Кибальник С.А.
Какизвестно», Барышня-крестьянка» впервые была опубликована в 1831 году в составекниги под заглавием «Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А.П.».«Барышне-крестьянке» в этом сборнике предшествовали «Выстрел», «Метель», «Гробовщик»и «Станционный смотритель». «Повести Белкина» стали первым целостным изаконченным произведением Пушкина-прозаика, появившимся в печати. Пушкин держалих в секрете и особенно беспокоился о впечатлении, которое они произведут начитателя. В письме к своему другу и издателю П.А.Плетневу он поминал о них спометой «весьма секретное – для тебя единого»: «Написал я прозою 5 повестей… которые напечатаем также Anonyme. Под моим именем нельзя будет, ибоБулгарин заругает».
Однакоособая секретность этого сообщения объяснялась не только стремлением Пушкинаукрыть своего прозаического первенца от критических нападок бульварнойбулгаринской газеты «Северная пчела». Она была вызвана также и тем, чтопушкинские повести, помимо глубокого социально-исторического и общественногосодержания, имели и скрытый литературно-полемический смысл. В творчествеН.М.Карамзина, В.В.Измайлова, А.А.Бестужева-Марлинского, А.А.Перовского идругих предшественников и современников Пушкина (а еще ранее у французскихписателей XYIII века) читатель уже встречался с аналогичными героями и находилих в весьма сходных обстоятельствах. Однако отличительными чертами этихпроизведений была некоторая неестественность изображения и сентиментальностьтона, схематизм характеров и психологии героев. Всему этому в рамках знакомыхчитателю сюжетов Пушкин в «Повестях Белкина» попытался противопоставитьподлинную сложность жизни и человеческих отношений, противоречивость имногогранность характеров, простоту и сдержанность рассказа. Вместоограниченной сословной морали сентиментальных повестей пушкинские «ПовестиБелкина» должны были выразить сочувствие автора к его героям, обусловленностьих судеб законами общества, в котором они живут.
Этапрограмма была осуществлена Пушкиным с помощью вымышленного автора –провинциального помещика, воспылавшего страстью к словесности – Ивана ПетровичаБелкина, «славного малого», как назвал его сам Пушкин в одном из своих писем ктому же Плетневу. Как явствует из предисловия от издателя А.П., Белкин непридумал, а лишь записал и обработал истории, «слышанные им от разных особ».«Смотритель, – читаем мы в предисловии, – рассказан был ему титулярнымсоветником А.Г.Н., «Выстрел» подполковником И.Л.П., «Гробовщик» приказчикомБ.В.». Что касается «Барышни-крестьянки», то она, как и «Метель», якобы быларассказана Ивану Петровичу «девицею К.И.Т.». Воспользовавшись художественнымприемом первого прозаика своей эпохи Вальтера Скотта, создавшего целую галереюподставных авторов предисловий и вымышленных авторов романов, Пушкин в«Повестях Белкина» дал свой комически сниженный ряд рассказчиков. Однако, прибегнувк этой многоступенчатой мистификации в предисловии, Пушкин разрушал ее в самихповестях. Истории, которым подобало быть исполненными ввысокопарно-чувствительной манере, в действительности с удивительной простотойи знанием жизни рассказаны самим Пушкиным.
Принциписпользования в новых произведениях известных литературных сюжетов был открытосформулирован Пушкиным за год до создания «Повестей Белкина» в его оставшемсянеоконченным «Романе в письмах». «Ты не можешь вообразить, как странно читать в1829 году роман, писанный в 775-м, – пишет в своем письме Саше Лиза. – Кажется,будто вдруг из своей гостиной входим мы в старинную залу, обитую штофом, садимсяв атласные пуховые кресла, видим около себя странные платья, однако ж знакомыелица, и узнаем в них наших дядюшек, бабушек, но помолодевшими. Большею частиюэти романы не имеют другого достоинства. Происшествие занимательно, положениехорошо запутано, — но Белькур говорит косо, но Шарлота отвечает криво. Умныйчеловек мог бы взять готовый план, готовые характеры, исправить слог ибессмыслицы, дополнить недомолвки – и вышел бы прекрасный, оригинальный роман.Скажи это от меня моему неблагодарному P… Пусть он по старой канве вышьет новыеузоры и представит нам в маленькой раме картину света и людей, которых он такхорошо знает». Латинским “P” здесь обозначен, вероятно, сам Пушкин, который ивоспользовался советом своей героини в «Повестях Белкина».
