«ИсторияГосударства Российского» есть не только создание великого писателя, но иподвиг честного человека.
А.С. Пушкин
Оказывается, у меня есть Отечество!
Первыевосемь томов «Истории Государства Российского» вышли все разом в 1818году. Рассказывают, что, захлопнув восьмой, последний том, Федор Толстой попрозванию Американец воскликнул: «Оказывается, у меня естьОтечество!» И он был не один. Тысячи людей подумали, и главное,почувствовали вот это самое. Зачитывались «Историей» все — студенты,чиновники, дворяне, даже светские дамы. Читали в Москве и Петербурге, читали впровинции: далекий Иркутск один закупил 400 экземпляров. Ведь это так важно длявсякого, знать, что оно у него есть, Отечество. Эту уверенность дал людямРоссии Николай Михайлович Карамзин.
Нужна история
Вте времена, в начале XIX века, древняя вековечная Россия вдруг оказаласьмолодой, начинающей. Вот-вот вступила она в большой мир. Все рождалось заново:армия и флот, заводы и мануфактуры, науки и литература. И могло показаться, чтоникакой истории у страны нет — разве было что-нибудь до Петра, кроме темныхвеков отсталости и варварства? Есть ли у нас история? «Есть», —ответил Карамзин.
Кто же он?
Одетстве и юности Карамзина мы знаем совсем немного — не сохранилось нидневников, ни писем от родственников, ни юношеских сочинений. Знаем, чтородился Николай Михайлович 1 декабря 1766 года неподалеку от Симбирска. В тупору это глушь невероятная, настоящий медвежий угол. Когда мальчику исполнилось11 или 12 лет, его отец, отставной капитан, отвез сына в Москву, в пансион приуниверситетской гимназии. Здесь Карамзин пробыл некоторое время, а потомпоступил на действительную военную службу — это в 15 лет! Преподавателипророчили ему не то что Московский — Лейпцигский университет, да как-то неполучилось.
Исключительнаяобразованность Карамзина — его личная заслуга.
Литератор
Военнаяслужба не пошла — хотелось писать: сочинять, переводить. И вот в 17 лет НиколайМихайлович уже отставной поручик. Впереди целая жизнь. Чему посвятить ее?Литературе, исключительно литературе — решает Карамзин.
Акакая она была, русская литература XVIII века? Тоже молодая, начинающая.Карамзин пишет другу: «Я лишен удовольствия читать много на родном языке.Мы еще бедны писателями. У нас есть несколько поэтов, заслуживающих бытьчитанными». Конечно, писатели уже есть, и не кое-кто, а Ломоносов,Фонвизин, Державин, но значительных имен не более десятка. Неужто талантовмало? Нет, они есть, но дело стало за языком: не приспособился пока русскийязык передавать новые мысли, новые чувства, описывать новые предметы.
Карамзинделает установку на живую разговорную речь образованных людей. Он пишет неученые трактаты, а путевые заметки («Записки русскогопутешественника»), повести («Остров Борнгольм», «БеднаяЛиза»), стихи, статьи, переводит с французского и немецкого.
Журналист
Наконец,решается выпускать журнал. Он назывался просто: «Московский журнал».Известный драматург и литератор Я. Б. Княжнин взял в руки первый номер ивоскликнул: «У нас не было такой прозы!»
Успех«Московского журнала» был грандиозный — целых 300 подписчиков. По темвременам очень большая цифра. Вот как мала еще не только пишущая, читающаяРоссия!
РаботаетКарамзин невероятно много. Сотрудничает и в первом русском детском журнале.Назывался он «Детское чтение для сердца и разума». Только ДЛЯ этогожурнала Карамзин каждую неделю писал по два Десятка страниц.
Карамзиндля своего времени — писатель номер один.
Историк
Ивдруг Карамзин берется за гигантский труд — составить родную русскую историю.31 октября 1803 года вышел указ Царя Александра I о назначении Н. М. Карамзинаисториографом с жалованием 2 тысячи рублей в год. Теперь на всю оставшуюсяжизнь — историк. Но так, видно, было надо.
