БЕЛГОРОДСКИЙГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ТВОРЧЕСКАЯ РАБОТА ПОИСТОРИИ
РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ НА ТЕМУ:
«СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»,
ЯЗЫЧЕСКИЕИ ХРИСТИАНСКИЕ
МОТИВЫВ ПРОИЗВЕДЕНИИ»
ВЫПОЛНИЛ:
ПРОВЕРИЛ:
г. БЕЛГОРОД – 2003 г.
План
I. Введение. О бессмертии «Слова о полку Игореве».
1. «Слово о полку Игореве» — произведение не только древней, но всегда современной литературы;
2. Живая связь «Слова о полкуИгореве» с мировоззрением и творчеством всего народа;
3. Цели и задачи данной работы.
II. Культура и быт древних славян.
1. Пантеон славянских богов;
2. Принятие христианства и еговлияние на древнерусскую культуру;
3. Язычество – эстетический арсеналпоэтических образов, использованных в «Слове о полку Игореве».
III. «Слово о полку Игореве» и древнерусское язычество.
1. Понятие о двоеверии;
2. Языческая стихия и образнаясистема «Слова о полку Игореве»:
а) значение имен и прозвищ,
б) образная система.
3. Одухотворение стихий и явленийприроды;
4. Языческие боги как поэтическиепонятия.
IV. «Слово о полку Игореве» идеи христианства.
1. Влияние христианства на культуруДревней Руси;
2. Употребление церковно-славянскойлексики;
3. Топонимические термины;
4. Соблюдение христианскихлитературных традиций.
V. Заключение и выводы.
I Введение: Обессмертии «Слова о полку Игореве»
Умирая, человек продолжает жить, — он живет в своих делах.И важно при этом то, что в человеке жило, живет и будет жить только лучшее.Худшее не наследуется в широком смысле этого слова, оно не имеет длительныхнациональных традиций, оно непрочно, оно легко возникает, но еще быстрееисчезает. Лучшее же в человеке бессмертно. Еще более это относится к жизнипамятников искусства. Произведения искусства воплощают в себе длительныенародные традиции. Они продолжают жить и за пределами своей эпохи. В лучшихсвоих произведениях – произведениях гуманистических, человечных в высшем смыслеслова – искусство не знает старения. Наиболее высокие произведения искусствапродолжают быть современными столетия и тысячелетия. Современность искусства –это все то, что сохраняет свою эстетическую действенность, все то, что читает,смотрит и слушает народ в данный момент, независимо от того, в какое время былисозданы эти произведения искусства.
Вот почему «Слово о полку Игореве», продолжающее жить всотнях произведений русской литературы ХIХ и ХХ веков,мы вправе считать произведением не только древней, но в известней мере исовременной литературы. Оно живо и действенно, заражает своей поэтическойэнергией и воспитывает, учит литературному мастерству и любви к Родине
Более чем семь с половиной веков живет «Слово о полкуИгореве» полнокровной жизнью, и сила его воздействия не только не ослабевает,но все возрастает и расширяется. Такова власть над временем «Слова», его живойсвязи с мировоззрением и творчеством всего народа.
В этой работе мне предстоит доказать, что хотя изамечательный памятник древнерусской литературы «Слово о полку Игореве»создавался после принятия Русью христианства, но однако языческиепредставления о мире в нем еще тоже были очень сильны.
II. Пользуясь текстом произведения«Слова», и свидетельством очевидцев мы попытаемся представить, в какойобстановке жили наши далекие предки. «Они очень высокого роста и огромной силы.Цвет кожи и волос у них очень белый, или золотистый, или не совсем черный… Онипочитают реки и нимф, и всяческие божества, приносят жертвы всем им и припомощи этих жертв производят гадания», — писал Прокопий Кессарийский. Такимивидел славян этот византийский историк, оставивший нам бесценные и, ксожалению, редчайшие сведения о наших далеких предках. Славяне в те днитолько-только начинали заявлять о себе на мировой арене и жили еще своейобособленной культурой, далекой от достижений античной цивилизации. Ониприкоснулись к ней значительно позднее, уже после принятия христианства.
