Культурология и другие общественные науки.
Культурология — одна из самых молодых наук. Она возникла и оформилась как наука лишь в нашем веке, да и то ближе к его второй половине. В советский период культурология вообще расценивалась как «буржуазная лженаука» и даже сам термин был не то, что под прямым запретом, но, во всяком случае, под большим сомнением. Однако надо заметить, что культурологическая проблематика все же пробивалась в трудах наших ученых, «маскируясь» то под социологию, то под философию, то под филологию. Поэтому среди основоположников отечественной культурологии мы можем смело назвать таких ученых, как П. Н. Милюков, Л. П. Карсавин, Г. В. Вернадский, Н. Ф. Федоров, М. М. Бахтин, А. Ф. Лосев, а из продолжателей — С. С. Аверинцева, Ю. М. Лотмана, В. Е. Хализева и др.
Культурологию можно назвать наукой о наиболее общих закономерностях культуры. А это значит, что она изучает не отдельные культурные системы, которых в истории человечества существовало очень много, а универсальные свойства, присущие всем культурам, независимо от их исторического места, объема, национальной принадлежности и т.п. Как теоретическая наука, в изучении своего предмета культурология многое абстрагирует, обобщает, намечает лишь общие тенденции и закономерности. Поэтому следует иметь в виду, что реальное развитие той или иной конкретной культуры может не совсем совпадать с общетеоретическими закономерностями, что, впрочем, не ставит под сомнение саму теорию.
Культура, как легко понять, есть дело исключительно человеческое, поэтому культурология относится к семье гуманитарных дисциплин.
Так, у культурологии много общего с философией, особенно с той ее ветвью, которая основным вопросом философии считает не первичность духа или материи, а смысл человеческой жизни. Так или иначе, но философия и культурология ставят и пытаются решать сходные проблемы.
Связь культурологии с социологией обнаруживается, прежде всего в том, что социология «поставляет материал», который культурология осмысливает. Это различные модели поведения человека в обществе, разные межличностные взаимоотношения, характеристики общественных структур и т.п. В социологии, культурология черпает не только материал, но и аргументацию для своих общетеоретических выкладок. Кроме того, изучение быта, как одной из важнейших культурных структур, невозможно без данных конкретной социологии. В принципе связи культурологии и социологии должны были бы быть более тесными, чем это мы наблюдаем сейчас, но дело в том, что социология сама по себе достаточно молодая наука и не выявила еще всех своих возможностей, в том числе и в плане связи со смежными научными дисциплинами.
Примерно то же можно сказать и о связях культурологии с политологией. Культурология очень нуждается в сведениях о типах государственных структур, типах и свойствах разных политических режимов, способах политического управления обществом — все это дает (или в идеале должна давать) политология.
Во многих точках соприкасаются такие науки, как культурология и психология, поскольку обе изучают человека в основном со стороны его внутреннего мира. Психологические модели человеческих типов и поведения человека в разных жизненных ситуациях дополняются, а отчасти и конкретизируются культурологическими закономерностями. Используемая в психологии тестовая методика может быть с успехом применена и в культурологии. В идеале поведение человека в различных, в том числе и в экстремальных ситуациях, должно исследоваться комплексно: и с психологической, и с культурологической точек зрения. С развитием культурологии, особенно в ее прикладных аспектах, следует ожидать еще более тесного взаимодействия между этими науками.
Существенно важную помощь культурологии оказывает такая наука, как этнография. В ней культурология также находит материал для теоретических выводов: описание
жизни различных обществ, находящихся на разных ступенях развития, их быта, нравов, обычаев и т.п. В частности, такая важная культурологическая задача, как изучение национального культурного менталитета, не может быть решена без этнографических исследований и материалов.
Далее отметим связь культурологии с эстетикой, общим искусствознанием, литературоведением. Произведения искусства и особенно литературы имеют важнейшее значение для культурологии, поскольку не только «выдают» культурологические модели, но и пытаются их осмысливать, осваивать. Названные выше дисциплины обрабатывают материал искусства, дают интерпретацию произведениям и отдельным художественным образам, облегчая тем самым работу культуролога. С другой стороны, культурологический взгляд на то или иное произведение искусства зачастую позволяет дать ему новую, оригинальную интерпретацию, уточнить смысл, а иногда и совершенно по-новому «прочитать» классическое творение.
И наконец, связи культурологии с историей. Они различны и многообразны. Выделим главное. Культурологу необходимо быть в той или иной мере историком, чтобы свободно обращаться с разными историческими типами культур, сопоставлять их между собой, чтобы выявить как общекультурные, вневременные закономерности, так и характер культурного менталитета в ту или иную эпоху. Кроме того, исторические данные помогают построить теорию возникновения и развития культуры, выявить законы ее исторического развития.