XYIIIвек был для Пушкина чем-то неизъяснимо привлекателен, и ему захотелосьсовершить короткую прогулку по его литературным сюжетам. Краткость этойпрогулки также принципиальна – в противоположность утомительной многословностистарых романов. «Прочитать его, — пишет Саша об известном романе Ричардсона«Кларисса Гарлоу», — не надеюсь; с моим нетерпением я и в Вальтер Скотте нахожулишние страницы». В том же «Романе в письмах» есть слова, которые как будто бынепосредственно подготавливают появление «Барышни-крестьянки». Живя в деревнесреди провинциального уездного дворянства, Лиза пишет: «… вообще здесь болеезанимаются словесностию, чем в Петербурге. Здесь получают журналы, принимаютживое участие в их перебранке, попеременно верят обеим сторонам, сердятся залюбимого писателя, если он раскритикован. Теперь я понимаю, за что Вяземский иПушкин так любят уездных барышень. Они их истинная публика».
Пушкини в самом деле любил эту публику, и не случайно его «Татьяны милый идеал» былнайден именно в уездной барышне, в провинциальной помещичьей дворянской среде.Такой же уездной барышней явилась и Лиза «Барышни-крестьянки», дочь англоманаГригория Ивановича Муромского, владельца поместья, расположенного в «одной изотдаленных наших губерний». Легкость, с которой Лиза Муромская превращается впростую крестьянку, свидетельствует о той же не заглушенной английскимвоспитанием «русскости» души, которая была так симпатична Пушкину и ТатьянеЛариной. Нечто вроде «Барышни-крестьянки» Пушкин, в сущности, обещал написатьеще на страницах «Онегина»:
Перескажупростые речи
Отцаиль дяди-старика,
Детейусловленные встречи
Устарых лип, у ручейка;
Несчастнойревности мученья,
Разлуку,слезы примиренья,
Поссорювновь, и наконец
Яповеду их под венец…
Толькоместо «ревности мученья» в этой повести «на старый лад» заняли другие, напервый взгляд, казалось бы, более серьезные противоречия, которые, однако же, стольже легко разрешились.
Какиеже традиционные мотивы воскрешал Пушкин в «Барышне-крестьянке» — безусловно, самойсчастливой, хотя, может быть, и самой невероятной из «Повестей Белкина»?Оказывается, традиционна в первую очередь сама тема «барышни-крестьянки», котораядо Пушкина, — впрочем, в ином, вывернутом наизнанку виде: как тема«крестьянки-барышни» — часто поднималась западно-европейскими и русскимиписателями, например, Вольтером в комедии «право сеньора», Мариво в комедии«Игра любви и случая», Вл. Измайловым в идиллической повести «Ростовское озеро»и другими. [i]
Вотобщая схема традиционного сюжета о барышне-крестьянке, выделенная авторомклассической работы о «Повестях Белкина» В.В.Гиппиусом: «Молодой дворянин пленяетсяпрекрасной и добродетельной крестьянкой (а что и она пленяется им, – разумеетсясамо собою). Она поражает его при этом своей благовоспитанностью, иногда иобразованностью; это кое-как мотивируется (бывала, а иногда и воспитывалась вгосподском доме). Герой принимает решение жениться на любимой девушке и, либоон сам, либо автор за него, произносит при этом несколько тирад овсечеловеческом равенстве. После неизбежных перипетий – преодоления препятствий(запрет родных, другая невеста или другой жених) – в тот момент, когда читательили зритель гоовы к тому, что вот-вот социальные устои поколеблются, и брак, несмотряна «неравенство состояния», произойдет – в этот самый момент обнаруживаетсятайна происхождения героини: она оказывается не крестьянкой, а прирожденнойбарышней; герои счастливы, устои незыблемы, читатели или зрители успокоены идовольны». [ii]
УПушкина мы находим многие моменты развития этого сюжета: прекрасную крестьянку(только не настоящую, а маскарадную), «случайную встречу» с ней дворянина(правда, не совсем случайную, а подстроенную самой Акулиной-Лизой), любовьдворянина к крестьянке (а в действительности – к образованной иблаговоспитанной дворянке, лишь переодевшейся крестьянкой и умело ейподражающей), совместное чтение (только не «Новой Элоизы» Руссо во французскоморигинале, как у вл. Измайлова в «Ростовском озере», а «Натальи, боярскойдочери» Карамзина по-русски). Пушкин все время как бы поправляет традиционныйсюжет о крестьянке-барышне, в соответствии с принципами правдоподобия иестественности, поверяя литературные шаблоны живой действительностью.