Летописи, указы, судебники
Теперь— писать. Но для этого нужно собирать материал. Начались поиски. Карамзинбуквально прочесывает все архивы и книжные собрания Синода, Эрмитажа, Академиинаук, Публичной библиотеки, Московского университета, Александро-Невской иТроице-Сергиевой лавры. По его просьбе ищут в монастырях, в архивах Оксфорда,Парижа, Венеции, Праги и Копенгагена. И сколько всего нашлось!
ОстромировоЕвангелие 1056 — 1057 года (это и поныне древнейшая из датированных русских книг),Ипатьевская, Троицкая летописи. Судебник Ивана Грозного, произведениедревнерусской литературы «Моление Даниила Заточника» и много чегоеще.
Говорят,обнаружив новую летопись — Волынскую, Карамзин несколько ночей не спал отрадости. Друзья смеялись, что он стал просто несносным — только и разговоров,что об истории.
Какой она будет?
Материалысобираются, но как взяться за текст, как написать такую книгу, которую прочтети самый простой человек, но от которой и академик не поморщится? Как сделать,чтобы было интересно, художественно, и в то же время научно? И вот эти тома.Каждый делится на две части: в первой — подробный, написанный большим мастером,рассказ — это для простого читателя; во второй — обстоятельные примечания,ссылки на источники — это для историков.
Таков истинный патриотизм
Карамзинпишет брату: «История не роман: ложь всегда может красива, а истина всвоем одеянии нравится только некоторым умам». Так о чем же писать?Подробно излагать славные страницы прошлого, а темные лишь перелистывать? Можетбыть, именно так должен поступать историк-патриот? Нет, решает Карамзин —патриотизм только не за счет искажения истории. Он ничего не добавляет, ничегоне выдумывает, не превозносит победы и не преуменьшает поражения.
Случайносохранились черновики VII-ro тома: мы видим, как Карамзин работал над каждойфразой своей «Истории». Вот он пишет о Василии III: «в сношенияхс Литвою Василий… готовый всегда к миролюбию...» Все не то, не правда.Историк перечеркивает написанное и выводит: «В сношениях с Литвою Василийизъявлял на словах миролюбие, стараясь вредить ей тайно или явно». Таковобеспристрастие историка, таков истинный патриотизм. Любовь к своему, но нененависть к чужому.
ДревняяРоссия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка Колумбом
Пишетсядревняя история России, а вокруг делается современная: наполеоновские вонйы,битва при Аустерлице, Тильзитский мир, Отечественная война 12-го года, пожарМосквы. В 1815 году русские войска вступают в Париж. В 1818 выходят из печатипервые 8 томов «Истории Государства Российского». Тираж — страшюедело! — 3 тысячи экземпляров. И все раскупили в 25 дней. Неслыхано! А ведь ценанемалая: 50 рублей.
Последнийтом останавливался на середине правления Ивана IV, Грозного.
Всебросились читать. Мнения разделились.
Одниговорили — якобинец!
Ещеи раньше попечитель Московского университета Голенищев-Кутузов подал министрународного просвещения некоторый, мягко говоря, документ, где обстоятельнодоказывал, что «сочинения Карамзина исполнены вольнодумнического и якобинскогояда». «Не орден бы ему надо дать, давно пора бы его запереть».
Зачто же так? Прежде всего — за независимость суждений. Это не всем нравится.
Естьмнение, что Николай Михайлович ни разу в жизни не покривил душой.
—Монархист! — восклицали другие, молодые люди, будущие декабристы.
Да,главный герой «Истории» Карамзина — российское самодержавие. Плохихгосударей автор порицает, хороших ставит в пример. А благоденствие для Россиивидит в просвещенном, мудром монархе. То есть нужен «добрый царь».Карамзин не верит в революцию, тем более в скорую. Итак, перед намидействительно монархист.
Ив то же время, декабрист Николай Тургенев вспомнит впоследствии, как Карамзин«пролил слезы», узнав о смерти Робеспьера, героя Французскойреволюции. А вот что пишет сам Николай Михайлович другу: «Не требую никонституции, ни представителей, но чувством останусь республиканцем, и притомверным подданным царя русского: вот противоречие, но только мнимое».
