А.И. Солженицын и А.Д. Сахаров: общественно-политические взгляды и правозащитная деятельность

ПЛАН.
1.        Содержание………………………………………………………………..1  
2.        Введение…………………………………………………………………...2
3.        Биография — Александр Исаевич Солженицын…………………………6
4.        Биография — Андрей Дмитриевич Сахаров…………………………..…10
5.        Первые встречи А.И.Солженицына и А.Д.Сахарова………………..…13
6.        Бой двумя колоннами………………………………………………..…...17
7.        Начало публичной полемики………………………………………...…..23
8.        Годы восьмидесятые……………………………………………………...26
9.        Две утопии………………………………………………………………...30
10.     Заключение……………………………………………………………......33
11.     Примечания………………………………………………………………..35
12.     Литература………………………………………………………………...36

Введение.
Выбранная мною тема актуальна по нескольким объективным причинам:
 Во-первых, А.Д. Сахаров и А.И.Солженицын одни из выдающихсяпредставителей России Советского периода. А.Д. Сахаров известен всему миру икак величайший физик-теоретик, который был отцом-основателем водородной бомбы ивнес гигантский вклад в развитие ВПК, так и в роли правозащитника, который дажев самые трудные годы боролся против тоталитаризма  за торжество конституции идемократических свобод.  
 Во-вторых, через жизненную призму  А.Д. Сахаров, можно увидеть целуюэпоху, с закрытой для общественности того времени стороной. В жизни этоговыдающегося человека были и такие периоды, как взлет по карьерной лестнице,(лауреат Сталинской и Ленинской премий, трижды герой соц. труда  и масса другихнаград и регалий) тяжелая борьба в оппозиции с властями (лишение всех наград ирегалий), и ссылка в Горький и диссидентство, и депутат народного собрания вовремена перестройки, и посмертное признание его всем миром, а главное страной.Все эти взлеты и падения, ослабление и ужесточение борьбы за мир, отражаютатмосферу целой эпохи. И жизнь Андрея Дмитриевича Сахарова служит наилучшимпримером для исследования, изучения и анализа тех непростых времен.
 В-третьих, в работах А.И. Солженицына можно найти многие решения на рядсложнейших вопросов современности. Солженицын был пророком, ему былосвойственно предчувствовать и предугадывать ход событий как в СССР, так и вовсем мире. Андрей Дмитриевич Сахаров занимался различными аспектамиобщественной и политической жизни страны. Он был защитником демократическихпринципов, свободы слова, прав человека во всем мире. Он пытался вмешаться вход событий, да бы предотвратить негативные последствия необдуманных решенийполитиков и общественных деятелей. Таких примеров немало, это и война вАфганистане, и разрешение конфликта между Израилем и Палестиной, и ослаблениеконфрантаций между социалистическим и капиталистическим лагерями, и  способствиев урегулировании  жизни в странах третьего мира. Он защищал интересы сразувсего народа, примером того может служить ходатайства по поводу Крымских Татари этнических немцев. Сахаров не раз предупреждал об опасности атомныхиспытаний: «Созидательная сила  атома, станет разрушительной». По прошествиилет мы можем видеть, то что его слова действительно оказались пророческими, итеперь мы можем анализировать и делать выводы, и приходи к тому, что егорешения этих проблем были истинными.
 В-четвертых, количество его наград, премий и регалий, которые он получилза пределами СССР, еще раз доказывают значимость его вклада в дело мира во всеммире. Следовательно, А.Д. Сахаров является общепризнанным общественнымдеятелем, на примере которого можно сделать ряд важнейших выводов, воспитыватьу подрастающего и будущего поколений нравственные и эстетические принципы.
Всей своей жизнью он показал, что свобода и рабство, апокалипсическийужас и Царство Божие живут сейчас одновременно. Он всегда был свободен, хотяфизически всегда был в плену у политиков. Они хватали его и его жену,перемещали из города в город, лишали возможности работать, прослушивали,подглядывали, прощупывали его жизнь до интимнейших подробностей, бесцеремоннозалезали в дневники, и он бессилен был вырвать свою жизнь из их нечистых рук.
И все-таки он был свободен. Совершенно неподвластен времени и своимгонителям. В нередко враждебную ему атмосферу залов и заседаний он нес голоссовести и разума.
Сахаров первый понял, или,  во  всяком  случае,  первый  во  весь  голос сказал,что  в  наш  век  термоядерного  оружия  это  противостояние  грозит внезапнымуничтожением всего живого на Земле и указал выход.
Борьба за права человека, которую он развил, это  не  филантропическое занятиедосужих интеллигентов, а  борьба  за  превращение  нашей  страны  из диктатурыв  демократически открытое  общество,  борьба  за  международное доверие,преодоление конфронтации, за путь к разоружению.
Насилию он противопоставил добро в жизни общества.
Он — гигант-естествоиспытатель и мыслитель, познавший явления природы, ведущиек управляемому  ядерному  синтезу  и  к  рукотворному  термоядерному взрыву неограниченно  большой  мощности,  развивший   глубинное   понимание законовкосмологии, происхождения и развития Вселенной  -  так  же  глубоко постиг изакономерности жизни общества, указав пути  преодоления  катаклизма всеобщейгибели, все еще угрожающей человечеству из-за  преступных  действий и  речей реакционной  части  КПСС  и  номенклатуры,  которых  мы   являлись свидетелями.
Солженицын, к счастью, избегает «осмысления»; он записывает,регистрирует, разрабатывает знакомые ему элементы, пережитое и познанное, и разему не нужно по ходу повествования бороться с предписанным или надуманнымпорядком или оспаривать его, то он добивается такой трезвости и сухости, чтодоказывает свое превосходство как над обычным, оптимистически настроеннымсоциалистическим реализмом, так и над притязаниями «нового романа».Дело не только в том, что он на собственной шкуре узнал вещь, неизвестную егозападным коллегам: сталинизм. Дело еще и в том, что на Западе утраченопонимание тайных мук: им находится место только в области сладострастия, и это,быть может, является огромным, пока еще не замеченным, преступлением Я вижу вкнигах Солженицына откровение, бесстрастное откровение не только о их чистоисторическом предмете — о сталинизме, но и об истории страданий человечества. Араз так, то сталинизм здесь — «всего лишь» повод, достаточно жуткий итем не менее «всего лишь».      
 Книги Солженицына начинаются издалека, их своды высоки, и они являютсяоткровением для более или менее беспомощно действующей западной литературы;книги берут начало от великой русской традиции, они прошли черезсоциалистический реализм; преодолели и обновили его, они современны искусностьюпостроения, которое устойчиво и крепко; у них дыхание Толстого и духДостоевского, хотя в XIX веке да и в сегодняшнем литературоведении онисчитаются парой противоположных духов; и при всем этом в них безошибочноузнается Солженицын. Оставляя позади Сартра и Камю, он довершает древнеепротивопоставление «воли» и «тюрьмы» — не образно, нефилософски, но на самом материале, литейном подпорок, предписаний инадуманности.
«Архипелаг ГУЛАГ» — это история, так она и названаСолженицыным, а мотивы ее публикации вполне очевидны: писатель стремитсяпривлечь внимание мировой общественности (что, возможно, послужит определеннойзащитой) к тем людям, кто упомянут в «Архипелаге ГУЛАГ», к егооставшимся в живых свидетелям; а кроме того, эта книга — «наш общий дружныйпамятник всем замученным и убитым». «Архипелаг ГУЛАГ» являетсядокументальным подтверждением фактов, что уже известны мировой общественностипо многочисленным публикациям; вот как характеризует Александр Солженицын всвоей книге те десятилетия террора: "… вас арестовывает странник,остановившийся у вас на ночь Христа ради; вас арестовывает монтер, пришедшийснять показания счетчика, вас арестовывает велосипедист, столкнувшийся с вамина улице; железнодорожный кондуктор, шофер такси, служащий сберегательной кассыи киноадминистратор".
Даже самых рьяных противников Солженицына должно удивлять его бесстрашие,у них должна вызывать уважение та неколебимая твердость, с какой он продолжаетработу и публикацию своих произведений. Однако ни удивления, ни уважения ждатьне приходится. На это нет даже намека.
Одним из постыднейших фактов в истории Союза советских писателейостанется то обстоятельство, что он всегда исключает своих членов как разтогда, когда они находятся в опасности или в опале — вспомним Ахматову,Зощенко, Пастернака, Солженицына. А ведь «Один день Ивана Денисовича»вышел в свет с явного одобрения Хрущева у главного редактора, с которымСолженицын дружил и память которого почтил на его похоронах,- речь идет обАлександре Твардовском, коего вряд ли кто-либо решится назвать пособникомимпериализма. Он пал вместе с Солженицыным. Если вспомнить, что поводом дляисключения Солженицына из Союза писателей послужил роман «Раковыйкорпус», кстати уже набранный, и если к тому же учесть, что до сих порнеясно и, видно, навсегда уже останется неясным, кто же все-таки добивалсяисключения и по каким, собственно, мотивам, то к вероятным мотивамполитического характера можно вполне добавить ревность и зависть самого что нина есть обывательского толка.
Прочие писатели должны бы уразуметь, что писатель, столь предательскиизгнанный и лишенный всяческой поддержки, не вправе сдаваться, идти на малейшиеуступки, отступать даже на миллиметр, и, возможно, настанет день — я не теряютакой надежды,- когда ненависть, ослепление, клевета, травля и гнусныепреследования сменятся пониманием того, что этот человек страдает я борется нетолько за себя самого, нет, речь идет о большем, гораздо большем, а именно отом, что в конечном счете послужит авторитету и престижу самого же Советского Союза.
Высказывались опасения (они прозвучали и на заседании международногоПЕН-клуба 24 мая 1973 года), что подписание Советским Союзом всемирнойконвенции по охране авторских прав не принесет советским авторам ни свободы, никаких-либо выгод. Опасения оказались справедливыми, и, похоже, что первый томунаглядный урок будет преподан на примере Солженицына.

Биография
Александр Исаевич Солженицын, 1918 г.р.
Со стороны отца Солженицын происходит из старинной крестьянской семьи.Исаакий Семёнович учился в Харькове, потом в Москве, ушёл добровольцем навойну; на фронте, летом 1917-го женился на Таисии Щербак; был награждён захрабрость. После возвращения домой был ранен на охоте и умер от раны 15 июня1918 года. Он выведен в «Августе  Четырнадцатого» в образе СаниЛаженицына.
Семья матери Солженицына была богатой, дед дал своей дочери Таисиипрекрасное воспитание и образование. Брат Таисии, Роман, сорил деньгами, купил«Роллс-Ройс»: фотографию этого автомобиля воспроизвела «Литературнаягазета» в 1972 году, в разгар кампании против Солженицына.
