В. Маяковский родился вдворянской семье. Отец Маяковского служил лесничим на Кавказе; после его смерти(1906) семья жила в Москве. Маяковский учился в классической гимназии в Кутаиси(1901-06), затем в 5-й московской гимназии (1906-08), откуда был отчислен занеуплату. Дальнейшее образование — художественное: обучался в подготовительномклассе Строгановского училища (1908), в студиях художников С. Ю. Жуковского иП. И. Келина, в фигурном классе Училища живописи, ваяния и зодчества (1911-14,исключен за участие в скандальных выступлениях футуристов).
Еще в 1905 в Кутаиси Маяковский принимал участие вгимназических и студенческих манифестациях, в 1908, вступив в РСДРП, велпропаганду среди московских рабочих. Несколько раз подвергался арестам, в 1909провел 11 месяцев в Бутырской тюрьме. Время заключения называл началом своейстихотворной деятельности; написанные стихи у него перед освобождением были отобраны.
В 1911 завязывается дружба Маяковского с художником ипоэтом Д. Д. Бурлюком, в 1912 организовавшим литературно-художественную группуфутуристов «Гилея» (см. Футуризм). С 1912 Маяковский постоянно принимаетучастие в диспутах о новом искусстве, выставках и вечерах, проводившихсярадикальными объединениями художников-авангардистов «Бубновый валет» и «Союз молодежи».Поэзия Маяковского всегда сохраняла связь с изобразительным искусством, преждевсего в самой форме записи стихов (столбиком, позднее «лесенкой»), котораяпредполагала дополнительное, чисто зрительное, впечатление, производимоестихотворной страницей.
Стихи Маяковского были впервые опубликованы в 1912 вальманахе группы «Гилея» «Пощечина общественному вкусу», где был помещен иманифест, подписанный Маяковским, В. В. Хлебниковым, А. Е. Крученых и Бурлюком,в нарочито эпатирующей форме заявлявший о разрыве с традициями русской классики,необходимости создания нового языка литературы, соответствующего эпохе.Воплощением идей Маяковского и его единомышленников-футуристов о назначении иформах нового искусства стала постановка в петербургском театре «Луна-парк» в1913 его стихотворной трагедии «Владимир Маяковский» (опубликована в 1914).Декорации для нее писали художники из «Союза молодежи» П. Н. Филонов и И. С.Школьник, а сам автор выступил режиссером и исполнителем главной роли — поэта,страдающего в отвратительном современном городе, изуродовавшем, растлившемсвоих жителей, которые хоть и избирают поэта своим князем, но не умеют признатьи оценить приносимую им жертву.
В 1913 выходит книга Маяковского из четырехстихотворений под названием «Я», его стихи появляются на страницах футуристскихальманахов (1913-15) «Молоко кобылиц», «Дохлая луна», «Рыкающий Парнас» и др.,начинают печататься в периодике, издаются поэмы «Облако в штанах» (1915), «Флейта-позвоночник»(1916), «Война и мир» (1917), сборник «Простое, как мычание» (1916). ПоэзияМаяковского наполнена бунтом против всего мироустройства — социальныхконтрастов современной урбанистической цивилизации, традиционных взглядов напрекрасное и поэзию, представлений о вселенной, рае и Боге. Маяковский используетвоинственно изломанный, грубый, стилистически сниженный язык, контрастнооттеняющий традиционные поэтические образы, — «любовь на скрипки ложите»,«ноктюрн… на флейте водосточных труб» и др. Лирический герой, эпатирующийобывателя резкостью, ломкой языка и богохульством («Арканом в небе поймалибога»), остается романтиком, одиноким, нежным, страдающим, чувствующим ценность«мельчайшей пылинки живого».
СтихиМаяковского 1910-х гг. были ориентированы на воспроизведение в устной форме — сэстрады, на вечерах, диспутах (ср. название его сборника «Для голоса», 1923; вжурналах, газетах и книжных изданиях стихи часто появлялись в исковерканномцензурой виде). Для восприятия на слух как нельзя лучше подходили их короткиерубленые строки, «рваный» синтаксис, «разговорность» и нарочито фамильярная(«панибратская») интонация: «… Вам ли, любящим баб да блюда, жизнь отдавать вугоду?». В сочетании с высоким ростом («здоровенный, с шагом саженьим») изычным голосом Маяковского все это создавало неповторимый индивидуальный образпоэта-борца, площадного митингового оратора, защитника «безъязыкой улицы» в«адище города», слова которого не могут быть красивы, они — «судороги,слипшиеся комом».
