Анализособенностей художественного стиля гомеровского эпоса
Чтобыпонять суть, квинтэссенцию художественного стиля Гомера, а, стало быть, исущность эпического стиля в целом, необходимо в первую очередь проанализироватьего связь с социально-исторической эпохой, во время которой он возник иразвился. Как известно, это был период общинно-родовых формаций, то есть то,что в науке именуется первобытным и нерасчлененным коллективизмом. При такомдоклассовом коллективизме нет места для развития отдельной личности. Вся жизньотдельной личности, и внутренняя и внешняя, заполнена жизнью того коллектива, вкотором она находится. Но тогда и всякое изображение жизни, которое создаетотдельная личность, обязательно отличается одним неотъемлемым свойством,которое по сути является приматом общего над индивидуальным.
Гомеровские поэмы небыли всего лишь художественным проявлением существования общинно-родовогостроя; они получили свой окончательный вид уже в период его разложения и почтив самый канун рабовладельческого строя. Поэтому Гомер как художник уже позналсложность и глубину индивидуальной жизни, и не мог быть абсолютно незаинтересованными равнодушным летописцем жизни. У него проявились личные страсти, созрелиполитические оценки, возник протест против разных социальных аспектовокружавшей его жизни. Поэтому и стиль гомеровского эпоса, так же как и егосоциально-историческая основа, и его идеология полны противоречий и оченьдалеки от того детского и примитивного восприятия жизни, которое зачастуюприписывалось различными исследователями с высот европейского культурногоразвития.
Если говорить обэпическом стиле как литературном феномене, следует заметить, что, в целом,ранний эпический стиль можно назвать строгим, в отличие от более позднегосвободного, или смешанного, стиля. В поэмах Гомера присутствуют признаки какпервого, так и второго, а потому оба стиля необходимо проанализироватьдетально. Основные черты раннего стиля можно охарактеризовать следующимобразом.
Во-первых, этообъективность. Древний эпический стиль дает объективную картину мира и жизни,не входя глубоко в психологию действующих лиц и не гоняясь за деталями иподробностями изображения. Для строгого эпического художника важно только торазвитие действительности, которое совершается вне и независимо от его личногосознания, от его личных взглядов и оценок. Важно только то, что данное событиефактически происходило, все же остальное имеет для эпического художника тольковторостепенное значение.
Удивительным образомвсе изображаемое в гомеровском эпосе трактуется как объективная реальность.Здесь нет ровно ничего фантастического, выдуманного или измышленного толькоиз-за субъективной прихоти поэта. Даже все боги и демоны, все чудесноеизображается у Гомера так, как будто бы оно вполне реально существовало.Невозмутимый повествовательный тон характерен у него для любых сказочныхсюжетов. В строгом эпическом стиле нет выдумок и фантазий.
Во-вторых,«вещественное» изображение жизни. Вместо показа собственного отношения кжизни эпический художник сосредоточивает внимание по преимущественно навнешней стороне изображаемых им событий. Отсюда его постоянная любовь к зрительным,слуховым и моторным ощущениям, в результате чего о психологии героев частоприходится только догадываться, но зато внешняя сторона оказываетсяизображенной с наибольшей любовью.
Автор уже нескупится на всякие детали и даже любуется ими, потому что они не могутзаслонить для него объективного характера событий.
В-третьих,традиционность. Объективный характер эпического изображения жизнисопровождается в строгом эпосе сознанием постоянства царящих в ней законов.Это и естественно для объективного подхода художника к действительности. Ктоподходит к действительности объективно, тот не ограничивается одними ееслучайными явлениями, но старается проникнуть в глубь этих явлений, чтобыузнать их закономерности.
Однако строгийэпический художник любит наблюдать постоянство жизненных явлений не только внастоящем, но и в прошлом, так что для него, собственно говоря, даже и несуществует особенно глубокой разницы между настоящим и прошлым. Он изображаетпо преимуществу все постоянное, устойчивое, вековое, для всех очевидное ивсеми признаваемое, всеми признававшееся раньше, старинное, дедовское и внастоящем для всех обязательное. Без этой принципиальной традиционностинародный эпос теряет свой строгий народный стиль и перестает быть в собственномсмысле эпическим.
