МОСКОВСКИЙГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. М. В. ЛОМОНОСОВА
ФАКУЛЬТЕТЖУРНАЛИСТИКИ
КАФЕДРАСТИЛИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА
МАСТЕРСТВОКРИТИЧЕСКОГО РАЗБОРА А. С. ПУШКИНА (О ЖИЗНИ И СОЧИНЕНИЯХ ОЗЕРОВА)
Работастудентки IV курса дневного отделения
МАРГОВСКОЙМАРИАННЫ (413 группа)
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ:Афанасьева О. М.
МОСКВА
2008 г.
МАСТЕРСТВО КРИТИЧЕСКОГО РАЗБОРА А. С. ПУШКИНА (О ЖИЗНИ ИСОЧИНЕНИЯХ ОЗЕРОВА)
Вклад А. С. Пушкина вразвитие редакторского дела в России вряд ли можно переоценить. Достаточносказать о том, что до Пушкина редактирования в России фактически не было. Болеетого, не было даже русского языка в том виде, в каком мы знаем его сегодня. Пушкинпоказал, как нужно править текст, какими языковыми средствами его можноулучшить, упростить, сделать более понятным и значимым.
Пушкин начал своюредакторскую деятельность в «Литературной газете» Дельвига, будучи уже «опытнымжурналистом, владеющим публицистическими приемами, знающим технику редакционнойи издательской работы»[i]. Затемон продолжил свою журналистскую и редакторскую деятельность во время работы наджурналом «Современник».
Пушкин был для молодыхписателей не только строгим редактором, но и верным другом. Он всей душойпривязывался к каждому новому таланту. Пушкину была неведома зависть. Онискренне пытался помочь молодым дарованиям.
Пушкин боролся снеудачными речевыми оборотами и ненужными фразами в чужих рукописях, но намногостроже он был к самому себе. В отличие от большинства писателей и поэтов тоговремени, которые не считали нужным редактировать свои тексты, Пушкинскрупулезно работал над каждым стихотворением, по многу раз исправляя одни и теже строки. Иногда он даже оставлял некоторые строки пустыми и дописывал их ужепосле, когда в голове рождалась удачная строчка.
В. Я. Брюсов такотозвался о редакторской работе Пушкина: «Следя за работой Пушкина, видишь, какон создает стройное целое из первоначального хаоса мыслей и образов, какпостепенно он совершенствует каждый стих и, взамен слов уж ярких и метких,умеет находить еще более прекрасные»[ii].
По мнению А. В.Западова Пушкин сформулировал два главных тезиса в области редактирования:
1. «Точностьи краткость – вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей – безних блестящие выражения ни к чему не служат».
2. «Истинныйвкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, нов чувстве соразмерности и сообразности».
Образцом редакторскихуказаний можно назвать заметки Пушкина, сделанные по поводу статьи П. А.Вяземского, посвященной жизни и творчеству В. А. Озерова.
Пушкин предъявляет кстатье Вяземского требования, исполнение которых сильно изменило бы и структурутекста, и смысл. Редактор выступает здесь не только против неудачных метафор иречевых оборотов, но и против некоторых тезисов и принципов построения статьи.
Пушкин предлагаетВяземскому выработать четкий план статьи, сократить текст и переставитьнекоторые части текста. Первая пометка на полях появляется после шести страницвведения об обстоятельствах смерти Озерова и о вражде, его преследовавшей: «Эти6 страниц ныне, кажется, лишние. Можно из них будет выбрать некоторые мысли ипоместить далее». Это смелая редакторская правка. Убрав первые шесть страництекста, Пушкин тем самым сильно сокращает текст, убирает из статьи некоторыемысли и сведения, изменяет принцип ее построения. Почему же редактор решаетсяна такое крупное вмешательство в авторский текст? Вся основная часть статьипосвящена творчеству Озерова, а вовсе не его биографии. Более того, автор сампризнается в том, что не очень хорошо знает биографию Озерова. Таким образом,длинное, явно затянутое введение оказывается по смыслу не связанным с основнойчастью. Следовательно, Пушкин был совершенно прав, предлагая убрать введениевообще.
На протяжении всейстатьи Пушкин выступает против тех частей текста, где автор преувеличиваетзначимость Озерова в истории русской литературы. Первое такое возражение мывидим, когда автор сравнивает заслуги Озерова с заслугами Карамзина, утверждая,что «ими подвигнулось искусство», и приписывает Озерову «геркулесовскийподвиг». Пушкин замечает по поводу этого: «Большая разница. Карамзин великийписатель во всем смысле этого слова; а Озеров – очень посредственный. Озеровсделал шаг вперед в слоге, но искусство чуть ли не отступило. Геркулесовского внем нет ничего». С одной стороны, редактор в данном случае выражает свою точкузрения на творчество Озерова и требует от автора изменить текст под нее. ОднакоПушкин старается быть объективным. Сравнить Озерова с Карамзиным, Державинымили Фонвизиным – означает выставить Озерова в смешном виде, так какпревосходство этих авторов над Озеровым очевидно. Если же избежать стольгромких, преувеличенных сравнений, то Озерова можно показать как достойногодраматурга, занявшего определенное место в развитии слога в русской литературе.На протяжении статьи автор незаметно для самого себя опровергает собственныйтезис о значимости творчества Озерова. «Драматическое искусство у нас еще вколыбели», — пишет Вяземский. «Где же геркулесовский подвиг Озерова?» — замечает Пушкин. Таким образом, редактор доказывает свою правоту насчетнеуместного превознесения Озерова автором статьи.