В жизни Маяковского было немало женщин, были и серьезные любовные увлечения,и быстротечные романы, и просто флирт. Но лишь три такихсвязи оказалисьдостаточно долгими и глубокими, чтобы оставить след в его поэзии. Речь,конечно же, идет о Лиле Брик — героине почти всей
лирики поэта; Татьяне Яковлевой, которой посвящены два превосходных стихотворения, и Марии Денисовой, ставшей одним изпрототипов Марии «Облака в штанах».
Итак, Лили Юрьевна Брик. Ее отношения сМаяковским начались с посвящения ей поэмы, на которую его вдохновила другая, а закончились тем, что он назвал ее имя в посмертной записке. ОтношенияВладимиа Маяковского и Лили Брик были очень непростыми, многие этапы ихразвития нашли отражение в произведениях поэта; в целом же, показательнымдля этих отношений может быть стихотворение «Лиличка!» Оно написано в 1916 году, но свет впервые увидело с заглавием-посвящением«Лиличке» только в 1934 году.
Сколько любви и нежности к этой женщине таят всебе строки:
"… Кроме моря любви твоей,
мне
нету моря,
а у этой любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон-
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем."
Интересно знакомство Маяковского и Лили Брик. Ведь раньше он узнал родную сестру Лили — Эльзу, которая впоследствии переехала во Францию и стала надменитой писательницей Эльзой Триоле, женой писателя-коммуниста Луи ртона. Это она ввела Маяковского в семью Бриков. (Забегая вперед, хочу заметить, что именно в доме Эльзы Триоле произошло знакомство Маяковского сТатьяной Яковлевой). Итак, знакомство с Лилей Брик состоялось в 1915году, летом, на даче в подмосковной Малаховке. Поразительно, что Маяковский,увидев Лилю, мгновенно переключился с тогда еще незамужней Эльзы на ее уже замужнюю сестру. И все это творилось в присутствии законного супруга.Трудно отказаться от мысли, что и сам Брик способствовал сближению Лили иМаяковского — ведь на почве ревности у супругов не возникло ни единой ссоры.Да и вообще они практически не ссорились. Маяковский оказался поначалу находкойдля обоих.«Интеллектуальный» брак Бриков приобрел некую завершенность. Появился как бы «человек- ребенок», который мог растии развиваться на их глазах. Эстетически Маяковский интересовал обоих супругов,но философски — только Осипа. Они стали “наседками" Маяковского, и вэтом смысле их можно считать его родителями. Но роль обоих в большей степени олицетворял Осип Максимович. Лили Юрьевна, пожалуй, не вполнесправилась бы с ролью матери-наставницы, если бы «собственный ребенок» не влюбился в нее по уши… Лили Юрьевна, несомненно восхищалась Маяковским как поэтом огромного дарования, как незауряднойличностью, как человеком с широкой душой. Притом на ее восхищениеМаяковским накладывалось восхищение поэтом Осипа Максимовича.
Тем не менее, рождение любви, по-видимому, не произошло.
Юноши мечтают о поклонницах и путешествиях, — Маяковский немало ездил по миру, и поклонницы у него были не только народине. Юноши грезят любовью без границ, до обожания, до умопомрачения. Маяковский мог так любить. Но юноши еще верят, что и они могут внушатьтакую любовь. А вот этого в жизни Владимира Владимировича, пожалуй, небыло. Этим он был обделен в юношеском и зрелом возрасте. А какая боль и горечьнеразделенной любви в строках поэта:
«Значит опять темно и понуро
Сердце возьму, слезами окапав,
нести, как собака, которая в конуру
несет переезанную поездом лапу».
Не знаю почему, но у меня сложилось такое впечателние, что Маяковский был одиноким человеком. Его не всегда понимали мать и сестра. У него не былодрузей, которым он мог бы открыть свою душу. Наконец, его по-настоящему нелюбила ни одна женщина. И Лиля Брик в том числе.
На старости лет в минуту какой-то особой откровенности, Лили
Юрьевна призналась поэту Андрею Вознесенскому:«Я любила заниматься
любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кузне.Он рвался, хотел к
нам, царапался в дверьь и плагал.» «После такого признания, 0 писал
Вознесенский, — я полгода не мог приходить к ней вдом. Она казалась
мне монстром. Но Маяковский любил такую, с хлыстом. Значит она
святая...»
1924 год был переломным в отношениях между Маяковским и
Лилей Брик. Намек на это можно найти в стихотворении «Юбилейное»,
которое было написано к 125-летию со дня рождения Пушкина, 6 июня
1924 года.