Специфические особенности античной культуры.
Античная культура Средиземноморья считается величайшим творением человечества. Ограниченная пространством (в основном побережье и острова Эгейского и Ионического морей) и временем (от II тысячелетия до н. э. до первых веков христианства), античная культура раздвинула рамки исторического существования, по праву заявив о себе общечеловеческой значимостью архитектуры и скульптуры, эпической поэзии и драматургии, естественнонаучного и философского знания.
Европейская цивилизация уходит своими корнями в период античности. Древним грекам были знакомы достижения культуры народов Востока. Но усвоив опыт Египта и Вавилонии, греки определили собственный путь как в развитии новых социально-политических отношений, философских поисков, так и в художественно-эстетическом подходе к миру. Античная Греция не была отягощена азиатской традицией.
Все большее число людей осознает, что приобщение к историческому прошлому – это не только знакомство с шедеврами мировой цивилизации, уникальными памятниками древнего искусства, не только школа воспитания, но и нравственности и художественного воспитания, неотъемлемая часть современной жизни, в определённой мере оценка настоящего и даже “открытие” будущего. Это обуславливает необходимость исторических исследований прошлого. Достижения античных цивилизаций целесообразно рассмотреть в трех областях: наука и техника, искусство, философия.
Прежде всего античная культура космологична. Космос выступает ее абсолютом. Космос по-гречески — вселенная, но и украшение, порядок, мировое целое, противостоящее Хаосу упорядоченностью и красотой. И если вся окружающая природа прекрасна, то верность ей становится незыблемым принципом греческого искусства. Уже в самом общем подходе к миру, природе, космосу античный грек утверждал эстетические категории, тесно связанные между собой, пронизывающие всю античную культуру и получившие особое развитие в искусстве — красота, мера, гармония. Красота, прекрасное, согласно чтимому греками Аристотелю, объективно существует в настоящем мире, в ее основе лежат характеристики онтологического порядка: соразмерность, определенность, ограниченность и единство в многообразии.
Мера понимается как исходный принцип существования чего-то определенного. Она едина и неделима, она — характеристика совершенства. «Прекрасное есть надлежащая мера во всем», — предлогает философ Демокрит. «Меру во всем соблюдай» — рекомендует Гесиод. Мера вводится в античной Греции в философию.
Природа Греции сама осуществляет меру— в ней нет ничего громадного. Все обозримо и понятно. Море не угнетает рыбаков и мореплавателей своей безбрежностью, почти всюду видны берега, и остров, видимый за 150 км, кажется греку «щитом, положенным на море». Горы не отличаются значительной вышиной, в прозрачном воздухе все видимые предметы воспринимаются в отчетливых формах. Грек не угнетен безбрежным пространством как египтянин в пустыне или скиф в степи, он воспринимает мир в четких естественных границах. Незначительность размеров греческих государств превращало абстрактное понятие об отечестве в представлении о родном и любимом городе-полисе.
Человек, привыкший к таким ясным конкретным представлениям и образам, как нельзя более был способен к пониманию гармонии между видимыми частями созерцаемого. Вот почему как основная черта бытия понималась греками и гармония — единство в многообразии, «внутренняя природа вещей». Наивысшее выражение гармония, как и мера, получает в искусстве, но образцом для произведений искусства является гармония в космосе, природе, гармония человека, общества.
Античная культура — это тип европейской рациональной культуры. Грек созерцал космос, воспринимая его таким, как он есть, не задумываясь и не давая глубокого осмысления античному мирозданию. Но восприняв его, грек должен был доказать,
просчитать и вычислить все, что вначале он утвердил умозрительно и принял на веру. И если гармония, как настаивал Аристотель, есть отношение величин, которым свойственно «движение и положение», если она выражается в «пропорции и связи вещей», то должны быть математические нормы этой связи. Отсюда — наличие канона, совокупности правил, определяющих идеальные пропорции гармонической человеческой фигуры. Тело человека подверглось тщательному геометрическому изучению, в результате которого были установлены правила пропорционального соотношения его частей. Историки полагают, что теоретиком пропорций является скульптор Поликлет (2-я половина V в. до н. э.), автор труда «Канон». Практически теория пропорций Поликлета выражена прежде всего в его собственных статуях атлетов «Дорифора» («Копьеносец») и « Диаду мена»(« Юноша с победной повязкой»).
