В списках не значился. ВасильевБ.Л.
Другу, с чьей помощью родилась эта книга, Нине Андреевне Красичковойпосвящаю
Часть первая
1
За всю жизнь Коле Плужникову не встречалось столько приятныхнеожиданностей, сколько выпало в последние три недели. Приказа о присвоенииему, Николаю Петровичу Плужникову, воинского звания ждал давно, но следомпосыпались неожиданности в изобилии. Коля просыпался по ночам от собственногосмеха. После приказа выдали лейтенантскую форму, вечером начальник училищапоздравлял каждого с окончанием, вручая “Удостоверение личности командира РККА”и увесистый ТТ. А потом начался вечер, “самый прекрасный из всех вечеров”. УПлужникова не было девушки, и он пригласил “библиотекаршу Зою”.
На следующий день ребята стали разъезжаться в отпуск, обмениваясьадресами. Плужникову проездные документы не выдавали, а через два дня вызвали ккомиссару училища. Он попросил Николая вместо отпуска помочь разобраться симуществом училища, которое расширялось в связи с осложнившейся обстановкой вЕвропе. “Коля Плужников остался в училище на странной должности “куда пошлют”.Весь курс давно разъехался, давно крутил романы, загорал, купался, танцевал, аКоля прилежно считал постельные комплекты, погонные метры портянок и парыяловых сапог и писал всякие докладные”. Так прошли две недели. Однажды вечеромего остановила Зоя, стала звать к себе, муж ее в отъезде. Плужников былосогласился, но увидел комиссара и смутился, пошел за ним. Комиссар вызвалПлужникова на следующий день к начальнику училища поговорить о дальнейшейслужбе. В приемной генерала Николай встретил своего бывшего взводного командираГоробцова, предложившего Плужникову служить вместе: “Ты ко мне просись, ладно?Мол, давно вместе служим, сработались...” Вышедший от генерала взводный Величкопосле ухода Горобцова также звал Плужникова к себе. Потом лейтенанта пригласилик генералу. Плужников смутился, ходили слухи, что генерал был в сражающейсяИспании, к нему испытывали особое почтение.
Посмотрев документы Николая, генерал отметил его отличные оценки,прекрасную стрельбу и предложил остаться в училище командиром учебного взвода,поинтересовался возрастом Плужникова. “Я родился 12 апреля 1922 года”, —отбарабанил Коля, а сам лихорадочно соображал, что ответить. Хотелось“послужить в войсках”, чтобы стать настоящим командиром. Генерал продолжал:через три года Коля сможет поступить в академию, и, судя по всему, “вам следуетучиться дальше”. Генерал с комиссаром стали обсуждать, к кому, Го-робцову или Величко,направить Плужникова. Краснея и смущаясь, Николай отказался: “Это большаячесть… Я считаю, что каждый командир должен сначала послужить в войсках…так нам говорили в училище… Направьте меня в любую часть и на любуюдолжность”. “А ведь он молодчага, комиссар”, — неожиданно ответил генерал.Николая направили в Особый Западный округ командиром взвода, об этом даже немечтал. Правда, с условием, что через год вернется после войсковой практики вучилище. Единственное огорчение — не дали отпуск: к воскресенью надо прибыть вчасть. Вечером он “отбыл через Москву, имея три дня в запасе: до воскресенья”.
2
В Москву поезд пришел ранним утром. До Кропоткинской Коля доехал наметро, “самом красивом метро в мире”. Подошел к дому и ощутил трепет — всездесь знакомо до боли. Навстречу из ворот вышли две девушки, в одной он несразу узнал сестру Веру. Девушки побежали в школу — последнее комсомольскоесобрание пропускать нельзя, сговорились встретиться в обед. Мать ничуть неизменилась, даже халат был прежний. Она вдруг расплакалась: “Боже, как ты похожна отца!..” Отец погиб в Средней Азии в 1926 году в схватке с басмачами. Изразговора с матерью Коля выяснил: Валя, подруга сестры, когда-то была в неговлюблена. Сейчас выросла в замечательную красавицу. Все это слушать чрезвычайноприятно. На Белорусском вокзале, куда Коля приехал за билетом, выяснилось: егопоезд отправляется в семь часов вечера, но это невозможно. Сказав дежурному,что больна мать, Плужников взял билет с пересадкой в Минске на три минуты первогои, поблагодарив дежурного, отправился в магазин. Купил шампанского, вишневуюналивку, мадеру. Мать испугалась обилия спиртного, Николай беспечно махнулрукой: “Гулять так гулять”.