Отчегоже он тогда не с декабристами? Карамзин считал, что время России еще ненастало, народ не созрел для республики.
Добрый царь
Девятыйтом еще не вышел из печати, а уже поползли слухи, что он запрещен. Начинался онтак: «Приступаем к описанию ужасной перемены в душе царя и в судьбецарства». Итак, продолжается рассказ об Иване Грозном.
Прежниеисторики не решались открыто описывать это царствование. Не удивительно. Вот,например, покорение Москвой вольного Новгорода. Карамзин-историк, правда,напоминает нам, что объединение русских земель было необходимо, но Карамзин-художникдает яркую картину того, как именно совершалось покорение вольного северногогорода:
«СудилиИоанн и сын его таким образом: ежедневно представляли им от пятисот до тысячиновгородцев; били их, мучали, жгли каким-то составом огненным, привязывали головоюили ногами к саням, влекли на берег Волхова, где сия река не мерзнет зимою, ибросали с моста в воду целыми семействами, жен с мужьями, матерей с груднымимладенцами. Ратники московские ездили на лодках по Волхову с кольями, баграми исекирами: кто из вверженных в воду всплывал, того кололи, рассекали на части.Сии убийства продолжались пять недель и заключались грабежом общим».
Итак почти на каждой странице — казни, убийства, сожжение пленных при известии огибели царского любимца злодея Малюты Скуратова, приказ уничтожить слона,отказавшегося опуститься на колени перед царем… и так далее.
Вспомните,ведь пишет человек, убежденный, что самодержавие необходимо в России.
Да,Карамзин был монархистом, но на процессе декабристы ссылались на «ИсториюГосударства Российского» как на один из источников «вредных»мыслей.
14 декабря
Онне хотел, чтобы его книга стала источником вредных мыслей. Он хотел говоритьправду. Так уж получилось, что правда, им написанная, оказалась«вредной» для самодержавия.
Ивот 14 декабря 1825 года. Получив известие о восстании (для Карамзина это,конечно, мятеж), историк идет на улицу. Он был в Париже 1790-го, был в Москве1812-го, в 1825 он идет по направлению к Сенатской площади. «Видел ужасныелица, слышал ужасные слова, камней пять-шесть упало к моим ногам».
Карамзин,конечно, против восстания. Но сколько среди мятежников своих — братьяМуравьевы, Николай Тургенев Бестужев, Кюхельбекер (он переводил«Историю» на немецкий).
Черезнесколько дней Карамзин о декабристах скажет так: «Заблуждения ипреступления этих молодых людей суть заблуждения и преступления нашеговека».
Послевосстания Карамзин смертельно заболевает — простудился 14 декабря. В глазахсовременников он был еще одной жертвой этого дня. Но умирает не только отпростуды — рухнуло представление о мире, утеряна вера в будущее, а на престолвзошел новый царь, очень далекий от идеального образа просвещенного монарха.
ПисатьКарамзин больше не мог. Последнее, что успел сделать, — вместе с Жуковскимуговорил царя вернуть из ссылки Пушкина.
НиколайМихайлович умер 22 мая 1826 года.
АXII том замер на междуцарствии 1611 — 1612 года. И вот последние словапоследнего тома — о маленькой российской крепости: «Орешек несдавался».
Сейчас
Стех пор прошло более чем полтора столетия. Нынешние историки знают о древнейРоссии куда больше, чем Карамзин, — сколько всего найдено: документы,археологические находки, берестяные грамоты, наконец. Но книга Карамзина —история-летопись — единственная в своем роде и больше такой не будет.
Зачемона нам сейчас? Об этом хорошо сказал в свое время Бестужев-Рюмин:«Высокое нравственное чувство делает до сих пор эту книгу наиболее удобноюдля воспитания любви к России и к добру».
Список литературы
Е.Перехвальская. Карамзин Н. М. Первый русский историк.