Аронова А. А.
Петровский Петербург почти не сохранился. Он известен главным образом по гравюрам и рисункам современников, а также по целому ряду описаний, оставленных нам некоторыми из иностранцев в письмах, дневниках и путевым заметках,. Когда перечитываешь мемуары этих людей – дипломатов и инженеров, путешественников и военных, по своей воле или по воле судьбы попавших в Петербург в начале XVIII столетия, в глаза бросается значительное расхождение восприятия Петропавловской крепости. Иностранцы, посетившие Петербург при жизни русского царя, и после его смерти смотрят на город разными глазами. Они по-разному оценивают роль крепости в городской структуре. Это явное противоречие и несовпадение мнений наводит на размышления о его причинах.
В первом из известных описаний Петербурга 1710-1711 гг. сказано: «… за какие-нибудь четыре летних месяца 1703 года эта крепость была возведена; впоследствии постепенно год за годом над нею продолжали работать пока она не достигла такого состояния, что ей удивляются. (...) Поскольку же его царское величество оказался весьма доволен этой новопостроенной крепостью, то он также основал при ней по обе стороны большой реки порядочно обширный город».(1)
Вебер, посетивший Петербург в 1720 г., назвал его чудом света, и подробно описав крепость, сообщил, что она располагается «посреди города».(2)
Член польского посольства, описывая город в том же 1720 г., поместил рассказ о крепости в середину текста своего повествования, что нарушало уже сложившуюся традицию сообщения о новом городе, строящемся на берегах Невы. Это нарушение симптоматично, оно завуалировано свидетельствует о том, что автор не воспринимает крепость как стратегическую или идейную основу города.(3) «На другом берегу реки — писал поляк — напротив царских дворцов возводят в камне оборонительную крепость. (...) В упомянутой крепости много пушек, а со стороны моря всегда висит красно-белый флаг».(4)
Через три года профессиональный военный Питер Генри Брюс заявил, что: «Этот город находится в поре своего детства… (...) Прежде всего построили две крепости — одну здесь, а другую в Кроншлоте, с тем чтобы обезопасить край от нападения шведов морем (выделено мной — А.А.). (...) Крепость занимает маленький остров напротив Сената, и поскольку она расположена в середине, то может обстреливать весь город».(5) Это замечание, сделанное военным, представляет определенный интерес. Автор констатирует оборонительное назначение крепости, но тактично не продолжает своих рассуждений о тех действительных целях, которые могут быть поражены из нее.
Французский путешественник де ла Мотре, увидевший город в 1726 г., заметил, что крепость «нерегулярная, но удачно расположена почти в середине города; утверждают, что ее стены имеют высоту около 30 футов до бруствера, они очень толсты и хороши».(6)
Все без исключения путешественники-иностранцы, видевшие Петербург при жизни Петра I, дают крепости примерно одинаковую оценку. Она воспринимается ими как вполне серьезное фортификационное укрепление, предназначенное для защиты города от нападения с суши и воды.
Эту точку зрения как всегда метко выразил главный идеолог петровского правления Феофан Прокопович, дав в написанной после смерти царя «Истории императора Петра Великого» такую характеристику крепости: «Между островы теми малой есть островец, на самом рассечении полуденныя и средния струи стоящий; тот островец судился быти годный к новой крепости, понеже и мал собою, так что лишней на нем земли, кроме стен градских, не останется; и однакож не так мал, чтоб не доволен был дать на себе места фортеции приличного, и вкруг себя глубину имеет корабельным шествиям подобающую. Сверх того же сие показует на себе угодие, что на вся окрестные места смотрит, на струи и острова, и ака бы пляцовую страж управляет (выделено мной — А.А.)».(7)
В концепцию города, развивающегося под прикрытием оборонительных укреплений, вписывалась идея Петра переместить центр на Васильевский остров. Проекты планировки Петербурга, разработанные в 1716 г. Ж.-Б.Леблоном и Д.Трезини предлагали два различных варианта усиления существующих укреплений. Леблон вводил вторую линию крепостных валов с бастионами вокруг города и устраивал на реке специальные заграждения. Трезини превращал весь Васильевский остров в самостоятельное укрепление, работающее как один из опорных пунктов оборонительной системы города, в которую входили укрепления Кроншлота, Котлина, Адмиралтейства, Петропавловской крепости и ее кронверка на Городовом острове.