Их представления о мире отражались в наивных мифах обогах, связанных непосредственно с природой. Общую картину пантеона славян мывряд и сейчас можем себе представить, легенды, мифы потеряны, забыты. Осталисьлишь несколько имен древних славянских богов.
Русские сказки донесли до нас поэтическую прелесть этихдревних представлений наших предков, они и ныне окрашивают поэзией нашедетство: лешие, домовые, русалки, водяные, Баба-яга, чудо-юдо, КащейБессмертный. Многие нравственные принципы представали воображению древнегочеловека в персонифицированном виде: Горе-злосчастие, Правда, Кривда. Дажесмерть выступала в виде скелета в саване и с косой в руке. Слово «чур», котороеныне употребляется в выражении: «Чур меня!», было именем бога.
Высшим божеством почитался у древних славян Перун – боггрозы. Он живет на вершине горы. Его враг Велес. Коварный и злой бог. Онпохищает скот, людей, бог-оборотень, способный превратиться и в зверя, и вчеловека. Перун сражается с ним и, когда побеждает, на землю опускаетсяживительный и благодатный дождь, дающий жизнь посевам. Слово «бог» (видимо, отбогатый) часто связано с именем божества: Даждьбог, Стрибог. В мире мифовдействуют кикиморы, упыри, соловьи-разбойники, дивы, Змей Горыныч, ветры Ярилы,бог весны Лель.
Числовые наименования приобретают иногда тоже божественноезначение; если, например, чет несет в себе положительное начало, то нечет явноотрицательное.
С IХ века начинают проникать кславянам идеи христианства. Княгиня Ольга, побывавшая в Византии, принялахристианство, была там крещена. Ее сын, князь Святослав, похоронил мать похристианскому обычаю, но сам остался язычником, приверженцем старых славянскихбогов. Христианство, как известно, установил сын его, князь Владимир, в 988году. В русских летописях сохранились красочные рассказы о полных драматизмапоследних днях язычества на Руси:
«И стал Владимир княжить в Киеве один и поставил кумиры нахолме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной дорогой и золотымиусами, затем Хорста, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь. И приносил имжертвы, называя их богами, и приводил к ним своих сыновей и дочерей, а жертвыэти шли бесам и оскверняли землю своими приношениями. И осквернялась землярусская и холм тот».
Летописец, уже христианин, недобрым словом поминает этихязыческих богов.
Суровы обычаи древних славян, суровы их боги, чтобыумилостивить их или отблагодарить, нужны жертвы и жертвы человеческие. Летописьрассказывает об одном драматическом эпизоде.
Владимир вернулся после удачного военного похода на племяятвагов. Надо было по обычаю отпраздновать победу и отблагодарить богов.«…Сказали старцы и бояре: «Бросим жребий на отроков и девиц, на кого падет он,того и зарежем в жертву богам». Был тогда варяг один, и двор его стоял там, гдесейчас церковь святой Богородицы, которую построил Владимир. Пришел тот варягиз Греческой земли и исповедовал христианскую веру. И был у него сын,прекрасный лицом и душою, на него-то и пал жребий… И посланные к нему, придя,сказали: «На сына твоего пал жребий, избрали его себе боги, чтобы мы принеслиего в жертву богам». – «Не боги это, а простое дерево: нынче есть, а завтрасгниет; не едят они, не пьют, не говорят, но сделаны человеческими руками издерева. Не дам сына своего!»- «Дай сына своего, да принесем его богам». –«Если они боги, то пусть пришлют одного из богов и возьмут моего сына. А вы-тозачем совершаете их требы?»
Кликнули, и подсекли под ним сени, и так убили их».
Летописец, рассказав об этом, сокрушается: «Ведь были тогдалюди невежды и нехристи. Дьявол же радовался тому».