Такон с самого начала описывает любовь богатого дворянина к обеспеченной дворянке,и лишь введенному в заблуждение Алексею Берестову представляется, что между ними Акулиной – социальная пропасть. Пушкин тонко вскрывает искусственностьлитературных крестьянок-барышень и вместе с тем напоминает о той реальнойдистанции, которая лежит между дворянством и народом. При этом в отличие отобычного псевдопатетического и сентиментального тона пародируемых Пушкинымпроизведений «Барышня-крестьянка» окрашена в мягкие тона подлинного юмора.История, которую девица К.И.Т., конечно же, читавшая и «Бедную Лизу» Карамзина,и «Ростовское озеро» Вл. Измайлова, с забавной высокопарностью могла бы рассказыватьИвану Петровичу Белкину, в действительности с бесподобной иронией рассказанасамим Пушкиным. Казалось бы осложнив отношения героев «важным происшествием» — падениемс лошади англомана Муромского вследствие «пугливости куцрй кобылки», Пушкинименно благодаря этому событию легко ведет их под венец.
Сюжет«Барышни-крестьянки» при этом едва ли не обернулся сюжетом «Дубровского». Ведьисходные ситуации этих произведений при всем их общем несходстве в одномотношении чрезвычайно близки: и в «Барышне-крестьянке», и в «Дубровском»рассказывается о недружелюбии двух соседей-помещиков и о любви друг у другусына одного из них и дочери другого. Внимательный читатель обратит внимание ина сходство некоторых героев этих произведений и совпадение отдельных деталей.Так, старший Берестов несколько схож с Троекуровым, а англоманство Муромского в«Дубровском» перешло в характеристику Верейского. И в «Барышне-крестьянке», и в«Дубровском» в отношениях отцов происходит неожиданный перелом. И тут и тамодному из молодых героев ради встречи с другим приходится выдать себя зачеловека менее высокого социального положения (крестьянку, француза-учителя).Наконец, даже переписка влюбленных осуществляется совершенно одинаковым образом,через посредство дупла старого дуба. Все эти совпадения свидетельствуют о том, чтов повествовательной системе «Дубровского» Пушкин использовал некоторые элементы«Барышни-крестьянки». На их фоне особенно заметны глубокие общие отличия этихпроизведений.
Темафеодальной вражды помещиков, в ее комическом варианте представленная в«Барышне-крестьянке», по-новому, в серьезном и даже драматическом ключерешается в романе «Дубровски й». Это произведение связано уже с другим рядомразмышлений Пушкина: о судьбах русского дворянства, о падении старого помещичьегобыта, о крестьянских волнениях и о возможности союза восставшего народа соппозиционным дворянством. Оно представляет собой и новый этап в творческомразвитии Пушкина, в эволюции его прозаического искусства. «Дубровский» сталчетвертой попыткой Пушкина – после» Арапа Петра Великого», «Романа в письмах» и«Рославлева» — создания крупного произведения в прозе – уже не повести, аромана. На смену историческим замыслам романа на манер Вальтера Скотта пришлаидея создания остросоциального произведения, посвященного современности.