Математические расчеты базировались на наблюдении над реальным человеческим телом. Но тело, совершенное и прекрасное само по себе, было лишь частью гармоничной личности античного мира. Идеал, к которому должен стремиться каждый гражданин греческого полиса — калокагатия. Прекрасная (kalos) и хороший, добрый (agathos) человек соединяет в себе красоту безупречного тела и внутреннее нравственное совершенство, причем приоритет явно принадлежит второму. Достигнуть идеала можно было упражнениями, образованием и воспитанием. Воспитание предполагало единство развития физического и умственного в равной степени.
Таким образом, уже космологизм греческой культуры предполагал антропоцентризм. Космос постоянно соотносится с человеком, природные объекты — с человеческим телом. Такой подход определяется и общим отношением античного грека к земной жизни. Любовь к повседневным радостям утверждалась в качестве своеобразного идеала, преимущество жизни над смертью огромно, понимание его составляет смысл античного мировоззрения.
Античный грек был способен на героические самопожертвования, но умирая, жалел о том, что приходится оставлять этот прекрасный мир. Антигона, одна из самым популярных в античной Греции мифических героинь, главное действующее лицо трагедии Софокла, шествуя на смерть, жалеет о тех днях счастья, которые подарила бы ей жизнь. Ахилл, герой Троянской войны, уже провозглашенный царем над умершими, готов к жизни, как «поденщик, работая в поле, службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный, нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать мертвым».
Антропоцентричность античной греческой культуры предполагает культ тела человека. Вспомним, что идеализируя богов, греки представляли их в образе человеческом и наделяли высшей телесной красотой, потому что не находили более совершенной формы.
Культ тела определялся и более прагматическими причинами. Каждому греку нужно было заботиться о ловкости и силе для военных целей, ему приходилось защищать отечество от врагов. Красота телосложения почиталась высоко и достигалась физическими упражнениями и гимнастикой. Историки свидетельствуют, что культ тела был мощнейшим стимулом решения социально-политических задач. Агесилай, царь спартанский, чтобы ободрить своих воинов, велел раздеть пленных персов. Увидев их изнеженные тела, свидетельствуют историки, греки расхохотались и пошли вперед, полные уверенности в победе над презренным противником. Культ тела был настолько велик, что нагота не вызывала чувства стыдливости. Стоило знаменитой афинской красавице Фрине, обвиненной в совершении преступления, сбросить перед судьями свои одежды, как они, ослепленные красотой, оправдали ее.
Человеческое тело стало мерилом всех форм греческой культуры. Греческая философия не может быть понята без эстетики — теории красоты и гармонии. Греческая математика, физика, астрономия, искусство — архитектура, скульптура, поэзия, драма. Представленная на сцене трагедия походила на ряд оживленных рельефов, маска актера служила символом изображаемого им характера. И сам актер представлял собой живую статую.
Человек и его качества служили критерием определения даже таких, казалось бы, далеких от телесной пластики видов деятельности, как риторика. Один из авторов сравнивал речи известнейшего в Афинах ритор Исократа с ухоженными и прекрасными телами юных атлетов на состязаниях, а речи его ученика Демосфена — с воинами, в полном вооружении, грозно сверкающими оружием и доспехами. Но наиболее полно телесность и пластичность были выражены в таких видах искусства как архитектура и скульптура. Математические расчеты сооружаемых храмов соотносились с человеческим телом. При всяких сооружениях основные меры древние заимствуют от человеческого тела: пальцы, ладони, стопы, локти и т. д. Мужественная дорическая колонна уподобляется фигуре мужчины — физически сильного, твердо стоящего на земле, не требующего никаких украшений и прекрасного уже физическим совершенством, стройная ионическая колонна сравнивается с фигурой женщины, утонченной и нарядной. Колонна украшена орнаментом в виде листьев пальмы или лотоса с завитками-волютами, аккуратными и симметричными как прическа гречанки. И углубления на ионической колонне тоньше и богаче, чем на дорической. Коринфская колонна создана, как полагает Витрувий, «в подражание девичьей грации.
Следует, однако, подчеркнуть, что антропоцентризм имеет более глубокий смысл, нежели соответствие с человеческим телом, даже в архитектуре. Как уже отмечалось, пропорции храма и его размеры соотносимы с человеком. Но не с реальным человеком — для этого составляющие храма слишком велики, здание «предполагало» героя, титанического человека, оно возвышает человека и приобщает его к миру высоких и могучих явлений. Такая архитектура становится важной силой в духовной культуре греческого общества, воспитывает в человеке гражданина.
