательным в материалах словарей и в электронных периодических изданиях показало, что в словарях отражена кодифицированная норма языка, то есть та, которая уже успела устояться в литературном языке. Но информации, заключенной в существующих современных фразеологических и толковых словарях, оказывается недостаточно, чтобы определить и понять новые устойчивые словосочетания, возникающие в языке электронных СМИ. Поэтому необходимо проводить дальнейшие исследования в области преобразования устойчивых словосочетаний с целью своевременного выявления устоявшегося значения.
Данная работа помогла увидеть, что, как бы ни различались языковые единицы в исследуемых языках, несомненно одно – устойчивые словосочетания с цветовым прилагательным активно реализуются в повседневной жизни, функционируя в речи носителя языка, создавая прочную теоретическую и методологическую базу для научной дисциплины лингвистики цвета.
Литература
Антипов А., Донских О.А., Марковина И.Ю., Сорокин И.А. Текст как явление культуры. – Новосибирск, 1989.
Архангельский В.Л. Устойчивые фразы в современном русском языке. – Ростов-на-Дону, 1964.
Бабкин А.М. Русская фразеология: ее развитие и источники. М., 1970. продолжение
--PAGE_BREAK--
Байрамова Л. Социально-языковая номинация с цветолексемами // Слово. Текст. Время. Новые средства языковой номинации в новой Европе: Мат-лы VII междунар. науч. конф. – Щецин, 2004.
Бахилина Н.Б. История цветообозначений в русском языке. – М., 1975.
Быкова Л., Сукаленко Н. Специфика национально-культурных символов // Annales Universitatis Mariae Curie-Sklodowska Lublin-Polonia Vol XIV/XV/ Sectio FF Philologiae 1996/1997.
Борисова Д.Н. К проблеме выбора термина для названия форм цветообозначения в языке // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. Вып.23. — № 21 (122), 2008.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. – М., 1996.
Вендина Т.И. Введение в языкознание. – М., 2001.
Вендина Т.И. Русская языковая картина сквозь призму словообразования. – М., 1998.
Виноградов В.В. Избранные труды: Лексикология и лексикография. – М., 1977.
Виноградов В. В. Об основных типах фразеологических единиц в русском языке // А. А. Шахматов, 1864 – 1920: Сб. ст. и мат-лов. – М.; Л. – 1947. С. 339 – 364.
Виноградов В. В. Основные понятия русской фразеологии как лингвистической дисциплины // Труды юбилейной научной сессии Ленинградского государственного университета, Секция филологических наук. – Л., 1946. – С. 45 – 69.
Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки. – 2001. — № 1. — С. 64 – 72.
Вычужанина А.Ю. Роль цветообозначений в передаче эмоциональных концептов поэтического когнитивного пространства (на материале произведений С.А. Есенина и Д.Г. Лоуренса): Автореф. дис. … канд. филол. наук. – Тюмень, 2009.
Галлямова, Н.Ш. Национально-культурная специфика речевого поведения (лингвометодический аспект) // Человек. Язык. Культура: тезисы докл. науч.-теорет. семинара. – Уфа, 1996. – С. 36 – 37.
Голубь Л.А. Скозные мотивы языковой картины мира (на примере лексико-семантического поля «цвет» в английском и русском языках): Автореф. дис. … канд. филол. наук. – М., 2006.
Григорьева И.В. Исследование цветообозначений в современной лингвистике. – 2006. — www.rusnauka.com/ESPR_2006/Philologia/ 9_grigor_eva. rtf.htm
Григорьева О.Н. Цвет и запах власти. Лексика чувственного восприятия в публицистическом и художественном текстах. – М., 2004.
Добросклонская Т.Г. Медиалингвистика: системный подход к изучению языка СМИ. – М., 2008.
Жаркынбекова Ш.К. Моделирование концепта как метод выявления этнокультурной специфики // Мат-лы IX Конгр. МАПРЯЛ. – Братислава, 1999.
Жуков В.П. Русская фразеология. – М., 2006.
