Министерство образования и науки Украины
Таврический национальный университет им. В.И.Вернадского
Факультет славянской филологии и журналистики
Кафедра русской и зарубежной литературы
реферат на тему:
«Идейно-художественные и композиционные особенности
«Житий» Епифания Премудрого. Стиль «плетения словес».
выполнила
студентка I курса
группы 1 – Р – А
Борякова Елена Владимировна
Симферополь – 2005
Литература Москвы на первых порах своего существования связана была с насущными политическими интересами крепнувшего Московского княжества и отражала всё возраставшие объединительные его тенденции. В осуществлении этих тенденций и в их литературной реализации большую роль сыграло духовенство, в лице выдающихся своих представителей всемерно содействовавшее укреплению авторитета Московского княжества как политического центра,одновременно с перемещением резиденции русских митрополитов в Москву ставшего и церковным центром.
Именно в этот период особого расцвета достиг такой жанр, как житие.
Христианская церковь с первых дней своегосуществования тщательно собирает сведения о жизни и деятельности ее подвижникови сообщает их в общее назидание. Жития святых составляют едва ли не самые обширный отдел христианской литературы. Еще св. Климент, епископ римский, во время первых гонений на христианство, поставил в различных округах Рима семь нотариев для ежедневной записи происходившего с христианами в местах казней, а также в темницах и судилищах. Другой епископ Рима, Фабиан (236 — 251), поручил это дело семи иподиаконам. Биограф св. Киприана упоминает о том,что имена мучеников, даже самого простого звания, с древнейших времен записывались церквами, для чествования и памятования. Несмотря на то,что языческое правительство угрожалозаписывателям смертною казнию, записи продолжались во все время гонений на христианство.
Много житий находится в сборниках смешанного содержания, каковы Пролога, Синаксари, Минеи, Патерики.
Древнерусская литература житий святых собственно русских начинается жизнеописаниями отдельных святых. Образцом, по которому составлялись русские жития, служили жития греческие типа Метафраста, т. е. имевшие задачей похвалу святому, при чем недостаток сведений восполнялся общими местами и риторическими разглагольствованиями. Ряд чудес святого — необходимая составная часть житий. В рассказе о самой жизни и подвигах святых часто вовсе не видно черт индивидуальности. Исключения составляют лишь самые первые по времени жития, «св. Бориса и Глеба» и «Феодосия Печерского», составленные преподобным Нестором, и «Житие Леонида Ростовского».
Жития этоговремени являются, таким образом, ценными первоисточниками культурной и бытовойистории древней Руси. Автора, жившего в Руси Московской, всегда можно отличить,по тенденции, от автора Новгородской, Псковской и Ростовской области.
В области житийной литературы московская культура выдвинула такого талантливого и искусного агиографа, каким был Епифаний, прозванный современниками Премудрым (до 1380 — между 1418-22). Ростовец по происхождению, неодобрительно относившийся к московской практике ущемления областных интересов, он тем не менее московской образовательной среде и книжности,сосредоточившейся вокруг Москвы, обязан был своими литературными достижениями. Епифаний провёл в Троице-Сергиевом монастыре около 31 года, из них при жизни Сергия Радонежского – не менее 16-17 лет. Исследователи сомневаются,что Епифаний когда-либо жил в ростовском монастыре Григория Богослова. Существует предположение, что знакомство его со Стефаном Пермским, житие которого он написал и который первоначально жил в этом монастыре, произошло во время длительных наездов Стефана в Троицкий монастырь. В таком случае Троицкий монастырь с его книжной культурой был главной духовной школой для Епифания, так же как и для его великого современника Андрея Рублёва. Вероятное пребывание Епифания на Афоне, нужно думать, только пополнило тот образовательный запас, который он приобрёл в Троицком монастыре.
Епифаний, как видно из текста жития, лично знал Стефана Пермского, но, несмотря на это и на то, что житие Стефана было написано вскоре после его смерти (ум. в 1396 г.), биографические факты о нём сравнительно немногочисленны и в большинстве случаев не выходят за пределы той традиционной нормы, которая издавна установилась для произведений этого рода (благочестивое детство,любовь к чтению божественных книг, усердное подвижничество, ревность к проповеди христианской веры и, наконец, блаженная кончина).Однако тут проскальзывают отдельные черты и кое-какие элементы просторечия.
Епифаний был для своего времени исключительно начитанным писателем, широко осведомлённым в библейской литературе, в оригинальной и византийской агиографии, в исторических и богословских сочинениях; знал он и греческий язык. Сама по себе возможность ознакомления со всей этой литературой и глубокого освоения её свидетельствует о том, в какой мере обширны были книжные богатства, сосредоточенные в Москве и вокруг неё, и какую благодатную почву представляли они для развития литературной культуры.