Принципом патриотизма проникнута и такая черта античной культуры как состязательность: она характеризует все сферы жизни. Главную роль играли состязания художественные — поэтические и музыкальные, спортивные, конные. Греческий агон (борьба, состязание) олицетворял характерную черту свободного грека: он мог проявить себя прежде всего как гражданин полиса, его личные заслуги и качества ценились только тогда, когда выражали идеи и ценности полиса, городского коллектива. В этом смысле греческая культура была безлична. Легенда гласит, что замечательный афинский скульптор Фидий, посмевший на щите Афины Промахос, огромной статуи Акрополя, изобразить себя в образе бородатого воина, был едва не изгнан из Афин.
В греческом агоне берет свое начало диалектика – умение вести беседу, опровергая рассуждения и аргументы соперника, выдвигая, доказывая собственные доводы. В таком случае «внимать Логосу» означало «быть убедимым». Отсюда преклонение перед словом и особое почитание богини убеждения Пейто. В греческом агоне обосновывалось право существования различных философских направлений, явившихся источником культурного прогресса. Философия — любовь к мудрости —— «техне», но они приобретали и значимость теории, знания ради знания, знания ради истины. формировала метод, который мог использоваться в различных сферах жизни. Знания имели практический смысл, они создавали почву для искусства-мастерства.
Состязательный характер античной культуры заставляет обратить внимание еще на одну черту ее — празднична, внешне красочна, зрелищна. Обычно праздники были связаны с регулярными шествиями и соревнованиями в честь богов — покровителей полиса. Раз в четыре года отмечался праздник в честь богини города Афин — Большие Панафинеи. Обязательно включались в празднование факельные шествия, музыкальные и танцевальные представления, большая процессия с жертвенными животными и новыми одеждами для статуи Афины в Эрехтейоне. Жертвоприношения, затем — музыкальные и атлетические состязания увенчивали праздник. Победитель награждался дарами Афины (по преданию именно она подарила грекам оливковое дерево) — венком из священной оливы и замечательной амфорой с оливковым маслом.
Широкую известность получают и Дионисии — аттический праздник в честь бога Диониса. Великие Дионисии праздновались пять дней и включали яркие шествия, сопровождавшиеся культовыми песнями, танцами и драматическими представлениями.
Культура античной Греции, отмеченная указанными выше характерными чертами, представляет собой процесс становления и развития различных форм материальной и духовной деятельности. В конкретные исторические периоды общественные приоритеты отдаются разным видам этой деятельности. Но во все века наиболее полно выражала основные тенденции античности культура художественная — искусство.
Идеалы культуры Возрождения.
В конце XIV — начале XV вв. в Европе, а именно в Италии, начала формироваться раннебуржуазная культура, получившая название культуры Возрождения (Ренессанс). Возрождение охватывает XIV—XVI вв. в Италии и XV—XVI вв. в странах, расположенных севернее Альп.
Термин «Возрождение» указывал на связь новой культуры с античностью. В это время итальянское общество начинает активнее интересоваться культурой Древней Греции и Рима, разыскиваются рукописи античных писателей; так, были найдены сочинения Цицерона и Тита Ливия.
Эпоха Возрождения характеризовалась многими очень значительными переменами в умонастроениях людей по сравнению со Средневековьем. Усиливаются светские мотивы в европейской культуре, более самостоятельными и независимыми от церкви становятся искусство, философия, литература, образование, наука. В центре внимания деятелей Возрождения был человек, поэтому мировоззрение носителей этой культуры обозначают термином гуманистическое (от лат. humanus — человеческий).
Гуманисты Возрождения полагали, что в человеке важно не его происхождение или социальное положение, а личностные качества, такие, как ум, творческая энергия, предприимчивость, чувство собственного достоинства, воля, образованность. В качестве идеального человека признавалась сильная, талантливая и всесторонне развитая личность, человек-творец самого себя и своей судьбы. В эпоху Возрождения человеческая личность приобретает невиданную ранее ценность, важнейшей чертой гуманистического подход» к жизни становится индивидуализм, что способствует распространению идей либерализма и общему повышению уровня свободы людей в обществе. Не случайно гуманисты, в целом не выступившие против религии и не оспаривающие основных положений христианства, отводили Богу роль творца, приведшего мир в движение и далее не вмешивающегося в жизнь людей.
