ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
Реферат
«Философское и эстетическое толкование творчества С. Дали»
2010
Содержание
Краткая биография С. Дали
Философское и эстетическое толкование творчества С. Дали
Список литературы
Краткая биография С. Дали
Сальвадор Фелипе Хасинто Дали родился в городе Фигуэрас (Каталония) в семье нотариуса. Юный Сальвадор отличался от своих сверстников экстравагантными выходками, манией величия, некоторой психической неуравновешенностью, и особым интересом к рисованию и живописи. В раннем детстве он начал посещать частные уроки по рисованию. Уже в 16 лет он был учеником Художественной академии в Мадриде.
1920 был годом, когда еще юный Дали находился в поисках собственного стиля. В начале двадцатых Дали был очарован работами футуристов в живописи, которые были способны визуально передавать движение. Так в Мадриде он знакомится с поэтом Федерико Гарсиа Лоркой и кинорежиссером Луисом Бунюэлем. А в 1923 он на год отчислен из академии за нарушения дисциплины. В этюдах того времени он обращался к работам в стиле кубизма Пабло Пикассо, о чем свидетельствует, например, разложение на многочисленные грани фигур в картине «Молодые девушки» (1923), «Кубистический автопортрет» (1923), «Кадакес» (1923). А в 1926 году его и вовсе выгнали из академии.
1928: Обращение к сюрреализму. Уже в картинах 1928 заметно влияние сюрреалистов (особенно Ива Танги) и метафизической живописи Джорджио де Хирико. В том же 1928 Дали уехал в Париж. Там он вступил в группу, которая объединилась вокруг Андре Бретона, и тогда были созданы его первые самостоятельные сюрреалистические работы (такие как, «Кровь слаще меда», 1928; «Светлые радости», 1929).
В 1929 Дали влюбляется в жену писателя Поля Элюара Галу. Эта встреча соединила их навеки и сделала Галу музой Дали. Известность Дали принесли такие картины, как «Расплывшееся время» (1930) и «Постоянство памяти» (1931). Неизменными мотивами его творчества являлись смерть и разрушение, а также мир сексуальных переживаний человека. В начале 30-х Дали вступил в конфликт с сюрреалистами по вопросам политики. Его монархические наклонности и восхищенные отзывы об Адольфе Гитлере восстановили Бретона против него.
Дали порвал с сюрреалистами после того, как те обвинили его в контрреволюционной деятельности. Для творчества 1929 года характерна картина «Фантасмагора», уже вполне в духе сюрреализма с его символикой.
1937: Изобретение двойной картины. В работе «Покорение иррационального» (1935) Дали сформулировал свой параноидально-критический метод. Увлекшись психоанализом Зигмунда Фрейда, он назвал целью своей живописи точное описание бессознательных картин сновидений. Примером могут служить, в частности, «Метаморфозы Нарцисса» и «Сон» (обе — 1937). В том же 1937 Дали приехал в Италию, где интересуется главным образом живописью Возрождения, маньеризмом и барокко. На основе картин- перевертышей художника XVI века Джузеппе Арчимбольдо он создал так называемые «двойные картины», в которых зритель мог открыть для себя самые разнообразные мотивы. В «Испании» (1938) Дали расположил сражающихся всадников на заднем плане таким образом, что одновременно они представляли лицо женщины.
1940-1948: В США. В 1940 Дали уехал из Франции в Пеббл-Бич (Калифорния), где открыл новую мастерскую. Еще через три года Дали объявил о повороте в своем художественном творчестве: «Я намерен обратиться к классике» В 1948 он вернулся в Испанию и обосновался в Порт-Льигате. Порвав с авангардистами, он занялся разработкой религиозно-фантастической тематики. Такие его картины, как «Мадонна Порт-Льигата» (1949), которая даже получила благословение папы римского, и «Христос перед св. Иоанном- Крестителем» (1951), ярко иллюстрируют произошедшую перемену.
1951: Атомарное искусство. Накануне холодной воины Дали разработал теорию «атомарного искусства», опубликованную в 1951 в «Мистическом манифесте». В таких картинах, как «Взрывающаяся голова Рафаэля» (1951), он хотел донести до зрителя идею о постоянстве духовного бытия даже после исчезновения материи. В 1959 Дали написал «Открытие Америки» — первую из серии картин на историческую тему.