Жуков В.П. Семантика фразеологических оборотов. – М., 1978.
Залялеева А.Р. Трансформированные фразеологические единицы в заголовках информационных статей // И.А.Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания: III Междунар. Бодуэновские чтения. – Казань, 2006. – Т. 2.
Зеленов А.Н. Фразеологизм в роли газетного заголовка: Автореф. дисс. канд. филол. наук. – Великий Новгород, 2009.
Измайлов Ч.А. Психофизиология цветового зрения. – М., 1989.
Исаева. Семантические традиции цвета в культуре // София: Рукописный журнал Общества ревнителей русской философии. – Екатеринбург. – 2005. — № 8.
Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. — Волгоград, 2002.
Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. – М., 1987.
Качалкин А.Н. Роль СМИ в межнациональном общении. Менталитет и речевой этикет нации // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования. М., 2003. — evartist.narod.ru/text12/13.htm
Ким О. М. Язык в действии и семантика // Исследования по семантике: системно-фукциональное описание: Межвуз. науч. сб. – Уфа, 1990.
Кожина М.Н. Стилистика русского языка. – М., 2008.
Корнилов О.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. – М., 2003.
Кравков С.В. Цветовое зрение. – М., 1951.
Кульпина В.Г. Теоретические аспекты лингвистики цвета как научного направления сопоставительного языкознания: Автореф. дисс. … д-ра филол. наук. – М., 2002.
Лакофф Дж. Когнитивная семантика // Язык и интеллект. – М., 1996.
Лапаева Т.А. Устойчивые сочетания в системе языковых единиц // Вестник Новгородского государственного университета. – 2007. — № 44. – С. 75 – 77.
Леонтович О.А. Русские и американцы. Парадоксы межкультурного общения. – Волгоград, 2002.
Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение. М., 1995.
Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. – СПб., 2002.
Малински Т. Возникновение новых фразеологических единиц // Русистика. – Берлин, 1992. — № 2.
Мамардашвили М. Сознание и цивилизация. Тесты и беседы. – М., 2004.
Маслова В.А. Лингвокультурология. – М., 2001.
Медведева С. Когда и зачем отмечают Международный день белой трости?, 2008/ shkolazhizni.ru/archive/0/n-19733/
Мелерович А.М. Проблема семантического анализа фразеологических единиц современного русского языка: Учеб. пособие по спецкурсу. – Ярославль, 1979.
Миронеско-Белова Е.М. Прецедентный текст в газетно-журнальном заголовке (на материале русскоязычной прессы последнего десятилетия) // Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы: Мат-лы Междунар. науч. конф., посвящ. 200-летию Казанского университета / Под общ. ред. К.Р. Галиуллина. – Казань, 2004.
Миронова Л.Н. Семантика цвета в эволюции психики человека // Проблема цвета в психологии. – М., 1993.
Мокиенко В.М. Образы русской речи. Историко-этимологические и этнолингвистические очерки фразеологии. – Л., 1986.
Мокиенко В. М. Славянская фразеология. – М., 1989.
Мостепаненко Е.М. Свет в природе как источник художественного творчества // Художественное творчество. М., 1986.
Овчинников В. Корни дуба. Впечатления и размышления об Англии и англичанах. – Лондон, 1974.
Ожегов С.И. О структуре фразеологии // Лексикографический сборник. Вып. 2 (АН СССР, Ин-т языкознания). – М., 1957.
Плешанов Е. «Я+ПРИРОДА» (Справочное пособие по выживанию и безопасности человека в природе). – Воронеж, 1997. /http://voronezhstr. narod.ru/SERVschool/ServSchool.htm
Рок И. Введение в зрительное восприятие. М., 1980. www.big-library.info/?act=read&book=11541&page=3
Русская грамматика. М., 1980. Т.2. (РГ).
Семенов Ю.Г. Белый гриб. – Мытищи. — 2010. mycoweb.narod.ru/ fungi/Boletus_edulis.html
Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии, М., 1993.
Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов: Дисс. … канд. филол. наук. — Волгоград, 1999.