Идеальный человек, по мнению гуманистов, это «универсальный человек», человек — созидатель, энциклопедист. Гуманисты Возрождения считали, что возможности человеческого познания беспредельны, ибо разум человека подобен божественному разуму, а сам человек является как бы смертным богом, и в конце концов люди вступят на территорию небесных светил и там обоснуются и станут как боги. Образованных и одаренных людей в этот период окружала атмосфера всеобщего восхищения, поклонения, их чтили, как в Средние века святых. Наслаждение земным бытием — непременная часть культуры Возрождения. В числе виднейших представителей гуманизма: Франческа Петрарка, Джованни Боккаччо,
Жизнь людей эпохи Возрождения тесно связана с искусством. Искусство было для них тем, чем до сих пор была религия, а в Новое время стали наука и техника. Живописцы и скульпторы воспевали красоту тела человека, одухотворенность его лица, индивидуальные особенности. Архитекторы стали строить преимущественно светские здания, дворцы, изменилась и церковная архитектура. Если готический собор в силу его гигантских размеров трудно обозреть, то здания Возрождения можно охватить единым взглядом, что позволяет оценить удивительную пропорциональность их частей.
Внимание художников Возрождения привлекал реальный земной мир. Они понимали природу и изображали ее, пользуясь научными достижениями (например, применяя закон перспективы, открытый Брунеллески). В человеке их интересовала индивидуальность.
Основоположник нового направления в европейском изобразительном искусстве — Джотто (1266—1337). Порвав со схематизмом венецианской школы, Джотто заменил условную плоскость картины трехмерным пространством и, пользуясь светотенью, став писать фигуры объемными. В скупых пластических формах Джотто передавал глубину
переживаний человека и новое ощущение человеческого достоинства, что так характерно для живописи Раннего Возрождения.
Один из основоположников искусства Раннего итальянского Возрождения — Мазаччо (1401—1428). Его фрески в церкви Санта Мария дель Кармине во Флоренции свидетельствуют о решительном разрыве с готической традицией. Он первым применил в живописи научные законы перспективы, открытые Брунеллески. Его фрески отличаются монументальностью, лишены готического декора, а изображенные на них фигуры объемны. Классическим образом алтарной композиции стала его «Троица», созданная для церкви Санта-Мария Новелла во Флоренции. Величавая отрешенность образов сочетается здесь с невиданной до тех пор реальностью пространства, с объемностью фигур, выразительной портретной характеристикой лиц донаторов и с удивительным по силе сдержанного чувства образом Богоматери.
В этот период в архитектуре проявился интерес к созданию гармонических конструкций в противовес устремленным в духовные выси контурам готических храмов.
Высокое Возрождение — это время наивысшего расцвета гуманистической культуры Италии. Именно тогда с наибольшей полнотой и силой были высказаны идеи о чести и достоинстве человека, его высоком предназначении на Земле. Титанами Возрождения назовет человечество Леонардо да Винчи, Рафаэля Санти и Микеланджело Буонаротти.
Леонардо да Винчи (1456—1519), один из самых замечательных людей в истории человечества, обладающий разносторонними способностями и дарованиями. Он был художником, теоретиком искусства, скульптором, архитектором, математиком, физиком, астрономом, физиологом, анатомом, но и это не полный перечень основных направлений его деятельности; почти все области науки пи обогатил гениальными догадками.
Позднее Возрождение продолжалось с 40-х гг. XVI в. по конец XVI – первые годы XVII вв. Италия, родина Возрождения, стала и первой страной, где началась католическая реакция. В 40-е гг. XVI в. здесь была реорганизована и усилена инквизиция, преследующая деятелей гуманистического движения. В середине XVI в. папой
Павлом IV был составлен «Индекс запрещенных книг», впоследствии многократно пополняемый новыми работами. В этот список вошли произведения, которые запрещалось читать верующим под угрозой отлучения от церкви, так как они противоречили, по мнению церкви, основным положениям христианской религии и пагубно влияли на умы людей. В «Индекс» вошли и сочинения некоторых итальянских гуманистов, в частности, Дж. Боккаччо. Запрещенные книги сжигались, такая же участь вполне могла постигнуть и их авторов, и всех инакомыслящих, активно отстаивающих свои взгляды и не желающих идти на компромисс с католической церковью. Многие передовые мыслители и ученые погибли на костре. В 1600 г. в Риме на площади Цветов был сожжен великий Джордано Бруно (1554—1600), автор знаменитого сочинения «О бесконечности, Вселенной и мирах».
Многие живописцы, поэты, скульпторы, архитекторы отказались от идей гуманизма, стремясь усвоить лишь «манеру» великих деятелей Возрождения. Так возник в европейском искусстве художественный стиль, связанный с кризисом Ренессанса и названный историком искусства и художником Дж. Вазари маньеризмом. Этот стиль отличает субъективизм, вычурность образов, изощренность формы.