В-четвертых,монументальность. Само собой разумеется, что все указанные выше особенностистрогого эпического стиля не могут не делать его величавым, медлительным,лишенным суеты, важным, степенным. Широкий охват настоящего и прошлого делаетэпическую поэзию возвышенной, торжественной, далекой от субъективной прихотипоэта, который считает себя незначительным и несущественным явлением всравнении с величавым и общенародным прошлым. Эта нарочито выставляемаянезначительность художника перед грандиозной широкой народной жизньюпревращает его произведения в какой-то великий памятник прошлого, почему и всюэту особенность строгого эпического стиля нужно назвать монументальностью.
В-пятых, героизм.Нетрудно показать, что особым стилем изображаются в эпосе и люди, если онипонимаются как носители всех этих общих свойств эпоса. Человек оказываетсягероем потому, что он лишен мелких эгоистических черт, но всегда является ивнутренне и внешне связанным с общенародной жизнью и общенародным делом. Он можетбыть победителем или побежденным, сильным или бессильным, он может любить илиненавидеть — словом, обладать разнообразными свойствами человеческой личности,но все это при одном условии: он должен быть обязательно по самому своемусуществу в единстве с общенародной и общеплеменной жизнью. Эпический геройвовсе не тот, кто лишен свойственной ему лично психологии. Но эта психология воснове своей должна быть у него общенародной. Это и делает его героеммонументального эпоса.
И, наконец,уравновешенное спокойствие. О спокойствии эпоса говорили всегда очень много,противопоставляя его лирической взволнованности. Однако из предложенной вышехарактеристики эпоса вытекает то, что эпическое спокойствие вовсе не естьотсутствие больших страстей, какое-то безразличное отношение к жизни. Эпическоеспокойствие возникает в поэте, если он является строгим эпическим художником,мудро созерцающим жизнь после великих катастроф, после огромных всенародныхсобытий самого широкого масштаба, после бесконечных лишений и величайшихстраданий, а также после величайших успехов и побед. Эта мудрость проистекаетиз того, что эпический художник знает о постоянстве законов природы и общества.Гибель отдельных индивидуумов уже его не волнует, так как он знает о вечномкруговороте природы и о вечном возвращении жизни смена поколений, как сменалиствы на деревьях. Созерцая мировые события в их вековом развитии, он получаетот этого не только уравновешенное спокойствие, но и внутреннее утешение.
Подводя итог общимособенностям строгого эпического стиля, надо сказать, что его всегдашняяобъективность отличается пластическим традиционным и монументальным героизмом,отражающим собой вечный круговорот и вечное возвращение общенародной илиобщеплеменной жизни.
Гомеровские поэмыотражают века народного развития и, в частности, не только общинно-родовуюформацию, но и ее разложение и развитие частной собственности и частнойинициативы. Строгий эпический стиль художественных произведений уже не могоставаться на ступени своей старинной суровости, начиная отражатьиндивидуальное развитие человека с новыми, гораздо более свободными чувствами ис помощью новых, гораздо более сложных поэтических приемов.
“Илиада” и “Одиссея”в целом являются героическими поэмами. Но эпосу Гомера свойственны и зачатки другихэпических жанров, например сказки. Сказка ничем существенным не отличается отмифа по своему содержанию. Однако, миф верит в буквальную реальностьизображаемых в нем лиц и событий, в то время как сказка относится кизображаемому уже достаточно скептически, рассматривая его как предметзабавного и занимательного рассказа. Особенно далеко в этом отношении ушла“Одиссея”. В IV песни этой поэмы имеется, например, большой рассказ опревращении морского бога Протея в разных животных и о том, как Менелай поймалего в тот момент, когда Протей был человеком, и заставил рассказать будущее. ВXII песни той же поэмы изображены сирены—полуптицы, полуженщины, завлекающиепутников своим сладостным пением. Здесь же — рассказ о том, как Одиссейпроскочил со своими спутниками между Сциллой, чудовищем с шестью головами идвенадцатью лапами, и Харибдой, водоворотом, который поглощал всех плывущихоколо него путников в морскую бездну.