Смирнов Ф.О. Национально-культурные особенности электронной коммуникации на английском и русском языках: Дисс. … канд. филол. наук. Ярославль, 2004.
Сорохан Г.М. КОЛОРАТИВ ЧОРНИЙ У ФРАЗЕОЛОГІЇ ЯК ВИЯВ МЕНТАЛЬНОСТІ НАЦІЇ. – Чернівецький національний університет імені Юрія Федьковича, Україна. — 2010. — www.rusnauka.com/ Page_ru.htm
Суровцев В.А., Сыров В.Н. Языковая игра и роль метафоры в научном познании. – 2001. — www.philosophy.nsc.ru/journals/philscience/ 5_99/ 02_SUROV.htm
Тарасова, И.А. Когнитивные методы в лингвокультурологии / И.А. Тарасова // Современные парадигмы лингвистики. – Волгоград, 2005. – С. 165 – 167.
Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и культурный аспекты. – М., 1996.
Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. – М., 2000.
Ткаченко Н.Г. К вопросу о русской фразеологии (лингвистический и методический аспекты) // Язык, сознание, коммуникация: Сб. науч. ст., посвящ. памяти Г.И. Рожковой. – М., 1998. – Вып.6.
Фрумкина Р.М. Цвет, смысл, сходство (аспекты психолингвистического анализа. – М., 1984.
Хьюбел Д. Глаз, мозг, зрение. – М., 1990.
Челябинская фразеологическая школа: науч.-ист. очерк. – Челябинск: ЧГПУ, 2002.
Шанский Н.М. Основные свойства и приемы стилистического использования фразеологических оборотов в русском языке // Русский язык в школе. -1957. — № 3. — С. 18 – 22.
Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка. — М., 1963.
Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка. — СПб., 1996.
Швейцер А.Д., Перевод как акт межкультурной коммуникации // Актуальные проблемы межкультурной коммуникации: Сб. науч. тр., — М., 1999, вып. 444.
Юдина Н.В. О фразеологизации сочетаний «прилагательное + существительное» в русском языке» // Вестник Новгородского государственного университета. – 2006. — № 36. – С. 68 – 70.
Яковлева. Функционирование колоративной лексики в романе В.Набокова «Король, Дама, Валет» — 2009. — 3 стр. — yspu.org/images/ c/c0/Яковлева_статья.doc
Яньшин П.В. Эмоциональный цвет. – Самара, 1995. продолжение
--PAGE_BREAK--
Berlin, B., Kay, P. 1969 – Basic color terms, their universality and evolution. Berkeley; Los Angeles: U. of California Press, 1969.
Словари
Адамчик Н.В. Большой англо-русский словарь. Минск, 1998.
Бирих А.К. Словарь русской фразеологии. Историко-этимологический справочник. – СПб., 1999.
Большой толковый словарь русского языка» / под ред. С.А. Кузнецова. – СПб., 2000. (БТС).
Культурология. XX век: Энциклопедия: в 2 т. / Гл. ред. и сост. С.Я.Левит. – СПб.: Университетская книга, 1998 (электронная версия) — psylib.org.ua/books/levit01/
Кунин А.В. Англо-русский фразеологический словарь. М., 1984.
Леонтович О.А., Шейгал Е.И. Жизнь и культура США: Лингвострановедческий словарь. – Волгоград, 1998.
Мелерович А. М., Мокиенко В. М. Фразеологизмы в русской речи: Словарь. – М., 1997, 2005.
Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. М.Н. Кожиной. – М., 2003.
Словарь современного русского литературного языка. – М.; Л., 1962, Т.1.; 1956., Т. V. (ССРЛЯ).
Фразеологический словарь русского языка / под ред. А.И. Молоткова. – М., 1978, 1986.
Kollins. English dictionary. 2000.
Siefring J. The Oxford Dictionary of Idioms. – London, 2004.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Толкования устойчивых словосочетаний с прилагательными «голубой, синий – blue», «фиолетовый – purple», «серый – grey»
Голубое топливо – природный газ.