1970: Жизнь как произведение искусства. В 1973 Дали и Гала открыли в Фигуэрасе «Музей Дали» (концепцию которого разработали сами) – культовое место художников. Спустя шесть лет искусство инсценировки Дали достигло апогея: на одном из собраний Французской Академии он произнес темпераментную речь, в которой объявил, что после смерти желает быть замороженным, чтобы воскреснуть в один прекрасный день, за что был причислен Академией к лику святых. В 1982 умерла его жена Гала, и Дали уединился в замке Пуболь. Ему было 84 года, когда он скончался в Фигуэрасе.
2. Философское и эстетическое толкование творчества С. Дали
В огромной литературе о нём. насчитывающей свыше тысячи статей и более сотни книг, жизнь и творчество мастера предстают как «вызов», как эпатаж общепринятых социальных и эстетических норм.
«Загадка», «скандал» — вот два слова, которыми пестрят работы, посвященные С. Дали.
Внешняя экстравагантность поведения Дали в жизни обычно противопоставляется глубинной загадочности его творений. Думается, что художник создал свою биографию и произведения искусства по единым философско-эстетическим нормам.
Он, подобно врачу, исследующему недуг, «привил» себе болезнь XX столетия и эксплицировал её симптомы и на уровне бытия, и на уровне художественного образа.
Любимыми мыслителями Сальвадора Дали были Платон, Спиноза, Монтень, Вольтер, Кант, а среди современников Эд. Гуссерль и М. Унамуно. Художник впитал огромную духовную культуру Запада, ему принадлежат серьёзные сочинения по мифологии, философии и искусству. Дали отличают необычайная чёткость суждений и ясность ума. Разыгрываемая на публику жизнь художника и его произведения предстают как яркое воплощение «мистики потребительского сознания» (по определению социолога Ю. Давыдова) с его культом денег и эротики, жестокости и иррациональности.
Особо сильное влияние на творчество Дали (о чем он и сам писал неоднократно в своих книгах) оказали Рафаэль, Вермер Делфтский, Веласкес. Помимо этого увлекался он и философской литературой, однако особый восторг вызвало у него знакомство с сочинениями Фрейда. В его психоанализе, теории сублимации, учении о сновидениях, искусстве, эротической символике он нашел много созвучного своему внутреннему миру и затем на протяжении всей долгой жизни активно и сознательно опирался на фрейдизм в своем творчестве.
В творчестве Дали можно условно выделить три основных периода:
до 1928 г. – период ученичества, освоения техники старых мастеров и приемов художественного мышления импрессионистов, кубистов, футуристов, дадаистов и старших сюрреалистов;
1929– 1948 гг. – параноидально-критический сюрреализм, создание главных работ на основе своего метода;
с 1948 по 1970-е гг. – философско-религиозный, мистический сюрреализм.
Сам Дали делил свой зрелый период творчества на ряд этапов в духе своего «параноидально-критического» мышления на: Дали Планетарного, Дали Молекулярного, Дали Монархического, Дали Галлюциногенного, Дали Будущного.
Однако любая периодизация его творчества достаточно условна, ибо она скорее свидетельствует о движении некоторых идейно-смысловых тенденций в мировоззрении Дали, но не о какой-то принципиальной эволюции стиля, или художественного языка.
Имя Дали связано с течением сюрреализма в живописи, одним из «отцов» которого он и был. Сюрреалисты ставят перед собой задачу расковать вдохновение современного человека, открыть «чудесное» в примелькавшейся действительности. Для этого необходимо в значительной мере освободить от власти рассудка подспудные стремления, залегающие в подсознании человека. Само творчество сюрреалистов – пример воплощения подсознательных «озарений», закрепление на полотне вереницы образов, навеянных толчками из душевного «подполья».
Искусство сюрреализма, зачинателем которого в начале 1920-х годов был наряду с А. Бретоном. Л. Арагоном и другими С. Дали, ставший затем крупнейшим представителем этого направления (он не без основания говорил: «Сюрреализм — это я»), утверждало примат сновидений и бессознательного над разумом и познанием.
Чудовищный хаос образов, поток монстров, парадоксальные смещения смыслов, которыми наполнены работы Дали, воплощают «сон разума», выражают «безумие» мира сего. Бессознательное К. Юнга, подсознательное З. Фрейда обрели зримую плоть в его картинах.
Искусство С. Дали — яркое свидетельство тому, что мир болен, болен жестокостью и извращённой чувственностью, лишь война и эротика волнуют людей. Однако для воссоздания такого образа мира, где всё разъединено разложением, необходима огромная сила трезвого разума, чтобы хоть как-то организовать этот бессмысленный, абсурдный поток бытия.
