Емельянов-Лукьянчиков М. А.
Вистории России рубежа XVI–XVII веков и начала XX века наличествует явнаязакономерность: и перед Смутой, названной современниками «конечным разорениемМосковского государства», и перед смутой, во время которой русский народ, попророчеству К.Н. Леонтьева, из «Богоносца» превратился в «Богоборца», — былаубита царская семья (Годуновы и Романовы) и убиты дети — наследники престола:сын Ивана Грозного царевич Димитрий и сын Николая II цесаревич Алексей. Однакоесли в отношении цареубийства начала XX столетия (сквозь тотальную клевету истоль же неразборчивую апологетику) к нам начинает доноситься дух историческойправды, то в отношении событий 400-летней давности этого сказать нельзя. Обасобытия — и убийство царевича Димитрия, и убийство царя Федора II Борисовича сматерью — непосредственно связаны с историей рода Годуновых, пристальноеознакомление с которой вызывает у добросовестного исследователя вопрос: когдаже наконец Годуновы займут в русском национальном сознании подобающее им место?
Начатьхотелось бы с небольших отрывков из двух художественных произведений. Вотпервый отрывок (место действия — Кострома, начало XIV века): «Коням дали овес, ратные,теснясь к котлам с горячими щами, жрали, сопя и толкаясь ложками… [Бориса]ввели в высокий терем, где представили четырем незнакомым боярам, [и он] тоженаконец оказался за обеденным столом и сейчас уписывал за обе щеки мясныепироги и кашу, давясь, краснея, что не может оторваться от еды, и виноватовзглядывая на старого боярина Захарию, что молча, без улыбки, ждал… (В недавнейзамятне у Захарии убили взрослого сына, Александра…)»
Авот второй отрывок (место действия — Москва, начало XVII века):
«Воротынский
Ужасноезлодейство! Слушай, верно,
Губителяраскаянье тревожит:
Конечно,кровь невинного младенца
Емуступить мешает на престол.
Шуйский
Перешагнет;Борис не так-то робок!
Какаячесть для нас, для всей Руси!
Вчерашнийраб, татарин, зять Малюты,
Зятьпалача и сам в душе палач,
Возьметвенец и бармы Мономаха…
Воротынский
Так,родом он незнатен; мы знатнее».
Первыйотрывок взят из романа Д.М. Балашова «Великий стол», а второй — из драмы А.С.Пушкина «Борис Годунов». Описываемые здесь события обрамляют историю одного изсамых значительных родовых сообществ России — потомков известного костромскогобоярина XIII века Захарии Зерна-Чета (того самого, которого упоминает Д.М.Балашов), основателя Костромского Троицкого Ипатьевского монастыря. Сразу жеотметим: монастырь основан в память явления Захарии Божией Матери спредстоящими апостолом Филиппом и священномучеником Ипатием, епископомГангрским, и этот знаменательный факт весьма важен для традиционного русскогосознания, как он был важен и для потомков боярина — Сабуровых, Годуновых, Пешковых,Вельяминовых-Зерновых. Потомство боярина Захарии дало России не только двухцарей (Бориса и Федора Годуновых), трех цариц и великих княгинь (СоломониюСабурову, Евдокию Сабурову и Ирину Годунову), но и целую плеяду выдающихсягосударственных деятелей — дипломатов и военачальников, бояр, думных дьяков, сыновбоярских. Уже из одного перечисления видно, что доверенные бояре царствующегодома Рюриковичей, породнившиеся с ними за столетие до начала Смутного времени, Сабуровыи Годуновы никак не могут быть названы «вчерашними рабами». Между темпресловутая «незнатность» Сабуровых и Годуновых, которые в местнических спорах«посидели» представителей самого родовитого московского княжества и боярства, продолжаетпутешествовать из книги в книгу, из фильма в фильм, из учебника в учебник…
Здесьне место углубляться в художественные достоинства процитированных вышепроизведений, но если обратиться к их научной достоверности, то окажется, чтороман Балашова основан на источниках, а вот произведение Пушкина в значительнойстепени на домыслах и слухах. Точно так же и исторические полотна знаменитыхотечественных живописцев, о чем мы еще скажем, имеют совсем разное отношение креальности. Это в очередной раз напоминает нам о величине служения иответственности художника. К.Н. Леонтьев писал по этому поводу: «Люди, поставленныеособым Божиим даром на ту степень славы, на которой стоит творец “Войны и мира”,должны помнить, что всякая книга, изданная ими, всякая статья, ими подписанная,может судиться не только как произведение мысли и поэзии, но и какнравственно-гражданский поступок».