«Житие Стефана Пермского» открывается риторическим вступлением,далее следует биографическая часть и три плача.
Во вступлении Епифаний пространно говорит о мотивах, которые побуждают его взяться за перо: «…аще ли не написана будут памяти ради, то изыдеть из памяти, и в преходящая лета и преминующим родом удобь сиа забвена будут»…Сообщает об источниках, которыми он располагает, приступая к работе и о встретившихся трудностях.
В биографической части дан ряд конкретных сведений о жизни и деятельности Стефана. В начале жития, после длинного вступления, автор рассказывает о детстве Стефана, которые превосходил многих своих сверстников «добропамятством, скоровычением, остроумием,быстростью смысла». Здесь же рассказывается о происхождении Стефана от некого мужа, вер6ного христианина Симеона и матери-христианки.
Центральная часть жития описывает миссионерскую деятельность Стефана среди зырян, его борьба с волхвом Памом.
Главный подвиг Стефана – обращение язычников-зырян в православие путём личной проповеди, так главным образом при помощи переводов на зырянский язык книг Священного Писания, для чего Стефаном была изобретена зырянская азбука. Автор очень витиевато говорит о значении этого подвига: сколько лет эллинские философы собирали и составляли греческую грамоту и едва составили её многими трудами в продолжительное время, «пермскую же грамоту един чернец сложил, един составил, един счинил, един калогер… един инок…»
Потрудившись в Пермской земле сначала в сане священника,а затем епископа, приобщив окончательно зырян к православию, Стефан блаженно умирает. Вслед за этим следуют наиболее риторические части жития. Они выступают, во-первых, в «Плаче пермских людей», во-вторых, в «Плаче пермской церкви», и,в-третьих, в «Плаче и похвале инока списующа», т.е. самого Епифания.
Автор не преминул даже свести здесь политические и церковные счёты с Москвой. Итак, в уста волхва Пама, возбуждающего пермяков против пришедшего из Москвы Стефана, автор вкладывает следующие слова: «От Москвы может ли что добро быти нам? Не оттуду ли нам тяжести быша, и дани тяжкия и насильства, и тивуны и доводщицы и приставници?» В плаче пермских людей высказывается скорбь по поводу того, что Стефан – единственный пермский епископ– погребен в Москве, которая при жизни относилась к нему неуважительно.
Епифаний Премудрый по-новому подходит к изображению отрицательного героя. Противник Стефана Пам – это личность незаурядная, имеющая большое влияние на пермяков. Он стремится убедить своих соотечественников не принимать христианства. Победа над Памом даётся Стефану нелегко, отмечает Епифаний, и этим ещё более подчёркивает значение личности победителя, его нравственного примера.
Епифаний вводит в житие и элементы критики духовенства, церковных иерархов, добивающихся своих должностей путём борьбы с соперниками и подкупа.
Особого мастерства в «плетении словес» Епифаний достигает в плачах. Епифаний пользуется риторическими вопросами и восклицаниями,сопоставлениями с библейскими персонажами, метафорическими сравнениями, единоначалиями. Поражает необычайное богатство словаря, многообразие синонимов, которые употребляет Епифаний.
В похвале порой встречаем до 20-25 синонимичных эпитетов, с помощью которых автор стремиться выразить свои чувства уважения и восхищения героем.
Свои «словеса» Епифаний заимствовал из различных книжных источников, широко используя тексты писания, цитируя по памяти творения «отцов церкви», Патерик, Палею и Хронограф, сочинения черноризца Храбра.
В создании торжественного риторического стиля Епифаний опирался на традиции литературы Киевской Руси, и в частности – на «Слово о законе и благодати» Иллариона.
Многочисленные витиеватые отступления,лирические излияния автора были причиной того, что житие, столь сравнительно мало насыщенное конкретными фактами, разрослось до очень значительных размеров.
Как уже было упомянуто, главным подвигом Стефана, по мысли автора, является изобретение пермской азбуки.
После плача пермских людей и пермской церкви следует плач самого Епифания. Автор чувствует себя бессильным подобрать эпитеты, при помощи которых он мог бы прославить своего героя. Он предлагает различные наименования, которые можно было бы присвоить Стефану Пермскому, уснащая при этом свою речь даже аллитерациями, которые присутствуют и в предыдущем отрывке, но все эти наименования оказываются для святого недостаточными.