Дали писал: «Пассивному, незаинтересованному, созерцательному и эстетическому отношению к иррациональным явлениям мы противопоставляем активное, организующее, носящее системный и познавательный характер отношение к этим явлениям».
«Единственная разница между мной и сумасшедшим заключается в том, что я — не сумасшедший», — скажет Дали.
«Параноидально-критическим» назовёт он свой творческий метод, подчёркивая этим определением, что болезненное сознание проверяется трезвым критическим умом. Очень многие критики отмечают в искусстве С. Дали жесткое, рациональное начало как нечто негативное, большинство же почти не замечает этого, прикованное общей иррациональностью, видимой «случайностью» создаваемых им образов. «Дали утверждает преимущество бесконтрольной игры подсознательных ассоциаций, хотя каждое его произведение, так же как и каждая публичная акция, тщательно спланировано и исполнено», — отмечает Е. Гордон.
Дали стремится создать «фотографию» бессознательного («живопись, — утверждает он, — это ручная фотография конкретной иррациональности и воображаемого мира вещей»), достоверно запечатлеть свои сновидения, так как именно эта неконтролируемая извне спонтанная жизнь человеческого «я» представляется художнику-сюрреалисту подлинной реальностью.
Его живопись ярко выражает идею А. Бретона о «сомнении в реальности реального». Парадоксальное соединение ирреального и натуралистического — одно из кардинальнейших свойств искусства Дали. Из него естественно вытекает ещё одна особенность: упование на «случай», на непредсказуемость и «чудо», которые только и могут, в самом деле, как-то соединить несоединимое — достоверность и вымысел, «поэзию и правду».
Его образ жизни, образ мышления сюрреалистичен практически с рождения художника до самой его смерти. «Нормальность ставит меня в тупик», — утверждал он и был здесь искренен.
Таким образом, соединение абсолютно немыслимого для человека реального и фантастического создает то, что можно назвать иррациональным, то есть находящимся за пределами разума, за пределами разумного понимания действительности, того, что философы называют трансцендентальными, то есть вышедшим за пределы разумного человеческого понимания. Экстремальные психологические состояния, проявляющиеся во сне, в припадке безумия, вызывают пристальный интерес С. Дали и находят отражение в его картинах («Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната за секунду до пробуждения» или «Видение св. Антония» 1930-х годов), где таинственные превращения во что угодно в сознании человека выступают в яркой, неотразимой форме. В подобных картинах Дали усиливает традиции художественных открытий своих любимых художников Франсиско Гойи (1746-1828) и Иеронима Босха (1460-1516).
Ф. Гойя – испанский живописец, прославившийся не только колоритными композициями социальной направленности, великолепными портретами красивейших испанских женщин, но и страстной эмоциональностью, бурной фантазией, острой сатирой, вплоть до невиданного до него гротеска (серия графических работ «Капричос»). Именно отголоски «Капричос» Гойи мы находим в картинах С. Дали. --PAGE_BREAK--
И. Босх – нидерландский живописец, сочетавший в причудливой форме черты средневековой фантастики, фольклорных произведений с сатирическими реалистическими наблюдениями над разнообразными жизненными явлениями, и эти своеобразные открытия в области формы (рисунка прежде всего) соединились в его творчестве с новаторски смелыми поисками в области колорита (картина «Искупление св. Антония»). Как видим, даже название работы Дали и ее тема – «Видение св. Антония» — почти полностью совпадает с подобной работой И. Босха. Однако хаос причудливых, «сновидческих» образов в потоке сознания, свойственный «Капричос» Гойи с их парадоксальным смещением видимых предметов и явлений и подспудного смысла, особенно близок С. Дали, стремившемуся бессознательное, интуитивное, в сознании человека сделать главным предметом своего творчества. Другими словами: С. Дали своими работами вывел подсознательное, существующее в человеке (и это доказано и физиологией, и медициной, и философией), на всеобщее обозрение, сделал его образами изобразительного искусства. Для этого нужны были новые приемы в самом художественном методе.
И С. Дали обратился к мастерам изобразительных метафор – к Гойе и Босху. «Сон разума рождает чудовищ», — сказал великий Гойя и перенес словесные метафоры в изображение. И.С. Дали берет у поэзии такую стилистическую фигуру, как оксюморон – буквально остроумно-глупое, то есть сочетание противоположных по значению слов («сей труп живой», «пышное природы увяданье», например у А.С. Пушкина). Подобная парадоксальная поэтическая фигура – излюбленный образец метафоры для Дали. У него рождается своеобразный метафорический язык, именно его авторский код, который требует осмысления, разгадывания, постижения философского смысла.
