Политические партии в России начала XX века образование, программы

--PAGE_BREAK--
4. Союз 17 октября
     «Союз 17 октября» (известный под названием «октябристы») вместе с примыкавшими к нему партиями и организациями представлял собой правый флаг российского либерального лагеря и занимал промежуточ­ное положение между конституционными демократами и крайне пра­выми. Грань, отделявшая эти общественно-политические группировки друг от друга, была, однако, весьма подвижной и неустойчивой. Организации, генетически связанные с октябристами (Партия мирного обновления), на деле почти смыкались с кадетами; в то же время це­лый ряд политических образований октябристского толка (Партия пра­вового   порядка,   Народная   партия   «Союза   17   октября»   в  Екатеринославле, Общество правового порядка и Манифеста 17 октября в Коломне, Партия за царя и порядок в Калуге и др.) в своей практической деятельности нередко отличались от крайних монархистов лишь по названию. Это обстоятельство давало повод противникам «Союза 17 октября» «слева» сравнивать октябристов с черносотенцами, а тем, в свою очередь, обвинять их в «скрытом кадетизме».

     Октябризм как политическое течение возник и начал организационно оформляться на основе правого «меньшинства» земско-городских съездов. Партийное размежевание в либеральном лагере в основном завершилось после издания Манифеста 17 октября 1905 г. Посчитав, что в России созданы необходимые политические пред­посылки для движения по пути к конституционной монархии, будущие октябристы приступили к созданию партии, взяв в качестве ее на­звание дату издания царского Манифеста. Само появление этого документа октябристы расценили как «величайший переворот в судьбах нашего отечества». «Отныне,— подчеркивалось в программном воз­звание «Союза 17 октября»,— народ наш становится народом политически свободным, наше государство — правовым государством, а в наш государственный строй вводится новое начало — начало конституционной монархии».
4.1Структура, социальный состав






     Организационно «Союз 17 октября» начал складываться в пос­ледних числах октября 1905 г., когда в Москве, а затем и в Петербурге состоялось несколько встреч либеральных земцев с представителями крупной буржуазии. Помимо разработки программных вопросов на этих совещаниях шло формирование руководящих органов Союза — Московского и Петербургского отделений ЦК. В ноябре на про­ходившем в Москве земско-городском съезде будущие октябристы вы­ступили уже более или менее сплоченной группой. В своем «особом мнении» по поводу принятой съездом общеполитической резолюции они высказались за оказание правительству помощи и поддержки «в водворении порядка ради скорейшего созыва Государственной думы», против прямых выборов в Думу и превращения ее в Учредительное собрание. Кроме того, в резолюции «меньшинства» решительно отвер­галось предоставление автономии Польше, как и повсеместная и не­медленная отмена «исключительных мер и военных положений» ввиду «революционного состояния страны».

    Ноябрьский земско-городской съезд не только совпал с выработкой октябристами своей программы, первый вариант которой был опубликован 9 ноября в газете «Слово», но и выдвинул в число лидеров складывавшейся партии одного из братьев Гучковых — Александра.

    Видное положение в «Союзе 17 октября» заняли и братья А.И. Гуч­кова — старший Федор и младший Николай. Ф.И. Гучков (1860— 913) вошел в ЦК октябристов в 1907 г., заняв ключевую должность казначея, а с декабря этого же года, будучи избран директором-рас­порядителем Московского Товарищества для издания книг и газет, стал фактическим руководителем центрального органа «Союза 17 октября» — газеты «Голос Москвы». Московский городской голова, директор Товарищества чайной торговли «Боткин и сыновья», Н.И. Гучков, как и его старший брат Александр, входил в состав Московского отделения ЦК октябристов с момента его образования.

    Патриарх земского движения, крупный землевладелец Д.Н. Шипов, и предприниматели братья Гучковы олицетворяли собой две социаль­но-политические струи, из которых возник октябризм: дворянско-землевладельческую и торгово-промышленную. Очень скоро к ним добавилась и третья — дворянско-бюрократическая. Глашатаем ее интересов в октябристской среде стала целая группа петербургских членов Союза во главе с действительным статским советником бароном П.Л. Корфом, первым председателем Петербургского отделения ЦК Союза, и тайным советником М.В. Красовским, его заместителем.

     Помимо отделений Центрального комитета до конца 1905 г. в обеих столицах были созданы городские советы «Союза 17 октября», направ­лявшие деятельность районных партийных организаций, а также 60 отделов Союза на местах. Всего в 1905—1907 гг. конституировалось 260 отделов «Союза 17 октября», причем основная их масса (около 200) возникла в период выборов в IДуму. Общую численность членов партии в это время можно определить в 75—77 тыс. человек. Местные отделы октябристов легко распадались и столь же легко возобновляли свою деятельность в период избирательных кампаний. Учитывая пассивность большинства членов Союза, следует отметить, что реаль­ное влияние октябристов на политическую жизнь страны было отнюдь не пропорционально столь внушительным размерам их организации. Географически подавляющее большинство местных отделов «Союза 17 октября» возникло в земских губерниях европейской России с относительно развитым дворянским землевладением. В губерниях же   неземских и, особенно на национальных окраинах России число октябристских организаций было невелико. Немногим больше были количество октябристских отделов, созданных в сельской местности, всего порядка тридцати. Кроме собственных организаций «Союза I7 октября», в ряде городов возникли немногочисленные студенческие фракции октябристов, а также их «немецкие группы». Наконец, к партии на автономных началах присоединились 23 политические организации, родственные ей в программно-тактическом отношении.

     Организационно «Союз 17 октября» был задуман как «объединение всех партий центра, независимо от их второстепенных отличий и оттенков», и был весьма рыхлым образованием. С самого начала широкое распространение в октябристской среде получило допускав­шееся  уставом параллельное членство в других партиях и организациях. Само членство в «Союзе 17 октября» не влекло за собой выполнения каких-либо специальных партийных поручений, как и уп­лату фиксированных членских взносов. Несмотря на то, что приблизительно с 1906 г. лидеры октябристов пытались внедрить в практику чисто партийные методы руководства Союзом, многие его рядовые  члены   продолжали  рассматривать  его  скорее  как дискуссионный клуб, но не как организацию, предполагавшую наличие строгой дисциплины и иерархичности. Октябристам всегда была аб­солютно чуждой столь характерная для членов революционных партий готовность пожертвовать всем ради достижения партийных целей. «Мы стойкие монархисты в отношении русского государственного строя… но в нашем внутреннем партийном режиме мы неисправимые рес­публиканцы, даже с некоторым наклоном в сторону анархизма,— признавал А.И. Гучков.—… Нам с трудом дается установить в наших рядах навыки той железной дисциплины, без которой невозможна никакая серьезная политическая работа».

     Как правило, в «Союз 17 октября» вступали люди зрелого возраста и высокого образовательного уровня, со вполне определившимся и весьма солидным общественным и имущественным положением. Большинство октябристов принадлежали поколению, давшему российскому освободительному движению целую плеяду революционеров-«восьмидесятников». Однако лишь немногие из них отдали дань юношескому радикализму, предпочитая служить России иным, закон­ным путем. «Союз 17 октября» привлекал в свои ряды крупнейших представителей просвещенного чиновничества, непохожего «на тех уродов дореформенной России, которых описывали Гоголь и Щедрин». Октябристы не могли, конечно, похвастаться столь же блестящим, как у кадетов, «букетом» привлеченных в партию имен, что, к слову ска  зать, было предметом постоянной озабоченности их руководящих орга­нов, особенно в предвыборные периоды. Однако и среди них мы находим людей ярких и по-своему замечательных.

   Помимо упомянутых, это видные земские и общественные деятели — граф П.А. Гейден, М.А. Стахович, князь Н.С. Волконский; столичные профессора, адвокаты, ели науки и культуры — Л.Н. Бенуа, В.И. Герье, Ф.Н. Плевако, II.И. Сергеевич, Н.С. Таганцев; издатели и журналисты — Н.Н. Перцов, А.А. Столыпин, Б.А. Суворин; крупнейшие представители тор­гово-промышленного мира и банковских кругов — Н.С. Авдаков, А.Ф. Мухин, Э.Л. Нобель, братья В.П. и П.П. Рябушинские; деятели других профессий, в частности глава известнейшей ювелирной фирмы К.Г.

Фаберже.

    Если попытаться нарисовать социальный портрет некоего усредненного октябриста, то он будет выглядеть примерно так: мужчина, 47—48 лет, потомственный дворянин (или, несколько реже, купец, потомственный почетный гражданин) с высшим образованием (чаще I— юридическим или вообще гуманитарным), чиновник V—VIIIкласса, житель города одной из земских губерний, член Совета банка или акционерного предприятия, земле- и домовладелец, нередко земский.

или городской гласный.

    Вопреки расчетам создателей «Союза 17 октября» привлечь в свою(партию представителей демократических слоев населения, в первую очередь рабочих и крестьян, им это не удалось.