Делов том, что, несмотря на яркие образы, созданные Пушкиным, А.К. Толстым и целойплеядой художников слова произведения, так же как публицистика Смутного времении историография XIX–XX веков с их версией об убийстве якобы властолюбивым ижестоким Борисом царевича Димитрия не больше чем клевета. В момент смерти царевичау Бориса Годунова не было не то что «прав», но и возможностей вступления напрестол: его занимал молодой и безусловно дееспособный царь Федор Иванович(представление о «слабоумии» этого праведного и деятельного государя — еще одинмиф), у которого вскоре родилась дочь. Мало того, сама возможность наследованияцаревичем Димитрием (сыном Ивана Грозного от седьмого брака, сам факт которогопобудил Церковь отлучить царя от причастия и наложить на него епитимию)отеческого престола была близка к нулю. Н.М. Карамзин писал о трагическойсмерти царевича: «Для вероятности сего злодейства надобно доказать связь его спользой властолюбия». Но при всем своем влиянии на дела в русском государствеГодунов, по справедливому замечанию крупнейшего современного исследователягодуновского наследия Л.Е. Морозовой, не имел никаких возможностей длянаследования трона у 700-летней династии Рюриковичей. К тому же, в отличие отнас, он не мог знать и о том, что родившаяся через год после гибели царевичаДимитрия наследница царя Федора вскоре умрет, а сыновей у него так и не будет.Поэтому «преступления» Годунова кажутся нам (вслед за Карамзиным), «нелепостями,достойными грубых невежд, которые хотели злословием льстить царствующей фамилииРомановых». «Кровавые мальчики» в глазах царя Бориса — это не объективноустановленный факт, а знак политической борьбы: миф об убийстве Годуновымцаревича встречается чаще всего в иностранных и проромановских источникахСмутного времени.
Тщательноеисследование вопроса приводит к выводу: представление о Борисе-убийце неосталось всего лишь одной из басен, а попало в историографию именно благодаряупорному и своевременному повторению — с целью обоснования воцарения какбезусловно нелегитимных Лжедмитриев, так и всенародно избранной династииРомановых. В черновых набросках к «Истории государства Российского» Н.М.Карамзин совсем не был уверен в оценке гибели царевича, но слишком однозначноевосприятие этого труда, равно как и художественного гения писателя и поэта (ноне историка!) А.С. Пушкина привело к тому, что образ Бориса Годунова каксоправителя якобы слабовольного царя Федора Ивановича, а затем и как убийцыцаревича Димитрия стал наиболее общепринятой оценкой годуновского наследия иучеными, и общественным сознанием в целом. Карамзин писал: «Что если мыклевещем на сей пепел, если несправедливо терзаем память человека, веря ложныммнениям, принятым в летописи бессмыслием или враждою?» Остается только вслед заМ.П. Погодиным удивиться: «Сам Карамзин был расположен защищать Бориса и первый,к славе своей, заметил несправедливость летописей; удивительно, что после в“Истории” он переменил свое мнение, не показав причин, которые его к томупобудили».