Голубой экран – экран телевизора, телевизор.
Голубые лагуны – прилагательное «голубые» используется в качестве
эпитета; ассоциируется с цветом чистой воды.
«Зеленые» и «голубые» — прилагательные обозначают движение зеленых и движение гомосексуалистов.
Синий луч (blu-ray) – синий луч; технология, используемая для записи
и чтения коротковолнового лазера.
«Синий Крест» — дореволюционный знак, посвященный пожарным, пострадавшим во время исполнения долга; утвержден Николаем II.
«Синий флаг» — международная экологическая награда.
Синее прошлое – устойчивое словосочетание образовано на основе цветовой ассоциации, ссылаясь на синий цвет одежды работника Генеральной Прокуратуры РФ.
Blue-chips – синие или голубые фишки. Термин, обозначающий наиболее престижные промышленные акции. Американский термин, происходящий от цвета покерной фишки с самым высоким номиналом»
A blue Moon – тринадцатая полная луна в году, появляющаяся раз в три года.
Blue Peter – флаг отплытия; детская передача о морских приключениях и открытиях телеканала BBC.
Is feeling a bit Blue – чувствовать себя синим; пребывать в меланхолии, тоске. Образование данного устойчивого словосочетания основано на цветовой ассоциации, ссылаясь на бело-синий флаг отплытия и название детской телепередачи «Blue Peter», а также на выражении «be in the blues» – хандрить, находиться в унынии, меланхолии.
Фиолетовый фингал — прилагательное «фиолетовый» используется в
качестве эпитета; ассоциируется с цветом синяка.
Аура фиолетового цвета – аура фиолетового цвета, наблюдающаяся у детей-индиго, обладающих необыкновенным уровнем интеллекта.
Сине-фиолетовая чемпионка – тушка курицы советского периода.
Мне фиолетово – мне все равно.
Печать фиолетовой серости – признак бюрократии, связанной с
бумажной волокитой.
«Фиолетовая корова» — выражение, возможно, заимствовано из известной книги Сета Година «Фиолетовая Корова». В своем очередном бестселлере Сет Годин пишет о необычайных, выдающихся продуктах и услугах — «фиолетовых коровах», как он их называет. И, конечно же, сама его книга — это тоже фиолетовая корова. (Как обычно, Сет Годин собственным примером доказывает действенность тех принципов, которые проповедует). Смысл названия ясен: если вокруг вас пасется множество откормленных, ухоженных буренок, вы не обращаете на них особого внимания. Но если в стаде неожиданно появилась корова фиолетовой окраски… На какое-то время она непременно завладеет вашим вниманием. Точно так же и современного покупателя уже невозможно «зацепить» просто качественным продуктом — для этого нужно нечто из ряда вон выходящее. Кстати, самой Фиолетовой корове в действительности уже больше ста лет. Сет Годин позаимствовал этот образ из шуточного стихотворения американского писателя-юмориста Джелетта Берджесса. Написав стишок о Фиолетовой корове, Берджесс, работавший в то время инженером, моментально прославился.
The purple prose – витиеватая проза, витиеватый стиль, яркое место в литературном произведении.
Серый импорт – импортные товары, которые ввозятся в Российскую Федерацию незаконно, под видом качественного сырья.
«Серая» зарплата – это часть зарплаты, которую организация выплачивает сотрудникам неофициально, в конверте.
Серый поток целесообразности – синоним к устойчивому словосочетанию «тоска зеленая», обозначает томительную, невыносимую скуку.
Цвет шпиона/конспиратора серый – о разведчиках, профессионализм которых проявляется в незаметной деятельности.
Один – «серый», другой – «белый»… – прилагательные в контексте обозначают пенсионеров, работающих неофициально и официально соответствующе.
A mass of grey suits – безликая масса политиков, выражение построено на ассоциации с цветом костюма; авторитетные представители власти, ведущие скрытую политику.
«Grey Britons» — пожилые британцы, то есть седоволосые.
Grey cells – серые клеточки мозга.