    В целом по своей социальной природе «Союз 17 октября» был партией служилого дворянства (еще не целиком порвавшего, однако, с традиционными дворянскими занятиями) и крупной, частично «одворяненной» торгово-промышленной и финансовой буржуазии.
4.2Программа



         Разработка программы «Союза 17 октября» прошла несколько эта­пов. Первый из них относится к ноябрю 1905 г., когда были изданы упомянутый и весьма общий ее первый вариант, а затем и программное воззвание, подписанное 33 членами ЦК партии первого состава. Вто­рой период охватывает 1906 и первую половину 1907 г., когда на Iсъезде «Союза 17 октября» (февраль 1906 г.) программа была принята в значительно расширенном и доработанном виде, а на IIсъезде (май 1907г.) — подвергнута некоторой редакционной обработке. Наконец, третий период включает в себя работу двух партийных конференций (tjоктябре 1907 г. и ноябре 1913 г.), а также IIIсъезда «Союза 17  октября» (октябрь 1909 г.). Особенностью этого периода было то, что программные положения в это время конкретизировались и дорабатывались с прицелом на внесение их в Думу в качестве законопроектов.

     Центральное место в программе «Союза 17 октября» занимает вопрос о характере и структуре государственной власти в России. «Российская империя,— говорилось в первом ее параграфе,— есть наследственная конституционная монархия, в которой император, как носитель верховной власти, ограничен постановлениями Основных законов». Таким образом, октябристы заявляли о себе как о противниках)» идеи сохранения неограниченной власти монарха.

    Выступая за упразднение неограниченного самодержавия, октябристы вместе с тем категорически возражали против введении в России парламентского строя, считая его неприемлемым как с исторической, так и с политической точек зрения. В сохранении мо­нархической формы правления они видели залог «связи с прошлым, ручательство в правильном направлении» «государственного корабля, ограждении его от напрасных бурь и шатаний, словом, залог зако­номерного (органического) развития России из основ ее тысячелетнего прошлого». Характерно, что октябристы, правда, не без некоторых ко­лебаний, признали целесообразным сохранить за конституционным монархом титул «самодержавный», видя в этом титуле «историческое достояние» России.

    Согласно выработанной октябристами схеме, в структуру высшей государственной власти России должны были войти монарх, царствующий и управляющий одновременно, и двухпалатное «народное представительство», формируемое на основе цензовых выборов, прямых в городах и двухстепенных «в остальных местностях». Так представляли себе октябристы способ формирования нижней палаты, Государственной думы. Что же касается верхней законодательной палаты, Государственного совета, смысл существования которого заключался в том, чтобыисправлять и корректировать решения Думы, то это должен быт узкоцензовый орган, половина членов которого к тому же назначалась монархом.

     В распределении прав между «народным представительством» и монархом октябристы делали явное предпочтение в пользу последнею. Без императорской санкции не мог вступить в силу или быть отменен ни один закон; царю же принадлежало право назначения и смещения министров. Однако, чтобы добиться смещения министра,    «народному представительству» требовалось возбудить против него судебное преследование.

    Второй раздел октябристской программы был посвящен требованиям партии в области гражданских прав. Здесь содержался обычный для либеральной партии перечень положений, включавший свободу совести и вероисповедания, неприкосновенность личности и жилища, Свободу слова, собраний, союзов, передвижения и т.д. По своему содержанию этот раздел программы «Союза 17 октября» был, пожалуй, наиболее демократичным. Беда заключалась в том, что на практике сами октябристы часто нарушали эти положения своей программы. Особенно это касалось требования гражданского равноправия вообще и еврейского в частности. Под давлением своих западных и юго-за­падных отделов, выступавших в своем большинстве против предостав­ления равноправия евреям, октябристское руководство всячески тормозило решение этого вопроса даже внутри самой партии.

    Что касается национального вопроса вообще, то октябристы исходили здесь из необходимости сохранения «единой и неделимой» России (эти слова были внесены в 1-й параграф партийной программы по решению IIсъезда) и считали нужным противодействовать «всяким предположениям, направленным прямо или косвенно к расчленению империи и к идее федерализма». Исключение было сделано только для Финляндии, которой предполагалось предоставить «право на известное автономное государственное устройство» при условии «сохранения го­сударственной связи с империей». Формулируя права национальных меньшинств, октябристы высказывали готовность удовлетворять и защищать их культурные, но не политические «нужды». Таким образом, в решении остро стоявшего в России национального вопроса октябристы не смогли выйти за пределы узконационалистической и великодержавной точки зрения. Характерно, что в официальной программе «Союза 17 октября» национальный вопрос вообще был обойден. Приведенные выше поло­жения содержались не в программе Союза, а в его ноябрьском воз­звании и в подготовленном позднее «постатейном изложении» этого же воззвания.

    Большое внимание в программе «Союза 17 октября» было уделено социальным вопросам, среди которых на первом месте стоял аграрный, названный «самым острым, самым больным вопросом на пространстве всей почти великой России». Октябристы осознавали, насколько тя­желым было положение страдавшего от малоземелья крестьянства, и, более того, находили требование крестьян об увеличении наделов вполне справедливым. Удовлетворить просьбу крестьян октябристы предполагали, во-первых, за счет государства в результате раздачи

крестьянам через особые земельные комитеты пустующих казенных удельных, кабинетских земель и, во-вторых, путем «содействия покупке крестьянами земель у частных владельцев» при посредстве Крестьянского банка.  В крайних случаях программа «Союза 17 октября»

предусматривала и «принудительное отчуждение» «части» частновладельческих земель с обязательным вознаграждением владельцев. Выкупить землю, подчеркивали октябристы, обращаясь к крестьянам«надо по справедливой оценке и без ущерба для помещичьего хозяйства

Даром же отбирать землю нельзя, это несправедливо, да и добру не поведет»

     Основной акцент в октябристской аграрной программе, однако, был сделан не на земельном, а на хозяйственно-правовых вопросах Октябристы считали необходимым уравнять крестьян в правах с остальными гражданами путем отмены всех законов, юридически принижавших податные сословия, а главное — административной опеки над ними; ликвидировать общину и осуществить ряд мер для улучшения экономического положения крестьян (развитие сельскохозяйственного кредита, широкое внедрение агрономических знаний, распространение кустарных промыслов и т.д.).

     Выдвижение на первый план сравнительно второстепенных воп­росов было характерно не только для аграрно-крестьянского раздела программы «Союза 17 октября», но и для раздела, касавшегося поло­жения рабочих. Первые два параграфа его были посвящены проблемам поднятия культурно-образовательного уровня и улучшения жилищно-бытовых условий жизни рабочих и только затем излагалась система мер по урегулированию отношений между рабочими и. предпринима­телями и говорилось об отношении «Союза 17 октября» к массовым пролетарским организациям и движениям. Октябристы  были готовы признать свободу рабочих организации, союзов, собраний и даже ста­чек, но только «на почве» их экономических, профессиональных и культурных «нужд». В отраслях, «остановки в деятельности коих на­рушают важнейшие государственные и общественные интересы», за­бастовки   предлагалось   вообще   запретить.   В      вопросе   о продолжительности рабочего дня позиция октябристов была отмечена стремлением защитить интересы русской промышленности. В программеСоюзаэтот вопрос трактовался в весьма общем виде: речь здесь шла о необходимости «нормировки» предельной продолжительности рабочего времени и об «урегулировании» сверхурочных работ.

      Нежелание октябристов идти на какие-либо радикальные уступки рабочим проявлялось и позднее, в частности в 1907 г. на конференции «Союза 17 октября». Разрабатывая программу своей думской деятель­ности, октябристы высказались против распространения социального Страхования, предусмотренного их программой, на все категории на­емного труда. Несмотря на это, в своей пропагандистской литературе октябристы утверждали, что преследуют в рабочем вопросе такие же цели, что и социал-демократы с той только разницей, что предпочита­ют «путь мирной и спокойной, однако верной и определенной созида­тельной работы».

     Заключительные разделы октябристской программы были посвяще­ны вопросам народного образования, реформе суда и системы местного административного управления, а также мерам в области экономики и финансов. «Политическая и гражданская свобода, провозглашенная Манифестом 17 октября,— отмечалось в послесловии к программе,— должна пробудить к жизни, дремлющие народные силы, вызвать дух смелой энергии и предприимчивости, дух самодеятельности и само­помощи и тем самым создать прочную основу и лучший залог нрав­ственного возрождения». Выраженный здесь оптимизм довольно резко диссонировал с робкими и умеренными попытками решить коренные вопросы российской действительности в праволиберальном духе.
5. Кадеты
             Конституционно-демократическая партия (кадеты), организационно оформившаяся в период высшего подъема революции 1905-1907 гг., прочно заняла место на левом фланге российского либерализма. Ее учредительный съезд состоялся 12-18 октября 1905 г. в Москве. На нем присутствовал 81 делегат. В связи с октябрьской Всероссийской политической стачкой, парализовавшей железные дороги и другие средства коммуникации, многие делегаты не могли прибыть на съезд.