Далее Вяземский делает«несчастливый, да и не нужный» переход от одной темы к другой: «… Пускайдоканчивают они тяжелый сон жизни своей на вековом камне под усыпительнымнадзором невежества и предрассудков: мы обратимся к Озерову, который писал недля их века», — пишет Вяземский, переходя от осуждения критиков к биографииОзерова. Однако Пушкин посчитал этот переход лишним и себя не оправдывающим.Темы не настолько различны меж собою, чтобы вводить такую тяжелую переходнуюфразу. К тому же биография занимает в статье весьма незначительное место.
В следующей частистатьи, посвященной несчастливой любви Озерова к замужней женщине, Пушкинотмечает скобками две фразы: «он не мог противиться волшебной прелести любви» и«с нею питался восторгами платонической страсти». «Первая фраза моглапоказаться ему неоригинальной, а второй автор брался утверждать тезис, доказатькоторого не мог…», — пишет А. В. Западов[iii].
Следующее замечаниередактора относится к словосочетанию «любовь к друзьям». Пушкин отмечает егоскобками и тут же сам объясняет, почему он это сделал: « Любовь к друзьям –по-русски дружба. Не свойство – страсть разве. Все это сбивчиво – ты сперваговоришь о его любви, потом о его романизме в трагедиях, потом о дружбе, потомопять о любви, опять о его щекотливости, опять о любви. Более методы, ясности».Этим замечанием Пушкин опять подчеркивает отсутствие в статье четкого плана идает понять автору, что текст надо как-то изменить, «сгладить», сделать болеелогичным.
На протяжение текстаПушкин вычеркивает не одну напыщенную фразу, например «…ознаменовано общеюпечатию отвержения, наложенною на наш театр рукою Талии и Мельпомены» и«поглотила бы его бездна забвения». «Да говори просто. – Ты довольно умен дляэтого». Пушкин не признавал громоздких фраз, затрудняющих понимание текста. Онсчитал их ненужными и пустыми. Истинный талант заключается в том, чтобыговорить просто о сложном, а не сложно о простом.
Далее Вяземский писал:«…таким образом творец русского театра, хотя и не лишенный почести сего имени,уже почти не имеет места на оном. Может быть, и совсем постигла бы его бездназабвения, — если бы не приходило на мысль благочестивым и суеверным поклонникамстарины, предпочитающим всегда славу усопших славе живых ставить нам беззазрения совести, — здесь Пушкин поставил скобки и написал: «Напротив, оченьдобродушно», — в образец басен на русском языке басни Сумарокова и вобразец трагического слога напыщенные и холодные порывы притворного, — взятоПушкиным в скобки, — исступления Дмитрия Самозванца».
Пушкин возражает противнападок на критиков Сумарокова и оспаривает отзыв автора о самом Сумарокове.Пушкин полагал, что критики вовсе не навязывали младшему поколению басниСумарокова в качестве литературного образца, а искренне считали их образцовыми,так как еще не знали басен Крылова. Не согласен Пушкин и с тем, что Вяземскийназвал порывы Дмитрия Самозванца притворными. Он поясняет, что страсти казалисьнеестественными, так как были чрезмерно усилены (force).
В целом, Пушкиноценивает творчество Сумарокова не так высоко, как Вяземский, и дает это понять.Творчество же Фонвизина Пушкин, напротив, ценит больше, чем автор статьи, и онтак же дает Вяземскому понять свою точку зрения.
Далее автор статьиразбирает творчество Княжнина считая его учителем Озерова. Здесь Пушкин делаеточень короткие замечания. Вяземский хвалит комедию «Хвастун», а Пушкин советуетВяземскому пересмотреть французскую комедию, откуда Княжнин заимствовал идею.Но и о Княжнине Пушкин высказывает собственное мнение. Вяземский пишет: «Главныйнедостаток Княжнина происходит от свойств души его, он не рожден трагиком». «Т.Е. он просто не поэт», — пишет на полях Пушкин.
Пушкин и далеевыступает против утверждений Озерова, которые ему кажутся неверными или плоходоказанными. Пик его возмущения вызывает та часть статьи, где Вяземский утверждает,что проза Озерова выше поздних стихов Державина. «Милый мой, уважай ОтцаДержавина! Не равняй его стихов с прозой Озерова!» — восклицает Пушкин.
Особенностьюкритического разбора Пушкина является то, что он делал не только осуждающиепометы, но и хвалебные. Не раз на протяжении статьи мы встречаем напротивпонравившихся Пушкину частей текста пометы «хорошо», «очень хорошо», «прекрасно».Таким образом редактор не только критиковал, но и подбадривал автора.