Немногиедотошно разобравшиеся в данном вопросе историки однозначны в своей оценке: С.Ф.Платонов писал о Годунове, что «его моральная реставрация есть… прямой долгисторической науки», а С.Б. Веселовский был уверен в том, что потомки ЗахарииЧета заслуживают серьезного монографического исследования — с сильнымапологетическим настроем. Действительно, как личные качества, так ицивилизационные заслуги царя Бориса весьма велики и в значительной мерепредопределены общими родовыми качествами потомков Захарии Чета. До сих порнепревзойденным исследованием о них остается работа С.Б. Веселовского «Изистории древнерусского землевладения. Род Дмитрия Зернова (Сабуровы, Годуновы иВельяминовы-Зерновы)», законченная в 1938 году. Досконально изучив вседоступные источники, академик, реабилитировавший генеалогический подход всоветской историографии, пришел к весьма знаменательным выводам.
Во-первых,он установил исконное русское, а именно костромское, происхождение Захарии Чета,а стало быть, нет никакой возможности говорить о Годунове как о «татарине»:легенда о выезде якобы татарского мурзы Захарии Чета возникла очень поздно ииллюстрирует характерное для XVII века падение национального самосознания(родовитое московское боярство с 400-летней родословной начало выводить себя«от прус» и «от немец»). Во-вторых, писал Веселовский, хотя «в истории боярскихи княжеских родов мы можем нередко наблюдать вековые связи родичей с тем илииным монастырем», тем не менее «ни один род не превзошел в этом отношенииГодуновых, которые более трехсот лет всем родом, а не отдельные лица, оставалисьверными Ипатьеву монастырю» и проявили себя как благочестивые представителирусской знати. Предок Годуновых уже при Иване I Калите выехал из Костромы вМоскву, но вплоть до XVII века род продолжал холить и лелеять родовой монастырь,построенный пращуром. Видные бояре Сабуровы и Годуновы, разбогатев на службеотечеству, превратили небольшой окраинный Ипатьев монастырь в общеизвестную иповсеместно почитаемую обитель. Чтобы судить о росте благосостояния этих родов,достаточно ознакомиться с описями вкладов в монастырь: богатели семьи, богатели монастырь. И самое удивительное, как проследил это Веселовский, отношенияпредставителей разных ветвей единого потомства Захарии Чета на протяженииXIII–XVI веков (400 лет!) были скреплены не только кровными узами, но иосознанным ощущением единого монолитного родового тела, служившего России всембогатством данного им таланта, воли и ума, своей жизнью. Вот что писалВеселовский по этому поводу: «Удивительно… род имеет свое лицо (как человек?).Впечатление, что род [живет] (через века!), как будто организм … духзахватывает от поступи в веках, повадки, общего духа, основных линий поведения— множества отдельных людей, одного рода…» (1).
Таковаоценка Веселовским предков царя Бориса, а вот что можно сказать о его потомках.В XVII–XIX веках бытовало мнение, что Борис Годунов был неграмотен (поэтому, видимо,он хотел открыть в Москве университет!..). Однако при изучении архивныхматериалов обнаруживается целый ряд подписей Годунова под грамотами. А то, чтомы знаем о его детях — Федоре и Ксении, напрочь рушит и этот миф.
Известно,что Федор Годунов (1589–1605) с малых лет готовился отцом к управлениюгосударством и занимал положение соправителя (сохранилась их совместнаяпечать). Трагически закончившееся правление Федора II Борисовича продолжалосьменее года, но этот сын якобы неграмотного государя остался в истории каксоставитель карты России (издана в Германии в 1614 году), а перед убиениемполяками мужественно защищал себя и свою вдовую мать (событие достоверновоссоздано художником К. Маковским в картине «Агенты Дмитрия Самозванца убиваютсына Бориса Годунова»). В этот момент ему было всего 15 лет.
Ещеболее знаменательный пример гармоничного развития представляет Ксения Годунова(1581–1622), которой посвятили свои полотна К.Е. Маковский, Н.В. Неврев, В.И.Суриков, а А.Н. Островский — так и ненаписанную драму. Современник ГодуновыхИ.М. Катырев-Ростовский писал: «Царевна же Ксения… отроковица чюднагодомышления, зелною красотою лепа… Во всех женах благочинийша и писанию книжномунавычна, многим цветяше благоречием, воистину во всех своих делах чредима;гласы воспеваемыя любляше и песни духовныя любезне желаше».