Фабульныйцентр «Дубровского» составляет крестьянский бунт. Эта тема была поставленасамой действительностью. В начале 1830-ч годов по Европе прокатилась волнаклассовых битв: июльская революция 1830 года во Франции, национально-освободительныевосстания 1831 года в Бельгии и Польше, восстание рабочих в Лионе в ноябре 1831года, рабочее и крестьянское движение в Англии в те же годы, попытка народноговосстания в Париже 8 июля 1832 года, второе восстание лионских ткачей в апреле1834 года, народное восстание в Париже в том же году. Пушкин жадно следил заходом этих событий, классовый характер которых был очевиден. Угроза разрушениястарого общества нависла и над Россией. В стране произошел целый ряд такназываемых холерных бунтов. Волнения перекинулись в военные поселения:восставшие ловили и убивали офицеров. Широко распространенным явлением сталкрестьянский разбой, развившийся как форма социального протеста противкрепостного гнета.
Работенад «Дубровским» предшествовали, а отчасти и сопутствовали историческиезанятия Пушкина материалами Пугачевского восстания. В результате этих занятийпоявились план повести о дворянине Шванвиче, перешедшем на сторону восставших, инаброски исторического труда, посвященного Пугачеву. На время отложив план, изкоторого впоследствии вышла «Капитанская дочка», и наброски, постепеннооформившиеся в «Историю Пугачева», Пушкин увлекся историей небогатогобелорусского дворянина Островского, «который имел процесс с соседом за землю, былвытеснен из имения и, оставшись с одними крестьянами, стал грабить, сначалаподьячих, потом и других». Историю эту Пушкина рассказал его московский другП.В.Нащокин, видевший Островского в остроге.
Первоначальнороман даже и назывался «Островский», и Пушкин собирался первый том его прислать«на рассмотрение» Нащокину – как человеку, видевшему настоящего Островского, атакже «под критику» знакомцу Нащокина Д.В.Короткому, служившему в ссудной казне,- как знатоку судопроизводства. Через этого Д.В.Короткого Пушкину удалосьдостать выписку из подлинного судебного дела дворянина Муратова, имениекоторого было несправедливо передано судебными властями во владение крупномупомещику Крюкову. Подобно вполне реальному Крюкову, созданный творческойфантазией Пушкина Троекуров воспользуется тем, что все бумаги на право владенияпоместьем у старшего Дубровского, как и у Муратова, сгорели. Писарская копияэтого дела без каких-либо изменений (Пушкин лишь начал замену имен, но и ее некончил) была вставлена им во вторую главу рукописи «Дубровского».
Кругисточников и впечатлений, которые могли отразиться в романе «Дубровский», вообщенеобычайно широк. Вступив накануне женитьбы на Н.Н.Гончаровой во владениечастью болдинского имения, Пушкин в связи с этим должен был встречаться суездными чиновниками и от них, вероятно, прослышал о нашумевшем в свое время навсю Нижегородскую губернию судебном деле Дубровского. С этим делом, в основекоторого также лежала незаконная передача имения во владение другого лица, возможно,связано происхождение фамилии главного героя пушкинского романа. Впрочем, фамилия«Дубровский» фигурирует также и в деле Псковской канцелярии (правда, относящемсяк событиям столетней давности), с которым поэт мог познакомиться во время однойиз своих поездок в Михайловское. Это дело о крестьянах помещика Дубровского, которые,выполняя его волю, помогли скрыться за польскую границу крепостному помещикаАпрелова, а затем, оказали серьезное сопротивление солдатам, высланным для ихареста. Когда солдаты во главе с сержантом пришли в деревню Дубровского, «человекдесять скрывавшихся крестьян вышли из лесу с топорами и рогатинами и объявили, чтоесли их будут ловить, то они его (сержанта – С.К.) с рассыльными убьют илипотопят в озере; причем они заявили, что они так действуют по приказуДубровского, который писал, что если кто предет для поимки их, то еслипоимщиков будет немного, бить их, а если много, то бежать в лес». Не правда ли,строки этого дела весьма напоминают финальный эпизод романа Пушкина«Дубровский»?