Вскоре Владимир переменил веру, а на месте казни варяга иего сына воздвигнул церковь.
Однако прежние боги не ушли из памяти народной. Вера в нихуже в виде суеверий продолжала жить. Старые языческие боги символизировали силыприроды и как-то слились в поэтическом воображении народа с этими силами. Онисоставили тот эстетический арсенал поэтических образов, которым пользовалисьпоэты. Много мы найдем их в «Слове о полку Игореве». Даже отдельные русскиеслова ведут свое начало от названия старинных языческих богов, например:«лелеять» — от бога весны Леля. В белорусском языке употребительно бранноевыражение: «Кабе цебя пярун треснув!» (бог Перун).
III. «Слово» и древнерусское язычество»
В «Слове о полку Игореве» несколько раз упоминаютсяязыческие боги: Велес, Даждьбог, Стрибог, Хорс. Вместе с тем «Слово» явнонаписано поэтом-христианином: Игорь по своем возвращении из плена едет к церквиБогородицы Пирогощей. Как же совмещаются в авторе произведения язычество ихристианство? Это очень типично для древней Руси. Его принято называтьдвоеверием.
Что такое это двоеверие? Простое соединение двух вер врядли вообще возможно, тем более что христианство в ХIIвеке, как и в последующем, активно боролось с языческой религией, с ееостатками в народе. Элементы язычества начали приходить в соединение схристианскими верованиями только тогда, когда они переставали осознаваться внароде как противостоящие христианству. Язычество как система верований, притомвраждебная христианству, должно было исчезнуть прежде, чем могло появитьсядвоеверие. Это исчезновение язычества как последовательной системы верованиймогло совершиться только спустя известное время после победы христианства: неранее конца ХI – начала ХIIвека.
Вот почему и сам летописец, и автор произведения, несмотряна весь свой христианский настрой, не прочь определить время описываемых имсобытий то языческим Корочуном (самый короткий день в году – солнцеповорот), тохристианской Радуницей (время поминовения умерших), то языческой Русальнойнеделей (также праздник поминовения умерших).
Автор «Слова о полку Игореве» не верит в языческих боговтак, как бы в них верил язычник. Для него языческие боги – это символы природы,художественные обобщения. Он одушевляет явления природы, деревья, солнце,ветер, реки, одушествляет даже города и их стены. («Уныша бо градомъ забралы»,- говорит автор, описывая последствия поражения Игоря). Он одушевляетотвлеченные понятия: обиду, приобретающую образ девы с лебедиными крыльями,тоску и печаль – Карну и Желю.
Языческая стихия во многом формирует и образную систему«Слова». Обратимся к деду князя Игоря – Олегу Святославичу, по прозваниюГориславич. Он был известен своими междоусобными войнами. Восхищаясь его мощьюи храбростью, автор «Слова» одновременно пеняет ему за братоубийственныепоходы: «Тот ведь Олег мечом крамолу ковал и стрелы по земле сеял». Многиеисследователи прозвище Гориславич возводят на этом основании к слову «гуре». Нанаш взгляд, однако, соединение в одном слове понятий горе и слава противоречит логике, да и самого образа Олега. Ведь Горислав читалось бы тогдакак горе-храбрец, что-то вроде Аники-воина, чего никак нельзя предположить вотношении прославленного князя. Возведение же иными прозвища Гориславич к слову«горний» («горняя слава») кажется чересчур церковным, не соответствующимстилистике прозвищ. В имени Горислав нам явственно слышится «горит славою»,«печется о славе», «ищет славы». Слава по древнерусски – это одновременно иславолюбие, и честолюбие.. Так, князя Бориса Вячеславовича «слава на судпривела» — честолюбие привело к погибели Итак, языческое прозвище ОлегаГориславич говорит о человеке, воине, горящем славою, славном и славолюбивомодновременно, что полностью сообразуется с характером этого князя.