Продолжали развивать реалистическую традицию в живописи Веронезе (1528—1588), Тинторетто (1518—1594), Караваджо (1573— 1610). Новаторство и смелость отличают работы Веронезе (роспись потолков во Дворце дожей в Венеции). На какую бы тему ни были его картины (религиозную, мифологическую, историческую или аллегорическую) — везде он славит мощь и величие Венеции. Драматические полотна на религиозную тему Тинторетто насыщены динамикой, контрастами света и тени, одухотворенностью образов. Караваджо — создатель мощного живописного стиля, построенного на контрастах света и тени, монументальности, энергичной лепке объемов. Художник имел немало подражателей (караваджистов) в Голландии, Фландрии, Франции,
Испании. Взаимопроникновение культур становилось все более глубоким, гик формировалась общеевропейская культура, общеевропейская цивилизация.
Гуманистическое движение было общеевропейским явлением: в XV в. гуманизм выходит за пределы Италии и быстро распространяется по всем западноевропейским странам. Каждая страна имела свои особенности в становлении культуры Возрождения, свои национальные достижения, своих лидеров.
Эпоха Возрождения вызвала глубокие изменения во всех областях культуры и прежде всего в религии. Как уже отмечалось выше, кризис католицизма привел к возникновению в начале XVI века широкого движения Реформации, результатом которого явился протестантизм — третье направление в христианстве. Однако признаки серьезного неблагополучия в католицизме отчетливо проявились задолго до Реформации. Главной причиной тому являлось то, что католическое духовенство и папство не устояли перед искушением материальных благ.
Церковь буквально утопала в роскоши и богатстве, она потеряла всякую меру в своем стремлении к власти, обогащению и к расширению земельных владений. Для обогащения использовались всякого рода поборы, которые оказывались особенно разорительными и невыносимыми для северных стран. Совершенно непотребный вид приобрела торговля индульгенциями, то есть отпущением грехов за деньги.
Все это вызывало растущее недовольство и нарекания в адрес клира и папства. Примечательно, что Данте в своей „Божественной комедии“ — еще на заре Возрождения — поместил двух пап, Николая III и Бонифация VIII, в ад, в огнедышащую яму, считая, что ничего лучшего они не заслуживают. Осознанию кризисного состояния католицизма способствовала творческая деятельность Эразма Роттердаме ко го. Французский философ П. Бейль справедливо назвал его „Иоанном Крестителем“ Реформации. Он действительно идейно подготовил Реформацию, но не принял ее, поскольку та, по его мнению, для преодоления Средневековья использовала средневековые же способы.
Роль народных традиций в русской культуре.
Отечественная культура на протяжении всех веков ее формирования неразрывно связана с историй России. Наше культурное наследие складывалось в процессе становления и развития национального самосознания, постоянно обогащалось собственным и мировым культурным опытом. Оно дало миру вершины художественных достижений, вошло неотъемлемой частью в мировую культуру. Особенности формирования российской культуры видятся в таких основных факторах: необходимость освоения огромного географического пространства, на котором соединялись и взаимодействовали многочисленные этнические группы и народности; утверждение православия как особой ветви христианства, сосредоточенной на духовности, приверженности устоявшимся традициям; длительная временная изолированность развития от западноевропейских цивилизационных процессов и напряженная борьба за преодоление такой замкнутости; превалирование идеи приоритета государственности над личностными интересами, подчинение интересов личности интересам государства.
Традиция – все то, что наследовано от предшественников. Первоначально это слово обозначало «предание». В качестве традиции выступают также ценности, нормы, образцы поведения, идеи, общественные установления, вкусы, взгляды. Традиционными могут стать встречи бывших однокашников, однополчан, подъем национального или корабельного флага. Одни традиции выполняются в обыденной, а другие – в праздничной, приподнятой обстановке. Они относятся к культурному наследию, окружены почетом и уважением, служат объединительным началом. Разновидностью традиции является обряд. Он характеризует не избирательные, а массовые действия.
Еще в дописьменный период значительных успехов достигло устное народное творчество. Богатство устной языковой культуры запечатлено в народной поэтической и песенной традиции: песнях, сказках, загадках, пословицах. Значительное место в фольклорной языковой традиции занимала календарная языковая поэзия, опиравшаяся на языческий культ: заговоры, заклинания, обрядовые песни. На протяжении многих поколений народ создавал и хранил своеобразную «устную» летопись в виде эпических сказаний о прошлом родной земли. Устная летопись предшествовала летописи письменной. К Х веку относится возникновение нового эпического жанра – героического былинного эпоса, явившегося вершиной устного народного творчества. Былины – это устные поэтические произведения о прошлом. В их основе лежат реальные исторические события. Былины пелись часто в сопровождении гусляров. Главной темой былин Киевского цикла была тема борьбы с иноземными захватчиками, идея единства и величия Руси. В народной памяти былинный эпос сохранился до ХХ века. Однако уже в прошлом веке зафиксированы глубокие изменения в сознании; морали деревенского человека, связи поколений, передачи духовного опыта старших поколений младшим. Нарушение преемственности традиций приводит к вымиранию старых русских деревень с их веками складывающимся бытом, языком, моралью. На смену приходит новый уклад сельской жизни, близкий городскому. Вследствие этого меняется коренное понятие деревенской жизни – понятие «дома», в которое издревле русские люди вкладывали и понятие «отечества», «родной земли», «семьи». Поэтому столь важно понимать преемственность художественных ценностей не как механическое использование культурного наследия прошлых поколений. Хранить наследство ещё не значит ограничиваться этим наследством. Необходимо изучать это наследство и активно включать его в современную социокультурную ситуацию. Русская культура накопила великие ценности. Задача нынешних поколений – сохранить и приумножить их.