    Определяя место кадетов в системе политических партий России, докладчик от организационной комиссии П.Н. Милюков подчеркнули, что справа они отмежевались от тех общественных элементов, которые со временем рассчитывали создать «политические группы аграриев и промышленников», отстаивавших узкоклассовые интересы помещиков  и капиталистов. Граница слева прошла там, где демократические  партии выступали за вооруженное восстание и установление демократической республики. Эти требования «союзников слева» Милюков считал лежащими «вне пределов практической политики, и поэтому,  заявил он, кадеты поддерживать их никогда не будут. Опровергая обвинения правых и октябристов в том, что якобы кадеты отрицают  единство России и неприкосновенность частной собственности, и левых социалистов, что они являются выразителями классовых интересом либеральной буржуазии, Милюков категорически заявил, что кадетская партия является «внеклассовой» и по своему характеру полностью  соответствует «традиционному настроению русской интеллигенции». 
5.1Социальная природа партии кадетов
        

    Основным ядром партии кадетов стали идеологически и политически родственные элементы из двух либеральных организаций — «Союза освобождения» и «Союза земцев-конституционалистов». Октябрьский учредительный съезд заложил основы организационной структуры конституционно-демократической партии, принял ее устав и программу, избрал ее временный ЦК. На IIсъезде, состоявшемся в январе 1906 г., произошло уже окончательное конституирование. Январский съезд принял решение о добавлении к основному названию партии — конституционно-демократическая — слов: партия «народной свободы»; на нем был избран новый состав ЦК, внесены изменения в программу и устав.

   Центральный комитет партии кадетов состоял из двух отделов: Пе­тербургского и Московского. Главными функциями Петербургского отдела являлись: дальнейшая разработка партийной программы, за­конопроектов для внесения в Государственную думу, руководство дум­ской фракцией. Московский отдел в основном занимался организационной агитационно-пропагандистской и издательской дея­тельностью. В целом же ЦК осуществлял контроль за выполнением решений съездов, конференций, руководил партийным строительством на местах, периодически созывал совещания с представителями губернских комитетов, определял тактическую линию партии на текущий момент.

     В губерниях создавались губернские комитеты, которые избиралась оком на один год губернским съездом партии. В свою очередь им  предоставлялось право организовывать городские, уездные и сельские комитеты.

    Согласно второму параграфу устава, членами партии могли быть лица, «принявшие партийную программу и согласные подчиняться партийной дисциплине, установленной уставом партии и партийными съездами».   После   учредительного  съезда   начался   процесс организационного строительства партии по всей стране. Уже в октябре—декабре 1905 г. конституировались 72 кадетские организации. Они возникли, прежде всего, там, где ранее функционировали организации «Союза освобождения» и «Союза земцев-конституционалистов». Основная же масса местных кадетских организаций возникла в период избирательной кампании в IДуму. В январе—апреле 1906 г. конституировалось 274 кадетских комитета. Общая численность партии в 1905—1907 гг, колебалась в пределах 50—60 тыс. человек. Однако кадетская партия, как, впрочем, и подавляющее большинство    российских    партий,    представляла    собой    в организационном отношении довольно аморфное и неустойчивое политическое образование, подверженное в зависимости от политиче­ской ситуации значительным колебаниям. После поражения рево­люции 1905—1907 гг. произошло резкое сокращение количества местных организаций, значительно уменьшилась их численность. В 1908—1909 гг. действовали 33 губернских и 42 уездных кадетских [комитета. Прекратили свое существование все сельские и значительная [часть уездных комитетов и групп. В январе 1908 г. численность партии не превышала 25—30 тыс. человек. Процесс организационного кризиса партии кадетов продолжался и в последующие годы. В 1912—1914 гг. кадетские комитеты имелись в 29 губернских и 32 уездных городах, а общая численность партии не превышала 10 тыс. человек, В годыпервой мировой войны в стране действовало 26 губернских, 13 го­родских и 11 уездных организаций. К сожалению, численность кадет­ской партии в этот период установить не удалось.

      Достаточно запутанными были взаимоотношения между ЦК и думскими фракциями. Будучи автономными, думские фракции кадетов фактически находились вне контроля со стороны центральных партийных организаций, вырабатывали линию поведения, исходя из парламентской и межфракционной конъюнктуры. Если в период де­ятельности Iи IIДум ЦК партии кадетов все же как-то удавалось осуществлять контроль над фракциями, то в период работы IIIи IVДум они приобрели доминирующее влияние.

    В партию кадетов входил цвет русской интеллигенции, часть либе­рально настроенных помещиков, средней городской буржуазии, слу­жащие, учителя, врачи, приказчики. Социальный состав кадетов претерпевал изменения в зависимости от конкретной политической ситуации. В период революции 1905—1907 гг. в местных партийных организациях было достаточно много представителей «социальных низов, рабочих, ремесленников, служащих, а в сельских — крестьян, После поражения революции ряды партии «народной свободы» покину­ла значительная часть демократических элементов, разочарованная политической линией поведения кадетов в Iи IIДумах. Процесс «очищения» кадетов от «социальных низов» продолжался вплоть до Февральской революции 1917 г.

    В 1907—1917 гг. достаточно отчетливо прослеживается тенденция к преобладанию в партии средних городских слоев, к упрочению ее связей с представителями собственно буржуазных элементов: либе­рально настроенных купцов, промышленников и банкиров. После побе­ды Февральской революции социальный состав партии опять претерпевает изменения. В правящую партию, с одной стороны, стали вступать члены «Союза 17 октября», партии прогрессистов и даже некоторые представители бывших монархических организаций, а с другой — в ней вновь преобладали лица демократического происхождения. Все это, вместе взятое, делало кадетскую партию аморфной, трудноуправляемой.

   В ЦК и думской фракции на всем протяжении деятельности партии кадетов доминировали представители интеллигенции, которые, по су­ществу, и определяли ее стратегический и тактический курс. Ведущую роль в партии играли: князья Рюриковичи Павел и Петр Долгоруковы, Д.И. Шаховской, всемирно известный ученый, академик В.И. Вер­надский; крупнейшие специалисты в области гражданского и уголов­ного права — профессора С.А. Муромцев, В.М. Гессен, Л.И. Пстражицкий, С.А. Котляревский; крупные историки — А.А. Корнилов, А.А. Кизеветтер; экономисты и публицисты — П.Б. Струве, А.С Изгоев, А.В. Тыркова; крупный специалист по национальному вопросу приват-доцент Ф.Ф. Кокошкин; популярные адвокаты — М.М. Винавер, А.Р. Ледницкий, В.А. Маклаков; видные земские и обще­ственные деятели — И.И. Петрункевич, Ф.И. Родичев, А.М. Колюбакин, Д.Д. Протопопов, А.И. Шингарев, М.Г. Комиссаров, Н.М. Кишкин и др.

    Лидером кадетской партии, ее главным теоретиком и стратегом являлся Павел Николаевич Милюков. Он родился в 1859 г. в семье московского архитектора. Блестяще закончив классическую гимназию, Милюков поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Его учителями были историки с мировым именем П.Г. Виноградов и В.О. Ключевский. В 1892 г. Милюков защитил диссертацию на степень магистра истории, перед ним открывалась бле­стящая профессорская карьера. Но в 1894 г. за участие в освободитель­ном движении Милюков был уволен из университета и выслан в административном порядке в Рязань.

После окончания срока ссылки в 1897 г. Милюков вынужден был уехать за границу. Он был профессором русской истории в Софийском университете; выступал с циклами лекций по истории общественного движения России в Чикагском и Бостонском университетах. Периодически он приезжал и в Россию. Возвратившись в 1899 г. в Пе­тербург, он участвовал в идейно-политической борьбе, которая происходила в то время между народниками и марксистами. Вскоре Милюков за активную политическую деятельность снова был аре­стован и провел более года сначала в доме предварительного заклю­чения, а затем в тюрьме. Лишь в середине лета 1901 г. он был временно освобожден и поселился в Финляндии. Однако вскоре пос­ледовал новый приговор о заключении на шесть месяцев в знаменитую петербургскую тюрьму «Кресты». По ходатайству Ключевского перед царем Милюков через три месяца был освобожден и вновь уехал за границу.

    Ореол крупного историка и репутация «крайне левого рево­люционера» способствовали росту популярности Милюкова в широких кругах российской и западноевропейской общественности. Будучи за границей, он встречался с лидерами различных политических партий — П.А. Кропоткиным, Е.И. Брешко-Брешковской, В.М. Черновым, В.И. Лениным, а также со многими общественными и политическими деятелями Америки, Англии, Франции, Балканских стран.