В гомеровском эпосеесть и элементы романа. Они повествуют о бытовых явлениях, уже выходящих запределы скромной и уравновешенной жизни общинно-родового строя (рассказ орозысках Телемахом своего отца в II—IV песнях “Одиссеи” содержит элементыромана приключенческого, а вся вторая часть той же поэмы, начиная с XIII песни,— элементы романа семейного).
Гомеровский эпос,несомненно, содержит и много лирических мест. Большим лиризмом проникнута в“Илиаде” (VI, 395—502) сцена прощания Гектора с его супругой Андромахой передбоем.
Страстная любовь кжизни, особенно в условиях безвыходного положения, пронизывает обе поэмы. ДушаПатрокла расстается с телом, испытывая печальное чувство по поводу погибшейюности (Ил., XVI, 856 и след.), как и душа Гектора (Ил., XXII, 363). Гомерчасто печалится о судьбе внезапно гибнущего героя на поле сражения, рисуя себестрадания родных этого героя, которые пока еще ничего не знают о его злойучасти.
Наравне с лирикой, уГомера присутствуют элементы и трагедии, и комедии со всеми свойственными имдраматическими конфликтами. Трагичны почти все основные герои обеих поэм.Трагичен Ахилл. обреченный на гибель в молодых годах, и он знает об этой своейобреченности. Трагична гибель Патрокла. Драматическое развитие трагедииПатрокла легко прослеживается в той части “Илиады”, где изображаются события отпосольства Агамемнона к Ахиллу до гибели Патрокла. Драматичен и трагиченГектор, причем и здесь нетрудно проследить назревание перипетий,предшествовавших гибели Гектора и последовавших после нее. Несомненно,драматичен и Одиссей, который сотни раз смотрел смерти в глаза и всегдапроявлял мужество. Трагична судьба и всех троянских вождей, гибель которых тожепредопределена свыше. Таким образом, если понимать под трагизмомкатастрофическое развитие действия, вызываемое высшими силами, то поэмы Гомеранасквозь трагичны, а если под драматизмом понимать конфликт дееспособныхличностей, то трагизм у Гомера очень часто из эпического переходит вдраматический.
В то же время, какэто ни парадоксально, у Гомера очень много комических мест, вроде драки Одиссеяс нищим Иром на пороге дворца, где пируют женихи (Од., XVIII).
Этот комизмдостигает степени бурлеска, когда возвышенное изображается в качественизменного. Олимпийские сцены почти всегда лаются Гомером в стиле бурлеска.Общеизвестный пример этого — песнь “Илиады”, где изображается супружескаяревность Геры. Зевс хочет побить свою супругу, а кривоногий уродец Гефестпытается рассмешить богов шутками.
Юмор, то есть болееглубокая степень комизма, тоже нередок у Гомера. Юмористично подана Афродита,когда она вступает в сражение и получает ранение от смертного героя Диомеда, поповоду чего ее осыпают насмешками боги на Олимпе (Ил., V).
Иронические мотивы впоэмах Гомера очень заметны. Но иронию можно понимать и более широко — какизображение чего-нибудь противоположного тому, что ожидалось или на что былинадежды. В этом смысле почти все основные герои обеих поэм являются у Гомераобъектом иронии. Агамемнон во II песни “Илиады” приказывает своему войскуотправляться домой, а на самом деле войску этому опять приходится браться заоружие и воевать. Ахилл хочет причинить ущерб грекам за понесенные от нихоскорбления, а гибнет его сердечный друг Патрокл. Тот же Ахилл уверен в своейпобеде над Троей, а на деле он сам гибнет (правда, за пределами “Илиады”) ещедо падения Трои. Гектор тоже уверен в своих победах над ахейскими героями (Ил.,VIII, 536—541; XI, 286—290), но погибает от руки Ахилла.
Сатирический элементтакже очень силен в обеих поэмах. Не только циклопы изображены как карикатура исатира на людей, живущих без всяких законов (Од., IX); не только карикатуренФерсит, изображенный уродом, как пародия на гражданина, солдата и аристократа(Ил., II). Сатирических черт много и в самом Агамемноне, который удивляет своейжадностью, деспотизмом, трусостью и многими другими пороками.