Да и вообще имени, а ранее и прозвищу, в древнем сознаниипридавалось судьбоносное значение. Так, Олег в переводе с греческого значитгорящий (вот и Горислав!). Игорь – созвучно слову «гуре». В «Слове о полкуИгореве» мы находим много имен с составной частью «слава»: Всеслав, Яролав,Святослав, Горислав, Вячелав, Брячеслав, Изялав. Такое обилие княжеских имен скорнем «слав» говорит само за себя.
Святослав Всеволодович Киевский – двоюродный брат Игоря,слишком поздно узнавший о походе Игоря видит пророческий сон:
Уже доски без князька
В моем тереме златоверхом.
Всю ночь с вечера
Серые вороны граяли у Плесеньска,
В предградье стоял лес Кияни,
И понеслись они, вороны, к синему морю.
Почему именно к синему морю? По нашему убеждению, Синее море– это языческая стихия, которая покровительствует половцам. Это море – стихия,поглотившая русских, смысл соотносится с выражением «уже пустыня силуприкрыла». И почти везде в произведении враждебные русским стихии представленыприверженцами «поганых язычников». Это прежде всего тьма, ночь – впротивопоставлении свету, дню и заре (затмение солнца как знак беды и гибели).Это стонущая гроза, звериный свист, это волки, что сторожат по оврагам Игоревубеду; это лисицы, что лают на червленые щиты. Это «бусови врани» — бусовызловещие вороны (Бус, Бооз, Вооз – легендарный вожак половцев). И это Див, что«кличет в верху дерева», когда князь Игорь собирается в поход; див бьеткрылами, сзывая на кровавый пир все враждебное русским. Див враждебен русским(ср. в сказках «диво одноглазое). Это мифическое существо язычников,олицетворение дикости и стихийности, враждебное человечности и культуре, то,что мы называем сегодня азиатчиной
Див – чуждое, враждебное русскому человеку существо (иборусский — в народном понимании то же, что и праведный, собственно человек). Досих пор в народной речи употребляются выражения «это что за диво? или «экоедиво!» — в значении чего-то нелепого, несуразного, чуждого, неблагоприятного.Дивный в значении прекрасный знаком только книжной традиции, но не народнойречи, где этот эпитет имеет отрицательное значение.
В. Даль расшифровывает слово дивъ как чудо, невидаль,чудище, морское чудовище или зловещую птицу (пугач, филин). Пословица «триждычеловек дивен бывает: родится, женится, умирает» — говорит об иномирном, даженечистом оттенке слова «дивен», т.к. именно в эти переходные, порубежныемоменты в жизни человека — рождении, женитьбе и смерти – он бывает ритуально«нечист» и требует специальных очистительных действий, ритуалов.
Чужое, неосвоенное, дивье передается также словом незнаемо.Это степь – поле незнаемо (ср. чистое поле – тоже пустынное, но включенное вобраз дружественного, «своего» мира). Незнаемый – дикий, дивный,неодухотворенный культурой, неизвестный. Недаром в фольклоре нечистая силачасто появляется в образе «незнакомого человека».
Академик Б.А.Рыбаков настаивает на том, что див – этославянское божество, ссылаясь на скифов как на праславян и на их орнаментику,приводя в качестве аргумента грифоновидные орнаменты домонгольской Руси. Нонеизвестно, был ли в сознании древних русичей див жестко привязан к образамгрифонов, орнаменты же могут заимствоваться и вне религиозного поклонения, всилу художественных и иных причин. Во всяком случае, отдельные примеры орнаментастен и украшения шлемов грифонами вряд ли дают повод называть дива «вершителемнебесной воли», как это делает академик Рыбаков. Дива он считает покровителемИгоревой дружины; когда войско русичей потерпело поражение — тогда и сверзилсядив с вершины, — пишет Б.А.Рыбаков в книге «Петр Бориславич. Поиск автора«Слова о полку Игореве» (Москва, 1991 г.). Однако выражение «уже вержился наземлю див» означает, мы считаем, не упал, как подкошенный, а прямо наоборот –напал, бросился на русичей с вершины дерева, как коршун (ср.выражение «вержилВсеслав жребий о девице себе любой» — бросал жребий, действие активное, а нестрадательное).