Эти планы так и остались на бумаге, а город, развиваясь по своим собственным законам, предпочел сделать своим центром Адмиралтейскую сторону. Здесь на суше, а не на островах, вокруг ансамбля Адмиралтейства, напротив бастионов и равелинов Петропавловской крепости в последние годы правления основателя Санкт-Петербурга начала разрастаться основная городская ткань.
В 1730-е гг. оценка Петропавловской крепости иностранцами совершенно меняется.
По мнению шведского ученого-историка Карла Рейнхольда Берга, прожившего в Петербурге полгода в 1735-1736 гг.: «Крепость была заложена первой из постоянных построек. Это дело при малой пользе (выделено мной — А.А.), которую могло принести, стоило слишком много денег и людей, в мучениях погибших от скудного питания и тяжелой земляной работы. (...) В остальном крепость аккуратностью исполнения подобна голландским, но эта особенность едва ли способна устрашить врага».(8) Конечно, шведа можно было бы обвинить в некоторой исторической пристрастности, продиктованной амбициями представителя пораженной стороны, если бы его мнение было единственным. В те же годы в Петербурге находился датский теолог фон Хавен, давший в своих записках «Путешествие в Россию» еще более резкую критику оборонительных возможностей Петербургской крепости.
«Близь Васильевского острова, прямо против Зимнего дворца, расположена крепость» — так начинает он рассказ в главе «Крепость», ведя описание сооружения изнутри города.(9) Затем дает профессиональную инженерную характеристику: «Бастионы, выходящие на широкие рукава реки Невы, не имеют передовых укреплений, однако прочно возведены так называемой стеной с подкладкой. Куртины короткие, и верки от основания до бруствера имеют высоту 30 футов. Линии, расположенные по узкому рукаву реки, отделяющему крепость от Старого Петербурга (Городового острова — А.А.), укреплены красивыми передовыми верками, устроенными на упомянутом острове. Внутри под этими крепостными верками повсюду находятся сводчатые подвалы, вход в которые — изнутри крепости, а вид из которых — на реку, через маленькое четырехугольное отверстие в толстой стене».(10) И заключает свое пространное описание выводом: «Крепостные верки, строительство которых велось по указаниям Петра Первого, сейчас так плотно уставлены пушками, что в праздники их пальба может утомить. Вся эта крепость явно не могла предназначаться для обороны Петербурга (выделено мной — А.А.) от неприятеля, ибо это было бы и бесполезно и ненужно. Бесполезно потому, что она расположена посреди других островов, которые все открыты более, чем у нас деревни. Ненужно же, ибо вся местность вокруг Петербурга неприступна».(11) Далее автор высказывает свои соображении о причинах возведения этого сооружения: «… без сомнения, император намеревался использовать эту крепость и против самого Петербурга, если такая необходимость когда-нибудь возникнет».(12) Это мнение парадоксально по смыслу: зачем государю обороняться от своей столицы? — и верно по сути — в середине 1730-х гг. под дулами пушек Петропавловской крепости оказался весь центр города, расположившийся на Адмиралтейской стороне. На передней линии обстрела стояли императорские дворцы, последний из которых совсем недавно закончил для императрицы Анны Иоанновны архитектор Ф.-Б.Растрелли.