О неравенстве богови людей говорит Аполлон (Ил., V, 441 и ел.) и о неизбежности смерти людей —Афина Паллада (Ил., XV, 140 и ел.). Но Гомеру свойственны все же несокрушимыйоптимизм и жизнерадостность. Среди сентенций у Гомера можно найти и многовполне здравых и практических мыслей. Так, Одиссей, предлагая отдать даньпогибшим, тут же в виде сентенции дает совет тем, кто остался целым, поестьперед сражением (Ил., XIX, 228—231). Практицизма и утилитаризма в гомеровскихсентенциях очень много. Так, оказывается, что двоим идти легче, потому что онидруг другу помогают, а одному — тяжелее (Ил., XX, 224—226). Когда надвигаетсяночь, то “хорошо покориться и ночи” (Ил., VII, 282), т. е. залечь спать. Всамых ответственных местах своих речей часто пользуются сентенциями и Ахилл, иПатрокл, и Нестор, и Одиссей, и Гектор, и многие другие.
Крайне важнымаспектом творчества Гомера является единство его художественного стиля,лишенного, однако, эпически-монолитной строгости. Те места обеих поэм, вкоторых мы все еще находим строгость раннего эпического стиля, уже сами по себезаставляют нас ожидать при их чтении более живых и более свободных приемовтворчества. Трагизм, комизм, юмор, ирония все время свидетельствуют о происходящихсдвигах в этом эпическом стиле и говорят о наступлении небывалого раньшеидеологического и стилистического свободомыслия.
Стиль переходнойэпохи никогда не может быть монотонным. В нем обязательно должны чувствоватьсярудименты старого стиля, но в то же время и зародыши будущего стилистическогоразнообразия.
Стилистическиеоттенки, сколько бы их ни было, включаются в тот эпический стиль Гомера,который представляет собой единое целое.
Художественный стильГомера проявляется как в предметах эпического изображения (художественнаядействительность), так и в способах этого изображения (художественныйязык). К примеру, Гомер пользуется всем мифологическимбогатством прежнего мировоззрения, но в то же самое время относится к нему эстетически,любуясь им со всей остротой и любопытством нового мировоззрения. Почти всепредметы и вещи получают у Гомера неизменные эпитеты “священный”,“божественный” или просто “прекрасный”, “сильный”, “блестящий” и т. д.“Священными” являются у него города и вся домашняя утварь. “Божественна” тасоль, которой посыпают кушанья, обязательно “прекрасны” сандалии у АфиныПаллады. Гомер чрезвычайно любит блестящие предметы. Обычно все у негосверкает, лучится. Изысканная одежда не только у Геры, но и у Кирки. Подробноописывается оружие героев. Оно тоже обычно светится, ослепительно блестит, нанем много золота, серебра и драгоценных в те времена металлов. Особенно яркоизображены щит Ахилла (Ил., XVIII, 477—607) и вооружение Агамемнона (Ил., XI.,15—46). Описывается блеск и убранство дворцов Алкиноя и Менелая.
Однако не нужно себепредставлять вещи, изображаемые у Гомера, обязательно роскошными. Гомеровскиепоэмы заканчивали свое оформление в века гораздо более скромной и бедной жизни,чем крито-микенская культура, которая в них реставрировалась. Дворец Одиссея,несмотря на свое богатство, скромен. Отец Одиссея живет за городом довольнопростой, если не прямо убогой жизнью.
Подобным же образомрисуются Гомером и герои. Почти все они сильны, красивы, благородны; они тоже“божественные”, “богоравные” или по крайней мере ведут свое происхождение отбогов. Стандартным, однако, это изображение героев у Гомера никак нельзяназвать. Оно часто весьма далеко от эпического трафарета, отличается большойпестротой и предвозвещает уже сложность позднейшей литературы.