В1820 – 1830-е годы, ко времени создания пушкинского произведения в русскомобществе появился новый социальный тип – беспоместный дворянин. Об этомсоциальном типе в своих отчетах царю шеф жандармов А.Х.Бенкендорф писал:«…Крепостное право есть пороховой погреб под государством и тем опаснее, чтовойско составлено из крестьян же, и что ныне составилась огромная массабеспоместных дворян и чиновников, которые будучи воспалены честолюбием и неимея ничего терять, рады всякому расстройству». Если в «Барышне-крестьянке»Пушкин изобразил относительно благополучных помещиков – хотя таким, в сущности,представлен только Берестов, – то в «Дубровском» он решил сделать героемдворянина, «не имеющего ничего терять», сделавшегося вдруг беспоместным.
Вразорявшемся старинном дворянстве Пушкин видел источник оппозиции правящейвласти. «… Что же значит наше старинное дворянство, — записал он в «Дневнике»1834 года, — с имениями, уничтоженными бесконечными раздроблениями, спросвещением, с ненавистью противу аристокрации и со всеми притязаниями навласть и богатства? Эдакой страшной стихии мятежей нет и в Европе. Кто были наплощади 14 декабря? Одни дворяне. Сколько же их будет при первом новомвозмущении? Не знаю, а кажется много». Работая над «Дубровским», Пушкинразмышлял о том, возможен ли в этой «страшной стихии мятежей» союз дворянина свосставшим народом. Вероятно, именно стихийным соединением этих двух сил, хотябы представленных лишь отдельным дворянином и его собственными крестьянами, егои привлекала история Островского, рассказанная Нащокиным.
Переходдворянина на сторону восставшего народа мыслился Пушкиным и в центрепервоначального замысла о Шванвиче. Однако, изучая документы Пугачевскоговосстания, Пушкин постепенно все более убеждался в искусственности подобногосоюза. В «Истории Пугачева» он уже вполне отчетливо формулирует для себя этумысль: «Весь черный народ был за Пугачева… Одно дворянство было открытымобразом на стороне правительства. Пугачев и его сообщники хотели сперва идворян склонить на свою сторону, но выгоды их были слишком противуположны». Какследствие этого важного заключения героем «Капитанской дочки» стал Гринев, лишьсилой обстоятельств приближенный к Пугачеву, но оставшийся верным своемудворянскому долгу. Перешедшему же на сторону Пугачева Швабрину (в первоначальныхвариантах – Шванвичу) приданы в романе отрицательные черты.
Каквременное и непрочное, а также в известной степени вынужденное явлениепредставлено соединение дворянина с восставшими крестьянами и в романе«Дубровский», герой которого в конце концов решает оставить свою шайку. Советуясвоим бывшим сообщникам «переменить образ жизни», Дубровский произносит передними речь, в которой ясно выражена мысль о различном понимании целей и смыслаборьбы помещиком и его крестьянами: «Вы разбогатели под моим начальством, каждыйиз вас имеет вид, с которым безопасно может пробраться в какую-нибудьотдаленную губернию и там провести остальную жизнь в честных трудах и визобилии. Но вы все мошенники и, вероятно, не захотите оставить ваше ремесло».
Вконце концов роман, оставшийся недописанным, должен был кончаться арестомДубровского. Об этом свидетельствуют дошедшие до нас планы продолжения романа.По первому из них Пушкин намеревался и само действие построить несколько иначе.Дубровский-Дефорж убегал из имения Троекурова вместе с Машей, у них рождалсяребенок, Маша заболевала, и Дубровский, распустив шайку, вез ее лечиться вМоскву. Один из оставшихся с ним людей попадал в полицию и доносил наДубровского. Таким образом, «противуположность» интересов дворянина и его шайкинаходила лишнее подтверждение в факте доноса.