    В апреле 1905 г. Милюков возвратился в революционную Россию и сразу же включился в политическую борьбу. Он активно работал в «Союзе освобождения», был одним из основателей и первым пред­седателем «Союза союзов». В августе 1905 г. последовал третий и пос­ледний арест и заключение в «Кресты», где он находился в течение месяца. После выхода из тюрьмы Милюков приступил к созданию ка­детской партии, с которой связал свою политическую судьбу.
5.2Идеология и программа
        

    Являясь идеологами либерализма нового типа, кадеты считали капитализм наиболее оптимальным вариантом общественного прогрес­са. Они выступали против насильственных социальных переворотов, за эволюционное развитие общества. Отвергая идею социальной рево­люции, кадеты вместе с тем в принципе признавали возможность, а в ряде случаев даже неизбежность политической революции. По мнению кадетских теоретиков, политическая революция правомерна тогда и постольку, когда и поскольку она берет на себя решение тех объективно назревших исторических задач, которые, в силу тех или иных причин, не в состоянии решить существующая власть. Политиче­ская революция представлялась ими в качестве следствия «неразум­ной» политики правительства, его неспособности своевременно провести реформы.

    Исходной посылкой в программе кадетов была идея постепенного реформирования старой государственной власти. Они требовали заме­ны неограниченного самодержавного режима конституционно-мо­нархическим строем. Политическим идеалом кадетов была парламентарная конституционная монархия английского типа. Они последовательно проводили идею о разделении законодательной, исполнительной и судебной властей, требовали создания ответствен­ного перед Государственной думой правительства, коренной реформы местного самоуправления и управления, суда. Кадеты выступали за введение в России всеобщего избирательного права, осуществление всего комплекса демократических свобод (слова, печати, собраний, со­юзов и т.д.), настаивали на строгом соблюдении гражданских и политических прав личности. В условиях России того времени кадет­ская политическая программа имела прогрессивное значение. Кадетам удалось создать такую теоретическую модель устройства правового го­сударства, которая могла бы стать образцом для любого демократиче­ского общества.

    Однако поборники прав личности и демократии, каковыми безус­ловно являлись кадеты, не смогли преодолеть великодержавия и про­должали до конца оставаться сторонниками унитарного государственного устройства России. Они не признавали права наций и народностей на политическое самоопределение. В национальной программе кадеты ограничивались требованием культурно-националь­ного самоопределения (использование национальных языков в школе, высших учебных заведениях, суде и т.д.) и только в отдельных случаях считали возможным введение областной автономии.

    В программе кадетов большое внимание уделялось решению социальных проблем. Наиболее обстоятельно в ней был разработан аг­рарный вопрос. Кадеты считали, что без частичного принудительного отчуждения помещичьей земли решить аграрно-крестьянский вопрос в России невозможно. Они выражали готовность пожертвовать круп­ным латифундиальным помещичьим землевладением, которое явля­лось экономической основой самодержавной власти, полукрепостнических форм аренды, постоянным источником недоволь­ства крестьянских масс. Одновременно кадеты допускали возможность отчуждения части земли и у тех помещиков, которые вели самосто­ятельное хозяйство. Отчуждение помещичьей земли кадеты предла­гали провести за выкуп. Решение аграрного вопроса они намеревались передать в местные земельные комитеты, состоявшие из представите­лей помещиков, крестьян и чиновников.

     На упорядочение буржуазных отношений была направлена и кадетская рабочая программа. Одним из ее центральных пунктов было требование свободы рабочих союзов, собраний и стачек. Мечтая о перенесении тред-юнионизма на русскую почву, кадеты считали, что соз­дание легальных рабочих союзов будет способствовать мирному урегулированию взаимоотношений между трудом и капиталом, между рабочими и предпринимателями. Профессиональные союзы создавались явочным порядком, и право приобретения ими юридического лица зависело исключительно от судебной власти. За профсоюзами признавалось право на защиту материальных интересов рабочих, поль­зование стачечными фондами и фондами помощи по безработице, пра­во объединения союзов в федерации, полная независимость их от администрации. За убытки, понесенные в результате стачек, проф­союзы не должны были нести материальной ответственности перед предпринимателями. Кадеты настаивали на необходимости заклю­чения профсоюзами коллективного договора с предпринимателями, ко­торый мог быть расторгнут только в судебном порядке.

    Важное место в рабочей программе кадетов занимали вопросы про­должительности рабочего дня и социальной защиты рабочих. В ней были выдвинуты требования постепенного введения 8-часового рабо­чего дня, сокращения сверхурочных работ для взрослых рабочих, за­прещения привлекать к ним женщин и подростков. Кадеты выступали за предоставление рабочим компенсации за утраченную ими трудос­пособность вследствие несчастного случая или профессионального за­болевания, подчеркивая при этом, что выплата компенсации должна производиться полностью за счет предпринимателя и за введение го­сударственного страхования на случай смерти, старости и болезни.

    Кадетами была разработана довольно обширная программа фина­нсовых и экономических реформ. Ее основные требования сводились к следующим пунктам: создание при Совете министров специального органа (с участием представителей законодательных палат и деловых промышленных кругов) для разработки перспективного плана развития всех отраслей народного хозяйства; пересмотр устаревшеготоргово-промышленного законодательства и отмена мелочной опеки и регламентации, стеснявших свободу предпринимательской деятельности; пересмотр налоговой системы и сокращение непроизводительных расходов казны; расширение бюджетных прав Государственной думы и преобразование Государственного контроля; открытие доступа частному капиталу в железнодорожное строительство, горные промыслы, почтово-телеграфное дело; ликвидация или же максимальное сокращение    нерентабельного    государственного    хозяйства    и распространение на казенные заводы всех налогов и повинностей; организация промышленного кредита и учреждение банка долгосрочного промышленного кредита; создание торгово-промышленных палат и биржевых судов; расширение внешней торговли и организация кон­сульской службы.

     Экономические разделы кадетской программы в кон­центрированном виде отражали интересы буржуазии и разделялись партиями октябристов и прогрессистов.

     Специальный раздел кадетской программы был посвящен вопросам просвещения. В нем кадеты выступали за уничтожение всех ограничений при поступлении в школу, связанных с полом, национальностью и вероисповеданием, а также за свободу частной и  общественной инициативы в открытии и организации учебных заве­дений всех типов, в области внешкольного образования. В программе указывалось на необходимость установления  связи между различными ступенями школ для облегчения перехода от низшей сту­пени к высшей. Кадеты настаивали также на автономии университе­тов, свободе преподавания в высшей школе, свободной организации студенчества, увеличении числа средних учебных заведений и понижении в них платы, на введении всеобщего, бесплатного и обя­зательного обучения в начальной школе. Органам местного самоуп­равления   предоставлялось   право   заведования   начальным образованием, участия в постановке всей учебной и воспитательной работы. В программе указывалось и на необходимость устройства орга­нами местного самоуправления общеобразовательных учреждений для взрослого населения, народных библиотек, народных университетов, развития профессионального образования.

    Начиная с 1908 г. кадетские теоретики большое внимание стали уделять разработке внешнеполитической программы, суть которой сводилась к созданию «Великой России», о чем мечтали несколько поколений русских либералов. Они выступали за последовательную внешнеполитическую ориентацию на страны западной демократии, за изменение основного направления внешнеполитического правительст­венного курса, мечтали об окончательном складывании «националь­но-территориального тела России».

    Таким образом, в кадетской программе нашли отражение общенациональные интересы демократического преобразование страны. Они мечтали создать такое «идеальное» общество, в котором не будет непреодолимых классовых конфликтов, установятся гармоничные социальные отношения, будут созданы оптимальные условия для всестороннего развития личности. Фактически речь шла о создании правового демократического государства со всеми вытекающими отсюда последствиями.
    продолжение
--PAGE_BREAK--
6. Эсеры



6.1Возникновение партии эсеров
    Период формирования партии социалистов-революционеров был довольно длительным. Ее учредительный съезд, утвердивший програм­му и устав, состоялся на рубеже 1905—1906 гг., а первые организации под таким названием стали появляться еще в середине 90-х годов XIXв. В 1894 г. в Берне (Швейцария) заявил о себе «Союз русских социалистов-революционеров». В 1895—1896 гг. возникли группа эсеров в Киеве и «Союз социалистов-революционеров» в Саратове. Новое название принимали, как правило, революционные элементы, прежде именовавшие себя народовольцами.

     Во второй половине 90-х годов возник ряд новых эсеровских организаций (в Воронеже, Петербурге, Пензе, Полтаве и др.), предпринимались попытки их объединения. Эту цель, в частности, преследовали съезды представителей эсеровских организаций в Воронеже (август 1897 г.), в Полтаве (ноябрь 1897 г.) и в Киеве (август 1898 г.).

     За разработку теории эсеров взялся Виктор Михайлович Чернов (1873-1952). В. М. Чернов в своей деятельности опирался не только на новей­шую западную литературу по крестьянскому вопросу, труды на­роднических экономистов-классиков — В. П. Воронцова (В. В.) и Ф. Ф. Даниельсона (Николай-она), но и на исследования молодых на­родников-экономистов (А. В. Пешехонова, П. А. Вихляева, К. Р. Кочаровского, Н. Н. Черненкова). В 90-х годах они внимательно изучали деревню и приходили к выводам о том, что крестьянство в большей степени тяготеет не к классовому расслоению, а к стабилизации и что этой тенденции будет благоприятствовать уравнительное распреде­ление и пользование землей.