Автор предлагает длинный ряд всевозможных сравнений, но все они оказываются слабыми для восхваления подвига, совершённого Стефаном. Епифаний подбирает пышно-торжественные слова, часто сходно звучащие и рассчитанные на то, чтобы самим своим подбором произвести определённое, как бы музыкальное впечатление.Епифаний сам характеризует стиль похвалы как «плетение словес».
В «Житии Стефана Пермского» Епифаний сообщает некоторые сведения и о себе, как о человеке, близко знавшем умершего. Епифаний вспоминает о своих спорах со Стефаном по поводу отдельного стиха, строки или даже слова в церковных книгах, Епифаний особенно ценит Стефана за его образованность, за то, что он был «чюдный дидаскал»,учёный-богослов, умевший писать книги «хитрее и горазде и борзо», за то, что Стефан изучил греческий язык, знакомый и автору жития.
Изощрённый писатель, исключительно чуткий к оттенкам речи, умевший писать пышно и патетически, Епифаний был знатоком и простой разговорной речи. В его писаниях встречаются народные бытовые выражения: «побивачи», «смехи ткати» и др. Но эти выражения всегда оправданы контекстом,применяются в описаниях бытовых эпизодов. Можно сказать, что Епифаний не только использовал всё богатство книжной средневековой русской культуры, созданное до него, но и развил далее, создал новые приёмы литературно-художественного изображения, раскрыл неисчерпаемую сокровищницу русского языка, получившего под пером Епифания особый блеск и выразительность.Поэтическая речь его при всём своём разнообразии нигде не обнаруживает произвольной игры словами, но всегда подчинена идейному замыслу писателя.
Стиль Епифания Премудрого будет использован всюду, где понадобится сугубо прославить и превознести русскую святыню как выражение складывающейся мощи русской государственности,собирающей себя вокруг Москвы.
Существенно то, что в произведениях Епифания наряду с риторикой постоянно присутствует взволнованное воодушевление и сказывается работа мысли и чувства агиографа, живущего близкими ему и дорогими его сердцу идеями, пишущего прежде всего по непосредственному влечению к тем выдающимся церковным деятелям, о которых он рассказывает в своих житиях. Впрочем, в Житии Сергия Радонежского,написанном Епифанием спустя двадцать лет после жития Стефана Пермского, риторические излишества значительно умеряются стремлением автора к возможно большей фактичности и документальности изложения.Непосредственный лиризм и теплота чувства,психологическая наблюдательность,умение подмечать и запечатлевать окружающий человека пейзаж здесь проявляются в большей степени, чем в первом агиографическом сочинении Епифания. Просторечные слова и выражения, проступающие уже в житии Стефана Пермского, в житии Сергия Радонежского встречаются ещё чаще.
«Житие Стефана Пермского» нарушало традиционные рамки канона своим размером, обилием фактического материала,включавшим этнографические сведения о далёком Пермском крае, критику симонии;новой трактовкой отрицательного героя; отсутствием описания как прижизненных, так и посмертных чудес;композиционной структурой. По-видимому,Епифаний предназначил его для индивидуального чтения и, подобно своему другу Феофану Греку, писал, невзирая на канонические образцы.
В работе над «Житием Стефана Пермского» Епифаний не мог не встретить больших трудностей. Обычным условием канонизации и составления житий были записи чудес у гроба святого. После смерти Стефана таких чудес описать было нельзя, так как личные враги умершего епископа их опротестовали бы. Епифаний как писатель из этого затруднительного положения вышел блестящим образом. Вместо рассказа о чудесных происшествиях в жизни своего героя он окружил Стефана восторженным «плетением словес», создавшим ореол исключительности пермского вероучителя. Епифаний Премудрый виртуозно использовал неистощимые богатства эпитетики русского языка, он показал необычайное искусство в использовании словесного материала. Его манера создавать панегирические характеристики без указания на конкретные поступки послужила образцом для всей торжественной русской литературы на протяжении последующих трёх столетий.
Второе крупное произведение Епифания – «Житие Сергия Радонежского», по-видимому, не было им закончено. Начал писать его Епифаний «по лете убо единем или по двою по преставлении старцеве, начях подробну мало нечто писати…» Так как Сергий умер в 1392 г., то, следовательно, писать Епифаний начал в 1393 г. или 1394 г. Свыше четверти века продолжалась работа Епифания над составлением этого жития. Вокруг вопроса о канонизации Сергия развернулась такая же борьба, как и вокруг канонизации Дмитрия Донского. Защитники старых феодальных порядков,враждебные объединительной политике Москвы, не хотели, чтобы церковь санкционировала своим авторитетом главных выразителей этой политики. Но к 20м г.г. XVв. значение Москвы как центра всей Русской земли было уже настолько общепризнанным, что сопротивляться канонизации Сергия, так много сделавшего для достижения этого, было уже бесполезно. Епифаний смог приступить к завершению работы, «имеях же у себе за 20 лет приготованы такового списания свитки…» Поскольку в середине XV в. «Житие Сергия Радонежского», написанное Епифанием, было доработано Пахомием Сербом, можно думать, что смерть помешала Епифанию до конца довести его работу над житием. На одном из списков «Жития Сергия Радонежского» имеется, по крайней мере, такая помета: «Списался от священноинока Епифания, ученика игумена Сергия и духовника обители его; а преведено бысть от священноинока Пахомия святые горы».