Враждебная активность дива стоит в логически неразрывномряду: «уже несется хула на хвалу, уже тресну нужда на волю, уже вержился див наземлю». Что значит: хула одолела хвалу, нужда – волю, див – землю. Речитативплача, идущего без перебивок на одном дыхании, подчеркнутый ритмическимповтором слова «уже» говорит о горе русской земли. Вся эта конструкция чутьниже поддержана родственной по смыслу и стилю завершающей фразой: «уже пустынясилу прикрыла». Доверие к тексту, и прежде всего к тексту, проясняет многиетемные места. Да и само по себе значение слова «дивный» как диковинный, дикий,чужой, незнаемый, языческий убеждают нас во враждебности дива.
Или возьмем такой фрагмент текста: «Почнут наших птицбити»…
И рек Гзак Кончаку (про Игоря):
— А коли опутаем его краснойдевицею –
ни нам будет соколенка,
ни нам красной девицы.
но почнут наших птиц бити
в поле половецком.
В этом фрагменте из последней части «Слова» О.Щербинина встатье «Слово о полку Игореве» («Темные места» в новом свете) впервыепредлагает перевод «почнут наших птиц бити», в отличие от остальныхисследователей, которые писали: «И начнут нас птицы бить в поле половецком»,понимать как «сокол с соколенком начнут птиц половецких в поле бить». Этаметафора – русичи-соколы бьют птиц-половцев – проходит через всю образнуюсистему слова, равно как и древнерусскую литературу. В «Слове» есть такиефразы: «Когда сокол в мытех бывает – высоко птиц взбивает; « высоко плаваете надело в буести, яко сокол на ветрах ширяяся, хотя птиц в буйстве одолети».
По мысли некоторых исследователей, лебеди — языческийтотем половцев. Возможно, именно с изображением лебедей на стягах шли половцы вбой. В таком случае, «почнут наших птиц бити» из уст половецких ханов – это исимволический, и зримый, конкретные образы. Вспомним и выражение: «скрипяттелеги половецкие, словно лебеди распуганы». Или «ступила обида на землюТроянью, всплеснула лебедиными крылами».
В сцене побега Игоря из половецкого плена: «… и полетелсокол под мглами, избивая гусей и лебедей к завтраку, обеду и ужину». Или: «О,далече заиде сокол, птиц бья – к морю!» Под птицами разумеются галки, черныевороны, сороки (ср. «галок стада бегут к Дону великому»…). В ХIIвеке птицы и лисицы – именно в этом сочетании – воспринимались как сугубоязыческие реалии, недаром в «Слове и поучении против язычников» читаем:«Внимают же и гласы кокошем, и вранам, и иным птицам и лисицам».
«Русские птицы» — это сокол, соловей, кукушка, утка (игоголь), чайка, чернядь, перепелка. Но прежде всего сокол. Их всегда называютпоименно, а «языческих птиц» часто обозначают просто как «птицы».
Обратимся к другому фрагменту: «Пустыня силу прикрыла». Иопять же, противопоставление: хаос – порядок, стихия, культура, знакомое,освоенное, культурное, одухотворенное, христианское – и незнакомое, незнаемое,неосвоенное, неокультуренное, пустынное, нечистое, поганое, языческое — имеетв «Слове» важное мирообразующее значение. Это ключ к образам. Этопротивопоставление создает образ большой поэтической и философской глубины — «уже пустыня силу прикрыла» — в плаче после поражения князя Игоря. Передачаэтой фразы как «уже пустыня» войско прикрыла» — совершенно недостаточна, т.к.понятие сила гораздо шире, чем войско. Войско – лишь одно из средоточийсилы. Полный же смысл в том, что пустое одолело сложное и богатое, дикоеодолело культурное, бессильное по всем параметрам (т.к. оно не одухотворенотрадицией, культурой), одолело силу как средоточие не только физическойвоенной мощи, но и духовных качеств: храбрости, доблести, чести, жертвенностиво имя Родины.