Для этого необходимо знакомство со многими его работами. Высококлассная техника, безупречное владение рисунком, знание мирового искусства – все использовал Дали для воплощения своих замыслов, порой экстравагантных, эксцентричных, эпатирующих людей ХХ столетия всего мира.
И если сопоставить творчество этого художника со старыми мастерами, то ясно, что они стремились внести в изображаемый ими мир цельность, гармонию своего авторского видения, но С. Дали, напротив, видит в реальном мире его катастрофичность, процесс трагического распада, распадения на элементы, «растекания», то есть утраты присущих предметам свойств. Это отразилось в его «атомарном искусстве».
Сальвадор Дали был достаточно религиозным человеком, что не могло не сказаться на его творчестве, поэтому у него так много произведений, посвященных Христу, святым, церкви, вере.
«Дали полон решимости целиком посвятить себя освоению научных открытий и, в частности, третьего измерения, «волн и частиц (слепого и слепящего света) Господа Бога» (слова Дали). Он увлекается кибернетикой, интересуется приложением четырехмерной геометрии в физике и готовится приступить к изучению, что станет одним из самых взыскательных полей его исследований, бинокулярного видения», — пишут Дешарны.
Мастер инсценировки (жизнь как произведение искусства), Сальвадор Дали – мистификатор, волшебник, вызывающий на свет Божий невиданное, немыслимое, кажущееся лишенным рационального понимания, вместе со своей женой и музой Галой создавший причудливый, гротесковый мир ужасов и грез.
Ученые отмечают, что на творчество Сальвадора Дали, как и на сюрреализм в целом, оказала сильнейшее влияние философия З. Фрейда и его открытия в области психоанализа. Считается, что такая психическая болезнь, как паранойя, в картинах Дали исследуется и воплощается в зримые образы.
Однако творчество Сальвадора Дали, метафорическое в своей основе, требующее разгадки вложенного художником в произведения смысла, обладает огромным философским смыслом. Разумом ли постигает философские истины Дали или работает его могучая интуиция, но в любом случае философский смысл картин открывается.
Природа и человеческая цивилизация (могущество природы и бездушная цивилизация), потуги человека постичь себя, свою духовную и природную сущность, неудачи в этих потугах или уродливый вывод их них – все это в центре внимания Дали.
Он не скрывает, что рисует мир, открывающийся человеку в страшном сне, в галлюцинациях больного воображения, когда спит разум и человек не может контролировать движения своей внутренней жизни.
По мысли Дали, жизнь противоречива и трагична.
Вообще трагическое – это главное, что в центре внимания всех произведений этого художника.
Соединение несоединимого у него проявляется и в его художественном методе как трагическое: изображая страшное и безобразное, чудовищное и прекрасное, Сальвадор Дали использовал художественные приемы живописного письма, свойственные великим мастерам Возрождения, Барокко, Классицизма, Романтизма.
Одним из художественных приемов С. Дали является его обращение к чисто литературным моментам – к подписыванию своих картин вообще и к подписыванию длинному, развернутому, по-видимому, и с целью объяснения своих изображений, и с целью заставить сильнее работать воображение зрителей.
Этот момент он взял как традицию у Ф.Гойи. Например, такие названия к офортам: «Если бы он был менее учтив и менее назойлив, она, быть может, ожила бы» (к офорту «Тантал»); к офорту «Охота за зубами»: « Зубы повешенного – чудодейственное средство для всякого колдовства. Без них ничего толкового не сделаешь. Жаль, что простонародье верит этим бессмыслицам.», к офорту «Сон разума рождает чудовищ»: «Воображение, покинутое разумом, порождает немыслимых чудовищ; но в союзе с разумом оно – мать искусства и источник творимых ими чудес».
А вот несколько названий картин Сальвадора Дали: «Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната за секунду до пробуждения», или «Вид Дали сзади, пишущего Галу, увековеченный в шести фактических роговых оболочка глаза, отраженных в шести настоящих зеркалах», или «Обнаженный Дали, размышляющий перед пятью обычными телами, превращающимися в частицы, из которых неожиданно появляется Леда Леонардо, хромосоматизированная лицом Галы». Как видим, и у Гойи, и у Дали эти развернутые названия не лишены поэзии.