«Я
теперь
свободен
от любви
и от плакатов.
Шкурой
ревности
медведь
лежит
когтист.»
Сохранилась записка от Л.Брик к Маяковскому, в которой она заявляет, что неиспытывает больше прежних чувств к нему, прибавляя: «Мне кажется, что и ты любишь меня много меньше и очень мучиться не будешь.»
В начале октября 1928 года Маяковский поехал в Париж, гдеостался до первх дней декабря. Помимо читсолитературных дел, цельпоездки была в этот раз особой. 20 октября он покинулПариж и поехалв Ниццу, где отдыхала его американская подруга Элли Джонс сдочкой. Это было первое свидание Маяковского с Элли Джонс с 1925 года ипервая встреча вообще с ребенком, отцом которого очевидно был он. Встречав Нице была, судя по письмам Элли Джонс к Маяковскому, не очень удачной:уже 25-го октября он вернулся в Париж.
Вечером того же дня Маяковский познакомился с Татьяной АлексеевнойЯковлевой, молодой русской, приехавшей к своему дяде в Париж в 1925 году.Ихвстреча не была случайной. 24 декабря, за день до знакомства, Татьяна Яковлева написла своей матери в Пензу :"… пригласили специально водин дом, чтобы познакомить".
Маяковскийи Татьяна Яковлева сразу влюбились дрвг в друга. С первого же дня их знакомства возник новый «пожар сердца», и засветилась «лирики лента» новой любви. Это сразу увидели и поняли те, кто был близок Маяковскому и кто был прямым свидетелем этого события.
Эльза Триоле в своих воспоминаниях пишет: «В то время Маяковскомунужна была любовь.» А Р.О. Якобсон помнит слова поэта о том, что «только большая, хорошая любовь может еще спасти меня.» И теперь,впервые с 1915 года, он встретил женщину, которая была ему «ростомвровень».
Извоспоминания художника В.И.Шухаева и его жены В.Ф.Шухаевой:«Маяковский сразу влюбился в Татьяну». И, дальше: "… когда МАяковский бывал в Париже, мы всегда видели их вместе.Это была замечательная пара. Маяковский очень красивый, большой. Таня тожекрасавица - высокая, стройная, под стать ему. Маяковский производилвпечатление тихого, влюбленного. Она восхищалась и явно любовалась им,гордилась его талантом."
О том, чтоони внешне составляли хорошую пару говорили и другие. Глядя на них, люди в кайе благодарно улыбались, на улице — оборачивалиьс вслед им.«Маяковского восхищала ее память на стихи, ее „абсолютный“слух,и то, что она не парижанка, а русская, парижской чеканки... элегантная и воспитанная, способная постоять за себя!»(Ал.Михайлов. ЖЗЛ«Маяковский» М.: 1988 год).
Наконец, прило время рассказать ещеоб одной женщине в жизни Маяковского. И пусть она, в отличие от Л.Ю.Брик иТ.А.Яковлевой, не вдохновила Маяковского на лирические строки, но эта женищанбыла последней, кто видел Маяковского живым. Это именно ей поэт делалпредложение за минуту до рокового выстрела. С Вероникой Витольдовной ПолонскойМаяковского познакомил О.М.Брик. Это произошло в мае 1929 года, послевозвращения Маяковского из-за границы.
Полонская, дочь известного актеа немого кино, молодая актриса МХАТа, жена артиста того жетеатра Михаила Яншина, была необыкновенно хороша собой. К тому времени она снялась в хроникальном фильме «Стеклянный глаз», где было несколько игровых эпизодов. Сценарий фильма написали В.Л.Жемчужный и Л.Ю.Брик. Тогда-то, в конце 1928 года, во время съемок фильма, Полоская ипознакомилас с Бриками. А в мае Осип Максимович знакомит ее с Маяковским.Маяковский, и это не секрет, любил красивых женщин. И хоть сердце его в это время было не свободно, им прочно овладела Татьяна Яковлева, но еготянуло к Полонской, и он стал часто встречаться с нею.
Встречи с Полонскойпродолжались летом, на юге. Маяковский 15 июля выехал в Сочи, ге начал свои выступления. ЗАтем он выступает в Хосте, Гаграх, Мацесте, снова в Сочаи. А в это время там же отдыхала Полонская.
«Тогда, пожалуй, у меня был самый сильный период любви и
влюбленности в него, - вспоминает В.В.Полонская.- Помню, тогда мне
было очень больно, что он не думает о дальнейшей форме наших
отношений. Если бы тогда онпредложил бы мне быть с ним совсем — я
была бы счастлива.»