Датчанин верно подмечает бессмысленность крепости как оборонительного сооружения в современной городской структуре. Однако на этом его наблюдения не заканчиваются, Хавен продолжает рассуждать: «Отчасти он (Петр I — А.А.) хотел иметь надежное место для содержания важных заключенных(13); отчасти — у себя для русских дворян, не бывавших за границей, образец искусно построенной крепости.(14) Кроме того, она, быть может, была нужна затем, чтобы иметь всегда возможность к отступлению (это, пожалуй, единственная военная роль, которую могла выполнить крепость в 1730-е гг. — А.А.). Наконец, возможно, для того, чтобы в праздники громко возвещать канонадой всеобщую радость».(15)
Хавену вторит англичанин Джон Кук: «… от нее (крепости — А.А.), подобно лондонскому Тауэру, пользы мало, разве только в качестве государственной тюрьмы. Не имею понятия, как она может защитить С.-Петербург, хотя совершенно уверен, что способна за короткое время обратить в прах весь город (выделено мной — А.А.)».(16)
После смерти Петра мнение об оборонительных возможностях Петропавловской крепости как укрепления, защищающего город, было оспорено. Новое поколение видело в ней исторический раритет, памятник основателю города, содержательный знак. Это же значение крепости культивировалось и державными приемниками первого русского императора. Крепость поддерживалась, ремонтировалась и всячески охранялась в том виде, каком она была создана в начале XVIII века. История строительного обустройства Петропавловской крепости закончилась только в к. XIX в.(17) Следовательно, утратив реальное оборонительное назначение, она приобрела иное мифологическое – «ограды власти» и хранительницы новой Российской государственности.
Этот переход сооружения из реально-функционального в мемориально-символическое пространство вряд ли был бы возможно (во всяком случае миф прожил бы короткую жизнь), если бы крепость не играла особую градообразующую роль в ткани растущего города.
Архитектурный образ С.-Петербурга не мыслим без силуэта Петропавловской крепости. Уже почти три столетия мореплавателям, заходящим в Неву со стороны Финского залива, грозят суровые каменные бастионы, путников манит золотой, островерхий шпиль соборной колокольни, наконец, историкам в глаза бросается колючий многогранник крепостных укреплений, расположенный в геометрическом центре любого из известных планов города.
Так что же такое Петропавловская крепость – Кремль Нового времени, эпизод военной истории Петровской эпохи, гениальная градостроительная находка русского царя или случайность, обусловленная обстоятельствами?
Я позволю себе, не отвечая однозначно на эти вопросы, высказать некоторые предположения. Лишенные эмоций и толкований исторические факты говорят следующее.
16 мая 1703 года на маленьком островке Яннисаари, что в переводе с финского означало Заячий, в устье реки Невы была заложена деревоземляная крепость Санкт-Петербург. Произошло это через 15 дней после взятия русскими войсками шведского города Ниеншанц. Он стоял выше по течению, на правом берегу реки, за ее изгибом, в месте слияния Невы и Охты.
Ниеншанц существовал уже более семидесяти лет — его основали шведы в 1632 году после победы над войсками Василия Шуйского и заключения Столбовского мира(18) — и был типичным для Европы городским торговым поселением.(19) На мысу, образованном Невой и Охтой, возвышалась пятиугольная крепость с развитой системой каменных бастионов и земляных укреплений. Под ее стенами на противоположном берегу Охты лежал небольшой, регулярно спланированный город. В нем было около 400 дворов, две протестантские церкви и госпиталь.(20) Петр переименовал капитулировавший Ниеншанц в Шлотбург и поначалу намеревался использовать его как место дислокации русских войск на Неве.
Заметим, что по законам военных действий того времени захват города выражался в штурме и капитуляции крепости, его защищавшей. После падения укрепления весь гарнизон Ниеншанца и его жители были отпущены в Выборг.