Придя домой и накрывая на стол, сестра постоянно расспрашивала об учебев училище, о предстоящей службе, обещала навестить его на новом месте службы сподругой. Наконец появилась Валя, просила Николая задержаться, но он не мог:“на границе неспокойно”. Говорили о неизбежности войны. По утверждению Николая,это будет быстрая война: нас поддержит мировой пролетариат, пролетариатГермании и, самое главное, Красная Армия, ее боеспособность. Потом Валяпредложила посмотреть принесенные ею пластинки, они были замечательные, “пеласама Франчески Гааль”. Заговорили о Верочке, собирающейся стать артисткой. Валясчитает, что кроме желания необходим и талант.
За девятнадцать лет Коля так ни с кем и не целовался. В училище онрегулярно ходил в увольнения, посещал театры, ел мороженое, на танцы не ходил —танцевал плохо. Ни с кем, кроме Зои, не знакомился. Теперь же “он знал, что незнакомился только потому, что на свете существовала Валя. Ради такой девушкистоило страдать, а страдания эти давали ему право гордо и прямо встречать ееосторожный взгляд. И Коля был очень доволен собой”.
Потом они танцевали, Коля смущался своей неумелости. Танцуя с Валей,приглашал ее в гости, обещал заказать пропуск, просил только заранее сообщить оприезде. Коля понял, что влюбился, Валя пообещала ждать его. Уезжая на вокзал,простился с мамой как-то несерьезно, потому что девчонки уже потащили егочемодан вниз, пообещал: “Как приеду, сразу напишу”. На вокзале Николайпереживает, что девушки опоздают на метро, и боится, если они уйдут доотправления поезда.
Николай впервые так далеко ехал на поезде, поэтому всю дорогу неотходил от окна. Долго стояли в Барановичах, наконец мимо тяжело прогремелбесконечный товарный состав. Пожилой капитан недовольно отметил: “Немцам день иночь хлебушек гоним и гоним. Это как понимать прикажете?” Коля не знал, чтоответить, у СССР ведь договор с Германией.
Приехав в Брест, он долго искал столовую, но так и не нашел. Встретивлейтенанта-тезку, пошел обедать в ресторан “Беларусь”. Там к “Николаям”присоединился танкист Андрей. В ресторане играл прекрасный скрипач РувимСвицкий “с золотыми пальцами, золотыми ушами и золотым сердцем...”. Танкистсообщил, что летчикам отменили отпуска, а пограничники каждую ночь за Бугомслышат ревущие моторы танков и тягачей. Плужников спросил о провокации.Андрей'слышал: перебежчики сообщают: “Немцы готовятся к войне”. После ужинаНиколай и Андрей ушли, а Плужников остался — Свицкий собирался сыграть длянего. “У Коли немного кружилась голова, и все вокруг казалось прекрасным”.Скрипач предлагает проводить лейтенанта в крепость, туда же едет его племянница.По дороге Свицкий рассказывает: с приходом советских войск “мы отвыкли оттемноты и от безработицы тоже”. Открылась музыкальная школа — скоро будет многомузыкантов. Затем они наняли извозчика и поехали в крепость. В темноте Николайпочти не видел девушку, которую Рувим называл “Миррочка”. Позже Рувим вышел, амолодые люди поехали дальше. Они осмотрели камень на границе крепости иподъехали к КПП. Николай ожидал увидеть нечто наподобие Кремля, но впередичернело что-то бесформенное. Они вышли, Плужников отдал пя^терку, но извозчикотметил, что хватит рубля. Мирра указала на КПП, где надо было предъявлятьдокументы. Николай удивился, что перед ним крепость. Девушка объяснила:“Перейдем через обводной канал, и будут Северные ворота”.
На контрольно-пропускном пункте Николая задержали, пришлось вызыватьдежурного. После чтения документов дежурный попросил: “Миррочка, ты — человекнашенский. Веди прямо в казармы 333-го полка: там есть комнаты длякомандировочных”. Николай возразил, ему надо в свой полк. “Утром разберетесь”,— ответил сержант. Идя по крепости, лейтенант поинтересовался жильем. Мирраобещала помочь ему найти коТянату. Она спросила, что в Москве слышно о войне?Николай ничего не ответил. Провокационные разговоры он вести не намерен, поэтомузаговорил о договоре с Германией и о мощи советской техники. Плужникову “оченьне понравилась осведомленность этой хромоножки. Она была наблюдательна, неглупа, остра на язык: с этим он готов был смириться, но ее осведомленность оналичии в крепости бронетанковых сил, о передислокации частей лагеря, даже оспичках и соли не могли быть случайной...”. Даже свое ночное путешествие погороду с Миррой Николай склонен был считать не случайным. Лейтенант сталподозрительным, когда их остановили на следующем КПП, он потянулся к кобуре,поднялась тревога. Николай упал на землю. Вскоре недоразумение выяснилось.Плужников схитрил: полез не в кобуру, а “почесаться”.