Александр Солженицын родился 11 декабря 1918 года, через шесть месяцевпосле смерти отца. Детство его мало чем отличается от детских лет егосверстников: маленьким ходит с матерью в церковь, вступает в комсомол,переживает трудности и радости жизни обычного советского школьника. ЮныйСолженицын -староста класса, любитель футбола, поклонник театра, унаследовав ототца тягу к знаниям, поступает в 1936 году на физико-математический факультет Ростовскогоуниверситета. С 1939 года он одновременно учится ещё на заочном отделенииМосковского института истории, философии, литературы. В 1941 году Солженицынзаканчивает университет в Ростове и приезжает в Москву на экзамены в МИФЛИ, а18 октября 1941-го уходит на фронт, сначала простым солдатом, после окончанияофицерской школы в Костроме — в звании лейтенанта.
В 1943-ем он получает орден Отечественной войны второй степени, вследующем — орден Красной Звезды, будучи уже капитаном. В 1945-м его перепискас другом «Кокой» попадает под надзор военной контрразведки,раскрывшей «политические негодования» адресатов, обозначавших Ленинауменьшительным «Вовка», а Сталина — кличкой «Пахан». 27июля 1945 года Солженицын был осуждён на восемь лет исправительно-трудовыхлагерей по статье 58-й Уголовного кодекса, пункты 10 и 11.
Пережитое этих лет отражено писателем в таких произведениях, как«Олень и шалашовка», «Дороженька», «В кругепервом», «Архипелаг ГУЛАГ».
В 1952 году Солженицын принимает участие в Экибастузской«смуте,» после которой лагерный хирург в лагерной больнице оперируетего по поводу злокачественной опухоли в паху. Ткань, иссечённую при биопсии,отправляют на анализ в «вольную» лабораторию, результаты теряются, абольной поправляется и через две недели выписывается из больницы.
После смерти Сталина Солженицын выходит из лагеря на «вечноессыльнопоселение» в ауле Кок-Терек. Он снимает угол в глинобитной хатке,знакомится с супругами Зубовыми, врачами, такими же ссыльными, как он сам. Подименем Кадминых они выведены в «Раковом корпусе», подлинная историяих рассказана в «Архипелаге». Осенью болезнь возобновляется, властипозволяют ему выехать в Ташкент на лечение. Позднее Солженицын сознавалсядрузьям, что в Ташкент он ехал умирать и писал очень много, полагая, «покаон пишет — у него отсрочка».
В 1956 году Солженицын реабилитирован решением Верховного Суда СССР, вследующие годы живёт в Рязани и много работает:
1959 — «Один день Ивана Денисовича».
1960 — «Свет, который в себе».
1961 — " Крохотки" — стихотворения в прозе.
1962 — «Случай на станции Кочетовка».
1963 — «Матрёнин двор».
Поощряемый вниманием большой читательской аудитории, Солженицынпереживает небывалый творческий подъём -начинает «необыкновенно многосразу»: «Архипелаг ГУЛаг», «Раковый корпус»,«Круг первый», не оставляя работы учителя физики.
В 1967 году «Раковый корпус» получает положительный отзывКаверина. На открытии Четвёртого Съезда Союза писателей СССР Солженицынобращается к делегатам с открытым письмом, в котором обличает вред цензуры:" Я предлагаю съезду принять требование и добиться упразднения всякой — явной или скрытой -цензуры над художественными произведениями, освободитьиздательства от повинности получать разрешение на каждый печатный лист".Многим это не понравилось и именно с этих пор, с мая 1967 года, начинаетсяоткрытая и беспощадная борьба писателя Солженицына против Советской власти(эпизоды этой борьбы описаны в произведении «Бодался телёнок сдубом»).
В 1974 году кампания против Солженицына в прессе достигает наивысшегонакала. «Литературная газета» печатает статью «о предательскойдеятельности А.И. Солженицына». Писатель не сбавляет активности: пишет«Письмо вождям», в котором призывает положить конец идеологическоймонополии марксизма, в интервью агентству печати Си-Би-Эс критикует техсоотечественников, которые эмигрируют добровольно, объявляет о создании«Русского общественного фонда помощи заключенным и их семьям» (доходыот продажи «Архипелага» полностью будут поступать в этот фонд.).
13 февраля Солженицына арестовывают и заключают в Лефортовскую тюрьму. Сэтого времени он лишен советского гражданства и осуждён на изгнание.Специальным самолётом его доставляют в Западную Германию. Солженицын поселяетсяв Цюрихе, где живёт его адвокат и где он находит следы Ленина в эмиграции.
В октябре 1976 Солженицын поселяется в США, в штате Вермонт, близ городкаКавендиш. Он покупает около двадцати гектаров земли, на этом участке, кромежилого дома, он оборудует библиотеку для хранения рукописей и печатныхматериалов, посвящённых России. В течение последующих трёх лет Солженицын,стараясь не привлекать к себе внимания, посещает различные университетыАмерики, обладающие русскими архивными фондами, и упорно работает над«Красным колесом», переделывает первый «узел» «АвгустаЧетырнадцатого» и пишет два новых романа «Октябрь Шестнадцатого»и «Март Семнадцатого».
К концу 80-х общественное мнение в России по-новому оценило жизнь итворчество Солженицына. В июле 1988 года художник Илья Глазунов выставляеткартину «Мистерия XX века», где среди прочих персонажей изображёнСолженицын. Писатель Виктор Астафьев в телевизионной передаче упоминаетАлександра Солженицына и говорит, что когда-нибудь его внук посетит могилувеликого писателя и попросит у него прощения за Родину.
11 декабря в Москве в Центральном Доме кино состоялся вечер, посвященный70-летию Солженицына, на котором с приветственными словами выступили А.Смирнов, Ю. Карякин, Ю. Афанасьев. Группа писателей предлагает Секретариатуправления Союза писателей СССР восстановить Солженицына в рядах Союза.
В письме к Глебу Якунину Солженицын пишет: «Это правда: все годыизгнания, всеми помыслами и всей работой я — только на родине. И не теряюнадежды при жизни вернуться. Но это будет никак не возможно до напечатания вСССР моих главных книг: я не могу вернуться как бы немым, ещё ничего несказавшим — и тогда начать восполнять сокрытие 50 лет моей работы — как же?Газетными статьями?» .
Главные книги А.И. Солженицына увидели свет, писатель возвратился народину. В 1990 году «Литературная газета» и «Комсомольскаяправда» публикуют брошюру «Как нам обустроить Россию?», вкоторой Солженицын высказывает варианты проведения социально-экономических иполитических реформ. В этом же году писателю присуждается Государственнаяпремия РСФСР за «Архипелаг ГУЛаг», от которой он отказался, заявив:«Эта книга -о страданиях миллионов, я не могу собирать на ней почёт».
В настоящее время А.И. Солженицын живёт и работает на родине. В своихстрастных монологах на телевидении и в газетных статьях, эмоциональных ипродуманных, писатель выделяет несколько моментов. Во-первых, то, что пришлопосле краха коммунизма,- не демократия. Власть принадлежит не народу,«разлитому по всей территории страны», а политиканскому котлу,который «кипит в столице». Это кипение вызывает яростное неприятиеписателя.
Во-вторых, старая власть рухнула лишь в верхнем звене, а среднеесохранилось — «в тех же самых кабинетах те же самые рожи». Создаётся«грязный гибрид» уцелевшей номенклатуры и акул финансового подполья,лжепредпринимателей. Если «эта власть без совести, которой будетсторониться честный человек, укрепится, уже не 70, а 170 лет понадобится, чтобыот неё избавиться».
В-третьих, противостояние «демократов» и «патриотов»гибельно, разрушительно для России. Солженицын держится на расстоянии от обеих«партий» не только потому, что это новое, по существу большевистскоеразмежевание опять ставит превыше всего своекорыстные интересы, круговую порукуи сомнительные Уставы. Новые ярлыки, может быть, и удобны для целей политиканства,но глубоко фальшивы.
Первичным для Солженицына остаётся нравственное состояние общества:«Если совесть не проснётся, никакая экономика нас не спасёт». В этомвыражении очевиден не только заряд нравственности, но и разумнойгосударственной политики, которая, имея дело с народным сознанием, не можетзамыкаться на голом чистогане или голом монетаризме.
Мысль Солженицына ясна: в России даже на политическом рынке, неизбежномпри демократии, не прожить без незыблемых нравственных авторитетов, без великихлюдей-объединителей. О них все книги А.И. Солженицына.

Биография — Андрей Дмитриевич Сахаров.
Андрей Дмитриевич Сахаров, всемирно известный  ученый  и  общественный деятель, родился  21  мая  1921 года в Москве. Его  родители-  Сахарова Екатерина Алексеевнаи Сахаров Дмитрий Иванович,  преподаватель  физики, автор ряда  учебников  и задачников  по  физике,  а  также  многих  научно- популярных книг.Впоследствии Дмитрий Иванович был доцентом кафедры общей физики на физическом факультете   Московского     государственного педагогического института имени Ленина.
В 1938 году поступил на физический факультет МГУ. В 1941  году,  после начала Великой  Отечественной   войны,   призывался,   однако   не   прошел медицинскуюкомиссию и эвакуировался вместе с МГУ  в  Ашхабад,  где  в  1942 году окончил сотличием физический факультет. Ему было  предложено  остаться на кафедре ипродолжать свое образование.  Андрей  Дмитриевич  отказался  от этого предложения  и  был  направлен  Наркоматом  вооружений   работать   в Ульяновскна  оборонный  завод.  В  годы  войны  Андреем  Дмитриевичем  были сделаныизобретения и усовершенствования по  контролю  качества  бронебойных патронов.Предложенный им метод  контроля  вошел  в  учебник  под  названием «МетодСахарова» .[1] Работая инженером, А.Д.Сахаров также самостоятельнозанимался научными исследованиями и  в  1944-1945  годах  выполнил  несколько научных  работ. В январе 1945 года  поступил  в  аспирантуру  Физического института  АН  СССР (ФИАН), где его научным руководителем  был  академик  И. Е.  Тамм.  Окончил аспирантуру, защитив кандидатскую диссертацию  в  ноябре 1947  года,  и  до марта 1950 года работал в должности младшего  научного сотрудника.  В  июле 1948 года постановлением Совета Министров СССР был  привлечен к  работе  по созданию термоядерного оружия. Андрей Дмитриевич началисследования по ядерной проблеме против своего желания. Позднее,  уже  войдя в  работу,  он  пришел  к  мнению,  что  этой проблемой  нужно  было заниматься.  В  США  уже  вовсю  велись  аналогичные исследования, и А. Д.Сахаров считал, что нельзя  допускать  положения,  при котором США стали бымонопольным обладателем термоядерного  оружия.  В  этом случае стабильностьмира была бы поставлена под угрозу. Проблема создания советского термоядерногооружия была успешно решена, и А. Д.  Сахарову  принадлежит  выдающаяся  роль в  создании  термоядерного могущества СССР. Он занимал ряд  руководящих должностей  -  последние  годы должность заместителя научного руководителяспециального института.  Работая над созданием термоядерного оружия, А. Д.Сахаров  одновременно  выдвинул  и разработал совместно со своим  учителем  И. Е.  Таммом  идею  использования термоядерной энергии в мирных целях. В 1950году А. Д. Сахаров и И. Е.  Тамм рассмотрели идею магнитного термоядерногореактора, которая легла  в  основу работ в СССР по управляемому термоядерномусинтезу.