Обратимвнимание на последнюю характеристику — музыкальность царевны Ксении: она нетолько любила петь и слушать пение, она сочиняла песни сама (и часть из нихсохранилась). Кроме того, Ксения известна как талантливая златошвейка. Вот чтопишет по этому поводу современная исследовательница Н.А. Маясова: «Мелкиестежки тонкого крученого шелка… так искусно лепят объем ликов, что пропадаетвпечатление шитья; кажется, что они написаны кистью». В Троице-Сергиевой лаврехранятся две работы Ксении Годуновой: покровец для изголовья гробницы СергияРадонежского, на котором вышито изображение Пресвятой Троицы, и покров нажертвенник: выполненная за счет комбинирования пятнадцати различных узоров ишвов, работа отличается выразительностью лиц, объемностью фигур, изяществом ивкусом в подборе цветов драгоценных камней, в сочетании жемчужного и золотогошитья.
Чтокасается истории воцарения потомков Захарии и отношения к ним Рюриковичей, тоэто отдельная, сколь интересная, столь и неисследованная тема: не успел внукЗахарии Дмитрий Александров сын Зерно выехать к Ивану Калите на службу, как егодети уже подписывают духовные великих князей и выполняют особые поручения, и такпроисходит на протяжении XIV и XV веков (в отношении Сабуровых).
XVIвек стал логичным завершением отношений двух родов: Василий III женился наСоломонии Сабуровой (нельзя не отметить, что эта сопротивлявшаяся пострижению«ворожея» иностранных источников позднее была канонизирована как преподобнаяСофия Суздальская!), а его внук, царевич Иван, женился на Евдокии Сабуровой.Необходимо сказать о том, что трагическая судьба царевича Ивана, отложившаяся вмассовом сознании через призму картины И.Е. Репина «Иван Грозный и сын егоИван» (известной как «Иван Грозный убивает своего сына»), остается всего лишьчастью художественного вымысла: кто стал виновником смерти царевича, неизвестно,а так как никто не мог ее предвидеть, то можно говорить о том, что Ивана прочилив цари, а Евдокию, соответственно, в царицы. Картина М.И. Авилова «Царевич Иванна прогулке», в сравнении с поспешным в своей смелости произведением Репина(обвиняя кого-то в сыноубийстве, мы берем грех на собственную душу, еслитаковое обвинение — неправда), — своего рода образец историческойдостоверности: в ней не отражено никаких исторических событий, но вместе с темона не противоречит источникам.
Одновременнос возвышением Сабуровых произошло возвышение и их близких родичей — Годуновых, итем самым поднялся род, который, по словам Веселовского, «из всех боярскихродов отличался совершенно исключительной сплоченностью и верностью старымбоярским традициям, а после пресечения династии Рюриковичей — воцарился». Этовоцарение средней ветви потомков Чета, сменившей у престола старшую, произошло,не в последнюю очередь, благодаря тому, что Годуновы сумели «сохранить напротяжении трех веков родовую дисциплину и верность родовым традициям». Малотого, царь Борис «не только не боялся соперничества своих сородичей, как эточасто бывало, но, очевидно, был уверен в их родовой дисциплинированности инеизменной поддержке не за страх, а за совесть».
ИБорис Годунов не «почивал» на троне — он трудился, служил Церкви и воспитывалнарод. Как в 381 году Константинополь был назван на Вселенском Соборе Новым, ВторымРимом, так в 1589 году, еще до своего воцарения, Борис способствовал тому, чтобыв Уложенной грамоте Московского Освященного Собора, утвердившего в Россиипатриаршество (давняя мечта Русской Церкви) была официально закреплена идеяРоссии как Последнего, Третьего Рима. При царе Борисе началось массовоецерковное строительство: будучи благочестивым человеком, правитель тратилогромные средства, делая грандиозные пожертвования монастырям.