Ахилл — это грозныйгерой гомеровского эпоса, уверенный в себе, преданный родине и народу. Однакочасто забывают, что он чрезвычайно гневлив и груб, что он из-за какой-топленницы оставляет поле сражения и изменяет своим соотечественникам; он упрям инесговорчив, хотя послы (Ил., IX) всячески его уговаривают; к боям онвозвращается лишь потому, что стремится отомстить за своего друга; он беспощаденк Гектору и проповедует право сильного зверя, отказывая ему в исполнении егопредсмертной мольбы, и с бессмысленной жестокостью и надругательством волочитего труп вокруг Трои в течение девяти дней.
Но вместе с темАхилл умеет благородно и снисходительно относиться к побежденному врагу и дажепитать к нему гуманные чувства (как это прекрасно рассказывает XXIV песнь: попросьбе Приама он прекращает надругательство над трупом Гектора и с почетомвозвращает его отцу). Он искренне любит Брисеиду, Патрокла и, прежде всего,свою мать и своего отца. Ахилл знает предопределение судьбы о своей близкойгибели, и тем не менее он не страшится; образ его исполнен трагической скорби.
Другой главный герой“Илиады” — Агамемнон — тоже не так прост, как его обычно представляют. Ондеспотичен и даже бесчеловечен, жаден и труслив, но он от души скорбит поповоду поражения своего войска, сам бросается в бой и получает ранение, а вконце концов бесславно гибнет от руки собственной жены; но и ему не чуждынежные чувства.
Гектор — безупречныйгерой и защитник своей родины, идеальный вождь своего войска, свободный отмелких слабостей Ахилла и Агамемнона. Кроме того, он нежно любящий муж, сын иотец. Но и его не надо представлять слишком упрощенно и трафаретно. Он настойчив,часто принимает необдуманные решения, не всегда умен и сообразителен, а инойраз ведет себя наивно, по-детски. Это идеальная, но вполне живая фигура.
Одиссей всемизвестен своим умом, хитростью, дипломатичностью, ораторским искусством иумением выйти из любого тяжелого положения. К этому, однако, нужно прибавитьдва свойства, которые хотя обычно и упоминаются в характеристиках Одиссея, нозаслуживают гораздо большего внимания. Прежде всего Одиссей очень преданинтересам своей родины и не может о ней забыть в течение 20 лет. Нимфа Калипсо,сделавшая его своим мужем, предлагала ему роскошную жизнь и бессмертие, и все-такион предпочел оставить ее и вернуться к себе на родину. Вторая черта, безкоторой Одиссей немыслим, — это его невероятная и бесчеловечная жестокость. Онперебивает женихов, наполняя весь дворец трупами, и вместе со своим сыномвешает неверных служанок с каким-то патологическим хладнокровием. Если к этомуприбавить еще его постоянную храбрость, отважность как в мелких, так и вбольших делах, бесстрашие перед смертью, его неистощимую терпеливость и вечныестрадания, то нужно признать, ото и этот гомеровский характер бесконечно далекот какого-нибудь скучного однообразия и полон самых глубоких противоречий.
В науке уже давноустановлена разница между непосредственным сюжетом гомеровских поэм и темипоэтическими и жизненными оценками этого сюжета, которые дает Гомер сам отсебя.
Гомер очень частоприбегает к методу сравнения, желая пояснить менее понятное чем-нибудь болеепонятным. И оказывается, что более понятным является мирный труд земледельца,скотовода, ремесленника и обычная, чисто человеческая жизнь, с радостями истраданиями маленького человека, не имеющего ничего общего с теми колоссальнымигероическими фигурами, о которых говорит нам непосредственный сюжет гомеровскихпоэм, — жизнь без всякой войны и даже без мифологии. Ведь если поэт сравниваетчто-нибудь с чем-нибудь, то, очевидно, предмет, привлекаемый для сравнения,для него более понятен и более убедителен. Установлено, что в гомеровскихпоэмах не мирный быт сравнивается с войной, а, наоборот, военный быт поясняетсякартинами мирной жизни, так как эта последняя и является для Гомера болеепонятной.