Неожиданно расхохоталась Мирра, а за ней остальные: Плужников был весьв пыли. Мирра предупредила, чтобы он не стряхивал пыль, надо щеткой, иначевобьет грязь в одежду. Девушка пообещала достать щетку. Миновав речушку Мухавеци трехарочные ворота, вошли во внутреннюю крепость к кольцевым казармам. ПотомМирра вспомнила, лейтенанта надо вычистить, и повела его в склад. “Он вошел вобширное, плохо освещенное помещение, придавленное тяжелым сводчатымпотолком… В складе этом было прохладно, но сухо: пол кое-где покрывал речнойпесок...” Привыкнув к освещению, Николай разглядел двух женщин и усатогостаршину, сидящего около железной печурки. Мирра отыскала щетку и позвалаНиколая: “Пойдем уж чиститься, горе… чье-то”, Николай возражал, но Мирраэнергично вычистила его. Лейтенант сердито молчал, поддаваясь командам девушки.Вернувшись в склад, Плужников увидел еще двоих: старшего сержанта Федорчука икрасноармейца Васю Волкова. Они должны были протереть патроны и набить имидиски и пулеметные ленты. Христина Яновна угощала всех чаем. Николай собрался вполк, но Анна Петровна остановила его: “Служба от вас не убежит”, предложилаему чая и стала расспрашивать, откуда он родом. Вскоре все собрались вокругстола пить чай с выпечкой, которая, по словам тети Христи, сегодня особоудалась.
Вдруг снаружи полыхнуло синее пламя, послышался тяжелый грохот. Вначалеподумалось, гроза. “Вздрогнули стены каземата, с потолка посыпалась штукатурка,и сквозь оглушительный вой и рев все яснее и яснее прорывались раскатистыеразрывы тяжелых снарядов”. Федорчук вскочил и закричал, что взорван складбоепитания. “Война!” — крикнул старшина Степан Матвеевич. Коля кинулся наверх,старшина попытался его остановить. Это было 22 июня 1941 года, четыре часапятнадцать минут по московскому времени.
Часть вторая
1
Плужников выскочил в самый центр незнакомой, полыхающей крепости, —артиллерийский обстрел еще продолжался, но наметилось его замедление. Немцыперенесли огневой вал на внешние обводы. Плужников огляделся: кругом всепылало, в промасленном и пробензиненном гараже заживо горели люди. Николайпобежал на КПП, там ему скажут, куда явиться, по пути к воротам прыгнул вворонку, спасаясь от тяжелого снаряда. Сюда же скатился боец, сообщивший:“Немцы в клубе”. Плужников ясно понял: “немцы ворвались в крепость, и этоозначало: война действительно началась. Боец послан на склад боепитания за боеприпасами.Плужникову нужно срочно раздобыть хоть какое-то оружие, но боец не знает, гдесклад. Кондаков знал, но его убило. Парнишка вспомнил, они бежали влево,значит, склад слева. Плужников выглянул и увидел первого убитого, которыйневольно притягивал к себе любопытство лейтенанта. Николай наскоро разобрался,куда следует бежать, и приказал бойцу не отставать. Но они не нашли склада.“Плужников понял, что вновь остался с одним пистолетом, променяв удобнуюдальнюю воронку на почти оголенное место рядом с костелом.
Он приказал бежать к своим, время от времени крича “свои!”. Онидобежали до ограды, перемахнув через нее, оказались среди своих. Старшийлейтенант сердито кричал, что надо “перебежками”. Плужников хотел доложить поформе, но старший лейтенант слушать не стал, а коротко объяснил обстановку.Приказал Николаю забрать винтовку у сержанта и добавил: “нам бы только до своихдодержаться”. Все напряженно взглядывали в стену ворот, ожидая очередной атакинемцев. Сюда стали подтягиваться бойцы с немецкими автоматами. Двоепограничников у пулемета попросили лейтенанта набить ленты патронами. Почти всеуже расстреляли. Плужников узнал, что патроны — в подвале. Но оказалось,патроны кончились. Николай увидел много раненых. Все ожидали подмогу из города.Черноволосый решил ворваться в клуб и ликвидировать немецких автоматчиков.“Если нет оружия, рвите зубами, — закончил он свою речь, — или кирпич вонзахвати”. Увидя Плужникова, замполит поинтересовался, какого тот полка. Николайответил, что еще не значится в списках. Замполит дал ему десять человек,поручив атаковать окна. Плужников отдал винтовку, распределил окна между своимибойцами, подготовившись к атаке. Замполитрука крикнул: “Вперед! За Родину!”Бойцы с криками “ура!” кинулись в атаку. Ворвавшись в костел, “хрипя и яростноматерясь, душили, рвали зубами, выдавливали глаза, раздирали рты, кромсалиножами, били лопатами, кирпичами, прикладами… Плужников видел только широкооскаленные рты и слышал только протяжный звериный рев”. Он глядел доли секунды,потом кинулся в общую массу… Бой кончился, немцы, не выдержав, бежали изкостела, оставив на полу мертвых и раненых. Плужников, сидя у стены, понял: бойкончился, он сам не ранен, и не испытал ничего, кроме тошноты и усталости.