Если вспомнить шедевры церковного зодчества на Руси ХII века, вспомнить, что именно в этом веке начинаетсястроительство Собора Парижской Богоматери с его роскошной архитектурой исложной системой символов, подумать о сложных духовных поисках богословскойлитературы – то особенно ярко и выпукло предстанет в сравнении со всеми этимибогатствами понятие пустыни – всего жизнеустройства кочевых народов,живущих в голой степи. (Вероятно, не стоит подробно оговаривать, что у кочевых,«отсталых» народов была своя культура, заслуживающая уважения, подчасвосхищения – каменная скульптура половцев). Мы здесь реконструируем сознаниесредневекового христианина. А впрочем, пустыня ведь не уничтожила силу, а только прикрыла, подспудно сила зреет.
Одухотворены, а потому дружественны либо враждебны русичами все природные стихии и явления, в том числе и реки. В «Слове» приводитсямного названий рек, и к каждой у автора особое отношение. Рекиперсонифицировались. Днепр Словутич – помощник, покровитель. Стугна – коварна,полна студеной воды. Каяла – гибельная, окаянная река, как и Канина, где«канули» русские дружины и самая слава русичей. В средневековом сознании именасобственные, а также названия рек, озер, морей, гор осмысливались какобозначения характера объекта, его сути, подчас судьбы. Все эти одушевления,элементы анимизма и язычества в «Слове» — явления не столько религиозного,сколько художественного порядка.
Когда автор «Слова о полку Игореве» передает беседу Игоря сДонцом, он, конечно, не предполагает, что эта беседа имела место вдействительной жизни. Эта беседа – художественное обобщение. Не может подлежатьсомнению, что и языческие боги, упоминаемые в произведении, — этохудожественные образы, обладающие для автора поэтической окраской, а нереальные культовые понятия. Автор «Слова» — христианин, а не язычник. Он неверит в языческих богов, как не верит в реальность разговора Игоря с Донцом.
Языческие боги – художественные образы, поэтическиепонятия. Автор «Слова» называет ветры «Стрибожьими внуками», говорит о русскомнароде как о Даждьбожьем внуке». «Велесовым внуком» он называет Бояна. Велес,или Волос («скотий бог») несколько раз упоминается в произведении Идолы Велесу– Волосу стояли в Х веке в Киеве на Подоле, в Ростове, по преданию – вНовгороде. По-видимому, Велес считался также покровителем певцов-поэтов,пастушеским богом и богом поэзии одновременно.
Таким образом, в «Слове», как и в народном творчестве еговремени, — налицо отступление от язычества; многие языческие элементыосознаются как элементы чисто поэтические. В этом отношении «Слово о полкуИгореве» отражает процесс разложения язычества и переход к двоеверию.
В научной литературе есть и другая точка зрения:предполагают, что автор «Слова» верил решительно во все, о чем он пишет, и вовсех языческих богов, которых он упоминает. Но вряд ли в ХIIвеке язычество так твердо занимало свои позиции. Автор «Слова» переходил уже кдвоеверию и на многое в язычестве смотрел только как на художественноеобобщение. В русском языке времени «Слова» было уже довольно много тюркскихслов, поэтому и тюркская мифология была знакома русским, но вряд ли кто станетутверждать, что в пору усиленной борьбы христианства с язычеством на Русирусские не только находили в себе силы бороться за своих языческих богов, но ивсерьез принимали веру в богов половецких. Для поэта ХIIвека языческие боги (и русские, и половецкие) могли быть приблизительно тем же,чем были античные боги для поэта эпохи Возрождения. Поэтичность «Слова» быламногосторонней, черпая свои образы, свою художественную систему из различныхисточников, трансформируя ее, преображая, сливая в органический сплав, будяхудожественные ассоциации, но не религиозные верования.