    Переломным в истории эсеровского движения стал рубеж двух ве­ков. Напряжение в обществе в связи с разразившимся промышленным кризисом, голодом 1901 г., ростом рабочих и студенческих выступлений, усилением правительственных репрессий возросло настолько, что патриарх народничества Н. К. Михайловский, переживавший уже не первую подобную ситуацию, пророчествовал о возрождении тер­рора. В революционное среде начинает расти внимание к эсерам. Их ряды пополняются лицами, сыгравшими впоследствии видную роль в истории партии. Это уже отбывшие каторгу народовольцы М. Р. Гоц, О. С. Минор, а также целая плеяда студенческой молодежи — Н. Д. Авксентьев, А. Р. Гоц, В. М. Зензинов, И. И. Фондаминский,— вы­нужденная продолжать свое образование за границей. Оставляет культурно-просветительскую деятельность и переходит на нелегальное положение создатель Боевой организации эсеров и один из основателей партии Г. А. Гершуни. Появляются печатные органы: в эмиграции — ежемесячная газета «Накануне» (1899г., Лондон), журнал «Вестник русской революции». В начале 1901 г. вышел первый номер газеты «Революционная Россия».

     В масштабах отдельных регионов начинает набирать силу объединительная тенденция. В 1899 г. образовалась Рабочая партии политического освобождения России  (РППОР) с центральной организацией в Минске и группами, кружками и отдельными сторонниками в городах Двинске, Белостоке, Бердичеве, Житомире, Екатеринославле и Петербурге. Партия была образована Л. М. Клячко (Родионовой) при содействии Е. К. Брешковской и Г. А. Гершуни. В программной брошюре партии — «Свобода» — утверждалось, что только систематический террор принесет политическое освобождение России, заниматься которым должна специальная боевая организация. Численность, влияние и практическая деятельность РППОР далеко не соответствовали ее претенциозному названию. Наиболее политически значительными делами партии стало издание и распространение в Минске, Киеве, Одессе и Петербурге в 1900 г. первомайской прок­ламации с призывом к политической борьбе с помощью террора, а также организация мастерской по изготовлению ручных печатных станков. Весенними арестами в том же году, которым подверглись око­ло 60 человек, партия почти полностью была ликвидирована.

     Расширил границы своей деятельности «Союз социалистов-рево­люционеров». Еще в 1897 г. он перенес свое основное место пребывания из Саратова в Москву. Группы его сторонников были в Петербурге, Ярославле, Томске и ряде других мест.

     В конце лета 1900 г, заявила о себе изданием «Манифеста» Партия социалистов-революционеров, созданная южными организациями эсе­ров. «Манифест» был первым программным документом, исходившим от объединенных организаций эсеров, и первой попыткой изложить программу, не придерживаясь трафарета программы «Народной воли». «Манифест» отразил состояние растерянности, и неопределенности эсе­ровской мысли в вопросах теории, программы и тактики. Сказывалось сильное влияние марксизма. Недаром социал-демократическая «Иск­ра» находила, что, за исключением положений о значении общины и других ассоциаций, «весь остальной «Манифест» представляет собою изложение принципов русской социал-демократии», и приглашала лиц, разделявших его взгляды, соединяться с социал-демократами. Вместе с тем «Манифест» не устраивал своим умолчанием о терроре экстремистски настроенные круги эсеров — сторонников РППОР и «Союза социалистов-революционеров». В целом же южная партия социалистов-революционеров была организацией скорее символичес­кой, нежели реальной. Ее «крестная мать» Е. К. Брешковская призна­вала, что «Манифест» был составлен «слабо», но с выпуском его «пришлось поспешить»: это надо было для того, чтобы сторонники партии «стали быстрее примыкать к ее организациям».

       Объединительная тенденция намечалась и в эсеровской эмиграции. Представители ее различных течений сотрудничали в газете «Накануне» и журнале «Вестник русской революции»; но наиболее реальным ее воплощением стала «Аграрно-социалистическая лига», основанная в 1900 г. в Париже. Инициатором создания Лиги и автором ее прог­раммной статьи «Очередной вопрос революционного дела» был В. М. Чернов. Лига ставила своей главной задачей привлечь внимание рево­люционной интеллигенции к работе в деревне и помочь ей в этом изданием пропагандистской литературы. Это конкретное дело объединило в Лиге представителей различных народнических эмигрантских организаций: «Фонда вольной русской прессы» (на­родники-семидесятники Б. Б. Лазарев, Ф. В. Волховский, Л. Э. Шишко, Н, В. Чайковский); группы старых народовольцев (И. А. Рубанович); «Союза русских социалистов-революционеров» (X. О. Житловский, М. А. Розенбаум, В. М. Чернов и др.); журнала «Вестник русской революции» (М. Р. Гоц) и газеты «Накануне» О. А. Серебряков). Лига заявляла себя открытой и для представите­лей других революционных направлений, признававших необ­ходимость революционной и социалистической работы в деревне. У нее была договоренность с редакцией «Искры» о распространении ею изданий Лиги.

     В это же время в эсеровской среде начинает настойчиво звучать призыв к объединению в одну всероссийскую партию. Это вызывалось стремлением не только усилить эффективность борьбы с самодер­жавием, но и не отстать от своих политических конкурентов — социал-демократов. Однако степень зрелости эсеровского направления была еще весьма недостаточной для реального воплощения в жизнь мечты об объединении: местные организации были малочисленными и сла­быми по своему политическому влиянию. Мешали объединению и раз­ногласия по целому раду теоретических, программных и тактических вопросов, в частности о масштабе и темпах политических преобра­зований, о роли и значении различных классов в этих преобразо­ваниях, о формах, методах и средствах борьбы, особенно о терроре. Не было единства и по вопросу о том, каким путем и на каких принципах должна создаваться партия. Представители РППОР и южной партии считали предпочтительным федеративный принцип, мотивируя это тем, что в условиях конспирации трудно создать центр из «достойных людей», а гибель партийного центра непременно приведет к гибели всего дела.

      Иной была точка зрения руководства «Союза социалистов-революционеров». Программный документ Союза был составлен еще в 1896г., распространялся в гектографированном виде. Только в 1900 г. был отпечатан за границей «Союзом русских социалистов-революционеров» в виде брошюры под названием «Наши задачи». В основе этого программного документа лежала откорректированная программа Исполнительного комитета «Народной воли». Так, в программе отсутствовали бланкистская идея захвата власти и требование созыва Учредительного собрания.

      Союз представлял собой малочисленную, интеллигентскую по сво­ему составу, глубоко законспирированную организацию, изредка про­являвшую себя изданием какой-либо брошюры или прокламации. Поддерживая идею объединения эсеровских сил в единую все­российскую партию, представители Союза в вопросе о принципе ее построения были не «федералистами», а «централистами». Они считали, что партия должна вырасти вокруг общего дела, каким может быть, прежде всего, издание газеты. К этому Союз и направил свои основные усилия. «Чувствуя почву под ногами,— вспоминал А. А. Аргунов,— мы приступили к более тесному организационному сближению с «южной» партией и заграницей, и начаты были пере­говоры, чтобы упразднить наш Союз и сделать «Рев. Рос.» органом партии с.-р.». Однако эти переговоры не были завершены, так как в сентябре 1901 г. жандармы разгромили типографию Союза в Томске, печатавшую третий номер «Революционной России». Этим актом было разрушено главное дело, на которое делало ставку руководство Союза в решении проблемы создания партии. Угроза ареста нависла над всеми остальными членами Союза.

В этот трудный для Союза период в его состав был принят про­вокатор Е. Ф. Азеф. Он оказывал мелкие услуги «Союзу социалистов-революционеров» по организации типографии в Томске, но при этом дал возможность охранке выяснить ее местонахождение. С провалом типографии Азеф стал настойчиво советовать лидерам Союза перебраться за границу и там продолжить издание газеты.

     За   границу   выехала   сначала   одна   из руководителей Союза М. Ф. Селюк, затем и сам Азеф. В декабре 1901   г. в Берлине они случайно встретились с Г. А. Гершуни и в результате ряда  совместных бесед пришли к соглашению об объединении южных эсеров и Союза в единую партию социалистов-революционеров. Сообщение об этом соглашении появилось в третьем

номере «Революционной России», вышедшем за границей в январе1902    г.

    Появление названного сообщения принято считать датой образования партии эсеров. У партии пока не было ни устава, ни четкой, одобренной всеми эсерами программы, ни руководящего органа. Не существовало и фундамента — правильно функционировавших, достаточно влиятельных местных организаций.