Николаю поручено удержать костел — ключ обороны цитадели, обещали датьстанковый пулемет. Плужников попросил воды для пулемета. До берега недобраться, решили собрать фляжки и передать лейтенанту. Замполитрука приказалвсем надеть каски. Забрали раненых. После удара по голове, очевидно, прикладом,Плужников усилием воли удерживал сознание. Боец подал ему фляжку с водой.Николай узнал его имя — Петр Сальников. Плужников разжился трофейным автоматоми пошел к бойцам. Надо было собрать оружие и подготовиться к новым атакам. Нобойцы уже собрали, пока он приходил в себя. Наблюдатель объявил о появлениибомбовозов. В это время к клубу волокли обещанный станковый пулемет. Плужниковприказал всем надеть каски. Началась бомбежка, кинув пулемет, бойцы спряталисьв укрытие. Сержант побежал за пулеметом, но его, казалось, накрыло бомбой.После бомбежки, однако, выяснилось, что он живой, тащит пулемет, а сзади бежитбоец с лентами патронов. В костеле обнаружили трех женщин, скрывавшихся отобстрела. Они видели в подвале немцев. Плужников с шестью бойцами пошелпроверить. Проходов было три, распределив людей, Николай с Сальниковым пошелправым коридором. Боец боялся темноты, Плужников и сам пугался, но ни за что непризнался бы в этом даже себе самому. Это был почти мистический ужас переднеизвестностью. Все группы вернулись, не обнаружив немцев. Решили, что женщинампомерещилось с испугу.
Началась новая атака немцев. Сержант стрелял из пулемета, Плужников,удерживая окна, стрелял и стрелял, а серо-зеленые фигуры бежали к костелу.После атаки опять началась бомбежка. После нее — атака. Так прошел день. Прибомбежках Плужников уже никуда не бегал, а ложился тут же у сводчатого окна.Когда бомбежка кончалась, он поднимался и стрелял в бегущих немцев. Хотелосьпросто лечь и закрыть глаза, но он не мог позволить себе даже минуты отдыха:надо было узнать, сколько осталось в живых, и где-то раздобыть патроны. Сержантответил, что патронов нет. Живых — пятеро, раненых — двое. Плужниковпоинтересовался, почему не идет армия на помощь. Сержант уверил, к ночи придут.Сержант с пограничниками пошел в казармы за патронами и распоряжениямикомиссара. Сальников отпросился сбегать за водой, Плужников разрешилпопробовать достать, пулемету тоже необходима вода. Собрав пустые фляжки, боецпобежал к Мухавцу или Бугу. Пограничник предложил Плужникову “пощупать” немцев,предупредил, чтоб автоматы не брал, а лишь рожки с патронами и гранаты. Набравпатронов, они нарвались на раненого, который стрелял в Плужникова. Пограничникхотел его добить, но Николай не разрешил. Пограничник озлился: “Не сметь?Дружка моего кончили — не сметь? В тебя пальнули — тоже не сметь?..” Он все жедобил раненого, а потом спросил у лейтенанта, не задел ли его немец? Отдохнув,вернулись в костел. Сержант уже был там. “Ночью приказано собрать оружие,наладить связь, перевести женщин и детей в глубокие подвалы”. Им же приказаноудерживать костел, обещано помочь людьми. На вопрос о помощи армии сказано, чтождут. Но это прозвучало так, что Плужников понял, “из 84-го полка никакойпомощи не ждут”. Сержант предложил Плужникову пожевать хлеба, он “мыслиоттягивает”. Вспоминая утро, Николай подумал: “И склад, и тех двух женщин, ихромоножку, и бойцов — всех засыпало первым залпом. Где-то совсем рядом, совсемнедалеко от костела. А ему повезло, он выскочил. Ему повезло...” ВернулсяСальников с водой. В первую очередь “напоили пулемет”, бойцам дали по триглотка. После рукопашного боя и удачной вылазки за водой страх Сальниковапрошел. Он был радостно оживлен. Это раздражало Плужникова, и он отправил бойцак соседям за патронами и гранатами, а заодно сообщить, что костел они удержат.Через час пришли десять бойцов. Плужников хотел их проинструктировать, но изобожженных глаз текли слезы, не было сил. Его заменил пограничник. Лейтенантприлег на минуту и — как провалился.
Так кончился первый день войны, и он не знал, скорчившись на грязномполу костела, и не мог знать, сколько их будет впереди… И бойцы, вповалкуспавшие рядом и дежурившие у входа, тоже не знали и не могли знать, сколькодней отпущено каждому из них. Они жили единой жизнью, но смерть у каждого быласвоя.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.litra.ru/