Через два дня (2 мая) обнажились все недостатки территориального положение захваченного укрепления(21): излучина реки закрывала обзор местности и делала шведскую крепость неспособной защитить вход в устье Невы со стороны Финского залива. Чудо спасло русские войска от неравного боя с хорошо вооруженной эскадрой генерала Нуммерса. На военном совете было решено не дислоцироваться в Ниеншанце(22), а возвести новую крепость на Заячьем острове. Место предложил Петр. Он обследовал дельту реки еще 28 апреля.(23) Следовательно, выгодное положение Заячьего острова, который царь ласково называл по голландски “Мойст Луйст Эйланд” — “Самый веселый остров”, было им подмечено изначально. Островок оказался своеобразным природным центром топографической ситуации, образованной ветвистой структурой дельты реки.
Указав место, Петр уехал 14 мая в Сясьское устье(24) и при закладке крепости не был. Автор плана крепости не известен, эту роль вполне мог выполнить и сам государь, «ибо царь — по мнению Питера Брюса, лично знавшего Петра — превосходный чертежник, разбирается во всех областях математики и очень сведущ в фортификации».(25) Известны планы двух крепостей, собственноручно им выполненные: «План Ораньибурга»(26) и «План военного порта» — последний почти совпадающий по рисунку с планом Петербургской крепости.(27)
Крепость на Неве была четвертой в жизни Петра I. В 1684 г. капитан Московского выборного полка С.Зоммер построил для царевича Петра Алексеевича потешную крепость Пресбург в селе Преображенском.(28) Она стояла на берегу Яузы, была деревянная прямоугольная и имела обводной ров с водой. Через десять лет, в 1694 г. в селе Кожухово соорудили еще одно потешное укрепление — «пятиугольный ретраншамент».(29) Наконец, в 1703 г. на реке Луге по чертежу Петра I заложили первую настоящую оборонительную крепость Ямбург. Следующей стала Петербургская.
Петровские фортификационные сооружения создавались в соответствии с популярными в это время теоретическими положениями известных европейских военных инженеров — Б.Ф. Пагана, С. ле П. де Вобана, М. фон Кугорна и Ф.Блонделя, что было ново и не привычно в России, существенно отстававшей в военной области от других европейских стран.
Сам Петр был поклонником идей голландского фортификатора Менно фон Кугорна.(30) Однако, в случае строительства крепости в устье Невы использовали различные теории. По мнению датского философа Педера фон Хавена: « два стоящих прямо напротив друг друга больверка (устроены — А.А.) по первому способу Вобана — первый с одним и второй с двумя орильонами; два других — по методу Пагана, и два последних — по Блонделю».(31) Наличие в решении укреплений французских фортификационных традиций подтверждает реальность непосредственного участия в строительстве ее французского инженера Ж.-Г.Ламбера.(32)
Крепость возвели из земли и дерева к сентябрю 1703 г. В течении последующих двух лет были построены дополнительные опорные укрепления — восточный равелин, северный кавальер, юго-западный кронверк(33), больверки на стрелке Васильевского острова, бастионы и ров Адмиралтейства, а также деревянная искусственная крепость Кроншлот и укрепления на острове Котлин. В результате всех этих военно-инженерных действий Петр добился максимальной защищенность дельты Невы от нападений шведских морских и сухопутных отрядов. Причины были веские — шведы не желали мирились с потерей невских берегов.
В первый период Северной войны до Полтавской победы дельта Невы и Петербургская крепость неоднократно подвергались атакам шведских войск. Последняя произошла 16 августа 1708 г., когда была одержана победа над кавалерийским корпусом генерала-майора Г.Любекера. Военная история крепости как оборонительного укрепления, закончилась в 1710 г. после взятия русскими войсками Выборга, Риги и Ревеля. С падением этих городов Швеция навсегда потеряла прибалтийские земли, а Нева и ее берега наконец-таки обрели спокойствие.