А.Д.Сахарову трижды (в 1953, 1956 и 1962 годах) было присвоено  звание Героя Социалистического Труда, в 1953 году ему   была   присуждена
Государственная премия СССР, а в 1956 году — Ленинская премия. В  1953 году он был избран действительным членом Академии наук СССР. Ему  тогда  было 32 года. Мало кто был избран академиком так рано. Впоследствии А.Д.Сахаров  былизбран членом ряда зарубежных академий. Он также является почетным  доктором многихуниверситетов. [2]
Работая над созданием водородного оружия, А. Д. Сахаров вместе  с  тем осозналвеликую опасность, которая угрожает человечеству и всему  живому  на Земле  в случае,  если  это  оружие  будет  пущено  в  ход.  Опасность  для человечества представляли  даже  испытательные  взрывы   ядерного  оружия, которые тогдапроводились в  атмосфере,  на  поверхности  земли  и  в  воде. Например,атмосферные взрывы приводили к заражению атмосферы и  к  выпадению радиоактивныхосадков на больших расстояниях от  места  испытаний.  В  1957- 1963 годах А. Д.Сахаров активно выступал против испытаний  ядерного  оружия в атмосфере, в водеи на поверхности земли. Он явился одним  из  инициаторов Московскогомеждународного договора о запрещении ядерных  испытаний  в  трех средах. Вначале 70х годов средства массовой информации в нашей стране  начали массированнуюкампанию против А. Д. Сахарова. Его  высказывания  искажались, о нем и о егожене публиковались клеветнические материалы. Несмотря на  это, А. Д. Сахаровпродолжал свою  общественную  деятельность.  В  1975  году  он написал книгу«О  стране  и  мире».  В  том  же  году  ему  была  присуждена
Нобелевская  премия  мира.  В  нобелевской  лекции  «Мир, прогресс,   права человека», излагая свои взгляды, он  отметил,  что «единственной  гарантией мира  на  Земле  может  быть  только  соблюдение прав  человека  в   каждой стране».[3]   Присуждение   А.   Д.  Сахарову   Нобелевской   премии   мира сопровождалось новой волнойдезинформации и клеветы по его адресу.
В 1979 году, сразу же после ввода войск в Афганистан,  А.  Д.  Сахаров
выступил сзаявлением  против  этого  шага,  заявив,  что  это – трагическая ошибка.Вскоре после этого он был лишен всех правительственных наград  и  22 январятого же года выслан без суда в город Горький. В ссылке  он  пробыл  7 лет безнескольких дней. Доступ к нему в эти годы был сведен к минимуму,  он былизолирован от советской и мировой общественности. За  время  горьковской ссылки А.  Д.  Сахаров  провел  три  голодовки,  к  нему  применялись  меры физическоговоздействия, во время голодовок он был изолирован даже от  жены. Несмотря наколоссальные трудности, А. Д.  Сахаров и в Горьком продолжал свои научныеисследования и общественную деятельность. Он пишет заявления  в защитуполитических заключенных в СССР, статьи о  проблемах  разоружения,  о международныхотношениях.
В декабре 1986 года А. Д. Сахаров возвращается в Москву. Он  выступает намеждународном форуме «За безъядерный  мир,  за  выживание человечества», где предлагает ряд мер  в  области  разоружения,  имеющих целью  продвинуть вперед переговоры с США (эти предложения были  осуществлены, что  позволило заключить  соглашение  с  США  об  уничтожении  ракет  средней  и   меньшей  дальности). Он предлагает также конкретные шаги в области сокращения  армии в   СССР,   действенные   меры   по   обеспечению   безопасности    атомных электростанций. Затем А. Д. Сахаров работает вФизическом институте  им.  П.Н. Лебедева АН СССР в должности  главного научного  сотрудника.  Он  избран членом Президиума  АН  СССР,  продолжает активное  участие  в  общественной жизни. Осенью 1988 года из Верховного СоветаСССР А. Д.  Сахарову  сообщили, что рассматривается  вопрос  о  возвращении ему  правительственных  наград, которых он был лишен в 1980 году. А.Д. Сахаров отказался  от  этого  до освобождения и полной  реабилитации  всех  тех,  кто был  осужден  за  свои
убеждения  в 70х  и  80х  годах.  Он  был  избран  почетным   председателем общественногосовета всесоюзного общества «Мемориал».
Его общественная деятельность была направлена на то, чтобы перестройка проводиласьактивно и последовательно, без промедления, и  чтобы  она  стала необратимой. В1989 году, после беспрецедентной  по  длительности  и  накалу борьбыизбирательной кампании, А. Д. Сахаров стал  народным  депутатом  СССР от АНСССР. Он был одним из  основателей  и  сопредседателей  самой  крупной парламентской группы — межрегиональной  депутатской  группы,   объединяющей наиболееактивных, прогрессивно  настроенных  депутатов.  Без  преувеличения можносказать, что в результате своей  парламентской  деятельности  он  стал одной изглавных политических фигур нашей страны. В последние  месяцы  жизни имподготовлен проект новой  Конституции  СССР,  базирующейся  на  принципах демократии,уважения прав человека, суверенитета  наций  и  народов.  А. Д.
Сахаров — автор многих смелых политических идей,  нередко  опережавших свое время, а затем завоевывавших все большее признание. Сахаров скончался 14декабря 1990 г., после напряженного дня работы на Съезде народных депутатов. Проститься  с  великим  человеком  пришли  сотни тысяч людей.
Первые встречи А.И.Солженицына и А.Д.Сахарова
Андрей Дмитриевич Сахаров и Александр Исаевич Солженицын впервыевстретились 26 августа 1968 года — несколько дней спустя после оккупацииЧехословакии войсками стран Варшавского договора.
Академик, трижды Герой Социалистического Труда и «отец водородной бомбы»А.Д.Сахаров только недавно, в мае 1968 года, выступил как диссидент,обнародовав свой первый большой меморандум «Размышления о прогрессе, мирномсосуществовании и интеллектуальной свободе» с призывом к развитию демократии иплюрализма. Это выступление быстро принесло Сахарову известность — ив СоветскомСоюзе, и на Западе. Но у него еще не было почти никаких связей не только сдиссидентскими группами, но даже с писателями и учеными за пределами большой,но замкнутой группы ученых-атомщиков.
Солженицын же получил мировую известность гораздо раньше, еще в конце1962 года, — после публикации в «Новом мире» знаменитой повести «Один деньИвана Денисовича» — первой правдивой книги о сталинских лагерях, опубликованнойв СССР. Эта публикация была частью политики «десталинизации», проводившейсяпосле XXII съезда КПСС, и на встречах руководителей партии с деятелями культурыне только Никита Хрущев, но и Михаил Суслов жали Солженицыну руку и горячоприветствовали появление «Ивана Денисовича». На путь открытой оппозиции режимуСолженицын вступил лишь в мае 1967 года, обнародовав «Открытое письмо IV съездуСоюза советских писателей» с протестом против цензуры и политическихпреследований советских писателей. В это же время был отправлен на Запад дляперевода и публикации большой роман Солженицына «В круге первом». УСолженицына, в отличие от Сахарова, было много друзей и знакомых средиписателей, но он держался особняком и сторонился любых диссидентских кружков.
Оккупация Чехословакии стала большим потрясением не только длядиссидентов, и теперь, в конце августа 1968-го, и Солженицын, и Сахаров, нежелая молчать, решили как-то объединить свои усилия. Мысль о содержательномпротесте, который могли бы поддержать несколько десятков наиболее известных тогдадеятелей интеллигенции, как говорится, витала в воздухе.
Неожиданно очень эмоциональный и глубокий по содержанию текст предложилкинорежиссер Михаил Ильич Ромм. Сахаров был готов присоединиться к нему, но нехотел, чтобы его подпись стояла первой. Поздно вечером 23 августа подпись подэтим документом поставил академик Игорь Тамм, его примеру последовали ещенесколько ученых. Сахаров хотел ехать к Твардовскому, но, как оказалось,Александр Трифонович в эти дни не появлялся даже в редакции «Нового мира», ни скем не встречался, и тогда Андрей Дмитриевич спросил своих друзей оСолженицыне, который, как оказалось, и сам искал встречи.
Солженицын приехал в Москву из Рязани вечером 24 августа для знакомства сситуацией и поддержки общего протеста. Следующий день он посвятил встречам сразными людьми, а 26 августа с соблюдением всех правил конспирации встретился идолго — один на один — беседовал с Сахаровым. Конечно, эту встречу нельзя былополностью скрыть от КГБ:
Сахаров в то время был не только засекреченным, но и охраняемым ученым,еще в начале 1960-х годов он решительно отказался от открытой охраны, новоспрепятствовать скрытому сопровождению не мог. Однако, судя по всему,«органы» мало что узнали о содержании и характере состоявшегося разговора, илишь много позднее и Солженицын, и Сахаров написали об этой важной для нихвстрече в мемуарах.
«Я встретился с Сахаровым в первый раз в конце августа 68-го года, —вспоминал Солженицын, — вскоре после нашей оккупации Чехословакии и послевыхода его меморандума. Сахаров еще не был выпущен тогда из положенияособосекретной и особоохраняемой личности. С первого вида и с первых же слов онпроизводит обаятельное впечатление: высокий рост, совершенная открытость,светлая, мягкая улыбка, светлый взгляд, теплогортанный голос. Несмотря надухоту, он был старомодно-заботливо в затянутом галстуке, тугом воротнике, впиджаке, лишь в ходе беседы расстегнутом — от своей старомосковскойинтеллигентской семьи, очевидно, унаследованное. Мы просидели с ним четыревечерних часа, для меня уже довольно поздних, так что я соображал неважно иговорил не лучшим образом. Еще и необычно было первое ощущение — вот,дотронься, в синеватом пиджачном рукаве — лежит рука, давшая миру водороднуюбомбу. Я был, наверное, недостаточно вежлив и излишне настойчив в критике, хотясообразил это уже потом: не благодарил, не поздравлял, а все критиковал,опровергал, оспаривал его меморандум. И именно вот в этой моей дурнойдвухчасовой критике он меня и покорил! — он ни в чем не обиделся, хотя поводыбыли, он не настойчиво возражал, объяснял, слаборастерянно улыбался — а необиделся ни разу, нисколько — признак большой, щедрой души. Потом мыпримерялись, не может ли как-то выступить на счет Чехословакии — но ненаходили, кого бы собрать для сильного выступления: все именитыеотказывались»1.
А вот что писал Сахаров: «Мы встретились на квартире одного из моихзнакомых. Солженицын с живыми голубыми глазами и рыжеватой бородой,темпераментной речью необычайно высокого тембра голоса, контрастировавшей срассчитанными, точными движениями, — он казался живым комком сконцентрированнойи целеустремленной энергии. Я в основном внимательно слушал, а он говорил —страстно и без каких бы то ни было колебаний в оценках и выводах. Он остросформулировал — в чем он со мной не согласен. Ни о какой конвергенции говоритьнельзя. Запад не заинтересован в нашей демократизации, он запутался со своимчисто материальным прогрессом и вседозволенностью, но социализм может егоокончательно погубить. Наши вожди — это бездушные автоматы, они вцепилисьзубами в свою власть и блага, и без кулака зубов не разожмут. Я преуменьшаюпреступления Сталина и напрасно отделяю от него Ленина. Неправильно мечтать омногопартийной системе, нужна беспартийная система, ибо всякая партия — этонасилие над убеждениями ее членов ради интересов заправил. Ученые и инженеры —это огромная сила, но в основе должна быть духовная цель, без нее любая научнаярегулировка — самообман, путь к тому, чтобы задохнуться в дыме и гари городов.Я сказал, что в его замечаниях много истинного, но моя статья отражает моиубеждения. Главное — указать на опасности и возможный путь их устранения. Ярассчитываю на добрую волю людей. Я не жду ответа на мою статью сейчас, но ядумаю, что она будет влиять на умы»2.
С точки зрения выражения протеста против вторжения в Чехословакию,встреча окончилась безрезультатно; какой-либо общий документ подготовить неудалось; на Игоря Тамма было оказано сильное давление, и он снял свою подпись.После этого все рассыпалось. Но начавшаяся полемика продолжалась.
Немного позже Солженицын изложил свои замечания по меморандуму«Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» вписьменной форме и передал их лично Сахарову, но в Самиздат не пустил. Это былообширное' письмо, занимавшее двадцать с лишним страниц и начинавшееся с самыхвысоких похвал Сахарову, чье бесстрашное и честное выступление является«крупным событием современной истории». Солженицыну не нравилось, однако, чтоСахаров осуждал в своем трактате лишь сталинизм, а не всю коммунистическуюидеологию, ибо «Сталин был хотя и очень бездарный, но очень последовательный иверный продолжатель духа ленинского учения». Нет, по мнению Солженицына, иникакой «мировой прогрессивной общественности», к которой обращался Сахаров. Нети не может быть «нравственного социализма»: «в превознесении социализма Сахаровдаже и чрезмерен». Все это «гипноз целого поколения». Упускает Сахаров значениев нашей стране «живых национальных сил и живучесть национального духа», а всесводит к научному и техническому прогрессу. Нелепы и надежды на конвергенцию:эта перспектива «довольно безотрадна: два страдающих пороками общества,постепенно сближаясь и превращаясь одно в другое, что могут дать? — общество,безнравственное вперекрест». Не спасет Россию и интеллектуальная свобода, какне спасла она Запад, который «захлебнулся от всех видов свобод и предстаетсегодня в немощи воли, в темноте о будущем, с раздерганной и сниженной душой».Критикуя Сахарова, Солженицын ничего, однако, не предлагал. «Упрекнут, — писалон в конце своего письма, — что критикуя полезную статью академика Сахарова, мысами как будто не предложили ничего конструктивного. Если так — будем считатьэти строки не легкомысленным концом, а лишь удобным началом разговора»3.
А Сахаров не стал отвечать Солженицыну так же, как и некоторым другимизвестным диссидентам и общественным деятелям Запада, которые решили письменновысказать свои замечания и пожелания автору. меморандума. В 1969 году тяжелаяболезнь, а затем и смерть первой жены ученого, Клавдии Алексеевны, надолговыбила его из колеи. Он почти ни с кем не встречался.
И к научной, и к общественной деятельности Сахаров вернулся в начале 1970года, он активно участвовал во многих акциях правозащитного движения,познакомился со многими его деятелями. В начале мая того года состоялась иновая, весьма продолжительная, встреча с Солженицыным.
На этот раз предметом обсуждения стал новый большой меморандум Сахарова —письмо руководителям Советского Союза Л.И.Брежневу, А.Н.Косыгину и Н.В.Подгорному,посвященное проблемам демократизации советского общества. Солженицын, посвидетельству Сахарова, дал этому документу «гораздо более положительную ибезоговорочную» оценку, чем «Размышлениям»; «он радовался, что я прочно встална путь противостояния». Однако Солженицын решительно отказался от участия вкампаниях по защите людей, подвергшихся политическим репрессиям. «Я спросилего, — вспоминал Сахаров, — можно ли что-либо сделать, чтобы помочь Григоренкои Марченко. Солженицын отрезал: «Нет! Эти люди пошли на таран, они избрали своюсудьбу сами, спасти их невозможно. Любая попытка может принести вред и им идругим». Меня охватило холодом от этой позиции, так противоречащейнепосредственному чувству»4.
Тем не менее уже в июне 1970 года и Сахаров, и Солженицын независимо другот друга публично и решительно выступили с протестом против принудительнойпсихиатрической госпитализации Жореса Медведева, с которым оба они были знакомыеще с осени 1964 года. Это была короткая, но весьма интенсивная и успешная общественнаякампания.
Осенью 1970 года Солженицыну была присуждена Нобелевская премия политературе — четвертая для русской литературы после Ивана Бунина, БорисаПастернака и Михаила Шолохова. Солженицын был воодушевлен, но одновременно икрайне обеспокоен масштабами поднятой против него газетной и политическойкампании, крайне осложнявшей его жизнь и повседневные контакты. Он решилотказаться от поездки в Стокгольм на церемонию вручения премии и некотороевремя не знал, как себя вести и что делать. Его известность в мире росла, носам Солженицын впоследствии назвал 1971 год «проходом полосы затмения, затмениярешимости и действия»5. Он отказался подписать составленное Сахаровым письмо вПрезидиум Верховного Совета СССР об отмене в нашей стране смертной казни,заявив, что участие в такого рода коллективных акциях будет мешать выполнениютех задач, за которые он чувствует на себе ответственность. После этого Сахарови Солженицын не встречались и не беседовали друг с другом более года.
Бой двумя колоннами.
Долгое время как Сахаров, так и Солженицын могли встречаться синостранцами только случайно, они отклоняли все предложения об интервью, скоторыми к ним обращались западные корреспонденты, и для этого у них было многопричин. Однако с весны 1972 года оба стали искать контактов с работавшими вМоскве иностранными корреспондентами: Солженицыну нужно было более активнозащищаться, а Сахаров хотел расширить возможности своей правозащитнойдеятельности, что было трудно сделать без поддержки западных СМИ. Это было времяразрядки, и советские власти были вынуждены как-то реагировать на западноеобщественное мнение. Редкие встречи Солженицына и Сахарова с западнымижурналистами вскоре умножились, расширились и в 1973 году стали почтирегулярными.
Многие из корреспондентов, работавших в Москве в 1970-е годы, позднеенаписали по книге о своем пребывании в СССР. И в этих книгах можно прочестьнемало страниц об их общении с диссидентами, в том числе с Сахаровым иСолженицыным. Наибольший успех выпал на долю корреспондента «Нью-Йорк тайме»Хедрика Смита, чья книга «Русские» была переведена на многие языки и получилапрестижную Пулицеровскую премию. (Вторая книга Хедрика Смита на ту же тему быланаписана уже в 1980-е годы, и ее заголовок «Новые русские» стал нарицательным,хотя сам автор имел в виду отнюдь не бизнесменов и мафиози 1990-х.) Вот какписал американский журналист о своей первой встрече с Солженицыным: «Солженицынвел себя в первые минуты встречи сердечно и непринужденно. Он выглядел точнотак, как на тех фотографиях, которые я видел, но казался больше и выше. Оноказался более энергичным, чем я ожидал: он то и дело вскакивал со стула и соспортивной легкостью ходил по комнате. Его невероятная энергия казалась почтиосязаемой. Для человека, так много выстрадавшего, он выглядел хорошо, но еголицо под внешним румянцем было отмечено неизгладимыми следами пережитого.Однако очарование длилось недолго. Как только мы перешли к цели визита, мыстолкнулись с природной властностью этого человека. Позднее, когда он приглашалменя к себе, он говорил по телефону: «Это Солженицын. Мне нужно кое-что с вамиобсудить», — это говорилось таким тоном, каким мог бы приказать император:«Немедленно явитесь во дворец». Но и теперь Солженицын вручил каждому из настолстую пачку исписанных листов с заголовком: «Интервью с «Нью-Йорк тайме» и«Вашингтон пост»». И это действительно было готовое интервью — полностью,вопросы и ответы, — все составленное Солженицыным. Я был ошеломлен. Я подумывало том, чтобы уйти. Как я понял позже, суровые испытания, перенесенные им влагерях, выработали в нем огромную нравственную отвагу, но и выковали такжецелеустремленность и ограниченность автократа»6.
Иным был нарисованный тем же автором портрет Сахарова: «Глядя на Сахароватрудно представить себе, что этот человек вызвал международную бурю. Его неотличает ни представительная внешность, ни властная индивидуальность, нивоинственный темперамент Солженицына. Совершенно различен и внешний вид этихдвух людей. Солженицын с его мощной грудью, морщинистым красноватым лицом,натруженными руками, бородой цвета красного дерева и проницательными глазамиоставлял впечатление физической и духовной силы. В отличие от него Сахаровпроизводил впечатление человека легко уязвимого. Высокого роста, слегкасутулый, с высоким лбом мыслителя и двумя прядями седеющих волос вокруг лысины,с большими руками, не знавшими физической работы, с печальными,сострадательными глазами, этот человек кажется обращенным в себя, в свойвнутренний мир; это настоящий русский интеллигент, интеллектуал до мозгакостей. В его сдержанности и манере вести беседу сразу чувствовался одинокиймыслитель. Его природная склонность к уединению усилилась за двадцать летизоляции из-за секретной работы в области атомных исследований»7.
Все более жесткое противостояние Солженицына и Сахарова с властямисопровождалось массированной газетной кампанией, в которой имена этих двухлюдей, как правило, объединялись. При этом Сахаров, который был не простоакадемиком, но и лауреатом высоких премий и трижды Героем СоциалистическогоТруда, изображался обычно оторванным от жизни и от политики «простаком», тогдакак о Солженицыне, уже исключенном из Союза писателей, газеты писали как о«предателе». Постепенно эти два имени стали объединяться не только в советской,но и в западной печати, а также в передачах западных радиостанций, вещавших наСССР. «В мрачной обстановке Советского Союза, — говорилось в одной из передачБи-би-си, — Солженицын и Сахаров бросили свой вызов советским и западнымруководителям. Если их заставят замолчать силой — это только докажет, что ониговорят правду».
В такой обстановке Сахаров и Солженицын просто вынуждены были как-тосогласовать свои публичные заявления, и в конце 1972 года они снова сталивстречаться — как правило, в Жуковке, элитном поселке под Москвой. АлександрСолженицын с осени жил и работал там в домике садовника при большой дачеМстислава Ростроповича. Здесь же стоял и удобный загородный дом Сахарова,сложенный из белого кирпича (два таких дома были подарены советскимправительством Игорю Тамму и Андрею Сахарову за заслуги в создании водороднойбомбы). Поначалу Сахаров почти не бывал в Жуковке, и его дом стоял закрытым, нопотом здесь стала жить его старшая дочь с семьей, периодически сталнаведываться туда и он сам. Обычно Сахаров приходил к Солженицыну со своейвторой женой Еленой Георгиевной Боннэр, что, как потом выяснилось, вызывалораздражение писателя. У Солженицына также была теперь новая семья; его второйженой стала Наталья Дмитриевна Светлова, но в Жуковке она появлялась редко.
В конце августа 1973 года Солженицын распространил свою программнуюстатью «Мир и насилие», в которой выдвинул А.Д.Сахарова кандидатом наНобелевскую премию мира. Нобелевские лауреаты имели право на выдвижение, нодолжны были делать это в закрытом порядке — как эксперты. Поэтому предложениеСолженицына не рассматривалось. Как известно, Сахаров получил Нобелевскуюпремию мира позже — в 1975 году, и общественная кампания в пользу такогорешения, начатая Солженицыным и поддержанная позднее даже в конгрессе США,вероятно, сыграла здесь немалую роль.
Взаимная поддержка Солженицына и Сахарова не означала их полногосогласия, они были слишком разными людьми и по своим личным качествам, и поубеждениям и мировоззрению. Детство и молодость Солженицына прошли без отца вбедности и лишениях. Он прошел через войну, через многие годы тюрьмы, лагеря,ссылки, преодолел смертельную болезнь. Теперь он — предельно организованный иочень практичный человек — наверстывал упущенное и не хотел тратить время налишние встречи и разговоры, о любой встрече с ним нужно было договариватьсязаранее. Солженицын очень интенсивно работал утром и днем и предпочитал полноеодиночество, даже завтрак и обед готовил себе сам. Из Рязани он уезжал в однуиз соседних деревень, потом жил в одиночестве в доме Корнея Чуковского вПеределкино, на своем садовом участке близ Наро-Фоминска, в домике садовника уРостроповича. Он все в большей степени чувствовал себя человеком, которогоизбрал Господь, и это не могло не отражаться на его отношениях с другими людьми.Солженицын практически не терпел возражений и постепенно утрачивал способностьк полемике и диалогу.
Детство и юность Андрея Сахарова прошли в условиях достатка и заботы, авпоследствии, при работе над атомными проектами, он жил на всем готовом. У негобыли комфортабельные квартиры в Москве и на «объекте», большой загородный дом.Однако большую часть времени Сахаров должен был работать в полной изоляции отвнешнего мира и как засекреченный ученый находился под постоянной охраной. Онбыл в высшей степени непрактичным человеком, и в его московской квартире царилпостоянный беспорядок. После смерти первой жены Сахаров вынужден был заботитьсяи о судьбе трех собственных детей и двух детей Е.Боннэр, что создаваломножество проблем. Он никогда не чувствовал себя человеком избранным, былпредельно скромен. Как истинный ученый он часто испытывал сомнения, умелприслушиваться к чужому мнению, в нем не было никакой авторитарности. Сахаровунравилось видеть вокруг себя множество людей, он не чувствовал неудобств вмаленькой квартире своей второй жены и был доступен для встреч и бесед почти совсеми, кто об этом просил. В начале 1970-х годов заседания Комитета правчеловека, который Сахаров основал вместе с Валерием Чалидзе и АндреемТвердохлебовым, затягивались далеко за полночь, и каждый мог здесь говоритьстолько, сколько хотел.
Атомный центр, где одним из научных руководителей был А.Д.Сахаров, былсоздан на месте знаменитой Саровской пустыни, где жил и умер причисленныйпозднее к лику святых иеромонах Серафим Саровский. Теперь здесь находилисьлагеря заключенных и секретные лаборатории, часть из которых размещаласьнепосредственно в монастырских строениях. Но Сахарову была чужда всякаярелигиозность, и он поэтому не мог принять и даже понять призывы Солженицына покаятьсяперед Богом, служить и молиться Богу, который один только и может направитьРоссию на путь истинный — через своих пророков. Совершенно различным было и ихотношение к «русской идее». Коллектив ученых-атомщиков был интернационален,проблемы национальности этих людей просто не интересовали. Возможно именнопоэтому идея национальности позднее интересовала Сахарова лишь в общемконтексте прав человека, и положение литовцев, армян или евреев казалось емугораздо более трудным, чем положение русских. У Солженицына же «русская идея»,хотя и в его собственной интерпретации, которую не разделяли другиенационалисты, занимала центральное место в мировоззрении. Надо сказать, чторусский национализм был самым слабым течением в диссидентском движении 1960—1970-хгодов; здесь явно доминировали правозащитники, которых Сахаров почему-тоназывал «левыми западниками». Но Солженицына как раз проблема прав человекаволновала мало, на первое место он все же ставил не права, а обязанности.
До начала 1974 года разногласия Сахарова и Солженицына проявлялись тольков их частных беседах Сахаров не вел никаких повседневных записей. Но Солженицынмногие из своих встреч и бесед описывал и комментировал в литературномдневнике, который ведут многие писатели, чтобы использовать свои впечатления имысли в романах, рассказах или мемуарах.
В недавно опубликованных воспоминаниях Солженицына есть немаловосторженных отзывов о Сахарове, само появление которого в верхах советскойнаучной элиты писатель называет «чудом». «Его дивное явление в России, — пишетСолженицын, — можно ли было предвидеть? Я думаю: да. По исконному русскомурасположению — должны пробирать людей раскаяние и совесть. Да, это — по-нашему!И я, например, при своем оптимизме, всегда так ожидал: появятся! появятся такиелюди (я думал, их будет больше), кто презрит блага, вознесенность, богатство —и попутствует к народным страданиям. И — какие возможности таились бы в такихпереходах!»8
Солженицын сравнил свои и Сахарова публичные выступления, которые широкоосвещались в западных СМИ и были направлены против советских лидеров и режима,с «встречным боем двумя колоннами», но при этом посетовал, что «с соседнейсоюзной колонной не налажено было у нас путей совета и совместных.действий».Солженицын в своих заметках называет Сахарова «наивным как ребенок», «слишкомпрозрачным от собственной чистоты», «чрезмерно внимательным к«добросоветчикам»». «Ясность его действий, — пишет Солженицын, — сильноотемнена расщепленностью жизненных намерений: стоять ли на этой земле до концаили позволить себе покинуть ее». Особое же его неудовольствие вызывалоприсутствие Е.Боннэр. «Мы продолжали встречаться с Сахаровым в Жуковке, —вспоминал Солженицын, — но не возникали между нами совместные проекты илидействия. Во многом это было из-за того, что теперь не оставлено было нам ниодной беседы наедине, и я опасался, что сведения будут растекаться вразлохмаченном клубке вокруг «демократического движения». Сахаров все болееуступал воле близких, чужим замыслам»9. Между Сахаровым и Солженицыным рослоотчуждение, и их последняя встреча состоялась 1 декабря 1973 года. Солженицынуказалось, что Сахаров сломлен и хочет добиваться отъезда из СССР за границу.
За границей очень скоро оказался, однако, не Сахаров, а Солженицын. Еговыражение о «встречном бое двумя колоннами», как выяснилось не так давно, вовсене было преувеличением. В настоящее время опубликованы рабочие записи заседанийПолитбюро ЦК КПСС за 1970-е годы. Эти заседания не протоколировались, нестенографировались, никто посторонний на них не приглашался, но одним изучастников заседаний велась рабочая запись, хранившаяся в одном экземпляре каксовершенно секретный документ. Из этих записей мы видим, что в 1970—1973 годахвопрос о Сахарове и Солженицыне обсуждался на Политбюро почти ежемесячно. ОСолженицыне все выступавшие говорили с негодованием как о «враге народа»,требуя привлечь его к самой суровой ответственности — отправить в самые далекиеисправительные лагеря, посадить в тюрьму, в самом крайнем случае выслать заграницу. Однако это были все же годы «разрядки», и окончательное решение каждыйраз откладывалось. Так, например, на заседании Политбюро ЦК от 30 марта 1972года Председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Подгорный говорил:«Солженицын ведет враждебную деятельность. Он враг, который не может жить вМоскве. Но я считаю, что и выселять его за границу не следует. Я думаю, что егоне следует выдворять. Он лауреат Нобелевской премии, и это, конечно, буржуазнаяпропаганда использует против нас в полной мере. За границей Солженицын принесетнам большой вред, но в Советском Союзе есть такие места, где он не сможет ни скем общаться»10. На другом заседании председатель Совета Министров СССР АлексейКосыгин предложил сослать Солженицына в Верхоянск — в самый холодный район страны,куда ни один западный корреспондент не сможет и не захочет поехать. ОбА.Д.Сахарове говорили все же по-другому. Тот же Подгорный говорил: «Чтокасается Сахарова, то я считаю, что за этого человека нам нужно бороться. Ондругого рода человек. Это не Солженицын. Об этом, кстати, просит и т. Келдыш.Все же Сахаров трижды Герой Социалистического Труда. Он создатель водороднойбомбы»12. Еще через полтора года, в августе 1973-го, отметив, что в поведенииСолженицына и Сахарова не произошло никаких «улучшений», а Солженицын стал«развертывать активную политическую деятельность, объединяя вокруг себя всехбывших заключенных и недовольных», Политбюро рекомендовало начать противСолженицына уголовное дело и «предъявить ему обвинение в преступлении противСоветской власти». Что касается Сахарова, то Политбюро рекомендовало начатьпубликацию разного рода писем «от имени ученых и интеллигенции» с осуждениемего поведения. Юрий Андропов, бывший тогда председателем КГБ СССР, попросилКосыгина пригласить к себе Сахарова и поговорить ним, на что Косыгин ответилсогласием12. Эта беседа не состоялась. Что касается Солженицына, то послеиздания за границей первого тома «Архипелага ГУЛАГа» он был арестован, лишенсоветского гражданства и выслан из Советского Союза в ФРГ.
Андрей Сахаров узнал об аресте Солженицына вечером 12 февраля 1974 года итотчас, бросив все дела, поехал на квартиру его жены Н.Светловой, где той зимойбольшую часть времени жил писатель, хотя московские власти и отказывались егопрописывать. Здесь уже находились Игорь Шафаревич, Лидия Чуковская, ЮлийДаниэль, Вадим Борисов, Наталья Горбаневская, другие правозащитники и друзьяСолженицына. Прямо по телефону Сахаров сделал заявление для канадского радио ителевидения, которое было распространено и другими СМИ: «Я говорю из квартирыСолженицына. Я потрясен его арестом. Здесь собрались друзья Солженицына. Яуверен, что арест Александра Исаевича — месть за книгу, разоблачающую зверствав тюрьмах и лагерях. Если бы власти отнеслись к этой книге как к описанию прошлыхбед и тем самым отмежевались от этого позорного прошлого, можно было бынадеяться, что оно не возродится. Мы воспринимаем арест Солженицына не толькокак оскорбление русской литературы, но и как оскорбление памяти миллионовпогибших, от имени которых он говорит. 12 февраля 1974 года. 22 часа»13.
Протесты по поводу ареста и высылки Солженицына продолжались еще две-тринедели, но очень скоро они сменились полемикой уже не с властями, а с самимвысланным, что было вызвано рядом его заявлений и публикаций.
Начало публичной полемики.
Оказавшись за границей, Александр Солженицын в течение короткого времениопубликовал несколько заявлений, писем, эссе и статей («Жить не по лжи!», «Несталинские времена», «Ответы журналу «Тайм»» и др.), издал книгу «Ленин в Цюрихе»,сборник статей разных авторов со своим участием «Из-под глыб», а кроме тогонаписал предисловие к книге И.Н.Медведевой-Томашевской (под псевдонимом Д*) опроблеме авторства «Тихого Дона» и помог ее быстрому выходу в свет. Нонаибольший отклик в Советском Союзе вызвал первый политический меморандумСолженицына — «Письмо вождям Советского Союза».
Это письмо было составлено еще до ареста и высылки летом 1973 года иотправлено в ЦК КПСС 5 сентября. Позднее оно было обнаружено среди архивныхматериалов с пометками многих высших советских руководителей, поскольку ЛеонидБрежнев велел Константину Черненко ознакомить с письмом Солженицына всех членовПолитбюро. Сам Брежнев впервые прочел это письмо в октябре и вновь просмотрел вконце декабря 1973 года. Непосредственно же на заседаниях Политбюро письмоСолженицына не обсуждалось, и он, конечно, не получил на него никакого ответа.
Полный текст «Письма вождям» был в форме небольшой брошюры опубликован вПариже в марте 1974 года на русском языке и почти сразу же переведен на многиеязыки мира. Среди диссидентов этот программный меморандум вызвал оживленнуюполемику, большую специальную статью на этот счет опубликовал в апреле 1974года и Сахаров. Западная печать уделяла возникшей полемике большое внимание;самые крупные газеты США и Западной Европы помещали обзоры возникшей полемики.Наибольшее внимание и в диссидентских кругах, и в западной печати привлекалспор Солженицына и Сахарова.
Андрей Сахаров в основном соглашался с солженицынской критикой советскойдействительности и истории, но решительно возражал против особого подчеркиваниястраданий и жертв именно русского народа. Ужасы Гражданской войны ираскулачивания, голод и репрессии сталинского времени — все это коснулось нетолько русского, но и — в не меньшей степени — других народов СССР. «А такиеакции, как насильственная депортация — геноцид и подавление национальнойкультуры, — это даже в основном привилегия именно нерусских». Солженицын, помнению Сахарова, преувеличивал опасности советско-китайского конфликта, рольидеологии в системе власти, а также опасности урбанизации и техническогопрогресса. Сахаров считал порочными и неприемлемыми предложения о сохранении вбудущей России умеренного авторитарного строя, при котором она жила столетиями,«сохраняя свое национальное здоровье». «Эти высказывания Солженицына, — писалСахаров, — мне чужды. Существующий в России веками рабский, холопский дух,сочетающийся с презрением к иноземцам и иноверцам, я считаю не здоровьем, авеличайшей бедой». Сахаров считал невозможным предложенное Солженицыныминтенсивное освоение северных и восточных земель России силами одной русскойнации. В условиях холода и бездорожья решить эту проблему можно только примеждународном экономическом сотрудничестве, изоляционизм здесь вдвойне ошибочен.Предложения Солженицына об отказе от больших городов, о жизни небольшимиобщинами, о замене крупных производств небольшими предприятиями Сахаров называлмифотворчеством, нереальным и даже опасным14.
Солженицын внимательно прочел критику Сахарова и ответил на нее отдельнойстатьей, которая вошла в большой сборник теоретических и философских работ«Из-под глыб», опубликованный в ноябре 1974 года в Париже издательством«YMCA—PRESS». Он повторил здесь свои обвинения в адрес марксистской идеологии,которая «выкручивает наши души как поломойные тряпки, растлевает нас и нашихдетей, опуская нас ниже животного состояния». «И она «не имеет значения»? —вопрошал Солженицын. — Да есть ли что-либо более отвратительнее в СоветскомСоюзе? Если все не верят и все подчиняются — это указывает не на слабостьидеологии, а на страшную силу ее». Быструю демократизацию в СССР писательсчитал опасной, так как межнациональные противоречия, «десятикратно накаленные,чем в прежней России, разорвут страну и затопят ее кровью, если демократиябудет рождаться в отсутствие сильной власти»15 Остальные расхождения сСахаровым, в том числе по проблемам прогресса, освоения Севера, судьбы крупныхпроизводств и городов, даже по национальным проблемам, Солженицын оценил каквторостепенные или основанные на неверном понимании его взглядов и предложений.В сборнике «Из-под глыб» было опубликовано и большое письмо СолженицынаСахарову, в котором содержались разбор и критика меморандума «Размышления опрогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». По свидетельствуСолженицына, он еще в 1969 году передал это письмо лично Сахарову, но решилтогда его в Самиздат не передавать.
Разногласия Сахарова и Солженицына по общим проблемам развития СССР иРоссии, возникшие в начале 1970-х, осложнились с осени 1974 года и некоторымиличными обидами. Через несколько месяцев после высылки из страны Солженицынопубликовал в Париже на русском языке свои мемуары «Бодался теленок с дубом»,многие страницы которых были посвящены Сахарову. Несмотря на все существовавшиебарьеры, новая книга Солженицына по разным каналам все-таки попадала в СССР, еечитали по очереди, передавали из рук в руки. Познакомился с ней и Сахаров — ещеза несколько недель до того, как один из немецких корреспондентов передал ему экземпляр«Теленка» с очень лестной дарственной надписью автора. Но эта надпись уже немогла тронуть Сахарова, поскольку он был лично очень задет и обижен, о чемсказал и немецкому корреспонденту. И для тех, кто лично знал АндреяДмитриевича, его обида была вполне понятна.
Сахаров всегда был совершенно равнодушен к нападкам и обвинениям в свойадрес, но крайне болезненно реагировал на все обвинения в адрес своей новойсемьи, сознавая, что является невольным виновником неприятностей близких емулюдей. Его реакция, с моей точки зрения, нередко была неадекватной: в конце1970-х—начале 1980-х годов он несколько раз прибегал даже к голодовкам, поводомдля которых становились проблемы Е.Боннэр и ее родственников, переживавшиеся имсильнее своих собственных. Для меня, например, в то время было непонятно неповедение Сахарова, человека в высшей степени искреннего, крайне непрактичногои далекого от какой-либо расчетливости, а поведение членов его новой семьи,которые втягивали Андрея Дмитриевича в решение своих личных, материальных,квартирных и медицинских проблем. Думаю, что решение можно было найти и бездлительных и опасных для здоровья академика голодовок, сопровождавшихся дажепринудительным кормлением. Сахаров не был здоровым человеком, у него быласлабая форма лейкемии, что крайне ослабляло его иммунную систему, и во времяэпидемий гриппа врачи, наблюдавшие за его здоровьем в те времена, когда он ещебыл окружен государственной заботой, запрещали ему по три-четыре неделивыходить из дома. Еще в 1970-м году после тяжелого сердечного приступа Сахаровпровел больше месяца в специальной больнице Академии наук. Теперь же он,человек, совершенно не умевший заботиться о себе, как никогда раньше нуждался взаботе со стороны семьи.
Так или иначе, но обида Сахарова на Солженицына была очень сильной. Вкниге своих мемуаров, работа над которой началась в годы ссылки в Горьком,Сахаров попытался ответить на упреки или даже намеки Солженицына. Он решительноутверждал, что ни он сам, ни его жена не принадлежали к «разлохмаченнымклубкам» диссидентских кружков. Саму оценку своей деятельности как «встречногобоя» он называл неудачной. Сегодня многое в этой заочной полемике и со стороныСолженицына, и со стороны Сахарова представляется весьма мелочным инеобъективным, комментировать ее нет смысла. «Мне обидно, — писал, подводяитоги своим отношениям и разногласиям с Солженицыным, Сахаров, — что АлександрИсаевич, гонимый своей целью, своей сверхзадачей, так много не понял или,вернее, не захотел понять во мне и моей позиции в целом, не только в вопросе обэмиграции, но и в проблеме прав человека, и в Люсе, в ее истинном образе и еероли в моей жизни. Я совсем не ангел, не политический деятель, не пророк. Моипоступки и моя эволюция — это не результат чуда, а влияние жизни, в том числевлияние людей, бывших рядом со мной, называемых «сонмищем продажнойинтеллигенции», влияние идей, которые я находил в книгах»16.
В целом после чтения «Теленка» Сахаров утратил интерес к идейной полемикес Солженицыным, хотя его и пытались подтолкнуть к ней некоторые диссиденты. Вначале 1975 года Солженицын в нескольких интервью попытался вернуться к своимспорам с Сахаровым. Но Андрей Дмитриевич этой полемики не поддержал и взаконченной в июне 1975 года работе «О стране и мире» заметил, что «не видит поводовдля продолжения начатой им с Солженицыным дискуссии». В течение десяти лет — сконца 1975-го и до конца 1985 года — Сахаров в своих выступлениях практическине упоминал о Солженицыне. Но и Солженицын в свою очередь перестал в своихпубличных выступлениях упоминать Сахарова. Лишь в 1977 году в краткомприветствии «Сахаровским слушаниям» в Риме он написал об «осаде и травлегоевского масштаба», которой подвергается человек, давший имя этим слушаниям. Ав мае 1981 года Солженицын из Вермонта отправил ссыльному Сахарову в Горькийпоздравительную телеграмму по случаю шестидесятилетия. «Желаю Вам, — писалАлександр Исаевич, — чтобы вопреки насилию ссылка оказалась бы для Вас духовноплодотворна и открыла бы Вам новые глубины в служении своему народу». Не знаю,получил ли эту телеграмму Сахаров; он находился в полной почтовой изоляции.
Годы восьмидесятые.
В январе 1980 года Андрей Сахаров был арестован прямо на улице ипрепровожден в Генеральную прокуратуру СССР, где ему зачитали Указ ПрезидиумаВерховного Совета СССР о лишении его всех государственных наград и почетныхзваний. Одновременно Сахарову сообщили, что руководство страны приняло решениевыслать его из Москвы в место, «исключающее его контакты с иностраннымигражданами». Уже через несколько часов под охраной группы работников КГБ,возглавляемой генерал-полковником С.Цвигуном, Сахаров был отправлен на самолетев город Горький, где ему предстояло прожить в полной изоляции (посещать егоздесь могла только жена — Е.Г.Боннэр) более шести лет.
Сахаров не переставал работать и в ссылке. Он начал писать воспоминания,размышлял, вел записи по проблемам космогонии, и позднее специалисты оченьвысоко оценили гипотезы Сахарова в этой области. Но иногда ему удавалосьвыступать и по общественно-политическим и международным проблемам.
Взгляды Сахарова в этот период сильно радикализировались. Он уже ненаходил ничего хорошего в советском социализме и призывал Запад усиливатьдавление на СССР не только в экономической, но и в военной области. Сахаровдаже упрекал США в прекращении их войны во Вьетнаме, которую, по его мнению,можно было выиграть, приложив более решительные военные и дипломатическиеусилия.
В 1983 году Сахарову удалось передать письмо американскому физику СиднеюДреллу, которое было опубликовано в летнем номере журнала «Foreign Affairs».Возражая Дреллу, Сахаров писал, что США должны не только не замораживать своиядерные вооружения, но, напротив, надо расширять производство и установку новыхкрупных ракет «MX». По этому поводу вслед за «Известиями» выразила недоумениегазета «Вашингтон пост», заметив, что позиции Сахарова «приближаются к позицииСолженицына». Солженицын прочел эту газетную и журнальную полемику и не бездоли злорадства записал в литературном дневнике: «Проявить такую смелостьизнутри СССР, да из ссылки! — и получить оплеухи с обеих сторон»17.
Сам Солженицын, оказавшись за пределами СССР, имел возможность излагатьсвои взгляды открыто и громко. Он объехал с разного рода выступлениями почтивсе западные страны, критикуя при этом всех: и Запад, и Советский Союз, инейтральные или неприсоединившиеся страны. Писатель крайне резко отзывался и осоветских лидерах, и обо всех наиболее видных деятелях «третьей эмиграции», втом числе о своих недавних соратниках по лагерной жизни и работе в Москве. Однакоон воздерживался и от похвал, и от критики в адрес Сахарова. «Вот ведь еще ж ихрупкость какая, — записывал он в литературном дневнике. — Сахаров в ссылке,его и коснуться нельзя»18.
Многие страницы этого литературного дневника за 1961—1985 годы полныупоминаний о Сахарове19. Солженицын счел нужным изложить даже собственнуюверсию биографии Сахарова и мотивов его поведения. Автору дневника, как мывидим, крайне не нравится атеизм Сахарова. «В атеизме же — он прочен, тут он —верный наследник дореволюционной интеллигенции». Не разделяет Солженицын исахаровскую концепцию прав человека. Эту правозащитную идеологию Солженицынназывает далее одной из форм анархизма: «Надо же помнить и о целом, обобязанностях каждого, о правах государства». Но особенно возмущала Солженицынаупорная защита Сахаровым права на эмиграцию, как главного из всех прав человека(это, кстати говоря, многим тогда было непонятно). «Да, — записывал Солженицынв 1982 году, — сегодняшний Сахаров достаточно много видит в советской жизни, онне кабинетный удаленец. И — какую же вопиющую боль, какую страстную безотложнуюнужду он возносит правее и выше всех болей и нужд раздавленной, обескровленной,обеспамятенной и умирающей страны? Право дышать? Право есть? Право пить чистуюводу, и не из колодцев прошлого века и не из отравленных рек? Право наздоровье? Рожать здоровых детей? Нет! Первейшим правом — он объявляет право наэмиграцию! Это — сотрясательное, поразительно, это можно было бы считатькакой-то дурной оговоркой — если бы Сахаров не произнес и не написал бы этогомногажды»20.
Сахаров, по мнению Солженицына, идеализировал Запад и совершенно непонимал национальных проблем России. «Развиваясь душевно и выстраиваявсечеловеческие проекты, Сахаров доконечно выполняет свой долг перед демократическимдвижением, перед «правами человека», перед еврейской эмиграцией, перед Западом— но не перед смертельно больной Россией. Многих истинных проблем России он неподнимает, не защищает так самозабвенно и горячо. Он показывает на высокомвзносе возможности русской совести — но будущее наше он рисует безнационально,в атрофии сыновнего чувства. От нашего тела рожден замечательный, светлыйчеловек, но весь порыв своей жертвы и подвига он ставит на службу — несобственно родине. Как и для всех февралистов: Сахарову достаточно свободы — аРоссия там где-то поблекла». «Казалось бы, — заключает свои рассуждения оСахарове Солженицын, — сколько объединяет нас с Сахаровым: ровесники, в однойстране; одновременно и бескомпромиссно встали против господствующей системы,вели одновременные бои и одновременно поносились улюлюкающей прессой; и обазвали не к революции, а к реформам. А разделила нас — Россия»21.
Во второй половине 1985-го и в 1986 году положение Сахарова в ссылкеухудшилось, и десятилетие присуждения Нобелевской премии мира он встретил вбольнице, куда был помещен в связи с очередной голодовкой. Врачи предупредили ируководство Академии наук, и органы КГБ, что состояние здоровья ссыльногоакадемика вызывает у них серьезные опасения. Между тем в западных странахусиливалось общественное движение в защиту Сахарова, а также с требованиемвывода советских войск из Афганистана. В это время Генеральный секретарь ЦККПСС Михаил Горбачев поручил своим помощникам разобраться в «деле Сахарова», азатем сам решил вмешаться в ход событий. 14 декабря 1986 года в горьковскойквартире опального академика неожиданно установили телефон; 15 декабря исчезлапостоянно находившаяся возле квартиры охрана; а на следующий день Сахаровупозвонил Горбачев, чтобы сообщить о прекращении его ссылки и о помиловании егожены (Елена Боннэр еще в 1984 году была осуждена на пять лет ссылки).«Возвращайтесь к патриотической работе», — сказал Горбачев.
Андрей Дмитриевич Сахаров вернулся в Москву 23 декабря 1986 года, и наЯрославском вокзале его встречали многие правозащитники, представители Академиинаук и более двухсот иностранных корреспондентов. В коротком выступленииСахаров сказал, что будет продолжать свою правозащитную деятельность и боротьсяза прекращение войны в Афганистане. Но он возобновил и свою научнуюдеятельность, и первое появление Сахарова на одном из академических научныхсеминаров было встречено аплодисментами.
Нет необходимости подробно писать здесь о той большой научной,общественной и правозащитной деятельности, которую Сахаров вел в 1987—1988годы. Он принял участие в создании Международного фонда за выживание и развитиечеловечества и был избран одним из директоров этой весьма благородной позамыслу, но громоздкой и неэффективной организации. Заседания Фонда должны былипроисходить, согласно Уставу, в СССР и в США поочередно, и в связи с этим порешению Политбюро ЦК и Совета Министров СССР были сняты все прежние запреты напоездки Сахарова за границу (сам он не ожидал столь быстрого и положительногорешения, которое было принято по просьбе академика Е.Велихова и подпоручительство академика Ю.Харитона). Летом 1988 года после продолжительной иэнергичной массовой кампании в Советском Союзе было учрежденоМежреспубликанское добровольное историко-просветительское общество «Мемориал».Кроме Оргкомитета этого общества путем опроса жителей разных городов прямо наулице был сформирован Общественный совет «Мемориала», в который по большинствуголосов вошли 15 наиболее популярных в то время среди демократическойобщественности деятелей, включая А.И.Солженицына и А.Д.Сахарова. Сахаров принялэто известие как большую для себя честь, а Солженицын от участия в работе«Мемориала» отказался, прислав на этот счет вежливую, но категорическуютелеграмму. «Мемориал» стал первой организацией, от имени которой Сахаров былвыдвинут кандидатом в народные депутаты СССР.
6 ноября 1988 года Андрей Сахаров впервые в своей жизни выехал за границу— в США. Он встречался здесь с Рональдом Рейганом, Джорджем Бушем, МаргаретТэтчер и даже с создателем американской водородной бомбы Эдвардом Теллером. Вдекабре 1988 года из американского города Ньютона Сахаров позвонил Солженицынув Вермонт, чтобы поздравить его с 70-летием. Жена Солженицына, взяв трубку,сказала сначала, что писатель никогда не подходит к телефону, но потом все жепозвала мужа. Разговор коснулся и судьбы общества «Мемориал», почетнымпредседателем которого был избран Сахаров, но в Совет которого отказался войтиСолженицын. Однако доводы Солженицына не показались Сахарову убедительными. Сахаровнапомнил Солженицыну, что тот глубоко обидел в «Теленке» как самого академика,так и его жену. «Она совсем не такой человек, каким вы ее изобразили», — сказалСахаров. «Хотел бы верить, что это не так», — ответил после некоторого молчанияСолженицын22. Но Сахаров не счел эти слова достаточным извинением. Больше этидва человека друг с другом не общались, хотя Сахаров, конечно же, подписываллюбые обращения в защиту Солженицына — и о возвращении писателю советскогогражданства, и о необходимости опубликовать «Архипелаг».
Две утопии.
Еще в начале 1974 года американский журнал «Saturday Review» попросилА.Д.Сахарова дать свой прогноз: каким станет мир через 50 лет — в 2024 году. Вмае того же года статья «Мир через полвека» была написана и опубликована на английскомязыке, а в 1976 году она вошла в сборник произведений Сахарова «О стране имире», который Валерий Чалидзе издал в Нью-Йорке. В 1988—1990 годах эта статьячасто публиковалась и в СССР23.
Одно из предсказаний академика Сахарова — создание не только всемирнойтелефонной и видеотелефонной, но также и всемирной информационной связи —осуществляется даже быстрее, чем он думал, в форме Интернета (Сахаровпредполагал, что для создания такой всемирной информационной системы 50 летбудет недостаточно). Но другие его предсказания — разделение всей Земли на«Рабочую территорию» в 30 миллионов квадратных километров и «Заповеднуютерриторию» в 80 миллионов квадратных километров, создание сверхгородов смногоэтажными домами-горами, с искусственным климатом и искусственнымкомфортом, с гигантскими автоматическими и полуавтоматическими заводами, сблагополучными и чистыми пригородами, с «летающими городами» на искусственныхспутниках, а также с подземными городами и т.д., — все это, кажется, никто и недумает осуществлять. Не происходит и превращения ООН в какое-то всемирноеправительство, о создании которого мечтал Сахаров. Прочитав эту статью,Солженицын отозвался о ней, как об «опасной утопии»: «Кому нужна эта призрачнаясверх-страна без ощутимого прошлого, во всяком случае, без нашего прошлого»24.
Но в том же 1974 году в «Письме вождям Советского Союза» Солженицынизложил и свое видение будущего, если не всего мира, то России. Он предлагалотказаться от военного и космического бюджета страны, а на сэкономленные деньги«растопить» и «растеплить» российский Северо-восток. Сюда в северные ивосточные районы России писатель предлагал перенести «центр государственноговнимания, национальной деятельности, центр расселения и поисков молодых — с юганашей страны и из Европы». «Построение более чем половины государства на новомсвежем месте, — заявлял Солженицын, — позволяет нам не повторять губительныхошибок XX века — с промышленностью, с дорогами, с городами». Города былиособенно ненавистны писателю. В стране, полагал он, нужно строить лишьнебольшие предприятия, но «с дробной и высокой технологией». И даже сельскоехозяйство можно создавать на Севере — «с большими затратами, конечно». И здесьуже пришел черед Сахарова оценить проекты Солженицына как утопию и «опасное мифотворчество».
Пятнадцать лет спустя, осенью 1989 года, уже в качестве народногодепутата и одного из лидеров оппозиционной Межрегиональной депутатской группы(МДГ) А.Д.Сахаров разработал в форме конституции свой проект переустройстваСоветского Союза в Союз Советских Республик Европы и Азии. Он передал этотпроект М.С.Горбачеву, который возглавил созданную Съездом народных депутатовКонституционную комиссию. Это было 27 ноября, то есть всего за 17 дней донеожиданной и скоропостижной смерти А.Д.Сахарова, и мы узнали об этом документекак о «Конституции Сахарова» только в начале 1990 года, когда он былопубликован в московском журнале «Горизонт». Это был утопический проект,основанный на идеях конвергенции, интернационализма, демократизма и напопулярной среди физиков идее мирового правительства, которую защищал ещеАльберт Эйнштейн. Сахаров пояснял, что он выступает за объединение всех людейна Земле, независимо от их расы, национальности и религии, пола, возраста исоциального положения, что он обращается не к нациям, а к людям.
Всего через несколько месяцев после «Конституции Сахарова» в советскойпечати был опубликован и проект Конституционной реформы, разработанныйА.И.Солженицыным. Это также был утопический проект, но основанный на принципахрусского национализма, патриотизма, умеренного авторитаризма и православия.Солженицын предлагал как можно быстрее распустить «покосившийся» Советский Союзи создать новое государство — «Российский Союз» в составе одних лишь славянскихнародов — русских, украинцев и белорусов, включая и российское населениеКазахстана. Лишь по необходимости в этот Союз могут войти и меньшие народыПоволжья, Сибири и Северного Кавказа, но «без обременения их государственнымиобразованиями», то есть без автономий.
Конституционные проекты Сахарова и Солженицына нигде не рассматривались ине обсуждались в конституционных комиссиях, ибо их утопичность изначально былаочевидна.
Завершая работу над текстом своей Нобелевской лекции «Мир, прогресс,права человека», Андрей Дмитриевич Сахаров написал: «Я защищаю космологическуюгипотезу, согласно которой развитие Вселенной повторяется в основных своихчертах бесконечное число раз. При этом другие цивилизации, в том числе более«удачные», должны существовать бесконечное число раз на «предыдущих» и «последующих»к нашему миру листах книги Вселенной. Но все это не должно умалить нашегосвященного стремления именно в этом мире, где мы, как вспышка во мраке,возникли на одно мгновение из черного небытия бессознательного существованияматерии, осуществить требования Разума и создать жизнь, достойную нас самих исмутно угадываемой нами Цели». Эти слова были высечены на постаменте бюстаСахарова, установленного в Московском международном университете.
Для Солженицына главная нравственная установка Сахарова, конечно, слишкомматериалистична. В заключительной части своей Нобелевской лекции Солженицынвыделил прописными буквами: «ОДНО СЛОВО ПРАВДЫ ВЕСЬ МИР ПЕРЕТЯНЕТ», и словомправды для него могло быть только слово Бога, которое он передает людям черезсвоих пророков. Солженицын верит не только в Разум, но в Высший Разум, даже вВысшего Судию, который наставляет и оберегает наиболее достойных. «Должны мызаново открыть, — говорил Солженицын при получении премии «Золотое клише» вЦюрихе 31 мая 1974 года, — что не человек венец вселенной, а есть над ним —Высший Дух». И еще почти через десять лет, 10 мая 1983 года в Букингемскомдворце при получении Темплтоновской премии, обращаясь уже к жителям всех пятиконтинентов, он сказал: «Опрометчивым упованиям двух последних веков, приведшимнас в ничтожество и на край ядерной и неядерной смерти, мы можемпротивопоставить только упорные поиски теплой Божьей руки, которую мы такбеспечно и самонадеянно оттолкнули. Тогда могут открыться найти глаза на ошибкиэтого несчастного XX века и наши руки — направиться на их исправление. А большенам нечем удержаться на оползне, ото всех мыслителей Просвещения не набралось».
Эти идеи великого русского ученого и великого русского писателя можнопринимать или не принимать. Но нельзя отрицать, что их деятельность, их идеиоставили заметный след в истории развития общественного сознания в нашейстране.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
По окончанию этой работы, хочется сказать, что А.Д. Сахаров иА.И.Солженицын одни из выдающихся представителей России Советского периода.А.Д. Сахаров известен всему миру и как величайший физик-теоретик, который былотцом-основателем водородной бомбы и внес гигантский вклад в развитие ВПК, таки в роли правозащитника, который даже в самые трудные годы боролся противтоталитаризма  за торжество конституции и демократических свобод. КнигиСолженицына начинаются издалека, их своды высоки, и они являются откровениемдля более или менее беспомощно действующей западной литературы; книги берутначало от великой русской традиции, они прошли через социалистический реализм;преодолели и обновили его, они современны искусностью построения, котороеустойчиво и крепко; у них дыхание Толстого и дух Достоевского, хотя в XIX векеда и в сегодняшнем литературоведении они считаются парой противоположных духов;и при всем этом в них безошибочно узнается Солженицын.   В работах А.И.Солженицына можно найти многие решения на ряд сложнейших вопросовсовременности. Солженицын стал пророком, ему было свойственно предчувствовать ипредугадывать ход событий как в СССР, так и во всем мире. Андрей ДмитриевичСахаров занимался различными аспектами общественной и политической жизнистраны. Он был защитником демократических принципов, свободы слова, правчеловека во всем мире. Он пытался вмешаться в ход событий, да бы предотвратитьнегативные последствия необдуманных решений политиков и общественных деятелей.Таких примеров немало, это и война в Афганистане, и разрешение конфликта междуИзраилем и Палестиной, и ослабление конфрантаций между социалистическим и капиталистическимлагерями, и  способствие в урегулировании  жизни в странах третьего мира. Онзащищал интересы сразу всего народа, примером того может служить ходатайства поповоду Крымских Татар и этнических немцев.
В ноябре  1970  года  был  создан  Комитет  прав  человека,  одним  из
основателей которого  явился  А.  Д.  Сахаров.  Провозгласив  ранее   общий
принцип,согласно которому соблюдение  прав  человека  является  необходимым условиемне  только  здорового  развития  нашей  страны,  но  и  необходимым условиеммира, А. Д. Сахаров не  оставлял  без  внимания  ни  одного  случая нарушения  прав   человека.   Он    неоднократно    выступал    в    защитуполитзаключенных, против использования психиатрии в репрессивных  целях,  заправо выбора страны проживания и места жительства в этой  стране,  в  защитурепрессированных народов (в частности, за право крымских татар вернуться  насвою родину).
Каждое такое выступление требовало немалого гражданского мужества.Одновременно  А.  Д.  Сахаров  продолжал  развивать  свою   идею   общества,основанного на уважении к правам человека и на  соблюдении  этих  прав.  Егопредложения по осуществлению идей демократического и  правового  государства вомногом совпали с направлением сегодняшней  перестройки  в  нашей  стране,которая осуществляется медленно, подчас непоследовательно, с  отступлениями, новсе же осуществляется.
Все свои  предложения  по  вопросам  общественного устройства
А. Д. Сахаров, как правило, направлял руководителям партии  и государства  (в  те годы- Л. И. Брежневу, Н. В. Подгорному и А.  Н. Косыгину).  Ответов  он  не получал. Несмотря на замалчивание общественнойдеятельности А.Д. Сахарова, имя его получало все более широкую известность внашей стране. На его  адрес в Комитет прав человека и в ФИАН приходило многописем от людей,  которые нуждались в правовой помощи.

ПРИМЕЧАНИЯ
1.        А.И.Солженицын. Бодался теленок с дубом. Париж, 1975, с. 397—398.
2.        А.Д.Сахаров. Воспоминания. М., 1996, т. 1, с. 405—406.
3.        Письмо А.Д.Сахарову под заголовком «На возврате дыхания и сознания»впервые было опубликовано в сборнике «Из-под глыб» (см. А.И.Солженицын. Собр.соч. Т. 9. Публицистика. Вермонт—Париж, 1981, с. 90—120).
4.        А.Д.Сахаров. Воспоминания, т. 1, с. 423. '
5.        А.И.Солженицын. Бодался теленок с дубом, стр. 335.
6.        X.Смит. Русские. Иерусалим, 1978, с. 770—775.
7.        Там же, с. 806—807.
8.        А.Солженицын. Угодило зернышко промеж двух жерновов. — «Новый мир»,2000, № 9, с. 144.
9.        А.И.Солженицын. Бодался теленок с дубом, с. 387, 401, 403.
10.     Цит. по: «Кремлевский самосуд. Секретные документы Политбюро о писателеА.Солженицыне». М., 1994, с. 215.
11.     Там же.
12.     См. там же, с.246.
13.     Слово пробивает дорогу. М. 1998, с. 456.
14.     См. А.Д.Сахаров. О стране и мире. Нью-Йорк, 1976, с. 109—120.
15.     Из-под глыб. Париж, 1974, с. 217—218.
16.     А.Д.Сахаров. Воспоминания, т. 1, с. 572—578.
17.     Цит. по: Новый мир, 2000, № 12, с. 143.
18.     Там же.
19.     А.И.Солженицын начал публиковать литературный дневник по частям вжурнале «Новый мир» только в 1998—2001 годах.
20.     Новый мир, 2000, № 9, с. 146.
21.     Там же, с. 151, 153.
22.     А.Д.Сахаров. Воспоминания, т. 2, с. 336.
23.     См., например: Вопросы философии, 1989, № 1; А.Д.Сахаров. Тревога инадежда. М., 1990. и др.
24.     Цит. по: Новый мир, 2000, № 9, с. 145.

Литература.
1.        Сахаров А.Д. Фрагменты биографии. — М.: Панорама, 1991
2.        Сахаров А.Д. Тревога и надежда. –М .: 1990.
3.        Боннер Е.Г. Звенит колокол. Год без Сахарова, 1991.
4.        Р.Медведев. Сахаров и Солженицын // Свободная мысль — XXI. 2001. №8.С.62–77.
5.              Медведев Р.А. Александр Солженицын и Андрей Сахаров. М., 2000.
6.              Бушин В.С. Александр Солженицын. М., 2003.
7.              Богораз Л.И., Голицын В., Ковалев С.А. Политическая борьба или защитаправ? Двадцатилетний опыт независимого общественного движения  вСССР. В: Погружение в трясину. Анатомия  застоя. М.: Стенд-Пресс,1995.
8.            Сахаров А.Д. Мир, прогресс, права человека: Нобелевская лекция;/ Публ. Е.Боннэр //Октябрь.-1990.-№1.