По мнению издателя «Жития Сергия Радонежского» архимандрита Леонида, текст Епифания получил некоторые добавления, сделанные Пахомием. «Прибавлениями» к житию, написанному Епифанием,по мнению Леонида, можно с некоторой вероятностью считать всего лишь два места: окончание главы об Андронниковом монастыре, именно:заметку о построении в оном каменной церкви игуменом Александром и расписание оной им же, игуменом Александром, вместе с иноком той же обители, известным живописцем Андреем Рублёвым. Профессор Ключевский считает ещё Зв вставку в житие епифаниевской редакции, в рассказе о кончине Сергия, заметку об ученике и преемнике его Никоне.
Епифаний начинает житие рассказом о чудесах, предшествующих рождению будущего святого.
Из жития можно узнать о детстве Сергия, учении, видении им старца.
Сергий Радонежский (в мируВарфоломей) (1314 или 1322, селение Варницы, близ Ростова — 25 сентября 1392, Троице-Сергиев монастырь, Радонеж),святой, преподобный, преобразователь русского монашества, игумен Троицкогомонастыря (впоследствии Троице-Сергиевская Лавра). Родился в семье бояринаКирилла и его жены Марии, знатной, но бедной. В семилетнем возрасте Варфоломеяотдали в школу, которая была в попечении епископа Ростовского Прохора. Полегенде, сначала мальчику грамота давалась трудно, но вскоре он увлекся учебойи показал отличные способности. Родители с семьей вскоре переселились вРадонеж. В конце своей жизни Кирилл и Мария постриглись в монашество вПокровском монастыре в Хотьково. Икона «Преподобный Сергий Радонежский». 18 в.
После кончины родителей Варфоломей вместе со старшимбратом Стефаном, стремясь к иноческой жизни, удалились в пустынное место,называемое Маковец, в нескольких верстах от Радонежа. Здесь они срубили келью инебольшую церковь, посвященную Святой Троице. Стефан, не выдержав тягототшельнической жизни, ушел в Богоявленский монастырь в Москве. Варфоломей жебыл пострижен в 1337 священникомМитрофаном в монашество с именем Сергий. К преподобному, прославившемуся своейподвижнической жизнью, начали стекаться ищущие пустынножительства. Постепеннообразовалась обитель. В монастыре строго сохранялся порядок повседневногобогослужения, иноки совершали непрестанную молитву. С глубоким смирением Сергийслужил братии — строил кельи, рубил дрова, молол зерно, пек хлеб, шил одежду иобувь, носил воду. Кроме Троице-Сергиевой, Сергий основал еще Благовещенскуюобитель на Киржаче, Борисоглебский монастырь близ Ростова и др. обители, а егоученики учредили ок. 40 монастырей. В 1354 епископ Волынский Афанасийрукоположил Сергия в иподиакона, иеродиакона и священника, а затем поставил егоигуменом. Константинопольский Патриарх Филофей в 1372 прислал Сергию крест,параманд, схиму и свое благословение ввести общежитие в обители. Сблагословения св. митрополита Алексия Сергий ввел общежитийный устав,распространившийся потом во многих русских монастырях. Сергий пользовалсябольшим уважением митрополита Алексия, который просил преподобного занятькафедру после своей смерти, но Сергий решительно отказался. Его авторитет средирусских князей был велик: он нередкодействовал как примиритель в их междуусобицах. В 1382 преподобный благословилкнязя Дмитрия Донского на битву с Мамаем на Куликовом поле и дал ему двухиноков Александра (Пересвета) и Андрея (Ослябю), хотя факт их личного свиданияявляется предметом дискуссии среди историков. Через 30 лет после его смерти, 5июля 1422 года, состоялось обретение его мощей. Канонизирован в 1452. Память 25сентября (8 октября) и 5 (18) июля.
Объединительная политика Москвы проводилась суровыми мерами. Правда, страдали от неё в первую очередь феодальные верхи тех княжеств, которые Москва подчиняла себе, страдали главным образом за то, что не хотели этого подчинения, боролись против него за