Таким образом, Сальвадор Дали стремился изобразить подсознательное в человеке, не управляемое разумом, и мистическое, сверхъестественное в жизни в целом. Каждая его картина – это результат самоанализа и анализа окружающего мира: явления природы так же интересуют художника, как и сам человек. Для философского противопоставления человека и цивилизации он использует достижения в разных областях науки: физики, химии, биологии медицины. Реализм Дали сочетается с фантастическим изображением во многом безумного, взбаламученного мира. В своих произведениях Сальвадор Дали создает своеобразный мифический мир, полный бесконечных символов жизни человечества. Он творит свои мифы о реальной жизни, его картины – это мифы ХХ века. Зорко следя за поворотами своей эпохи, Дали все свои наблюдения отражает в своих работах.
Анри Бергсон (1859-1941) считал, что тканью психической жизни, является длительность, непрерывная изменчивость состояний, которые переходят друг в друга. Длительность, а значит исходя из этого и сама жизнь, имеет не пространственный характер, а временной. Это «живое» время отличается от привычного нам механически-физического времени. Философ трактует интеллект, как орудие для оперирование «мертвых вещей», то есть тех феноменов, которые стоят в противоположность интуиции, которая непосредственно проникая в предмет, снимает противопоставление между познающим и познаваемым. Главным предметом исследования в творчестве Дали являются те сложные мысли и чувства, которые рождаются в человеке, а не просто его жизнь, которая является простой цепочкой закономерных событий. Одним из примеров является знаменитое полотно «Постоянство памяти», которое является ни чем иным, как красочным воплощением бергсоновской «длительности».
Так рассматривая картины Дали через призму толкований Бергсона, все они по своей сути являются эпистомологическими метафорами. В своих работах дали использует прием изображения «физическим анаморфозом» (искажением). Так в картине «Постоянство памяти он уничтожает время при помощи известных «мягких» часов. В «Тайной жизни» Дали есть такая запись: «Почему у вас часы растекаются, – спрашивают меня. – Не в том дело, что растекаются, – отвечаю я. – Дело в том, что мои часы показывают точное время». И действительно, именно в этом секрет гипнотического воздействия картины. Несмотря на странность и фантастичность сюжета, деталей, картина дает точный по-своему образ Времени.
Художник создал некий «код», который должен вести к «тайнам» его творчества, его личности. Живописные и графические работы Дали во многом построены как тексты: история мировой культуры предстает как серия метафор, которые художник включает в свои произведения. И такого рода «цитатность» также роднит его с мастерами прошлого. Так, в картине «Испания» «прочитываются» рисунки Леонардо да Винчи, в портретах и натюрмортах явственна связь с искусством итальянского живописца XVI века Джузеппе Арчимбольдо.
Художник опирается на традиции, но осмысляет эти традиции на основе собственного метода, который, по его мнению, позволяет выявить единую связующую нить в произведениях, казалось бы, не имеющих ничего общего.
Философские взгляды художника, по его признанию, во многом предопределила концепция бытия и сознания испанского мыслителя Мигеля де Унамуно (1864-1936), особенно его утверждение, что перед лицом экзистенциального «отчаяния» в человеке возникает «надежда» на восстановление онтологического единства «твари» и «творца», что «печаль» и «скорбь» — это свидетельства зависимости от абсолюта, а «из собственного глубинного ничто человек черпает новые силы, дабы стремиться быть всем».
Подобно М. Унамуно, Дали выражает во многом анархический бунт против повседневности, «абсурдности» человеческого бытия. Дали противопоставляет этому «иррационалистическое спасительное безумие», так называемый «кихотизм», в котором как бы сливаются Дон Кихот и Христос.
Дали воспринял феноменологический призыв Эд. Гуссерля «Назад к вещам», осознавал предметы как наиболее очевидный носитель человеческого и онтологического смысла, сближаясь в этом с «метафизической живописью» Джорджо де Кирико.
В его картинах, скульптурах, изделиях прикладного искусства — в так называемых сюрреалистических объектах — реальные предметы превращались в предметы метафизические, становились предметами-знаками.
Таким образом, произведение искусства — это пластическая философская метафора, главное в изображенном (или созданном предмете) — это способность обладать значениями. В картинах Дали они получают алогичные, парадоксальные связи, абсурдный контекст, вырываются из привычных связей и обессмысливаются, то есть их смысл расширяется до бесконечности.
Очень важно при анализе творчества Дали не останавливаться, как это чаще всего, к сожалению, бывает, на уровне знака, на рассмотрении сложной мифологии и иконографии его произведений, а проникнуть в своеобразие его образного языка.
Дело в том, что — при всём богатстве «словаря» образов-символов, на котором «говорит» Сальвадор Дали в своих картинах и графических листах, при всей поразительной изобретательности художника в этой области — главное в нём то, что он блистательный мастер, создатель великолепных станковых картин и изысканной станковой и книжной графики.