    В условиях революционной ситуации начала 900-х годов популярность эсеров ширилась, росли их численность и количество местных партийных организаций. Если к моменту достижения соглашения об объединении было всего лишь около десятка таких организаций, то к началу 1905 г. было уже свыше сорока комитетов и групп. Наиболее крупными и влиятельными были организации на юге и юго-западе: киевская, екатеринославская, одесская и харьков­ская. Функции российского центра партии до конца 1902 г. исполнялись саратовской организацией. Столичные организации — петербургская и московская — стали серьезно заявлять о себе лишь непосредственно перед революцией 1905—1907 гг. Центральные же российские губернии в предреволюционный период эсеровским влиянием были затронуты весьма слабо.
6.2Численность, состав, организационная структура.
                          

    Судить о численности эсеровской партии в период ее подпольного существования довольно сложно, так как состав ее организаций был весьма текучим, не было четких критериев членства, к тому же по конспиративным соображениям члены партии не регистрировались. По некоторым данным к эсеровскому движению были причастны около 2—2,5 тыс. человек. По социальному составу оно в этот период было преимущественно интеллигентским: доля интеллигенции составляла в нем более 70%, в том числе учащихся — около 30, удельный вес рабочих составлял 26, а крестьян — чуть более 1,5%. Партия была неоднородной в воз­растном отношении и по стажу участия ее членов в революционном движении. В ней явственно наблюдались два слоя: с одной стороны, «старики» — революционные народники 70—80-х годов; с другой — молодежь, вступившая в революционное движение в начале 900-х го­дов.

    Эсеров отличало от других течений не только мировоззрение, но в какой-то мере даже склад ума, психология. Марксизм, как правило, притягивал натуры рассудочные, уравнове­шенные, не склонные к бурным проявлениям чувств; а народничество (особенно его экстремистское крыло) объединяло людей более эмоциональных, постоянно испытывавших духовную и нравственную неудовлетворенность.

    Местные организации, комитеты и группы, составлявшие основу партии, формировались по территориальному принципу. В стожившей­ся организации, как правило, имелись союз пропагандистов, агитатор­ская сходка и технические группы (типографская и транспортная), занимавшиеся изданием, хранением и распространением литературы. Организации строились сверху вниз, т. е. вначале возникало «ядро» — комитет, а затем его члены создавали низшие подразделения.

    В целях активизации и расширения партийной работы в деревне в 1902 г. был образован Крестьянский союз партии социалистов-рево­люционеров. В мае 1903 г. было заявлено о создании «Союза народных учителей», в 1903—1904 гг. при ряде комитетов стали возникать «Ра­бочие союзы», которые объединяли членов комитета и примыкавших к нему лиц, занимавшихся революционной работой среди рабочих.

   Трудноразрешимой загадкой является вопрос о ЦК партии. Из-за скудности и противоречивости имеющихся сведений практически не­возможно точно выяснить, когда и где он возник, каков был его состав. Вероятно, ЦК партии как такового первоначально не было. Централь­ные функции исполнялись, видимо, наиболее сильной местной организацией. Заслуживает внимания мнение М. М. Мельникова, видного деятеля эсеровского движения того времени, считавшего, что ЦК «вылупился», причем «не­ожиданно», т. е. без согласования с рядом местных организаций по сношению с заграницей и состоял, в частности, первоначально из Брешковской, Гершуни и Крафта, исполнявших функции разъездных агентов. После арестов Крафта и Гершуни и переезда за границу Брешковской с весны 1903 г. по апрель 1904 г. весь российский эсеровский ЦК воплощался в Азефе, формально ставшим его членом после возвращения из-за границы летом 1902 г.

     В партии были очень слабыми вертикальные и горизонтальные связи: между местными организациями и центром, между отдельными местными организациями. На первом этапе объединение в эсеровской среде было не столько организационное, сколько идейное, осущест­влявшееся газетой «Революционная Россия».
6.3Программа и идеология
        

    Эсеры являлись прямыми наследниками старого народничества, сущность которого составляла идея о возможности перехода России к социализму некапиталистическим путем. Однако в народническую доктрину об особом пути России к социализму эсеры внесли суще­ственные коррективы, обусловленные теми изменениями, которые произошли как в России, так и в мировом социалистическом движении к началу XXв. Отвергнув марксистский принцип материалистического монизма, считавший уровень развития производительных сил за «пер­вопричину», «конечный счет» всех других общественных явлений, ав­торы программы придерживались при ее составлении метода эмпириокритицизма, сводившегося к выявлению взаимозависимости и функциональных связей между всей совокупностью фактов и явлений.

     В эсеровской программе можно выделить четыре основных блока. Первый из них посвящен анализу тогдашнего капитализма; второй — противостоящему ему международному социалистическому движению; в третьем — давалась характеристика своеобразных условий развития социалистического движения в России; в четвертом — обосновывалась конкретная программа этого движения с последовательным изло­жением пунктов, затрагивавших каждую сферу общественной жизни: государственно-правовую, хозяйственно-экономическую и культур­ную.

    Эсеры были сто­ронниками демократического социализма, т. е. хозяйственной и политической демократии, которая должна была выражаться «через Представительство организованных производителей (профсоюзы), организованных потребителей (кооперативные союзы) и организован­ных граждан (демократическое государство в лице парламента и орга­нов самоуправления)». Оригинальность эсеровского социализма выключалась в теории социализации земледелия. Эта теория состав­ляла национальную особенность эсеровского демократического социализма и являлась вкладом в сокровищницу мировой социалистической мысли. Исходная идея этой теории заключалась в том, что социализм в России должен начать произрастать раньше всего в деревне. Почвой для него, его предварительной стадией, должна была стать социализация земли.

    Социализация земли означала, во-первых, отмену частной собст­венности на землю, вместе с тем не превращение ее в государственную собственность, не ее национализацию, а превращение в общенародное достояние без права купли-продажи. Во-вторых, переход всей земли в заведование центральных и местных органов народного самоуправ­ления, начиная от демократически организованных сельских и го­родских общин и кончая областными и центральными учреждениями. В-третьих, пользование землей должно было быть «уравнительно-трудовым, т. е. обеспечивать потребительную норму на основании прило­жения собственного труда, единоличного или в товариществе». Социализация земли, обобществляя землю и ставя в равные условия по отношению к ней все трудовое население, создавала необходимые предпосылки для завершающей фазы процесса социализации земле­делия — обобществления земледельческого производства с помощью различных форм коопераций.

     Важнейшей предпосылкой для социализма и органической его фор­мой эсеры считали политическую свободу и демократию. «Социализм без свободы,— заявлял Чернов,— есть тело без души». Политическая демократия и социализация земли были основными требованиями эсе­ровской программы-минимум. Они должны были обеспечить мирный, эволюционный, без особой, социалистической, революции переход России к социализму. В программе, в частности, говорилось об ус­тановлении демократической республики с неотъемлемыми правами человека и гражданина: свобода совести, слова, печати, собраний, со­юзов, стачек, неприкосновенность личности и жилища, всеобщее и равное избирательное право для всякого гражданина с 20 лет, без различия пола, религии и национальности, при условии прямой систе­мы выборов и закрытой подачи голосов. Требовались также широкая автономия для областей и общий как городских, так и сельских и возможно более широкое применение федеративных отношений между отдельными национальными регионами при признании за ними безусловного права на самоопределение. Эсеры раньше, чем социал-демократы, выдвинули требование федеративного устройстве Российского государства. Смелее и демократичнее они были и в постановке таких требований, как пропорциональное представительство в выборных органах и прямое народное законодательство (референдум и инициатива).

     В народнохозяйственной области программа эсеров делала акцент прежде всего на перераспре­деления тех богатств и доходов, которые имелись и которые должны были быть произведены. Конкретно предлагались следующие меры. В вопросах государственного хозяйства и финансовой политики: введение прогрессивного налога на доходы и наследства при полном освобож­дении от налогов мелких доходов; уничтожение косвенных налогов, покровительственных пошлин и всех вообще налогов, падающих на труд. В области рабочего законодательства партия ставила своей целью охрану духовных и физических сил рабочего класса в городе и деревне и увеличение его способности к дальнейшей борьбе за социализм; в частности, выдвигались требования: установление законодательного максимума рабочего времени (8 часов), минимальных зарплат, стра­хование рабочих за счет государства и хозяев и на началах самоуп­равления самих страхуемых; охрана труда под наблюдением фабричной инспекции, избираемой рабочими; профессиональные организации рабочих и их участие во внутренней организации труда на промышленных предприятиях. В вопросах переустройства поземель­ных отношений партия заявляла о своем стремлении опираться, в интересах социализма и борьбы против буржуазно-собственнических начал, на традиции и формы жизни русского крестьянства, его общинные и трудовые воззрения, в особенности на распространенное среди него убеждение, что земля ничья и что право на пользование ею дает лишь труд. При социализации обращение земли в общена­родное достояние должно было произойти без выкупа. Пострадавшим в грядущем имущественном перевороте обещалось право на общест­венную поддержку на то время, которое необходимо для приспособ­ления к новым условиям личного существования.