Особенно характернав этом отношении “Илиада”, в которой почти все картины из военной областисравниваются с мирным бытом. Военные сравнения здесь почти отсутствуют (онибуквально единичны). Зато такая, например, военная картина, как выступлениедвух Аяксов, сравнивается не с чем иным, как с двумя быками, пашущими землю(Ил., XIII, 701—708). Враги выступают друг против друга, как жнецы сближаются собоих концов поля (XI, 67—71). Сражение врагов — веянье бобов и гороха на току(XIII, 586—590). Погибший герой сравнивается с маслиной, выращенной заботливымхозяином и вырванной ветром (XVII, 53—58), и т. д.
Многие своисравнения из области природы Гомер оживляет присутствием человека. Сияющиезвезды наблюдает пастух (VIII, 559). Человек в ужасе смотрит на разбитыймолнией дуб (XIV, 414—417). Пахарь ждет с надеждой северного ветра Борея (XXI,346 и след.).
Гомер как бы живетзаодно с героями своих сравнений. Он плачет от радости с детьми, у которых поправилсяот смертельной болезни отец (Од., V, 394—397).Он видит, как отец обнимает сына,вернувшегося Домой через десять лет (XVI, 17—19). Он голодает вместе сдровосеком (Ил., XI, 86—89) и пахарем (Од., XIII, 31—34). Он радуется вместе скрестьянином урожаю оливы (Ил., XVII, 53—58). В сравнении Гомера мы находимсочувствие слабому, униженному и бесправному труженику: изображение усталогоморяка, выбивающегося из сил (VII, 46) и устрашенного бурей (XV, 624—628);лесоруба за едой (XI, '39—142); пахаря за плугом (Од., XVIII, 31—34) или жнецов(Ил., XI, "'—69); мать, что работой кормит детей (XII, 433—435); вдову,оплакивающую погибшего за родину мужа (Од., VIII, 523—530); старика,пережившего единственного сына (Ил., XXIII, 222 и ел.); изгнанника в поисках приюта(XXIV, 480—482).
Таким образом,интерес Гомера сосредоточен не только на его прославленных героях, но и намалых, незаметных тружениках, несущих тяготы жизни. Это несомненноедоказательство того, что окончательное формирование гомеровского эпоса относитсяуже ко времена восходящей греческой демократии и цивилизации.
Наконец, объектомхудожественной действительности у Гомера являются также боги и судьба. Боги тои дело вмешиваются в человеческую жизнь, и не только вмешиваются, но буквальноподсказывают человеку все его решения и поступки, все его чувства внастроения. Троянец Пандар (Ил., IV) стреляет в греческий лагерь, вероломнонарушая только что заключенное перемирие; читатель обычно возмущается иосуждает Пандара. Но это случилось вследствие решения богов и прямоговоздействия Афины Паллады на Пандара. Приам направляется в палатку Ахилла (Ил.,XXIV), и между ними устанавливаются дружелюбные отношения; обычно забывают, чтовсе это внушено Приаму и Ахиллу богами свыше. Если понимать сюжет Гомера буквально,то с полной достоверностью нужно будет сказать, что человек, безусловно, унижену Гомера, что он превращен в бездушное орудие богов и что героями эпосаявляются исключительно только боги. Однако едва ли Гомер понимал мифологиюбуквально. На самом деле гомеровские боги являются только обобщениемчеловеческих чувств и настроений, человеческих поступков и воли и обобщениемвсей социально-исторической жизни человека. Если тот или иной поступок человекаобъясняется велением божества, то фактически это значит, что данный поступоксовершен человеком в результате его собственного внутреннего решения, настолькоглубокого, что даже сам человек переживает его как нечто заданное ему извне.
Герои у Гомера(Агамемнон, Ахилл, Менелай) нисколько не стесняются возражать богам ивозражать довольно грубо; сами боги вовсе не отличаются высоким моральнымповедением: им свойственны любые пороки, страсти и дурные поступки. Кое-гдеможно предполагать предопределение судьбы. Но так же часто человек поступает и“вопреки судьбе”. Ведь сегодня предопределение судьбы одно, а назавтра,возможно, оно будет другим. Так почему же герою не поступать вопрекиизвестному ему на сегодня решению судьбы и не проявлять своей собственной воли?