В огромном наследии Дали около десяти картин представляют собой «столп и утверждение истины» (название известного труда П. Флоренского) художника, которые он выразил на языке живописи.
Над всей землей, красивой и спокойной, вознеслось огромное распятие, оно осеняет землю, хранит её. Светлый треугольник, в который вписано распятие, пронзает сонную успокоенную мглу. Это свет мира.
«Распятие», или «Восьмигранные гиперкубы», раскрывает другую грань в духовном пути художника — его веру в жизнеутверждающую, даже, можно, пожалуй, сказать, спасительную силу совершенной формы, сакрального числа. Строгие геометрические формы воплощают число восемь, олицетворяющее, согласно Луллию, земную гармонию: Христос же, воплощающий платоновское Единое, вместе с восьмеркой образует абсолютную, небесную девятку.
Возле распятия, помещённого в интерьере дома Дали, изображена Гала — жена художника, облаченная в тяжелые «сурбарановские» золотистые одеяния. Если в первом «Распятии» Христос предстает в своей божественной, небесной природе, то во втором — выявлена его человеческая ипостась.
Подлинной вершиной духовных исканий художника является его великолепное полотно «Тайная вечеря». В нём воплощено философско-религиозное и эстетическое кредо Дали. Здесь «воздух», и свет, и конструкция, и сон, и явь, и надежда, и сомнение. В центре большого горизонтального полотна изображён Христос, но в трёх ипостасях: как Сын, сошедший на Землю, он сидит за столом со своими учениками, но потом мы замечаем, что он вовсе и не сидит за столом, а погружен по пояс в воду, то есть крестится водой, или Духом Святым, и тем самым воплощает вторую ипостась Троицы, а над ним призрачно высится мужской торс — словно часть композиции «Вознесение» — возвращение к Богу-Отцу. Апостолы изображены с молитвенно сложенными руками и низко склоненными к столу головами — они словно поклоняются Христу или спят — в этом случае есть аллюзия на евангельский текст, содержащий просьбу Христа не спать, пока он молит Бога: «Пронеси эту чашу мимо меня». Эта картина Дали удивительно гармонична и светла, сочетания сине-голубых, жёлто-золотистых красок близки к цветовому строю рублёвской «Троицы». продолжение
--PAGE_BREAK--
Трудно представить себе, что это тот же художник, который одновременно несёт в своей душе кошмарные образы ада. Апостольский язык «Тайной вечери» выражен и тем, что вся композиция заключена в огромный додекаэдр, двенадцать граней которого (как и апостольское слово двенадцати учеников Христа) объемлют всё мироздание.
Необычайный дар Сальвадора Дали, его всеохватная универсальность, позволяющая мастеру воплотить в зримых образах микро- и макромиры, делают его восприемником великих традиций титанов эпохи Возрождения. Творчество Сальвадора Дали предстает как один из общечеловеческих символов культуры нашего столетия.
Дали много «теоретизировал» (в своем далианском парадоксально-сюрреалистическом стиле) об искусстве, о сюрреализме, о своем творчестве, писал о тех или иных художниках. В результате мы имеем достаточно целостную далианскую эстетику, которая не только интересна для понимания творчества самого Дали, но и характерна вообще для духовно-эстетической ситуации ХХ в.
Своими предшественниками и истинными сюрреалистами он считал Ф. Ницше, маркиза де Сада, Эдгара По, Ш. Бодлера. Активно опирался на Фрейда, теорию архетипов Юнга, читал современные работы по ядерной физике (любил их за то, что ничего в них не понимал, как писал он сам), почитал Эйнштейна.
Самого себя он считал не просто сюрреалистом, но – самим сюрреализмом. Свой метод творчества (и способ жизни) он определял как " параноидально-критический ", признаваясь, что действует согласно ему, но сам до конца не понимает его.
Демонстративно именовал себя (как и всех каталонцев) параноиком, полагая, что «истинная реальность» заключена внутри человека, и он проецирует ее на мир посредством своей паранойи. С ее помощью человек (художник, прежде всего) отвечает «мировой пустоте», утверждает свою самодостаточность.
Параноидальность наиболее полно выражается в бредовых видениях, ночных кошмарах, снах, мистических видениях. Испанские мистики, полагал он, все были сюрреалистами (как и основатель монашества св. Антоний).
«Паранойя, – писал он, – систематизирует реальность и выпрямляет ее, обнаруживая магистральную линию, сотворяя истину в последней инстанции».