Вэтот период продолжилась характерная для времен Стоглавого Собора симфониядуховной и государственной властей. Во время коронации нового царя, отмечаетдоктор искусствоведения А.Л. Баталов, 3 сентября 1598 года происходиласознательная ориентация на чин византийских василевсов, и Борис стал первымрусским царем, венчанным на царство одним из пяти патриархов Вселенской Церкви.Неудивительно поэтому, что Посольская книга по связям России с Грециейзафиксировала обращение к русскому царю как к царю России –Третьего Рима(«Богом поставленному и Богом избранному самодержцу святому царю всеа Руси ивсех благоверных христиан»), а патриарх Иерусалимский Софроний V писал в письмеБорису, что «кроме Бога инаго помошника не имеем и заступника и покровителя воднях сих, и на тебя возлагаем все наше упование и надежду».
Годуновне только достойно нес свое служение, но и совершил деяния, к которым его, казалосьбы, никто не обязывал, и которые вместе с тем демонстрируют всю глубинуличности царя Бориса Федоровича, равно как и глубокое проникновение им в сутьрусской национальной идеи. Он вознамерился создать в Москве новый, главный, собор— в честь Воскресения Христова: Святая Святых. При этом нельзя не обратитьвнимание на то, что русский царь явно апеллировал к двум более ранним событиям.
Утверждениепраздника Обновления храма Воскресения Христова в Иерусалиме (Воскресениесловущее) принадлежит святому византийскому императору Константину. А ещераньше царь Соломон, правление которого было расцветом древнееврейскогогосударства, стал основателем иерусалимского храма — по образу и подобию Скинии,внутренней частью которой и была та Святая Святых, которую хотел воссоздатьБорис. Характерно, что после смерти русского царя, как и после смерти царяСоломона, наступает смутное время (см.: 3 Цар. 12 и далее): именно в X веке доР.Х. происходит разделение Иудеи и Израиля, начинается поклонение Ваалу, а в722 году до Р.Х. Самария оказывается захваченной Ассирией, и Израиль прекращаетсвое существование.
Ноаналогии с замыслом царя Бориса есть не только в истории предшествующихцивилизаций, но и в последующей истории России. Хорошо известен Новый Иерусалимпод Москвой, созданный с той же целью: «перенеся» сакральные для христианстваместа и символы из Святой Земли и Византии на Русь, подчеркнуть и прославитьдуховную славу русской цивилизации. Между тем замысел Нового Иерусалима —самобытное повторение (спустя полвека) замысла Бориса Годунова, который первымсинхронизировал храм Гроба Господня в Иерусалиме и храм в Москве.
Точнотакже и храм Христа Спасителя, отмечал В.Г. Сироткин, помимо позиционированиякак памятник изгнанию «двунадесяти языков» в 1812 году, проектировался, создавалсяи обустраивался при Николае I именно под влиянием формулы «Православие.Самодержавие. Народность», а при Александре II и Александре III — как центрправославного паломничества в Святую Землю и Византию.
Новернемся к Святая Святых Бориса Годунова. При Лжедмитрии I реликвии святыни, призваннойстать центром сакрального мира, были разграблены и уничтожены поляками. Все, чтоосталось, — это похожие на иерусалимские по исполнению (как бы миниатюрныемакеты) раки русским чудотворцам, созданные при царе Федоре и царе Борисе. СоСвятая Святых был связан и проект переустройства Кремля, который Годунов неуспел осуществить; это удалось, но уже не в русском стиле, правителям XVIII ипоследующего веков.
Такимобразом, именно царь Борис Годунов был первым русским самодержцем, которыйпопытался внутреннее, духовное осознание сакрального преемства ДревнийИзраиль–Рим–Византия–Россия закрепить внешне — посредством грандиозногоархитектурного проекта.