     Bобласти тактики партийная программа эсеров ограничивалась положением о том, что борьба будет вестись «в формах, соответст­вующих конкретным условиям русской действительности». Поскольку эта действительность была сложной и постоянно претерпевала изменения, то арсенал тактических приемов, методов и средств борьбы  эсеров, нацеленной на преобразование этой действительности, был весьма разнообразным. Он включал в себя пропаганду и агитацию, мирную парламентскую работу и все формы внепарламентской, насильственной борьбы (стачки, бойкоты, вооруженные демонстрации,  «оружейные восстания и др.). В этом отношении эсеры отличались отсоциал-демократов лишь тем, что признавали индивидуальный террор как средство политической борьбы.

    На Iсъезде партии эсеров (май 1906 г.) был принят Временный организационный устав. Сколько-нибудь серьезные дополнения были внесены в него лишь IVсъездом партии, состоявшимся через 11 лет, в 1917 г. Устав включал восемь пунктов. Первый пункт определял членство в партии: членом ее признавался «всякий, принимавший программу партии, подчинявшийся постановлениям ее и участвующий в одной из партийных организаций». Bэтом пункте ничего не го­ворилось о членских взносах. Решение об их обязательности было принято лишь в 1909 г. на 5-м Совете партии, но это решение не стало нормой партийной жизни. Финансы партии составлялись главным образом из крупных взносов и отчислений, делаемых некоторыми членами партии и лицами, сочувствовавшими ее деятельности. Кроме того, были и «экстраординарные поступления» в виде средств, добытых яичными экспроприациями.

      Устав предусматривал и такой институт, как Совет партии. Он составлялся из членов ЦК, представителей областных, Московского и Петербургского комитетов. Совет созывался по мере надобности по инициативе ЦК или половины общего числа областных организаций | для обсуждения и решения неотложных вопросов тактики и организационной работы. 1-й Совет партии состоялся в мае 1906 г., последний, 10-й — в августе 1921 г.
                                               
                                                    7. Меньшевики
         7.1Генезис меньшевизма



        

    Видное место на левом фланге освободительного движения России занимал меньшевизм — течение внутри марксизма и российского рабо­чего движения, фракция РСДРП, а затем с весны 1917 г.— самосто­ятельная социал-демократическая партия.

    Как уже отмечалось в первой главе, меньшевизм родился в резуль­тате раскола, который произошел сначала среди делегатов IIсъезда РСДРП (июль — август 1903 г.), а затем в эмигрантских группах и социал-демократических организациях в самой России. Его пред­вестниками стали появление на рубеже XIXи XXв. так называемых экономистов и разногласия по программным и тактическим вопросам внутри редакции марксистской газеты «Искра». Сторонники «эко­номизма», в частности, считали, что первоочередная задача русских марксистов — помощь экономической борьбе пролетариата и участие в оппозиционной деятельности либералов. Они провозглашали лозунг «рабочие для рабочих», призывали бороться не ради грядущих поко­лений, а «для себя самих и своих детей».

    Однако то, что произошло на заключительном этапе IIсъезда РСДРП в Лондоне, явилось все же для многих полной неожиданно­стью. Как известно, делегаты съезда «споткнулись» на организационных вопросах (условия членства в партии; выборы нового состава редакции «Искры» и ЦК РСДРП), разделившись на сто­ронников Ленина — большевиков и сторонников Мартова — меньшевиков. При этом вначале складывалось впечатление, что все случившееся — результат каких-то трагических недоразумений и столкновений личных амбиций партийных вождей, что нечто подобное уже не раз бывало во IIИнтернационале и скоро все «образуется». Однако по мере развития конфликта становилось, очевидно, что в основе его лежат глубокие и очень серьезные причины: разные взгляды на пролетарскую партию и ее роль в рабочем движении, неодинаковый подход к вопросу о механизме общественного развития и перспективам реализации социалистического идеала в России, различное отношение к самому марксистскому учению. К этому нужно добавить многочисленные тактические разногласия, которые особенно отчетливо «явились во время революции 1905—1907 гг. и в последующий период.

      Процесс организационного обособления большевиков и меньшевиков начался уже в августе — сентябре 1903 г. и продолжался затем на протяжении всего 1904 и начала 1905 г. Обе фракции издавали «обличительную» литературу, направленную против их недавних товарищей по борьбе, посылали в Россию эмиссаров для завоевания насвою сторону местных комитетов РСДРП. При этом меньшевикам помощью Плеханова удалось укрепиться в редакции «Искры», получить два места в Совете партии и добиться представительства в Амстердамском конгрессе IIИнтернационала (1904). На их сторонеоказались многие крупные деятели международного социалистической движения, включая К. Каутского и Р. Люксембург.

     После IIсъезда РСДРП в межфракционных дискуссиях на первый план закономерно выдвинулись вопросы партийного строительства. Меньшевики считали, что за образец рабочей партии можно взять германскую социал-демократию. РСДРП же, по словам П. Б. Аксельрода является пока пролетарской партией лишь по названию и программе, но отнюдь не по составу своих организаций, где тон задают интеллигенты. Если на Западе, писал Аксельрод, преобладают про­цессы саморазвития и самовоспитания рабочего класса, то в России особую роль приобретает воздействие на рабочих радикальной интеллигенции, объединенной в организацию профессиональных революционеров. При этом вся социал-демократическая партия превращается в построенную по строго иерархическому принципу пирамиду, на вершине которой стоят партийные «столоначальники», а внизу на­ходятся бесправные рядовые члены, своего рода «винтики» и «колесики», которыми по своему личному усмотрению распоряжается вездесущий руководящий центр.

     У меньшевиков и большевиков были и чисто психологические различия, разные типы социального поведения. Для первых были характерны, например, большая осмотрительность и осторожность в действиях, склонность к рефлексии, быстрая смена настро­ений, недостаток волевого начала, нравственная щепетильность. Вторых же отличали известная прямолинейность взглядов и поступков, нетерпеливость и напористость, большая самоуверенность, тяготение к командным методам руководства, неразборчивость в средствах достижения цели. Разумеется, эти различия нельзя абсолютизировать, но отмеченные выше психологические черты можно достаточно отчетливо проследить на примере рядовых членов обеих фракций РСДРП и особенно их лидеров.

    У колыбели и большевизма, и меньшевизма стоял Георгий Валентинович Плеханов, которого недаром называли «отцом русского Марксизма». Если с большевиками его связывали «революционное якобинство», идея гегемонии пролетариата в освободительном Движении, ставка на сильную, централизованную пролетарскую партию, то с меньшевиками роднили неприятие любого революционного авантюризма, скептически-настороженное отношение к стихийной крестьянской революционности и преувеличенные надежды на Оппозиционные потенции либеральной буржуазии. При этом по многим политическим вопросам Плеханов не раз занимал особую позицию, отличавшую его и от большевиков, и от меньшевиков. Этот своеобразный центризм Плеханова закрепил его уникальное место в российском и международном социал-демократическом движении. Он был первоклассным политическим публицистом, блестящим оратором, крупным знатоком истории общественной мысли, философии эстетики.

     Постепенно разногласия между меньшевиками и большевиками стали распространяться и на область тактики. В конце 1904 г., когда в России началась упоминавшаяся выше банкетная кампания, «Искра» по инициативе крупнейшего тактика меньшевизма П. Б. Аксельрода (позже с ним солидаризировался и Г. В. Плеханов) предложила своим сторонникам в России поддержать земскую и городскую либерально-демократическую оппозицию путем организации рабочих демонст­раций и выступлений социал-демократических ораторов на банкетах. В противовес большевикам, которые признавали лишь один способ воз­действия революционеров на либералов — беспощадную, зубо­дробительную критику, меньшевики искренне стремились навести мосты между участниками освободительного движения.

    Таким образом, к 1905 г. меньшевизм подошел как вполне оформившееся политическое течение со своим идейно-организационным центром (редакция «Искры»), собственной газетой, особой фракционной дисциплиной и, по меньшей мере, несколькими тысячами сторонников. Помимо широко известных заграничных вож­дей, у меньшевиков появились и способные лидеры в самой России: Л. М. Хинчук, В. Н. Крохмаль, П. А. Гарви (Бронштейн), Е. Маевский (В. А. Гутовский), Н. Череванин (Ф. А. Липкин), С. М. Зарецкая, М. Панин (М. С. Макодзюб), С. Сомов (И. М. Пескин), В. Левицкий и С. Ежов (В. Q. и С. О. Цедербаумы) и др. Недаром в начале 1905 г. Ленин вынужден был признать, что «у меньшевиков больше денег, больше литературы, больше транспорта, больше агентов, больше «имен», больше сотрудников».