Однако Маяковским в это время владело другое чувство. он с
нетерпением ждал осени, поездки вПариж.
Когда «парижскаянадежда» рухнула, отношения между Маяковским и
Полонской стали крайненервозными.
Маяковский мрачнел, онстарался не впутывать ее в разговоры о
сових неприятностях. Встречи ихуже не приносили радости ни тому, ни
другому. ДЕликатность и предупредительность стали чередоваться со
сценами евности; переменынастроения стали резки и неожиданны. Из воспоминаний В.В.Полонской:
«Я не помню Маяковскогоровным, спокойным; или он был
искрящийся, шумный, веселый, илимрачный, молчаливый.»
Маяковский с каждым днем делался все раздражительнее, требовал частых свиданий, и, в конце концов, даже настаивал, чтобы Полонская бросила Театр. А она была увлечена театром, да еще к тому же, как раз в это время, впервые получила большую роль в инсценеровке романа В.Кина «По ту сторону», что для молодой актрисы явилось целым событием. Из ссорыи разногласия участились, и не только по причине нерешительности Полонской круто переменить жизнь, т.е. азвестить с
Яншиным, но и из-за нетерпения инервозности Маяковского. Встречаться пиходилось на людях, скрывать близостьбыло уже почти невозможно, а Владимир Валдимирович был несдержан.«Часто он не мог владеть собой при постоонних, уводил меня объясняться. Если происходила какая-нибудь ссора, он должен был выяснить все немедленно. Был мрачен, молчалив, нетерпим,» — вспоминаетВ.В.Полонская. Резкое объяснение произошло 11 апреля 1930 года. Казалось- конец. однакоо 12 апреля Владимир Маяковский позвонил в театр,разыскал Полонскую, просил встретиться.
Позднее, Вероника Витольдовна вспоминала: «Тринадцатого апреля днем мы виделись. Онпозвонил в обеденное время и предложил ехать набега. Я сказала, что поеду набега с Яншиным и мхатовцами, потому что мы уже сговорились ехать, а его прошу, как мы условились, не видеть меня и не приезжать. он спросил, что ябуду делать вечером. Ясказала, что меня звали к Катаеву, но что я непоеду к нему, а что буду делать, не знаю еще. Вечером я все же поехала кКатаеву с Яншиным, Владимир Владимирович оказался там. Он был очень мрачный ипьяный. При виде меня она сказал: — Я был уверен, что вы здесь будете!» УКатаева собралось человек десять. Сидели в темноте, пили чай с печеньем, вино.
По воспоминаниям хозяинавечера, Маяковский был совсем не такой, как всегда: притихший, домашний. В этот вечер он не острил, не загорался, как обычно, хотя все остальныегости были в ударе. Весь вечер Маяковский обменивался записками сПолонской. Вероника Витольдовна в своих воспоминаниях утверждает, чтоМаяковский был груб, ревновал, даже угрожал раскрыть характер их отношений.
В три часа ночи гостиразъехались. Как вспоминает Катаев, Маяковский казался очень больным иутомленным, но на предложеение хозяина остаться — отказался.
Объяснение, начатое накануневечером у Катаева, продолжилось в комнате на Лубянке утром 14 апреля.
Маяковский требовал решить,наконец, все вопросы — и немедленно, грозил не отпустить Полонскую в театр, закрывал комнату на ключ. Когда она напомнила, что опаздывает на репетицию, Владимир Валдимирович еще больше занервничал.
Из воспоминаний В.В.Полонской:
"… Вл.Вл.быстозаходил по комнате. Почти бегал. Требовал что я с этой же минуты осталась с ним здесь, в этой комнате. он говорил, что я должна бросить театр немедленноже. Сегодня же на репетицию мне идти не нужно. Больше того, он сам зайдет в театр и скажет, что я никогда не приду.
… Я ответила, что люблюего, буду с ним, но не могу остаться здесь сейчас. Я по-человечески люблюи уважаю мужа и, поэтому, не могу поступить с ним так.
И театр я никогда не смогу бросить... Вот и на репетицию я должна обязательно пойти, и я пойду нарепетицию, потом домой, сказу все… и вечером перееду к нему совсем."Но Владимир Владимирович был не соласен с этим. Он продолжал настаиватьна том, чтобы все было немедленно или совсем ничего не надо."
Полонская ушла. Маяковскийотказался ее проводить, только дал двадцать рублей на такси.
Но едва она притворила дверь, как раздался вычтрел. Какое-то время (ей показалось, что целую вечность), она боялась войти в квартиру...