Приблизительно так же относится автор и к природе: он небыл ни естествоиспытателем, ни верующим язычником. Природа и мир языческихбогов были для него источником поэтических представлений – и это главное.
IV. «Слово о полку Игореве» и христианство
Принятие на Руси христианства создало в обществе совершеннодругую духовную атмосферу. Справедливо писал В.Г.Белинский, что «христианство,естественно, произвело в славянских племенах дух безусловного отрицания прежнейязыческой их национальности… памятники языческой поэзии были забыты и невверялись букве. Оттого до нас не дошло не только никаких песен языческогопериода Руси, но мы даже не имеем почти никакого понятия о славянской мифологии…«Слово о полку Игореве – этот прекрасный памятник уже полуязыческой поэзии,дошло до нас в единственном и притом искаженном списке. Сколько же памятниковнародной поэзии погибло совсем!»
От ХII века дошла до нас довольнобогатая литература, созданная и сохраненная в монастырях. Она носит ярковыраженный клерикальный характер. Русское духовенство нельзя обвинить вотсутствии патриотизма. Священнослужители понимали, какую опасность Руси несетраздробленность княжеств и постоянные усобицы. Поэтому идея единения князей такили иначе представлена в дошедших до нас литературных памятниках той поры.
«Одумайтесь, князья, вы, старшей братии своей противитесь,рать воздвигаете и поганых на братью свою призываете, — пока не обличил вас Богна страшном суде!»- увещевал автор «Слова о князьях» устроителей и виновниковтогдашних неурядиц. Это была, видимо, проповедь, написанная и произнесенная вовторой половине ХII века. Как видим, в проповедиустрашающим судьей поставлен христианский Бог. И так почти во всех текстах тойпоры. Может создаться впечатление, что христианство всецело овладело сознаниемнарода. Хотя во всем тексте «Слова о полку Игореве»» ни разу не упомянуто имяхристианского Бога, но явно заметно влияние христианской веры. Два раза втексте мы встречаем упоминание церквей святой Софии в Полоцке и Киеве:
«С той же Каялы Святополк повелел отца своегопривезти
между венгерскими иноходцами
ко святой Софии к Киеву».
«Для него (Всеслава) в Полоцке позвонили к заутренерано
у святой Софии в колокола,
а он в Киеве звон тот слышал».
Поэт нигде не ссылается на христианских проповедников,имена которых, конечно, знал. Зато широкое употребление русской ицерковно-славянской лексики говорит само за себя. Возьмем, например, такойотрывок: «Дети бесовы кликом поля преградили, а храбрые русичи перегородиличервлеными щитами». Здесь два глагола одного и того же корня, но в одном случаес русским полногласием («прегородиша), а в другом — с церковно-славянскимнеполногласием («преградиша»). В русском языке слова церковно-славянскогопроисхождения и чисто русского дают различные оттенки значения. Это увеличиваетбогатство и гибкость языка, позволяя выражать различные, очень незначительныеоттенки значения, особенно важные в художественной речи. Автор «Слова о полкуИгореве» этим широко пользуется. У него «воронъ» и «вранъ», «голова» и «глава»,«соловей» и «славий», «ворота» и «врата», «боронь» и «брань». Да и не толькоиспользование лексики двух языков доказывает утверждение о том, чтопроизведение было создано после принятия Русью христианства.
Такие фразы: «червлен стяг, белая хоругвь» и «Были векаТрояна, минули годы Ярославовы; были походы Олеговы, Олега Святославовича» — прямо подтверждают то, о чем говорилось выше. В Словаре русского языка С.И.Ожегова слово «хоругвь» определяется как принадлежность церковных шествий ивойсковых полков – укрепленное на длинном древке большое полотнище сизображением святых. И наконец, второй отрывок. В связи со сказанным выше оТрояне как о древнерусском языческом боге, это место следует понимать так:«Были языческие времена, наступили времена Ярослава, были и походы Олега, ОлегаСвятославича». Здесь, следовательно, автором «Слова» намечаются три этапарусской истории: языческие времена, Ярославово время, как время христианской иединой Руси, и время междоусобий Олега».