     Окончательную точку в самоопределении меньшевистской фракции поставила состоявшаяся в апреле — мае 1905 г. в Женеве Iобщерусская конференция партийных работников, проходившая параллельно с организованным большевиками IIIсъездом РСДРП. Правда, в Женеву приехали делегаты лишь от восьми местных комитетов и союзов РСДРП, представлявших в основном Украину и Сибирь, а также от ряда более мелких меньшевистских групп. Однако по своему значению Женевская конференция меньшевиков была равнозначна съезду. На ней были приняты целый пакет тактических резолюций в связи с начавшейся в России революцией, новый организационный устав, предусматривавший значительную демократизацию внутрипартийной жизни, а также избран руководящий центр меньшевиков — Организационная комиссия из пяти видных практиков меньшевистского движения, работавших в России.

     Казалось бы, дело шло к окончательному оформлению в России «двух самостоятельных марксистских рабочих партий. Однако под влиянием подъема революции и настроений рядовых социал-демократов из рабочей среды этот процесс пошел как бы вспять: с лета 1905 г. среди большевиков и меньшевиков началось сильнейшее объединительное движение, причем провести совместный съезд, намеченный на декабрь, помешала только мощная волна забастовок и вооруженных восстаний, прокатившаяся в то время по многим районам страны. Тогда же был создан объединенный ЦК РСДРП, в который от меньшевиков вошли В.Н. Крохмаль, А.  А. Тарасевич и Н.И. Иорданский, а в апреле 1906 г. на IVсъезде РСДРП произошло, наконец, долгожданное, но, как оказалось, в значительной мере формальное объединение основной части российских социал-демократов, включая большевиков, меньшевиков, Бунд, Социал-демократию Польши и Литвы, а также Латышскую социал-демократию. Но и после того большевики и меньшевики продолжали существовать как самостоятельные фракции, или точнее — полупартии, в рамках внешне единой РСДРП. Не случайно уже на самом объединительном съезде прозвучали трезвые, предостерегающие слова П.  Б. Аксельрода, который сказал, что сохраняющиеся фракционные разногласия «являются  логическим   выводом,   отражением   или   выражением принципиального антагонизма между двумя основными тенденциями, борющимися внутри нашей партии, тенденциями, непримиримо враж­дебными между собой и друг друга исключающими».

                                                       
7.2Социальная база и программа
                                              

Данные о численности меньшевиков в условиях подполья носят су­губо ориентировочный, приблизительный характер, поскольку до весны 1917 г. в РСДРП даже не было партийных билетов. Информация же, которую можно почерпнуть по этому вопросу из партийной печати, полицейских документов и мемуарной литературы, крайне скудна и противоречива. Тем не менее, взяв за основу материалы мандатской комиссии Vсъезда РСДРП, можно считать, что весной 1907 г. в России было около 45 тыс. меньшевиков. Главными центрами меньшевизма были Тифлис (до 5 тыс. человек), Петербург (2,8 тыс.), Киев (2 тыс.), Москва, Кутаиси, Юзовка (примерно по 1,5 тыс.), Баку, Екатеринослав, Полтава, Горловка (по 1 тыс.), Ростов-на-Дону (0,7 тыс.).

    Показательны и данные о национальном и социальном составе меньшевистских делегатов Vсъезда РСДРП (около 100 человек!, Среди них было 37% русских, 29% грузин, 23% евреев, 6% украинцев и т. д. (у большевиков русских и евреев было соответственно 78 и 11 %). Таким образом, меньшевики отличались не только значительно большей пестротой национального состава, чем большевики, но и явным преобладанием лиц нерусского происхождения, особенно в руководстве фракции.

    По числу рабочих «от станка» меньшевики несколько уступали большевикам (32 и 36%), а по количеству «литераторов», наоборот, немного обгоняли своих соперников (19 и 14%). На долю лиц так называемых интеллигентных «свободных» профессий у меньшевиков приходилось 13%, студентов и торгово-промышленных служащих — по 5% и т. д. Что касается крестьян-земледельцев, то среди меньшевиков был только один такой делегат, а у большевиков — ни одного.

    Многие годы одной из аксиом марксистской историографии был тезис о том, что главной опорой меньшевизма в пролетарском движении являлась рабочая аристократия — тончайший привилегированный слой высококвалифицированных, хорошо оплачиваемых и реформистски настроенных рабочих, которые стояли как бы на границе между пролетариатом и мелкой буржуазией. Однако нужно учитывать, что тенденция к формированию рабочей аристократии в России так и осталась к 1917 г. до конца нереализованной, причем верхушка российского пролетариата тянулась не столько к меньшевикам, сколько к монархистам. Тем не менее, очевидно, что меньшевики опирались в рабочей среде в основном на квалифицированных, культурных, политически сознательных проле­тариев, не приемлющих большевистского максимализма и экс­тремизма, но достаточно четко ориентированных на идеалы демократии и социализма и на более цивилизованные (разумеется, по российским меркам)  методы борьбы за их достижение.

     За исключением Г. В. Плеханова меньшевики не выдвинули крупных марксистских теоретиков национального и тем более международного масштаба, хотя работы Ю. О. Мартова, А. С. Мартынова, Н. А. Рожкова (история и политология), Л. И. Аксельрод, А. М… Деборина (философия), П. П. Маслова, С. Г. Струмилина (экономики)Lи других, несомненно, обогатили демократическую общественную мысль России начала XXв.

     Характерной чертой меньшевиков было то, что в отличие от большевиков они допускали в своей среде полную свободу мнений и возможность самого различного толкования основных постулатов марксистской теории. Не случайно почти у каждого крупного деятеля

меньшевизма были свои оценки текущей политической ситуации собственные прогнозы на будущее и тактические рекомендации. Так, например, А. Н. Потресов как бы олицетворял правый фланг меньшевизма, П. Б. Аксельрод — правый «центр», Ю. О. Мартов — левый «центр», аЛ. Д. Троцкий, который до осени 1904 г. был ярым меньшевиком(позже он перешел на позиции «нефракционного» социал-демократа, сохраняя, однако, связи с бывшими товарищами по меньшевистской фракции), всегда отличался особой левизной своих взглядов.

      В своей практической деятельности меньшевики, как и большевики, руководствовались программой РСДРП, принятой в 1903 г. Она состояла из двух частей: программы-минимум, рассчитанной и период борьбы за свержение самодержавия, и программы-максимум (социалистическая революция, диктатура пролетариата, бестоварно (плановое хозяйство, уничтожение классов). Программа-минимум предусматривала насильственное устранение самодержавия, созыв Учредительного собрания, создание в России демократической республики, предоставление всем гражданам демократических свобод, выборность судей народом, отделение церкви от государства и школя от церкви, всеобщее и обязательное бесплатное образование детей до 16 лет, замену постоянной армии всеобщим вооружением народа и т. д. РСДРП выдвигала также особую программу по рабочему вопрос» из 16 пунктов, включая введение 8-часового рабочего дня и государственное страхование по старости и болезни.

    Большое значение в такой крестьянской стране, как Россия, имел, аграрный раздел программы РСДРП, включавший требование возвра­щения крестьянам так называемых отрезков (земель, отрезанных у них при проведении реформы 1861 г.). Члены редакции «Искры», в первую очередь Плеханов, категорически отвергли ленинскую идею национализации всех земель на демократическом этапе революции, считая, что это приведет лишь к укреплению государственно-бюрок­ратических структур, а в случае поражения революция — к усилению самодержавия.

Однако в ходе революции 1905 г. стало ясно, что крестьянство тре­бует полной экспроприации помещичьего землевладения. В этих ус­ловиях по предложению меньшевиков на IV(Объединительном) съезде РСДРП была принята новая редакция аграрной программы, предло­женная П. П. Масловым. Эта программа, которую поддержал и Пле­ханов, предусматривала конфискацию всех земель (кроме мелкого, прежде всего крестьянского, землевладения) и передачу их в распо­ряжение выбранных на демократических началах органов местного са­моуправления (муниципалитетов). Отсюда и ее название — программа «муниципализации» земли. Кроме того, часть земли переходила в руки государства для создания переселенческого фонда. При определенных условиях допускался и раздел части помещичьих земель между кре­стьянами в собственность.

Рациональным зерном в программе «муниципализации» были ее антибюрократические тенденции, приобретавшие особое значение в ус­ловиях России с ее давними и прочными традициями ультрацент­рализации и властного вмешательства государства во все сферы жизни общества, включая экономику. Однако меньшевистская программа отличалась крайней расплывчатостью, недоговоренностью и не отве­чала на самый главный вопрос, волновавший в то время крестьян: когда и на  каких условиях получат они, наконец, помещичью землю, что делаловесь план меньшевиков весьма уязвимым.

    В области национального вопроса, наряду с признанием права наций на самоопределение и широкую политическую и культурную автономию крупных национально-территориальных комплексов, накануне первой мировой войны среди части меньшевиков получила распространение также заимствованная у австрийских марксистов теория культурно-национальной (экстерриториальной) автономии. Ее можно применить не только к большим, но и к так называемым малым народамили народам с широкой диаспорой, например, к евреям.
8. Большевики

    продолжение
--PAGE_BREAK--