Следовательно, первые семь лет существования Петропавловской крепости принадлежат военной истории. Это сооружение возникло в связи с конкретными военными нуждами, соответствовало своей формой правилам и требованиям фортификационной науки XVII века, более того подверглось за эти годы ряду мер дополнительного совершенствования ее оборонительных функций.
В 1706 г. по указу Петра укрепление начали перестраивать в камне. Работы по чертежам, утвержденным Петром, вел Доменико Трезини. Остров увеличили подсыпкой земли, а конфигурацию крепости изменили, сделав почти симметричной относительно продольной и поперечной осей. Каменные стены были закончены уже после смерти царя в 1730-е гг.
Как известно, сам Петр поселился сначала на Городовом острове, здесь под прикрытием крепости начал формироваться центр будущего города — в полном соответствии с традициями европейского градостроения: жилое поселение росло либо под защитой цитадели (таким образом сложилась планировка завоеванного шведского города Ниеншанц), либо в кольце оборонительных укреплений.
В том, что город предполагался Петром изначально, сомнений нет, так как уже в 26 номере «Ведомостей» от сентября 1703 г. сообщалось, что: «Из Нарвы подорожные возвещают, что его царское величество не далече от Шлотбурга при море город и крепость (выделено мной — А.А.) строить велел… ».(34)
В 1705 году, выбрав на противоположном не городском берегу шведскую усадьбу, Петр сделал ее первой загородной петербургской летней резиденцией. Аналогично поступало в начале XVIII в. в Москве окружение Петра, устраивая на Яузе напротив Немецкой слободы увеселительные сады-усадьбы.
Уже в 1708 г. царь переселился на Адмиралтейскую сторону — противоположный берег Невы. Здесь он выстроил для себя первый деревянный Зимний дворец — «маленький дом в голландском стиле».(35) Через пять лет после закладки крепости, в год первого военного триумфа Северной войны Петр единолично изменил градостроительные приоритеты в структуре будущего города — изначально не городская сторона стала его частью, более того особым, престижным районом жительства государя и его двора.
Большую часть следующего после Полтавы, 1710 года, царь вместе с семьей жил в Петербурге и «Юрнал» зафиксировал распоряжение «о постройке для постоянного жительства сколько-нибудь поместного жилища».(36) В августе того же года начали возводить каменный Летний дворец.
1710 годом датируется указ, подписанный Апраксиным о переселении на постоянное житье в Санкт-Петербург работных людей с семействами.(37) Так стали формироваться районы рядом с Адмиралтейством, поначалу называвшиеся Переведеновскими слободами.
Новый 1711 год царь впервые встретил в Петербурге. А в феврале 1712 г. обвенчался со своей гражданской женой Екатериной (Мартой Скавронской) в церкви Исаакия Далматского рядом с Адмиралтейством. К этому времени был готов первый каменный Зимний дворец, стоявший на месте Эрмитажного театра на берегу Невы, и в нем праздновали свадьбу царя.
1712 год — год официального рождения новой столицы Российского государства. Санкт-Петербург принял на себя исторические функции Москвы — стал средоточием государственности.
Как же распределились смысловые доминанты города-столицы. Напомним, что не без воли основателя Петербурга, планировочная структура города вышла за пределы той схемы, по которой она развивалась до 1708 г. Петр инициировал строительство не только Петербургской крепости, но и Адмиралтейства, заложенного по его чертежу в 1704 году на противоположной от «фортеции» стороне реки. Окруженное с суши земляными бастионами, оно превратилось в зеркальное отражение Петропавловской крепости и обозначило вторую пространственную доминанту будущего города. В центре еще не проступившего города оказалась река, фланкированная вертикалями остроконечных башен. Приехавшая в 1730-е гг. в Петербург гувернанткой англичанка Элизабет Джастис, описывая с истинно женским вниманием русских людей, костюмы, еду и другой обиход, бросила об архитектуре города всего несколько фраз. Она запомнила только — крепость, Адмиралтейство, дворец, монастырь.(38) Сознание обывателя фиксирует лишь наиболее содержательные внешние впечатления, и они подтверждают аналитические утверждения о главных градостроительных фокусах молодой столицы.