Суть своего метода он видит в свободном от разума проникновении в сферу иррационального и «победу над Иррациональным» путем его художественной «рационализации» – создания «рукотворной цветной фотографии, зримо запечатлевшей иррациональное, его тайны, его странности, его утонченность и оголенность».
С помощью своего метода Дали пытался «прочитать» и передать в своем искусстве «послание из вечности», которое открывается лишь во сне и в бредовых состояниях.
Всякая «хорошая живопись», считал он, содержит в той или иной форме это «послание». А к этой живописи Дали относил названных выше классиков искусства, Пикассо и Миро из своих современников и, в первую очередь, свое собственное творчество.
Этот метод, естественно, требовал от художника высочайшего профессионализма в живописной технике, умения создавать «рукотворные фотографии», т.е. предельно иллюзионистические изображения. Отсюда постоянное стремление Дали к овладению всеми тонкостями живописной техники старых мастеров, его культ Рафаэля, Леонардо, Вермера, постоянные размышления о значении Традиции, о Ренессансе, классицизме и т.п.
Отсюда и его резко негативное отношение практически ко всем своим современникам-авангардистам (ибо они отрицали значение классической живописной техники, или пренебрегали ею) и особенно – к абстракционистам, которых он едко высмеивал и вообще не считал за художников. Он был убежден, что после Первой мировой войны авангардисты практически уничтожили живопись, а он, Дали, призван возродить, «спасти» ее (не случайно, писал он, я и имя ношу – Спаситель – Сальвадор).
Он верил в новый «ренессанс» живописи после варварского современного «средневековья» и стремился сказать своим творчеством первое слово в этом «ренессансе».
И вместе с тем Дали не без оснований снискал себе славу великого разрушителя священных заповедей, канонов искусства. Трудно отделить его имя от громких художественных скандалов и эпатажа широкой публики. Элемент игры, мистификации пронизывает почти все его творчество. Чудачества Дали – притча в языках. Не чужд он и саморекламы, достигнув на этом поприще, может быть, наибольших успехов среди модернистов.
Многие серьезные темы – трагические, религиозные, гражданские – он решает бурлескно, почти хулигански бравурно. И это при том, что сюрреализм Сальвадора Дали – это прежде всего выражение мрачного и ужасного в реальном мире.
И опять процитируем Дали: «В каждой своей картине я стремился изложить целую жизненную программу. Я хотел выразить потерянного человека в холодном и равнодушном мире. Трагедия людей – в их одиночестве».
Дали не оставался в стороне от событий.
Откликом на происходившее в I936-I939 гг. в Испании стала знаменитая картина «Предчувствие гражданской войны». Какое уж там предчувствие! На полотне разъяренность: разодран тазобедренный сустав, вверху – оскаленное хамской злобностью звериное лицо мужчины, в центре картины – могучая мужская рука сжимаёт в кулаке нечто, бывшее когда-то женской грудью, с напряженного соска капает кровь… Жестокость и эротика сплетены насильно самой природой, самой войной. Страшная по своей сущности картина.
Как же соединяются отмеченные противоположности в эстетике С. Дали и соединяются ли они вообще? Это вопрос о единстве мировоззрения художника, об основных его принципах.
Есть ли творчество С. Дали только воплощение бессознательного слоя психики, спонтанно реагирующего на внешний мир и создающего причудливый синтез реального и ирреального, разумного и алогичного?
Это – до крайности упрощенное толкование.
Говоря о «подсознательном», действительно занимающем важное место в творчестве сюрреалиста Дали, следует, прежде всего, иметь в виду, что перед нами «коллективно-бессознательное», а точнее говоря – непосредственное, нерефлектированное сознание человечества, поднимающееся из древних глубин истории.
Этому «сознанию» действительно свойственна своя «кривизна», заключающаяся в наделении вещей человеческими («духовными») свойствами, как и наоборот.
Иначе говоря, в основе художественного видения мира у С. Дали лежит «мифологическая апперцепция», играющая значительную роль в искусстве вообще, а в модернизме – доминирующая.
Именно к двоякой («амбивалентной») природе мифологической фантазии относится бессознательное слияние ужасного с дьявольской усмешкой.
Первоначальный ужас смешон, как улыбка тигра. Такова же и фигура грозного создателя мирового порядка в мифологии. Он и создатель, и нарушитель порядка (по слабости ума или по жестокому озорству). Таков вообще и всякий герой в мифах древних народов, известный в этнографической литературе под именем трикстера, забавника. Этот термин охватывает и смешное и великое, и апостолов и апостатов, и тиранов и спасителей мира. Связь этой фигуры первобытного трикстера с шутовскими празднествами более поздних времен – сатурналиями древности и карнавалами средних веков – показана К. Юнгом. Примечательна в этом смысле и тема шута, стоящего в мировой истории на одном уровне с образцами мудрецов и царей. Напомним эпоху Петра с его «всешутейшим собором», игравшим немалую роль в общественном перевороте XVIII века.
Мифологическая фантазия парадоксальна по отношению к обычному порядку вещей, как парадоксально и поведение ее субъекта, носителя – трикстера. Это многое объясняет в творчестве и жизни С. Дали. Остается лишь вопрос: уместно ли перенесение «мифологической апперцепции» в ее первозданном виде в искусство XX века?
С точки зрения К. Юнга, удовлетворение эстетических потребностей общества посредством восприятия модернистских мистерий есть отдушина для накопившейся социальной энергии. Во многой жестко зарегламентированная жизнь цивилизованного общества требует и сегодня всевозможных символических выходов для сознания относительной несвободы общественного порядка, требует карнавального искусства и хеппенингов, условно переворачивающих социальные отношения, комических пародий на господство и подчинение.
В творчестве С. Дали особенно сильно выражен этот мотив символического переворачивания верха и низа, святого и грешного, серьезного и озорного, ужасного и смешного.
Даже кажущаяся грубая патология страстей в сюрреализме все же способствует преодолению психологических инерции рутинности, пассивности, закрепощенности. Подобное искусство помогает обществу освободиться от чрезмерного накопления психологической неудовлетворенности, грозящей взрывом.
Большую роль играет и магия в современном искусстве (ощутимая не только у С. Дали, но и, например, в латиноамериканском романе) как образец активного воздействия на массовое сознание, взятый из первобытности. Мифология представляет собой тленно живое равновесие между дикой оргией необузданных элементов и мертвым порядком божественного или технологического предопределения.
Таким образом, основополагающее «мифологическое зрение» С. Дали объясняет в его творчестве и имитацию художественных приемов первобытного искусства, творчества душевнобольных, вычленение конкретных объектов из естественной для них среды «эстетизацию» путем отстранения от реальной функции или парадоксальное сочетание с другими объектами, наконец, натуралистически-осязаемое воспроизведение фантастических видений, либо отдаленно и смутно ассоциирующихся с предметным миром, либо в патологически отталкивающей форме сплетающих абсолютно реальные, но парадоксально несовместимые элементы природы.
Подводя итог мыслям о художественной стороне творчества С.Дали, следует сказать, что он один из самых блистательных рисовальщиков своего столетия, живописец, чьи возможности натуралистического изображения предметов вполне соперничают с искусством великих старых мастеров, а мощь его воображения превзошла многих из них, но, как это ни парадоксально, в глубины творчества Дали, в сферу его могучего воображения, нельзя проникнуть, не учитывая особенности его мышления, позволяющие ему придать цельность и связность самым невероятным и нелогичным совмещениям.
Значение Сальвадора Дали состоит, прежде всего, в том, что он с поразительной силой показал господствующие в современной культуре Запада различные химеры. И только несколько его работ (менее 10) из 1200 созданных посвящены образам, которые выражают глубокие духовные опоры человека, и только они, по мысли художника, могут спасти «этот безумный, безумный, безумный мир».
Он отразил реальность, современную ему, оставаясь постоянно человеком своего Времени, человеком Истории.
Микеланджело и Леонардо да Винчи, Веласкес и Вермер, Гойя и Босх, образы Данте и Сервантеса, великие евангельские герои – все они, вечные и прекрасные, в своеобразном преломлении гения С. Дали предстали перед нами в его творчестве.
Наверное, не все можно принять в созданиях С. Дали, но равнодушным быть невозможно.
Стилистические эксперименты и эксцентричные поступки сделали его одной из самых популярных и спорных фигур среди художников XX столетия.
Литература
1. Робер и Никола Дешарн. «Сальвадор Дали». Изд. «Эдита. Паламед». 1996 г.
2. «100 художников ХХ века». Изд. «Урал LTD», 1999 г.
3. «Искусство ХХ века», энциклопедия, Москва, «Олма-пресс», 2002 г.
4. Эдмунд Свинглхарст. «Сальвадор Дали. Исследуя иррациональное». Изд.
«Белфаксиздатгрупп», русская версия, 1998 г.
5. Катрин Милле (Catherine Millet) «Дали и я» (Dali et moi) 2005.