Вархитектуре, иконописи, стенописи, ювелирном искусстве и книжной миниатюре вправление Бориса Годунова происходило бурное цветение, традиционно именуемое«годуновским стилем». Царь покровительствовал книгопечатанию и образованности, боролсяс питейными заведениями, продолжил освоение Сибири, развивал городскуюинфраструктуру, вел продуманную хозяйственную политику (например, ввел запретна бездумную рубку леса, регламентировал добычу «мягкой рухляди», запретилвывоз детей из родных мест). Он регулировал демографию и запретил отбиратьземлю у аборигенов Урала, Сибири и Дальнего Востока, взимать подати с больных иувечных и т.д. и т.п. Царь Борис не вел войн и отношения с соседями строилтолько при помощи дипломатии. Это время характеризуется поощрением торговли иотодвиганием русской границы (без войн!) все южнее и южнее. Царь умелоиспользовал борьбу Речи Посполитой и Швеции за Ливонию и ослабление Крыма, незабывая при этом и о турецком направлении: он поддержал Молдавию против Турции.
Результатыдали себя знать и в духовной, и в культурной, и в государственной жизни: какотмечает Л.Е. Морозова, «все посещавшие Москву иностранцы отмечали, что никогдапрежде русский царь и его дворец не были столь великолепны». И здесь видитсяпричина будущего извращения образа Годунова (это печальный закон геополитики):сильный и процветающий сосед вызывает опасения. «Сложность и многогранность егодеятельности, — писал о царе Борисе С.Ф. Платонов, — обнаружили во всем блескеего правительственный талант и его хорошие качества — мягкость и доброту; ноэти же свойства сделали его предметом не только удивления, восторга и похвал, нои зависти, ненависти и клеветы», которые «обратились в средство политическойборьбы и интриги». Нельзя не согласиться и с митрополитом Санкт-Петербургским иЛадожским Иоанном: «Есть все основания считать Годунова человекомблагонамеренным… Настойчивые попытки многих исследователей найти в характереБориса одну из причин обрушившихся на Россию бед объясняются довольно просто:не умея или не желая вникнуть в духовную подоплеку событий, историки искали“виноватого”».
Так,как охарактеризовал сознание Ивана Грозного времен опричнины доктористорических наук С.В. Перевезенцев, можно охарактеризовать и все русскоеобщество перед Смутой. Перевезенцев отделяет личность Грозного царя (негативнаво второй части жизненного пути и характеризуется гордыней: «Справившись смногочисленными врагами-изменниками, он не справился сам с собой») от егослужения как государственного предстоятеля единственной православнойцивилизации (характеризуется всецело положительно); отделяет идеалправославного правителя Третьего Рима от реального воплощения этого идеала:царь был не самодуром, а человеком, неверно интерпретировавшим свой идеал иверу. Вот почему царь Иван Васильевич Стоглава превратился в Грозного царяопричнины, в личности которого произошел крах лелеемой им идеи Третьего Рима.То же можно сказать и о России: достигнув пика развития, отрефлексировав собственнуюнациональную идею, она не уделила должного внимания тому, что подобное высокоеслужение есть не только достоинство, но и величайшая ответственность, котораяналагает соответствующие духовные, культурные и государственные обязательствана каждого представителя русской нации. Кризис в начале XVII века стал кризисомнесоответствия высокого служения и личностного уровня многих представителейрусской нации. Духовная подоплека Смуты заключалась в том, что к началу XVIIвека Россия одновременно переживала эпоху своего расцвета и входила в периодпредвозвещенного надломом опричнины упадка: наряду с высочайшими достиженияминаблюдался регресс общего духовного уровня нации. Это, в частности, выразилосьв том, как легко произошел отказ от собственной веры и своей, русской, династии,отказ от национальной самобытности: достигнув пика развития, Россия не оценилав должной мере то, что имела… Иван Грозный понял свою ошибку, свидетельствомчего является знаменитый синодик; русский народ также покаялся, свидетельствомтому — очищение России от интервентов, избрание Михаила Романова иРазрешительная грамота 1607 года, которая, что парадоксально, почти неизвестнаисследователям.