Пушкин борется сдлиннотами и отходами от темы, ненужными повторами. Мы встречаем на поляхрукописи даже такое замечание: «Как тебе не стыдно распространяться об этом.Все это лишнее». Это еще раз подтверждает, что Пушкин считал краткость сестроюталанта.
Далее Пушкин вычеркиваетеще несколько фраз, которые он считает неудачными, например фразу «и была зареюнового дня на русском театре» или явно лишнюю фразу «Обратимся к Озерову» посленебольшого отступления. Фразу «Злодеи… не находятся ни в природе, ни впроизведениях гениев, ей подражавших» Пушкин переделывает: «Не находятся вприроде», посчитав дальнейшие уточнения лишними. Редактор исправляетродительный падеж на предложный, исправив «будем…зрителями действия, а неучастниками оного» на «…участниками в оном».
Напротив фразы«Антигона Озерова совершенная Антигона» Пушкин поставил вопросительный знак. Толи ему не понравилось звучание, то ли сам смысл фразы, а, возможно, и то, идругое. Во всяком случае словосочетание Антигона Озерова действительнонеудачно, так как звучит это так, словно «Озерова» — это фамилия Антигоны.
Далее Пушкин сновавозражает автору по поводу его утверждения, что поэзия должна пробуждать любовьк добродетели и ненависть к пороку. «Ничуть. Поэзия выше нравственности – илипо крайней мере совсем иное дело. Господи Суси! Какое дело поэту до добродетелии порока? Разве их одна поэтическая сторона». «Всего полвека назад русскиеписатели Сумароков, Херасков с друзьями брали на себя роли гонителей пороков игордились ими. Литературные произведения, думали они, должны тотчас улучшатьнравы общества, и удивлялись, что такого не происходило. Пушкин уже не хочетбыть моралистом, указчиком, литературные произведения воспитывают людей непутем изложения морально-этических формул, а учат их с помощью художественныхобразов, выражающих мировоззрение авторов, их отношение к фактам и явлениямдействительности»[iv].
Важно замечаниеПушкина, сделанное напротив фразы «слава вплетает терние в венцы, которыминаделяет она своих любимцев»: «Вот тут, если хочешь, помести нечто из своегоначала». Редактор ни на минуту не забывает о том большом куске текста, которыйон убрал, и при первой же возможности предлагает автору вставить часть этоготекста после подходящей фразы. Однако «нечто» — это лишь некоторые мысли,которые автор считает наиболее ценными.
На последних страницахстатьи, посвященных критическому разбору трагедий Озерова «Фингал» и «ДмитрийДоской» Пушкин делает всего семь помет. Эти пометы похожи на те, которые ужевстречались в тексте. Например, он исправляет «льдистый сосуд» на «ледяной»,так как это более грамотно с точки зрения русского языка, зачеркивает лишнееопределение Мамая как «кичливого противника русской свободы». Редактор проситпояснить неясные места, предостерегает автора статьи от громких илинеправильных заявлений. «Новейшие, рабски следуя древним, приняли их мерку, незаботясь о выкройке их…» — пишет Вяземский о трагиках. «Перестань, не шали», — предостерегает Пушкин.
В конце статьи Пушкинпишет общее заключение:
«Часть критическаявообще слаба, слишком слаба. Слог имеет твои недостатки, не имея твоихдостоинств. Лучше написать совсем новую статью, чем передавать печати этосбивчивое и неверное обозрение.
Озерова я не люблю неот зависти (сего гнусного чувства, как говорят), но из любви к искусству. Тысам признаешься, что слог его не хорош, а я не вижу в нем ни тенидраматического искусства. Слава Озерова уже вянет, а лет через 10, припоявлении истинной критики, совсем исчезнет. Озерова перевели. Перевод естьоселок драматического писателя. Посмотри же, что из него вышло во французскойпрозе».
В этом заключении,конечно много субъективного. Пушкин оказался не совсем прав, утверждая, чтоОзерова скоро забудут. Прошло уже полтора века, а его еще помнят. Но Озеров,безусловно, автор далеко не первой величины.
Белинский в оценкетворчества Озерова был согласен с Пушкиным. В статье «Литературные мечтания» оннаписал: «Озерова у нас почитают и преобразователем и творцом русского театра.Разумеется, он ни то, ни другое: ибо русский театр есть мечта разгоряченноговоображения наших добрых патриотов. Справедливо, что Озеров был у нас первымдраматическим писателем с истинным, хотя и не огромным, талантом…Теперь никтоне станет отрицать поэтического таланта Озерова, но вместе с тем и едва ли ктостанет читать его, а тем более восхищаться им»[v].
Так или иначе, нетлучшей школы для редактора, чем изучение рукописей, которые редактировалПушкин, ведь его правка – первый и лучший образец истинного редакторскогомастерства.
СПИСОКИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. ЗападовА. В. От рукописи к печатной странице. М.: 1978.
2. НакоряковаК. М. Редакторское мастерство в России XVI-XIXвв. М.: 1973.
3. Теорияи практика редактирования. Хрестоматия./Под ред. Проф. Сикорского Н. М. М.:1968.