Амежду тем образ Дубровского, человека, в результате чиновничьего произволапоставленного вне закона и отторгнутого от своего класса, был дорог и близоксамому Пушкину. С этим образом были связаны многие размышления поэта овозможности сохранения в царской России личного достоинства и независимости. Внегодовании старого Дубровского на обиду, которую нанес ему Троекуров: «Я нешут, а старинный дворянин», слышится отзвук упорного отстаивания своегодостоинства перед царем самим Пушкиным: «Я, как Ломоносов, не хочу быть шутомниже у господа бога». В няне Дубровского Орине Егоровне сказались чертыреальной няни самого Пушкина Арины Родионовны, и ее подлинные письма к поэтуотразились на письме Орины Бузыревой к Дубровскому.
Благородство,смелость, решительность и находчивость Дубровского притягивают к нему симпатиичитателя и заставляют с волнением следить за его опасными приключениями. Впостроении сюжета Пушкин использовал элементы так называемого разбойничьегоромана. [iii] Некоторые из подобных произведений, например, знаменитый в своевремя роман Х.Вульпиуса «Ринальдо Ринальдини», упоминаются на страницах«Дубровского». Однако в отличие от них «разбойничество» главного героя в«Дубровском» мотивировано социально-историческими причинами. Захватывающаяинтрига была нужна Пушкину не сама по себе, а лишь как сюжетная основасоциального романа, отображающего процесс расслоения помещичьего дворянства ивоссоздающего картины стихийных крестьянских возмущений. В этом редкомсоединении серьезности и глубины содержания с увлекательностью сюжета – секреттого неизменного интереса, с которым «Дубровский» читают читатели самогоразного возраста.
Ив заключение попытаемся все же ответить на вопрос, поставленный в самом началестатьи. Что изменилось в творчестве Пушкина за те два с небольшим года, которыеотделяют «Дубровский» от «Барышни-крестьянки»?
Изменилосьглавное, что определяет весь характер творчества писателя, – егомировосприятия. Оно стало глубже и трагичней. В самом деле: в 1831 году быланаписана «Сказка о царе Салтане» с «добрым царем Гвидоном». В 1834-м – «Сказкао золотом петушке» с сластолюбивым Дадоном, не держащим царского слова.Болдинской осенью 1830-го создана шутливая поэма «Домик в Коломне», – а ужечерез три года – тоже в Болдине – во многом сходный с ней «Медный всадник», исполненный,однако, глубочайшего трагизма.
Аналогичныйхарактер имеет и переход от «Барышни-крестьянки» к «Дубровскому». Отизображения счастливой любви и помещичьей идиллии Пушкин приходит к разработкетрагических развязок сходных взаимоотношений. Вместо дружеского примиренияпомещиков, описанного в «Барышне-крестьянке», в «Дубровском» изображена ихраспря; счастливо соединяющихся влюбленных сменяют разлученные, а место картинспокойной помещичьей жизни занимают сцены чиновничьего произвола и крестьянскоймести.
Отпоследнего прикосновения к тексту романа «Дубровский» (6 февраля 1833 года) догибели Пушкина еще почти четыре года, но драматизм пушкинского творчества ужекак будто бы предвещает трагическую развязку его судьбы.
Список литературы
[i]Близость «Барышни-крестьянки» к этим произведениям была очевидна длясовременников Пушкина. Так, например, талантливый писатель и тонкий критикП.А.Катенин даже решил, что «Барышня-крестьянка» представляет собой прямуюпеределку комедии Мариво «Игра любви и случая».
[ii]Гиппиус В.В. Повести Белкина // Гиппиус В.В. От Пушкина до Блока. М.; Л., 1966.С. 23.
[iii]В то же время в романе использованы и мотивы, широко представленные в русскомфольклоре. Герои его овеяны бунтарской романтикой Приволжья, отчетливо звучащейв народных «разбойничьих» песнях, одну из которых – «Не шуми, мати, зеленаядубровушка» — поет караульный шайки Дубровского.
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru