Внешняя торговля России в X-XVII вв.

Внешняя торговля России Внешняя торговляРоссии X – XVII века
(Дипломная работа)

СОДЕРЖАНИЕ
Введение. 4
Глава 1. Внешняя торговля России в X-XIV века. 7
1.1. Возникновение внешних торговых отношений в России. 7
1.2. Внешнеторговые отношения Новгородского княжества. 18
Глава 2. Развитие внешней торговли России в XV-XVII века. 24
2.1. Зарождение и развитие беломорской внешней торговли вXV-XVII вв. Становление таможенной службы на СевереРоссии. 24
2.2. Торговля Московского государствасо Средней Азией XVI-XVII вв. 48
Заключение. 84
Список источников и использованной литературы… 86
Введение
Актуальность исследования. Возникновениевнешних торговых отношений восточных славян с другими народами уходит в глубьвеков. На территории Поднепровья, Поильменья и Окско-Волжского бассейнанаблюдался оживленный обмен с Кавказом – V-IV вв.до н.э. и греческими причерноморскими колониями в V-IV вв.до н.э., в I-III вв. до н.э. начала интенсивногоразвиваться торговля с народами Арабского халифата и продолжалась примерно досередины X в. В IX в. начинается торговля с Византией.
В начале ведется меновая торговля, азатем денежная. Из-за незнания языков покупатели и продавцы объяснялисьжестами, или, как выразился древний летописец, торговцы «помовали рукой».
Киевская Русь – одно изсамых больших государств средневековой Европы — сложилось в IX в. в результатедлительного внутреннего развития восточнославянских племен. Ее историческимядром было Среднее Поднепровье, где очень рано зародились новые социальныеявления, характерные для классового общества.
Современники — арабскиеи византийские авторы — называли первое государственное объединение восточныхславян Русью, а народ, составивший это объединение, — русами.
В связи с тем чтоцентром этого могущественного государства на протяжении нескольких веков былКиев, в исторической литературе оно получило название Киевской Руси.
На международной аренеДревнерусское государство занимало одно из ведущих мест. Оно поддерживалоширокие экономические, политические и культурные связи со многими странамиВостока и Запада. Особенно тесными были контакты Руси с Польшей, Чехией,Болгарией, Арменией, Грузией, Средней Азией, странами Западной Европы — Францией,Англией, Скандинавией, с Византийской империей и др.
Блестящая история икультура Киевской Руси издавна привлекали внимание исследователей.
По мнению С.М. Соловьева, «триусловия имеют особенное влияние на жизнь народа: природа страны, где он живет; природаплемени, к которому он принадлежит; ход внешних событий, влияния, идущие отнародов, которые его окружают».
Русские историки задолго до Соловьеваобращали внимание на роль в историческом развитии природно-географическихусловий, или, как говорим мы теперь, факторов. Но бесспорная его заслугасостоит в более глубоком показе влияния фактора природной среды и, главное, враскрытии его связей с другими факторами (условиями).
Центром международных торговых связейВосточной Европы был, несомненно, Киев. Киев и русских купцов – хорошо знали вЦентральной и Северной Европе, предоставляли им значительные льготы, так какони с оружием в руках пробивались через кочевнические заслоны хазар, мадьяр,печенегов, внутренних болгар и снабжали европейцев роскошью восточных базаров. Вплотьдо крестовых походов Киев не утратил своего значения важного торгового центраЕвропы.
В дальнейшем Русское государствостановится централизованным, присоединяет Казанское ханство, Астрахань иЗападную Сибирь. Объединение вокруг Москвы всех русских земель способствовалотакже дальнейшему росту товарного производства городов и внутреннего рынка. Этоположительно сказывалось на внешнеторговых отношениях Русского государства.
При теме исследования: «Внешняяторговля России X-XVII вв. », целью нашегоисследования будет попытка охарактеризовать внешнеторговые отношения России вуказанный период.
Для достижение поставленной целинеобходимо решить следующие задачи:
дать характеристику внешней торговлеРоссии в X-XIV века;
проанализировать условия возникновениявнешних торговых отношений в России;
рассмотреть внешнеторговые отношения Новгородского княжества;
охарактеризовать условия развития внешней торговли России вXV-XVII века;
рассмотреть условия зарождения и развития беломорскойвнешней торговли в XV-XVII вв., как пример внешнеторговой политики Русского государства,а также становления таможенной службы на Севере России;
проанализировать торговые отношения Московского государствасо Средней Азией XVI-XVII вв.
Объект исследования. Внешние торговые отношения России вуказанный период.
Предмет исследования. Специфические особенностивозникновения и развития внешнеторговых отношений России в указанный период.
Методы исследования: анализ исторических документов, литературныхи научных источников, исторический подход.
Теоретическая и методологическая база исследования. В работеосновной упор делается на концепции, высказанные в книге Соловьева С.М. «ИсторияРоссии с древнейших времен», Гумилева Л.Н. «Древняя Русь и ВеликаяСтепь», Костомарова Н.И. «Очерк торговли Московского государства в XVI-XVIIвв. », Покровского С.А. «Внешняя торговля и внешняя торговаяполитика России» и др.
Структура работы. Данная работа состоит из введения, двухглав, заключения и списка источников и использованной литературы.
Глава 1. Внешняя торговляРоссии в X-XIV века1.1. Возникновение внешнихторговых отношений в России
Возникновение внешних торговых отношений русскихс другими народами уходит в глубь веков. Вначале ведется меноваяторговля, а затем денежная. Из-за незнания языков покупателии продавцы объяснялись при помощи жестов, или, как выразился древнийлетописец, торговцы «помовали рукой».
В Лаврентьевской летописи дано описание своеобразной «немой»торговли новгородцев с Угрой: "… в горе той просечено оконцемало, и туде молвять и есть не разумети языку их, но кажютьна железо, и помавають рукою, просяще железа; и ащекто даст им нож ли, ли секиру, и они дают скорой противу".[1]
Археологические данные, в частности многочисленныеклады монет, рассеянные по территории нашей страны, характеризуют внешнююторговлю в древности. Изучение географии монетных кладов позволяетвосстановить картину древних торговых путей. Так, около Пскова был найдендиргем (арабская монета) VII в.
Распространение обмена определялось внутренними процессами,происходившими в первобытнообщинном строе: ростом производительноститруда, его разделением. Иоанн Эфесский говорил о славянах VI в.,что они «стали богаты»; что они владели не толькозолотом, серебром и оружием, но и табунами лошадей. Скот,подобно соли и др. товарам, был предметом внутренней и внешнейторговли. Константин Багрянородный писал, что «Руссы стараются житьв мире с печенегами: они покупают у них быков, коней и овеци от этого живут легче и привольнее…»[2]
В представлении арабов руссы были торговым народом,продававшим меха, мед, воск, оружие, мечи, стрелы, а также свинец и т.п.Однако славяне вывозили не только эти продукты, но и изделияремесленной промышленности, а иногда и рабов. Часть изделий русскихмастеров экспортировалась в соседние государства. Русские вещи найденыв Волжской Булгарии, в Херсонесе, Чехии и Моравии,в Польше, у балтийских славян, в Швеции. Русское ремесло оказалосвое влияние и на некоторые области, заселенные западными славянами. [3]
Ибн-Хордадбех, арабский географ и писатель, писалв сер. IX в.: «Что же касается купцов русских –они же суть племя из Славян, то они вывозят меха выдры, мехачерных лисиц и мечи из дальнейших концов Славонии к Румскомуморю, и царь Рума берет с них десятину». Арабские купцыв свою очередь ездили в Киев, привозя с собой предметы роскоши,золотые и серебряные украшения, бисер, бусы; русские купцы выступалинередко посредниками в торговле между Востоком и Западом. Источникиговорят о значительной торговле славян с арабамив VIII–IX вв. Арабские серебряные диргемы обнаружены в различныхчастях нашей страны: в Муроме найдено ок.11 тыс. этих монет общимвесом в 42кг, в Великих Луках – ок.100 кг. [14,c.71].
Волга и ее притоки служили главной артерией,по которой шла торговля с арабами; через Волгу и Западную Двинусоединялись два крайних пункта этой торговли – о. Готланд и Швеция,с одной стороны, и столица Хазарского каганата, Итиль, с др. АльБалхи писал, что руссы вели торговлю с Хазаром, Румом и ВеликимБулгаром. Примерно в сер. IX в. Ибн-Хордадбех отмечал,что купцы-руссы с мехами бобров и лисиц ездят по рекам,а иногда возят товары на верблюдах в Багдад. По свидетельствуГардизи, персидского историка IX в., руссы не продают товара иначе,как за чеканенные диргемы. Торговля русских с арабамипродолжалась примерно до X в. [32,c.23].
В IX в. усиливается торговля Древней Русис Византией, Херсонесом и Константинополем. Большое значениедля внешней торговли, для роста таких городов, как Киеви Новгород, имел знаменитый путь «из варяг в греки».
Древняя Русь ввозила шелковые и золототканые ткани,сукно, бархат, оружие, предметы художественного ремесла, церковную утварь,стекло и фаянс, драгоценные камни, пряности, фрукты и вино, краски,коней, хлеб (в голодные годы), соль, благородные и цветные металлы.
Киевская Русь вела относительно широкую внешнюю торговлю. В эпохураннего феодализма внешняя торговля играла, возможно, большую роль,чем внутренняя. Киев, «мать городов русских», в то времябыл крупнейшим торговым центром, через который проходил один из самых важныхмеждународных торговых путей. И хотя в основе экономики Киевской Русилежало сельское хозяйство, внешняя торговля князей и дружинников имелав то время существенное значение. Внешней торговлей занимались вначалесами представители господствующего класса, князья, но затем, примернос сер. XI в., появляются купцы-профессионалы, и внешняя торговляпереходит из рук знати к купцам. Владимир Мономах, упорядочиваякредит и обуздывая еврейское ростовщичество, в своем «Поучении»завещал сыновьям чтить купечество и поддерживать его. [3,c.24].
В экономике Киевской Руси внешняя торговля с арабами,греками, Закавказьем, народами Средней Азии, Западной Европы (Чехией, Польшей,Скандинавией и др.) играла значительную роль. Кроме Киева торговлю велии др. города Древней Руси, напр. Смоленск, Владимир и Новгород.
Распад в XII в. Киевского государствана отдельные княжества под воздействием возвышения отдельных городовКиевской Руси внес большие изменения и во внешнюю торговлю ДревнейРуси. Кроме того, перенесение торговых путей на Средиземное морев свою очередь подрывало торговлю Киева: ему, как и Византии,уже нельзя было играть роль посредника в торговле между Западоми Востоком [6,c.15].
Новгород еще в период Киевского государства велторговлю через Балтийское море. Он стал главным ее центром. Большое местоторговли в экономике Новгорода выделяло его среди других русских княжествв XIV–XV вв., хотя и в Новгороде основой экономики былосельское хозяйство. Новгород вел широкую торговлю не толькос русскими княжествами: Владимирским, Московским, Рязанским и др.,но и с зарубежными странами и городами: Нарвой, Дерптом, Ригой,Данцигом, городами Ганзы, о. Готландом, Швецией. Особое значение имела торговляс Ганзой – этой ассоциацией св.70 прусских, ливонских, голландских и др.городов. Ганза ввозила в Новгород не только свои товары,но и товары др. стран, т.е. вела посредническую торговлю.
Из Новгорода вывозились сельскохозяйственные продукты,а также из др. русских земель предметы ремесла и, главное, меха,добываемые в районах Северного Урала, Печоры, Камы и т.д. Ввозила жеНовгородская республика суконные, льняные и шелковые ткани, медь, железо,соль, хлеб и др. Хлеб ввозился главным образом из Владимиро-Суздальскойземли [13,c.46].
Если в других городах внешней торговлей занимались самипредставители господствующего класса, то в Новгороде она находиласьв руках купцов-профессионалов. Купцы наживали на торговле большиесостояния, что отразилось, между прочим, и в былинном эпосе «Садко –богатый гость». Часть новгородских ремесленников в это время работалана рынок, т.е. превратилась в мелких товаропроизводителей. Новгороддержал в своих руках очень важную транзитную торговлю Руси с Западом.Новгородское купечество имело большую экономическую и политическую силу.
Крупную внешнюю торговлю кроме Новгорода вели такжеСмоленск, Витебск, Полоцк и Владимир. Во Владимир-на-Клязьме «гостьприходил» из Царьграда и из др. стран, «аче Латинии…и Болгаре». [4]
Падение Киева нанесло значительный урон и торговле др. городов.Татарское иго сильно подорвало ремесло, торговлю и всю экономику Руси. Лишьпостепенно крупные города, расположенные на Севере: Новгород, Псков,Смоленск, Владимир, Суздаль и Ярославль – вновь налаживалиторгово-ремесленную деятельность. В этот период Северо-восточная Русьторговала со старыми греко-римскими черноморскими колониями,с Золотой Ордой, с восточными государствами и т.д.
Опустошительные татарские набеги привели к тому,что центром экономической жизни русского народа стал Северо-Восток страны,а южные и юго-западные русские земли (малороссийскиеи белорусские) были примерно на четыре столетия оторваныот исторического развития др. русских земель. Но экономические,в частности торговые, связи малороссийского и белорусского народовс русским народом не прерывались на протяжении всего времени,когда Малороссия и Белоруссия находились в составе Литовскогокняжества и Польши. Киев в значительной степени был посредникомв торговле Московского государства с государствами Западной Европыи Турцией, хотя перенесение торговых путей на Средиземное морев известной мере ослабляло это посредничество в торговле междуЗападом и Востоком. У малороссов не ослабевала идея воссоединенияс Московским государством. [5]
Галицкая Русь, попавшая под власть литовского князя,а затем Польши, также торговала с восточными странами,в частности, с черноморскими генуэзскими колониями. Львов, игравшийв XIV–XV вв. важнейшую роль в торговле, был связан такжес Молдавией, Валахией, с Краковом, Познанью и др. ГородаЗападной Руси, Смоленск и Полоцк, вели торговлю и с Северо-восточнойРусью.
С XII–XIII вв. значительная часть знаменитого торговогопути «из варяг в греки» принадлежала уже не Руси, выходк Черному и Каспийскому морям был крайне затруднен, что сильноотражалось на развитии торговли.
Разобщенность русских земель, а также др. многочисленныепрепятствия, в частности, высокие пошлины, затрудняли развитиеэкономических связей между отдельными княжествами. Обстоятельства заставляликнязей в договорах между собой предусматривать, чтобы был «путь чистбез рубеж», или «непошлых мытов и пошлинне замышляти» [17,c.36].
Развитие экономических связей между отдельными частямирусской земли, рост торговли содействовали и политическому объединениювокруг Великого княжества Московского. Оно постепенно расширялось, укрепляяторговые связи с Поморьем, нижегородскими, рязанскими, суздальскимиземлями, с Тверским и др. княжествами, с Новгородоми Псковом, политически объединяя их вокруг себя.
В торговле Востока с Западом, в частности,с Литовским княжеством, играла большую роль Тверь. Тверской купец АфанасийНикитин в 1466 добрался через Персию до далекой Индии. Москвапродолжала развивать торговлю с Крымом, получая через него товарыиз Персии, стран Малой Азии и даже Египта. XV и XVI вв. вносятбольшие изменения во внешнюю торговлю России,как и в международные торговые связи.
Открытие Америки и морского пути в Индию, падениеВизантии под ударами турок, упадок торгового значения греко-итальянскихчерноморских колоний, Ганзы, перемещение торговых путей из Средиземногоморя на Атлантический океан – все это сильно изменило мировую внешнююторговлю, выдвинув на первые места такие страны, как Нидерланды,Англия, Франция. XVI век – век складывания мирового рынка. Россияв этот период вела торговлю на западной границе с Польшей,Ливонией, Ганзой, Литовским княжеством; на юге и востоке –с татарскими ханствами, Кавказом, Средней Азией и Турцией [8,c.6].
После присоединения к Русскому государству Нарвы в 1558последняя сделалась важным торговым портом. Значительные перспективыдля расширения торговых и культурных отношений России с западноевропейскимистранами создавало открытие пути в Западную Европу через Архангельскпо Белому морю. Центр торговли с Западом перемещается с ЗападнойДвины на Северную.
Овладение волжским путем на всем его протяжении послеприсоединения к России Казанского и Астраханского ханств открывалоширокие возможности для торговли в Востоком. Главную роль при этомиграла Астрахань. Торговля с Востоком была значительной, хотя, вероятно,по объему не превышала торговли с Западом. В этом светеможно объяснить ответ Ивана Грозного английской королеве: «Московскоегосударство покамест без аглицких товаров не скудно было». [6]
В историко-экономической литературе при характеристикевнешнего рынка России XVI в. нередко обращается внимание почтиисключительно на торговлю со странами Западной Европыи упускается из виду торговля с восточными странами (Турцией,Персией, Средней Азией и т.д.). Между тем торговые связи Москвыс Востоком в XVI в. были очень широкие, а по мнениюнекоторых исследователей они играли даже «в общем внешнем товарооборотеРоссии первенствующую роль» [36,c.21].
Русь вела торговлю с греческими и итальянскимикупцами в Суроже, Кафе и Константинополе. Интересно,что гости-сурожане (купцы, торговавшие с Сурожеми причерноморскими колониями) были не только купцами,но и владельцами вотчин, где жило зависимое население. Если РоссияXVI в. экспортировала в страны Западной Европы гл. обр. сырье,то в восточные страны уже в то время вывозилась преимущественнопродукция ремесленного производства; среди экспортируемых из Россиитоваров встречались и транзитные товары из Западной Европы. Основнымитранспортными путями в страны Востока были Волга и Дон.
Что же касается торговли хлебом, то онаи в XVI столетии не занимала заметного места во внешнейторговле России, но в XVII в. русский хлеб покупали англичане,голландцы и шведы. Так, за 1628–33 Швеция закупила в Россиибольше 330 тыс. четвертей хлеба, или более 2 млн пуд. В XVII в.правительство часто запрещало вывоз хлеба из страны. В то жевремя хлеб стал играть все большую роль на внутреннем рынке.
В 1555 после открытия пути по Белому морю, Иван IVвыдал первую привилегию английской компании, которой он предоставлял правобеспошлинной торговли в России, в дальнейшем, в 1567, привилегиибыли расширены; в частности, англичане получили право беспошлиннойторговли в вошедших в состав русского государства городах: Астрахани,Казани, Нарве и Дерпте, право чеканки английской монеты на монетныхдворах России. Царское правительство в XVI в. предоставляло льготыи др. иностранным купцам, давая в ряде случаев деньги взаймыбез «роста», освобождая дворы иностранных купцов от податейи повинностей и т.д. Иван IV был заинтересован в торговлес Англией, особенно в импорте оружия, поскольку соседние государства,Ливония и Польша, всячески затрудняли связи России с западнымистранами. Англичане прилагали, хотя и безуспешно, всяческие старания,чтобы вытеснить с русского рынка голландских, немецких, фламандских купцови купцов др. стран, торговавших с Россией через Ригу, Ревельи Дерпт [26,c.63].
Политика Ивана IV содействовала усилению торговыхсвязей России с народами Прибалтики: Латвии и Эстонии, несмотряна различные противодействия Ливонского ордена и немецких князей,господствовавших в Прибалтике. Торговля с ослабевшей Ганзойне имела в XVI в. прежнего значения; торговые отношения Россиии Швеции из-за острых политических конфликтов между ними также ослабли. Из ШвецииРоссия ввозила железо и железные изделия, а вывозила туда разныетовары, в т. ч. хлеб, экспорт которого иногда (как было, напр.,в 1649) в эту страну запрещался.
В 1‑й пол. XVI в. русское государство установилоторговые отношения с далекой Индией. После вхождения Астраханив состав России сюда стали приезжать и индийские купцы. Царскоеправительство неоднократно отправляло послов, чтобы улучшить торговлюс Индией. Индийские купцы, получившие в сер. XVII в. определенныельготы, торговали не только в Астрахани,но и в Москве, Ярославле и нескольких др. городах страны. Торговлейс Индией особенно интересовался Петр I, организовавший в этихцелях несколько экспедиций [7,c.24].
В сер. XVII в. завязались непосредственные торговыеотношения России с Китаем; до этого торговля между ними велась черезпосредника – среднеазиатских купцов, привозивших в Россию хлопчатобумажныеизделия (китайки), шелковые изделия, фарфор, драгоценные камни и др. В концетого же века был заключен первый русско-китайский договор (1689),по которому разрешалась взаимная торговля, проходившая гл. обр. черезТобольск и Нерчинск. В XVII в. правительство заключило торговыйдоговор с армянской купеческой компанией, которая вела широкую торговлюшелком.
Среди товаров, вывозимых из России в страныЕвропы, в XVI и XVII вв. большое значение имели пушнина, лен,пенька, холст, льняное семя, хлеб, масло, поташ, смола, лес, рыба, мед, воск,сало, кожи, соль и др. В 1653 только через Архангельск было вывезеноза границу товаров (без пеньки и шелка) на сумму1151 тыс. руб. Торговля с европейскими странами шла также черезНовгород, Псков, Смоленск, Путивль и др. города.
В числе импортируемых английских, голландских, шведских,немецких, датских товаров в это время особое значение имели железои изделия из него, медь, золото и серебро, драгоценные камни,шерстяные и шелковые ткани, бумага, вина, сахар, чай, пряности, жемчуг [32,c.42].
После смерти Ивана IV привилегии англичанам постепенноуменьшались, путь через Белое море открывался и для других государств.Торговля в розницу внутри России англичанам была запрещена. Московскоегосударство начало вести более широкую торговлю с голландцами, французами,поляками, шведами и др. По мере расширения торговых отношений Россиипосредничество англичан делалось все менее необходимым. В 1649 русскоеправительство ликвидировало льготы англичанам, выслав английских купцовиз России и предложив им «со всем своим имением ехатьза море, а торговать с московскими торговыми людьми всякимитоварами, приезжая из-за моря, у Архангельского города; в Москву жеи другие города с товарами и без товаров не ездить»и уплачивать, как это делали купцы др. стран, пошлины. Такие мерыотразились на торговле с Англией, усилились позиции ее главногоконкурента – Голландии [53,c.31].
Север России с г. Архангельском во главе былсо 2‑й пол. XVI в. вплоть до петровских времен, когдаАрхангельск уступил место Петербургскому порту, главным пунктом торговой связис Западом. Важную роль в торговле России с Европой с 1558по 1581 играла Нарва.
Среди торговых связей русского государства важно отметитьторговлю с Малороссией. Торговые отношения Малороссии и Россииособенно расширились в н. XVII в. В 1‑й пол. XVII в. малороссийскиекупцы торговали в Калуге, Белгороде, Курске, Брянске, Осколе, на Донуи в др. местах России; в Севске и Белгороде былиспециальные гостиные дворы для приезжавших малороссийских и литовскихкупцов. Малороссийские купцы привозили селитру, вино, хлеб, поташ, а такжеволов и др. товары. Русские купцы везли в Малороссию пушнину,полотна, сукна, хлеб, мед, соль, церковные украшения, металлические изделия,оружие.
В ряде мест России малороссийским купцам разрешаласьбеспошлинная торговля.
Во время освободительной войны малороссов против польскойоккупации (1648–54) правительство оказывало им всемерную экономическую помощьхлебом, оружием, солью и т.д. В 1‑й пол. XVII в. отмечаютсяширокие торговые и экономические связи между малороссамии великороссами [35,c.23].
В XVII в. объем внешней торговли увеличился, возрослочисло стран, с которыми торговала Россия. Русский торговый капитал сталиграть все более значительную роль в экономике страны, в частности,в борьбе против засилия иностранного капитала. И все же внешняяторговля в России не занимала в русской экономике такого места,как, например, в Англии.
Иностранный капитал пытался превратить свою торговлюс Московским государством в колониальную и прибратьк рукам, в частности, пути к торговле с Персией,государствами Средней Азии, Турцией и Индией. Проникая на внутренниерусские рынки, иностранцы всеми мерами препятствовали самостоятельной торговлероссийских купцов также и на внешних рынках.
Иностранные купцы пытались добиться права проездапо Волге в Персию. По этому поводу московские купцы заявилицарю, что взимание пошлин с англичан дает казне прибыль, а уторговых людей промыслы отнимает. Московские купцы были также настроены противпросьб голландцев торговать с персиянами в России. Любопытно приэтом, что московские купцы ссылались на Индию, в которойголландцы завладели месторождениями золотой и серебряной руд и др. промыслами,«отчего и теперь великое богатство себе приобретают, а тамошныхжителей довели до скудости». [7]
Русский рынок XVI и XVII вв. представлял собойарену борьбы отечественного и иностранного купеческого капитала. Русскоекупечество, как экономически менее сильное, чем западноевропейское,не всегда могло конкурировать с английскими, голландскимии немецкими купцами. Ввиду слабости отечественного купеческого капиталавнешняя торговля России была во многом монополизирована государствоми роль казны поднялась. Государство, покровительствуя своему купечеству,принимало ограничительные меры в отношении иностранцев: устанавливалоболее высокие пошлины, запреты и т.п. В этом отношении особую рольсыграли Торговая уставная грамота (1654) и Новоторговый устав (1667). Обеспечениеинтересов русских купцов, ограничение торговли иностранцев, привлечениев страну иностранной валюты и т.д. – основные мысли устава.
В результате протекционистских принципов Новоторговогоустава русское купечество во 2‑й пол. XVII в. сильно потеснилос внутреннего рынка России иностранный торговый капитал. Но недостатоксобственных торговых судов и отсутствие выходов к Балтийскомуи Черному морям не давали возможности расширить непосредственныеторговые связи с западноевропейскими государствами. Внешняя торговляпродолжала находиться преимущественно в руках англичан и голландцев [37,c.47]. 1.2. Внешнеторговые отношения Новгородскогокняжества
В период феодальной раздробленности на Северо-Западе Русипоявилось самостоятельное государственное образование – Новгородское княжество.
Внешнеторговые связи Новгорода были обширными. О них можносудить и по археологическим, и по письменным источникам. До наших днейсохранилось несколько документов, характеризующих торговые отношения Новгородас Западом. Один из таких документов — договорная грамота Новгорода с Готскимберегом, Любеком и немецкими городами (1139 — 1199).
Главными партнерами Новгорода в западной торговле в XII — XIII столетиях были Готланд, Дания и Любек.
В середине XII в. в Новгороде ужесуществовал торговый двор готландских купцов с церковью св. Олафа.
Русские купцы на Готланде также имели свои дворы и церковь,которая была построена, очевидно, новгородцами. Об этом свидетельствуют фрескиготландской церкви, которые почти полностью сходны с фресками одной изновгородских церквей.
Город Висби на Готланде в XII веке был центром торговойдеятельности во всем балтийском бассейне. Он находился в номинальнойзависимости от Швеции. В 1170 — 1270 гг., когда там прочно обосновалась колониянемецких купцов, выходцев из Вестфалии, Висби достиг своего расцвета.
И хотя готландскими купцами в этот период тоже были немцы,чтобы отличать их от немецких купцов из материковых германских городов, русскиеназывали их готами или варягами. Немцев, упомянутых в летописи под 1188 годом(это первое их упоминание), следует считать шведами: поскольку речь идет ошведских городах, жители их, очевидно, должны быть шведами. Обычно же шведыименовались “свеями”. [8]
В конце 80-х годов XII века Новгородустановил торговые связи с Любеком. Появившись в Новгороде, немецкие купцытакже создали свой двор и построили церковь св. Петра. В 1187 г. императорФридрих I Барбаросса пожаловал Любеку грамоту, покоторой русским и другим купцам предоставлялось право беспошлинной торговли вЛюбеке. Это позволяет предполагать существование в Любеке постоянной русской(скорее всего, новгородской) колонии. Торговля с Любеком и немецкими городамиразвивалась весьма интенсивно и в конце XIII в. приобрелапервостепенное значение, датчане и готы были оттеснены на второй план.
Состав импорта из Западной Европы в Новгород установитьнелегко. Письменных источников мы почти не знаем. Из археологических материаловс уверенностью можно назвать лишь янтарь. Изделия из янтаря в Новгороде весьмамногочисленны (более 2000 экземпляров). Янтарь привозился в Новгород чаще всегов необработанном виде и обрабатывался здесь местными ремесленниками. Наименьшеечисло янтарных находок собрано в слоях XIII века.
Причем янтарь ввозился в Новгород не только из Прибалтики,но и из Приднепровья, где также имелись его месторождения. Резкое сокращениеввоза янтаря в XIII в. объясняется тем, что врезультате татаро-монгольского нашествия прекратилась доставка товаров вНовгород по днепровскому пути. Из Прибалтики янтарь в это время также неввозился, так как на протяжении всего XIII столетияНовгород находился во враждебных отношениях с Тевтонским орденом. В начале 40-хгодов между ними шла война, во время которой торговые отношения с Прибалтикойбыли совсем прекращены.
К числу предметов импорта с Запада относятся украшения(впрочем, весьма немногочисленные).
В Новгород ввозились и некоторые сорта тканей, прежде всегосукно. Установлено, что в XII веке в новгородском импорте преобладалианглийские ткани высокого качества. Однако в XIIIстолетии появляются и фламандские ткани, которые в дальнейшем всецелозахватывают местный рынок. Помимо сукон, в Новгород ввозились и дорогиевизантийские ткани — паволока. Под 1228 г. паволока упоминается в числе даров,которые вез в Псков новгородский князь Ярослав Всеволодович [51,c.24].
В XII-XIIIвеках высокого уровня в Новгороде достигло ювелирное ремесло. В ряде мастерскихнайдено большое количество меди в виде готовых изделий, полуфабрикатов, отходовпроизводства, слитков и просто кусочков мели. Известно, что на территории Новгородскойземли медь не добывалась. Поэтому приходилось ввозить ее из-за границы. Металлв виде сырья поставляли в Новгород готские и немецкие (любекские) купцы,независимые от Тевтонского ордена. Торговле цветными металлами не помешаливраждебные отношения Новгорода с Орденом.
В первой половине XIII в. на севереЕвропы, в районе Балтики, стала развиваться соляная торговля. Новгородучаствовал в ней как покупатель. Из всех импортных товаров соль была предметомнаиболее массового потребления. Она была не только необходимым пищевымпродуктом, но и в большом количестве использовалась в кожевенном деле.
Внешняя торговля Новгородской республики не ограничиваласьзападным направлением, она велась и с южными странами. Археологические данныепозволяют утверждать, что в XII — XIII вв. Новгород былсвязан торговыми отношениями с Северным Кавказом, Средней Азией, Ираном и,может быть, с Византией. Об этом свидетельствуют находки явно южногопроисхождения. Скорлупа грецких орехов обнаружена при раскопках в различных слояхразличного времени. Наибольшее число находок приходится на XIIвек, а начиная с 40-х годов XIII в. скорлупа грецкихорехов встречается редко. Находки миндаля единичны. Как грецкий орех, так иминдаль могли ввозиться из Византии, Крыма или с Кавказа.
Привозными являются изделия из самшита. Cамшит — южноедерево, оно до сих пор произрастает на Черноморском побережье Кавказа. ВНовгород его ввозили, очевидно, волжским или днепровским путем. Самшитовыегребни, бытовавшие в Новгороде в течение пяти столетий, встречаются прираскопках, причем чаше всего в слоях XIII в. и оченьредко — в слоях XII века. В это время обострилась борьба русских княжеств споловцами, что затруднило движение купцов по волжскому торговому пути. ВНовгород древесина самшита привозилась в необработанном виде, а гребниизготовлялись местными ремесленниками. Этот вывод был сделан на основанииабсолютного сходства самшитовых гребней по форме и размерам с некоторыми видамикостяных гребней местного новгородского производства. Кроме того, техниканарезки зубьев на многих деревянных и костяных гребнях абсолютно идентична. Изсамшита изготовлялись не только гребни. В слоях XIII в. найдена маленькаякруглая самшитовая шкатулка, у которой еще не выточена внутренняя полость. Очевидно,это полуфабрикат изделия, по каким-либо причинам не обработанного до конца,выброшенного или потерянного новгородским мастером. Частые находки самшитовыхгребней в Новгороде свидетельствуют о том, что они были обычными предметамиобихода, которые мог купить любой житель города, а не предметами роскоши, доступнымилишь людям состоятельным [39,c.65].
Вообще же из дальних стран на Русь чаще всего ввозилисьименно предметы роскоши. В домонгольских слоях древнего Новгорода обнаружены обломкидорогой по тому времени привозной поливной посуды. Она была в употреблении лишьу зажиточных кругов новгородского общества.
В конце XII — начале XIII в. вНовгород привозилась белоглиняная фаянсовая посуда с белой непрозрачной поливойи росписью кобальтом (синей) и марганцем (сиренево-фиолетовой). Это были, какправило, чаши и блюда, украшенные сюжетным орнаментом в сочетании сгеометрическим. На дне с внутренней стороны часто изображались птицы, а стенкиу венчика украшались косыми широкими параллельными линиями. В слое второйполовины XII в. найдена часть люстрового блюда с арабской надписью.
Центром производства фаянсовой поливной керамики с росписьюлюстром и кобальтом был Иран. Новгородские экземпляры также, несомненноиранского, происхождения. Самые поздние находки такой посуды относятся ковремени до 1240 г. С середины XIII века встречаетсялишь золотоордынская поливная керамика. Это говорит о том, что со временитатаро-монгольского нашествия ввоз иранской посуды на Русь прекратился, так какобразовавшееся на Волге государство татаро-монголов — Золотая Орда — сталоконтролировать волжский торговый путь, значение которого упало.
Одной из статей русского импорта издавна были различныепряности, которые пользовались широким спросом. С Запада и с Востока ввозилосьтакже вино. О связях со Средиземноморьем свидетельствуют находки греческихгубок [48,c.77].
Русь экспортировала в различные страны и свои товары. Ксожалению, у нас нет почти никаких источников, свидетельствующих о составеновгородского экспорта. В летописи иногда сообщается о приключенияхвозвращавшихся ”из-за моря” новгородских купцов. Очевидно, что они ездили зазаморским товаром не с пустыми руками, а везли и свои товары, которымиторговали “за морем”.
Что это были за товары? Прежде всего, пушнина. Новгородскаяземля издавна славилась своими охотничьими угодьями. Меха очень ценились заграницей, как на Востоке, так и в Европе, и были важнейшей статьей русскогоэкспорта. По свидетельству арабских писателей Русь поставляла меха бобров,черных лисиц, соболей, белок и других пушных зверей.
Пушнина поступала в Новгород в виде дани, которую новгородцыбрали с подвластных им северных племен.
К числу товаров, экспортировавшихся из Новгорода за границу,относится воск. Из него изготовлялись свечи, спрос на которые в христианских странахбыл велик. Кроме того, воск широко применялся в ремесле, в частности, вювелирном деле (литье по восковой модели). Воск начали вывозить еще вдомонгольское время — корпорация купцов-вощников существовала в Новгороде,очевидно, уже в XII веке. В самой Новгородской землебортничество было развито меньше, чем в Северо-Восточной Руси, поэтомуНовгород, хотя и торговал своим воском, прежде всего, играл роль транзитногоцентра в торговле воском, ввозившимся из соседних княжеств.
Глава 2. Развитие внешней торговли России в XV-XVIIвека2.1. Зарождение и развитие беломорской внешнейторговли в XV-XVII вв. Становление таможенной службы на Севере России
Точными историческими сведениями о появлении таможенногообложения и создании таможенной службы в Древней Руси мы не располагаем. В тоже время можем утверждать, что таможенное дело возникло с началом внешней ивнутренней торговли населения. Исследователь Е. Осокин считает, что зарождениена Руси системы древнерусских таможенных пошлин связано с деятельностьюгреческих священников, приглашенных князем Владимиром для распространенияхристианства среди славян (988-989 гг.). С этой точкой зрения не согласендругой дореволюционный историк К. Лодыженский по той причине, что таможенноеслово «мыт» (сбор за провоз товаров. — В. Б) было известно в торговойпрактике значительно раньше. Например, в договоре князя Олега с Византиейтаможенные льготы отражены как издавна бытовавшие явления в славянской жизни. Небудем спорить с этими и другими историками по данному вопросу. Для нас важнодругое: когда и где возникло таможенное дело на Русском Севере?
В эпоху Средневековья далеко на Севере, на Скандинавскомполуострове, жили свеи (шведы) и норвежцы. Вместе с данами (датчанами) ихназывали норманнами – «северными людьми». Позднее историки и писателиобъединили их общим именем — скандинавы. С X в. важным центром торговли соСкандинавскими странами стала северная столица Руси — Великий Новгород. [9]
Проникали варяги, так называли русские люди скандинавов,далеко на Север. Кольский полуостров, бассейн реки Северной Двины в исландскихсагах упоминаются как легендарная страна Биармия. Викинги-варяги совершаличастые поездки в Биармию, где занимались торговлей, а зачастую и грабилидоверчивых аборигенов. В «Саге о короле Хаконе, сыне Хакона»,говорится о плавании варягов в 1222 г., которое было последним: «с тех пормы не ездим в Биармию». Большой знаток скандинавской истории доктористорических наук И.П. Шаскольский сделал по этому поводу следующий вывод: «Причинойпрекращения плаваний было растущее освоение Поморья русскими. Торговые поездкив Биармию имели смысл, пока норвежцы могли там монопольно и по дешевке скупатьместные товары. К XIII в. Поморье осваивается новгородцами, и местным жителям,видимо, стало выгоднее продавать свои товары новгородским торговым людям».
Несмотря на то, что торговля со скандинавами процветала вэти годы, каких-либо исторических данных о таможенных правилах не сохранилось.
В эти же времена на Руси бурно развивается внутренняяторговля, появляются элементы таможенного дела — торговые пошлины. При великомкнязе Ярославе Мудром возникает таможенное законодательство. Оно нашло своевоплощение в Русской Правде и других документах [9,c.32].
В Древней Руси стало налаживаться денежное дело. Вначалепоявляются монетные знаки в виде куска кожи или меха, затем — слитков серебра изолота. В конце X — начале XI в. русскими князьями была осуществлена перваяпопытка чеканить собственные монеты.
Общеизвестно, что древнее понятие «погост»означает место, где находились местная церковь и кладбище. Но мало кто знает,что слово «погост» означало раньше и место рынка. Гостьба — этоторговля.
В те далекие времена новгородцы не только активно занималисьторговлей со Скандинавскими странами, но и осваивали северные просторы,получившие впоследствии название Заволочье. Этот «златокипящии» крайв течение нескольких веков «кормил» своего господина, давалнеобходимые товары, прежде всего «мягкую рухлядь», для торговли ипроцветания Великого Новгорода.
Пушнину в Новгороде покупали и купцы из городов Ганзейскогосоюза (торгового и политического союза северных немецких городов во главе сЛюбеком. — В. Б). Немецким купцам были предоставлены в северной столицебеспошлинные льготы для торговли. Ганзейские купцы вывозили из новгородскойземли огромные богатства. Не случайно новгородцы очень дорожили своей севернойвотчиной — Заволочьем. В договоре 1264 г. с великим князем ЯрославомЯрославовичем они твердо заявили: «А се волости новгородские:… Вологда,Заволоцье, Колоперемь, Тре, Пермь, Югра, Печера». Великий князь обязалсяне собирать дани с Заволочья, не посылать туда своих людей, не владетькакими-либо землями.
Только в 1478 г. по приказу царя Ивана III в завоеванном имНовгороде был закрыт немецкий купеческий двор, а ганзейские купцы лишены всехпривилегий [46,c.12].
В условиях удельного периода русского государства (XIII-XVвв) появляется новая пошлина — тамга, которая у тюркских народов означала знак,клеймо, тавро, оставлявшееся на имуществе, принадлежавшем роду. Выдача ханскихярлыков с печатью, подтверждающих привилегии феодалов и духовенства,сопровождалась сбором, который стал называться русскими тамгой, а вскоре такоеназвание получила и пошлина, взимавшаяся в торговле на рынках и ярмарках. Так,в уставной Двинской грамоте великого князя Василия Дмитриевича (1398 г) встречаетсяодно из первых сообщений о таможенных привилегиях двинян: «А куды поедутдвиняне торговати, ино имъ не надобе во всей моем отчине в Великом Княжениитамга, ни мыт, ни костки, ни гостиное, ни явка, ни иные никоторые пошлины».
Кроме пошлины в таможенном деле существовало понятие«таможенные сборы». В энциклопедическом словаре дано следующее егоопределение: «Под таможенными сборами понимаются те, разного наименования,пошлины с товаров, судов и т.п., которые взимаются таможенными учреждениями ипричисляются к таможенным доходам». Исследователь Ю.Г. Кисловскийдобавляет, что кроме пошлины таможенные сборы включали складочный, канцелярскийсборы, сборы за наложение на товары клейма, за бандероли и командированиедосмотрщиков для оформления товаров. Все таможенные сборы, кроме пошлины, шлитаможне.
Большое значение имели «таможенные доходы», тоесть доходы за вычетом на содержание таможен и органов управления ими. Таможенныесборы и пошлины составили одну из основных доходных статей бюджета страны [37,c.6].
Следует отметить, что вплоть до второй половины XVI в. внешнейторговой пошлины на Руси не существовало, а система внутренних пошлиноставалась сложной и запутанной до середины XVII в. Так, к проезжим пошлинамотносился в первую очередь мыт — основная пошлина за провоз товара: от 1 до 3денег (0,5-1,5 копейки) с воза. Торговые пошлины были разнообразными. Замытвзыскивался не с воза, а с цены товара: с рубля стоимости товара по 1 деньге, идавал право торговли. Явка — сбор с торговца по 1-3 деньги за явку товара назаставе. Амбарное — за наем амбара под товар на гостином дворе (по 1-4 деньгиза неделю). Гостиное — за наем торгового места на гостином дворе. Полавочное — заохрану товара дворниками в амбаре ночью. Свальное — за снятие товара с подводыпри взвешивании на заставе по 2 деньги со 100 пудов. Контарное — пошлина завзвешивание больших количеств соли на контаре. Подъемная пошлина — заподнимание товара на весы от 0,5 до 5 денег. Померное — сбор за измерениесыпучих товаров бочками и их долями. Пятно — сбор за клеймение лошадей прикупле-продаже по 0,5 деньги с покупателя и продавца. Роговая и привязнаяпошлины — за привязывание скота на торгах. Узольцовое — сбор за обвязку товарас приложением таможенных печатей как гарантия, что товар не будет продаватьсятам, где нет местных знаков, по 0,5 или 1 деньге с упакованного места. Существовалии другие пошлины.
Внутренние таможенные пошлины взыскивались со всехпривозившихся на продажу товаров за некоторыми исключениями. Особыми царскимижалованными грамотами освобождались от уплаты пошлин отдельные лица духовногозвания, монастыри, жители новых городов, а также служилые люди, оказывавшиеуслуги государству. Вот один из подобных случаев. В октябре 1542 г. была изданаЖалованная несудимая грамота Корельскому Николаевскому монастырю. В ней можнопрочитать о царской привилегии для монастырской обители: «И нашинаместницы, и волостели, и их тиуни, и мытчики, и мостовщики, и перевозщики, итаможники, и все пошлинники, с тех их возов, и с судна, и с людей, и с лошадей,мыта и телеги и мостовщины и перевозу и иных никоторых пошлин не емлют». [10]
15 июня 1675 г. царь Алексей Михайлович в своей Жалованнойграмоте дал большие таможенные льготы Кольскому Печенгскому монастырю: «Итаможенным головам и целовальникам, и всяким пошлинным людем, тамги, пошлин иявки… имать с них не велено». [11]
Особую заботу проявляли русские цари о Соловецком монастыре.Только в 1591 г. было принято три царские грамоты: уставная, отчинная итаможенная. Согласно последней, на Соловецкий монастырь возлагались обязанностипо сбору таможенных пошлин: «Велели вам дати таможенную грамоту, по чемувам таможенная пошлина, и явка, и рыбная десятина, в ваших волостях, со всякихс приезжих с торговых людей и с их товаров сбирати». [12]
Как уже отмечалось, самыми распространенными пошлинами наРуси были проезжие. Уставная грамота Каргополя-Турчасова за 1554-1555 гг. помогает,например, определить место и значение установления различных норм взиманияпроезжих пошлин. По ней иногородним для вывоза соли из Каргополя нанимать сударазрешалось только у местных жителей и запрещалось — у вологодцев и белозерцев.Очевидно, этот запрет найма судов в XVI в. был анахронизмом, и в другихграмотах он заменен уплатой проезжих пошлин жителями данной местности приперевозке грузов на чужих судах или возах.
Место на рынке, ярмарке, где таможили товар и взыскивалитамгу, получило название «таможня». Служилый человек, в прошлом — мытник,стал называться таможником или таможенником. Писатель и этнограф XVIII в. М.Д. Чулковотмечал, что еще во времена монголо-татарского нашествия таможни и таможенныеслужители находились в Кевроле, на Мезени и в Варгузе. В Варгузе была одна изсамых древних русских таможен [52,c.43].
К началу XVII в. в России сложилось два основных способаорганизации таможенных сборов: «верный» и на откуп. Во-первых, членыкупеческих корпораций, посадские люди, иногда уездные крестьяне служили натаможне по выбору в соответствии с очередью. Эта служба в течение одного годабыла безвозмездной и являлась одной из повинностей, отбываемых тяглымнаселением в пользу государства. При вступлении в должность избранные лицаприносили присягу, или, как тогда говорили, «приводились к вере». Крометого, таможенные сборы сдавались на откуп. Двинская таможенная грамота 1588 г. упоминалао «двинских переведенцах — московских жильцах», которые по старойпамяти, с товарами и деньгами, проезжали мимо Холмогор, а таможенных пошлинплатить не хотели.
В Смутное время в городах Поморья таможенные сборысобирались «на вере»: на Двине (Холмогорах), в Мезени, Каргополе,Перми Великой, Вятке, Соли Камской.
Главным средством сообщения населения Двинской земли былиреки. В начале XV в. появился новый и важный торговый путь по реке СевернойДвине: от Великого Устюга до первой столицы Русского Севера — Холмогор. ВXV-XVII вв. с развитием внутренней, а затем и заморской торговли этот путь сталосновным. К бассейну Северной Двины сходились многочисленные торговые путивсего северо-востока, до Урала и Волги. Сюда переправлялись товары, шедшие порекам Волге, Белой, Вятке и Каме. По главной торговой улице — Северной Двине — подпарусами и на веслах шло множество различных судов: «насады»,«дощаники», «каюки», «обкаты» и даже плоты. Сохранившиесятаможенные книги Великого Устюга, Сольвычегодска и Тотьмы наглядно показывают,как обилен и разнообразен был поток товаров по Великому северному речному пути:«мягкая рухлядь», кожа, смола, деготь, различные металлы и изделия изних, сукна, одежда, заморские пряности… " [16,c.15].
Северные купцы везли свои товары даже в Великий Новгород. Обэтом нам рассказывает таможенная книга за 1610-1611 гг. Вот только одинхарактерный пример: «Явил каргополец Никифор Нефедов на возу половинкисукна черленово английские земли почата, мерою семнадцать аршин, да шесть аршинкрасно-вишневого сукна английские ж земли, половинка сукна рословского… Тамгии поголовного и пользового с продажного товару взято двадцать шесть алтын».
Следует отметить, что в связи с колонизацией Русского Севераиз двух основных центров — Новгорода и Ростова Великого (позднее Москвы) — местныетрадиции в составлении торговых договоров конца XV — середины XVII вв. также«пришли» из этих центров. [13]
В XVI в. в связи с успешным развитием внутренней и внешнейторговли появляются специальные трактаты, посвященные метрологии (историческаядисциплина, изучающая употреблявшиеся в прошлом меры длины, площади, объема,веса, а также единицы денежного счета и налогового обложения). Таким трактатомстала «Торговая книга», составленная в Москве во второй половине XVIв. Это своего рода практическое руководство для всех русских купцов и торговыхлюдей. Правительство также уделяло постоянное внимание вопросам унификацииденежного счета и налогового обложения. Наглядным подтверждением стала грамота,посланная на Двину старостам, соцким и целовальникам 21 декабря 1550 г., оновых печатных мерах и осминах: «а учинили бе есте мер деревянных новых,на Двине, на Колмогорах на посаде».
К XVI в. в Поморье сложился обширный торговый рынок. Егоцентром стала первая столица Русского Севера — Холмогоры, с которыми былосвязано население по нижнему течению реки Северной Двины, приблизительно отсела Ракула к северу и побережью «Студеного» моря, главным образом назапад и северо-запад от устья Двины. К Холмогорам «тянулись»Карельское побережье и Заонежье, Каргопольский край, Важская земля, землиВеликого Устюга и Вычегодские, обжитые территории по Пинеге, Мезени и Печоре. Важнейшимитоварами были хлеб и соль. Характерный пример. Во второй половине XVII в. НикольскийКорельский монастырь закупал в Холмогорах 4330 четвертей зерна. Спасо-Прилуцкиймонастырь систематически покупал хлеб в Вологде и перепродавал его в Холмогорах.На Двине проводили обширные товарные операции с хлебом и другие северныемонастыри [11,c.14].
Новый шаг в развитии беломорской торговли был сделан послетого, как 24 августа 1553 г. недалеко от Карельского устья Северной Двины,напротив древнего посада Ненокса, бросил якорь английский корабль «ЭдуардБонавентура» (Эдуард Благое предприятие) под командованием капитанаРичарда Чанселлора.
Во многих зарубежных изданиях, особенно английских, получилаширокое распространение легенда об «открытии Московии» РичардомЧанселлором и установлении им дипломатических и торговых связей с Россией. Обаэти утверждения ошибочны. Первыми русскими, установившими в XVI в. сношениямежду Московской Русью и Англией, были князь И.И. Засекин-Ярославский и дьяк С.Б.Трофимов, которые посетили Англию еще в 1524 г., то есть за тридцать лет до Р. Чанселлора.
Несмотря на то, что английский корабль далеко не первымпрошел этим путем, экспедиция возобновила дипломатические связи и дала новыйимпульс к развитию регулярных торговых отношений между Англией и Россией. Врезультате плаваний Р. Чанселлора для английской торговли открылись огромныевозможности. Общество «купцов-предпринимателей», котороеорганизовывало и проводило экспедиции для поиска новых рынков сбыта английскихтоваров, приняло все меры, чтобы получить особую хартию от королевы наисключительное право торговли с Московским государством. Хартия 6 февраля 1555г. послужила началом образования «Московской компании» (Moscovycompany), сыгравшей огромную роль в англо-русских отношениях XVI — XVII вв.
Царь Иван Грозный выдал англичанам грамоту, позволяющую имбеспошлинно торговать в России и возить транзитом товары в Персию и другиестраны Азии. Вслед за англичанами на Русском Севере появились голландцы,ставшие поставщиками в Европу русской пеньки, льна, канатов, мехов и другихтоваров. Но беспошлинно торговать в России могли только англичане. Иван Грозныйстремился к военно-политическому союзу с Англией. После отказа английскойкоролевы заключить такой союз в 1570 г. русский царь отменил льготы английскимкупцам, но в 1574 г. ввел их вновь, однако в меньшем размере. Таким образом,таможенные пошлины выступили как средство политического воздействия вмежгосударственных отношениях. В 1587 г. при царе Федоре Ивановиче привилегииангличанам были вновь возвращены, а уже в 1588 г. эта мера привела кзначительному недобору денег в казну. В эти годы усилилось соперничество междуиностранными купцами [35,c.15].
Главными конкурентами англичан в России были в те временаголландцы. В 1618 г. нидерландский резидент Исаак Масса писал из Архангельска всвоем донесении Генеральным штатам: «В настоящее время англичане здесьосрамлены, а наша речь теперь в силе… в этом году прибыло лишь три английскихкорабля в Архангельск, а наших было больше тридцати, и они продали весь свойтовар и возвращаются в Голландию, нагруженные русскими произведениями. С нашимикупцами в нынешнем году поступлено чрезвычайно милостиво. Они заплатили скупленных и проданных товаров пошлины в размере не более 2 процентов». Черезнесколько десятилетий английским купцам был нанесен тяжелый удар по их торговлев России.
В 1649 г. «англичане всею землею учинили большое злоедело — государя своего Карлуса короля убили до смерти». Царь АлексейМихайлович воспользовался этим обстоятельством и лишил английских купцов техзначительных льгот, которыми они пользовались при торговле через Архангельск. Большетого, вышел специальный царский Указ «О высылке английских купцов изРоссии и о приезде их токмо к Архангельску, за большое злое дело, государясвоего Карлуса короля убили до смерти». Многие российские историки,анализируя этот указ, выделяют обусловившие его появление экономический иполитический мотивы, причем отмечают, что казнь в Лондоне английского королябыла лишь благовидным предлогом, которым московское правительствовоспользовалось для устранения с русского рынка опасных конкурентов российскогокупечества.
Принятию этого решения правительства способствовали торговыелюди Русского Севера, которые терпели убытки и унижения от иностранных купцов. Впервопрестольную шли потоками челобитные. Вот только один пример: «Милостивыйгосударь, — пишут поморские купцы, — пожалуй нас, холопей и сирот своих, не дайнам от иноверцев быть в вечной нищете и скудости, не вели искони вечных нашихпромыслишков у нас бедных отнять». Открытие беломорского пути в Европусделало Холмогоры, по мнению историка Н.И. Костомарова, «главнымприморским торговым городом. Здесь было первое складочное место привозныхтоваров». В Холмогорах ежегодно проходила многолюдная и многотоварнаяярмарка, на которую доставляли оленьи шкуры, пушнину, «рыбий зуб»,ворвань, соль из Лампожни и других поморских сел. [14]
«Торговый берег» в Холмогорах располагался наГлинках, где стояли склады и амбары для товаров. О размерах и количествескладских сооружений можно судить по тому, сколько товаров в них хранилось. Писцовыекниги 20-х годов XVII в. сообщают, например, о нахождении на складах Холмогорежегодно до 10 тысяч пудов соли, принадлежавшей Антониево-Сийскому монастырю. Отоварах, которыми торговали в первой столице Русского Севера, мы узнаем изграмоты 1588 г. двинским целовальникам (сборщики таможенных пошлин привступлении в должность целовали крест, отсюда — целовальники. — В. Б). Это мед,воск, икра, масло, сало, медь, олово, свинец, различная «мягкаярухлядь», бархат, атлас, шелк, сукна, платье, бумаги, ладан, фимиам, переци прочее. Иногородние купцы обязаны были останавливаться на холмогорскомгостином дворе и торговать там же. Из этой грамоты можно также узнать, что вХолмогорах торговали английские, голландские («брабантские») ишпанские немцы. Сохранились многочисленные документы о торговле в Холмогорах,которые опубликованы в специальном сборнике [19,c.13].
Несколько слов следует сказать о деятельности целовальникови таможни. Правительство требовало выбирать в целовальники людей«добрых», «не воров и не бражников», знающих торговое дело,грамотных. Таких людей в Поморье было немало. В их обязанности входили оценкатоваров и сбор пошлин. На таможне один из целовальников назначался старшим, онже по совместительству являлся ларечным (ларешным). Ларечный целовальникфактически исполнял роль казначея. Имелись «ходячие» и караульныецеловальники. Они, как правило, направлялись для сбора пошлин в торговые местаи охраняли таможенную избу. Целовальники сменялись ежегодно.
Кроме целовальников на таможне были подьячие. Они велитаможенные книги, оформляли различные другие документы и получали жалованье засчет сбора с «писчей деньги». В штате таможни имелись такжепереводчики, истопники, сторожа, рассыльные и другие.
В XVII в. еще не было централизованного органа управлениятаможнями. Он начал складываться лишь к концу столетия. Историк В.Н. Захаровотмечает, что управление таможнями распределялось между четвертями: Разряднымприказом, приказом Большого прихода, Сибирским приказом и приказом Казанскогодворца. Важная роль в управлении таможнями принадлежала Большой казне. Все этидревнерусские министерства — приказы — опирались на общее законодательство,издавали для подчиненных им городов таможенные грамоты и наказы. Они жеотдавали распоряжения о проведении выборов таможенных голов и целовальников. Отсюдашли и указания по вопросам текущей повседневной работы таможен, которыедоводились до таможенных голов через воевод в соответствующих городах. В данныеприказы поступали и денежные сборы с таможен. Без разрешения центральногоприказа ни таможенный голова, ни воевода не могли израсходовать по своемуусмотрению ни одной копейки из пошлинных доходов. И по множеству других легкихвопросов таможенные головы также обращались в Москву. Без санкции изпервопрестольной они не могли взять на службу даже истопника или сторожа. Подобнаямелочная опека центральными органами местных таможен весьма типична для русскойадминистрации вплоть до XVIII в. [48,c.24].
В XVII в. таможни, где пошлины собирались «навере», имели уже определенную внутреннюю структуру, которая практически неменялась на протяжении десятилетий. Руководил работой таможни голова (иногда ихбыло двое, особенно на крупных таможнях).
Один из них считался «товарищем» и, видимо, былзаместителем главного таможенника. Так, в 1621 г. в Холмогоры и Архангельск ктаможенным сборам были направлены гость И. Сверчков и купец гостиной сотни Б. Щепоткин.Оба они считались головами, но руководил таможней И. Сверчков.
Сбор торговых пошлин являлся основной обязанностьютаможенных учреждений. Об этом говорится во всех приказах, уставных грамотах,многочисленных памятях, присылаемых из Москвы на таможни в течение всего XVII в.По количеству собранных пошлинных сумм правительство оценивало и результатыработы таможенных голов. При значительном превышении суммы таможенного сборатаможенники получали награды. В архиве Посольского приказа сохранилось обширноедело. Оно составлено по челобитью купцов гостиной сотни М. Константинова, А. Черкасова,В. Боровитина, бывших у таможенного сбора на Двине в 1640-1642 гг. всего двасезона. Челобитчики просили «пожаловать» их за полученную при сборетаможенных и кабацких денег прибыль в 5448 рублей. При разборе челобитьяприводится более двадцати такого рода пожалований за последние 25 лет. Наградадавалась за прибыль от 500 рублей и более и зависела от величины прибыли. Еслисобранная сумма превышала установленный оклад на несколько тысяч рублей, головамог получить серебряный ковш, соболей, дорогие материи. Так государствостимулировало труд таможенных чиновников.
К концу века число «товарищей» таможенных головувеличилось, что обуславливалось ростом торговых оборотов и расширениемассортимента товаров, особенно после включения в состав России Сибири. В 1649 г.было объявлено царское решение: весь «рыбий зуб» (моржовую кость) везтив таможню, где проводить его сортировку и оценку. Один фунт «рыбьегозуба» стоил 1 рубль. Велик был спрос на пушнину. Так, в Перми собольпокупался по 10 рублей за сорок, а в Холмогорах продавалась эта же партия за 25рублей. Предметом вывоза за границу с XVI в. служили также белки, тысяча шкуроккоторых стоила 40 ефимков. В начале XVII в. тысяча белок уже продавалась вХолмогорах за 23-30 рублей. В 1690 г. в Холмогоры был направлен гость А. Филатьев,а вместе с ним три «товарища», один из которых служил вместе сглавным таможенником, другой отправился в Вологду для контроля за отпускомтоваров на Двину, третий — в Архангельск к корабельной пристани. В подчинении утаможенных голов находилась самая многочисленная категория служителей — целовальники.Только в Холмогорах работали на таможне более двадцати целовальников.
Лицам, возглавлявшим таможню в Холмогорах, нередкопоручались иные дела, связанные с финансовым управлением края. Типичным былообъединение в одних руках таможенных и питейных сборов. В этом случае таможня икабак управлялись одним головой, который именовался «головой у таможеннойпошлины и питейной прибыли».
Первая столица Поморья сыграла выдающуюся роль в становленииАрхангельского города, формировании этого торгово-ремесленного и культурногоцентра Русского Севера. В XVII в. центр международной торговли окончательнопереместился в Архангельск.
К сожалению, в распоряжении историков находятся сегодня лишьнемногочисленные документальные данные о создании и первых годах становленияАрхангельской таможни.
Вот некоторые из них. Первый архангельский летописец,степенный гражданин города Василий Крестинин сообщает, что 1 апреля 1585 г. былавыдана царская грамота о денежных сборах таможенной избы города Архангельска. В«Краткой истории о городе Архангельском» В.В. Крестинин определяет1587 г. началом иностранных торгов в первом международном порту России. [15]
29 марта 1588 г. царь Федор Иванович издал грамоту двинскимтаможенным целовальникам. Этот важный и первый дошедший до нас документисторики еще называют Двинской таможенной грамотой 1588 г. Из нее можно узнатьимена одних из первых архангельских таможенных верных целовальников: ДмитрийТихонов сын Попова, Аврам Мартемьянов, Ондрон Васильев сын Тестова да ФалелейКонстантинов. Грамота подтверждает сбор таможенных пошлин по прежним грамотам срусских и иностранных купцов, кроме англичан, пользующихся особыми привилегиями.По этой грамоте «большую таможенную пошлину с немец велели есмя имати вАрхангельском городе против прежних сборов, что сбирали в прежних годах, ибудет сберут тех годов болши, и мы за то пожалуем». Таким образом, можнозаключить, что с 1588 г. первый порт России стал именоваться Архангельскимгородом, а при царе Федоре Ивановиче по отношению к внешней торговле (кромеангличан. — В. Б) стали проводиться протекционистские меры.
В фундаментальной работе историка Н.И. Костомарова,посвященной торговле Московского государства в XVI-XVII столетиях, содержатсялюбопытные данные о том, что еще до основания Архангельска вблизиМихайло-Архангельского монастыря был построен английский гостиный двор, а принем четыре дома. Там была и первая «вступательная пристань». Непременныматрибутом гостиного двора и международной пристани всегда была таможня. Ксожалению, документами на этот счет историки не располагают. [16]
Через Архангельск царский двор получал для себя«фряские вина, пряные зелья» и другие товары. Из документов известно,что в 1626 г. в Архангельске на царский обиход были закуплены заморские вина,пряности и другие продукты. Их закупку производили таможенные головы — гостьВасилий Юдин и Михайло Неупокоев с «товарищами», а отбирали иоценивали товар торговые люди — три москвича, два московских немца, вологжанин,каргополец и холмогорец. Товар приняли и повезли в Москву двое двинскихвыборных целовальников. Те же таможенные головы по заказу Москвы закупали вАрхангельске и «узорочные товары и ефимки», которые были отправлены впервопрестольную с двумя таможенными целовальниками.
В 1622 г. на Двину приехал «писец Мирон Вельяминов стоварищи писать Двинской Земли». Его писцовая книга содержит самое раннееиз дошедших до нас документальных описаний молодого Архангельска. В этомдокументе содержится упоминание о том, что в городе были построены «дворыгостиные — Русский и Немецкий для складки товаров. Первый заключал 84 амбаранижних и верхних государственных, с 15-ю принадлежавшими иногородним торговцам;внутри и около двора лавок 32; Немецкий гостиный двор имел 86 амбаров казенныхнижних и верхних, и стенные — 32 лабаза и 2 подизбных.
Перед гостиными дворами находилось два амбара торговавшихголландцев; сверх того таможня, две важни (помещение для взвешивания товаров. — В. Б), квасной откуп и баня. Там же между гостиными дворами и домами немецкимибыло 70 лавок.
Деревянный Архангельск часто страдал от многочисленныхпожаров. После того как в 1667 г. очередной пожар уничтожил многие торговые ипосадские строения, было решено начать каменное строительство [33,c.16].
Согласно Двинскому летописцу в 1668 г. были посланы изМосквы „иноземцы градодельцы, Петр Марселис да Валим Ширф“ с цельюосмотреть у Архангельского города место, где можно было построить корабельнуюпристань и каменные гостиные дворы. Строительство гостиных дворов возложили надевять поморских городов: Вологду, Каргополь, Тотьму, Великий Устюг,Сольвычегодск, Чаронду, Вагу, Вятку и Кевролу, которые должны были выделитьработных людей и собрать деньги на строительство. Главным строителем каменногокомплекса стал М. Анцын, а после его смерти — Д. Старцев. В 1684 г. гостиныедворы построили. Это было самое грандиозное сооружение подобного типа в России[41,c.21].
В отдельных документах того времени архангельские гостиныедворы назывались Таможенным замком. В первоначальном своем виде они составлялипродолговатый четырехугольник с окружностью в 600 сажен.
Построенный в два этажа со сквозным креплением железа,Таможенный замок имел шесть башен, прорезанных амбразурами. С набережнойСеверной Двины гостиные дворы защищались земляным валом и палисадом сустановленными на них орудиями. Таможенный замок разделялся на три части: верхняяназывалась Русским гостиным двором, нижняя, или северная, — Немецким гостинымдвором. Во втором ярусе, со стороны набережной, размещалась Портовая таможня,утвержденная в 1724 г., в нижней части располагались товары, средняя частьздания, обращенная на набережную между гостиными дворами, называлась крепостью.Архангельский исследователь В. Чернышев прочитал на камне известковой плитынадпись на русском и голландском языках: „Иждивение, употребленное напостройку здания, составляло 40 077 рублей, 50 с четвертью копеек“ [5, c.15].
Царские власти уделяли особое внимание гостиным дворам, таккак они наглядно были связаны с их фискальными интересами. Каждый купец обязанбыл останавливаться в гостином дворе, где размещал свои товары и торговал ими. Дляторговых людей здесь построили избы, в которых купцы проживали и обеспечивалисьпитанием за определенную плату. Это были первые древнерусские гостиницы. ВНовоторговом уставе 1667 г. сказано: „От города Архангельского и изВеликого Новгорода и Пскова пропущать к Москве и в иные городы тех иноземцев, укоторых будут великого государя жалованные грамоты о торгах за красноюпечатью“, прочих же „иноземцев к Москве и в иные городы не пропущать,торговать им у города Архангельского и во Пскове“ в гостиных дворах [61,c.44].
Относительно Архангельска было издано специальноераспоряжение „беречь на крепко, чтоб однолично приезжие люди мимо гостиныхдворов нигде не ставились и особых дворов и амбаров, опричь английских гостей игаланцев, которы дворы и амбары, ни у кого не было“. Но это распоряжениеплохо выполнялось, и иностранные купцы других национальностей также ставилисвои дворы в Архангельске. Во второй половине XVII в. в структуре города ужеоформилась Немецкая слобода, где жили иностранцы (всех иностранных купцоврусские люди называли обобщенным именем — немцы.В. Б).
Историк Н.И. Костомаров пишет, что в XVII в. в Архангельскежегодно приходило от 30 до 40 иностранных судов. В 1663 г. царские власти походатайству иноземных купцов приняли решение о продлении торговой ярмарки,которая проходила с 1 июня по 1 сентября. Однако жизнь вносила поправки, и торгпродолжался практически до конца сентября.
Немецкий дипломат Кильбургер оставил бесценные воспоминанияоб архангельской торговле: „К половине июля все купцы уезжают из Москвы наАрхангельскую ярмарку и находятся в дороге на почтовых лошадях 14 дней… купцыиз Голландии, Гамбурга и Бремена совершают торговлю с Россией в течение 5месяцев“. [17]
С открытием ярмарки правительство стало назначать дляуправления торговыми делами и сборами пошлин своего представителя из числагостей, в подчинении которого были два таможенных головы и выборныецеловальники. Таможенные головы выбирались из торговых людей московскойгостиной сотни, а целовальники — из гостиной и суконной сотен. С 1658 г. шесть целовальниковвыбирались из Ярославля и Костромы, а также из поморских городов — Вологды,Великого Устюга, Яренска и Сольвычегодска. В 1667 г. по два целовальниканаправляли Каргополь, Великий Устюг и Сольвычегодск.
С возникновением Архангельска, как уже говорилось, былаустроена корабельная пристань, а при ней — таможенный двор. В 1635 г. устьеСеверной Двины с обеих сторон было ограждено стрелецкими караулами, которыеостанавливали все прибывающие в порт корабли.
Царским Указом 1685 г. наблюдение за иностранными кораблямии их охрана были возложены на Архангельскую таможню. В 1687 г. учреждаетсяархангельская таможенная застава, переименованная впоследствии в брандвахту.
»В 1689 г. начальствующий Архангельском и корабельнойгаванью стрелецкий полковник, — пишет Н.И. Костомаров, — должен был расспроситьприбывающих через вожей или таможенных целовальников: нет ли в той стране,откуда они приходят, морового поветрия, и только после такого расспросадопускать новоприбывший корабль к Архангельску". Этот факт свидетельствуето том, что на таможню возлагались и санитарно-эпидемиологические функции.
Другим требованием местных властей к капитанам прибывающихиностранных кораблей было не сбрасывать камни и песок, служившие балластом, вустье Северной Двины, а складывать их на берегу у пристани. Теперь читателюстанет ясно происхождение многочисленных камней, до сих пор лежащих на берегуреки напротив гостиных дворов [35,c.25].
Торговое значение Архангельска с каждым годом возрастало. В1650 г. «приезжих торговых людей на Колмогоры перед прежними годамигораздо было мало, потому что по указу государя царя и великого князя АлексеяМихайловича покупные в разных городах и уездах хлебные запасы в государевуказну везены мимо Колмогор, к Архангельскому городу, на продажу заморскимнемцам», — так написано в документе, опубликованном «Архангельскимигубернскими ведомостями» в 1869 г. В Архангельске к середине XVII в. ужесуществовали «корабельная пристань», таможня, для которой был куплен«двор, где таможенные пошлины сбирают», ежегодно проходила торговаяярмарка.
Иностранцы высоко оценивали роль первого российскогомеждународного порта. Немецкий дипломат Б.Г. Курц писал: «ИсторияАрхангельска есть не что иное, как история русской внешней торговли с ЗападнойЕвропой со времени Иоанна Грозного до преобладания петроградской торговли… Значениеего было столь велико, что во время архангелогородской ярмарки торговая жизньМосквы ослабевала, вследствие выезда купцов в Архангельск» [20,c.34].
Русский Север во многом способствовал налаживанию таможеннойсистемы в Сибири и на Дальнем Востоке. В XVII в. из Поморья ушло в Сибирь свышесорока процентов населения. Поморы несли в «новые землицы» навыки иопыт земледелия, ремесел, культуры и таможенных традиций. Первые таможни наУрале и в Сибири появились с началом освоения «чрезкаменного» пути вСибирь. Очень крупное значение имела Ижемская застава, устроенная «дляпроезду сибирских воевод и дьяков, и письменных голов и их братии, и детей, иплемянников, и людей, и торговых и промышленных всяких людей, которые поедут вСибирь». По другую сторону Урала была установлена Собская застава. Главнойи самой прибыльной для казны являлась десятинная пошлина, взимаемая с ввозимыхв Сибирь товаров, хлебных запасов и с увозимой на Русь «мягкой рухляди».В 1600 г. были построены таможенная изба и гостиный двор в Верхотурье — первомрусском городе «за Камнем». В 1600-1603 гг. таможенники появились вТобольске, Тюмени, Таре, Сургуте, Березове, Мангазее. Воеводам предписывалось,построив таможни, «выбирать к таможенному делу» таможенных голов,придать им штат выборных целовальников из местных «жилецких людей»для осмотра товаров и сбора пошлин, а также подьячих для ведения документации ислужилых людей «для управы на сильных людей и розсылок». В приказе Казанскогодворца было решено направлять с 1636 г. в главные центры сибирской торговли — Тобольск,Енисейск, Верхотурье, Мангазею, Томск, Сургут — таможенными головами торговыхлюдей из поморских городов. Пригодился бесценный опыт организации внешней и внутреннейторговли, постановки таможенного дела на Русском Севере [39,c.17].
Архангельск, как первый международный порт России, во многомспособствовал образованию единого всероссийского рынка. Однако в России в XVI ипервой половине XVII в. действовало неравное таможенное обложение. Попыткареформы таможенной системы имела место в середине XVI в. В 1550 г. правительствоИвана Грозного обсуждало проект реформы таможенного обложения, котораязаключалась в увеличении тамги (пошлины с торговых сделок. — В. Б) и отменемыта (проезжей пошлины. — В. Б). Характерно, что в это время, в отличие от40-50-х гг. XVII в., предлагалась лишь отмена проезжих пошлин, вопрос же оликвидации неравного обложения торговых сделок не поднимался. Правящие кругистраны отказались от проведения предполагавшейся реформы и пошли по путипостепенного изменения таможенной системы в сторону ее унификации. Этим шагамправительства способствовал ряд обстоятельств. Архангельские купцы началитребовать от правительства унификации таможенных пошлин. Назрела необходимостьпроведения реформы, которая ликвидировала бы разные мелкие пошлины, неигравшие, по существу, большой роли в таможенной системе Московскогогосударства.
И такой таможенной реформой стал Торговый устав 1653 г. Многочисленныероссийские таможенные пошлины были заменены единой «рублевой»пошлиной в размере 5 процентов с рубля цены товара. Следует заметить, чтоинициатива в проведении Торгового устава исходила от самих купцов, в том числеи поморских: «Пожаловал бы государь, велел имати со всяких с наших товарови со всего бы прямую пошлину одну рублевую, везде ровну, с продажи с той ценыпочему всякие товары где кто станет продавать… ».
Несколько раньше, 1 июня 1646 г., была отменена беспошлиннаяторговля для иностранных купцов. В Архангельске иностранцы и русские торговцыстали платить одинаковую «рублевую» пошлину по 8 денег с«весчих» (продаваемых на вес. — В. Б) и по 1 алтыну с прочих товаров.В случае отъезда во внутренние города страны иностранные купцы платилидополнительную пошлину. Тем не менее, нарушения правил торговли принялипостоянный характер. В 1658 г. таможенный голова в Архангельске Василий Шориндля упорядочения таможенного сбора предложил правительству провести рядмероприятий, в том числе поставить «наплавные надолобы», чтобыкорабли не проходили тайно обязать иностранных купцов разгружать и осматриватьтовары на гостином дворе, отпускаемые товары на внутренний рынок вновьпросматривать, увеличить число целовальников на время ярмарки, запретитьвоеводам ставить у гостиных дворов «держальников», которые пойманныхс тайным товаром торговцев за взятки не отводят в таможню. Последние двапредложения были приняты к исполнению незамедлительно. Тем не менее,злоупотребления в торговле продолжались [25,c.18].
Дальнейшее развитие таможенная политика получила вНовоторговом уставе 1667 г. Развивая фискальные цели таможенногозаконодательства, царь Алексей Михайлович закрепил в нем идеи монетаризма,заложенные еще Иваном Грозным сто лет назад запретами на ввоз в Россию предметовроскоши (с целью экономии средств оплаты), а также на вывоз из страныдрагоценных металлов и изделий из них. Пошлины стали взиматься золотымимонетами и ефимками. Новоторговый устав придал определенную стройность прежнейсистеме таможенных сборов. С его принятием завершилось разграничение внешних ивнутренних пошлин: внешние таможенные пошлины оказались разделены на ввозные иотпускные, внутренние — на «рублевую», перекупную и сборычастноправового характера. «Рублевой» пошлине подлежали товары,которые предназначались для продажи и привозились в город или село, гденаходилась таможня. По Новоторговому уставу пошлина на товары иноземцевувеличивалась в четыре раза. Торговля иностранных купцов ограничивалась толькоАрхангельском и другими пограничными городами с целью развития инициативырусских оптовиков-скупщиков. Иностранцам под угрозой конфискации товаразапрещались розничная торговля и обмен друг с другом помимо таможни.
Новоторговый устав 1667 г. настолько сильно задевал интересыиностранных купцов, что вызвал сразу же их попытки ослабить его действие. Понимая,что критика положений устава вряд ли будет услышанной, они избрали другой путь.В январе 1668 г. иностранные купцы подали коллективную челобитную на действияАрхангельского таможенного головы, гостя А.С. Кириллова, в которой обвиняли егов различных злоупотреблениях при сборе пошлин. Как выяснилось, А.С. Кириллов, вчастности, взял пошлины и с непроданных иностранных товаров, хотя, согласноНовоторговому уставу, такое обложение вводилось лишь с 1668 г. Смысл челобитнойиностранных купцов А.С. Кириллов раскрыл в своем ответе. «Иноземцыумыслили своим коварством, — писал он, — чтоб им великого государя и указ, иуставные статьи для крепких досмотров опорочить».
А.С. Кириллов и его друзья, архангельские таможенники, гостиВ. Шорин и А. Суханов в ходе расследования привели факты беспошлинной тайнойторговли иностранцев. Они также на очной ставке показали коллективнуючелобитную архангельских торговых людей с жалобой на иностранцев, сбивавшихцены на русские товары. Правительство разобралось в подлинных причинахвозникшего дела, истоки которого нужно было искать в жесткой конкуренции междуиностранным и русским купечеством. И хотя иски иностранных купцов частичноудовлетворили, действия гостя А.С. Кириллова не были осуждены, и этим давалосьпонять иностранным купцам, что отступлений от строгого проведения в жизньустава 1667 г. не будет.
Наказы и памяти таможенным головам, посылавшимся вАрхангельск, сохранили для истории имена многих из них. В середине XVII в. архангельскимитаможенными головами были: гость Василий Федотов, головы Иван Мельцов, ДенисПетров, гость Михайло Ярожев, головы Василий Усов, Еким Клюкин, гости КириллБосой, Иван Панкратов, голова Гаврил Свеяженинов, гость Алексей Суханов, головыГригорий Бородатый, Фома Макаров, гость Аверкий Кириллов, голова АлексейЗубганинов, целовальники — торговые люди Иван Безсонов, Богдан Гладышев, ЯковЛабознов, Богдан Лошаков, Прокофий Затрапезников, Алексей Суханов, ИльяЗубчанинов, Евдоким Турыгин, Тимофей Белавинский, Василий Грудцын, АлексейЗубчанинов, Матвей Семенников, Иван Маслов, Леонтий Прокофьев и многие другие. В1645-1646 гг. архангельским таможенным головой был выдающийся общественныйдеятель того времени дипломат Аникий Чистый [34,c.18].
Постепенно к концу XVII в. в России сложилась довольноразветвленная система таможенных органов. Сбор таможенных и кабацких доходовбыл сосредоточен в приказе Большой казны. В Москве также действовали Большаятаможня, Посольская новая таможня (оформление товаров иностранных купцов. — В. Б),Мытная изба (обложение пошлиной скота, сена и т.п. — В. Б), Конюшенный приказ(торговля лошадьми. — В. Б), Померная изба (оформление сделок на зерно, овощи идругие товары. — В. Б). На местах также существовали таможенные избы, в которыхбесплатно в качестве выборных таможенных голов служили первостатейные купцы. Этобыла «хлебная должность». За превышение сумм сборов они получалинаграду, за снижение поступлений в казну с них взыскивался ущерб. Помимоцеловальников, избиравшихся из числа местных торговых людей, на таможне служиликупцы, которым помогали дьяки и подьячие, работавшие по найму и записывавшие втаможенные книги данные о товарах, хозяине, суммах сборов. В Архангельск жепо-прежнему летом, на период навигации, приезжали гость, таможенный голова, ицеловальники [2,c.35].
К концу XVII в. в Архангельске сконцентрировалась всявнешнеэкономическая деятельность на Белом море. Основными предметами экспорта,отправляемыми из северного порта, являлись юфть, пушнина, полотно, пенька,говяжье сало, а также казенные товары — поташ, смола, хлеб, рыбий клей, икра,ворвань, лес. При этом изделия ремесла и промыслов составляли 51,4 процента (вто время как в начале века больше всего вывозилось мехов — 46,5 процента).
Импорт представлял собой изделия из золота и серебра,жемчуг, посуду, вина, пряности, шерстяные и шелковые ткани, простыни и т.д.
Первое место во внешней торговле Архангельска занялиголландцы, вытеснившие ко второй половине XVII в. англичан.
Архангельская таможня приносила существенный доходгосударственной казне. Так, из 100 тысяч рублей пошлинных сборов России в 60-хгг. XVII столетия Архангельск давал более 60 тысяч рублей, а к концу векатаможенные пошлины и сборы возросли до 75 тысяч рублей [14,c.27].
Таким образом, не случайно, что Петр I начал создавать«молодую Россию» именно на Русском Севере, основал здесьгосударственную верфь и приступил к строительству первых военно-торговыхкораблей, в которых так нуждалась страна. 2.2. Торговля Московского государства со СреднейАзией XVI-XVII вв.
Начало торговых и политических сношений Восточной Европы соСредней Азией относится еще к глубокой древности. Московское государство толькопреемственно унаследовало эти связи от мусульманских купцов арабского итурецкого Востока. Случайные летописные записи указывают нам на присутствие вНижнем Новгороде большого количества бухарских и хивинских торговцев еще всередине XIV в., а столетием позже, в 1464 г., мы уже встречаемся в СреднейАзии с русским посольством, принятым в Герате тимуридом Абу-Саидом. Почтиполное отсутствие прямых источников от этого древнейшего периодарусско-среднеазиатских сношений не дает возможности ясно представить себе дажесамые общие его контуры и тем самым делает не всегда достаточно убедительнымиотдельные предположения о намечавшихся в то время, основных направленияхполитических и торговых связей.
Во всяком случае следует признать мало правдоподобнойдогадку, что уже тогда в половине XV в. основным устремлением московскогокупечества в этом направлении была Индия. Скорее всего все сохранившиеся донашего времени данные говорят как будто об обратном, и путешествие тверскогокупца Афанасья Никитина было едва ли не случайным эпизодом в той общей цеписношений, которые имели своей целью пока только Персию и самое большеесовременный Туркестан. То же положение оставалось здесь и в течение всего XVIвека; поэтому нас не должно удивлять то обстоятельство, что для московскогоправительства действительно оказалось большой неожиданностью появление в 1532 г.в Москве индийского купца ходжи Хусейна, назвавшегося послом султана Бабура,который будто бы искал тесной «дружбы и братства» с московскимгосударем. При таком представлении дела становится также понятной полная неосведомленностьоб этом отдаленном крае со стороны московского правительства, которое хотя идало свое согласие на взаимные торговые сношения, но дипломатически уклонилосьот установления между обоими государями «дружбы и братства», так какдля него оставалось совершенно еще неизвестным, является ли султан Бабурнезависимым государем и допустимо ли сноситься с ним как с равным.
Завязавшиеся таким образом еще в половине XV в. сношенияМосковского государства с Средней Азией через Каспийское море и Закавказье повидимомууже в это время нащупывали и другие более северные пути через Сибирь и кочевьяКазачьей Орды. За это как будто говорят те отрывочные, но весьма показательныесведения, которые находятся в «описи царского архива» 1575 — 1584 гг.,где мы читаем: «Ящик 38. А в нем книги и списки казатцкие при Касиме цареи тюменские при Иване царе». Принимая во внимание, что под тюменским царемИваном следует разуметь никого иного, как сибирского хана Ибака, еще в 1481 г. вступившегов переговоры с московским государем, мы кажется не ошибемся, если предположим,что около этого времени завязаны были сношения и между Казачьей Ордой иотдаленной от нее Московией. По крайней мере именно в этот момент имелисьналицо все благоприятные для этого обстоятельства. Ведь это могло произойти неранее и не позднее того, когда обе стороны находились в наиболее близких другот друга расстояниях, так что могли не только отлично быть осведомлены друг одруге, но и действительно иметь некоторый побудительный мотив к установлениюмежду собой взаимных связей. А нам известно, что как раз в 1483 г. московскиевойска появились в Угрии и, покорив вогулов, а также Югорское, Обдорское иКодское княжества, обложили их данью, что в эти же почти годы Ибак вынужден былпросить дружбы и союза у Ивана III, побуждаемый к тому все возраставшиммогуществом Московского государства в Поволжьи и в Приуральи, а в 1495 г. егоуже не было в живых; если прибавить к этому, что Касим-хан в это время имелсвою главную кочевую ставку на р. Каратале в северном Семиречьи, то всескладывается, повидимому, в пользу нашего предположения, что именно в этовремя, не раньше и не позже, была сделана первая попытка войти во взаимныесношения двумя недавними, но одинаково крепнувшими в эти годы государственнымиобразованиями.
Правда, недостаток сохранившихся сведений не позволяет издесь делать каких-либо выводов о длительности и прочности этих связей, темболее о размерах их распространения в глубину Средней Азии, но показателенсамый факт их существования. Начавшееся во второй четверти XVI в. распадениеКазачьей Орды в связи в особенности с общими событиями в приволжских степях,которые явились следствием произошедшего около этого времени распадения Золотойили Кипчакской Орды, не могло, конечно, не расстроить этих путей в обоихнаправлениях и оттеснить еще надолго московское купечество от непосредственныхсвязей с отдаленными среднеазиатскими рынками. Понадобилась длительная иупорная борьба с татарскими ханствами на Волге, завоевание их в половине XVI в.с последующим затем разгромом Сибирского царства Кучума, чтобы это купечествовышло, наконец, прочно на старые, проторенные еще мусульманскими купцамисреднеазиатские торговые пути, постепенно оттесняя и сменяя их здесь в качествеглавных хозяев и распорядителей. Тогда сразу открылись перед ним два основныепути, которые позже, в последующие века, так широко были им использованы длясвоих целей. Один — Камский, приведший его в Сибирь и степи Казакстана, другойюговосточный — в сторону Яика и берегов Каспийского моря. В глубине СреднейАзии это было время, когда окончательно сложились два новые ханства Бухара иХива, образованные узбеками, восточные берега Каспия были заняты туркменами, ав степях Казакстана — вновь крепло и усиливалось значение Казакского кочевогосоюза, стеснившего Ташкент, угрожавшего Ногайской орде и уже ввязывавшегося вупорную борьбу в северовосточном углу степи с Сибирским царством Кучума. Втакой общей международной обстановке стали прокладываться с половины XVI в. правильныеи регулярные сношения Московского государства с отдаленной Средней Азией. Быстрои неуклонно двигалась на восток в Закамский край русская колонизационная волна,осуществляя на всем этом обширном пространстве сплошь до восточных пределовсовременной Сибири те же цели крепнувшего московского купечества, которыезаставляли одновременно испанских и португальских конквистадоров на другомконце земного шара завоевывать целый новый материк, используя его как основнуюколониальную базу первоначального накопления капитала. На этих путях московскоекупечество, представленное прежде всего торговым домом Строгановых, естественноочень рано должно было столкнуться с Сибирским ханством, единственнымсоперником, сколько-нибудь сдерживавшим его в этой открывавшейся перед нимогромной и сулившей бесконечное множество выгод азиатской колонии. В поискахвозможных союзников и было опять обращено внимание на Казачью Орду, сношения скоторой были возобновлены в 70-х годах XVI в. А через посредство последнейМосква вошла в соприкосновение и с узбекскими ханствами Туркестана, связи скоторыми после этого уже в основном более не прерывались. И если неудачейкончилось, по-видимому, первое посольство в Казачью Орду Третьяка Чебукова,отправившегося туда в 1573 г. в сопровождении служилых татар, вследствиепленения и убийства его в июле того же года от руки родственника сибирскогохана Кучума — Мамет-кула, то вряд ли может быть оспариваем факт возобновления вэти годы сношений с казак-киргизами, хотя он и подтверждается только косвеннымиданными; но это вина уже общего состояния наших источников за время правленияГрозного, почти не сохранившихся до нашего времени. В те же годы вероятноскладываются здесь торговые связи Московского государства и с узбекскимиханствами. В этом отношении показательны прежде всего данные статейного списка1577 г. сына боярского Бориса Доможирова, возвратившегося из ногайских улусов вМоскву 27 июня того же года, где мы читаем: «Да сказывал, государь,татарин Асан-Илибабаев, что приходили сее весны Казачьи Орды люди на Ак-Мирзу,а у них отогнали многие стада, да у них же взяли пять человек. И они, государь,отпустили пятого человека к Тинехмату князю и к Урус-мирзе и велели имговорить, что де царь наш Акак-Назар с царем и великим князем в миру и стаксицы и с юргенцы в миру же, а нашему де царю Акак-Назару вас воевати, поЯику и по Волге не дать кочевати. » Ясно, что хан, грозивший войноюногайцам и имевший досуг и возможность сноситься с Ташкентом и Ургенчем, былтаким образом в постоянной связи и с Московским государством, и тольконедостаточность сведений лишает нас возможности расшифровать безошибочно, чтоследует понимать под неопределенной пока для нас терминологией «с царем ивеликим князем в миру»; и мы можем только догадываться, стараясь отыскатьздесь начатки той формулы, которая несколько позже нашла для себя более ясноевыражение сначала в договорных отношениях хана Тевкеля с правительством ФедораИвановича, а еще позже и полнее в документах столь известных казакскихвладетелей, какими были во второй половине XVII в. внучатный племянник Тевкеляхан Тауке (Тявка) и в самом начале следующего XVIII века, приблизительно с 1714-1715гг. его ближайший преемник хан Каип. Но для нас в данном случае важно самоесвидетельство, подтверждающее наличность сношений Москвы с Казакским союзом ещев годы правления Грозного [25,c43-35].
Другие сведения, находящиеся в Строгановской летописи, могутслужить подтверждением существования в эти годы и торговых связей с этойстраной, а через посредство ее и с восточными ханствами Туркестана. Мы имеем ввиду содержащиеся в этой летописи указания на жалованную грамоту Строгановым1574 г., каковой между прочим дозволялся беспошлинный торг во всех новых,освоенных этими предпринимателями местах, со всеми приходящими туда торговымилюдьми «бухарцами и Казацкие орды, и из иных земель с какими товары».Но еще раньше, чем с этой стороны, у московского купечества стали завязыватьсяпрочные торговые сношения с теми же восточными рынками с другого конца — внизовьях Волги и у берегов Каспийского моря. Согласно Никоновской летописи, ещев 1557 г., т.е. на другой же год после завоевания московскими войскамиАстрахани, там уже появляются «гости из Юргенча со всякими товары». Сэтим сообщением можно сопоставить свидетельство хотя и позднее, но идущее изсамой Хивы и относящее начало дипломатических и торговых сношений между обеимистранами еще ко времени хана Агатая, умершего, как известно, до 1558 г. Околоэтого же времени начались сношения и с бухарским ханством, завязавшиеся припосредстве английского путешественника Дженкинсона, ездившего в Среднюю Азиюмежду прочим и с грамотами московского царя к тамошним властителям. Прибывшие сним осенью 1559 г. два бухарских и четыре хивинских посланника были повидимомуте самые, которых летописец ошибочно отнес к 1558 г. и каковые прибыли в Москву«с поминки и с любовным челобитьем, просячи дороги гостем и обреженье». И с этого момента сношения эти делаются очень частыми и по-видимомувесьма оживленными. По крайней мере в течение последующих 15 лет правленияГрозного, даже при нашем крайне неудовлетворительном состоянии источников заэто время, можно насчитать 5 бухарских и 2 хивинских посольства. Обращает насебя внимание, что уже с самого начала они ставили своей главной цельюурегулирование вопросов торгового характера, добиваясь первоначально вообщетолько права свободной торговли в Московском государстве, очевидно пока в однойАстрахани (1559 — 1564 гг.). «А писал ко царю и великому князю»,читаем мы в летописи под 1564 годом относительно посольства Кене-бек-Улана отбухарского хана Абдаллаха: «чтобы пожаловал для его челобития, дорогу далв свое государство людем его торговати ходити» [52,c.27].
Но через два года расширившиеся, повидимому, торговыеоперации восточных купцов заставили уже их властителей настаивать передмосковским правительством о распространении прежнего свободного торга и надругие города Московской Руси, «чтобы царь и великий князь их пожаловалгостем их поволил ходити в Астрохань и в Казань и в ыные городы егогосударства».
Как можно полагать на основании ниже печатаемого ханскогописьма от июля 1678 г., с самого возникновения взаимного обмена посольствами,все шедшие при них ханские товары, так называемые «бологодеть», былиосвобождаемы от всяких пошлин или тамги при ввозе их в пределы Московскогогосударства. По-видимому то же происходило и с царскими товарами на территориисреднеазиатских ханств. Факт же наличности таковых посольств со стороны Москвыуже в эти годы и присутствия в них также заметного торгового интересаподтверждается отчасти одним местом Никоновской летописи, где под 1566 г. упоминаетсяо некоем подьячем Оксене Иванове с товарищами, который был с «государскойбологодетью» в Хиве и подвергся там разграблению со стороны«юргенского» хана, «поимавшего на себя» все привезенныепослом царские товары. Наконец, относящееся к этому же периоду посольство вБухару (Юрия Матюшкина в 1578 — 1579 гг.) устанавливается переписной книгойПосольского приказа 1614 г. По словам Дженкинсона, главными предметамитоварооборота обеих стран в этот первоначальный период являлись, с однойстороны, красные кожи, бараньи шкуры, шерсть, деревянная посуда, узды и седла,с другой, различные изделия из хлопчатой бумаги, шелка и краски, т.е. восновном все те товары, которые встречались в нем и во все последующее время. Вотв сущности этими данными ограничиваются все наши сведения о древнейших торговыхи дипломатических связях Москвы и Средней Азии [38,c.27].
Дальнейшая более полная их характеристика восстанавливаетсяглавным образом с привлечением ниже публикуемых материалов, охватывающих времяс 80-х годов XVI века до 1705 г. включительно. Последняя дата хотя и являетсяусловной, но ни в коем случае не может считаться случайной, так как онаподводит нас через одно лишь десятилетие, не освещенное нашими документами,непосредственно к совершенно новому периоду во взаимоотношениях Средней Азии иРоссии, начало которому было положено экспедицией Бековича 1714-1717 гг. И врядли что-нибудь существенное было привнесено в эти отношения ранее этого срока вте годы, относительно которых мы не располагаем пока необходимыми сведениями,почему нам кажется можно безошибочно все наше дальнейшее изложение строить,исходя из двух более или менее хронологически очерченных периодов торговли соСредней Азией в конце XVI и самом начале XVII века и таковой же торговли в XVIIвеке сейчас же после «Смуты», включая сюда и первые полторадесятилетия XVIII в. Первый период, характеризуемый ниже публикуемымидокументами только с 80-х годов XVI в., конечно не может быть оторван в общемсвоем представлении от предыдущих трех десятилетий, естественно примыкая кпоследним, и основные вехи которых были уже определены выше. К ним мы можемприсоединить теперь указания, что начавшиеся оживленные сношениясреднеазиатских ханств с Московским государством с годами очевидно крепли истановились еще более частыми; так, за последующие 17 лет (с 1583 г. по 1600 г)мы уже насчитываем 8 бухарских, 3 хивинских и 2 казакских посольства, так жекак и раньше прибывающих в сопровождении восточных купцов и привозящих с собоюханскую «бологодеть». Русских посольств за это время (с 1578 г. по1600 г), насколько нам известно, было не более четырех. Недостаточностьсведений и для этой части рассматриваемого периода не позволяет установитьболее, или менее четко направлений, которыми шли все эти посольства исопровождавшие их и приходившие отдельно от них караваны восточных купцов, ужев это время известных в Москве под названием тезиков. Но, повидимому, уже тогданаметились следующие основные пути: морской — от пристанищ Мангышлака к Астрахании сухопутные — через Эмбу ногайской степью на Яик выше Сарайчика и затем наСамару, или через Башкирию на Уфу и Казань. Одновременно налаживается торг ичерез степи Казакстана на Тару, Тюмень и Тобольск, основанные в период с 1586 г.до 1594 г. Скудость источников не дает также возможности сколько-нибудь дажеприблизительно указать для этого времени и те пункты, через которые проходилиэти пути. Несколько большей определенностью обладаем мы только в отношениистепной дороги в Казачью Орду, с каковой и в эти годы поддерживалисьнеобходимые сношения, имевшие целью использовать ее в качестве союзника, содной стороны, против Сибирского царства Кучума, а с другой, также и противподдерживавшего с ним дружественные и торговые сношения бухарского хана Абдаллаха,после того, как это обстоятельство могло стать известным московскомуправительству из перехваченной переписки Абдаллаха с ханом Кучумом, вроде,например, той позднейшей бухарской грамоты, которая была доставлена в Москву в1596 г. И печатается ниже в третьем отделе настоящего сборника. Относительноэтой дороги выясняется, что она шла от Казани на Каму, оттуда Башкирским краем,минуя Уфу, выходила на Яицкие верхи, пересекала р. Яик между устьями рр. Сакмарыи Юшатыркй (по-видимому вернее между устьями рр. Сакмары и Салмыша, недалеко отсовременного Оренбурга) и выходила на р. Иргиз, шла далее степнымипространствами современного Казакстана к бассейну р. Сары-су и заканчивалась упредгорий хребта Талаского Ала-тау, известного тогда под названием Пегих гор. Всеэто расстояние, проходившее, как это видно из отписки русского посланникаВельямина Степанова от 3 октября 1595 г., в значительной своей части безводнымистепями, покрывалось в течение 9 недель. Иногда этот путь, несколькоукорачивался, когда шли от Самары и выходили на Иргиз прямо с Ногайской степи; такимобразом возвратился, например, обратно из Казачьей Орды тот же ВельяминСтепанов, потративший на это уже не 63, а только 51 день. [18]
В эти же годы сложились и те формы среднеазиатской торговли,в каких она протекала и впоследствии, следуя в этом отношении вполне темобразцам, которые тогда же вырабатывались в еще более оживленном товарооборотеМосквы с Персией. Это прежде всего царская и ханская торговля, производившаясяобоими контрагентами через посредство особо уполномоченных доверенных лиц,гостей и купчин, затем свободный, так называемый повольный товарообмен частныхкупцов и, наконец, своеобразный, с внешней стороны прикрытый иной видимостью,обмен наиболее редкими вещами, доставлявшимися в обе стороны под видом поминкови ханских и посольских даров. Царская и ханская торговля, согласноустановившейся практике, в самом еще начале освобожденная от всяких пошлин ипоборов, оставалась в этом привилегированном положении в течение всего данногопериода и производилась на всем протяжении Московского государства. Такжеосвобождались от всяких взиманий поминки и дары, привозимые и вывозимые посольствамиобеих стран. Меньшими льготами пользовалась частная торговля, которая хотя и небыла ограничена одной Астраханью, но в силу состоявшихся, по-видимому, в 1560-хгодах договоров разрешалась, однако, не далее Казани, пользуясь таким образомтолько тремя крупными поволжскими городами. Об этом определенно, например,сказано в памяти из Посольского приказа казанскому воеводе от 18 ноября 1585 г.,где читаем: «А тезиком бы есте (здесь очевидно имеются в виду ханскиекупчины), которые приедут з бухарскими послы и со юргенчьскими отпустил ихвместе с ними, а которые у них торговые люди пришли в Казань, и вы б о том кнам отписали и вы б их ис Казани не пропущали по прежнему нашему указу». Всеввезенные товары таких частных купцов подлежали прежде всего оплате в Астраханипудовой пошлиной, затем шли так называемые продажные пошлины по 11 денег срубля мягкого товара и по 18 денег с «весчего». В случае женаправления товаров одновременно и в другие города вверх по Волге здесь жевзималось еще по 5 ½ дополнительных денег. Наконец, если по каким-либоособым разрешениям, требовавшим всякий раз специальных царских указов, этикупцы допускались торговать и дальше Казани, то при отъезде оттуда они должныбыли уплачивать особые проезжие пошлины, по 2 деньги с рубля, в двойном размерепо сравнению с русскими купцами, а по прибытии в Москву при явке оплачивали всесвои товары еще 8 деньгами с рубля же. Если к этому прибавить всякие и нередкиеобиды и насильства, которые приходилось испытывать частным купцам от таможенныхголов и судовых кормщиков и гребцов государевых бус, на которых они приплывалив Астрахань, и каковые выражались во всевозможных посулах и поминках,выдаваемых им преимущественно натурой, и если присоединить к этому частыенедоразумения и злоупотребления со стороны местной администрации тех городов,где останавливались эти купцы, то придется признать, что очевидно русский рынокбыл достаточно выгоден для среднеазиатского купечества, если оно несмотря навсе эти непроизводительные издержки все же настойчиво стремилось сюда ивсячески добивалось возможно глубже проникнуть в Московское государство. Былаеще одна область в этом товарообороте, где частный купец пассовал передцарскими гостями и купчинами или вернее, где мелкий и средний товарныйпосредник оказывался в менее выгодном положении, чем его более крупный и болеесчастливый конкурент из того же торгового класса; ведь в самом деле, в чьихруках, как не в руках этих более изворотливых и более стяжательных верховкупечества и в Москве и в Средней Азии находилась тогда царская и ханскаяторговля, представленная у одних гостями, у других не менее почтенными иименитыми купчинами и послами, только в силу этого своего положения являвшимисяблизкими и доверенными лицами своих хозяев (ср. для этого хотя бы позднейшиеханские ярлыки, выданные их купчинам в 1633 г., 1640 г. и в 1703 г). Здесьимеется в виду ограничение такого частного купца в его товарооборотеопределенным ассортиментом предоставленных в его распоряжение товаров. [19]
Для Средней Азии XVI века мы не располагаем пока данными,какого рода продукты обмена были тогда монополией ханской и царской торговли,но для Московского государства обмен этих так называемых заповедных или вернееуказных товаров может быть представлен достаточно полно. Это были прежде всегозолотые и серебряные деньги, вывоз которых для среднеазиатских купчин и пословбыл особенно затруднен, а в отношении золота даже и совсем запрещен, затем шлаторговля ясырем, т.е. пленными, видимо в достаточном количестве скопившимися вМосковском государстве после войн времен Грозного и закупавшимися главнымобразом в городах Касимове, Переяславле Рязанском, Нижнем Новгороде и Свияжске,с строгим однако наказом, «чтобы они русских людей за неметцкой полон инеметцкого полону крещеного не покупали»; и наконец в разнойпоследовательности и значении: доспехи и панцыри, сабли, топоры, ножи, вино,мед, бельи шубы, юфти кож мостовые, а около 1589 г. и воск. Все эти товарытщательно заносились с точным указанием их количества: в проезжие грамоты,которые выдавались восточным послам и купчинам на право свободного вывоза иосвобождения от всяких пошлин закупленного ими в Московском государстве всякоготоварного ассортимента.
Совсем на льготных условиях, в силу особых местныхобстоятельств, складывается в эти годы частный бухарский торг напротивоположном конце Московской Руси в новых сибирских городах Таре, Тобольскеи Тюмени. Здесь эта торговля, восстанавливавшая связи, которые были у местногонаселения в период существования самостоятельного Сибирского царства,представляла на первых порах единственное спасение от той крайней жизненнойнужды, в которой оказался весь край после разгрома Кучума, сопровождавшегосяполным разорением всех этих мест. Ведь не случайно, что именно к 90-м годам XVIвека, времени ликвидации кучумовского владычества и разрыва старых торговыхсвязей этого края со Средней Азией, снабжавшей его своими изделиями, относитсячелобитная сибиряков, в которой они как милости просят, чтобы к ним приходилииз Бухары торговые люди с товарами. «Да ныне к нам в Сибирь», читаеммы там: «гости и торговые люди ниоткуды не ходят и мы всем скудны; атолько б торговые люди приходили, и мы б всем пополнились и сыти б были». Слишкомдалека была Москва и совсем не налажены были правильные с ней сообщения, чтобыона могла сразу хоть несколько заменить прежние привычные связи этого края соСредней Азией. В этом своеобразии общей исторической обстановки и следуетискать причину, почему здесь даже для обычных частных бухарских купцов былипредоставлены самые выгодные, вряд ли где-либо встречавшиеся, подобные льготныеусловия торга.
Еще в наказе второму тарскому воеводе Федору Елецкому стоварищами от 10 февраля 1595 г. московское правительство предлагало емуоткрыть свободную торговлю местных жителей с приезжими бухарцами и ногайцами ипредоставить им беспрепятственный проезд в другие сибирские города Тобольск иТюмень. В грамоте от 31 августа 1596 гг. все это поставлено гораздо шире, ибухарцам и ногайцам был разрешен не только свободный, но и беспошлинный торг загородом «в посаде или за посадом, где будет пригож», с однимограничением в отношении заповедных товаров, в состав которых однако не входилиеще дорогие сибирские меха, издавна получавшиеся бухарцами из прежнегоСибирского царства (ср. грамоту бухарского хана Абдаллаха хану Кучуму от 1595-1596гг.). Все сводилось к тому, чтобы тарские воеводы смотрели и берегли накрепко,чтобы «они заповедными товары доспехи и пансыри и саблями, топоры и ножи сюртовскими и с ясашными татары не торговали». Та же беспошлинная торговляпредоставлялась приезжим бухарцам и во всех прочих сибирских городах безвсякого стеснения сроков их пребывания «до тех мест, как они товары своииспродадут». И лишь известное опасение встретиться в лице некоторых из нихс агентами еще недобитого окончательно в это время сибирского хана Кучума продиктовалоздесь же дополнительные охранительные пункты грамоты: «чтоб бухарцы иногайцы в городе никаких крепостей и людей не росматривали и не лазучили и срусскими людьми и с татары опричь торговли никоторых разговорных речей неговорили и нужи б сибирской никоторые не ведали». Только на рубеже XVIIвека (в 1599 — 1600 гг.) в царствование Бориса Годунова число заповедных,запретных для свободной закупки приезжими бухарцами товаров было расширеновключением сюда лучших сортов мягкой рухляди — «соболей и лисиц черных ибобров лутчих». Около этого же времени, в связи с наладившимисянормальными торговыми связями, приезжие бухарцы были ограничены и в своембеспошлинном торге. По крайней мере, как видно из печатаемой ниже перепискитуринских воевод с верхотурскими в 1609 г., в это время считались как с фактомс иным установившимся порядком. Так, в Тобольске и Тюмени с приезжих бухарцеввзималась пошлина, десятая, как пишут туринские воеводы, одинаково как спривозимых, так и с закупленных ими товаров, «потому что они ходятиздавна», а в Туринске, где эти торговые связи были очевидно еще оченьслабы, наполовину действовали еще старые нормы, причем в зависимости отразмеров перевозимых товаров или взималась та же десятая пошлина, или же торгпроизводился совершенно беспошлинно, «чтоб им было вперед повадно ходить,а товары у них невеликие» [50,c.25-26].
Для полноты общей характеристики этого первого периодаторговых сношений Московского государства со Средней Азией остается выявить ещесамое содержание товарооборота обеих стран. Обычными товарами, шедшими в этовремя из Средней Азии в оба конца Московской Руси, были прежде всего зендениразных сортов, и затем кушаки бумажные. Отдельно через Астрахань проходили: мели,дороги, миткали и краски, а сибирские города принимали: пестреди, синюю шитьюбумагу и шелк. Конечно это далеко не полный перечень обращавшихся в то время нарусском рынке среднеазиатских товаров, но большего не содержат наши чрезвычайноскудные от этого периода источники. Из Москвы на Восток, — как мы уже указываливыше, основываясь на словах Дженкинсона, — отправлялись преимущественно кожи,деревянная посуда, так называемое «щепье» позднейших документов, иразные принадлежности конской упряжи. Обмен поминками и ханскими и посольскимидарами выявлял значительно более редкие и драгоценные вещи, которыми славиласьтогда Средняя Азия. Это были: дорогие шитые индийские шатры, позолоченные шлемыи сабли, полные наборы лучного снаряда, так называемые «саадаки», спозолоченным лубьем или налучьем и редким дорогим мешхедским луком, ценинные,также позолоченные чаши, всячески разукрашенные, медные тулунбасы, родмузыкальных военных инструментов на манер литавр или барабанов и, наконец,более дорогие и изысканные ткани, как бархат червчатый, или миткали объяренные.Чем отвечали с противоположной стороны за недостатком соответственных данных,сказать очень трудно. По крайней мере то, что впоследствии составляло основнойассортимент этих ответных даров, в значительной степени — как это видно из нераз упоминавшейся нами грамоты бухарского хана 1595-1596 гг., — должно былополучаться почти до самого конца XVI века среднеазиатскими владельцами отсибирского царя Кучума, поставлявшего по-видимому им до окончательного своегоразгрома и кречетов, и соболей черных, и лисиц черных. Мы можем лишьдогадываться, что в качестве основного подарка от московского царя шла очевидноморжовая кость, известная в документах XVIXVII веков под названием «костирыбья зуба». По крайней мере в числе даров, поднесенных в 1585 г. бухарскимпослом Мухаммед-Али царю Федору Ивановичу значится между прочим «ножбулатный, рыбей зуб черен, навожен золотом». Очень заманчиво предположить,что сырье, из которого он был сделан, было в свою очередь послано когда-нибудь,как весьма дорогой продукт, в ответных дарах московского царского двора.
Это предположение тем более вероятно, что для самого началаXVII века, как можно видеть из челобитной бухарского купчины ходжи Науруза от17 декабря 1613 г., это уже факт. Перечисляя необходимые для ханского обиходатовары, эта челобитная на ряду с панцырями, черными лисицами и кречетами,каковых «окроме Московского государства купить негде», указывает и нарыбий зуб. Этими предметами очевидно и замыкался круг тех ответных даров,которыми располагала Москва в только что рассмотренный нами период своих сношенийс среднеазиатскими ханствами [57,c.23].
Полнее и богаче документы, которыми мы располагаем дляхарактеристики торговли Московского государства и Средней Азии в XVII веке,сейчас же после «смуты» и вплоть до начала XVIII века. Эти документыв основном и составляют главное содержание настоящего издания. Опираясь на них,можно прежде всего более подробно представить все те пути, сухопутные иморские, какими шли купцы обеих стран, взаимно заинтересованные на протяжении всегоэтого столетия в их действительной прочности и безопасности.
Так, особенно ценна возможность окончательно разрешитьвопрос о том, где географически должны были находиться те морские пристанища навосточном берегу Каспийского моря, куда ежегодно не менее чем два раза взад ивперед отправлялись из Астрахани государевы бусы с восточными и русскимикупцами. Интерес к этим местам тем более естественен, что для русскогокупечества это были по-видимому основные пункты, где они главным образомпроизводили свои торговые операции, пускаясь далеко не все и не всегда вглубину Средней Азии. Для азиатских же купцов это были привычные отправные базыдля переезда со своими товарами в Московское государство, которые они иногдапредпочитали менее удобным и опасным степным дорогам. [20]
В течение XVII века были известны две такие пристани навосточном побережьи Каспийского моря, Кабаклы и Караган, в прежней русскойисторической литературе сливавшиеся в одну под более привычным названиемКараганской, притом неверно помещаемую у мыса Тюп-Карагана. Между тем, каквидно из статейного списка И.Д. Хохлова, в этой местности не было тогда никакихследов сколько-нибудь устроенного морского пристанища, и буса русскогопосланника оказалась там совершенно случайно; направляясь из Астрахани наКабаклыкское пристанище, она была занесена сюда ветром и разбилась о высокийберег. На основании ряда ниже издаваемых документов, при сопоставлении их сподробными картами Каспийского побережья начала XIX века, становится возможнымнайти для каждого из обоих пунктов, строго их различая, особое географическоеместоположение. Из них в грамотах и воеводских отписках того времени ранееупоминается Кабаклыкское пристанище, первое же указание на Караганскую пристаньотносится к 1633 г., когда в связи с обстоятельствами приезда в Московскоегосударство бухарского купчины Хаджи-Ата-кули выяснилось, что он приехал вАстрахань именно с этой пристани. В дальнейшем оба эти пристанища одно на рядус другим постоянно встречаются в документах вплоть до конца XVII века. Кромеэтого, на основании явок астраханской таможни самого конца XVII века об отпускеза море русских и восточных купцов, можно получить сведения о каких то ещеСедеевской и Назаровской пристанях. Просматривая карты полуостровов Мангышлакаи Бузачи начала XIX века мы смогли сделать несколько интересных наблюдений: 1) точноустановить местоположение и взаимное соотношение трех заливов Мангышлакскогополуострова: Сарыташского, Мангышлакского и Кочакского, 2) заметить вблизипобережья одного из них Назаровское ущелье и 3) ясно представить себе всеособенности береговой линии и внутреннего расположения отдельных частей наполуострове Бузачи [46,c.18].
Прикидывая эти географические факты к тем, которыедоставляют ниже издаваемые материалы, кажется можно без большой ошибкиразрешить поставленную перед собой задачу — найти более или менее точные пунктына восточном побережьи Каспийского моря для обоих интересующих нас пристанищ ив частности определить местоположение и так называемой Назаровской пристани,упоминаемой в документах настоящего издания впервые в 1687 г.
Для этого примем прежде всего во внимание некоторые прежниеранее еще опубликованные данные.
Так, из рассказа о возвращении посольств ГригорияВасильчикова из Персии (1588-1593 гг.), помещенного в «Памятникдипломатических и торговых сношений Московсковской Руси с Персией», мыузнаем, что занесенная ветром в залив Мертвый Култук в «НижнейТуркмении» и отправившаяся оттуда в южном направлении посольская бусаимела в пути первую остановку опять у туркменского побережья на пристанище,точно не названном, но по всей видимости находившемся где то на побережьиполуострова Бузачи; по крайней мере из дальнейшего описания путешествиявыясняется, что «от того места пошли х Карахани и все Караганскиепристанища прошли, дал Бог, здорово», и, обойдя их, пришли к Волжскойстороне, к Астрахани. В этом же документе находится и другое достойное вниманияуказание, что еще в XVI веке на Карагани, т.е. на Мангышлакском полуостровебыло три морских пристанища.
Попробуем теперь сопоставить с этими данными сведения,сообщаемые ниже приводимыми документами. Для этого будем исходить прежде всегоиз распросных речей вернувшихся в ноябре 1645 г. в Астрахань начальникагосударевой Караганской бусы астраханца Степана Бахмурова и другихвозвратившихся с ним лиц. Этот документ не оставляет никаких сомнений, что в товремя существовали во всяком случае две пристани, причем Караганская была несомненноглавная.
Вышедшая из Астрахани в сентябре 1645 г. с бухарскими,хивинскими и балхинскими послами и с определенной директивой на Караганскоепристанище государева буса из-за неблагоприятной погоды простояла три неделипротив Уваринских горловин, уйдя в море совсем недалеко от города. Затем,изменив маршрут в связи, по-видимому, с общей неуверенностью в дальнейшемсостоянии погоды, буса взяла направление на Кабаклы, но неудачно, так какпопала на мель, с каковой ей удалось сняться только на пятый день; такимобразом она прибыла наконец на Караганскую пристань на Сартыш, а «наКабаклыцкое де пристанище за мелями ехать было им нельзя». [21]
Приведенный краткий дневник путешествия государевой бусы отАстрахани до Мангышлакского полуострова, кажется, несколько проясняет нашигеографические представления, заставляя думать, что Кабаклы была расположенаочевидно ближе к Астрахани, чем Караган, но за мелями не всегда была доступна. Припоминаяприведенное выше указание на существование особого пристанища на полуостровеБузачи еще в XVI в. и принимая во внимание, что на карте Колодкина начала XIXвека сохранился след караванной дороги, шедшей из Хивы к его побережью околоключей Личтал и Большой Анчикал, к северу от урочища Бурунчук, есть некотороеоснование предположить, что интересующая нас пристань Кабаклы находилась,повидимому, в этом районе, замыкавшемся целым архипелагом мелких Колпинныхостровов, и в изобилии богатом морскими отмелями и мелководными пространствами.
Караганская же пристань, лежавшая на Сартыше, т.е. в болееоткрытом морском заливе, была расположена таким образом южнее, уже наМангышлакском полуострове и представляла в смысле плавания к ней большиеудобства.
За такое размещение обоих пристанищ можно привести из тогоже документа и другие подтверждающие данные. Так, мы узнаем например, чтотуркмены, кочевавшие в эти годы на Мангышлаке, разделялись как бы на двапоколения или рода: салыр, живших вблизи Караганской пристани, и чавдур,отстоявших от них кочевьями в двух днях степной езды и расположившихся околоКабаклыкского пристанища; при этом здесь же выясняется, что чавдуры в то жевремя были ближайшими соседями калмык; пересылавшихся с ними послами и ужеподчинявших их своему влиянию. Этот факт весьма показателен, особенно еслисоединить его со сведениями, дошедшими до нас о жалобах хивинцев на затруднениядля их торговли, возникшие с появлением на прежних степных дорогах калмыков,стеснивших также и морской торг через Кабаклы. Только при представлении, чтоэто пристанище находилось в том месте, где мы его помещаем, становятсяпонятными эти заявления, так как конечно, если калмыки непосредственно и непоявлялись в это время на самой Кабаклы, то основная степная дорога к ней изХивы не была уже застрахована от их нападений. [22]
Не случайно ведь в 30-х и 40-х годах XVII века узбекскиевластители наперерыв искали у московского правительства поддержки и союза дляборьбы с калмыками, заградившими их купцам свободные пути в Московскоегосударство. Если принять во внимание, что самый разгар этой борьбы калмыков заобладание приволжскими и уральскими степями со старыми их хозяевами ногайцамиприходится на 1620-1632 гг., то не придется далеко ходить за выяснением главныхпричин прервавшихся в это время нормальных сношений между обеими странами. Полноеотсутствие известий о всяких посольствах после 1622-1623 гг. из Средней Азии вМосковское государство, неудачная попытка наладить их со стороны Сибири, невстретившая сочувствия московского правительства, и наконец возобновление ихснова через Астрахань только в 1633 г., — все это конечно не может не стоять всвязи с той сумятицей, которая образовалась на старых вековых путях с приходомв зауральские степи калмыков, еще в 1620 г. появившихся на берегах Ори и Эмбы.
С этим же рядом фактов следует связать по-видимому иперенесение около этого времени (в 1630-х годах) главного торгового пристанищас Кабаклы на Караган, степные дороги к которому дальше отстояли от калмыцкихулусов, а потому были более безопасны, особенно если учесть другие дошедшие донас известия о том, что расстояния между обеими мангышлакскими пристанями определялисьпятью, а не двумя днями степной езды. Вот почему, когда в 1670-х годах возниквопрос, возбужденный по инициативе хивинского хана о построении на Мангышлакеукрепленного города «для бережения» и «чтобы с обеих сторон былопроезжим людям добро», то местом для него намечалась именно Караганская, ане Кабаклыкская пристань, к тому времени видимо совсем потерявшая всякоезначение. По крайней мере в грамоте хивинского хана Ануши от апреля 1675 г. остепной дороге к ней говорится как о прошлом: «а при предках великихгосударей ваших езживали послы и торговые люди водяным путем на пристанищеКабаклы, и та дорога от калмыков стала заперта, а ныне ездят на пристанищеморское Мангишлак, и торговые люди с обеих сторон приезжаючи торгуют, и тадорога ныне чиста, и обид никаких ни от кого нет; и по сей стороне моря наберегу на Мангишлаке на пристанище, чтоб государь ваш изволил город поставить,и как тот город на том месте поставлен будет и наши торговые люди станутожидать с товарами ваших торговых людей Караган, и станут съезжатца иторговать, и с обеих сторон добро будет ». [23]
В этих известиях о построении нового города находим мыпоследнее подтверждение для установленного нами географического местоположенияКараганской пристани. В отрывке из статейного списка русского посланникаВасилия Даудова, бывшего в Хиве и Бухаре в 1675-1677 гг., в этом отношенииособенно показательны следующие слова аталыка хивинского хана Ануши: «алутчи де всех и ближе и податнее торговым людем с товары ездить на Караганскуюпристань, только изволит великий государь город построить на Караганскойпристани на Сарташском бугре, а тот де бугор на берегу моря у бусного пристанища».В расспросных речах хивинского посла Ходжа-Ибрахима в 1690 г. место этохарактеризуется, как низменное — «травных мест множество и скотину всякуюпрокормить будет чем», — что также вряд ли говорит против определенногонами пункта нахождения этой пристани.
Под Назаровской же пристанью следует разуметь, повидимому,позднее известную под другим названием — Мангышлакскую пристань, находившуюся взаливе того же наименования, несколько правее Караганской. По крайней мере накартах восточного побережья Каспийского моря еще начала XIX века в этом именнорайоне, несколько севернее этой пристани, обнаруживается Назаровское ущелье,откуда может быть и ведет свое происхождение первоначальное название этогопристанища — Назаровское.
Местонахождение третьей мангышлакской пристани — Седеевскойпока не поддается определению за отсутствием в наших руках каких-либо дажекосвенных данных.
Весь только что описанный морской путь от Астрахани домангышлакских пристанищ покрывался в зависимости от погоды в продолжение отдвух до восьми дней; а на степные дороги от них в Хиву и Ургенч приходилось оттрех недель до 30-35 дней, а до Бухары — 4 недели.
Поздней осенью, когда на море устанавливались по тогдашнемувыражению «погоды великие», или когда оно делалось неспокойным отпоявлявшихся на нем разных «воровских» людей, в течение всегопутешествия пользовались исключительно степными путями; они же служили торговымкараванам и в зимнее время, особенно «по последнему пласту, как снегибольшие поубудут и лед на реках не прошел», так как в это времяпередвижение по ним менее всего подвергалось опасности от всяких нападений; наконец,часто избирались они и потому, что собиравшиеся из ханств большие торговыекараваны не умещались на то ограниченное количество государевых бус (от 3 до 7),какое ежегодно прибывало на мангышлакские пристанища из Астрахани.
И если может быть были вполне основательны жалобы хивинскихкупцов на русских, в своих коммерческих выгодах подговаривавших иногданачальных людей государевых бус не разрешать им грузиться на последние, и темсамым заставлявших их распродавать почти все свои товары за бесценок, чтобы невезти обратно, то, с другой стороны, возможно, что часто основанием этогораззорительного для среднеазиатских торговцев запрещения были и действительнообъективные причины. Недаром в известные моменты хивинские ханы в своихграмотах сами просили об увеличении ежегодного бусового транспорта междуАстраханью и Мангышлаком и даже добивались общего урегулирования по-видимомунаболевшего вопроса, путем постоянного согласования в дальнейшем ежегоднойотправки бус на Мангышлакский полуостров с требованиями и запросамисреднеазиатских властей. Но если принять во внимание, что надлежащих попрочности и постоянных морских судов не было в распоряжении астраханскихвоевод, которые почти к каждой отправке должны были заготовлять новые бусы, иесли учесть еще то обстоятельство, что они вынуждены были всегда дожидатьсясбора в Астрахани прибывавших с верха русских купцов, отправлявшихся за море,то становится понятным, что наладить правильные и согласованные рейсы было пообъективным условиям того времени почти невозможным. Между тем открытые степныедороги, при всех их больших минусах, обладали одним неоспоримым преимуществом: онинисколько не ограничивали ни числа людей, ни числа товаров. [24]
Поэтому несмотря на то, что мангышлакские пристани, путь ккоторым тоже не всегда был свободен от возможных нападений со стороны туркмен,лежали ближе к московским рубежам и дальнейшая дорога от них к Астрахани былаболее безопасной, все же главная масса торговых грузов направлялась не черезних, а степями и песками современного Туркестана и Казакстана; по крайней мередля торговых операций среднеазиатских купцов-тезиков это представляется почтибесспорным фактом, потому что ежегодно в открытых и обширных степях СреднейАзии можно было наблюдать картину далеко растянувшихся между степными урочищамии колодцами торговых караванов в количестве от 300 до 400 возов или телег.
Приблизительно до 1630-х годов этот путь выводил их на Волгуглавным образом у Самары, или, пересекая р. Яик в более верхнем ее течении иидя на р. Каму, оканчивался у Казани. Более поздняя, так называемая Хивинскаядорога выходила уже к Астрахани и может быть прослежена с некоторымиподробностями. Начала действовать она повидимому не ранее первой половины 40-хгодов XVII века, за что говорит самое ее название, а также некоторые сведения,заключающиеся в докладной приказной выписи по челобитной хивинского гонцаКутуша ранее июля 30-го 1644 г. Действительно, как известно, столица Хивинскогоханства была перенесена из Ургенча в Хиву не ранее 1645 г., а как видно изупомянутой докладной выписи все бывшие в Московском государстве в промежутокмежду 1621 и 1642 г. среднеазиатские посольства, за исключением одногобалхинского гонца, прибывали в Астрахань морским путем. Только с успокоениемборьбы в степи, вызванной передвижениями калмыцких племен и с построением около1640-1641 гг. в самых низовьях Яика нового укрепленного Яицкого городка, еще вконце XVII века ставшего известным под другим названием города Гурьева, этадорога была окончательно проложена, и по ней зачастили и официальные посольстваи караваны торговых людей обеих стран.
Начинаясь от города Хивы, она шла сначала к урочищу Кулабию,в двух днях от него, откуда, через урочище Колпан, — еще одни сутки пути, — выходилак Шамским копаням на пустынном и песчаном плоскогорьи Усть-Урт на расстоянииеще трех недель; далее через три протока Учкана (ключи Учукан) она направляласьк р. Эмбе – по-видимому к урочищу Канлаузе, — оттуда к р. Сагизу, очевидно курочищу того же названия и достигала наконец Яицкого городка в низовьях Яика; отсюда,через урочище Белужье, р. Берекеть, Бузанский перевоз, проток Арыч и речкуКутумовку доходила до Астрахани; иногда последний отрезок этого пути от Яицкогогородка до Астрахани заменялся морским путешествием. На всю эту дорогу уходилоот полутора до двух месяцев; на дополнительный же проезд от Хивы до Бухарычерез Канку, Азаркан, р. Аму-Дарью, пустынную степь за ней, бухарский городКаракол и дер. Салтанскую — от трех до четырех недель. [25]
Реже и очевидно в исключительных случаях использовались двадругие более длинные пути, связывавшие Московское государство с Средней Азиейчерез Персию. Это, во-первых, тот путь, которым ехал русский посланник АнисимГрибов в 1646 г., отправившийся из Астрахани морем на персидский город Фарабат,откуда через Астрабад, Мешхед и Мерв должен был проникнуть в пределы узбекскихханств, во-вторых, дорога, которой возвращалось русское посольство Б.А. и С.И. Пазухиных,следовавшее из Средней Азии через Мешхед, Астрабад, Ашреф, Решт, Талыши, Баку,Дербент, Буйнаши и Тарки. Во всяком случае оба эти пути не были теми торговымиартериями, через которые проходил весь товарооборот Москвы и Средней Азии [44,c.16].
Перепечатываемые ниже материалы Н.В. Калачова, извлеченныеим из библиотеки Московского архива министерства юстиции, дают весьма ценные иподробные сведения о путях среднеазиатской торговли Московского государства ина другом конце его обширной территории со стороны сибирских владений. Здесь скрайней тщательностью перечисляются названия всех урочищ, рек, озер и болот, суказанием расстояний между ними и с общей характеристикой их состояния. Одна изэтих дорог шла от Тобольска вверх по Иртышу на Адбашский острог, затемпереходила на Ишим до Каменного брода, направляясь оттуда «прямо на зимнийполдень» в сторону города Туркестана, не доходя до которого 6 днейразветвлялась на две: одна — к казакским владениям, другая калмыцкая. Все эторасстояние от Тобольска до Туркестана покрывалось тихим ходом в 9 недель, средним- в 2 месяца, а скорым — в 30 дней. Далее от города Туркестана в сторонубухарских владений эта дорога пересекала р. Сыр-Дарью и направлялась к колодцуДерт-Кутук, оттуда через 3 колодца степью доходила до колодца Аштлы изаканчивалась наконец у города Бухары; таким образом на прохождение этой дорогитребовалось около 15 дней [56,c.26].
Те же материалы указывают и другую так называемую Ордынскуюдорогу «вешнего пути», которая начиналась от верхних тобольскихслобод Царева городища и от Утяцкой и Камыцкой и направлялась через степь к тойже р. Ишиму, перейдя которую большой лукою, прозванием Улутугой, выходила кКаменному броду, встречаясь там с первой вышеупомянутой дорогой; на все этопротяжение пути уходило 10 дней, а в целом все расстояние от Тобольска дограниц Туркестана по этому направлению покрывалось очевидно в 40 дней.
Ниже публикуемые документы настоящего сборника дают также немало сведений для характеристики за этот период и тех трех форм среднеазиатскойторговли Московского государства, о которых мы уже говорили выше в отношенииXVI века. Теперь на основании их мы можем только более четко представить все ееособенности, и, в частности, окончательно убедиться, что обмен подарками,установившийся как правило при всякой встрече представителей русского иазиатского двора, действительно был одним из видов общего товарооборота этихстран, притом наиболее ценными и редкими предметами. За это говорят постояннопроизводившаяся оценка привезенных даров и отправка ответных подарков в строгомсоответствии с присланными.
Так же более полным и содержательным предстает перед нами исамый ассортимент этого специального торга. На русской стороне это были чащевсего соболя, ценою от 20 до 200 руб. сорок, кречеты, лисицы черные иличернобурые, панцыри и моржовая кость, затем меха горностаевые, шубы бельи, юфтикож красные, черные, зеленые и лазоревые, сукна и атласы, зеркала большие иразных рук, и наконец редкие вещи, как часы, органы и цимбалы. С противнойстороны, наиболее заинтересованной в этом торге, предложение было шире иразнообразнее. Здесь мы встречаем и различные редкие, дорого стоящие ткани — изорбафы,кисеи индийские, бархат черный и красный, камки золотные, парчи белые, киндякиарабские, дараги кашанские вместе с кушаками золотыми и дорогими восточнымиковрами; и кожи бабровые, барсовые и сафьяны красные и белые; и драгоценныекамни — лалы, яхонты и изумруды; и отдельные дорогие редкие вещи — лукизолотые, рога индриковые, тулунбасы золоченые с каменьями, щиты, оправленныезолотом с каменьями же, сабли булатные и т.п.; и наконец аргамаки, иноходцы,редкие животные как бабры, говорящие попугаи и черные обезьяны. [26]
Переходя затем к царской и ханской торговле, производившейсячерез посредство гостей, купчин и послов, следует обратить внимание, чтопубликуемые материалы для рассматриваемого времени дают также немало в смыслевыявления как содержания и размеров этой торговли, так и самих условий, в какихона проходила, причем имеется возможность характеризовать ее для обеих сторон. Москвапоставляла через нее в Среднюю Азию главным образом ту же моржовую кость,которой в 1646 г., например, вывезено было на сумму 4251 руб., затем золотыеденьги, оценивавшиеся по рублю золотой, которых в том же 1646 г. былоотправлено на сумму 2500 руб., киноварь, сукно гранат, юфти кож красные и др. Общийвывоз такого русского купца, представленного в данном случае посланникомАнисимом Грибовым, определялся в достаточно крупной для того времени сумме — более17000 руб. К сожалению, у нас нет других таких данных, чтобы путем сравнениясудить о среднем характере подобной торговли.
То приближаясь к этой цифре, то удаляясь от нее, шел ввоз вМосковское государство ханских товаров среднеазиатскими купчинами и послами,насколько мы можем представить его по нашим далеко не полным сведениям,сохранившимся от деятельности астраханской таможни: 1633 г. — на 8769 руб.,1634 г. — на 2018 руб., 1637-1638 гг. — на 543 руб., в 1640-1641 гг. — на 10585руб., 1642 г. — на 6294 руб. и 1666 г. — на 2846 руб. [27]
В числе привезенных ими товаров, на ряду с основными,вывозимыми из Средней Азии, как, например, с зенденями всех сортов, выбойками,бязью, бумагой хлопчатой и т.п., т.е. всем тем, что постоянно встречается воввозе обычных частных бухарских или хивинских купцов-тезиков, — обращает насебя внимание довольно нередкое перечисление и шелка разных сортов, почти непопадающегося в частном торговом обороте, что заставляет предположить, не былли он монополией казны. Последнее находит подтверждение в посольском письмехивинского посла Достек-Бехадура от мая 1700 г., где дано хотя неполное, ноединственное пока известное нам перечисление заповедных в Средней Азии товаров,запрещенных к обычному вывозу из нее в Московское государство, часть которых вкачестве указных сделалась, однако, привилегией царской торговли ханских купчин.Вот этот интересный перечень: луки, шелк-сырец, бадахшанские рубины(«лалово каменье бодокшаново») и ляпис-лазури («фенихвнылазоревые»). Соответственно ему в русский список таковых же товароввходили в это время следующие: золото и серебро, железо и олово, стрельнаястружа, стрелы, железцы стрельные, пищали, гвозди, топоры, ясырь ногайскиймужской и женской и птицы — соколы, кречеты и чеглики. Для покупки такихпредметов, допускавшейся только для иноземных послов и купчин, требовалась каждыйраз особая царская грамота. Указ 15 мая 1687 г., несколько ослабив стеснения вотношении вывоза железа, олова и меди и допустив вывоз того из них«которое в деле», в остальном подтвердил прежний перечень,распространив это запрещение и на татарский, а не только ногайский полон, хотяможет быть здесь и было простое разъяснение прежнего положения; но зато онположил конец всякой возможности превращения их из заповедных в указные,добавив «а что указано было по астраханским прежним наказом послом и посланникоми гонцом и купчинам те заповедные статьи пропущать по грамотам, сколько комукупить указано будет, и тою статью отставить и тех заповедных статей и пограмотам пропущать не велено». [28]
Что касается общих условий самого производства царского иханского торга, в течение предыдущего периода бывшего совершенно беспошлинным,то и теперь — как показывают ниже публикуемые документы, — он оставался такимже до 1667 г., когда в связи с общими положениями ново-торгового устава быласделана попытка лишить его этой привилегии; попытка эта, как можно думать, быланеудачной, так как со второй половины 70-х годов XVII века продолжает как будтодействовать прежняя, еще в XVI веке созданная практика.
Переходя теперь к характеристике положения частной торговлив этот период как со стороны общих ее условий, так и со стороны ее размеров исодержания, приходится признать, что они освещены ниже публикуемыми материаламидалеко не в равномерной степени. Если на основании их можно вполне яснопредставить характер среднеазиатского ввоза со стороны сибирской границы, тоотносительно ввоза со стороны Астрахани мы не располагаем достаточными данными.Также и в отношении вывоза из Московского государства: если мы имеем о немнекоторое представление, — хотя правда за последние десятилетия XVII века и тов значительной степени случайные, — по астраханской таможне, то по тобольской итарской таможням он не находит почти никаких отражений. Одно только можносказать, что со стороны Сибири русские вряд ли часто выступали самостоятельнона среднеазиатских рынках, довольствуясь очевидно посредничеством бухарскихкупцов как в торговле с Туркестаном, так и с Китаем. В торге же, шедшем черезАстрахань, сомнительно, чтобы они уступали сколько-нибудь восточным купцам.
Не единицами, а целыми десятками, — как можно судить почелобитной хивинского посла от 26 марта 1643 г., — человек по 40 — 50 ездили онисо своими товарами вглубь Средней Азии, направляясь туда из Астрахани ипроживая там за своими торговыми делами по 2, по 3 года, являясь таким образомзаметными конкурентами там среднеазиатских купцов-тезиков, вызывая даже жалобыс их стороны на свое стеснение.
Вряд ли эта торговая деятельность русских купцов в СреднейАзии была столь незначительной, как представляли себе это дело некоторыепрежние исследователи, касавшиеся этого вопроса, если даже наши неполныеданные, сведенные в таблицы по астраханским таможенным выписям, дают дляпоследних десятилетий (70-ые и 80-ые гг.) XVII века отпуск товаров намангышлакские пристани колебавшимся по оценке, правда приблизительной, от 3000до 10000 руб. Если сопоставить с этим сведения о количестве и стоимости товаров,отобранных в 1646 г. у русских купцов в Хиве хивинским ханом Абул-Гази,определявшихся ими в размере от 7000 руб. до 10 000 руб., и если учестьзаметное участие в ней известного в Московском государстве гостя ГригорияНикитникова, действовавшего здесь, как и в Сибири, через своих приказчиков, топеред нами встанет далеко не случайная и не последняя по значению деятельностьздесь московского купечества. Поэтому, в соединении с другими, разбросанными впубликуемых документах данными, настоящий сборник, нам кажется, должен помочьпересмотру прежнего, недостаточно обоснованного фактами представления о том,что в торговле между Москвой и Средней Азией больше всего заинтересована былапоследняя, а московское правительство пользовалось своими сношениями с узбекскимиханствами, главным образом, для освобождения русских пленников, в большомколичестве томившихся в неволе в «басурманских» государствах. Этотвзгляд, нам кажется, поддерживался в значительной степени наблюдениями надчисто внешними дипломатическими сношениями обеих стран, подсказан, может быть,был одним арифметическим подсчетом русских и среднеазиатских посольств, изкоторых последние значительно подавляли собой первые, но при этом недооценивался тот факт, что во всех, не только среднеазиатских, но и московскихграмотах, отправлявшихся часто прямо с хивинскими, бухарскими и балхинскимипослами, вопросам торговых связей между обеими странами уделялось далеко непоследнее и не случайное место. И если русских посольств за один и тот жепериод было меньше, чем восточных, то это свидетельствует всего лишь обезучастном отношении московского правительства к одному виду торговли,выражавшемуся в скрытом товарообороте взаимных поминков и даров; в этихпоследних московские цари меньше, конечно, были заинтересованы, чем искавшие ихпостоянно узбекские ханы. [29]
Если вспомнить при этом слова бухарского посла муллыФарруха, сказанные им при разговоре с думным дворянином А.С. Матвеевым в 1671 г.,что «в государстве де царского величества потребны им товары соболидобрые, лисицы черные, горностаи, сукна и кость рыбья зубу», то учащеннуюпосылку среднеазиатских, посольств возможно будет объяснить гораздо проще и безособых затруднений. В самом деле, только через посредство этих правильноналаженных и постоянно повторявшихся дипломатических сношений ханские узбекскиедворы могли надеяться получить большинство из этих необходимых им предметовобихода, бывших заповедными для частной торговли и составлявших монополиюгосударевой казны. А так как с этими посольскими пересылками связаны были частона среднеазиатской стороне и официальные отправки ханских купчин с ханскимитоварами, то в торговых связях Москвы со Средней Азией должна была слабоотражаться и царская торговля московского двора, но отсюда далеко еще до общегозаключения, что в частном товарообороте Московского государства сосреднеазиатскими ханствами верхи нарождавшейся московской буржуазии вообще непринимали заметного участия, и что вся эта торговля в целом служила, главнымобразом, интересам одной Средней Азии и мало затрагивала при этом Москву. Постепеннонакапливая новые факты и присоединяя их к тем, которые дает настоящий сборник,можно будет поставить эту проблему на более твердом основании и приблизиться,таким образом, к окончательному разрешению этого вопроса. [30]
Основными товарами, вывозившимися тогда русскими купцами насреднеазиатские рынки, были прежде всего — кожи, так называемый красный товар,затем щепье, всякого рода деревянная посуда, меха, западноевропейские сукна,мука ржаная, разные зеркала, «подбойное гвоздье», пуговицы, иголки ибулавки и, наконец, небольшая доступная этим купцам часть моржевой кости. Ввосточном же ввозе, насколько о нем можно судить по тобольским и тарскимтаможенным книгам, производившемся главным образом бухарскими купцами-тезиками,преобладали главным образом ткани и изделия из них; при этом преимущественносреднеазиатскими товарами были зендени всех названий, выбойки, бязи и мели. Чтокасается астраханского ввоза, то можно только догадываться об его сходстве ссибирским ввозом, дополненным в данном случае лишь несколькими товарами,которые не выдерживали дальности сибирских расстояний от Средней Азии; только вэтом соотношении может что-нибудь сказать известие, что в числе товаров,разграбленных на урочище Белужье в 1646 г. у хивинского посла НазараНадыркулова, находился между прочим и кишмиш, совсем неизвестный во ввозе черезтарскую и тобольскую таможни. О значительности же вообще оборотов этих таможенпо торговле с Средней Азией свидетельствует тот факт, что, — не смотря нанеполноту наших сведений о привозимых бухарскими купцами товаров, неучитывающих совсем одновременного их оборота на большой степной ярмарке тоговремени у Ямышева озера, — все же размеры бухарского ввоза на этих границахдостигали приблизительно суммы в 16000 руб. ежегодно. Складывая этот сибирскийввоз с астраханским, который конечно был не ниже, если не выше его, и принимаяво внимание специально ханскую торговлю, дававшую также, как отменено ранее,заметную количественную величину, можно получить некоторое представление осреднеазиатском экспорте в целом, определив вместе с тем значение его и в общемимпорте Московского государства. По всей видимости он должен был колебатьсяприблизительно около 40000 — 50000 руб.
В это же время главная московская таможня в Архангельске, черезкоторую шел внешний торг с Западной Европой, давала, как предполагает Б.Г. Курц,общий оборот торговли по вывозу и ввозу в размере 500000 р.
Правда мы не располагаем пока достаточно убедительнымиданными, чтобы характеризовать даже сколько-нибудь приблизительными цифрамиобратную экспортную операцию по вывозу товаров из пределов Московскогогосударства в Среднюю Азию. Но если учесть общее положение, что обычно торговыйбаланс Москвы сводился с некоторым превышением экспорта над импортом и принятьво внимание некоторые приводившиеся выше факты о взаимной заинтересованности вэтой торговле и московской стороны, то кажется не будет слишком смелымпредположить, что около той же цифры, т.е.40000 — 50000 руб., колебался и общийвывоз русских и среднеазиатских купцов из Московского государства. [31]
Что касается условий, в каких протекала эта среднеазиатскаяторговля в Московском государстве XVII века, то материалы настоящего сборникатакже позволяют представить их в более или менее ясном виде как со стороныпошлин, взимавшихся при ввозе и вывозе товаров, так и со стороны передвижениясреднеазиатских купцов по территории Московской Руси, с половины 20-х годовXVII века получивших полную свободу переезда из одного города в другой соплатой только соответственных таможенных платежей.
Таможенные приходные книги Сибирского приказа, о содержаниикоторых можно составить некоторое представление на основании приводимых внастоящем издании частичных извлечений из них, дополняют эти сведения даннымиспециально о сибирском торге, протекавшем и в этот период на более льготныхусловиях, чем в остальных частях Московского государства.
Так, в то время как со всех привозимых русскими подданнымитоваров взималась здесь так называемая десятая пошлина, распространившаяся, какмы видели выше, перед самой «Смутой» и на среднеазиатских купцов,теперь в отношении последних действовала особая практика, и они вносили втаможню только 1/20 со всего своего привоза. Пошлина эта взималась натурой, т.е.товаром же; но если с данного количества объявленного товарного продукта взятьпошлину продуктом же представлялось невозможным (например, с 3 котлов или с 5ковров и т.п.), то товар этот оценивался и пошлина взималась в том же размере,но уже деньгами; взятые же в пошлину товары распродавались таможнею на вольномрынке всем желающим. Кроме этого основного, значительно таким образомсниженного таможенного сбора, приезжие бухарцы облагались еще рядом мелкихспециальных платежей, например: полозовой пошлиной, сбиравшейся при переезде изодного сибирского города в другой в размере 2 алтын с саней, или аналогичной ейпосаженной пошлиной, взимавшейся в летнее время в зависимости от размеров судовпо 20 денег с сажени, или особым полавочным сбором за аренду казенных лавок, вкоторых купцы хранили и продавали свои товары — по 8 алтын в месяц с человека. [32]
Временем обычного появления в сибирских пограничных городахсреднеазиатских торговых караванов были обычно зимние месяцы — ноябрь и декабрьи уже значительно реже осенние — сентябрь и октябрь. Что касается торговлирабами в пределах Московского государства, то обороты ее были, по-видимому,менее значительными и ограничивались преимущественно ясырем калмыцкойнациональности, допускавшимся к продаже более или менее свободно вследствие непринадлежностиэтой народности к числу настоящих русских подданных. Прочие же закупки, изчисла лиц других национальностей, допускались всякий раз в порядке разрешенияособыми царскими грамотами, заметно суживавшими круг подобного рода операций изатруднявшими самую сделку. Главным центром этой торговли в течение всего XVIIвека являлась Астрахань и сибирские города Тобольск и Тара. При этом впоследних в роли главных работорговцев являлись по-видимому таджикские купцы неиз Хивы, а из Бухары, или сами привозившие с собою в Московское государствоизвестное количество пленников, или закупавшие их для собственных нужд наместных рынках.
Ряд отдельных, крайне скупых на фактические подробностисообщений вскрывает некоторые стороны и общей экономики узбекских ханств, вособенности положение внутреннего среднеазиатского рынка и степень связанностиим бухарских и хивинских отношений. Так, на основе этих документов выясняется: во-первых,малая заинтересованность в хивинском торге со стороны бухарского купечества, поддерживавшегоболее оживленные торговые сношения с Индией, во-вторых, соотношение ценностирусских денег с бухарскими и хивинскими и сравнительная стоимость одних и техже предметов обмена на русском и среднеазиатском рынках, в-третьих, содержаниеи объем основных отраслей производства в обоих ханствах и, наконец,в-четвертых, некоторые черты самого характера производственного процесса вотдельных из них. [33]
Сравнительная дешевизна изделий среднеазиатскогопроизводства, их большая простота и соответствие запросам невзыскательного ималосостоятельного потребителя, располагавшие к более массовому сбыту, все этоне могло не привлекать к себе московского купца-скупщика и должно было рановыдвинуть его в качестве равного и заинтересованного коммерческого контрагентав товарообороте, возникшем между народами Средней Азии и Московскимгосударством.
Заключение
В данной работепредставлены несколько исторических точек зрения. Порой эти точки противоречатдруг другу. Но для более объективного анализа событий всегда необходиморассматривать исторический процесс с разных сторон. Поскольку порою даже налюбое событие современности не бывает однозначной оценки, то и все различныеточки зрения на события прошлого мы вправе представить в виде отдельных гранейодного бриллианта.
Но несмотря на множествопротиворечий в среде историков, все они сходятся в оценке значения КиевскойРуси. Древнеславянское государство стало великой вехой в истории не толькобратских славянских народов, но и оказало неоспоримое влияние на развитиемировой культуры. В те далекие времена, под тяжелыми испытаниями формировалась внешняяторговля России.
Киевская Русь вела относительно широкую внешнюю торговлю. В эпохураннего феодализма внешняя торговля играла, возможно, большую роль,чем внутренняя. Киев, «мать городов русских», в то времябыл крупнейшим торговым центром, через который проходил один из самыхважных международных торговых путей. И хотя в основе экономикиКиевской Руси лежало сельское хозяйство, внешняя торговля князейи дружинников имела в то время существенное значение.
В экономике Киевской Руси внешняя торговля с арабами,греками, Закавказьем, народами Средней Азии, Западной Европы (Чехией, Польшей,Скандинавией и др.) играла значительную роль.
Распад в XII в. Киевского государствана отдельные княжества под воздействием возвышения отдельных городовКиевской Руси внес большие изменения и во внешнюю торговлю ДревнейРуси. Кроме того, перенесение торговых путей на Средиземное морев свою очередь подрывало торговлю Киева: ему, как и Византии,уже нельзя было играть роль посредника в торговле между Западоми Востоком.
В историко-экономической литературе при характеристикевнешнего рынка России XVI в. нередко обращается внимание почтиисключительно на торговлю со странами Западной Европыи упускается из виду торговля с восточными странами (Турцией,Персией, Средней Азией и т.д.). Между тем торговые связи Москвы с Востокомв XVI в. были очень широкие, а по мнению некоторыхисследователей они играли даже «в общем внешнем товарообороте Россиипервенствующую роль».
В XVII в. объем внешней торговли увеличился, возрослочисло стран, с которыми торговала Россия. Русский торговый капитал сталиграть все более значительную роль в экономике страны, в частности,в борьбе против засилия иностранного капитала. И все же внешняяторговля в России не занимала в русской экономике такого места,как, например, в Англии.
Внешняя торговля России на протяжении семи веков быладостаточно противоречивой. Она чередовалась как громкими успехами, так иоглушительными провалами (особенно в XVII в), нодумается, что в целом успехов все же было гораздо больше. Это подтверждается ирасширением территории России (более чем в 3 раза), и выходами к стратегическиважным морям (соответственно и торговым путям), и большим политическим весом,авторитетом и уважением к себе от основных держав мира. Следует считатьвнешнеторговую политику в целом успешной.
Список источников и использованной литературы
1.   АрхангельскаяИ.Д. Из истории ярмарок в России // Вопросы истории. 2001. № 11/12.
2.   БазилевичК.В. Новоторговый устав 1667 г. / Базилевич К.В. // Элементы меркантилизма вэкономической политике правительства Алексея Михайловича // Уч. зап. МГУ. 1940.Вып.41.
3.   Булатов В.Н.,Минаева Т.С., Петров О.В., Санников Л.И. История Архангельской таможни XVI-XXвв.: Монография. — Архангельск: Поморский государственный университет, 2001. –186 с.
4.   Громыко М.М.Русско-нидерландская торговля на Мурманском берегу в XVI в. Средние века. –1960. — Т.17.
5.   Гумилев Л.Н.Древняя Русь и Великая Степь. — М.: Мысль, 1989. – 764 с.
6.   Демкин А.В.Западноевропейское купечество в России в XVII в. — М., 1994. Вып.1. Историяполитических и правовых учений России. — М.: Гардарики, 2003. – 468 с.
7.   ДорошенкоВ.В. Русский экспорт через Нарву (по данным Ивангородской таможни 1619-1620 гг.)// Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе: Сб. статей, посвященныйЛ.В. Черепнину. — М.: Просвещение, 1972. – 364 с.
8.   Жалованнаяграмота на звание «гостя» новгородцу Ивану Харламову.1620 г. апреля30. // Советские архивы. — 1979. — № 6. – 84 с.
9.   Захаров В.Н.Торговля западноевропейских купцов в России в XVII — первой четверти XVIII в.// Исторические записки. – Москва. – 1996. — Т.112.
10.Иванов А.Н. Англо-голландскоеторговое соперничество в период крестьянской войны и польско-шведскойинтервенции в России (1605-1612 гг.) / Учебные записки. – Москва. — 1964. — Вып.217.
11.История мировойэкономики / Под ред. акад.Г.Б. Поляка, проф.А.Н. Макаровой. – М.: «Юнити»,2000. – 534 с.
12.Казакова Н.А. Изистории сношений Новгорода с Ганзой в XV веке / Исторические записки. – Москва.– 1949. — № 28.
13.Казакова Н.А. Русско-ганзейскийдоговор 1487 г. / Новгородский исторический сборник. — 1961. — Вып.10.
14.Казакова Н.А. Русско-датскиеторговые отношения в конце XV начале XVI вв. / Институт Российской истории. — Санкт-Петербург.– 1970. — Вып.11.
15.Клейненберг И.Э. Международныесвязи России до XVII в. – М.: Наука, 1961. – 388 с.
16.Клейненберг И.Э. Оформлениедоговора купли-продажи и мены в ганзейской торговле Новгорода и Пскова. — ВИД. –1970. — Сб.3.
17.Ключевский В.О. Лекциипо русской истории, читанные на Высших женских курсах в Москве 1872-1875. – М.:«ВЛАДОС», 1997. –484 с.
18.Книги Московскойбольшой таможни — Новгородская, Астраханская, Малороссийская.1693-1694 гг. // Тр.Гос. истор. музея. — 1961. — Вып.38. – 124 с.
19.Коваленко Г.М. Русско-шведскиеотношения в XVII в. – М.: Правда, 1982. – 384 с.
20.Королева С.И. Русскоеторговое сословие. — М.: Дело, 1998. – 280 с.
21.Костомаров Н.И. «Очеркторговли Московского государства в XVI-XVII ст., СПб., 1862, стр.43.
22.Курц Б.Г. СочинениеКильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Киев,1915. – 264 с.
23.Левинсон Н.Р. ЗапискиАйрманна о Прибалтике и Московии 1666-1670 гг. / Исторические записки. – М.,1945. – 112 с.
24.Лесников М.П. Ганзейскаяторговля пушниной в начале XV в. – М.: Наука, 1948. – 388 с.
25.Лесников М.П. Некоторыевопросы балтийско-нидерландской торговли хлебом в конце XIV начале XV вв. Средниевека. – Москва. — 1955. — Вып.7.
26.Лесников М.П. Торговыесношения Великого Новгорода с Тевтонским орденом в конце XIV — начале XV вв / Историческиезаписки. – Москва. — 1952. — № 39
27.Любименко И.И. Историяторговых сношений России с Англией. XVI — й век. – Юрьев. — 1912. — Вып.1.
28.Маньков А.Г. Цены и их движение в русском государстве XVI века.- М.: Наука, 1951. – 372 с.
29.Новицкий Г.А. Вопросыторговли в русско-шведских отношениях XVI в. / Скандинавский сборник. – Тарту. –1957. — Вып.2.
30.Памятникидипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией, изд.Н.И. Веселовским,СПб., 1890, т. I, стр.106.
31.Панков А.В. „Кистории торговли Средней Азии с Россией XVI-XVII в.,“ стр.25. Сб. „В.В.Бартольду туркестанские друзья, ученики и почитатели“. Ташкент, 1927. –384 с.
32.Пийримяэ Х.А. Некоторыевопросы торговли России со странами Западной Европы через Таллинн в 17 в. /Экономические связи Прибалтики с Россией. – Рига. — 1968. – Вып.47.
33.Пийримяэ Х.А. Осостоянии Нарвской торговли в начале XVII в. / Скандинавский сборник. – Таллинн.– 1966. — Вып.11.
34.Пийримяэ Х.А. Торговыеотношения России со Швецией и другими странами Европы по мaтeриалам нарвскоговвоза в 1661-1700 гг. // Скандинавский сборник, 1969.Т. VII.
35.Покровский С.А. Внешняяторговля и внешняя торговая политика России. — М.: Наука, 1947. – 348 с.
36.Российскоезаконодательство X-XX вв.: в 9 т. Т.4. Законодательство периода становленияабсолютизма. — М.: Просвещение, 1986. – 718 с.
37.Рухманова Э.Д. Русско-шведскаяторговля на Балтике в середине XVII века / Скандинавский сборник. – Таллинн. –1957. — Вып.5.
38.Соловьев С.М. ИсторияРоссии с древнейших времен. — М.: Наука, 1960-1961. Кн. V-VI.
39.Состояние России в1650-1655 гг. по донесениям Родеса // Чтения ОИДР. 1915. Кн.2.
40.Строгановская летописьпо списку Спасского и по толстовскому списку. „Сибирские летописи“. Изд.Археограф. ком. СПб., 1907. – 83 с.
41.Телегина Э.П. Квопросу о торгово-предпринимательской деятельности англичан в России в 30-40егг. XVII века / Ученые записки. – Благовещенск. – 1958. — Т.9.
42.Усачев Н.Н. К оценкезападных внешнеторговых связей Смоленска в XII — XIV вв. (Международные связиРоссии до XVII в). – М.: Просвещение, 1961. – 482 с.
43.Усачев Н.Н. О внешнейторговле Смоленска в IX-XVI веках. – М.: Наука, 1970. – 274 с.
44.Усачев Н.Н. ТорговляСмоленска с Висбю, Ригой и северогерманскими городами в XII-XIV вв. – М.: Наука,1952. – 482 с.
45.Фехнер М.В. Торговля Русского государства со странами Востока вXVI веке. — М.: Наука, 1952. – 328 с.
46.Флоря Б.Н. Из историирусско-фландрских торговых связей в XVI в. / Средние века. – Москва. – 1964. — Вып.26.
47.Флоря Б.Н. ТорговляРоссии со странами Западной Европы в Архангельске: (конец XVI — начало XVII вв)/ Средние века. – 1980. — Т.3.
48.Хорошкевич А.Л. Внешняяторговля Руси XIV — XVI вв. / Вопросы истории. – 1960. – Вып.27.
49.Хорошкевич А.Л. ДоговорыПолоцка 1405-1406 гг. как источник по истории его внешней торговли и торговойполитики / Археографический ежегодник. – Москва. — 1963. — №4.
50.Хорошкевич А.Л. Изистории русско-немецких торговых и культурных связей XVII в. / Международныесвязи России. – Москва. – 1966. – Вып.57.
51.Хорошкевич А.Л. ТорговляВеликого Новгорода с Прибалтикой и Западной Европой в XIV — XV вв. — М.: Просвещение,1963. – 368 с.
52.Хорошкевич А.Л. Торговляиностранными тканями в Новгороде в XIV-XV вв. / Исторические записки. – 1958. — №28.
53.Хромов П.А. Экономическоеразвитие России. — М.: Просвещение, 1967. – 594 с.
54.Челобитнаябалхинского посла Ходжа-Ибрахима царю Михаилу Федоровичу от 16 ноября 1642 г. сжалобой на притеснения на урочище Кабаклы со стороны начальника государевойбусы сына боярского Ивана Суслова. — МД. Балхинские столбцы, 1643 г., апреля 271644 г., №1, л.2.
55.Шарапова З.М. К вопросуо торговых связях итальянских городов с Нижнем Поволжьем в XIII-XV вв. // ВолгоградскийГПИ им. Серафимовича. Материалы 22 научной конференции. — Волгоград. — 1968. –82 с.
56.Шарапова З.М. Торговыесвязи Золотой Орды в XIV-XV веках. // Историко-краеведческие записки. — Волгоград.- 1975. — Вып.3.
57.Шаскольский И.П. Жалованнаяграмота Михаила Федоровича любекским купцам 1636 г. – Л.: Институт истории АНСанкт-Петербург, 1964 – 80 с.
58.Шаскольский И.П. Маршрутторговых путей из Невы в Балтийское море IX — XIII вв. / Географический сборник.- 1954. — Вып.3.
59.Шаскольский И.П. Русскаяморская торговля на Балтике в XVII в.: (Торговля со Швецией). — СПб.: Питер,1994. – 370 с.
60.Шаскольский И.П. Экономическиеотношения России и Шведского государства в XVII веке. — СПб.: Питер, 1998. –358 с.
61.Шпаковский А.Я. ТорговляМосковской Руси с Персией в XVI-XVII вв. Сборник статей студенческогоИсторико-Этнограф. кружка при Киевском университете, в. VII, Киев, 1915, С.44 — 46, 52 — 54.