Таким образом, и ввопросе о богах и судьбе гомеровские поэмы занимают переходную позицию междудревним фатализмом и свободой человека позднейшего времени.
Большой интереспредставляет собой поэтическая техника эпоса как «техническое» средствореализации особенного гомеровского художественного стиля, поэтому необходимопроанализировать и ее.
Художественный стильгомеровского эпоса, во-первых, отличается большой строгостью, выработанностьюи традиционностью. Тут совпадает архаизация и модернизация гомеровского эпоса.Архаизация имеется здесь потому, что Гомер склонен к восстановлению старыхмифов еще крито-микенской культуры, со всей свойственной им древней строгостьюпоэтической формы. С этим связано также и то, что формирование гомеровских поэмпроисходило в условиях уже твердой эпической традиции, доходившей доискусственности и формализма. С другой стороны, однако, в эти отстоявшиеся иисконные формы эпической поэзии Гомер вливает вполне новое содержание,наполняет их психологией и отражением восходящей греческой демократии, в результатечего древние мифы и строгие поэтические формы начинали звучать уже по-новому иархаизация эпоса начинала сливаться с его модернизацией в единое и нераздельноецелое.
Одним из обычныхэпических приемов Гомера является многократное повторение целых стихов или ихчастей (например, в “Одиссее”: “встала из мрака младая с перстами пурпурнымиЭос”), рассчитанное на создание впечатления медлительности, важности,спокойствия и вечной повторяемости жизни. Вместе с тем исследователи уже не разобнаруживали, что повторения у Гомера никогда не преследуют чисто механическихцелей, но всегда вносят в эпический рассказ что-нибудь новое и интересное.
Те же целипреследуются особым употреблением эпитетов (то есть определений, указывающих напостоянное качество тех или иных лиц и предметов). Именно эти эпитеты неизменноприлагаются к соответствующим лицам, часто даже независимо от их уместности вданной ситуации. Таковы эпитеты: “быстроногий” — об Ахилле, “шлемоблещущий” — оГекторе, “волоокая” — о Гере, “многоумный” — об Одиссее. Однако у Гомераимеется много текстов, где обычный стандарт имеет большую психологическуюзначимость или преследует определенные эстетические цели.
Особенно удивительныу Гомера своей многочисленностью, разнообразием и красотой сравнения. Предмет,выступающий в качестве сравнения — чаще всего огонь (особенно бушующий вгорном лесу), поток, метель, молния, буйный ветер, животные, и среди нихособенно лев, искусства прикладные и изящные, факты обыденной жизни (трудовой,семейной) — рисуется гораздо подробнее, чем это требуется для пояснения.Встречаются несколько сравнений подряд (по 2—3), а иногда и целое скоплениесравнений (по 5) (Ил., II, 455—476) греков, выступающих в блестящем вооружении,— с огнем, с птицами, листьями, мухами и козами. Прежде сравнения рассматривалисьв отрыве от содержания поэм, как вставные эпизоды или как прием, имеющий цельюзамедлить развитие действия или же несколько отвлечь слушателя от излагаемыхтрагических событий. Теперь можно считать установленным, что сравнения тесносвязаны с Развитием действия в поэмах. Так, если проследить последовательносравнения в “Одиссее”, то нетрудно заметить, что они постоянно подготавливаютосновное событие поэмы — картину избиения женихов.
Наконец, изэпических приемов необходимо отметить частое введение речей. Речи эти обладаютвесьма примитивной аргументацией и наивным построением, непосредственноисходящим из души говорящего. Нозато они всегда медлительны, торжественны, наивно убедительны, обстоятельны;оратор становится на высокое место, прерывать оратора нельзя, и говорит ондолго и довольно красиво. Из простых и непосредственных речей можно отметитьречь Ахилла к Калхасу (Ил., I), Одиссея к Ахиллу (Ил., IX), Андромахи к Гектору(Ил., VI). Даже когда герои бранятся, когда готовы вступить в бой, они всеравно говорят обычно пространно, торжественно.