На некоторые размышления наводит факт строительства в крепости храма, посвященного небесным покровителям российского государя — Петру и Павлу, явно замышленного как главный собор будущего города, а не как полковая, гарнизонная церковь.
Если в 1710 г. это была «маленькая, но красивая русская церковь из дерева с красивой остроконечной башней в голландском стиле»(39), то в 1736 г. — «роскошный Петербургский кафедральный собор. (...) Его высокий и при этом тонкий покрытый медью шпиль является наибольшей достопримечательностью всего Петербурга».(40)
Строительство каменного собора взамен деревянного, как известно, началось 8 июля 1712 г., сразу же после объявления Петербурга столицей Российского государства. Согласно воле Петра, первой сооружалась западная часть храма, где из тела собора вырастала четырехъярусная колокольня с высокими тонким шпилем. В 1720 г. закончились каменные работы, а в 1724 — отделали шпиль. Собор строили еще девять лет до 1733 г.
Храм стал приемником Архангельского собора, как Петербург – Москвы, и со смертью своего царственного заказчика начал исполнять роль императорской усыпальницы.
Колокольня была явной антитезой крепости, она противоречила законам оборонительной науки. Но находилась в полном согласии с законами градостроительства Нового времени. Ее сооружение началось в период, когда угроза военного нападения на Петербург ушла в прошлое, и город стал развивать сообразно своей внутренней логике, не боясь вражеского обстрела. Смысловым стержнем этой логики была река, которая определила композиционное пространство города, ее фокусами — главные высотные доминанты водного пространства: колокольня Петропавловского собора и башня Адмиралтейства.
Что есть Петропавловская крепость? Фортификационное укрепление, ставшее архитектурной и исторической достопримечательностью, или изначально задуманный градостроительный фокус, эпицентр развивающегося в пространстве и времени городского организма, обличенный в традиционную форму крепости. Ответ на это вопрос мог бы дать основатель города.
В первые два десятилетия жизни Петербурга, инициатор строительства Петропавловской крепости по собственной воле перевел ее восприятие из утилитарно-функционального (фортификационное укрепление), в культурно-мемориальное, мифологическое (градостроительная доминанта и усыпальница русских царей).
В 1730-е годы приезжие иноземцы, уже не боясь давать творению Петра точные характеристики, отказывали петербургской крепости в оборонительных возможностях и искали различные оправдания ее появлению в городе.
После смерти основателя Петербурга, все его приемники и преемницы вносили свою лепту в отделку и поддержание Петропавловской крепости. При Анне Иоанновне ею занимался генерал-фельдцейхмейстер барон фон Б.-Х.Миних. Благодаря ему укрепление приобрело современную планировку: с востока и запада земляные равелины заменили каменными и были окончены в 1740 г. все каменные работы. Во времена Елизаветы Петровны крепостью занимался генерал-лейтенант А.П.Ганнибал. Он устранял протечки в сводах казематов и облицовывал эскарповы (наружные) стены известняковыми плитами. В эпоху Екатерины II была проведена новая облицовка наружных стен гранитом. Она началась с Екатерининского бастиона. Появились круглые гранитные сторожевые будки с куполками и оконцами, автором которых вероятно был Ю.М.Фельтен(41) и новые Невские ворота, возведенные по проекту Н.А.Львова.
Такова историческая хронология. Она свидетельствует о постоянном внимании властей к состоянию укреплений Петропавловской крепости. И хотя ее гарнизон уменьшался в своем численном составе, а помещения казематов, расположенные в куртинах превратились со временем в склады и тюремные камеры, фортификационной ансамбль, возникший в начале XVIII столетия, продолжал воспринимался как особый пространственный и содержательный знак.
Пространственно он работал как одна из главных градостроительный вертикалей панорамы города, содержательно — был символом преемственности власти, так как охранял место вечного упокоения русских монархов, правивших в XVIII и XIX вв. Факты говорят о динамичном изменении художественного и смыслового образа Петропавловской крепости, о достаточно быстром признании за ней иной не фортификационной роли.
В конце XVIII столетия первый русский ведутист Федор Алексеев, фиксируя панораму Дворцовой набережной, изобразил на первом плане Екатерининский бастион Петропавловской крепости. С него по велению императрицы началась облицовка гранитом стен укрепления. Художник, возможно сам того не ведая, визуально воплотил культурно-значимые связи города и подчеркнул ту систему ценностей, которая была столь актуальна для эпохи правления Екатерины II – преемственность со временем Петра Великого.
Миф, некогда созданный государем-преобразователем, жил и продолжал быть актуальным… Список литературы
Из книги Фридриха-Христиана Вебера «Преображенная Россия» // Беспятых Ю.Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. СПб. 1991. С. 104.
Краткое описание города Петербурга и пребывания в нем Польского посольства в 1720 году // Беспятых Ю.Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. СПб. 1991. С. 141.
Питер Генри Брюс. Из «Мемуаров… » // Беспятых Ю.Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. СПб. 1991. С. 162 — 163.
О. де ла Мотре. Из «Путешествия… » // Беспятых Ю.Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. СПб. 1991. С. 212.
Феофан Прокопович. История императора Петра Великого от рождения его до Полтавской баталии и взятия в плен остальных шведских войск при Переволочие, включительно. М., 1788. С. 82.
Карл Рейнхольд Берг. Путевые заметки о России // Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях. СПб. 1997. С. 115.
Педер фон Хавен. Путешествие в Россию // Беспятых Ю.Н. Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях. СПб. 1997. С. 356.
Так исторически и сложилось: Петропавловская крепость стала тюрьмой уже при Петре I. В 1715 г. здесь размещалась Розыскная канцелярия. В 1740-е гг. — Тайная канцелярия. Среди известных исторических лиц, заключенными Петропавловских казематов были: царевич Алексей Петрович, кабинет-министр А.П.Волынский, Б.-Х.Миних, лейб-хирург И.Г.Лесток, писатель А.Н.Радищев и др.
Наблюдательный и образованный датчанин на редкость точен. Он подмечает сущностные моменты петровской преобразовательной политики, среди которых дидактика была одним из главнейших положений.
Педер фон Хавен. Указ. соч. С. 358.
Джон Кук. Путешествия и странствия по Российской империи, Татарии и части Персидского царства // Беспятых Ю.Н. Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях. СПб. 1997. С. 416.
Логачев К.И. Петропавловская (Санкт-Петербургская) крепость. Л., 1988. С. 20 — 39.
Бобровский П. Петр Великий в устье Невы. СПб. 1903. С.4.
1642 г. Ниенщанц получил статус города — см.: Эренсфельд У. Шведское картографирование Ингерманландии // Шведы на берегах Невы. Стокгольм, 1998. С. 21 — 23.
План Ниеншанца с обозначениями — см.: Устрялов Н. Карты, планы и снимки к четвертому тому Истории царствования Петра Великого. СПб. 1863. № 6. План Невского устья в 1700 году; Эренсфельд У. Указ. соч. С. 20 — 21.
21 7 мая Петр и Меншиков на 30 лодках вышли в дельту Невы и взяли на абордаж два шведских корабля — подробнее см.: Журнал или поденная записка блаженныя и вечнодостойныя памяти государя императора Петра Великого с 1698 года до заключения Нейштатского мира. СПб. 1770. Ч. 1. С. 71-72. В письме к Апраксине Петр восторженно писал по этому поводу: «(...) Смею и то писать, что истинно с восемь лодок только в самом деле было: и сею никогда небывалою викториею вашу милость поздравя, пребываю». — Голиков И.И. Деяния Петра Великого. М. 1837. Т. 2. С. 73-74.
О дальнейшей судьбе Ниеншанца см.: Приамурский Г. Санкт-Петербург и судьба Ниеншанца // Шведы на берегах Невы. Стокгольм, 1998. С. 44 — 51.
23 28 апреля вечером «яко капитан бомбардирский с 7 ротами гвардии, в том числе с 4 Преображенскими, да с 3 Семеновскими управяся, поехал в 60 лодках мимо города (Ниеншанца) для осматривания Невского устья и для занятия оного от прихода неприятельского с моря» — см.: Голиков И.И. Указ. соч. С. 68.
Цит. по Бобровский П. Где был Петр Великий в день закладки крепости Санкт-Петербург. СПб. 1903. С. 15. Вопрос о месте пребывании Петра в момент заложения крепости подробно рассмотрен как в работе П. Бобровского, так и в монографии П.Н.Петрова. История Санкт-Петербурга с основания города до введения выборного городского управления по учреждениям о губерниях. 1073-1782. СПб. 1885. С. 38. Оба исследователя убедительно доказывают отсутствие царя на Неве до 20 мая.
Питер Генри Брюс. Из «Мемуаров… » // Беспятых Ю.Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. СПб. 1991. С. 163.
Устрялов Н. Карты… № 12. План Ораньибурга рисован Петром I и послан к А.Д. Меншикову при письме 3 февраля 1703 года.
Русакомский И.К. Преображенское — дворцовое село XVII-XVIII вв. // Памятники русской архитектуры и монументального искусства. М., 1994. С. 94.
Ключевский В.О. Курс русской истории. Часть IV. Собр. соч. Т. IV. С. 20;.Яковлев В.В. История крепостей. СПб. 1995. С. 80.
В 1710 г. по инициативе Петра I в Петербурге был напечатан перевод книги М. фон Кугорна «Новое крепостное строение на мокром и низком горизонте, которое на три манера показуется в фортификование внутренней величины». В 1721 г. система Кугорна была использована при строительстве укреплений Кронштадта — см.: Яковлев В.В. Указ. соч. С. 67.
Педер фон Хавен. Путешествие в Россию // Беспятых Ю.Н. Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях. СПб. 1997. С. 357.
Об участии Ж.-Г.Ламбера пишут все исследователи военных укреплений С.-Петербурга — см.: Ласковский Ф.Ф. Материалы по истории инженерного искусства в России. Ч. II. СПб. 1861. С. 427; Тимченко-Рубан Г.И. Первые годы Петербурга. Военно-исторический очерк. СПб. 1901. С. 80.
Степанов С.Д. Строительство и перестройка фортификационных сооружений Петропавловской крепости // Краеведческие записки. Исследования и материалы. Фортификация и архитектура Петропавловской крепости. В. 6. С. 21 — 31.
«Ведомости». № 26. Сентябрь 1703 г.
«Точное известие о… крепости и городе Санкт-Петербург, о крепостце Крошлот и их окрестностях… » // Беспятых Ю.Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. Введение. Тексты. Комментарии. Л., 1991. С. 53.
Петров П.Н. История Санкт-Петербурга с основания города до введения выборного городского управления по учреждениям о губерниях. 1703-1782. СПб. 1885. С. 74.
Элизабет Джастис. Три года в Петербурге // Беспятых Ю.Н. Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях. СПб. 1997, С. 102-103.
49 «Точное известие о… крепости и городе Санкт -Петербург, о крепосце Кроншлот и их окрестностях...» // Беспятых Ю.Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. Введение. Тексты. Комментарии. Л., 1991. С. 50.
Педер фон Хавен. Путешествие в Россию // Беспятых Ю.Н. Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях. СПб. 1997. С. 357.
Холев Г.С. Петропавловская крепость. Л., 1947. С. 18.