Немногимболее чем через полгода после канонизации царевича Димитрия, 3 февраля 1607года, царь Василий Шуйский призвал патриарха Ермогена с митрополитом Пафнутиеми архиепископом Арсением и отправил их к «прежебывшему» Патриарху Иову —просить, чтобы тот разрешил «всех православных крестьян в их преступлениикрестного целования и во многих клятвах». Патриарх Иов в сопровождениипреподобного Дионисия Радонежского прибыл в Москву. 16 февраля 1607 года вМоскве состоялся представительный Церковный Собор, на котором «прежебывший ИовПатриарх да Святейший Ермоген, Патриарх Московский и всея Русии, советовав смитрополиты и со архиепископы и епископы» о преступлении всеми православнымихристианами крестного целования на верность царю Борису Годунову, а затем царюФедору II Борисовичу, царице Марье и царевне Ксении, «презельне согласующе, изложишапрощальную грамоту». Суть ее такова: Димитрий-царевич «прият заклание неповинноот рук изменников своих» (при этом ни слова не говорится о царе Борисе);династия Годуновых была законно провозглашена, но незаконно свергнута. При этомцарь Василий, бывший глава следствия по «угличскому делу», также не сказал ниединого слова против своего предшественника.
Такимобразом, отмечает исследователь Н. Гринев, Годуновы еще в 1607 году были, таксказать, «реабилитированы», народ покаялся в своих грехах, ставших причиной Смутноговремени, и тем самым очистил от домыслов и клеветы царскую семью. Однако испустя 400 лет понимание того, что убийство царевича Димитрия как будто бы поприказу Бориса Годунова было делом рук тех, кому нужно было похитить длясамозванца имя Рюриковича, чрезвычайно редко встречается в историографии ипублицистике. Между тем царевна Ксения прекрасно это понимала: «О горе мне, беднойпокинутой сироте! Самозванец, который называл себя Димитрием, а на самом делебыл только обманщиком, погубил любезного моего батюшку, мою любезную матушку илюбезного единственного братца и весь наш род, теперь его самого тоже погубили,и как при жизни, так и в смерти своей он принес много горя нашей земле».
Еслиисторикам все же удалось (в значительной степени именно под давлениемобщественного чувства) закрепить в массовом сознании истинный облик членовдинастии Романовых, и в особенности последней царской семьи, принесенной вжертву новому режиму, то о Годуновых массовое сознание продолжает мыслитьабсолютно бредовыми, неаргументированными, происходящими из уст «клеветниковРоссии» мифами (доселе актуальны пушкинские слова: «Оставьте нас: вы не читали/ Сии кровавые скрижали… / Бессмысленно прельщает вас / Борьбы отчаянной отвага— / И ненавидите вы нас…»), в очередной раз подтверждая, сколь легко позднеерусское сознание поддается соблазну осквернения своей истории, своих правителейи своего национального достоинства. Обидно и горько, слыша справедливоеименование Ипатьевского монастыря «колыбелью дома Романовых», о тех же, ктоосновал и на протяжении четырехсот лет оберегал этот монастырь, не слышатьаналогичного: Ипатьев монастырь — «колыбель дома Годуновых». Народ, по-прежнему,безмолвствует…
Разрешительнаяграмота 1607 года как бы подвела черту в истории династии Годуновых — ониникогда больше не вступали на русский престол. В это время была еще живацаревна Ксения (в иночестве Ольга) Годунова, которая в своих песнях такоплакивала ушедшую «цветущую сложность» русской цивилизации:
«Асплачетца на Москве царевна,
Борисовадочь Годунова:
“ИноБоже, Спас Милосердой,
зачто наше царьство загибло,
забатюшково ли согрешенье,
заматушкино ли немоленье?
Асветы вы, наши высокие хоромы!
Комувами будет владети
Посленашего царьсково житья?
Асветы, браные убрусы!
Березали вами крутити?
Асветы, золоты ширинки!
Лесыли вами дарити?
Асветы, яхонты-сережки!
Насучье ли вас задевати, –
Послецарьсково нашего житья,
Послебатюшкова преставленья
Асвета Бориса Годунова?”»
Список литературы
1.Веселовский С.Б. Монографии боярских родов (1930–1932 гг.) // Архив Российскойакадемии наук. Ф. 620. Оп. 1. Д. 31. Л. 92 об.
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru