Вноябре 1932 г. Густаву Опперману исполняется пятьдесят лет. Он старший владелецфирмы, занимающейся производством мебели, обладатель солидного текущего счета вбанке и красивого особняка в Берлине, построенного и обставленного пособственному вкусу. Работа мало увлекает его, он больше ценит свой достойный, содержательныйдосуг. Страстный библиофил, Густав пишет о людях и книгах XVIII в., он весьмарад открывшейся возможности заключить договор с издательством на биографиюЛессинга. Он здоров, благодушен, полон энергии, живет со вкусом и в свое удовольствие.
Насвой день рождения Густав собирает родных, близких друзей, хороших знакомых.Брат Мартин вручает ему семейную реликвию — портрет их деда, основателя фирмыЭммануила Оппермана, прежде украшавший кабинет в главной конторе Торговогодома. Приезжает с поздравлениями Сибилла Раух, их роман продолжается уже десятьлет, но Густав предпочитает не накладывать цепей законности на эту связь.Сибилла на двадцать лет его моложе, под его влиянием она начала писать и теперьзарабатывает литературным трудом. Газеты охотно печатают её лирическиезарисовки и короткие рассказы. И все же для Густава, несмотря на длительнуюпривязанность и нежные отношения, Сибилла всегда остается на периферии егосуществования. В его душе таится более глубокое чувство к Анне, два годазнакомства с которой полны ссор и треволнений. Анна энергична и деятельна, унее независимый нрав и сильный характер. Она живет в Штутгарте, работаетсекретарем в правлении электростанций. Их встречи теперь редки, впрочем, как иписьма, которыми они обмениваются. Гости Густава, люди с достатком и положением,неплохо устроившиеся в жизни, поглощены собственными, достаточно узкимиинтересами и мало значения придают происходящему в стране. Фашизмпредставляется им лишь грубой демагогией, поощряемой милитаристами и феодалами,спекулирующими на темных инстинктах мелких буржуа.
Однакодействительность то и дело грубо врывается в их довольно замкнутый мирок.Мартина, фактически заправляющего делами фирмы, беспокоят отношения с давнимконкурентом Генрихом Вельсом, возглавляющим теперь районный отделнационал-социалистической партии. Если Опперманы выпускают стандартную мебельфабричного производства с низкими ценами, то в мастерских Вельса изделияизготавливаются ручным, кустарным способом и проигрывают из-за своейдороговизны. Успехи Опперманов гораздо сильнее бьют по честолюбию Вельса, чемпо его жажде наживы. Не раз он заводил речь о возможном слиянии обеих фирм или,по крайней мере, о более тесном сотрудничестве, и чутье подсказывает Мартину, чтов нынешней ситуации кризиса и растущего антисемитизма это было бы спасительнымвариантом, но все же он тянет с решением, считая, что пока еще нет нужды идтина это соглашение. В конце концов существует возможность превратить еврейскуюфирму Опперманов в акционерное общество с нейтральным, не вызывающим подозрениенаименованием «Немецкая мебель».
ЖакЛавендель, муж младшей сестры Опперманов Клары, выражает сожаление, что Мартинупустил шанс, не сумел договориться с Вельсом. Мартина раздражает его манераназывать неприятные вещи своими именами, но надо отдать должное, шурин —прекрасный коммерсант, человек с большим состоянием, хитрый и оборотистый.Можно, конечно, перевести мебельную фирму Опперманов на его Имя, ведь он в своевремя благоразумно добыл себе американское Подданство.
Ещеодин брат Густава — врач Эдгар Опперман — возглавляет городскую клинику, он досамозабвения любит все, что связано с его профессией хирурга, и ненавидитадминистрирование. Газеты подвергают его нападкам, он якобы пользуетсянеимущими, бесплатными пациентами для своих опасных экспериментов, но профессорвсячески пытается оградить себя от гнусной действительности. «Я — не мецкийврач, немецкий ученый, не существует медицины немецкой или медицины еврейской, существуетнаука, и больше ничего!» — твердит он тайному советнику Лоренцу, главному врачувсех городских клиник.
НаступаетРождество. Профессор Артур Мюльгейм, юрисконсульт фирмы, предлагает Густавуперевести его деньги за границу. Тот отвечает отказом: он любит Германию исчитает непорядочным изымать из нее свой капитал. Густав уверен, чтоподавляющее большинство немцев на стороне правды и разума, как ни сыплютнацисты деньгами и обещаниями, им не удастся одурачить и трети населения. Чемкончит фюрер, обсуждает он в дружеском кругу, зазывалой в ярма-рочном балаганеили агентом по страхованию?
Захватфашистами власти ошеломляет Опперманов своей мнимой неожиданностью. По ихмнению, Гитлер — попугай, беспомощно лепечущий по чужой подсказке, всецелонаходится в руках крупного капитала. Немецкий народ раскусит крикливуюдемагогию, не впадет в состояние варварства, считает Густав. Он с неодобрениемотносится к лихорадочной деятельности родственников по созданию акционерногообщества, считая их доводы рассуждениями «растерявшихся дельцов с их вечнымгрошовым скептицизмом». Сам он весьма польщен предложением подписать воззваниепротив растущего варварства и одичания общественной жизни. Мюльгейм расцениваетэтот шаг как непозволительную наивность, которая дорого обойдется.
Усемнадцатилетнего сына Мартина Бертольда возникает конфликт с новым учителемФогельзангом. До сих пор директору гимназии Франсуа, другу Густава, удавалосьоградить свое учебное заведение от политики, но появившийся в её стенах ярыйнацист постепенно устанавливает здесь свои порядки, и мягкому, интеллигентномудиректору остается только опасливо наблюдать, как наступающий широким фронтомнационализм быстро обволакивает туманом головы его воспитанников. Причинойконфликта становится подготовленный Бертольдом доклад об Арминии Германце. Какможно подвергать критике, развенчивать один из величайших подвигов народа, негодуетФогельзанг, расценивая это как антинемецкий, антипатриотический поступок.Франсуа не смеет встать на защиту умного юноши против оголтелого дурака, егоучителя. Бертольд не находит понимания и у своих близких. Они считают, что всяистория яйца выеденного не стоит, и советуют принести требуемое извинение. Нежелая посту паться принципами, Бертольд принимает большое количествоснотворного и погибает.
Ширитсяволна расистских гонений, но задевать профессора Эдгара Оппермана в медицинскоммире еще не осмеливаются, ведь у него мировая известность. И все же он твердитЛоренцу, что бросит все сам, не дожидаясь, пока выбросят его. Страна больна, уверяетего тайный советник, но это не острое, а хроническое заболевание.
Мартин,переломив себя, вынужден принять возмутительные условия соглашения с Вельсом, новсе же ему удается достичь определенного делового успеха, за который было такдорого заплачено.
Послеподжога рейхстага Мюльгейм настаивает, чтобы Густав немедленно выехал заграницу. У его друга новеллиста Фридриха-Вильгельма Гутветтера это вызываетнепонимание: как можно не присутствовать при потрясающе интересном зрелище —внезапном пленении цивилизованной страны варварами.
Густавживет в Швейцарии. Он стремится к общению с соотечественниками, желая лучшепонять, что же творится в Германии, в газетах здесь публикуют ужасныесообщения. От Клауса Фришлина, возглавлявшего художественный отдел фирмы, онузнает, что его берлинский особняк конфискован фашистами, некоторые из егодрузей находятся в концлагерях. Гутветтер обрел славу «великого истинногерманского поэта», нацисты признали его своим. Высокопарным слогом онописывает образ «Нового Человека», утверждающего свои исконные дикие инстинкты.Приехавшая к Густаву провести отпуск Анна держится так, словно в Германииничего особенного не происходит. По мнению фабриканта Вейнберга, с нацистамиможно ужиться, на экономике страны переворот отразился неплохо. ЮристБильфингер передает Густаву для ознакомления документы, из которых он узнает очудовищном терроре, при новом режиме ложь исповедуется как высший политическийпринцип, происходят истязания и убийства, царит беззаконие.
Вдоме Лавенделя на берегу озера Лугано вся семья Опперманов отмечает еврейскуюпасху. Можно считать, им повезло. Лишь немногим удалось спастись бегством, остальныхпросто не выпустили, а если кому-либо и дали возможность уехать, то наложилиарест на их имущество. Мартин, которому довелось познакомиться с нацистскимизастенками, собирается открыть магазин в Лондоне, Эдгар едет организовыватьсвою лабораторию в Париже. Его дочь Рут и любимый ассистент Якоби уехали вТель-Авив. Лавендель намерен отпра виться в путешествие, побывать в Америке, России,Палестине и воочию убедиться, что и где делается. Он в самом выигрышномположении — у него есть здесь свой дом, есть подданство, а у них теперь нетсобственного крова, когда кончится срок паспортов, им вряд ли возобновят их.Фашизм ненавистен Опперманам не только потому, что выбил у них почву из-под ног,поставил их вне закона, но и потому, что он нарушил «систему вещей», сместилвсе представления о добре и зле, нравственности и долге.
Густавне желает оставаться в стороне, он безуспешно пытается найти контакты сподпольем, а потом под чужим паспортом возвращается на родину, намереваясьрассказывать немцам о происходящих в стране гнусностях, попытаться открыть имглаза, пробудить их уснувшие чувства. Вскоре его арестовывают. В концлагере егоизматывает непосильная работа по прокладке шоссе, мучает досада: дурак он был, чтовернулся. Никакой никому от этого пользы.
Узнаво произошедшем, Мюльгейм и Лавендель предпринимают все меры для егоосвобождения. Когда Сибилла приезжает в лагерь, она находит там измученного, худого,грязного старика. Густава переправляют через границу в Чехию, помещают всанаторий, где через два месяца он умирает. Сообщая об этом в письме племянникуГустава Генриху Лавенделю, Фришлин выражает восхищение поступком его дяди, который,пренебрегая опасностью, показал свою готовности вступиться за справедливое иполезное дело.
Список литературы
Всешедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Зарубежнаялитература XX века / Ред. и сост. В. И. Новиков. — М.: Олимп: ACT, 1997
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта briefly.ru/