Суть современного кризиса культуры.
Все, что произошло в мире в двадцатом веке и продолжает совершаться и ныне, свидетельствует о том, что христианское человечество переживает глубокий религиозный кризис. Широкие слои людей утратили живую веру и отошли от христианской церкви. Но, отойдя от нее, многие не остались к ней безразличны; они усвоили себе настроение отчужденности, осуждения и вражды. У одних эта вражда — холодная и пассивная; у других эта вражда — волевая и организованная, но сравнительно корректная; у третьих — это есть фанатическая ненависть, принимающая форму гонений. Различие между этими группами не глубокое и не принципиальное: все они образуют единый фронт взаимного молчаливого понимания, сочувствия и даже — тайной или явной поддержки.
Таким образом, в пределах самого христианского человечества, оставляя в стороне иные религии — конфуцианскую, буддийскую, магометанскую и др., образовался широкий антихристианский фронт, пытающийся создать нехристианскую и противохристианскую культуру. Это явление не новое. Двадцатый век, вслед за девятнадцатым, только проявляет уже назревавшие процессы и как бы подводит им итоги. Процесс обособления культуры от веры, религии и церкви начался давно и совершается уже в течение нескольких столетий: давно уже медленно нарастала и крепла в Европе и в Америке светская культура, „секуляризованная“, и процесс этой секуляризации ведет свое начало еще от эпохи Возрождения (13-15 век).
В первые полтора тысячелетия после Рождества Христова многое и притом основное обстояло совсем иначе. Потому ли, что души людей были доверчивее и цельнее, менее сложны и разнообразны (менее дифференцированы), более инстинктивны и иррациональны и потому более скромны и духовно робки; потому ли, что божественность Евангельского откровения воспринималась непосредственнее, острее и глубже; потому ли, что человек чувствовал себя не господином природы, а ее зависимой и беспомощной жертвой; потому ли, что жизнь на земле была более скудна, неустроенна и, со стороны природы, более угрожаема, — но только в ту эпоху люди воспринимали религию, как центр духовной жизни, как ее главный, а, может быть, и единственный источник. Хранительницей же этой религии была для них христианская церковь.
За последние четыре века и, в особенности, за последние два века (18 и 19) — это положение дел в душах сильно изменилось. Последствия же этого процесса пожинают современные нам поколения.
Европейская культура 19 века есть по существу уже светская, секуляризованная культура: светская наука, светское искусство, светское правосознание, светски осмысливаемое хозяйство, светское восприятие мира и объяснение мироздания. Культура нашего времени все более обособляется от христианства; но не только от него, — она вообще утрачивает религиозный дух, и смысл, и дар. Она не перешла ни к какой новой религиозности; она не обратилась даже и к поискам новой. Отделившись от христианства, она ушла
в безрелигиозную, безбожную пустоту. Человечество не только перестает вынашивать, растить и беречь церковно-христианский опыт, но не вынашивает и никакого другого религиозного опыта. Оно отходит от христианства, но не идет ни к чему иному. Начиная с эпохи французского просвещения и связанной с ним французской революции, история 19 века представляет собою попытку построить духовную культуру вне религиозных предрассудков и без, якобы, ненужных предположений (гипотез) о душе и духе. Постепенно слагается и крепнет культура без веры, без Бога, без Христа и Евангелия. И христианская церковь во всех своих основаниях постепенно оказывается вынужденной считаться с этой самостоятельностью новой культуры. Растет и ширится миросозерцание, обходящееся без Бого-созерцания. Новая, позитивная наука делает такие исследовательские успехи; эти успехи ведут к таким практическим и техническим последствиям (медицина, бактериология, пар, электричество, химия, машины, железные дороги, телеграф, телефон, радио, авиация), и вызывают к жизни такие общественные явления (машинная, капиталистическая промышленность, пролетаризация масс, революционное движение); и все это вместе взятое до такой степени изменяет строение, интересы, вкусы и потребности человеческой души (душевный уклад нового горожанина, пролетария, массового чиновника, интеллигента и полуинтеллигента), — что христианская церковь, с присущим ей глубоким консерватизмом в учении, в организации, в молитве, не находила и не находит в себе достаточной творческой инициативы и гибкости для того, чтобы по-прежнему удержать за собою главный авторитет в вопросах человеческого знания и действия, в вопросах культурной теории и практики. И вследствие этого человек нового европейского уклада души все более отчуждается от вечных истин христианства, разучается созерцать их, привыкает обходиться без них, религиозно мертвеет, умственно и нравственно вырождается и идет навстречу невиданному еще в истории человечества культурному кризису.