Язык Гомера такжепредставляет собой сплав устойчивой, вековой традиции с исключительнойгибкостью и выразительностью. Традиционность и старинный стиль создавал длядревнего грека еще и древнеионийский диалект с некоторой примесью эолийскихформ, на котором слагались поэмы. Гомеровский язык отличается обилием гласных,отсутствием сложных в синтаксическом отношении фраз, заменой подчинениясочинением, что создавало большую певучесть и плавное течение речи.
Общему стилю,наконец, вполне соответствовала и метрика. Поэмы Гомера написаны гекзаметром,который отличался торжественностью, медлительностью и ласкал слух грека.
Внауке установлено огромное значение гекзаметра для всей поэтической речиГомера. Так как гекзаметр не декламировался, но произносился нараспев,речитативно, то он допускал в художественной речи многое такое, что в простойдекламации исключается. Хотя гекзаметр был достаточно гибок, языку приходилосьво многом ему уступать. Так, например, каждый греческий слог в слове обладалопределенной долготой или краткостью, и вот, ради соблюдения правильногогекзаметра, приходилось часто растягивать один слог в два слога, жертвоватьстрогостью морфологии и синтаксиса, вводить более редкие и менее понятные словавместо обычных и понятных, пользоваться стандартными выражениями, не вполнесоответствующими содержанию данного текста, но зато хорошо укладывающимися встопы гекзаметра, и т. д. В результате получалась искусственная речь, весьмадалекая от разговорной, но зато вполне соответствующая вековым традициямэпоса.
В заключение необходимо сказать,что воздействие Гомера на мировую культуру, бесспорно, огромно. Больше всеговлияние Гомера сказывается в поэзии. Гекзаметр стал каноническим размером длявсей античной эпической традиции. За Гомером открыто следовал Вергилий в своей«Энеиде», гомеровские образы варьировали Катулл, Гораций, Овидий.Авторы средневековых рыцарских романов и поэм, не зная подлинного Гомера, вдохновлялиськнигами его пересказчиков Дареса и Диктиса и создавали свои варианты сказаний оТроянской войне. Начиная с эпохи Возрождения Гомер вдохновлял выдающихсятворцов национальных эпосов. Особенно это влияние заметно в «ОсвобожденномИерусалиме» Т. Тассо (1575), в «Лузиадах» (1569) Л. де Камоэнса;у Гомера взял многие мотивы и образы Э. Спенсер для своей «Королевыфей» (1596). В то же время, велико значение эпоса Гомера и для прозы. Г.Флобер писал в 1852 г.: «Я и думаю, что роман только нарождается, он ждетсвоего Гомера» (Г. Флобер о литературе. — М., 1984. — Т. 1. — С. 237).Гоголь вдохновлялся в «Тарасе Бульбе» эпическими сценами воинскихпоединков из «Илиады», Л. Толстой явно учитывал опыт Гомера, создавая«Казаков», «Войну и мир». Любопытно, что и в современноммире была попытка свой вариант «Одиссеи» — роман «Улисс»(1921) Дж. Джойса.
Список литературы
1. Историягреческой литературы. — М.; Л., 1946. — Т. 1.
2. Тренчени-Вальдапфель И. Гомер и Гесиод. — М., 1956.
3. Сахарный Н.Л. Илиада: Разыскания в области смысла и стиля гомеровской поэмы.- Архангельск, 1957.
4. Боннар А. Греческая цивилизация. — М., 1958. — Т. 1.
5. Лосев А.Ф. Эстетическая терминология ранней греческой литературы // Уч. зап.МГПИ им. В.И. Ленина. — М., 1954. — Т. 83.
6. Лосев А.Ф. Эстетика Гомера // Лосев А.Ф. История античной эстетики. — М.,1963.
7. Полонская К.П. Поэмы Гомера. — М., 1961.
8. Маркиш С. Гомер и его поэмы. — М., 1962.
9. Грабарь-Пассек М.Е. Античные сюжеты и формы в западноевропейской литературе.- М., 1966.
10. Шталь И.В. Художественный мир гомеровского эпоса. — М., 1983.
реконструкции. — М., 1989.
11. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Восток и Запад. — Л.,1979.
12. Древнегреческая литературная критика. — М., 1975.