Она застала его еще живым,он еще пытался поднять голову, но глаза уже были безжизненны. Человек, добровольно уходящий из жизни, уносит с собой тайну ухода. Никакиеобъяснения (в том числе и его собственные), не в силах проникнуть в эту тайну.
Что явилось истинной причиной самоубийства? На этот вопрос на может быть, на мойвзгляд, однозначного ответа. Так причиной тому мог послужить разрыв с Яковлевой, и не находившийзавершения роман с Полонской, и заграничная поездкаБриков...
Читая предсмертную запискуМаяковского, невольно всплывают в памяти строки из поэмы, оказавшиесяпророческими:
«Последним будет
твое имя,
запекшиееся на выдраннойядром
губе.»
«Лиля! Люби меня!»- это послднеяя строка в предсмертном письме. Это послдений крик. Вдруг случится ?? Вдруг ее сердце наконец-то откроется… Ведь ему так не хваталолюбви в жизни!
В последние дни жизни Маяковский делала отчаянные усилия, чтобы создать семью. от ВероникиПолонской он требовал развода с Яншиным, и в то же время хлопотал о том, чтобы получить квартиру на одной площадке с Бриками после их переезда изГендрикова переулка. Без Лили для Маяковского невозможна никакая семейная жизнь. И, вообще, без нее жить невозможно!
Любовь Маяковского к Лиле Юрьевне Брик безмерна. Она была женщиной его жизни. Он полюбил ееискренно, безоговорочно, хотя и понимал, что ее любовь к нему носила совершеннодругой характер.
В дневнике, написанном во время двухмесячной разлуки еще в 1923 году, есть заглавие «Любишь ли ты меня?», под которым Маяковский разъясняет, как он понимает любовь Лили Юрьевны к нему: «Для тебя, должно быть, этос транный вопрос — конечно любишь. Но любишь ли ты меня? Нет. У тебя не любовько мне, у тебя — вообще ко всему любовь. Занимаю в ней место и я (можетбыть даже большое), но если я кончаюсь, я вынимаюсь, как камень из речки, а твоя любовь опять всплывает над всем остальным. Плохо это? Нет, тебе это хорошо, я б хотел бы так любить.»
Читая эти строки, понимаешь, какая огромная разница в их отношении к любви. Для В.В.Маяковского Лили Юрьевна была всем, длянее же любовь к Маяковскому не была единственной в ее жизни. Они знали о романах друг друга, но в отличиеот Лили Юрьевны, Маяковский страдал от этого; даже если он и хотел, он не мог любить так, как она.
Революция была принята Маяковскимкак осуществление возмездия за всех оскорбленных в прежнем мире, как путь кземному раю. Позицию футуристов в искусстве Маяковский утверждает как прямуюаналогию теории и практики большевиков и пролетариата в истории и политике.Маяковский организует в 1918 группу «Комфут» (коммунистический футуризм),деятельно участвует в газете «Искусство коммуны», в 1923 создает «Левый фронтискусств» (ЛЕФ), куда вошли его единомышленники — писатели и художники, издаетжурналы «ЛЕФ» (1923-25) и «Новый ЛЕФ» (1927-28). Стремясь использовать все художественныесредства для поддержки нового государства, пропаганды новых ценностей,Маяковский пишет злободневную сатиру, стихи и частушки для агитационныхплакатов («Окна РОСТА», 1918-21). Грубость, четкость, прямолинейность егопоэтического стиля, умение превращать элементы оформления книжной и журнальнойстраницы в эффективные выразительные средства поэзии — все это обеспечивалоуспех «звонкой силе поэта», целиком отданной на службу интересам «атакующегокласса». Воплощением позиции Маяковского этих лет стали его поэмы «150 000 000»(1921), «Владимир Ильич Ленин» (1924), «Хорошо!» (1927).
К концу 1920-х гг. у Маяковского нарастает ощущениенесоответствия политической и социальной реальности вдохновлявшим его сотроческих лет высоким идеалам революции, в соответствии с которыми он строилвсю свою жизнь — от одежды и походки до любви и творчества. Комедии «Клоп»(1928) и «Баня» (1929) представляют собой сатиру (с элементами антиутопии) наобуржуазившееся общество, забывшее о тех революционных ценностях, ради которыхсоздавалось. Внутренний конфликт с окружающей действительностью наступавшего«бронзового» советского века несомненно оказался среди важнейших стимулов,подтолкнувших поэта к последнему бунту против законов мироустройства —самоубийству.