В средние века христианская церковь духовно вела за собою христианское человечество и оставалась его высшим авторитетом. Ныне она его за собою не ведет. Современное человечество влечется другими силами и притом такими, которые сами оторвались от, христианства и от религиозности вообще. Эти силы не ищут Божественного, от Божественного не исходят и Его не осуществляют; мало того ныне они вступили в ожесточенную кровавую борьбу с Божественным началом, с христианскою церковью и вообще со всякою верующею человеческою душою.
Человечество наших дней идет:
Во-первых, за материалистическою наукою, которая, по-видимому, преуспевает в своей области именно благодаря тому, что отбросила гипотезу Бога и порвала со всякой религией. Эту науку ведет позитивное естествознание с его открытиями, немедленно врабатывающимися в жизнь, иногда перевертывающими все человеческие отношения и весь общественный строй и, по-видимому, обещающими людям „победу“ и „власть“ в новых свирепых войнах на истребление. Техника влечет за собою
человека; техника, которая разрабатывает вопрос о жизненных средствах и совсем не интересуется высшею целью и смылом жизни; техника, которая вечно „открывает“ и „совершенствует“, но сама работает в полнейшей духовной беспринципности, нисколько не помышляя ни о едином Совершенстве, ни о действительном Откровении.
Во-вторых, современное человечество идет за светской, безрелигиозной государственностью, не понимая, что эта государственность оторвалась от своей высшей цели, не служит ей, не видит ее, ибо цель эта состоит (всегда состояла и будет состоять) в том, чтобы готовить людей к прекрасной жизни (Аристотель), к жизни по Божьему (Блаженный Августин). Безбожное государство ведет народы так, как слепой ведет слепых — в яму (Мф.15.14). Оно не ценит вечных и благороднейших — религиозно-христианских корней правосознания. Современное государство служит не качеству жизни, не совершенству ее, а интересам людей и классов; оно не знает измерения священной глубины — ни в душах, ни в делах; оно есть явление личной, классовой и всенародной жадности и создает, в лучшем случае, неустойчивое равновесие вожделений, равнодействующую вражды и зависти.
В-третьих, современное человечество влечется приобретательскими инстинктами и хозяйственными законами, которые, властвуют над ним, и над которыми оно само не властно потому, что утратило в душе своей живого Бога.
Оно попало в тупик капиталистического производства и нашло из него только один определенный выход — в бездну коммунизма. Оно не понимает, что ужасен не „капитализм“, а безбожный капиталистический строй, организуемый и поддерживаемый христиански омертвевшими душами и классами; и что безбожный коммунизм бесконечно страшнее и вреднее безбожного капитализма. И вот, утратив Бога и Христа, религиозно неустроенная и нравственно распадающаяся, душа современного человека только и может стать жертвою приобретательских инстинктов и хозяйственных законов, в том виде, как они сами проявляются, развертываются и увлекают людей за собою.
В-четвертых, современное человечество предается безрелигиозному и безбожному искусству, которое становится праздным развлечением и нервирующим зрелищем. Во все времена и у всех народов чернь требовала хлеба и зрелищ. Но чернь отличается от „нечерни“ именно своим бездуховным, безрелигиозным, низким уровнем. И вот, современное искусство, светски» освободившее себя от религиозного чувства и чутья, идет навстречу потребностям современной безбожной массы: мода рождает модернизм, скука и пресыщенность — нервирующую остроту; кинематограф заменяет храм; треск и рев радиоаппарата — вытесняют личную культуру музыки и слова. В искусстве отпадает «третье измерение» — художественности, священности, предметности; двумерная душа создает двумерное, пошлое, безбожное искусство и сама становится его жертвою.
Таковы эти четыре силы, увлекающие современное безрелигиозное человечество. Таковы те пути, по которым оно даже не идет, — а обсыпается, течет и уносится.