Не подлежит сомнению, что высказанная нами мысль верна, ещеи потому, что в самом конце произведения автор прямо указывает на то, что в ХII веке на Руси господствовало христианское мировоззрение:
«Игорь едет по Боричеву
ко святой богородице Пирогощей».
Боричев ввоз – подъем от днепровской пристани на гору кцентру Киева. Пирогощая – название церкви в Киеве, которая была основана в 1132году. Названа так по находившейся в ней иконе богородицы, «Пирогощей»,привезенной на Русь из Византии.
И далее:
«Здравы будьте, князья и дружина,
борясь за христиан
против нашествий поганых!»
Автор прямо указывает, что и Игорь, и его войско, и самавтор – христиане. Поэтому вполне понятно, что заканчивается произведениесловом «аминь», которое происходит от греческого слова «да будет так, истинно».Именно так заканчиваются многие литературные памятники Древней Руси и церковныемолитвы.
V. Заключение и выводы:
«Слово о полку Игореве» является памятником культуры ХII века, и это чрезвычайно важно с исторической точки зрения,ибо дает нам представление о духовной жизни народа. Мы мало знаем о быте иверованиях славян до того, как они приняли христианство. Некоторые весьмаскудные сведения о них можно найти у византийских историков.
Традиции живут долго, и многое из того, что волновалославян в дни Прокопия Кессарийского, сохранилось до ХIIвека. Надо иметь в виду, что христианство возникло в пору глубочайшего кризисаантичной цивилизации, явилось плодом ее декаданса. Молодые народы, принявшиеновую религию, были далеки по уровню своих представлений от идей и довольноабстрактных форм ее вероучения. Древние славяне были еще очень близки кприроде. Она давала их воображению поэтические образы, которые связывались нетолько с религиозными представлениями, но и с их эстетическими потребностями.Так было со всеми древними народами в пору созидания цивилизации. Поэту, автору«Слова» были роднее связанные с природой образы языческой религии древнихславян, хотя в его душе жили и суровые аллегории христианства. Отсюда такоебогатство красочных зрительных и звучащих сравнений в его поэме. Реки, степи,холмы, море, крики вещих птиц наполняют «Слово», мы их видим, слышим, ониучастники событий. И тут же сказочные Дивы и девы-лебеди, и великий синий Дон иРусская земля, что осталась где-то позади «за шеломянем», и постоянный щемящийсердце рефрен «О, Русская земля! Уже за шеломянем еси!». Это ведь обращение,разговор с родиной. Она не абстрактное понятие, она – живое существо, с которымможно говорить, как и пить шеломом чистую воду из синего Дона, великой русскойреки.
Автор «Слова» приобщает и нас к событиям: мы видим мир егоглазами, мы ощущаеи мир его сердцем. Кто знает, может быть, он сам был однимиз воинов полка Игоря, очевидцем и участником.
Важно отметить словесную вязь, характерную для «Слова», атакже способность воспринимать неодушевленные, с нашей точки зрения, явления иреалии природы – как живые, имеющие свой неповторимый характер и значение впроисходящих событиях. Так сказать, участие всего насущного мира в истории исудьбе. Это не имеет ничего общего с современной трактовкой истории, гдевыпячиваются то экономические, то политические причины в разорванном,неодушевленном, неодухотворенном мире. Разлитая всюду жизнь, дух окрашиваетмировосприятие средневекового человека трепетным ощущением неразрывного единствамира и его – в буквальном, конкретно-чувственном смысле – пронизанностью единойволей Творца.
Мироощущение наших предков, их понимание мира, добра исправедливости, беспримерное чувство родного языка и гениальное языкотворчество– вот что вечно будет волновать русского человека в отечественном памятникекультуры.